Текст книги "Повелитель моря (СИ)"
Автор книги: Агния Миллерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)
– Скажи, сеньор, это правда, что ваш бог создал белого человека подобным себе, а красных для того, чтобы мы служили белым людям? – вдруг сменил тему старик.
Не понимая, что задумал индеец, Анри решил, что, если Господь действительно послал этого майя ему в помощь, то вряд ли стоит пытаться угадать, какой ответ хочет услышать этот краснокожий, а ответить то, что подскажет сердце. Проблема была лишь в том, что сердце говорило не то же самое, что было в проповедях. Поэтому, немного поразмыслив, Анри решил проявить дипломатичность и уйти от прямого ответа:
– Так нас учит Святая Церковь, – голос почему-то прозвучал не очень уверенно.
– Ты очень умён, сеньор. И честен. Я чувствую это здесь, – индеец ударил себя кулаком в широкую грудь. – Скажи мне, ты сам тоже в это веришь?
Анри вдруг вспомнил величественные развалины каменных храмов в Алтун-Ха, испещрённые странными, таинственными знаками, страшные звериные оскалы забытых богов… Он уже тогда думал, что это наследие не могли оставить дикари, определённые духовными отцами на роль послушных слуг для тяжёлой и примитивной работы.
– Я думаю, что Господь всех нас любит, как детей своих – и белых, и красных, и жёлтых, и чёрных. И что он сделал нас такими разными потому, что и задачи у нас у всех разные. Лишь объединившись и поняв друг друга, мы сумеем разгадать наивысшую загадку, загаданную нам Творцом. И тогда придёт на землю Царствие Небесное.
Индеец, внимательно вбиравший в себя каждое слово, вдруг подошёл к Анри вплотную, так, что тот ощущал на своём лице его дыхание, и тихо, чтобы не слышали другие, спросил:
– Ты не боишься?
– Чего? – так же тихо переспросил его Анри.
– Что тебя твои же падре сожгут, потому что ты не такой, как все.
– На всё воля божья, – смиренно ответил Анри и опять задал свой вопрос, возвращая разговор в старое русло: – Ты поможешь мне?
– Да. Но обещай, что потом, когда ты узнаешь, что хотел, ты отпустишь меня.
– И куда ты пойдёшь? К ицам?
Индеец отступил, ещё раз оглядел солдат, державших тело его внука, затем готовую его принять могилу и ответил, подняв глаза на Анри:
– Пока не знаю. Но я хочу знать, что я не твой пленник.
– Даю тебе слово, что, когда я узнаю, кто сеет вражду между майя и испанцами и верну похищенных женщин, ты сможешь идти, куда посмотрят твои глаза.
Вновь окаменевшее лицо индейца ни одним мускулом не выдало настрой старого охотника. Дослушав обещание, он лишь кивнул и приложил растопыренную ладонь правой руки к сердцу, показывая, что он считает договор между ними заключённым.
Отойдя в сторону, Анри приказал своим людям, чтобы они уложили тело в могилу, и, оставив их завершать обряд похорон, перекрестившись на мёртвое тело, направился в сторону бивака.
Дон Себастьян о чём-то спорил с лейтенантом Контрерасом, но, заметив Анри, тут же закончил разговор и направился к своему коню, привязанному к дереву рядом с жеребцом Анри. Когда Эль Альмиранте подошёл, он уже успел отвязать анкерок и сам лично стал наливать воду в ладони друга, пока тот смывал с себя грязь.
– Как только из леса выйдут остальные, командуйте в седло, – Анри глянул на яркое даже сквозь листву солнце, – мы и так слишком долго тут задержались, а я бы хотел добраться до Балам-Ха ещё засветло. Кто знает, какой приём нас там ждёт.
– Что с индейцем? – Себастьян ловко заткнул бочонок и вернул его на прежнее место.
– Он пойдёт с нами. Определите ему место позади доктора и лейтенанта и предупредите наших, чтобы не спускали с него глаз.
– Я скажу Сезару, чтобы он привязал его к своему седлу.
– Нет, я дал слово этому майя, что он не пленник.
Себастьян понимающе кивнул.
– Вам удалось узнать что-то о нападении на асьенду Буэн Рекодо?
– Пока нет, но, возможно, что я знаю причины нападения. И, вполне возможно, что это не были индейцы.
– А кто тогда? – нахмурился Себастьян.
– Английские приватиры, инсценировавшие нападение индейцев.
– Если это так, то, похоже, наша спасательная экспедиция потерпела крах уже сейчас, – задумчиво произнёс аристократ, мысленно содрогаясь от понимания того, какая жуткая участь выпала бедным сеньорам, если предположение Анри окажется правдой.
– Давайте верить в милость Господа, тем более что мы уже через час – если божьей волей не произойдёт ещё что-нибудь – будем иметь возможность своими глазами увидеть, что же произошло на асьенде.
Дон Себастьян кивнул и отправился отдавать распоряжения людям губернатора.
Когда из леса вышли участники похорон, всё уже было готово к отъезду. Пока Педрито и Верзила смывали с себя грязь, Анри и Себастьян решали, где разместить нового пешего члена отряда. Поскольку Хуан, понимая, что определённое ему место было проявлением недоверия, укоризненно глянул на Анри и настойчиво просил разрешить ему бежать рядом с «сеньором», держась за стремя его коня. Поскольку повода отказать ему так и не нашли, решили принять его предложение, после чего кавалькада быстрым шагом отправилась по каменной дороге дальше к своей цели.
* * *
К немалому удивлению Анри, старый охотник стоически удерживал темп. Он бежал рядом с жеребцом без видимых усилий, размеренно дыша, и ни разу не попросил ни остановиться, ни даже замедлить шаг лошадей. Менее чем через час кавалькада уже была на развилке, где от дороги, ведущей к каменоломне, отделялась очень древняя, вымощенная предками майя ещё в эпоху великих городов, каменная тропа. Она тянулась вдоль не менее древнего, местами сильно обмелевшего, а кое-где совсем пересохшего канала к берегу реки Сибун туда, где когда-то стоял большой город, от которого остались лишь руины, каменная дорога и канал. Именно здесь, разбирая развалины, и брал камень сеньор Эухенио для строительства своего дома и некоторых хозяйственных построек.
От развилки до берега реки было не более ста пасо[94]94
Пасо – старинная испанская мера длины, равная 1,93 м.
[Закрыть], однако большая часть пути шла по открытой каменистой возвышенности, и раскалённая солнцем до звенящего жара дорога затрудняла движение. Но, вновь попав под спасительную тень высоких раскидистых деревьев, лошади сами прибавили шаг, и вскоре перед отрядом заблестела на солнце узкая лента реки. Дальше путь лежал вдоль небольшого безымянного прозрачного притока, лениво нёсшего жёлтые воды по чёрному дну в реку Сибун с нанизанными, словно бусины на ожерелье, маленькими озёрами и озёрцами, местами заросшими и превратившимися в болота. На протяжении этих последних ста двадцати пасо кавалькада спугнула семейство оленей, пришедших на водопой, и подняла в небо стаю больших попугаев. Полет этих прекрасных птиц невольно остановил отряд. Ну разве можно было не полюбоваться подаренным Провидением великолепным зрелищем? Большие красно-синие птицы с длинными хвостами, громко крича и хлопая огромными разноцветными крыльями, взмыли в глубокое безоблачное небо, на несколько мгновений затмив мрачные мысли о жутком зрелище, ожидавшем всадников всего лишь через пару десятков шагов их лошадей.
Внезапно деревья расступились, и отряд оказался на песчаном берегу реки Сибун, сделавшей большую петлю. Каменная дорога, сменившись деревянным настилом, на берегу реки переходила в добротный мост. Несмотря на то, что это было не самое узкое место реки, её ширина здесь не превышала и пятнадцати пасо. Кроме того, в сухой сезон река здесь настолько мелела, что её можно было спокойно переезжать на телеге, не боясь намочить груз. И сейчас, когда сезон дождей ещё только начинался, вода едва доставала лошадям под брюхо.
Глава 16
Асьенда сеньора Эухенио и сеньоры Паулы не зря называлась «Буэн Рекодо» – «Красивая излучина». Место, выбранное для дома, действительно было прекрасным. Река, делая очередную петлю, создала полуостров с открытым пространством вокруг большого озера. Не без помощи людей, кропотливо расчистивших заросшие буйной растительностью участки, полуостров превратился в земледельческий рай, где располагались и плодородные поля, и зелёные сочные пастбища, и большой фруктовый сад. Анри, не раз бывавший тут ранее, глядя на пустые глазницы окон большого, ещё совсем недавно уютного и гостеприимного дома, черневшего теперь языками копоти на каменных стенах, испытывал чувства горечи и гнева, вползших в сердце, как струйки дыма.
От тягостных мыслей его отвлёк дон Себастьян. Дав жестом приказ отряду остановиться, он указал на окна второго этажа господского дома и тихо сказал:
– Там кто-то есть, я видел силуэт в окне.
Анри напряг зрение, пытаясь разглядеть движение в мёртвом доме, но в этот момент из здания один за другим стали выбегать мужчины в чёрно-синих колетах с громкими и радостными криками на чистейшем испанском:
– Это же наши!
Вслед за ними появились и пятеро рабочих, одетых в простые хлопковые штаны и рубахи, испачканные землёй и глиной.
Среди подбежавших к нему мужчин Анри узнал охранников с каменоломни. Обруч неизвестности, сдавливавший сердце торговца, ослабил свои тиски, и из груди вырвался вздох облегчения: «Хоть кто-то жив!».
Спешившись, он обменялся приветствиями с охранниками и приступил к расспросам:
– На каменоломню было нападение? Есть жертвы?
– Нет, сеньор. Когда мы отправлялись сюда, там было всё спокойно, – ответил один из самых опытных солдат – бывший пикинёр-терций Эмилио Парра Чавес. Он не раз воевал в Европе во славу Испании, но из-за безденежья отправился искать службу в более богатых серебром и золотом колониях.
– А давно вы здесь? И почему? Что вы знаете о произошедшем на асьенде? – Анри нетерпеливо засыпал вопросами старого солдата.
– Мы здесь со вчерашнего утра, – степенно отвечал Эмилио. – Нас послал управляющий – сеньор Хайме. Сначала только нас, без них, – охранник указал рукой на стоявших под стенами дома батраков. – А когда мы вернулись и рассказали, что тут, кроме мёртвых, никого нет, сеньор Хайме приказал сопроводить рабочих, чтобы достойно предать земле сеньора Эухенио и его людей. Мы ещё долго ждали падре из монастыря святого Бонавентуры, за которым должен был послать сеньор управляющий, но он так и не появился, а ждать больше было нельзя. Так что мы сами помолились и похоронили всех вон там, – указал рукой Эмилио в сторону хозяйственных построек.
– А зачем же вас посылал сюда управляющий вчера утром? – уже немного успокоившись, продолжать выспрашивать Анри.
– Да потому что к утру к дому управляющего прибежал мальчишка с асьенды. Кажись, Самуэль. Он сказал, что его послал за помощью сеньор Эухенио, потому как на асьенду напала банда индейцев, да только когда мы пришли, всё уже давно было кончено, – сокрушённо развёл руками ветеран.
– Что же он так долго шёл? – вмешался в разговор до этого внимательно слушавший всё сказанное охранником лейтенант Контрерас.
– Так ведь боялся мальчонка, в окно из дома вылез и ползком через сад к реке, а там вдоль реки полз, место мелкое искал. Говорит, долго полз, пока до леса не добрался, там уж пригнувшись шёл. Всё боялся, что его индейцы заметят да стрелами из него святого Себастьяна сделают! Ну а когда через реку-таки перебрался, напрямки через джунгли к нам и бежал. Да только, видать, далеко брод нашёл, вот и пришёл к нам аккурат к рассвету.
– Видать, сам Господь над ним руку охранную держал, раз его ни в воде, ни в лесу дикие твари не убили! – с чувством глубокого уважения к незнакомому мальчишке сказал Анри, снял шляпу и перекрестился. Стоящие рядом мужчины проделали то же самое. – А видел ли он нападавших индейцев? – с надеждой, что есть живой свидетель нападения, спросил Анри.
– Думаю, что нет. Да вы сами его и спросите, – пожал плечами охранник.
– Ну, а ты что скажешь? Ты же осматривал трупы?
– Осматривал. Стрелами они убиты были. Костяными. Да вот, гляньте-ка, – с этими словами Эмилио повернулся к одному из охранников:
– Эй, Адриан, а ну, где стрелы-то?
Адриан махнул рукой в сторону дома:
– Там. Сейчас принесу! – и, резво развернувшись, рванул к обугленному дверному проёму.
– Среди убитых женщины были? – продолжил вопрошать Анри в ожидании орудий убийства.
– Нет, сеньор Анри. Ни единой! – покрутил головой бывший терций.
– А вы-то как здесь? Верхом?
– Мы верхом, а вот их, – охранник кивнул в сторону рабочих, – на телеге привезли.
– А где же телега и лошади? – недоумённо покрутил головой дон Себастьян.
– Да где ж им быть-то? В хлев загнали, дабы не мозолили глаза, если кто чужой сюда пожалует. Да и мы рядом там были, хоронили убитых.
– А в дом попрятались, когда нас увидали? – съязвил лейтенант Контрерас.
– Да нет, – спокойно ответил охранник. – Мы закончили с делом и пошли в дом отдохнуть и съестное найти. Индейцы даже не всю скотину увели, так что была надежда, что и еда в доме осталась.
– Нашли? – не меняя тона, спросил лейтенант.
– Что? – не понял вопроса ветеран.
– Еду! – начал раздражаться идальго Контрерас.
– Конечно нашли! Там и на вас всех осталось! – всё таким же невозмутимым тоном отвечал Эмилио.
Беседу прервал вернувшийся Адриан. Протянув Анри целую охапку стрел, он деловито пояснил:
– Мы их специально собрали, правда, не все, только те, что не сломались, чтобы губернатору показать. Чтоб сомнений не было, кто тут смерть сеял.
Анри, взяв одну стрелу из рук солдата, стал внимательно её рассматривал. Длинная, тонкая, упругая и прочная, с пучком красных перьев, прилепленных с одной стороны чем-то вроде смолы. На её другом конце был надрез, в который, очевидно, вставлялся наконечник, видимо, оставшийся в тебе жертвы, но без него можно было увидеть, что стрела внутри полая, словно сделана она была из стебля какого-то растения. Заметив, что хозяин рассматривает пустой конец стрелы, охранник поднял выше левую ладонь:
– Вот наконечники тех стрел, что прошли насквозь.
Анри поднял голову и увидел несколько очень острых и длинных наконечников странной формы. И тут раздался голос индейца, про которого Анри совершенно забыл:
– Я знаю, чьи это стрелы. Это не стрелы ица. Ица имеют воинов, а это стрелы охотников.
Анри повернулся к Хуану:
– Говори!
– Когда я нашёл Быстро… Себастьяна раненым, я отправился с ним в соседнюю деревню Балам-Ха, надеясь, что их лекарь или колдун помогут ему. Но деревня была пуста. Она не была сожжена, как наша. Она была пуста. Возможно, кто-то из наших людей успел предупредить жителей Балам-Ха о нападении, и они покинули деревню.
– А Йаш?
– Не знаю, сеньор. Там я не был. Но, думаю, я знаю, куда могли уйти люди Балам-Ха.
– Ты отведёшь нас туда? – вмешался в разговор дон Себастьян.
Старый майя посмотрел на Анри, стараясь поймать его взгляд и ответил, глядя в глаза человека, которому дал своё слово:
– Я отведу вас туда, где ты сможешь встретиться с их касиком. Ты согласен, сеньор? Ты хочешь спасти своих женщин, а я не хочу, чтобы погибал мой народ.
– Хорошо. Но вначале мы посетим Балам-Ха и Йаш.
Индеец кивнул:
– Как пожелаешь, сеньор. Я проведу тебя туда старой дорогой, чтобы вам не пришлось прорубать её сквозь джунгли. Но ты потеряешь день.
Лицо Анри, и без того серьёзное и решительное, стало ещё жёстче:
– Да. Но я должен знать, что случилось с людьми Йаша.
– Ну что же, путь лежит через Балам-Ха и мою деревню. Ты сможешь увидеть сам то, что я тебе говорил. Когда ты хочешь отправиться, сеньор? – покорно склонил голову индеец.
– Сейчас. Ты умеешь ездить верхом?
– Нет, сеньор. Но в этом нет нужды. Я не замедлю твоих людей.
Анри кивнул и повернулся к дону Себастьяну:
– Пусть люди пополнят запасы воды и съестного – боюсь, что в ближайшие три-четыре дня у нас не будет такой возможности, и через четверть часа отправляемся.
Дон Себастьян кивнул, и вот уже его сильный голос разнёсся над затихшей асьендой, раздавая команды.
Все сразу ожили, засуетились, отстёгивая свои мешки и бочонки для воды.
– А нам что делать? – спросил Эмилио Парра.
– Ну, раз вы здесь закончили, возвращайтесь обратно. И не забудь сказать управляющему, что мне в Белизе нужен камень. Много камня. И уведите скотину на каменоломню, чтобы её не подрали хищники. Что там осталось?
– Да, сеньор, – поклонился Эмилио, – А скотины немного, лишь пара ослов и мул, – договорил ветеран и, махнув рукой рабочим, отправился в сторону хлева.
– А с этим что? – охранник Адриан всё ещё держал в руках индейские стрелы и наконечники.
– Я возьму это, – сказал Анри, забирая из рук охранника немых свидетелей подлого убийства.
Войдя в дом, Анри отправился не на кухню, где уже копошились солдаты в поисках съестного, а в комнаты, чтобы найти кусок ткани, в которую можно было бы завернуть стрелы и наконечники, дабы те, острые, как итальянские стилеты, не порезали его запасную одежду.
Уверенный в том, что подходящий материал можно будет найти в служебных помещениях, Анри решил исследовать нижний этаж. Пройдя внутренний дворик, он направился к зиявшему обугленному дверному проёму первой из комнат, расположенной возле ведущей наверх почерневшей от копоти каменной лестницы. Это была полностью уничтоженная пожаром гостевая. Осматривая обуглившиеся остатки деревянных панелей на чёрных стенах, некогда покрытых тиснённой кожей, и сгоревшие доски потолка, Анри услышал доносившийся с внутреннего дворика строгий голос дона Себастьяна:
– Каждого, кого поймаю за грабежом, сам лично проткну своей шпагой, клянусь Пречистой Девой!
В комнате всё ещё воняло гарью и едким запахом сгоревшей кожи. Глядя на кучи пепла на местах, где некогда стояла изящная мебель, на зарытый в золу, оставшуюся от пристеночного столика, фигурный бронзовый канделябр, лежавший под почерневшей бронзовой рамой лопнувшего зеркала, Анри, помнивший эту комнату по своим визитам на асьенду, испытывал гнев к варварам, устроившим этот набег. Следующая комната хоть и была покрыта копотью и так же наполнена запахом гари, но за неимением деревянных панелей и кожи на стенах, видимо, не пустила бушевавшее в других помещениях пламя дальше. Пройдя сквозь тяжёлую махагоновую дверь в следующее помещение, Анри оказался в комнате для слуг. Подобрав на полу одно из полотенец, выброшенных вместе с другими вещами из большого сундука, молодой человек осторожно завернул в него индейские стрелы и наконечники и отправился в кухню, надеясь найти там что-нибудь съедобное.
Входя в кухню, Анри столкнулся с покидавшими её довольными солдатами, нёсшими в охапку куски сыра и головки чеснока.
– Здесь уже ничего стоящего не осталось, альмиранте, но мой капрал Пласа позаботился о нас с вами, взяв и на нашу долю сыр, чеснок и пару колбас, а Педрито уже пополнил запасы воды, – услышал он за спиной голос дона Себастьяна. – Полагаю, люди готовы ехать дальше.
– Отлично, капитан, – бодро ответил Анри, довольный тем, что можно незамедлительно покинуть это удручающее место.
Подойдя к своему жеребцу, он отвязал от седла мешок с вещами и осторожно вложил в него свёрток со стрелами.
– Меня не перестаёт тревожить один вопрос, который ты, Хуан, возможно, сможешь разрешить, – обратился он к майя, приторачивая мешок обратно.
– Какой вопрос мучает тебя, сеньор?
– Почему твои соплеменники напали на асьенду сеньора Эухенио, но пощадили мою каменоломню, ведь она была первой на их пути из Балам-Ха?
Майя задумался, склонив голову. Спустя некоторое время он снова взглянул на Анри и ответил:
– Они шли по старой дороге. Значит, они не видели нужды прятаться в лесу. Значит, они знали, что те, кто выдавал себя за испанцев, идут из Печтун-Ха. Даже если они вышли на тропу войны, они не стали бы нападать на твою каменоломню, сеньор, когда с ними шли женщины, дети и старики. Все знают, что там много воинов и мало животных. Если майя встают на тропу войны, нужны запасы еды. Народ майя не имеет больше воинов. Воинами будут охотники. Охотники уйдут воевать, и больше некому идти на охоту. Так же все майя знают, что тут, – старик указал рукой на землю рядом с собой, – много еды и мало воинов. Это место – лёгкая добыча даже для охотников майя.
– На асьенду напали в ночь со вторника на среду. Если ты тоже шёл из своей деревни в город по вашей старой дороге, ты мог их встретить, – Анри испытывающее посмотрел на Хуана.
– Нет, я не встретил их, но я был тут.
– Что? Ты был тут в ту ночь и промолчал? – взревел внимательно слушавший разговор дон Себастьян.
На его голос повернулись ожидающие приказа к отправке солдаты. Идальго Мигель Контрерас соскочил с коня и подошёл к Хуану, встав у него за спиной.
– Да, – невозмутимо ответил индеец, – я был тут. Я знал, что не успею донести Себастьяна в город. Он был слишком слаб и уже слышал голоса предков, ожидавших его. Но он хотел говорить с испанским сеньором. Твоя каменоломня была первой на моём пути, но, когда я был близко, уже пала ночь. Я подумал, что воины не станут нас слушать, а сразу убьют. Поэтому я пошёл сюда. Я шёл вдоль реки и издали заметил огонь. Когда я нашёл брод вон там, – индеец указал рукой на запад полуострова, – я увидел там много свежих следов. Это были следы копыт. Именно поэтому я и сказал тебе, сеньор, что если это сделали люди из Балам-Ха, то я знаю, куда они ушли.
Теперь задумался Анри: «Возможно, не стоит терять время на обследование Балам-Ха и Печтун-Ха, приняв за правду слова Хуана о том, что одна деревня брошена, а другая уничтожена. Скорее всего нечто подобное произошло и с Йаш. Наверное, будет правильнее идти сразу же туда, куда могли уйти индейцы, а в Йаш можно будет послать небольшой отряд разведчиков с каменоломни».
Приняв решение, Анри послал Верзилу вдогонку уже покинувшим асьенду людям с каменоломни с приказом управляющему выделить ему лодку и охранников для разведки в Йаше. По пути Верзила должен был проверить заодно и деревни Балам-Ха и Печтун-Ха, а после вернуться в Белиз, захватив с собой мальчишку с асьенды.
– А теперь, – повернулся он к старому индейцу, – расскажи мне, куда ушли майя и куда ты собираешься вести нас.
Хуан огляделся и, резко повернувшись, с неожиданной прытью рванул с сторону дома и скрылся в дверном проёме. Опешившие офицеры и Анри недоумённо переглянулись, но не кинулись догонять индейца, понимая, что это не попытка побега, ибо, пожелай он сбежать, мог давно уйти незамеченным, предоставленный сам себе во время пополнения припасов.
Старик вернулся быстро, держа в руках большой кухонный нож. Присев на корточки, он стал чертить на утоптанной земле петляющую, как змея, линию.
– Это река Сибун. Она неглубока. Тут нет таких больших рыб, чтобы сделать из них наконечники. Такие наконечники мы выменивали за маис у майя из деревни Нахо-Баалам. Она находится здесь, на реке Белиз, – Хуан начертил рядом другую извилистую, но не такую петляющую, как первая, линию и соединил их между собой. – Из нашей деревни туда ведёт тропа, но она слишком узка для лошадей. Вам не пройти с ними через густые джунгли. Но я поведу вас отсюда путём, которым ушли майя. Если мы пойдём прямо сейчас, то, когда солнце коснётся леса, мы уже будем в месте встречи.
– Какое ещё место встречи? Ты что, не собираешься вести нас в деревню убийц? – лейтенант Контрерас схватил поднявшегося Хуана за плечо и резко развернул к себе.
– Оставьте его, лейтенант! – прикрикнул на разгорячившегося идальго Анри.
– Смените тон, сеньор торговец! Вы говорите с дворянином, так что больше учтивости. И зарубите себе на носу – я не принимаю приказов от торговцев! – процедил лейтенант, схватив индейца за запястья. – К тому же вы слишком мягкотелы для командования такой операцией и слишком церемонитесь с этими краснокожими!
– Зато я подчиняюсь сеньору Анри и, как ваш командир, приказываю вам отпустить индейца и вернуться на своё место! – тихий, как обычно, голос дона Себастьяна, тем не менее произвёл эффект громового раската.
Лейтенант Контрерас отпустил старика и, разразившись проклятием в адрес торговца и прислуживающих плебеям аристократов, вернулся к своему коню и с насупленным видом взгромоздился в седло.
– Несмотря на своё плебейское происхождение, я – человек чести, и всегда держу данное мною слово, – сдерживая раздражение и стараясь говорить, как можно спокойнее, ответил Анри. И, уже обращаясь к Хуану, добавил: – Веди, – и вскочил в седло.
Не дожидаясь приказа, солдаты, наблюдавшие за перепалкой офицеров, последовали его примеру, и старый индеец направился в сторону реки, обходя дом и хозяйственные постройки.
* * *
Перейдя вброд Сибун, отряд, вытянувшись в колонну, направился вслед за Хуаном в брешь, пробитую в зелёной стене леса совсем недавно прошедшими здесь животными, угнанными с асьенды.
Лес постепенно редел, и уже через двести пасо кавалькада вышла на довольно широкое каменистое плоскогорье, почти лишённое растительности, но обрамлённое подростом, местами сменявшимся густыми джунглями.
Хуан занял своё место у стремени, давая понять, что лошади могут ускорить шаг. Время от времени индеец тянул за стремя, обращая внимание Анри на необходимость сменить направление. Таким образом отряд, то поднимаясь, то спускаясь по невысоким холмам, менее чем за час ушёл больше лиги и очутился на пороге сейбового леса.
Огромные, с толстыми серебристыми стволами деревья переплелись кронами высоко над головами всадников, создав едва пробиваемый солнечными лучами потолок, сделавший росшие в этой местности колючие кусты и невысокую траву ещё более редкими, чем на плоскогорье. Тень, созданная величественными сейбами, пробудила к жизни бесчисленное множество кровососущей мошкары, с остервенением накинувшейся на людей и животных. Тем не менее отряд, не снижая темпа, продолжал продвигаться вперёд. Проснувшиеся цикады громким треском предвещали скорый вечер.
Через четверть часа деревья стали расступаться, и вскоре кавалькада, пройдя чуть более тысячи пасо, спустилась в небольшую зелёную долину.
На мгновение Хуан остановился, осматриваясь, но потом снова уверенно повёл отряд вперёд, то преодолевая казавшиеся безжизненными возвышенности, то вновь спускаясь в поросшим высокой зелёной травой и густым кустарником долины, минуя изредка встававшие вдоль пути плотной стеной густые джунгли. Так преодолели ещё около тысячи пасо, оказавшись снова перед сейбовым лесом.
Глянув на блестевшие от пота лицо и торс старого майя, Анри потянул поводья и, повернувшись к остановившемуся рядом дону Себастьяну, предложил дать людям время утолить жажду. Соскочив с коня и отвязав анкерок, он напился сам и протянул бочонок Хуану. Тот принял воду с таким гордым видом, с каким, наверное, великие майяские императоры принимали дары от своих подданных. Видевшие эту сцену дон Себастьян и сеньор Антонио по-разному отреагировали: капитан-лейтенант нахмурился, а доктор хмыкнул. Анри, у которого напыщенный вид старого индейца вызвал улыбку, после реакции товарищей задумался, надо ли ему комментировать ситуацию, но додумать не успел – майя, напившись, протянул ему анкерок и, пока Анри затыкал его, церемониально наклонил голову, одновременно ударяя себя в грудь правой рукой, видимо, проявляя так свою глубочайшую благодарность. Молча приторочив анкерок на место, адмирал вскочил в седло, и в тот же миг дон Себастьян дал команду отряду к отправлению.
Лес то становился гуще, то, наоборот, деревья расступались, давая возможность густевшим кустам подставиться солнцу, то исчезал совсем, лишь одинокими деревьями оживляя каменные возвышенности. Так проехали ещё почти две тысячи пасо. Когда до заката оставалось ещё не менее полутора часов, Хуан резко остановился в долине, не доходя и сорока пасо до зелёной стены джунглей, отпустил стремя и, указав на землю у своих ног, сказал:
– Здесь надо делать лагерь, сеньор, – и, вытащив из-за пояса нож, взятый им на кухне асьенды, пока Анри спешивался и давал распоряжения дону Себастьяну, тихо удалился в сторону леса и исчез в джунглях.
