Текст книги "Повелитель моря (СИ)"

Автор книги: Агния Миллерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

Глава 34

Солнце медленно набирало высоту, всё сильнее нагревая землю и усиливая ароматы портового города. Солёный запах моря, рыбы и водорослей затмила в доках вонь корабельной смазки и кипящей смолы, а за воротами её сменили запахи старого дерева, пыли, потных тел и отхожих мест.

До литургии шестого часа[140]140
  Литургия шестого часа проводится в полдень.


[Закрыть] было ещё минут двадцать, но Анри не хотел ждать. Сняв шляпы, мужчины вошли в церковь и, смочив пальцы в святой воде, осенили себя крестным знамением. «Пожалуй, надо будет отчитать новену[141]141
  Новена – католическая молитва (новена Розария – несколько молитв, читаемых по чёткам), которые читаются в течение 9 дней подряд. Новена может читаться по поводу смерти человека или по другим причинам. Например, в поддержку кого-то или успешность предстоящего похода.


[Закрыть] в память павших за Белиз», – подумал Анри. Он чувствовал долг перед своими людьми, которых не удалось уберечь в этот раз от костлявой. Конечно, битва есть битва и всегда в ней кто-то умирает, а кто-то остаётся калекой. С тех пор, как он объявил войну пиратству, ему приходилось делить с теми, кто пошёл за ним, все тяготы и опасности морских и пеших походов. Эти люди стали его семьёй, хотя и не всех, кто сейчас служил под его началом, он знал в лицо и по имени. Тем не менее он всегда проявлял заботу о близких тех, кто погиб или стал калекой. Но не менее важным для Анри было позаботиться и о их душах. Просто разделить с губернатором расходы на поминальную мессу ему показалось мало. «Да, обязательно отчитаю новену Розария. Тем более что на реке будет много времени для этого», – твёрдо решил торговец и, приказав солдатам ждать в наосе, вместе с доном Себастьяном двинулся к алтарю. Там они преклонили колена и перекрестились, а затем скользнули в правую дверь, где находилась сакристия[142]142
  Сакристия (от латинского sacrum – священная утварь) – представляет собой помещение, которое располагается сбоку или впереди алтаря, где хранятся принадлежности культа, совершаются облачение священнослужителей и некоторые другие обряды. Перед началом мессы в ней звонит колокол, возвещающий прихожанам о начале богослужения. Месса начинается с торжественного выхода священников из сакристии, после окончания мессы священники вновь уходят туда. Миряне допускаются в сакристию не во время мессы в случае необходимости переговорить со священником.


[Закрыть].

Падре Игнасио, как и ожидалось, был там. Он читал огромную рукописную книгу в тяжёлом кожаном переплёте, лежащую на аналогии[143]143
  Аналогий – в храме или молельне небольшой высокий столик с наклонной столешницей для чтения книг стоя.


[Закрыть], иногда сокрушённо качая головой. Услышав шаги входящих, он захлопнул книгу и повернулся:

– Да благословит вас Бог, сеньоры!

– Падре, – склонив голову, обратился к нему Анри, – мы вышли из тяжёлой битвы и собираемся в трудное путешествие. У нас очень мало времени, а я хотел бы причаститься перед дорогой. Я осмелился попросить вас отслужить для нас малую мессу в благодарность Господу за то, что помог нам победить, и в интенциях благополучного окончания нашего небезопасного дела.

Дон Игнасио, хорошо знавший о щедрости своего благочестивого прихожанина, кивнул:

– Следуйте за мною, дети мои.

Открыв узкую невысокую дверку рядом со шкафом, где хранились облачения, пригласил спускаться за ним по крутой винтовой лестнице в крипту.

Скудный свет, просачивавшийся через узкие щели под потолком, едва растворял темноту помещения. Падре Игнасио, почиркав кресалом, зажёг дешёвую сальную свечу, а от неё ещё четыре, осветившие небольшой алтарь. Дождавшись, пока Анри и Себастьян встанут перед ним, начал мессу:

– Во имя Господа!..

Он не спешил, но сократил чтения и полностью опустил пение гимнов. Наконец, звякнул колокольчик, когда падре открыл шкафчик со Святыми Дарами. Первым принял причастие Анри.

Дождавшись, пока по окончании мессы дон Игнасио погасит свечи, друзья поднялись по той же узкой и крутой лестнице наверх. Там Анри вытащил из-за пояса кошелёк размером с кулак:

– Падре, я знаю, что храм сей нуждается в вспомоществованиях. Не побрезгуйте принять скромный дар от меня.

Отец Игнасио кивнул, указав подбородком на столик и Анри, послушно опустив мелодично звякнувший мешочек, поклонился и вышел.

Литургия ещё не началась, но на скамьях уже сидели хорошо одетые дамы, среди которых затесалось несколько благородного вида мужчин. Дальше, через трансепт[144]144
  Трансепт (из лат. trans «за» и лат. septum «ограда») – поперечный неф в базиликальных и крестообразных по плану храмах, пересекающий основной (продольный) неф под прямым углом. Окончания трансепта образуют апсиды, выступающие за пределы основной части здания.


[Закрыть], скромно примостились человек двадцать победнее. Многие женщины, покрытые чёрными мантильями, тихо всхлипывали.

Продвигаясь к атриуму, Анри пробегал взглядом по лицам сидевших в наосе богатых горожан, повернувшихся посмотреть на вышедших из сакристии. Тем, кто приветливо кивал – отвечал также, а тех, кто показывал неудовольствие, неосознанно откладывал в памяти, интуитивно ощущая потенциальную угрозу. Разглядывая прихожан, он невольно вспомнил реакцию толпы на зачитанные обвинения против него и почувствовал, как пролетевшая обида коснулась сознания своим крылом. «И практически никто из местных даже не догадывается, что ворвись приватиры в город, выкупом бы не обошлось! – пронеслось в голове. Проходя мимо глухо рыдавшей сеньоры, Анри задумался: – А ведь одному только Господу известно, была бы сейчас ещё жива эта вдова, не вернись мы вовремя, обмазанные глиной! – повернулся к алтарю, перекрестился и обратился к Всевышнему: – Как же непостижимы замыслы твои, Господи! Сначала ты приводишь меня в город в самый критический момент, но с таким неожиданным оружием, как глиняная маска, повергшая врагов в ужас. Затем ты позволяешь мне вовремя вмешаться в морской бой, чтобы спасти друга, и даруешь победу. И после всего этого ты ставишь меня перед судом! Для чего всё это, Господи? Чего ты ждёшь от меня? И должно ли мне искать обидчика или простить, увидев в нём посланника твоего? И куда приведут меня поиски миссии на реке? – ответа не последовало, зато краем глаза Анри заметил внимательный взгляд дона Себастьяна. – Похоже, он вспомнил наше последнее посещение литургии, – предположил Анри, и тут же память услужливо повторила странный мысленный диалог с таинственным голосом. Это воспоминание окатило его холодной испариной. Некоторое время он вслушивался в себя, пытаясь уловить малейшие признаки присутствия чужого сознания, однако таковых не ощутил. Зато пришла иная мысль: – Возможно, Господь не случайно приставил ко мне такого друга и защитника. Ну что же, если Себастьян найдёт доносителя, стало быть, это и будет проявлением воли божьей». – и Анри, больше ни на что не отвлекаясь, вышел из собора.

* * *

Как только стих церковный колокол, призывавший верующих на литургию, громыхнула фортовая пушка, уведомляя горожан, что наступил полдень. Духота с тяжёлыми запахами ладана, воска и человеческих тел, царившая в церкви, сменилась лёгким бризом, дохнувшим запахами приморского города и его деревянных мостовых. И только возле лавки со сладостями пряный и сладкий аромат специй, мёда и карамели перебивал смрад отхожих мест и гниющего дерева.

Толкнув дверь, Анри с удивлением обнаружил, что она заперта. «Похоже, сеньор Гильермо решил, что в такой день, когда город оплакивает погибших, желающие полакомиться его сладкой продукцией не найдутся», – с досадой подумал он и, не скрывая озадаченности, повернулся к своему спутнику:

– Ну, что будем делать, капитан? Жду ваших предложений.

– Негоже являться на обед без гостинца, – задумался дон Себастьян. – Я вижу два возможных решения: самое простое – бить в дверь до тех пор, пока конфитеро не соизволит явиться и удовлетворить наши прихоти.

– А более сложное? – глядя на присматривавшегося к двери капитан-лейтенанта, словно тот искал на ней уязвимые места, спросил Анри.

– Подыскать другие подарки, – пожал плечами дон Себастьян.

– Да, вы вновь правы, капитан – первое решение было намного проще, – согласился Анри и несколько раз с силой ударил в дверь ногой.

Результата это действие не принесло – никто не отозвался.

– Адмирал, похоже, не стоит тут терять время. Может, мы сумеем найти нечто достойное в вашей лавке? – промокая вспотевший лоб кружевным платочком, предложил аристократ. – К тому же, смею надеяться, вы сделаете мне скидку.

– Надеяться всегда можно, однако, боюсь, мы сейчас не найдём там подходящих товаров. В лучшем случае нам придётся выбирать между табаком и чаем. Не будем же мы дарить дамам отрезы на платья или оружие! Хотя… Недавно Фернандо доставил партию отличного португальского. Если ещё остались английские бутылки[145]145
  Первую винную бутылку, похожую на современную, произвёл на свет в 1652 году англичанин сэр Кенельм Дигби. Однако вплоть до XVIII века для перевозки вина использовали различную тару из глины, фаянса и дерева, несмотря на то, что во второй половины XVII столетия в Англии началось промышленное производство бутылок. Поскольку они были слишком дорогими, до середины XIX века вино разливалась по бутылкам, как правило, уже в стране потребления. Винные бутылки XVII–XVIII веков отличаются многообразием форм и объёмов, но все они были приземистые, грубоватые сосуды дутого тёмного стекла в виде луковиц или сплюснутых шаров с горлышками.


[Закрыть], это вино в них будет хорошим подарком. Идёмте, капитан, – и Анри решительно направился в сторону принадлежащей ему лавки.

Своими размерами здание ничем не отличалось от иных в торговом ряду, однако обилие товаров внутри впечатляло каждого посетителя. Здесь было всё, что производили мануфактуры, принадлежащие «Карибскому альмиранте» – от сахара до сигар, а также то, что было отобрано у пиратов, до этого успешно ограбивших торговцев, привозивших товар из Европы и Азии. Конечно, самый большой выбор был у оружия, но, если повезёт, можно было найти и французский фарфор, и модную одежду, и духи, и отрезы дорогих тканей. Изредка предлагалось и английское новшество – прочные бутылки из чёрного стекла с выдавленными узорами. Такая бутылка, даже ненаполненная вином, была очень дорогим подарком, вполне достойным и губернатора. Проблема была лишь в том, что в лавке таковых не оказалось.

Пабло Ньето, бывший когда-то торговцем в Гаване, разорившийся после захвата пиратами его судна с товаром, принял предложение Анри и, перебравшись с семьёй в Белиз, заселился в жилые помещения над лавкой, став её управляющим под бдительным оком сеньора Хакоба. Лелея тайное желание женить молодого успешного торговца на своей шестнадцатилетней дочери, он настойчиво посылал Анхелес с обворожительной улыбкой справляться, чего желает сеньор Анри, как только тот появлялся в своей лавке. Вот и сейчас девушка, заливаясь краской, пришла узнать зачем он пожаловал. Увидев разочарование на лице молодого человека, Анхелес кинулась к отцу. Тот, узнав, что нужно сеньору, направил его к старому маррану, заверив что на складе непременно есть ещё одна или даже две английские бутылки.

– Желаете, чтобы я сопровождал вас, адмирал? Или же мне стоит поискать нечто иное? – напомнил о себе дон Себастьян задумавшемуся Анри.

– Нет, капитан. Возьмите с собой Хавьера и Самуэля, – кивнул Анри в сторону солдат, – и отправляйтесь к сеньору Хакобу. Передайте ему мой наказ наполнить две бутылки, если они там будут, португальским вином. В противном случае пусть подумает сам, чем из имевшегося в наличии нам потешить семейство графа Альменара. Я уверен, что с вашей помощью он непременно найдёт нечто подходящее. Заодно проверьте, как устроили пленных и надёжно ли они охраняются. Жаль, что мы не захватили с собой лейтенанта де Мура. Он мог бы пообщаться с офицерами по поводу выкупов. Идальго де Мур не только знает английский, но и умеет находить аргументы, пробуждающие в лордах щедрость. Я же в сопровождении Хосе и Пабло нанесу визит губернатору, а потом загляну к коммодору. С вами же мы вновь встретимся перед дворцом в два часа пополудни.

– Как скажете, адмирал, – откланялся дон Себастьян и, сопровождаемый двумя пехотинцами, удалился. Анри же, кивнув оставшимся солдатам, отправился на Пласа де Монтехо.

Перед аркадой губернаторской резиденции его остановил стражник. Изнывая от жары, солдат, пыхтя, преградил путь:

– Его превосходительство сегодня не принимает. Попытайте счастья завтра, сеньор.

– Похоже, вы не так давно в Белизе, солдат, – нарочито оглядел пехотинца сверху донизу Анри, при этом поймав себя на мысли, что подражает дону Себастьяну. – Доложите сеньору губернатору, что пришёл Карибский альмиранте.

Стражник вытер рукавом залитый потом лоб и с нескрываемым удивлением уставился на богато одетого посетителя, сопровождаемого двумя солдатами вместо слуг. Наблюдая за быстро менявшимся выражением лица охранника Анри догадывался, какие мысли кружатся в его голове, и терпеливо ждал, когда одна из них, взяв верх над остальными, принудит беднягу к действию. Ждать пришлось недолго – солдат отступил на шаг и, развернувшись в сторону галереи, пересохшим горлом скорее прохрипел, чем крикнул:

– Эй, Гонсало, поди сюда!

На его зов из тени аркады нехотя вышел мальчишка лет пятнадцати. Явно будучи свидетелем разговора между Анри и стражем, он, не дожидаясь, пока охранник подберёт слова, заговорил сам, обращаясь к посетителю:

– Я сейчас же скажу отцу, чтобы он доложил о вас, благороднейший сеньор! – и с чувством превосходства глянув на стражника, добавил, указав на него рукой: – Не сердитесь на этого солдата, сеньор! Он всего пару дней тут и ещё не научился, кого пускать, а кого нет, когда наш сеньор говорит, что сегодня не принимает посетителей.

– Хорошо, Гонсало, я прощу его, но он будет должен тебе мараведи за покровительство, – с серьёзным видом пообещал Анри, в душе удивляясь самому себе. «И когда же это я успел от своего капитан-лейтенанта нахвататься аристократических манер? – размышлял он, ожидая возвращения мальчишки. – Наверное, это его речь на суде возымела такое действие на меня. Надменность, похоже, заразительна, потому как бывает полезной. Однако надо мне всё же от неё излечиться, пока эти аристократические замашки меня опять перед судом не поставили». Вспомнив суд, он почувствовал, как вновь его лоб покрылся испариной. Вытащив из манжеты обшитый кружевами батистовый платочек, Анри промокнул пот и, поймав на себе взгляд стражника, подумал о том, что, пожалуй, не стоит отказываться от всех аристократических привычек.

– Граф ожидает вас, сеньор Верн, – с достоинством, положенным дворецкому, сообщил появившейся в дверях слуга.

Из-за его спины прытко выскочил Гонсало и подбежал к Анри, протягивая руки:

– Вашу шляпу, сеньор!

Передав пареньку требуемое, Анри замешкался: дворецкий, всегда требовавший отложить оружие, в этот раз промолчал. Не раздумывая долго над этим, он отстегнул роперу и передал её одному из своих солдат, не забыв при этом отметить удивлённый взгляд стражника. «А ведь он действительно принял меня за дворянина», – внутренне усмехнулся торговец и направился следом за дворецким.

Графа Альменара в его кабинете не было, но ждать под дверью долго не пришлось – он вышел из соседней комнаты в домашнем шёлковом халате, накинутом поверх белоснежной рубашки и приветливо улыбнулся:

– Надеюсь, сеньор Анри, вы пришли меня обрадовать. Полагаю, вы уже собрали сведения о своих призах и потерях?

– Собрал, ваше превосходительство, – опустив голову ответил Эль Альмиранте, кланяясь.

– Ну что же, пойдёмте в кабинет. Вы же, помнится мне, хотели взглянуть на мою карту полуострова, – и губернатор проследовал в открытую слугой дверь. – Давайте начнём с главного, а карту вы сможете изучить и без моего присутствия, – предложил граф, кряхтя устроился в кресле и пригласил гостя занять другое.

– Как будет угодно вашему превосходительству, – Анри вынул бумаги из манжеты. – Вот тут подробно изложено всё, что ваше превосходительство желал знать, – подал их сеньору Альваресу и сел, уставившись на свои туфли.

Губернатор развернул листы и углубился в чтение. Спустя некоторое время он вновь заговорил:

– И как же вы проявите свою щедрость городу, сеньор Анри?

– Я намерен даровать вашему превосходительству трёхмачтовый пинк и бригантину.

– О-о-о, как это благородно с вашей стороны, друг мой, – довольно произнёс губернатор и вкрадчиво добавил: – Однако, видя ваши призы, я бы предпочёл фрегат вместо бригантины.

– Да простит меня ваше превосходительство, но вспомнилось мне, как говаривал мой отец, когда я воротил нос над подарком деда: «Дарёному коню в зубы не смотрят», – смиренно произнёс Анри. – Если ваше превосходительство позволит, я бы напомнил ему про не так давно переданные идальго Фернандесом бриг и барк, за которые мне было заплачено лесом.

Граф хмыкнул: – Ваш отец был мудрым человеком, сеньор Анри. Ладно, скажите, друг мой, во сколько мне обойдётся ремонт этих дарёных «коней». В ваших докладах не указано состояние призов, – сменил тон на снисходительный губернатор.

– Эти корабли были взяты на абордаж, и они практически не повреждены боем.

– Ну вот и приятная новость. Вы не разочаровали меня, сеньор Анри, – в голосе графа появилась доброжелательность. – Да и расходы на ремонт ваших кораблей, похоже, будут не так велики, как я мнил ранее, – добавил он, вновь пробежав глазами полученные от торговца бумаги. – Что ж, я немедля отправлю людей за досками, которые согласно нашему прошлому уговору, были доставлены на ваш склад. Вы уже определились, когда отправляетесь искать сеньору Паулу?

– Да, ваше превосходительство. Я намерен покинуть Белиз на рассвете.

– Хорошо. Чем быстрее вы вернётесь, тем лучше для всех, – многозначительно сказал губернатор и встал. – А сейчас можете любоваться моей картой, сколько вам заблагорассудится, затем Андрес проводит вас.

– Благодарю ваше превосходительство, – тоже поднимаясь, поклонился Анри. – Доброта вашего превосходительства не знает границ, – внезапно всплывшие слова капитан-лейтенанта о том, что кроме них двоих только губернатор знал всё о ходе экспедиции и, возможно, не только от самого Анри, всколыхнули подозрительность. Дрогнувший голос молодого человека не остался незамеченным.

– Чем вы обеспокоены, друг мой? – участливо поинтересовался граф.

– От внимания вашего превосходительства ничто не способно ускользнуть. За последние несколько дней мне много чего пришлось пережить, но ничто так не всколыхнуло моё сердце, как донос, поставивший меня перед судом сегодня утром, – голос Анри прозвучал непривычно глухо – обида накрыла его своим пологом, сдавив горло.

– Святая Дева! Неужели вы всё ещё переживаете этот казус? – всплеснул руками сеньор Альварес. – Вы были оправданы, донос признан ложью, ваше честное имя таковым и осталось – наслаждайтесь торжеством справедливости и милостью божьей, друг мой!

Не смея поднять голову, Анри был лишён возможности посмотреть в лицо графу Альменара и потому ловил каждую интонацию его голоса. Произнесённое губернатором звучало искренне доброжелательно. «Он или невинен, как младенец, или же мастер притворства, – пронеслось в голове торговца. Что из этого правда, Господи?» – сомнения водоворотом закружили мысли, но голос уже звучал спокойно и уверенно:

– Я не могу не думать об этом, ваше превосходительство. И не только потому, что было покушение на мою честь и жизнь, а потому, что ненайденная змея может напасть вновь.

– Меня удивляет, сеньор Анри, что при своей успешности вы впервые сталкиваетесь с доносом. Начинайте привыкать к такому, друг мой! – граф по-отечески положил ему руку на плечо. – Чем богаче и славнее вы будете, тем острее будут направленные на вас удары.

– Мудрость вашего превосходительства делает их провидцем. Я последую совету вашего превосходительства, однако сейчас меня волнует то, что эта ядовитая змея прячется среди тех, кто ко мне близок. Не так уж много людей знало о моей встрече с касиком, – от нахлынувших эмоций Анри невольно сжал кулаки.

– Что вы хотите этим сказать, сеньор Анри? – рука графа покинула плечо торговца, голос стал холоден, а брови полезли вверх, указывая крайнюю степень то ли недоумения, то ли недовольства.

– Я никогда не подвергал сомнению правдивость и искренность слов вашего превосходительства, как и не давал повода вашему превосходительству сомневаться в моей честности. Однако сегодняшнее утро наглядно показало, как мало надо для того, чтобы сделать героя негодяем. Когда я стоял на площади, слушая возмущение горожан поступками, которых я не совершал, слова вашего превосходительства о том, как чреват может быть гнев сильных мира сего, проросли в моем сердце. Сегодня утром мне показалось, что ваше превосходительство долго думал, прежде чем признал обвинения беспочвенными и что лишь аргументы, приведённые идальго Фернандесом, склонили ваше превосходительство на мою сторону, – Анри говорил тихо, стараясь обуздать обиду.

Губернатор слушал, нахмурившись и ответил не сразу:

– Говорят, мудрость приходит с годами, но вас она уже посетила, друг мой. Заверяю вас, дорогой мой сеньор Анри, что ваш арест был для меня не меньшей неожиданностью, чем для вас. Симпатия, которую вызвала во мне ваша порядочность, преданность Испании, ум и отвага, совершенно искренняя. Но, как человек умный, вы ведь понимаете, что люди моего положения даже ради спасения тех, к кому они расположены, не будут рисковать своей репутацией. Без должных оснований я не мог поставиться за вас против таких тяжких обвинений, хотя и не сомневался в их лживости. Благодарите небеса за своих верных офицеров, сеньор Анри. Это они дали мне возможность спасти вас от петли.

Анри глубоко вздохнул. Тяжёлые мысли одолевали его. Он хотел верить сеньору Альваресу. Очень хотел. Но слова дона Себастьяна, что только граф Альменара знал всё и что ему ничего не стоило сделать одного из солдат экспедиции шпионом, жгли сознание. «Но зачем? – спрашивал он сам себя, не находя ответа. Абсолютная ясность была лишь в одном – случись что – рассчитывать на помощь губернатора можно лишь в том случае, если это ему ничего не будет стоить. – Что ж, раз я не могу обнаружить причины, по которой графу было бы выгоднее избавиться от меня, чем иметь со мной дело, буду считать его непричастным», – решил для себя Анри и, понимая, что пауза затянулась, поблагодарив в душе сеньора Альвареса за терпение, спросил:

– Ваше превосходительство знает, кто стоит за всем этим?

– Увы, друг мой, – развёл граф руками. – Не будь в этом обвинении таких подробностей, о которых не мог знать никто из уважаемых горожан, я бы подумал на происки ваших конкурентов. Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что выдать энкомьенду под строительство красочной меня убедил алькальд. Не так давно в Белиз из Севильи прибыл племянник сеньора Рикардо и именно его услуги по производству красок мне и были предложены. Кстати, мне показалось или наш алькальд действительно вас недолюбливает?

– От наблюдательности вашего превосходительства ничто не способно укрыться, – учтиво произнёс Анри.

– А что же послужило поводом для этого? – в голосе губернатора зазвучало нескрываемое любопытство.

– Одному богу известно, что тому виной. Каждый раз, когда мне приходилось иметь дело с его светлостью сеньором Рикардо, я всегда был предельно вежлив и никогда не скупился, отдавая часть призов на нужды города. Я чужд притворству, потому всегда прямолинеен. Возможно, зная меня и высокочтимого сеньора алькальда, ваше превосходительство поможет мне понять причину неприязни сеньора Рикардо к моей скромной особе? – с надеждой спросил молодой человек.

Граф снисходительно улыбнулся:

– Возможно, именно ваша скромность всему виной, – голос графа, доброжелательный и слегка ироничный, вдруг посерьёзнел: – Мы – государственные мужи – должны блюсти прежде всего достаток короля, а много ли возьмёшь в этих бедных, богом забытых краях? Другое дело в Лиме – слыхал я, что та благословенная земля настолько богата, что даже слуги ходят, обвешанные золотом! Вы же, друг мой, и здесь умудрились сколотить недурное состояние. Это ли не повод к неприязни, вызванной завистью менее успешного, да к тому же зрелого мужа благородной крови? Однажды мне самому пришлось как-то услышать сетования сеньора Рикардо на неблагосклонность Судьбы. Похоже, он в обиде на неё за то, что его заслуги в превращении поселения в город остались неоценёнными. Злые языки донесли до моих ушей что сеньор алькальд рассчитывал жить в губернаторском дворце, однако Совет Индий принял иное решение. Быть может, его неприязнь к вам следствие не только вашей успешности, но и моей благосклонности? – Сеньор Альварес вновь придал голосу доброжелательность: – Вы проинформируете меня, сеньор Анри, если ваши поиски будут успешны? Вы ведь, полагаю, не отказались от мысли найти того, кто написал на вас пасквиль?

– Если Господь снизойдёт до моей просьбы и откроет мне имя негодяя, я непременно доложу вашему превосходительству, – поклонился торговец.

– Пусть вам сопутствует удача, сеньор Анри! – губернатор протянул торговцу руку и, когда тот приложился к печатному перстню, вышел, оставив его наедине с картой.