Текст книги "Повелитель моря (СИ)"
Автор книги: Агния Миллерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)
Глава 29
Ужин прошёл без разговоров: обсуждать дела во время еды было не принято, говорить о войне, бедствиях и других печальных событиях, не способствующих пищеварению, считалось дурным тоном, а на светские беседы и анекдоты ни у кого из присутствующих не было настроения. Кроме того, херес и сытная еда разморили уставших мужчин. Анри чувствовал, как ленивая сонливость начинает одолевать его и потому искренне обрадовался крепкому, почти несладкому чёрному кофе, поданному Фебе в завершение ужина. Ароматный и слегка терпкий напиток смыл опьянение и вернул мыслям быстроту. Заметно оживились и хозяин дома, и дон Себастьян.
Сеньор Хакоб, дождавшись, когда гости допьют кофе, поднялся и поблагодарив их за оказанную его дому честь, предложил перейти в гостиную. Поднявшись, сеньоры, рассыпаясь в похвалах кулинарному таланту сеньориты Фебе, выразили свою истинную благодарность за отличную еду и отправились за управляющим.
Забрав с обеденного стола подсвечник, сеньор Хакоб завёл гостей в соседнюю комнату и зажёг все четыре рожка висевшей с потолка большой бронзовой лампы. Язычки пламени запрыгали, вырывая из темноты заставленное мебелью пространство. Анри, давно не бывший в гостях у семейства Финеесес, осмотрелся в поисках новизны. Однако каменные стены до половины были покрыты всё теми же панелями красного дерева. Неподалёку от окна стоял его подарок – украшенное серебром бюро из местного палисандра. Напротив, под гобеленом со сценами охоты, был небольшой старенький диван, обтянутый красноватой в отблесках огня кожей и два подобных ему кресла. Единственной новой вещью было небольшое французское зеркало в скромной оправе, висевшее над консольным столиком недалеко от входа в комнату. Получив приглашение сесть, гости заняли диван, а хозяин, поставив потрескивавшую и чадившую свечу на консольный столик, кряхтя развернул кресло так, дабы мог видеть гостей, сел и с ожиданием посмотрел на Анри.
– Завтра поутру сюда доставят пленных англичан. Освободите один из складов для их содержания, сеньор Хакоб. Они понадобятся мне для работ на каменоломне и на строительстве красочной и лесопилки. Среди них есть дворяне, тех надобно поместить отдельно.
Управляющий всплеснул руками и запричитал:
– Сеньор капитан, да куда же я дену брёвна, что всего лишь два дня назад закончили перемещать с городских складов? К тому же уже начали свозить тела ваших солдат, погибших сегодня во время боя в крепости.
– Я уверен, что вы справитесь, сеньор Хакоб, – улыбнулся Анри, привыкший к умению управляющего преувеличивать сложности поставленной перед ним задачи. – Кроме того, есть у меня предчувствие, что именно этот лес губернатор и собирается использовать для ремонта моих кораблей.
– Много ли будет пленных? – сменил тон на деловой марран.
– Очень много, более пяти сотен, а то и все шесть. Но вот сколько среди них дворян… – Анри обернулся к дону Себастьяну, передавая ему слово.
– Одиннадцать. Надобно учесть и то, что среди пленных есть раненые.
Сеньор Хакоб снова схватился руками за голову, но что за плач должен был последовать в этот раз гости так и не узнали – в дверь постучали.
– Уже иду! – крикнула откуда-то Фебе, и её быстрые шаги зашуршали кожаными туфельками по каменному полу.
Все невольно замерли, прислушиваясь и инстинктивно вглядываясь в зияющий темнотой дверной проём, ведущий из гостевой комнаты.
Заскрипел кованный дверной засов, послышался звук открываемой двери, и до застывших в ожидании мужчин донёсся радостный голос Фебе:
– Сеньор Антонио!
– Я тоже рад видеть вас, сеньорита. Надеюсь, за время моего отсутствия ваш отец не отдал мою комнату иному постояльцу? – долетел в гостиную баритон доктора.
– Фебе, веди сеньора доктора сюда, – взглянув на гостей, крикнул дочери сеньор Хакоб.
Когда мужчины, после приветствий снова расселись, Анри, глядя в уставшее лицо Антонио, для которого сеньор Хакоб перенёс второе кресло, спросил:
– У вас есть представление о количестве раненых?
– Приблизительное. По подсчётам сестёр-концепционисток[125]125
До начала XIX века, когда появились обученные для ухода за больными сёстры милосердия, позднее названные медицинскими сёстрами, уход за больными в больницах и госпиталях осуществляли монахи или, чаще, монахини из близлежащих монастырей. В Латинской Америке в XVII веке эта обязанность лежала, в основном, на монашках кармелитках, францисканках и концепционалистках. Концепционистки (исп. Сoncepcionistes), или Орден Непорочного Зачатия (лат. Ordo Immaculatae Conceptionis) – женский институт, посвящённый жизни в Римско-католической церкви, основанный в 1484 году в Толедо.
[Закрыть] их более семисот и из них около сотни тяжёлых, из которых едва половина доживёт до утра. Госпиталь переполнен, хирурги не успевают оперировать. Кроме того, поступило сообщение что серьёзно ранены комендант крепости сеньор Доминго и военный инженер сеньор Луиджи. Управляющий госпиталем доктор Хулиан Морено попросил меня посетить сеньора коменданта для оказания ему необходимой помощи, а сам отправился к сеньору инженеру.
– Наших много? – тихо спросил дон Себастьян, когда Антонио умолк.
– Много, – кивнул доктор.
– Значит, вы пришли сюда прямо из дома сеньора Доминго? – задумчиво спросил Анри. – Как он? Жить будет?
– Всё в руках Всевышнего. Я лишь сделал, что мог – вытащил пулю и обработал раны. К счастью, ранения не смертельны, так что будем надеяться, что сильный организм идальго Муньоса справится с ними. Закончив в доме сеньора коменданта, я вернулся в госпиталь, полагая, что могу ещё понадобиться там. Как раз привезли раненых с «Победоносца». Они не нуждались в моей помощи – наши хирурги отлично поработали, но пока я их осматривал, я узнал о вашей победе над тремя английскими кораблями. При этом мне доложили, что меня разыскивает слуга и, полагая, что наши моряки были последними ранеными за сегодня, я отправился сюда. Встретить вас тут, сеньоры, была для меня приятная неожиданность.
– Полагаю, вы сегодня тоже славно потрудились и нуждаетесь в сытном ужине и отдыхе. Не смею вас больше задерживать, Антонио, разве что последним вопросом – где вы оставили Хуана? – поинтересовался Анри, вставая. За ним последовали и остальные.
– Его арестовали солдаты губернатора, как только мы въехали в город, – тяжело вздохнул доктор и виновато развёл руками. – Я требовал отпустить майя, говоря им, что этот старик – ваш слуга, но тщетно. Полагаю, сейчас он в местной темнице.
– Надеюсь, вы правы, друг мой, – голос Анри стал холодным, а лицо застыло.
Доктор виновато опустил голову. Наступившую тишину нарушал лишь громкий треск быстро догорающей свечи.
– Я не виню вас, Антонио, – нарочито спокойно сказал Эль Альмиранте. – Идите, сеньорита Фебе наверняка уже накрыла для вас стол. Увидимся завтра вечером у Сандро, если, конечно, вы захотите сопроводить меня и в походе за сеньорами с асьенды.
– Это мой долг, ведь, насколько я помню, одна из женщин была больна, – ответил доктор и, распрощавшись, вышел из комнаты.
Уточнив сеньору Хакобу распоряжения по поводу пленных и приказав не тянуть с выплатой пособий семьям погибших, Анри порадовал его сообщением о том, что за ремонт кораблей платить не придётся. Затем приказал все торговые корабли, вернувшиеся в Белиз, отправлять в Гавану и Веракрус вербовать людей для восполнения потерь и будущей энкомьенды и в конце поинтересовался, какой сюрприз оставил ему капрал Грегорио Ромеро.
– О, этот огромный человек прибыл вчера вечером с двумя телегами камня и одним индейцем. Что именно вы считаете сюрпризом, сеньор капитан? – заулыбался управляющий.
– Камень – это хорошо, а вот индеец – это уже интересно. Камень послезавтра предложите губернатору, когда пойдёте обсуждать с ним мою долю в оплате поминальной мессы. Да поторгуйтесь хорошенько, тем более, что денег он всё равно не даст, будет требовать в долг, – Анри посмотрел на прикивывавшего сеньора Хакоба и не сдержал улыбки, видя, как тот довольно потирает руки в предвкушении будущего торга. «Да, несладко будет губернатору! Не удивлюсь, если ему придётся пообещать за камень цену изумрудов!» – позлорадствовал Анри, понимая, что обещанные графом Альменара деньги он получит нескоро. – А где индеец?
– Я поручил рабочим приглядывать за ним. Должно быть, они закрыли краснокожего в своём бараке. Желаете его видеть, сеньор капитан?
– Да.
– Фебе! – закричал управляющий, открыв дверь в тёмный коридор.
– Не надо, сеньор Хакоб, не беспокойте дочь. Отведите меня туда сами, – остановил его Анри.
Лицо старика выразило огромное неудовольствие, но возразить своему работодателю он не посмел и лишь приказал явившейся на зов дочери зажечь фонарь.
Когда из дома вышла небольшая процессия во главе с сеньором Хакобом, освещавшим путь тусклым светом фонаря, ворота уже были заперты, а повсюду царила тишина. Анри огляделся, ожидая, что из темноты к ним кинутся выпущенные охранником псы, но вместо трёх огромных алано к свету бесшумно приблизился его пеон Серхио, вот уже третий год отрабатывавший долг ночным сторожем.
– Не волнуйтесь, сеньор Анри, – просипел он, – сеньорита Фебе предупредила меня, что вы тут, так что собак я не выпускал,
– Хорошо, Серхио. Приготовь для меня факел и жди у ворот, – ответил Анри и подумал, что обязательно возьмёт к себе Фебе экономкой, как только построит дом.
* * *
Добравшись до барака, где жили батраки, управляющий требовательно застучал в запертые двери. Спустя некоторое время за ними послышались шаркающие шаги и раздался низкий недовольный мужской голос:
– Кого это принесло?
– Открывай, бездельник! – грозно крикнул управляющий.
Скрипнула щеколда и дверь распахнулась. На пороге показался полуголый взъерошенный детина в грязных штанах с масляной лампой в руке.
– Где индеец? – морщась от запаха немытого тела, спросил сеньор Хакоб.
– Там, – махнул рукой батрак вглубь помещения и отступил, пропуская сеньоров внутрь.
– Где «там»? – недовольно забурчал управляющий. – А ну, показывай, где!
Детина тяжело вздохнул и пошёл вперёд между длинным рядом лавок возле сколоченного из нетёсаных досок стола и прикрытых мешковиной кучами соломы, заменивших работникам постели. Разбуженные батраки, поднявшись, молча наблюдали за происходившим. Тяжёлый застоявшийся воздух был наполнен запахами чеснока и вонью привыкших мыться лишь перед посещением воскресной проповеди людей. Сеньор Хакоб, видимо, не часто тут бывавший, прикрывал нос пышной манжетой рукава рубашки. В отличие от него привыкшие к корабельной жизни с присущей ей «ароматами» Анри и дон Себастьян лишь морщились.
В самом конце помещения сидел на соломе, забившись в угол, связанный по рукам и ногам индеец.
– Эй, ты! – окликнул его батрак, – Встань, когда перед тобой стоят сеньоры!
Майя повернулся и безучастно посмотрел на пришедших. Детина, решив поторопить пленника, пнул того ногой.
– Развяжи его! – приказал Анри батраку, глядя как индеец, опираясь на связанные руки, пытается встать.
Передав светильник одному из сотоварищей, детина рывком поднял индейца и принялся снимать ему путы на ногах. Анри, не дожидаясь, когда пленника освободят, спросил того, как его зовут.
– Хунтууль Таанкелем Ксипало Балаам, – ответил тот на майя и внимательно посмотрел на вопрошавшего.
– Что он сказал? – тронул друга за локоть дон Себастьян.
– Он сказал, что его зовут Молодой Ягуар, – ответил Анри, рассматривая индейца.
Тот действительно был молод – на вид не больше двадцати. Невысокий, жилистый, из одежды лишь богато украшенная перьями и вышивкой маштлатль и кожаные сандалии. Длинные чёрные, как смоль, волосы, заплетены в косу и уложены вокруг головы. Большие, казавшиеся в полумраке чёрными, глаза ожили и с интересом рассматривают испанца, который несмотря на свой небогатый наряд был тут явно главным.
– Ты знаешь мой язык, сеньор? – не скрывая удивления, спросил пленник на майя.
– Знаю. А ты разве не знаешь мой? Ты не католик? – строго спросил Анри по-испански.
Майя опустил голову, словно хотел видеть, как батрак, почти на две головы выше его, распутывает ему руки. Затем вновь взглянул на главного сеньора и ответил на ломаном испанском:
– Меня обучили твоему языку падре, сеньор, когда крестили.
– И какое же имя они дали тебе? – уже несколько мягче продолжил расспрос Анри.
– Они называли меня Хулио, – голос индейца стал глухим и безрадостным.
– Твоё майяское имя говорит мне, что ты охотник. Это так?
– Да, сеньор. Я получил его за то, что умею убивать крокодилов, – не глядя на испанца, ответил индеец.
Услышав это, дон Себастьян хмыкнул, а детина, закончивший освобождать молодого майя от пут, присвистнул. Анри вновь осмотрел худощавого юношу и недоверчиво покачал головой.
– Расскажи мне о себе и как ты оказался тут, – приказал он.
Парень взглянул на сеньора и снова опустил голову, задумавшись. Его кулаки несколько раз сжались и разжались. Наконец, он вновь посмотрел на Анри и заговорил:
– Моё поселение называется Йаш. Много дней назад, когда луна ещё была молодая и похожая на маленькое каноэ, я отправился вверх по реке искать крокодила. Но я долго не видел его. Я не мог плыть далеко. Я хотел вернуться домой быстро, потому что моя жена должна была ночью родить. Так сказала мне моя мать. И я спешил. Но я должен был принести домой мясо. Я втащил своё каноэ на берег и решил убить обезьяну. Я нашёл дерево, где они спали, наевшись плодов рамона. Я уже был готов пустить стрелу в самую большую обезьяну, но что-то их испугало. Они закричали и забрались очень высоко на сейбу. Я был очень зол. Я хотел видеть, что напугало обезьян и пошёл туда, куда они смотрели, когда испугались. Я не увидел ничего, пока не кончился лес. Там я увидел испанцев. Их было много. С ними я видел троих индейцев, но я не узнал их. Они шли к броду через реку. Они шли тихо, как охотники. Моё сердце сказало мне, что это плохо. И это было плохо. Потом я узнал, что они шли убивать, – майя пристально посмотрел в глаза Анри, – за что вы убили много майя? – тихо спросил он, вновь сжимая кулаки.
– Почему ты решил, что те люди, которых ты видел, испанцы? – нахмурился Анри.
– Их одежды были подобны твоей, сеньор! И оружие у них висело такое же, как у него, – показал молодой охотник на шпагу дона Себастьяна.
– А ты слышал их речь? – сердитый голос испанца вдруг стал спокойным, что привело майя в замешательство. Прежде чем ответить он несколько раз перевёл глаза с Анри на дона Себастьяна.
– Нет, сеньор. Они шли молча и очень осторожно, чтобы их никто не услышал, – молодой охотник вновь сжал кулаки, но обуревавший его гнев уже отступал.
Анри подошёл ближе к индейцу и, когда их взгляды встретились, заговорил:
– Я понимаю, что сейчас ты мне не поверишь, Хулио, но клянусь всеми святыми, что это были не испанцы.
– Ты прав, сеньор. Я не верю тебе! – повысил голос Молодой Ягуар, но это не скрыло сомнение, порождённое в его душе словами испанца. – Кто, если не испанцы, это мог быть?
– Англичане, – последовал спокойный ответ. – Они убили майя в Печтун-Ха, а затем послали одного из своих в Балам-Ха, чтобы он рассказал там о гибели жителей Йаша и Печтун-Ха от рук испанцев и посоветовал майя бежать и рассказать об этих убийствах всем индейцам. Но Господь послал мне старого охотника из Печтун-Ха, внук которого успел сказать ему, что майя убивали не испанцы. Его слова подтвердил мне и касик из Балам-Ха, который говорил с пришедшим в их деревню человеком.
– Как ты можешь мне доказать свои слова, сеньор? – не спуская глаз с Анри спросил индеец.
– Да как ты смеешь, щенок, сомневаться в словах человека, который никогда не лжёт! К тому же он поклялся всеми святыми, – выдвинулся вперёд, ближе к индейцу, дон Себастьян. Голос его был тих, но вид его был грозен.
Молодой Ягуар снова сжал кулаки и весь напрягся, словно хищная кошка перед прыжком.
Анри остановил капитан-лейтенанта и повернулся к майя:
– Если бы мои люди были из тех, кто напал на Йаш и Печтун-Ха, то почему же тогда они вместо того, чтобы убить, доставили тебя сюда живым? Кстати, где это произошло, Хулио?
Спокойный голос и открытый взгляд чистых серых глаз главного сеньора успокоили молодого охотника и заставили задуматься.
– Не знаю, сеньор, – ответил он растерянно, и после недолгих раздумий, продолжил: – Твои люди нашли меня в Балам-Ха. Самый большой из них спрашивал про Печтун-Ха и Йаш, как будто он не знал, что там случилось.
– Он действительно не знал этого, потому что никогда не бывал там. Я послал его проверить слова старого майя из Печтун-Ха, который рассказал мне, что его поселение сожжено, соплеменники убиты, а жители Балам-Ха опустили свои дома в спешке. Мой капрал привёз тебя сюда для того, чтобы ты рассказал мне, что случилось с твоей деревней и как ты оказался в Балам-Ха.
– Зачем тебе это нужно знать, сеньор? – отвёл взгляд индеец.
– Касик майя из Балам-Ха сказал мне, что тот англичанин, который приходил к ним, просил отвести его в лагерь где-то в устье реки Сибун. Я хочу понять, почему англичане не пошли вверх по реке на баркасе в Балам-Ха, а выбрали для первого нападения твоё поселение, и как добрались в Йаш. Как они смогли так быстро преодолеть джунгли? Расскажи мне всё, что знаешь! Если ты скажешь правду, обещаю, что я не только отпущу тебя, но и помогу безопасно покинуть город.
Майя снова задумался. В этот раз он думал несколько дольше.
– Ты даёшь мне своё слово, сеньор? – спросил он спустя несколько томительных минут.
– Да. Клянусь памятью своих предков, что освобожу тебя и помогу незамеченным покинуть город, – повторил Анри, положив правую руку на сердце.
Индеец кивнул и также ударил себя ладонью в грудь в области сердца.
– Когда я увидел тех солдат, я не стал искать каноэ, а побежал через лес домой, – начал он свой рассказ, стараясь не сводить глаз с Анри. – Я бежал так быстро, как мог. Дома я узнал, что моя жена ещё не привела на свет наше дитя. Тогда я сказал матери, что сюда идут испанцы убивать нас, и чтобы она рассказала про это касику, и чтобы все уходили в джунгли очень далеко. Потом я взял на руки свою жену и побежал. Я остановился только тогда, когда увидел место, где живут души наших предков – Куучил-Ле-Чибалобе. Там родился мой сын. Нам пришлось ждать три дня, пока моя жена и сын не окрепли. Мои братья нашли меня. Они остались с нами, чтобы помогать мне. Потом мы вернулись домой. Но нашего дома не было. Испанцы, – охотник запнулся и виновато посмотрел на Анри, – те солдаты сожгли нашу деревню, забрали все наши каноэ и ушли. Никто не знал, куда они ушли. Они сожгли наше поле маиса и все запасы еды, что не смогли унести. Когда я сказал, что у меня в лесу спрятано каноэ, касик приказал мне найти его и отправиться в Печтун-Ха чтобы узнать, куда ушли… те ненастоящие испанцы и взять у жителей в долг еду. Я нашёл в лесу своё каноэ и поплыл. Когда я добрался до Печтун-Ха, я увидел кости его жителей. Их деревни больше не было. Её сожгли так же, как и Йаш. Я побежал обратно к реке и решил плыть в Балам-Ха. Это была последняя деревня майя на нашей реке, которую я знал. Когда я добрался до Балам-Ха, солнце уже ушло спать. Я видел дома, но они были пусты. Я вошёл в один из них, чтобы дождаться, когда солнце снова проснётся. Я думал, что утром жители вернутся. Но они не пришли. Тогда я решил, что люди ушли далеко и надо подождать до вечера. Но вечером пришли не майя, а твои люди, сеньор. Один из них, очень большой, схватил меня и стал спрашивать про Печтун-Ха и Йаш, но я солгал ему. Я сказал, что в Йаш все мертвы так же, как и в Печтун-Ха. Я боялся, что твои люди пойдут в Йаш снова и в этот раз никто не сможет предупредить майя. Я всё сказал, сеньор. Всё, что знаю и так, как это было. Я не лгал тебе. Теперь ты отпустишь меня? – индеец с надеждой посмотрел на испанца.
Рисунок 10. Расположение поселений майя.
– Те индейцы, что вели англичан через джунгли, были майя? – проигнорировал вопрос индейца Анри.
– Я не знаю, сеньор. Возможно, это были ица. Вряд ли другие народы будут знать так хорошо эти джунгли, как майя и ица, – всё ещё не теряя во взгляде надежды ответил охотник.
– Стало быть, ты тоже знаешь, как они могли добраться сюда из того места, где река Сибун сливается с Большой водой? – Анри попытался мысленно восстановить карту губернатора.
– Я никогда не ходил так далеко на своём каноэ, – с явной обидой в голосе ответил майя.
– Возможно, мы сможем узнать об этом у пленных приватиров, – предложил дон Себастьян.
Анри испытующе посмотрел на индейца:
– Ты уверен, что тебе больше нечего сказать мне?
Тот погрузился в размышления.
– Я думаю, – поймав взгляд сеньора, начал Молодой Ягуар, – что к реке они пришли из Потоб. Это место, где когда-то жило много-много майя, но они ушли оттуда очень давно. Сейчас там никто не живёт, кроме обезьян и ягуаров.
– Вот как? – теперь задумался Анри. – А как они туда попали?
– Я был один раз в Потоб, когда хотел убить ягуара, чтобы отец Олких Кех – наш касик – отдал мне её в жёны. Следы ягуара завели меня на старую каменную дорогу. Наш колдун потом рассказал мне, что она ведёт в другое старое место. Ещё более старое, чем Потоб. Такое старое, что уже никто не помнит его имя. Но колдун знает, что это место было возле священной пещеры. Она укрыта на берегу малой воды, которую боги отделили скалами от Большой воды, оставив лишь канал, широкий, как две реки Сибун.
«Похоже, лагерь в устье Сибун не единственный. Видимо, эта малая вода – какая-то неизвестная мне лагуна, а этот канал – широкая безымянная река, что я видел, крейсируя у берегов Гондурасского залива. А с другой стороны, может, у англичан действительно нет второго лагеря, а они просто доплыли туда на корабле?» – перед мысленным взором Анри замелькали карты побережья, сопровождавшие размышления, но голос дона Себастьяна остановил бег мыслей:
– Убил? – спросил тот у майя.
– Кого? – не сразу сообразил охотник, занятый наблюдением за лицом главного испанского сеньора.
– Ягуара.
– Убил! – гордо вскинул голову Хулио и повернулся к капитан-лейтенанту спиной, показывая четыре длинных шрама на спине, – Он прыгнул на меня с дерева. Но я убил его!
Невольно Анри почувствовал уважение к этому молодому индейцу и, дождавшись, когда тот снова развернётся, заговорил:
– Я верю тебе, Хулио. Ты свободен. Но, если ты хочешь добраться до своего поселения живым, тебе не стоит торопиться. Потому что жители Балам-Ха поверили пришельцу, солгавшему им что две индейские деревни были уничтожены испанцами, они напали на асьенду. Убили там всех мужчин и увели с собой женщин. Теперь горожане не верят майя и первый же солдат снова арестует тебя. Подожди здесь пару дней. Вскоре отправится обоз на каменоломню. С ним ты сможешь незаметно выйти из города. Более того, если к тому времени я вернусь в Белиз, у тебя будет спутник – старый охотник из Печтун-Ха. У него больше нет ни дома, ни семьи. Возможно, услышав, что люди из Йаш живы, он захочет присоединиться к вам.
Индеец немного загрустил, но кивнул:
– Я подожду твой обоз, сеньор.
– Это верное решение, Хулио. Но у меня есть к тебе одна просьба, – при этих словах сеньора индеец вновь напрягся. – Ты должен рассказать своим соплеменникам то, что я поведал тебе. Они тоже должны знать, что это не испанцы напали на Йаш и Печтун-Ха, а английские приватиры. Возможно, эти негодяи построили себе лагерь неподалёку от того мёртвого города Потоб. Если так, то они могут прийти снова. Но, если ты не побоишься и дойдёшь до той малой воды, а потом, если найдёшь лагерь приватиров, сообщишь мне, где он находится, я избавлю вас от них. Ну что, ты исполнишь мою просьбу?
Индеец показал Анри большие пальцы рук:
– Это две просьбы, сеньор. Но я обещаю тебе выполнить их. Я приду к твоим людям на каменоломне. Я расскажу им для тебя всё, что найду по пути к малой воде и на старой каменной дороге. Но ты должен предупредить их, чтобы они не схватили меня.
Анри улыбнулся:
– Просьба была лишь одна. Второе было предложение – ты укажешь мне место, где прячутся приватиры, а я позабочусь о том, чтобы они больше не жгли майяских деревень. Ну что же, будем считать, что мы договорились.
– Сеньор Хакоб, – повернулся он к управляющему, – накормите индейца и поставьте на довольствие. Выдайте ему штаны и рубаху, а чтобы не мозолил очи, найдите ему посильную работу. Когда в городе через пару дней всё успокоится, отправьте его с обозом на каменоломню, да позаботьтесь, чтобы его не было видно в телеге и не забудьте предупредить сеньора Рауля насчёт Хулио, – договорив, Анри тронул дона Себастьяна за локоть и, не слушая ворчания управляющего, быстрым шагом направился к выходу.
