Текст книги "Повелитель моря (СИ)"
Автор книги: Агния Миллерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)
Глава 28
Обернувшись на шорох шёлка, граф, кряхтя, встал и обратился к приветственно поднявшимся мужчинам:
– Позвольте представить вам мою старшую дочь, сеньоры – контесса Исабель.
Аристократ и торговец отвесили лёгкие поклоны, а сеньорита сделала грациозный реверанс. Не сговариваясь, мужчины и девушка промолчали о том, что уже имели честь познакомиться при встрече в соборе, и, когда отец представил дочери дона Себастьяна, та с невозмутимым видом протянула ему для поцелуя свою изящную ручку. Слегка коснувшись губами кончиков пальцев девушки, аристократ отступил, пропуская вперёд Анри.
– Однако, сеньор Анри, мне кажется, вы должны быть уже знакомы с моей дочерью, – усмехнулся сеньор Альварес.
Анри смутился и почувствовал, что краснеет. В памяти тут же всплыла девушка, сидевшая на полу и потиравшая ушибленный дверью лоб. Надеясь, что его смущение в танцующем пламени свечей осталось незамеченным, постарался справиться с внезапно нахлынувшим волнением. Напомнив себе, что умалчивание не есть ложь, ответил:
– Я имел честь удостоится рассказа вашего превосходительства о её милости контессе Исабель на пиру в честь дня рождения её милости контессы Луисы.
– У вас отличная память, сеньор Анри, – снова усмехнулся граф Альменара.
– Хорошая память – необходимый атрибут успешного торговца, ваше превосходительство, – стараясь придать голосу безмятежность, ответил Анри, чувствуя горячую волну, пробежавшую по его телу.
– Вы не представляли нас, отец. Иначе бы сеньор торговец узнал меня, встретив на литургии в среду, – нежный голосок Исабель прозвучал наигранно обиженным, тем не менее она благосклонно протянула руку склонившему голову коленопреклонённому мужчине. Её слова и взгляд, брошенный при этом на аристократа, недвусмысленно призывали мужчин не упоминать подробности недавней встречи и особенно состоявшийся разговор. После того, как молодой человек церемониально поцеловал пальцы контессы и поднялся с колен, граф повернулся к дочери:
– Исабель, полагаю, нечто очень важное заставило тебя отрывать меня от дел. Ну же, я слушаю тебя!
– Матушка начинает сердиться, что вы запаздываете к ужину, отец. Вот я и вызвалась сама поторопить вас, – проворковала контесса.
– Я приду, как только закончу. Иди, не задерживай меня – строго сказал губернатор и, считая разговор завершённым, развернулся к креслу, желая снова сесть.
– Ну уж нет! – вдруг решительно возразила сеньорита Исабель. – Без вас я не вернусь, отец. Я лучше сяду вон там, – она указала на второе кресло, стоящее с другой стороны игрального столика, – и подожду. Вы же знаете матушку! – сменив тон на примирительно-просящий, закончила свою речь сеньорита и, не дожидаясь ответа, зашуршав юбками, уселась.
Губернатор открыл рот, видимо, желая возразить, но, взглянув на замерших мужчин, лишь махнул рукой и снова сел, пригласил гостей сделать то же самое.
– На чём мы закончили, сеньор Анри, когда нас прервала моя дочь? – устроившись поудобнее, спросил граф.
Анри, немного подумав, ответил:
– Я излагал вашему превосходительству свои доводы, почему не могу выполнить настоятельной рекомендации дона Педро.
– Ах да, это… – губернатор задумался. – «Богоматерь Розария» до сих пор не вернулась из форта Кагуэй. Надеюсь, на своём пути галеон не встретил англичан и в ближайшие дни я получу ответ от генерал-капитана Ямайки. Затем я вновь напишу ему о вашей неоценимой заслуге в обороне города и что как только состояние ваших кораблей позволит вам выйти в море, вы немедля отправитесь к нему, – добродушный тон сеньора Альвареса, тем не менее, не допуска возражений. Губернатор подался вперёд и заговорил доверительно: – Не стоит пробуждать неприязнь к себе у таких людей, как дон Педро. Проявляйте свою дипломатичность не только с индейцами, друг мой, – и, заняв прежнее положение, продолжил: – Пока вы будете заниматься возвращением в Белиз похищенных испанок, я займусь ускоренным ремонтом ваших кораблей. Полагаю, это то наименьшее, чем город может отблагодарить вас за своё спасение, сеньор Анри. Кстати, наш пинк в таком плачевном состоянии, что его придётся разбирать. В связи с этим я бы хотел выразить надежду что вы вновь проявите щедрость и ради усиления обороны Белиза передадите мне один или даже два боеспособных корабля из ваших призов.
– Я обязательно буду помнить о просьбе вашего превосходительства, но не могу сейчас ничего обещать, поскольку у меня нет никаких сведений ни о потерях, ни о призах, – мысль о потерях и тревога о судьбе Фернандо потеснили в душе Анри волнения, вызванные приходом контессы.
– Да-да, конечно, сеньор Анри, – приподнял руки губернатор, словно защищаясь. – Я не сомневаюсь в вашем благородстве и честности, тем более что мне известно о четырёх пиратских кораблях, взятых вашими людьми на абордаж, но их будет, вне всяких сомнений, намного больше, ведь приватиров было двенадцать.
– Я вижу, ваше превосходительство хорошо осведомлён. Возможно, вашему превосходительству доложили и о моих потерях?
Губернатор грустно вздохнул:
– Увы, сеньор Анри, война никогда не уходит без своей добычи. В этот раз, насколько могли видеть с башни форта, она забрала один из ваших галеонов.
Сердце Анри забилось чаще, мысли обострились, по телу разлилось напряжение:
– Прошу ваше превосходительство сказать мне всё, что ему известно.
Граф покачал головой:
– Сожалею, сеньор Анри, но это всё, что я знаю. Возможно, вас утешит что достоверно известно о гибели лишь одного вашего корабля, который сгорел. Последние сообщения из форта гласили, что на рейде осталось четыре ваших галеона, если не считать призов, а два фрегата, во главе с «Альбатросом», отправились в погоню за пиратами, которым удалось сбежать.
В салоне повисла тишина.
Да, война всегда выбирает свою дань, и кому, как не ему – торговцу, объявившему войну пиратству – было знать это? Но знать – не значит привыкнуть к потерям людей и кораблей. Печаль сдавила сердце адмирала…
Дав гостям время переварить услышанное, граф Альменара вновь заговорил:
– Поскольку я взял на себя обязательства по ремонту кораблей, мне будут необходимы сведения о причинённом ущербе. Могу я рассчитывать на то, что вы предоставите мне их как можно скорее, сеньор Анри?
– Я доставлю вашему превосходительству подробный отчёт, как только сам получу его, – заверил торговец.
– Ну вот и славно! Кстати, я напишу дону Педро о полученных вами сведениях от пленных английских капитанов. Они, несомненно, успокоят его. Не трудно предположить, что именно известия о планируемом захвате Ямайки, неким образом попавшие к нему, и были причиной желания генерал-капитана ускоренно подписать с вами фрахтовый договор.
– Полагаю, ваше превосходительство прав. Во всяком случае это объясняло бы настоятельность и срочность, с которыми дон Педро вызывал меня в форт Кагуэй.
– Кстати, сеньор Анри, – вновь сменил тему губернатор, – завтра утром состоится открытый совет, на котором, помимо иного, будут прения по поводу выдачи энкомьенды. Я внесу предложение изменить лицензию на асьенду и передать её вам в счёт погашения долга, возникшего у города перед вами, но при условии, что вы займётесь на ней производством красителей и десятую часть произведённого будете отдавать городу на протяжении десяти лет. Вы согласитесь на такое, сеньор Анри, если кабильдо проголосует за моё предложение?
Анри раздумывал недолго:
– Великодушие вашего превосходительства не знает границ! Я с благодарностью принимаю предложение вашего превосходительства.
– Ну что же, тогда запись о результатах голосования доставят в вашу торговую контору, а в случае принятия положительного решения – в коем я не сомневаюсь – вам нужно будет посетить кабильдо для подписания соответствующего договора.
– Благодарю ваше превосходительство за благосклонное отношение к моей скромной особе, – склонил голову Анри.
– Вы заслужили его, друг мой, – уважительно произнёс губернатор, вставая.
Поднялись и гости, понимая, что аудиенция закончена.
– Я решил взять на себя долг почтить память отдавших жизни за Белиз и за всех нас и хочу заказать поминальную мессу по погибшим на следующий вторник. Полагаю, вы будете там, сеньоры? – губернатор обвёл глазами гостей.
– Всенепременно, граф, если, конечно, мои обязанности не уведут меня из города, – склонил голову дон Себастьян.
– Ваше превосходительство поступает как благородный человек! Я счёл бы за честь присоединиться к расходам на мессу! – поклонился Анри. – Надеюсь, я успею вернуться к тому времени.
Неожиданно заговорила, подойдя ближе, контесса Исабель:
– А разве вас пустят в Храм Божий, сеньор Анри? – её голос был тих и, как показалось молодому человеку, наполнен скорбью.
– Что же за грех совершил я, ваша милость, из-за которого меня не пустят в храм отдать должное погибшим, среди которых многие служили мне?
– Разве вы не продали душу Нечистому, чтобы спасти город? – большие блестящие глаза дочери графа устремились на лицо глядевшего в пол торговца.
От слов контессы наступило неловкое молчание. Гости переглянулись.
– Я не раздумывая отдал бы за Белиз жизнь, ваша милость, но моя душа принадлежит лишь мне и богу, – нарушил тишину Анри.
– Так значит, это были не вы, а дон Себастьян? – голос контессы заметно повеселел. Осознав это, она смущённо опустила переведённый на аристократа взгляд.
– А я разве похож на бездушного грешника, сеньорита Исабель? – с едва заметной холодностью спросил тот.
– Разве не печать греха затемнила ваше лицо, дон Себастьян? – участливо посмотрев на аристократа, изумилась контесса.
Мужчины опять переглянулись и, вытащив из рукавов кружевные платочки стали вытирать ими свои лица.
– Сеньоры явились ко мне для доклада, покинув боевой корабль. Не желая заставлять меня ждать, они были так любезны, что не стали тратить время на придание себе подобающего кабальерос вида, а пришли как воины, – наконец-то пришёл в себя опешивший сеньор Альварес.
Дон Себастьян показал контессе испачканный копотью платок:
– Это пороховой дым, сеньорита. Ваш отец прав – мы пришли как воины, прямо с поля боя, коим для нас был «Победоносец». В своей нетерпеливости ваш отец не подумал о том, как мы будем выглядеть, если нам придётся предстать пред дамой, а сеньор Анри, дабы избежать конфликта со слишком настойчивым и не слишком любезным офицером, посланным за ним вашим отцом, принял решение не откладывать визит во дворец.
На лице контессы Исабель появилось выражение раскаяния. Она просительно сложила руки и тихо произнесла:
– Прошу вас, сеньоры, простите мне мою бестактность! Мне очень стыдно, что я хотя бы на мгновение смогла поверить, что такие благочестивые кабальерос способны на какие-либо сделки с врагом рода человеческого!
– Пусть ваша милость не печалятся. Будем считать этот разговор досадным недоразумением. Полагаю, вашей милости сегодня пришлось пережить немало волнений, когда крепость штурмовали англичане, а приватиры пытались прорваться в город через ворота, – глядя на подол тёмно-зелёного платья девушки, сказал Анри.
– Позвольте узнать, контесса, кто навёл вас на мысль, что сеньор Анри или я способны на подобное преступление перед Господом? – вкрадчиво спросил дон Себастьян.
– Мне сказала об этом сеньорита Лаура, – ответила Исабель и виновато опустила очи.
– А где же эта старая… – губернатор, с губ которого чуть не слетело слово, способное побудить аристократа взяться за оружие, вовремя остановился и, найдя ему безобидную замену, продолжил: – …дева могла такое услышать? Не сама же она это придумала? – всё ещё на повышенных тонах договорил граф Альменара.
– Отец, как можете вы в таком тоне говорить о своей сестре? – возмутилась контесса.
– Однажды ты поймёшь, дитя моё, что Господь наделяет разными добродетелями не всех одинаково, но ты не ответила на мой вопрос, Исабель, – сменил тон на примирительный губернатор. – Итак, я жду!
– Она слышала, как об этом говорил матушке идальго де Рокафулл.
– Похоже, этот петух скоро докукарекается, – наклонившись к Анри, пошептал капитан-лейтенант.
– Я сам разберусь с этим, сеньоры! – строго сказал граф Альменара, услышавший не такой уж и тихий шёпот дона Себастьяна. – А завтра ваш день, сеньор Анри! Завтра мы будем праздновать разгром англичан. По этому поводу я приглашаю вас, сеньоры, на торжественный обед.
Дон Себастьян, согласно этикету, не скупясь на благодарности, отказался. Анри, вежливо поклонившись, последовал его примеру.
– В этот раз я не приму отказа, сеньоры! – настаивал губернатор.
Анри не горел желанием вновь оказаться среди приглашённых к графскому столу. Ему не хотелось опять испытывать на себе надменность графини и выслушивать язвительные намёки на его плебейское происхождение, если сеньора Каталина вообще снисходительно замечала присутствие торговца. Не менее неприятно ему было и невозможность взглянуть в лицо собеседника, если таковой у него за графским столом, не считая самого графа, оказывался. Он искренне надеялся, что отказом на повторном приглашении будет завершён ритуал и третьего не последует. Но оно последовало и отказаться в третий раз было равносильно оскорблению. Поэтому, после того, как дон Себастьян церемониально принял приглашение, Анри поклонился и с благодарностью пообещал прибыть во дворец к двум часам. При этом, ненароком взглянув на контессу, он заметил, как засияли глаза девушки. «Ну, по крайней мере, на этом обеде будет хоть кто-то, кому моё присутствие действительно принесёт радость», – успокоил он себя, покидая вслед за доном Себастьяном голубой салон.
Оказавшись на улице, Себастьян тронул друга за руку:
– Мне показалось, или вы на самом деле не хотели принять приглашение губернатора?
– Нет, Себастьян, вам не показалось, – покачал головой Анри. – Кстати, вы ведь впервые удостоились такой чести?
– Впервые. К тому же я уверен, что это приглашение досталось мне лишь потому, что был сейчас с вами, друг мой. Но почему вы вместо того, чтобы радоваться проявлениям приязни графа Альменара, печалитесь?
Анри отмахнулся:
– Не стоит тратить слов, Себастьян. Завтра вы сами всё поймёте. Пойдёмте лучше поищем место, где нас накормят сегодня. Думаю, сеньор Хакоб будет искренне рад нашему визиту, а его дочь – неплохая кухарка. Я даже подумывал, что, если я когда-нибудь всё же поставлю себе дом в Белизе, то обязательно предложу Фебе вести в нём хозяйство.
– Что-то мне подсказывает, что к тому моменту, когда вы решитесь поставить себе в Белизе дом, сеньорита Фебе уже давно будет сеньорой и у неё будут совсем другие заботы, – усмехнулся аристократ, но тут же посерьёзнел: – Скажите, Анри, зачем вам красочная? Будь вами, я бы стремился получить лесопилку.
– Я и стремлюсь, Себастьян. Но наш король не так щедро раздаёт эти земли. Вот и приходится каждый кусок, полученный в аренду или собственность, использовать с умом, – Анри лукаво улыбнулся. В тусклом свете уличного фонаря, слабо освещавшего угол главной городской площади чадившими и вонявшими жировыми свечами, аристократ заметил, как блеснули глаза торговца.
Рисунок 8. Уличные фонари. XVII век.
– Там, где красочная, без проблем поместится и лесопилка, – продолжал Анри. – Кроме того, не забывайте, что я прежде всего торговец, а красители нынче в хорошей цене, так что даже если я буду отдавать десять процентов городу, я всё равно смогу получать неплохую прибыль. Вы ведь понимаете, что содержание армад стоит немалых денег? К тому же согласно испанским законам владеть военными кораблями может только его величество король. Пока у меня был фрахтовый договор, я мог обходить этот закон, да и согласно нашему соглашению с сеньором Диего – ныне покойным генерал-капитаном Кубы, мне не надо было делиться с ним призами, но сейчас мне придётся или подписывать новый с доном Педро, один Господь знает на каких условиях, или же брать каперскую лицензию у сеньора Альвареса.
– Я никогда не задумывался, на каких основаниях вы владеете армадами, – пожал плечами Себастьян. – Да и над тем, где вы берёте деньги на их содержание и ремонт – тоже.
– Правильно, зачем вам это? – развёл руками Анри. – У вас другие обязанности. Об этом думаю я и сеньор Хакоб.
– Какие последствия грядут, если вы не подпишете новый фрахтовый договор с доном Педро кроме того, что он отберёт у вас вашу плантацию на Ямайке? – в тихом голосе Себастьяна явственно прозвучала истинная озабоченность проблемами друга, а не праздное любопытство.
Анри неопределённо пожал плечами:
– Убытки будут – это бесспорно, к тому же мне придётся брать каперскую лицензию в Белизе, а это значит, что не менее двадцати процентов призов я буду вынужден отдавать губернатору.
– А если её взять на Кубе или Эспаньоле?
Анри грустно улыбнулся:
– Хотите, Себастьян, я открою вам тайну, почему я держусь за бедный Белиз вместо того, чтобы уйти в Гавану, например, или Санто-Доминго?
Аристократ кивнул,
– В Гаване слишком много торговцев, к тому же новый генерал-капитан Кубы, с которым я до сих пор незнаком, явно не нуждается во мне. Что же касается остальных, с кем мне до сих пор приходилось иметь дело, сеньор Альварес наименее жаден.
– Или же он просто симпатизирует вам, Анри, – аристократ бросил долгий взгляд в сторону дворца. – Особенно если учесть, как сильно вам обязан Белиз. Возможно, более, чем любой другой город Тиерра Фирме и островов.
Анри покачал головой:
– Моя армада спасала от осады Санто-Доминго и Сан-Хуан, не позволила Мингсу войти в Маракайбо, но самый выгодный фрахтовый договор мне был предложен в Гаване, когда сеньор Диего отчаянно нуждался в моих кораблях. Сейчас моя защита нелишняя и Картахене, и Порламару, но они менее уязвимы, чем Белиз. Вот почему только здесь мне предложили самые выгодные условия для базирования. Я торговец, Себастьян, я умею считать деньги. Потому я не делаю себе иллюзий по поводу доброго отношения ко мне вначале сеньора Рикардо, а нынче и сеньора Альвареса. Это не симпатия, это – выгода. Взаимная выгода.
– Думаю, вы ошибаетесь в своей оценке губернатора, – сверкнул глазами Себастьян. – Он явно к вам благоволит. Возможно, в его отношении есть и личная корысть – хотя я и не понимаю, какая, но граф – человек умный, стало быть, своего не упустит, однако то, что он выделяет вас – это безусловно, Анри!
– Вы знаете, Себастьян, что по закону двух Индий губернаторам не позволено ни владеть землёй, ни брать её в энкомьенду?
– Как дворянин, я изучал этикет и владение шпагой, а как младший сын – монастырский устав. Меня не готовили к управлению колониями, – голос аристократа вновь стал тихим и бесстрастным, но мелькнувшая нотка высокомерия не ускользнула от внимания Анри. Он понимающе кивнул и сменил тему разговора:
– Думаю, не стоит далее рассуждать о возможностях губернаторов приумножить свой доход. Лично я голоден и хочу выпить. Вы идёте со мной, Себастьян?
– Разве не мой долг сопровождать вас, сеньор Анри? – голос капитан-лейтенанта стал серьёзен, но в глазах блеснули озорные искорки.
– Тогда не отставайте, капитан! – и Анри шагнул в сторону кромешной тьмы.
* * *
До главного склада было не близко. Друзья шли молча, плечом к плечу. Хотя горбатая луна, ненадолго раздвигая тучи, поглядывала вниз, освещая дорогу, большую часть пути пришлось идти в темноте тропической ночи. Однако Анри уверенно шёл вперёд, лишь изредка поглядывая на небо, словно прокладывал курс по немногочисленным звёздам, стоически пробивавшимся в дыры между тучами на медленно тяжелевшем небе.
Частокол, обхватывавший территорию склада, заканчивался массивными деревянными воротами, которые на ночь запирали и спускали собак. Сейчас же, несмотря на позднее время, они были распахнуты настежь. Перед торговой конторой никого не было, но со двора пробивалось зарево факелов – там всё ещё работали.
Не останавливаясь, Анри повёл своего спутника прямо к дому сеньора Хакоба. На стук почти сразу же отозвался голос Фебе:
– Сейчас открою!
«Так и не взял домой прислугу, старый скряга!» – мысленно укорил Анри управляющего, прислушавшись.
За дверью послышались лёгкие шаги, заскрипел засов и в проёме показалась Фебе со свечой в руке. Увидев двух мужчин, выражение ожидания на её лице сменилось тревогой. «Похоже, Антонио тут ещё не появлялся», – глядя в освещённое чадящим пламенем дешёвой свечи лицо девушки, подумал Анри.
– Вы впустите нас в дом, сеньорита? – громко сказал он, рассчитывая на то, что девушка узнает его по голосу, одновременно размышляя, как успокоить её волнения. Вид Фебе невольно всколыхнул в памяти разговор с Антонио, и сочувствие проникло в его сердце.
– Сеньор Анри? – дочь управляющего отступила, давая возможность нежданным гостям войти. – А кто с вами?
– Дон Себастьян. Доктор Антонио не появлялся, сеньорита Фебе? – снимая шляпу, как бы между прочим, спросил Анри.
– Нет, сеньор капитан, – ответил вместо дочери управляющий, появившийся из глубины коридора.
– Он жив? – выдохнула Фебе едва слышно.
– Мы оставили его на лесопилке сеньора Арройо позаботится о раненых. Один из гарнизонных офицеров пообещал мне доставить доктора с выжившими в госпиталь. Вероятно, сеньор Антонио остался там на ночь, – Анри заметил, как от его слов зарделись щёки девушки и повернулся к сеньору Хакобу: – Надо бы послать туда человека узнать, не надо ли чего доктору. И пусть захватит с собой съестного – думаю, оно не будет лишним. Да, с доктором должен быть старый индеец. Пусть гонец приведёт его сюда.
– Да, сеньор капитан, прошу вас, проходите в гостиную. Я так рад вас видеть! – засуетился сеньор Хакоб. – И вас тоже, сеньор офицер! – поклонился он дону Себастьяну и, отправив дочь передать приказание сеньора одному из работников, повёл гостей в комнату.
Из полумрака небольшой гостиной, освещённой медной масляной лампой, свисавшей с потолка на чугунной цепи, на путников дохнуло ароматом свежего хлеба, чеснока и горевшего хлопкового масла. Чувство голода, притуплённое чашечкой чоколате, вновь дало о себе знать.
Рисунок 9. Бронзовая масляная лампа. XVII век.
– Прежде, чем перейдём к делам, я бы хотел узнать, найдётся ли в вашем уютном доме чем накормить двух голодных мужчин, сеньор Хакоб? – обратился Анри к управляющему.
– Я могу предложить вам, сеньоры, хлеб, сыр, колбасы и вино. Однако, сеньор капитан, вы же знаете, что для меня всегда честь принимать вас, как гостя, в своём скромном жилище! – расплылся в улыбке старый марран. – Мы с Фебе как раз готовились отужинать и, если уважаемые сеньоры согласятся оказать нам такую честь и примут моё приглашение присоединиться, то они доставят мне и моей дочери великое удовольствие.
Анри и дон Себастьян, согласно правилам, вежливо отказались, на что управляющий с хитрой улыбкой, слыша, как заурчало в животах гостей от упоминания еды, предложил:
– Сеньоры, я бы хотел ускорить церемонию приглашения, поскольку я и сам голоден, а превосходный кастильский рис уже готов. Предлагаю считать все формальности этикета выполненными и просто перейти в трапезную.
Переглянувшись, мужчины дружно кивнули и последовали за хозяином через анфиладу тускло освещённых масляными лампами комнат. Заведя гостей в небольшое помещение, сеньор Хакоб предложил им умыться над большой керамической миской и самолично поливал руки водой из медного кувшина. Не успели гости утереться поданными сеньором Хакобом чистыми полотенцами, пахнувшими дешёвым местным мылом, как вернулась Фебе. Отец тут же засыпал её распоряжениями и повёл гостей в трапезную. Пока дочь сервировала крепко сбитый, без вычурностей, стол из местного красного дерева, управляющий, придав лицу выражение глубокой печали, обратился к гостям:
– К моему величайшему сожалению, сеньоры, сегодня я могу предложить вам весьма скромную трапезу – из-за этих подлых англичан, напавших на город, мы остались без свежего мяса и даже без даров моря, но, надеюсь, искусная стряпня моей дочери своим вкусом компенсирует бедность ужина.
– Ничего, сеньор Хакоб, завтра город снова будет жить нормально – лавки откроются, а рыбаки выйдут в море, – наблюдая, как ловко Фебе расставляет тарелки с нарезанным сыром и сесиной, успокоил управляющего Анри. Когда же появился кувшин с хересом, хозяин с поклоном пригласил гостей к столу, предоставив право на благодарственную молитву сеньору капитану.
