Текст книги "Повелитель моря (СИ)"
Автор книги: Агния Миллерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)
Солнцу ещё предстояло добраться до зенита не менее трёх часов, но оно уже во всю слепило и нагревало землю. Тёплый влажный воздух был тяжёл и душен, вынуждая лошадей постоянно замедлять шаг, и их приходилось подгонять. И только люди продолжали заниматься своими делами, не обращая внимания на духоту. Стук копыт перекрывался гомоном портового города. Снующие туда-сюда носильщики криками предупреждали неосторожных прохожих. Торговцы зазывали покупателей в свои лавки, расхваливая товары громко и изобретательно. Но как только солнце достигнет вершины небосвода – город замрёт, погрузившись на несколько часов в сиесту…
Глава 4
Резиденция губернатора примыкала к Пласа де Монтехо. Спешившись неподалёку от входа, Анри передал поводья одному из солдат и огляделся. Дворец, возведённый менее трёх лет назад из местного желтовато-серого камня, в солнечных лучах казался золотистым. Высокая аркада галереи нижнего этажа, обрамлявшая широкий балкон аркада с балюстрадой и венчавший всё это резной каменный орнамент делали здание величественным. В тени высоких сводов, под вырезанным в камне гербом рода Альменара, была распахнута тяжёлая дверь из красного дерева. По бокам от неё дежурили стражники, скрытые от палящего солнца.
Молодой человек огляделся вокруг, скользя взглядом по величественному собору, расположенному напротив резиденции губернатора, по выстроенному на правой стороне площади кабильдо и примыкавших к нему административным зданиям и завершил свой осмотр на казарме городского гарнизона, находившейся в левой стороне Плаца де Монтехо. Все они мало чем отличались от дворца, и общим ансамблем создавали маленький кусочек Испании.
«Однако, неплохо потрудился сеньор губернатор!» – подвёл итог увиденному Анри, по достоинству оценив приложенные графом Альменара усилия. Память старательно вылавливала из своих закутков картины Белиза, каким его увидел молодой моряк…
Город, разместившийся на правом берегу Ревущего Потока в начале сороковых годов, унаследовал своё имя от испанского поселения, в свою очередь получившего его от самой полноводной реки Юкатана. Майя называли реку «Бел итца», что означало «Дорога ица[37]37
Ица (на исп. itzА или itzaes) – один из народов майяской группы, в переводе с майя – «колдуны воды». Столица ица – город Тах-Ица (или Тайясаль), располагавшийся на острове посреди озера Петен-Ица вместе с городами Сакпетен (столицей народа майя-ковой) и Кейсиль (столицей народа майя-ялнаин) были последними городами-государствами, покорёнными испанцами в 1697 году.
[Закрыть]». За нецелое столетие колонисты упростили «Белитса» до «Belice» – Белиз[38]38
На самом деле на испанском языке «Белиз» до сих пор пишется как «Belice». Произошедшее от майяского «Bel itza», оно читается как «Белисе». «Белиз» – это исковерканное англичанами название поселения после его захвата в конце 1650-х. Поскольку в нашей истории испанцам, не смотря на неоднократные попытки, так и не удалось вернуть эту территорию под свой контроль, именно под такой транскрипцией название реки, страны и города и вошло в русский язык. Вот поэтому мне и приходится пользоваться названием «Белиз» вместо «Белисе».
[Закрыть].
Поселение, без устали уничтожаемое английскими приватирами, упорно возрождалось выжившими колонистами всё дальше и дальше от реки, давшей ему имя. И лишь добравшись до места, где истекавший из неё Ревущий Поток вливает свои воды в Гондурасский залив, успешно укрепилось на этом месте.
Расположенный неподалёку городок Саламанка, основанный в весьма негостеприимном, но недоступном пиратам месте, планировался как административный центр провинции Северный Гондурас. Однако из-за бесчинства тропических лихорадок жители Саламанки потянулись в более сытый и благоприятный Белиз. Благодаря большому количеству древесины и притоку рабочей силы, новое поселение на берегу залива довольно быстро обзавелось частоколом. Алькальд Саламанки, отказавшись от бесплодных попыток вернуть людей, принял решение объединить поселения, перенеся административный центр новой провинции к устью Ревущего Потока и приказал разобрать каменные здания, дабы вновь возвести их в Белизе и поднять поселение до статуса города. Известив о делах в вверенной ему провинции генерал-капитана Юкатана, он, отправив доклад в Мериду, приложил к нему прошение утвердить его алькальдом Белиза и выделить средства на возведение форта. Однако его просьба была удовлетворена лишь частично – прибывший из Мадрида сеньор Рикардо Лопес Хиль, обладающий познаниями в построении малых фортификаций, привёз в Белиз не только деньги, но и высочайшее постановление бывшего алькальда исчезнувшей Саламанки отправить под арестом в Мериду, а самому занять его место.
Рисунок 3. Саламанка на карте Юкатана Джона Огилби, XVII век.
Рассудив, что охрана поселения важнее, чем повышение его статуса, сеньор Рикардо доставленный из Саламанки камень для постройки кабильдо и собора решил пустить на строительство форта. Туда же ушёл и камень с найденных в окрестностях руин древних городов майя. Для строительства оборонительной линии, торговых и жилых кварталов алькальд использовал легкодоступную тут древесину. Возведённый форт, торжественно наречённый Сан-Педро в честь апостола, охраняющего ворота в Царствие Небесное, замыкал окруживший поселение могучий частокол.
Сеньор Рикардо, неприятный своей надменностью и жадностью, тем не менее, заслужил уважение Анри стремлением обезопасить растущий Белиз. И только после того, как не без финансовых вливаний молодого торговца посёлок, разрастаясь и благоустраиваясь стал привлекать всё большее число колонистов, Королевский и Верховный Совет Индий, подсчитав возможный доход казне Его Величества от дальнейшего развития провинции Северный Гондурас, принял решение прислать в Белиз интенданта.
Новоприбывший сеньор Альварес сразу же проявил себя толковым администратором. Для бесперебойной поставки строительных материалов он пообещал асьенду на каменоломню тому, кто обнаружит месторождение камня и пообещает поставлять его за гарантированную цену. Но, дабы такой обладатель каменоломни не терпел убытки, было ему весьма великодушно обещано и «право спасения». Вот тут-то и появился Анри впервые перед его сиятельством.
Невысокого роста, слегка располневший, сеньор Альварес, в отличие от сеньора Рикардо, несмотря на графский титул, в общении с молодым торговцем с первой встречи вёл себя благожелательно, без надменности и показной снисходительности.
Выбранная интендантом тактика быстро принесла свои плоды – как только вокруг новой главной площади появились построенные из камня церковь, кабильдо и дворец губернатора, поселение, согласно правилам, получило статус города, а интендант был повышен до губернатора.
При мысли о предстоящей встрече с сеньором Альваресом где-то в глубине сознания Анри зашевелилось неосознанное беспокойство, однако его заглушили вызванные предвкушением встречи воспоминания. В отличие от многих других управителей в Тиерра Фирме и на островах, с которыми Анри приходилось иметь дело, встречи с губернатором Белиза были приятны, даже несмотря на то, что и ему приходилось время от времени делать щедрые подарки. Граф Альменара был всегда любезен и предельно доброжелателен и не раз деловые беседы переводил в дружеские, заканчивающиеся партией шахмат. Наивысшим проявлением губернаторского благоволения молодому торговцу явилось приглашение на торжество в честь дня рождения контессы Луисы – младшей дочери графа. Более того, во время очередного танца, к немалому удивлению Анри, он был замечен сеньором Альваресом среди знатных особ и даже удостоился рассказа о шалостях контессы Луисы и её старшей сестры Исабель.
Конечно же, Анри не пришёл на праздник без подарка. Его золотое ожерелье с подвеской из перуанского изумруда вызвало восхищение и у графини Альменара – жены сеньора Альвареса и матери обеих девочек. Правда, она восхищалась им лишь до тех пор, пока не узнала, от кого этот роскошный подарок. С сеньорой Каталиной Лили-Идиакис-и-Эгиа до этого Анри сталкивался пару раз во время бесед с губернатором, но, даже не имея возможности поговорить с ней, он мог с абсолютной уверенностью сказать, что графиня испытывает к нему какую-то особенную неприязнь. Но что пробудило её в сеньоре Каталине – молодой человек мог лишь гадать. Возможно, Анри сумел бы найти правдоподобный ответ, да только он не особо искал, а просто принял этот факт к сведению. Зато отношения с графом Альменара можно было смело назвать дружескими.
Ещё с первой встречи с сеньором Альваресом в должности интенданта молодой торговец размышлял над тем, было ли уважительное отношение к нему вызвано знанием графа о его заслугах в обороне и развитии поселения или же это была обычная тактика опытного администратора. Вскоре Анри пришёл к выводу, что тактичность и дружелюбие графа – не более чем проявление большого ума и предприимчивости, ибо отношения свои с торговцем он явно построил согласно старинной мудрости, гласящей что пчёлы летят на мёд. Только глупец отдаляет и настраивает против себя тех, кого намеревается использовать. Хорошо разбираться в людях – это очень полезная способность для торговца и Анри ею обладал. Во всяком случае он сам в это верил, так как до сих пор не ошибался. Потому и не питал особых иллюзий насчёт искренности губернаторского дружелюбия, видя главную его причину в немалой выгоде, которую сулило городу и лично сеньору Альваресу благоволение сеньору торговцу. Однако Анри нравилось иметь дело с графом Альменара, и не столько по причине его тактичности, а прежде всего потому, что тот всегда держал данное слово.
Из задумчивости Анри вывел подошедший дворецкий:
– Сеньор, прошу вас, отложите ваше оружие и шляпу и следуйте за мной.
Молодой человек послушно снял шляпу и подал её слуге. Тот, в свою очередь, передал её стоявшему за ним мальчишке лет пятнадцати. Отстегнув роперу, Анри отдал оружие подошедшему офицеру и только после этого пожилой, но весьма бодрый дворецкий повёл его через небольшую прихожую к лестнице на второй этаж.
Доведя торговца до хорошо знакомой ему резной инкрустированной перламутром двери кабинета, слуга попросил подождать и, постучав, скрылся за ней, не дожидаясь разрешения войти. Некоторое время было тихо, потом дверь снова отворилась, и выплывший в коридор невозмутимый дворецкий, церемониально закрыв её, повернулся к Анри и объявил, что его превосходительство губернатор занят и просит сеньора Анри обождать в синем салоне. Поскольку выбора не было, Анри кивнул и отправился за слугой в комнату на другом конце длинного коридора, украшенного узорными панелями и тиснёной кожей. Туда, где они с сеньором Альваресом несколько раз играли в шахматы. «Похоже, губернатор решил пообщаться в неформальной обстановке», – предположил Анри. Войдя в комнату, он огляделся, выбирая, где сесть. Ближе всего, у изящного столика, стояли два роскошных кресла, богато украшенных фигурной резьбой и потянутых тёмно-синей кожей. Супротив стоял ещё более роскошный диван, составляющий с креслами и столиком единый ореховый гарнитур, сделанный рукой испанского мастера. Недолго думая, Анри выбрал диван, буквально манящий своей тиснёной синей кожей и сценами охоты, вырезанными над спинкой. Слуга, дождавшись, когда Анри сядет, поклонился и, уходя, плотно закрыл за собой дверь.
Мягкий кремовый свет, в который тропическое солнце превращали до половины прикрывавшие окно полотняные занавеси, навевал умиротворение. Расслабившись, молодой человек остановил взгляд на шахматном столике и, чтобы скоротать время, стал мысленно восстанавливать последнюю партию, сведённую им вничью, дабы, следуя мудрым советам Фернандо, не задеть гордыню губернатора победой. Нечто неуловимое привлекло его внимание к двери, и Анри ощутил, как беспокойство, спрятанное где-то глубоко внутри переродилось в чувство тревоги. Промелькнула мысль, что его тут заперли. Поскольку никаких причин для такого странного действия в голову не приходило, Анри не мог понять нарастающую неуверенность. Левая рука неосознанно коснулась на перевязи того места, где ещё несколько минут назад висела ропера. Конечно, в том, что её заставили снять, не было ничего необычного. Шпага, как и её более короткий и нарядный вариант – эспада ропера, была неотъемлемой частью костюма благородного сословия. Не являясь таковым, Анри, входя в дома аристократов и некоторые административные помещения, был обязан оставить оружие привратнику. Сегодняшний визит не был исключением из правил, но тем не менее сейчас действие, которое давно уже стало рутиной, почему-то показалось частью какого-то коварного плана. Анри попытался проанализировать свои ощущения и поразмыслить над ситуацией.
«Может, у губернатора сейчас разговор с кем-то, кого я, по его мнению, не должен видеть?» – мозг старательно искал объяснение закрытой двери, пытаясь погасить тревогу. Немного покрутив в голове эту мысль и рассматривая её возможные варианты, Анри всё же встал, решительно подошёл к двери и, ухватившись за тело бронзового льва с золочёной гривой, резко толкнул её.
Не сопротивляясь, дверь распахнулась, раздался глухой удар и тихий вскрик.
Выйдя из комнаты и заглянув за дверь, Анри увидел сидевшую на полу девушку. Одной рукой она прикрывала лоб, а другой натягивала дорогие пышные нижние юбки, выбившиеся из-под светло-зелёного платья, на носок золотистой парчовой туфельки. Слегка оторопев, молодой человек стал лихорадочно вспоминать правила этикета общения со знатными дамами. Откуда-то из глубин памяти пришло поучение о недопустимости простолюдинам прикасаться к дворянке. Недолго думая, он ухватил плащ и протянул его край девушке. Виновато улыбаясь, та, проигнорировав предложенное, обеими руками крепко ухватила Анри за предплечье и с его помощью встала. Продолжая цепко держаться за мужчину левой рукой, девушка потянула его обратно в комнату. Дойдя почти до середины, она остановилась, повернулась к Анри и, приложив указательный пальчик к своим красивым губам, призвала к молчанию.
– Вы сеньор Анри, капитан самого большого корабля в Белизе, – то ли вопросительно, то ли утвердительно проговорила она быстро и тихо, почти шёпотом. Не дожидаясь ответа, девушка продолжала вполголоса: – Я давно мечтала побывать на таком большом корабле…
Слушая вполуха, Анри лихорадочно пытался оценить ситуацию: «Кто эта девушка? Не дочь ли губернатора? Да нет, не может быть, что ей здесь делать? Явно же подслушивала!».
– …Вы же покажете мне свой корабль, сеньор Анри? – продолжала торопливо девушка, словно боялась не успеть сказать всё, что хотела.
Анри не успел отреагировать. Пока он рассматривал её, ища ответы на свои вопросы, она продолжала говорить:
– …отец не будет возражать, я уверена, – не отпуская руки мужчины, всё так же тихо щебетало это милое создание.
Её симпатичное нежное лицо, не познавшее жаркого солнца, излучало радость несмотря на то, что на лбу начало краснеть место соприкосновения с дверью.
«Господи, да это же дочь графа! Наверное, старшая, Исабель», – от этой мысли по спине Анри пробежал холодок предчувствия неприятностей, однако он продолжал рассматривать говорунью.
Волосы цвета воронова крыла были заплетённые в косы и тугими кольцами прикрывали щеки. Окружённые длинными чёрными ресницами большие глаза цвета чоколате сияли восторгом. Встретив взгляд девушки, Анри почувствовал, что краснеет. Она мило улыбнулась, отпустила, наконец, его руку и спросила:
– Вы не узнаете меня, сеньор Анри? – и снова не дожидаясь его ответа, добавила: – Я Исабель, старшая дочь графа Альменара. Вы должны были видеть меня на двенадцатилетии моей младшей сестры.
– Прошу прощения вашей милости, что не узнал её, – сказав это, Анри вежливо поклонился. – Но не будет ли ваша милость столь добра, что удовлетворит моё любопытство и расскажет, что она делала за дверью? – оправившись от неожиданности, рискнул он задать вопрос дочери графа и, осознав, что нарушил правила, запрещающие простолюдинам смотреть в лицо особам благородного происхождения, уже не поднимал головы, но всё же поглядывая на неё исподтишка.
– Шла по коридору, – контесса кротко опустила глаза, изображая невинность, но проступивший лёгкий румянец поставил её слова под сомнение. Поняв, что выдала себя, сеньорита Исабель виновато подняла глаза на мужчину и всё так же тихо, сказала: – Не сердитесь, сеньор Анри. Я хотела лишь расспросить вас о так многом, пока дуэнья сеньорита Лаура м-м-м… отвлеклась. Я видела, как Андрес завёл вас сюда, но не решилась войти.
Она снова смиренно опустила глаза и стояла так, пока Анри не заговорил:
– О чём же ваша милость хотела расспросить простого торговца? – спросил он, вновь получив возможность заговорить.
Только сейчас Анри почувствовал, что тревога отступила. Он уже понял, чем она была вызвана – натренированный и отшлифованный до совершенства инстинкт выживания отреагировал на зарегистрированный краешком сознания едва слышимый шорох платья подслушивающей девушки и просигналил опасность.
– О, вы слишком скромны, сеньор Анри! Вы – самый знаменитый капитан в Белизе! Вы ведь много где побывали и видели столько всего интересного!
Девушка смотрела на него восхищённо. На щеках разгорался пламень, глаза блестели, розовые губки приоткрылись от возбуждения, показав красивые белые зубы. Но Анри не успел ответить – послышался звук открываемой двери в другом конце коридора. Контесса Исабель ойкнула, повернув голову в сторону дверного проёма, потом – с сожалением – глянула на Анри и быстро выбежала из комнаты, зашуршав юбками…
«Господи, что это было? Наваждение?», – приближающиеся шаги и голоса доносились приглушённо сквозь волшебное очарование пережитого. Когда в комнату вошёл губернатор, молодой человек всё ещё улыбался…
– О-о-о, сеньор Анри, мне очень приятно осознавать, что Вы тоже рады меня видеть! – голос сеньора Альвареса окончательно вернул Анри в этот грешный мир.
Бледное лицо губернатора расплывалось в улыбке, а глаза лучились доброжелательностью. Однако, присмотревшись более внимательно, можно было заметить, каким цепким был его взгляд. От него ничего не могло ускользнуть или скрыться. Он умел проникать в самую суть.
Анри смутился, как мальчишка, пойманный на воровстве конфет с банкетного стола. Молча поклонившись, задержался в поклоне чуть дольше обычного. Со стороны могло показаться, что он не просто приветствует графа, но и выражает ему своё глубокое почтение. На самом же деле молодой человек просто дал себе время «взять себя в руки».
Приглашая собеседника сесть, сам сеньор Альварес уютно расположился на диване. Дождавшись, когда сядет граф, Анри уселся, сложив руки на коленях, в ближайшее к дивану кресло. Воспользовавшись возникшей паузой, он обдумывал, стоит ли говорить губернатору о встрече с его дочерью несколько минут назад или нет. Для девушки, особенно благородной, даже несколько минут наедине с мужчиной, получив огласку, сильно скажутся на её репутации, но ещё более чреваты последствиями они могут быть для мужчины. Особенно если учесть, что этот самый мужчина, пусть и не ненароком, ударил девушку. По законам чести отцу или жениху, если такой имелся, пришлось бы вызывать обидчика на дуэль несмотря на то, что Его Величество Филипп IV их запретил. Но это если обидчик благородного сословия. Его же, как простолюдина, если дело дойдёт до суда, казнят гарротой[39]39
Гаррота – (исп. garrote – закручивание, затягивание) – орудие казни через удушение в Испании. Представляла собой петлю с палкой, при помощи которой палач умерщвлял жертву.
[Закрыть], а, скорее всего, запорют до смерти или просто прирежут.
Анри не устраивали такие перспективы. Мельком взглянув на немолодого и погрузневшего графа Альменара, он подумал, что, будь он дворянином, победа в дуэли была бы за ним. Однако для того, чтобы иметь шанс отстоять свою жизнь в поединке, надо было быть дворянином…
Прежде, чем сеньор Альварес заговорил, пришло решение дилеммы – молчать. Вряд ли сама контесса Исабель захочет правдиво рассказать о происхождении ушиба, так что своим стремлением быть честным он выставит лгуньей девушку и поставит графа в затруднительное положение.
– Надеюсь, мой человек не оторвал вас от важных дел? – проявил вежливость губернатор.
– Разве могут быть дела важнее, чем визит к вашему превосходительству? – глядя на серебряные пряжки собственных туфель, церемониально ответил Анри.
– Полагаю, вы принесли только приятные новости, – губернатор снова улыбнулся, но глаза его смотрели пристально.
– Вашему превосходительству хорошо известно, что во время войны новости не всегда бывают приятными, – парировал Анри и, вытащив из манжета бумажные трубочки, поднявшись, с лёгким поклоном передал их графу.
Взяв из рук Анри одну из них, губернатор нетерпеливо развязал ленту и, не задумываясь, бросил её на узорчатый синий ковёр. Развернув бумагу, прочёл каллиграфический крупный заголовок: «Letters о marque[40]40
Letters of marque (англ.) – Каперское свидетельство.
[Закрыть]». Быстро пробежав глазами английский текст, посмотрел на всё ещё стоящего рядом Анри и голосом, потерявшим весёлость, спросил:
– Кем выдана вторая лицензия?
– На ней тоже подпись генерал-губернатора Антигуа и Барбуды сэра Уильяма Хэмптона, – и Анри снова протянул сеньору Альваресу свёрнутую бумагу.
Взяв вторую трубочку, губернатор велел собеседнику снова сесть, и, когда тот занял прежнее место, спросил:
– А что хорошего?
– Сто семнадцать пленных, считая обеих владельцев лицензий и два призовых фрегата.
– И это всё? – бровь губернатора удивлённо поползла вверх.
– Ничего ценного при них не было, ваше превосходительство.
– Мда-а, – протянул губернатор, снова уткнув взгляд в развёрнутую бумагу.
Анри хотелось скорее перевести разговор на награду за призовые корабли, переданные городу несколько дней назад коммодором Фернандо, однако он терпеливо ожидал, когда сеньор Альварес начнёт его сам.
Спустя несколько минут размышлений тот, наконец, снова заговорил:
– Я пришлю солдат за пленными. Что же касается кораблей, – губернатор встал, подошёл к консольному столику, стоявшему у стены под большим «Пейзажем с птицеловами», кинул на него бумаги и, взяв серебряный колокольчик, позвонил. – Казна города сейчас бедна, но, думаю, мы сможем договориться, – продолжил он и вернулся на диван.
– С позволения вашего превосходительства я хочу оставить фрегаты себе, но на счёт кораблей, переданных вашему превосходительству идальго Фернандес де Кордова, я готов выслушать предложение вашего превосходительства.
В этот момент дверь распахнулась, и вошёл дворецкий. Поклонившись, он подошёл к губернатору и что-то долго шептал ему на ухо. Тот нахмурился, но, когда слуга отступил на два шага назад, лицо сеньора Альвареса было снова спокойным. Сняв с пояса небольшой серебряный ключ, он передал его слуге:
– Принеси сюда чёрную шкатулку из моего бюро.
Когда дворецкий вышел, губернатор пожевал губы, как обычно он делал, размышляя, потом, взглянув на Анри, предложил:
– На складах города скопилось немало отличного дерева. Приняв его в качестве оплаты за призовые корабли, любезно предоставленные городу сеньором Франсиско, вы могли бы получить за него неплохую цену на Ямайке. У форта Кагуэй начали строительство большой верфи.
– Щедрость вашего превосходительства не уступает его мудрости! – Анри снова слегка поклонился. – С вашим превосходительством приятно иметь дело. Осталось лишь уточнить границы щедрости вашего превосходительства.
Губернатор усмехнулся:
– Я уверен, что два таких добрых друга, как мы с вами, сумеют прийти к обоюдному согласию.
Анри был успешным торговцем не только потому, что капитаны его торговых караванов добросовестно информировали своего работодателя где, что и за какую цену имеет спрос, но и благодаря какому-то шестому чувству, с помощью которого он угадывал, когда нужно немилосердно торговаться, а когда пришло время уступить. Вот и сейчас это самое чувство подсказывало, что не стоит давить на губернатора, надо соглашаться с тем, что он соблаговолит дать. Поэтому Анри поклонился, стараясь при этом выглядеть как можно более учтивым, и ответил:
– Я не перестаю благодарить Господа за благосклонность, которую ваше превосходительство питает ко мне и не сомневаюсь, что распоряжения вашего превосходительства по поводу перевозки леса с городского склада на мой будет совершенно справедливым.
Губернатор с довольным видом откинулся на спинку дивана:
– Не сомневайтесь, сеньор Анри! Кстати, вы уже слышали, что дона Исаси отозвали в Мадрид, а на его место прислали нового генерал-капитана?
– Нет, ваше превосходительство. Я давно не был на Ямайке, – Анри почувствовал, что сеньор Альварес не просто так перевёл разговор. Похоже, сейчас он узнает, зачем же его вызвал губернатор.
– Его Королевское Величество достал убеждения, и, замечу, в целом справедливое, что Ямайка не менее важна для Испании, чем Санто-Доминго и Пуэрто-Рико, – монолог губернатора прервала открывшаяся дверь.
