Текст книги "Повелитель моря (СИ)"
Автор книги: Агния Миллерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)
Глава 35
Когда судовладелец со своими солдатами оказался вновь на улице, солнце уже перевалило зенит. Знойное марево неоднозначно говорило о времени сиесты. До торжественного обеда оставался почти час и потому Анри направился к дому Фернандо.
Коммодор нетерпеливо ожидал визита Анри. Едва тот показался во внутреннем дворике, как великан тут же вышел на балкон и, прогремев: «Ну наконец-то!» – стремительно бросился навстречу, перепрыгивая ступени.
Приветственно обняв друга за плечи, идальго приказал слуге отвести солдат на кухню и подать в кабинет вина, со словами: «Пошли, адмирал, расскажешь мне что это было,» – направился к лестнице. «Словно флагманский корабль, прокладывающий курс эскадре», – глядя на широкую спину коммодора, подумал Анри. Внезапно то чувство незащищённости, рождённое беседой с губернатором, отступило. «А ведь Господь и впрямь держит надо мной свою охранную руку и расставляет ею на моём пути таких людей, как Фернандо и Себастьян!» – вдруг осознал он и перекрестился.
Усевшись в предложенное кресло и попивая токайское, Анри, по настоянию коммодора, изложил последовательность событий, предшествовавших появлению Фернандо на площади.
– Что ты теперь делать намерен? – спросил идальго, нахмурившись. – Знаешь, кто донос написал?
– Нет, – буркнул Анри. – Я уже успел поломать себе голову над этим вопросом, да не один. Но тщетно.
– По моим соображениям лишь обида великая на тебя могла бы кого из пехотинцев на такое сподвигнуть, другим резона нет. Но вот чем ты мог бедолагу обидеть? – коммодор задумчиво подпёр полусогнутыми пальцами гладко выбритый подбородок. – Ну, будь я на твоём месте, я бы среди солдат, что в экспедиции были, искал доносителя меж теми, чью девку я «оседлал». Но за тобой я таких дел на замечал. Или я чего-то не знаю? – закончив размышлять вслух Фернандо испытующе посмотрел на Анри.
– Не таскался я за чужими девками, – отмахнулся тот. – Однако, слова твои не лишены смысла. Может, и вправду кто на меня обиду имеет?
– Ты уже надумал, когда за сеньорами пойдёшь? Может, я тут своим пехотинцам шепну пару слов, и, если ты тут тех, кто с тобой к индейцам ходил, оставишь, они поспрашивают осторожно в тавернах? Пиво и вино умеют людям языки развязывать, – отхлебнув из кубка, предложил коммодор.
– Отчего же не порасспрашивать, – задумался Анри. – Может, и узнают чего. Я завтра утром на фрегатах к устью реки пойду, а сегодня вечером в трактире для новой экспедиции людей набирать буду. Кто в прошлой был в этот раз не возьму, так что поручи тем из твоих солдат, кто умеет язык за зубами держать, чтобы спрашивать начали. Я этого доносителя дону Себастьяну разыскать поручил, так что всё, что разузнают, пусть ему докладывают, – Анри поймал взгляд Фернандо, – не найти мне покоя, пока я имя этой крысы знать не буду! А ведь я, грешным делом, на губернатора подумал!
– Да не враг он себе и не дурак, чтобы от тебя избавляться, да ещё и таким образом! – ударил себя по колену коммодор. – Хотя, – потянул он, задумавшись, но тут же качнул головой: нет, не стал бы он этого делать! Признай он тебя виновным и конфискуй флот – повесит и себе, и кабильдо обузу на шею – ведь тогда те корабли, что в городе останутся, на деньги казны содержать придётся, а остальные зелёный флаг поднимут. А я первый буду, кто людей на штурм тюрьмы поведёт.
– А потом что – открытое море и судьба изгоев? – грустно усмехнулся Анри. – А ведь у тебя семья, Фернандо!
– Семье положено быть там, где её глава. Ежели капитанская каюта «Альбатроса» станет моим единственным домом – придётся и Селии с детьми привыкать к морской жизни. А вот нарушить обет дружбы – это обеспечить себе место в аду вернее, чем если плавать под зелёным флагом. Тем более, что, зная тебя, мы бы вряд ли грабежами занялись. Думаю, ты, скорее всего, примкнул к кому-нибудь. На Гранаде тебя бы с радостью приняли. К тому же ты ведь наполовину француз. Или я не прав? – идальго вновь хлопнул себя ладонью по колену и посмотрел на друга.
– Признаюсь, думал я об этом, когда лейтенант Монтойо уведомил меня об аресте, – задумался Анри, постукивая пальцами по зажатому в руке кубку. – Потому и подчинился, что не смог себя под пиратским флагом представить. Кстати, – он сделал глоток и продолжил: – Когда я завёл на эту тему разговор с сеньором Альваресом, он мне на алькальда указал. Тот, дескать, просил у него энкомьенду для племянника, а губернатор её велел на конкурс выставить. Я по его же наущению за неё залог внёс и с казначеем повышать его в прениях договорился.
– Ну, энкомьенда, это, конечно, предлог немаловажный, – задумался Фернандо. – Благополучие родственника могло бы побудить алькальда на устранение конкурентов. А кроме тебя вряд ли ещё кто мог бы быть препятствием. Так что, скорее всего, если это сеньор Рикардо устроил, то подержали бы тебя по его приказу пару дней в тюрьме без лишнего шума. А после заседания кабильдо, на котором энкомьенду закрепили бы за его племянничком, дознание показало бы твою невиновность и на этом дело и кончилось бы. Сеньор Рикардо хоть и лихоимец, но не стал бы защитой города рисковать, лишая его твоих армад, пока крепость не достроена. Вопрос лишь в том, откуда мог узнать идальго Лопес о том, что в экспедиции было? – взглянул на друга коммодор.
– Вот в том-то и загвоздка, дружище, – допив вино, поставил Анри кубок на поднос в руках Рамона, как точку в конце письма. – И мы вновь вернулись к солдатам.
– Ладно, адмирал, не трать время на дурное. Тебе о спасении сеньор думать надобно. Оставь это дело нам. Я так понимаю, что ты своего капитана пехотинцев в этот поход не берёшь?
Анри кивнул.
– Ну вот и славно! Он человек толковый, да и смотрит он на тебя так, словно ты сам герцог Альба! – Фернандо поставил кубок на поднос и внимательно посмотрел на собеседника.
– А ты что, приревновал? – попытался пошутить Анри, но, заметив серьёзность коммодора, добавил: – Друг он мне, как и ты.
– Видать, и впрямь род Альба в большой немилости у короля, раз сыну герцога пришлось службы и дружбы у торговца искать, – хмыкнув, пробурчал коммодор.
– Он-то младший сын опального герцога, но ты-то ведь наследником графского титула был, когда мне свою дружбу предложил, – парировал Анри.
– Ты мне жизнь спас, – рубанул рукой воздух идальго.
– Вот и он так же говорит, – тихо сказал Анри, вспомнив приносившего присягу верности коленопреклонённого дона Себастьяна. – Помнишь последний бой за Ямайку?
Фернандо задумался, склонив голову, а затем неопределённо пожал плечами:
– Ладно, дружище, не будем углубляться в прошлое. Раз так сложилось – значит, воля божья на то была. Не нам, людям, судить о замыслах его. Зато теперь, если опять тебя кто обидит, я буду знать, на кого рассчитывать. Может, ещё кто есть, с кем ты обетами обменялся, да мне рассказать забыл? – подавшись вперёд великан хлопнул друга по колену.
– Чур тебя, Фернандо! – перекрестился Анри, – Пусть Господь милосердный избавит меня от подобного! Что же обетов касаемо, так Всевышний уже явил мне невиданную щедрость свою, даровав дружбу таких благородных идальго, как ты и Себастьян. И я не перестаю благодарить его за это, – Анри снова перекрестился и добавил: – Ладно, идти мне надобно. Да и ты не откладывай посещение доков. Там есть кое-что для тебя.
– Надеюсь, этот сюрприз приятнее того, что сегодня утром там тебя ждал? – хохотнул Фернандо, хлопнув друга по плечу.
– Из двух фрегатов, что я взял на Сахарном острове, один теперь твой. Я выбрал для Птичьей армады сорокапушечный «American». Дай ему новое имя и найди достойного капитана, коммодор, – проигнорировав шутку друга ответил Анри.
– А что со вторым? – поинтересовался враз посерьёзневший Фернандо.
– Подарю дону Педро.
– Значит, ты решил принять настоятельную рекомендацию генерал-капитана Ямайки? – оживился великан.
– Пока нет, но допускаю такую возможность и привыкаю к этой мысли, – ответил Анри без особого энтузиазма.
– Это правильно – привыкай. Кто знает – может, Победоносная армада вскоре сменит рейд Белиза на форт Кагуэй, – многозначительно посмотрел на друга коммодор.
– Вот этого я бы не хотел, – тихо сказал Анри, поднимаясь.
Поднялся и хозяин дома. Приказав слуге подать гостю шляпу, он положил другу руку на плечо и сказал, заглядывая в глаза:
– Ну, не будем загадывать, на всё воля божья – ежели ему так будет угодно – не отвертишься. И поверь мне – лучше уж быть у дона Педро в услужении, чем ходить под зелёным флагом! Однако ты мне ещё не сказал, что с призами решил. Почему мне только один фрегат и перепал, да и то не из вчерашних.
Удовлетворив любопытство коммодора, Анри взял из рук вернувшегося слуги свою шляпу.
– Да куда ж ты так торопишься, адмирал? – с нескрываемой досадой спросил Фернандо. – Мог бы и отобедать с нами.
– Увы, мне надобно идти – я приглашён на торжественный обед к губернатору.
– А я-то себе голову ломаю, с чего бы это ты так выфрантился! – громогласно рассмеялся коммодор. И добавил, посерьёзнев:
– Жалует тебя граф, Анри. Поверь мне, это приглашение – многое значит! Знаешь, кто ещё будет?
Анри покачал головой:
– Знаю лишь про дона Себастьяна. Нас вместе приглашали. Кто ещё будет – понятия не имею.
Услышав имя капитан-лейтенанта Фернандо хмыкнул и отвернулся.
– Ты что, обиду затаил? – взяв друга за локоть, спросил Анри. «Ну вот и новый сюрприз! И долго ждать не пришлось!» – вползли в сердце досада вместе с грустью. «Ещё не хватало, чтобы эти два ревнивца перчатками кидаться начали!» – Вспомнив, как болезненно реагировал Себастьян на упоминание способностей коммодора, он попытался сгладить ситуацию: – Будь со мной ты вчера у губернатора – тебя бы позвали.
– Да брось, не позвали бы – из-за Селии. Но я тут вот о чём подумал – у графа дочь старшая на выданье. Я-то женатый, а вот вы двое – чем не женихи? Один знатный, другой богатый. Ты видел эту сеньориту? Очень даже ничего себе. Вот только приданое, говорят, скромное, но ведь тесть-губернатор тоже капиталом может стать, – хитро прищурился великан.
– Ты неисправим! – отмахнулся Анри, стараясь казаться невозмутимым, однако почувствовав, что краснеет. – Ты-то где видел контессу?
– Встречал на мессе не раз и имел возможность рассмотреть. Хорошенькая, – заметив смущение молодого мужчины, подмигнул ему идальго. – Думаю, губернатор против не будет – и тебя с твоими армадами и деньгами к городу накрепко привяжет, и себе обязанным сделает. Но и ты ведь в накладе не останешься – кто тебя потом тронуть посмеет? Главное, не упусти девицу – я тут не так давно разговор о ней «У Сандро» услышал – как бы тебя какой-нибудь идальго не опередил! – хлопнул друга по плечу великан.
Анри лишь покачал головой и, ничего не ответив, насадил шляпу. Заметив в полях пулевое отверстие, коммодор потрогал его указательным пальцем:
– А это что?
– Вчерашний привет с английского фрегата прилетевший, – испытывая облегчение от перемены темы, ответил Анри.
Фернандо присвистнул и перекрестился:
– Говорил же я тебе нынче утром, что это отродье даже стрелять как следует не умеет!
Анри усмехнулся:
– Слава Пречистой Деве и сыну её, иначе делил бы ты сейчас мои деньги со старым марраном!
Фернандо положил другу руку на плечо и глядя в глаза сказал серьёзно и важно:
– Жениться тебе надо, Анри. А то ведь и наследника у тебя нет. Детям своим всё оставлять надо – и имя, и состояние, а не друзьям и слугам!
Слова друга больно резанули по сердцу. «Знал бы ты, как я хочу семью, Фернандо! – с горечью подумал Анри. – Да вот не сложилось до сих пор – сколько славных сеньорит рядом, а я выбрал мечту неосуществимую!»
Увидев, как глубоко задели его слова, идальго похлопал Анри по плечу и, выложив по-своему реакцию друга, ободряюще добавил:
– Если боишься, что сеньорита контесса противится будет – то зря! Люб ты ей!
Анри вздрогнул:
– А ты откуда знаешь?
– Да те двое, что о ней в трактире судачили, как раз это и обсуждали. Один из них контессу с дуэньей из собора после мессы во дворец провожал и слыхал, как дуэнья остерегала контессу от проявления чувств к торговцу. А кто тут у нас ещё из торговцев молод, хорош собой и неженат? – развёл руками Фернандо.
* * *
Дом идальго Анри покидал в глубокой задумчивости. Однако, заметив на углу дворца укрывшегося в тени здания дона Себастьяна, переключился на предстоящий обед. «Ничего, судилище пережил, переживу и это!» – подбодрил он себя и направился к аристократу.
Капитан-лейтенант стоял, опершись о стену, и обозревал площадь. Хавьер и Самуэль, пристроившись рядом, подрёмывали, прикрыв лица полями шляп. Заметив Анри, дон Себастьян растолкал одного из солдат и тот, сняв шляпу, несколько раз махнул ею, привлекая внимание сеньора альмиранте.
– Ну что, капитан, удовлетворил сеньор Хакоб наши ожидания? – поинтересовался Анри, приблизившись.
– Лишь частично, адмирал, – ответил дон Себастьян и поведал другу о том, что бутылка английского стекла была лишь одна, потому он захватил и резную шкатулку красного дерева с сигарами, однако, посчитав этот гостинец недостаточно дамским, решил всё же достучаться к конфитеро.
– Оказалось, что младший сын сеньора Гильермо был секретарём айютанте крепости и героически защищал её вместе с солдатами. В бою был тяжело ранен и к утру умер, – при этих словах капитан-лейтенанта Анри, попросив у Господа милости для души погибшего, перекрестился и дон Себастьян продолжил:
– Узнав такое, я откланялся, дабы покинуть лавку, но сеньор Гильермо хотел знать, что заставило меня проявить такую настойчивость. Услышав причины, он наполнил две миски разной сладкой всячиной и передал их мне, отказавшись принять плату. «Если бы не сеньор Анри Верн, которого Небеса вовремя вернули в город, моего Луиса сейчас некому было бы оплакивать», – сказал он. Так что мне осталось лишь принять его дар с благодарностью. Кстати, на складской двор доставили немало тел солдат из обоих армад, у которых нет в городе семей и их некому оплакивать. Все ваши плотники заняты изготовлением гробов. Пехотинцы, присланные идальго Редондо для охраны пленных, принудили доставленных англичан, умевших справляться с топором, присоединиться к работе.
Лицо Анри, и без того сосредоточенное, стало ещё серьёзней.
– Полагаю своим долгом по завершению обеда посетить склад и проститься с ними, тем более что меня не будет в городе во время погребения.
– Это достойное решение, адмирал. Я сочту за честь сопроводить вас, – склонил голову дон Себастьян. – Надеюсь, однако, что сеньор управляющий не будет при этом докучать нам своими жалобами на количество пленных и недостаток провизии для их содержания, – добавил он несколько тише, чем обычно.
Анри, представив себе аристократа, вынужденного во время поиска подходящих гостинцев выслушивать непрерывно сетувавшего сеньора Хакоба, невольно улыбнулся:
– Думается мне, что старый марран должен поблагодарить Господа за то, что тот наделил вас недюжинным самообладанием, не позволившим вам убить его.
– Господь был щедр, наделяя меня талантами, – скромно опустил глаза дон Себастьян.
«Интересно, он сейчас серьёзен или я просто не уловил шутливого тона?» – промелькнуло в голове Анри, но, взглянув на часы башни кабильдо, указывавших без пяти минут два, лишь предложил распределить между ними гостинцы.
Ровно в два часа, передав свою перевязь с оружием Хосе и приказав сделать тоже самое Хавьеру и Самуэлю, чтобы те могли исполнить роли слуг, Анри направился во дворец. Следом за ним с гордым видом шествовал Хавьер, торжественно неся подарки для губернатора и его жены. Лишь только дон Себастьян, выждав, когда торговец скроется в проёме распахнутых дверей, дал знак Самуэлю и направился во дворец, на площади появились литеры[146]146
Литера (на исп. Litera – постель) – вид городского транспорта XVI–XVIII веков в виде укреплённого на длинных шестах крытого кресла или ложа. Во Франции назывался «портшез», в Англии «седан», а в России более известный под восточным названием «паланкин».
[Закрыть] семейств Лопес и Ревуэльта.
Глава 36
Во внутреннем дворике гостей ждали дворецкий и выстроившиеся шеренгой слуги. Один из них подскочил к Хавьеру и забрал дары. Отправив солдата на кухню, дворецкий повёл Анри в большую залу для приёмов, а позади пристроился слуга с гостинцами.
В самом её конце, под картиной с изображением величественного замка рода Альменара, стоял сам граф. По правую руку от него стояла графиня, а ещё правее – контессы Исабель, Луиса и Лаура.
Во время представления дворецким торговец, согласно правилам, опустил голову и, отвесив церемониальный низкий поклон, приблизился к губернатору.
– Рад вновь лицезреть вас, сеньор Анри! – губернатор радушно раскинул руки, словно желал обнять гостя.
Анри взял у слуги шкатулку с сигарами и, не поднимая головы, протянул её графу Альменара:
– Прошу ваше превосходительство принять от меня этот скромный дар!
– О-о-о, сеньор Анри, вы знаете, как меня потешить! – с искренним удовольствием принял шкатулку губернатор. Передав её стоящему рядом слуге, обратился к жене:
– Графиня, именно сеньору Анри наш город обязан своим спасением! – и, когда гость сделал шаг в сторону, чтобы предстать перед сеньорой Каталиной, переключился на входившего дона Себастьяна.
Всё так же глядя на носки своих туфель, Анри отвесил графине изящный поклон, за что был милостиво удостоен сухого:
– Приветствую вас в нашем доме, сеньор, – однако руки для поцелуя ему не подали и торговцу пришлось целовать край подола шёлкового платья, став на колени.
Когда Анри поднялся, сеньора Каталина проявила ещё одну милость, снизойдя до беседы с ним:
– Говорят, вы применили некую хитрость, так испугавшую глупых пиратов, что повергла их в бегство, – в надменно-холодном голосе графини промелькнуло едва заметное любопытство.
«Говорят, в Риме кур доят» – вдруг прилетела дерзкая мысль, на краткий миг повергшая Анри в недоумение. К счастью, сеньора Каталина ничего не заметила, поскольку торговец глядел в пол, а графиня – на приближавшегося к её мужу аристократа. Не имея времени поразмыслить, где он мог получить такие познания о Риме, Анри лишь отогнал эту невежливую фразу на самый краешек сознания. После короткого замешательства ему удалось упорядочить мысли, подавить внезапно нахлынувшие раздражение и неприязнь, и с должным почтением ответить:
– Господь надоумил нас обмазать лица глиной и направил врагам в тыл. Неожиданность и стремительность нашей атаки испугала их, ваша светлость. И лишь потом, увидев наши лица, они решили, что это слуги Преисподней пришли по их грешные души.
– Святая Дева! Кто бы мог подумать, что город спасёт грязь, нанесённая на лица солдат! – зашуршала шёлком графиня и Анри догадался, что она крестится.
Понимая, что разговор окончен, он обернулся к стоявшему за спиной слуге и взял из его рук сладости.
– Ваша светлость позволит преподнести ей небольшой гостинец?
– Вы весьма любезны, сеньор, – нарочито снисходительно произнесла графиня и дала знак стоящему за ней слуге принять из рук гостя вазочку.
Поклонившись контессам, торговец получил в ответ реверанс от сеньориты Исабель и руку для поцелуя. Встав на колени, мужчина слегка коснулся губами кончиков её пальцев.
– Вы настоящий герой, сеньор Анри! Я уверена, что именно поэтому Господь возложил на вас спасение города, – восторженно и с неподдельным уважением произнесла старшая графская дочь и уступила место младшей.
– Как это должно быть отвратительно – обмазывать лицо грязью! – протягивая, по примеру сестры, руку для поцелуя, высказалась контесса Луиса.
– Ничто не может быть отвратительней смерти, дорогая, – назидательно сказала ей немолодая дуэнья, и также положила свои пальцы на облачённую в перчатку ладонь всё ещё стоявшему на коленях Анри.
На этом церемония приветствия был окончена, и молодой человек отошёл в сторону дожидаться дона Себастьяна. Попивая поданный слугой в качестве густатио белый херес, он наблюдал, как представленный графине аристократ был ею благосклонно принят. Одарив гранда небольшим реверансом, графиня мило улыбнулась, протягивая руку.
– Как приятно встретить такого блистательного кабальеро в нашем захолустье, – проворковала она, лично принимая вазочку со сладостями. – Вы непременно должны чаще посещать нас, дон Себастьян!
– Мои обязанности не оставляют мне времени для визитов, графиня, – откланялся аристократ и отправился целовать ручки дочерям и сестре графа Альменара.
Завершив церемонию поклонов и реверансов, Себастьян присоединился к другу.
– Похоже, вам удалось завоевать симпатии сеньоры Каталины, – встретил его Анри лёгким сарказмом, потягивая сухое ароматное вино.
– Вы добиваетесь расположения графини, друг мой? – невозмутимо спросил аристократ, беря с подноса слуги пузатый нидерландский рёмер с хересом.
– Бог с вами, капитан! Мне вполне достаточно внимания её старшей дочери. Просто, если Судьбе будет угодно сблизить меня с семейством Феррер, то было бы неплохо узнать, чем я так неугоден сеньоре Каталине. Неужели всему виной моё плебейское происхождение? – попивая вино и наблюдая за тем, как графская чета приветствует семейство Ревуэльта, ответил торговец.
– Неужели вы приняли близко к сердцу мои слова и решились присмотреться к контессе Исабель? – в голосе дона Себастьяна послышалось лёгкое удивление.
– Я всегда прислушиваюсь к мудрым советам, однако в этом случае мне почему-то кажется, что от моего решения мало что зависит, – допив вино, Анри поставил кубок на поднос. Тоже самое сделал и Себастьян – к ним приближалась чета Ревуэльта.
– Рад лицезреть вас, сеньоры! – добродушно пророкотал комендант форта. – Позвольте представить вам мою жену, – он полуобернулся к невысокой женщине, – Люсия де Кастельви-и-Молине.
На немолодом, но не утратившем миловидности лице сеньоры де Ревуэльта появилась приветливая улыбка. Она сделала лёгкий реверанс, изящно склонив черноволосую голову, покрытую полупрозрачной узорчатой мантильей над высокой украшенной перламутром пейнетой[147]147
Пейнета – крупный гребень, как правило из резного черепахового панциря, высотой до 20 см, который носится под мантильей. Замужние женщины носили пейнеты чёрного или коричневого цвета, а незамужние белого или кремового. Такое же цветовое различие соблюдалось и для мантильи.
[Закрыть].
Идальго Ревуэльта представил супруге сперва дона Себастьяна, а затем Анри.
– Так это вам, сеньор Верн, мы обязаны своими жизнями? – сеньора Люсия протянула руку для поцелуя преклонившему колени мужчине.
– Я всего лишь орудие в руках божьих, ваша милость, – скромно ответил тот и едва коснулся губами кончиков пальцев сеньоры.
– А вы, оказывается, не только отважны и богаты, но ещё и скромны, сеньор Анри! – приятный мягкий голос сеньоры де Ревуэльта прозвучал одобрительно. – Надеюсь, вы всенепременно посетите нас завтра же, сеньоры, – женщина прикрыла нижнюю часть лица расписным шёлковым веером и обвела глазами дона Себастьяна и Анри, – дабы во всех подробностях рассказать нам о том, как вы спасли Белиз!
– Прошу простить мою неучтивость, сеньора Лусия, но неотложные дела не позволят мне посетить вас в ближайшие дни, – сделал огорчённое лицо аристократ.
– А вы, сеньор Анри? – повернулась к торговцу сеньора де Ревуэльта.
– К моему величайшему сожалению, я не смогу удовлетворить интерес вашей милости, так как на рассвете отбываю в новую экспедицию за сеньорой Паулой.
– Ах, как это благородно с вашей стороны! Сколько же всего ей пришлось пережить бедняжке?! – всплеснула руками сеньора де Ревуэльта. – Надеюсь, вы, с божьей помощью, вскоре вернёте её домой, сеньор Анри, – перекрестившись, она взяла мужа под руку, и семейная чета направилась приветствовать алькальда с супругой, только что завершившими принимательную церемонию.
Дон Себастьян, взяв с подноса вновь наполненный рёмер, проводил взглядом семейство Ревуэльта и повернулся к Анри:
– Нет ли случайно дочери на выданье у сеньора Франсиско? – Такие вопросы надо задавать коммодору, капитан. Если кто и знает в лицо и поимённо всех сеньор и сеньорит нашего города, так это точно он, – ответил Эль Альмиранте и потянулся к слуге за новым кубком золотистого хереса.
Гости прибывали согласно рангу – чем именитее, тем позднее. Вслед за сеньором Рикардо и его женой – невысокой грузной сеньорой Марией Фаге-и-Портокарреро, вошёл падре Игнасио. Последними появилась чета де Карденас. Закончив церемонию приветствия, губернатор стал знакомить коррехидора с остальными присутствовавшими, которым тот, а прежде всего, его супруга, в силу своего недавнего прибытия, ещё не были представлены.
Впервые Анри увидел коррехидора утром во время суда, но только сейчас сумел как следует рассмотреть его, пока тот обменивался приветственными любезностями с семейством графа. Идальго Диего де Карденас-и-Гусман был немолод, невысок и хорошо упитан. Он постоянно пыхтел и утирал белым батистовым платочком пот на мясистом красном лице. При этом его маленькие зоркие глазки остро буравили собеседника, а по тому, как изгибались пухлые губы, обрамлённые тонкими усиками и короткой бородкой, можно было догадаться, какое впечатление произвёл на сеньора Диего представляемый человек. Но как они застыли в надменном изгибе, когда губернатор представлял ему молодого торговца, Анри не видел, ибо, как и положено плебеям, не смеющим глазеть на благородное сословие, опустил голову. Но дон Себастьян отметил надменное выражение коррехидора, которое не изменилось и во время перечисления графом Альменара заслуг торговца перед Испанией. Лишь брови сеньора Диего слегка поползли вверх, когда сеньор Альварес сказал ему, что перед ними стоит тот самый «Карибский альмиранте», которого английские приватиры прозвали «Повелитель моря».
– Поскольку я прислан сюда заниматься делами индейцев, меня больше интересуют ваши отношения с майя и то, что вы знаете о них. Однако не будем сейчас о делах, сеньор Верн. Жду вас завтра в девять в своей резиденции, – надменно, тоном, не терпящим возражений заявил сеньор Диего.
Глядящий в пол «Карибский альмиранте» не увидел и то, как на мгновение сошлись брови губернатора. Но, слушая идальго де Карденас, он решил, что надо будет у дона Себастьяна расспросить, чем славны предки сеньора коррехидора. «Очень уж по-хозяйски себя ведёт этот надутый индюк!» – вдруг подумалось ему, однако, постаравшись придать голосу учтивости, Анри ответил:
– Прошу вашу светлость простить меня, но я не смогу явиться к нему завтра, поскольку по поручению его превосходительства сеньора губернатора с рассветом отбываю в экспедицию по реке Белиз.
Коррехидор недовольно поджал губы и обратился к графу Альменара:
– Разве нельзя эту экспедицию отложить на один день?
– Нет, сеньор Диего, – мягко, с печалью в голосе, ответил граф Альменара. – Это дело не терпит отлагательства, а из-за нападения на город мы и так день потеряли. Но я уверен, сеньор Диего, что по возвращению из экспедиции сеньор Анри непременно найдёт время для посещения вашей резиденции и подробно доложит обо всём, что ему известно о индейцах. А сейчас позвольте мне представить сеньорам вашу жену, – и уже не обращая внимание на бурчание коррехидора стал знакомить сеньору Инессу Хоакин де Падилья-Бобадилья-и-Пачеко сначала с доном Себастьяном, а затем с Анри.
Ещё издали, разглядывая молодую симпатичную хрупкую сеньору с печальными карими глазами на смуглом лице, Анри невольно подумал о том, как тяжела должна быть жизнь женщины со старым и, наверняка, нелюбимым мужем. «Ей ведь не больше двадцати!» – подумалось ему, когда, встав на колени, слегка коснулся губами кончиков тонких длинных пальцев сеньоры Инессы. «Интересно, какой рок заставил эту красавицу выйти замуж за такого напыщенного старика?», – почему-то вспомнив сеньориту Исабель, спросил он себя, проникшись сочувствием к сеньоре де Карденас, но ход его мыслей прервал дон Себастьян:
– Не изображайте свою жалость к сеньоре Инессе так явно, друг мой, – наклонившись к торговцу, шепнул капитан-лейтенант, когда пара отошла.
Анри опустил голову и почувствовал, что краснеет.
– Женщины рождены для того, чтобы служить своим мужьям. И если Господь послал им жестокосердного грубияна или же немощного старца, у него были на то основания, – назидательно заявил аристократ.
К великому облегчению Анри слово взял граф Альменара и Себастьяну, даже если он и планировал продолжать свою поучительную проповедь, пришлось замолчать.
Предложив всем поднять кубки, губернатор начал свою речь, возблагодарив Господа Иисуса Христа, его Пречистую Матерь непорочную Деву Марию и Святого Франциска, бдящих над славным городом Белизом и защитивших его руками отважных воинов, коих сеньор Альварес и призвал восславить в лице человека, собравшего под своё начало и самолично поведшего героев в бой и на суше, и на море. При этих словах граф подошёл к искренне смутившемуся молодому торговцу и дружески приобняв его за плечи правой рукой, вывел в центр залы.
– Вива сеньор Верн! Вива Эль Альмиранте! – крикнул сеньор Альварес и, отсалютовав кубком, выпил его до дна.
– Виват! Виват! Виват! – подхватили присутствующие – кто искренне, кто нет – и подняли свои кубки в честь единственного среди них человека неблагородного происхождения, но не уступавшего дворянам ни в чести, ни в доблести.
Отдав должное спасителям города, губернатор пригласил всех к столу. Гости проследовали за главой семьи в трапезную, где слуги стали их рассаживать. Граф с графиней разместились супротив друг друга по центру длинного стола, покрытого белоснежным ажурным узором поверх расшитой золотом дамастовой скатерти. По правую и левую руку от сеньора Альвареса усадили, согласно статусу, мужчин, а по сторонам от сеньоры Каталины – дам.
Место Анри оказалось крайним слева от губернатора, рядом с ним оказался идальго Ревуэльта. Когда все гости были усажены на своих местах, граф Альменара прочитал проникновенную молитву благодарности Господу за щедроты земли старой и Новой Испаний. Слуги подали миски с лимонной водой для омовения рук, а затем стали разносить угощения и наливать напитки.
За светскими беседами, перемежавшимися поднятием кубков и сменой блюд, Анри ел и пил, не поднимая головы и отвечая на обращения сеньора Франсиско или же его супруги, сидевшей супротив мужа, особо не вникая в смысл сказанного. Количество выпитого алкоголя, разливаясь по телу, навевало приятную истому и замедляло мысли.
Напротив торговца оказалась младшая дочь графа – четырнадцатилетняя сеньорита Луиса. Ещё наблюдая за представлением дона Себастьяна контессам, Анри успел хорошо рассмотреть её. «Как же она похожа на свою мать!», – тогда подумалось ему и тут же родилось умозаключение что тот, кто получит её в жёны, должен быть очень виновен перед Господом.
Скучавшая юная контесса, на которую чета Ревуэльта обращала внимания лишь отвечая на её редкие вопросы, стала пристально рассматривать молодого альмиранте. Анри буквально ощущал на себе её буравившие взгляды, но посмотреть в ответ не посмел. Сеньорита Луиса, которой понравилось смущать торговца, восприняла это как игру: время от времени с заинтересованным видом она что-то спрашивала Анри, а когда он отвечал, делала скучающий вид и обращалась с какими-то требованиями к слуге, словно вместо молодого мужчины было пустое место. Когда альмиранте стал отвечать краткими однообразными фразами, игра перестала забавлять контессу, и она сфокусировала своё внимание на чете Ревуэльта к превеликому удовольствию Анри. Изредка сеньорита Луиса выдавала нечто глубокомысленное и тогда супруги Ревуэльта или мило улыбались, или же делали умные лица и молча кивали. Когда после четвёртого хода в трапезной появились музыканты, Эль Альмиранте испытал облегчение – разговоры практически прекратились. Гости, поглощая пищу и обильно запивая её вином, стали внимать героической песне под переливы двух испанских гитар и скрипки. Реагируя время от времени на довольно скабрёзные, не смотря на присутствие дам, шутки коменданта форта, Анри не раз пожалел, что застольный этикет забросил дона Себастьяна на другой конец стола. Зная, что супротив капитан-лейтенанта посадили сестру губернатора, сеньориту Лауру, он мысленно посочувствовал другу, но, услышав очередное высказывание контессы Луисы, подумал, что, возможно, аристократу повезло больше, чем ему.
