Текст книги "Повелитель моря (СИ)"
Автор книги: Агния Миллерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)
Валясь с ног от усталости, женщина отправилась в постель, съедаемая тревогой за человека, волею каких-то неизвестных сил ставшего ей близким. И лишь поздним утром, пробравшись из глубокого сна без сновидений, за чашкой кофе, заботливо поданного мужем в постель, она узнала, что Анри добрался до прогалины в джунглях и крепко спит в укрытии, построенном из бамбука старым майя, встреченным им на пути к поместью…
Когда Агата объясняла мужу свою рассеянность мыслями о тяжёлом случае, она не кривила душой. Вот только то, что этот случай – она сама, женщина упустила из своего рассказа.
Во время обеда ситуация в Белизе достигла пика напряжённости – Анри отправился один навстречу неизвестности. Пока он строил себе новый укрыт, Агата лихорадочно искала в сети информации о опасностях, подстерегавших в джунглях.
…И в эту ночь угрюмый от беспокойства муж опять ушёл в спальню сам. Агата же, напившись крепкого кофе, села на своё любимое медитативное место и стала ждать появление майяского вождя…
«Ну вот я и увидела настоящих индейцев майя!» – сказала она себе, когда украшенная перьями фигура вышла из джунглей и приблизилась к костру. «Если бы не этот касик, я бы, наверное, была разочарована – ничего похожего на те картинки, что можно найти в интернете. Да и величественных пирамид мы не встретили» – прислушиваясь к разговору Анри с индейцем, «шёпотом» думала Агата. Когда договор между этими двумя был заключён, уже светало. «Ну, похоже, жизни Анри ничего не угрожает. Во всяком случае от индейцев», – рассудила женщина, допивая пятую чашку кофе и, пока Анри купался под тропическим ливнем и ужинал жареным обезьяньим мясом, отправилась делать проснувшимся мужу и дочери оладушки на субботний завтрак.
Пообщавшись во время завтрака с семьёй, обсудив с ними проблемы вырубки тропических лесов и дождавшись, пока Анри крепко уснёт, Агата под предлогом усталости удалилась в спальню и принялась внушать Анри всё, что узнала о опасностях тропиков. «Странно, что я никогда об этом раньше не задумывалась, – в перерывах между внушениями мелькнула у неё мысль. – Хотя, чего странного-то? Я же в джунглях никогда не была и не собиралась, по крайней мере в этой инкарнации. А сейчас, когда я начиталась столько всяких ужасов о разных тропических болезнях, разносимых москитами и клещами, о ядовитых пауках и змеях – меня туда уж точно никто не заманит!» – потрогав ещё совсем недавно зудящее лицо от искусавших Анри москитов, Агата подумала, что надо будет в следующий раз подготовить антигистаминное и обезболивающее. «Если у меня так зудят укусы, полученные не мною, и болят мышцы, хотя не я рубила бамбук саблей, интересно, что будет со мной, если вдруг Анри ранят или убьют?» – эта мысль, которая почему-то не приходила раньше, враз отогнала сонливость. Агата задумалась. Логика подсказывала ей, что все ощущения дискомфорта, которые испытывал Анри, проявляются у неё лишь эмпатически, и, если она примет таблетку ксизала, например, чтобы унять зуд, это поможет ей лишь потому, что она знает, что это за препарат, но Анри, скорее всего, облегчения не почувствует. Та же логика подсказывала, что в случае смерти испанца её двойная жизнь, с наибольшей правдоподобностью, прекратится. К своему удивлению, дойдя до этого вывода, Агата вдруг поняла, что она не хотела бы этого. И не только потому, что не желала смерти Анри – он был ей очень симпатичен своей порядочностью, честностью и, несмотря на то, что не колеблясь прикажет открыть огонь по вражескому кораблю или же в битве будет безжалостно рубить врагов, она чувствовала в нём уважение к жизни. Пусть это было продиктовано его религиозностью, но убеждение, что только бог, даровавший жизнь, имеет право забрать её – ей импонировало. Но и потому, что для неё закрылся бы новый мир, который она только начала познавать.
«Ну ладно, про пауков и змей я его предупредила, хотя, вероятно, это ещё сделает старый индеец, – вернулась Агата к своей „работе“. – Вот уж, кстати, подарок небес! Надо же, как он вовремя появился – прямо как специально его кто-то навёл на нас! Да, надо ещё будет Анри намекнуть, когда проснётся, что если баночку с мазью Хуан взял у колдуна для него, то неплохо было бы чтобы она у него и осталась. Мало ли где она ещё может пригодиться. Некоторые вирусы, переносимые москитами и комарами, даже сегодня ещё не умеют лечить. И, похоже, что если индейцы правильно поставили диагноз заболевшей женщине, то это как раз тот случай», – вздохнула женщина, вспоминая то, что недавно читала про болезнь, которую испанцы называли «чёрной рвотой», а сейчас известную как жёлтая лихорадка. Не зря её сравнивали с чумой – она опустошала целые города в Карибском бассейне, пока в конце XIX века один кубинский врач не выяснил, что это заболевание переносят комары и в XX веке не началась борьба с ними.
«Кстати, надо бы заодно заставить Анри заняться поисками хинного дерева для профилактики малярии, а то ведь и её можно от комаров подхватить. Да, чуть про клещей не забыла! Они тоже столько гадости разносят, которую даже сейчас, в эпоху антибиотиков, не всю лечат, а тогда так и говорить нечего! Хорошо ещё, что испанцы и в такую жуткую жару не отказываются от своих привычных нарядов, не оставляющих клещам много лазеек. Так, а что же такого потом придумать, чтобы отправить Анри на поиски хинного дерева в Южную Америку? Он же собирается на Ямайку», – передав спящему мужчине всё о переносимых насекомыми болезнях, задумалась Агата.
– Ну что же, что могла – я сделала. Теперь осталось лишь надеяться, что он всему тому, что ему сейчас снилось, поверил. А я, на всякий случай, в его следующую ночь сеанс продублирую, – и с чувством выполненного долга женщина, наконец-то, спокойно уснула…
Глава 20
Анри спал сном праведника – крепко и спокойно. Ему снилось ласковое, залитое солнцем море, на которое он почему-то смотрел не со шканцев «Победоносца», а с балкона губернаторского дворца. Рядом стояла улыбающаяся контесса Исабель, а на её руке сидел большой красный попугай с длинным синим хвостом. Исабель подняла свободную руку и нежно погладила Анри по щеке. Её красивые, манящие губы были так близко, что он невольно поддался искушению и потянулся к девушке, но в этот момент на её лицо пала тень и послышался шорох со стороны дверей. Радостное выражение Исабель сменилось недоумением. Она повернулась на шум. Анри проследил за ней взглядом и в дверях увидел леди Энн Хэмптон. Девушка, которая уже долго будоражила его мысли, медленно двигалась к нему, протягивая руки и шурша белым платьем. Вдруг попугай на руке контессы Исабель захлопал крыльями, пронзительно закричал и полетел к леди Энн. Лицо любимой исказила гримаса. Анри попытался ухватить попугая за длинный ярко-синий хвост, но тот вырвался из его рук и продолжил угрожающе надвигаться на леди Энн. Тогда Анри привычным движением руки нащупал рукоять заткнутой за спину даги, рванулся к англичанке на помощь и…
Проснулся.
Ласковое утреннее солнце дотянулось до его лица, нежно касаясь щеки. Где-то далеко в лесу перекрикивались обезьяны, а небольшое облако москитов уже кружило над лицом, не решаясь, однако, испробовать его на вкус. «Пожалуй, надо бы у Хуана выпросить это его вонючее снадобье», – пришла в голову первая связная мысль, окончательно вернув его из мира грёз.
Вспомнив, что старик ушёл в ночь, Анри поднялся и сразу же увидел Хуана, сидевшего на корточках перед костром. Рядом с ним прислонённые к навесу стояли длинные бамбуковые стволы, а напротив растянутые на воткнутых в землю палках сушились шёлковая рубашка и колет. Увидев, что испанец проснулся, старик показал рукой на бамбук:
– Я принёс воду, сеньор!
Анри подошёл к индейцу и, присев рядом, заговорил:
– Твоё снадобье принесло мне облегчение. Я бы хотел купить его у тебя.
Старый охотник, сушивший свою маштлатль на вытянутых к огню руках, покачал головой:
– Я брал его для тебя, сеньор. Оно твоё, – с этими словами майя отложил на помост дымившуюся ткань и, вытащив из поясной сумки глиняный горшочек, протянул его Анри.
Взяв такой полезный подарок, Анри, подчиняясь порыву благодарности за заботу, проявленную индейцем, укладывая чудесное средство в мешок, вытащил из него баночку с солью и протянул её Хуану:
– Вот, возьми. Мне кажется, она для тебя значит намного больше, чем для меня.
Удивлённый такой невиданной щедростью, старик снова отложил свою маштлатль и с благоговением взял подарок.
– Когда я найду женщин, наш договор потеряет силу, – начал Анри разговор.
Старик кивнул.
– Ты уже решил, куда пойдёшь – к майя или ица? – продолжал Анри.
– Нет, сеньор. Духи моих предков пока не навели меня на новый путь.
– Может, это потому, что тебе незачем уходить?
Хуан внимательно посмотрел на Анри, стараясь понять, куда он клонит.
– Ты заслужил моё уважение, и я хочу предложить тебе работу.
– Нет, сеньор, я благодарен тебе, но, когда ты найдёшь своих женщин, я уйду, – решительно сказал индеец и поднялся. – Надо возвращаться. Нас ждёт ещё далёкий путь.
– Ты знаешь, где миссия, в которую повезут испанок? – спросил Анри, тоже вставая.
– Нет, но я помогу тебе найти правильный путь в любом направлении, которое ты укажешь.
– Ну что же, тогда для начала вернёмся в Белиз. Собирайся.
– Да, сеньор, но сначала мы должны наполнить твой деревянный сосуд водой, – с этими словами Хуан потянулся к бамбуковым стволам: – Прошу тебя, сеньор, руби здесь, – указал он место на бамбуке и крепко ухватил его руками.
Вытащив из земли свою саблю, Анри с размаху ударил клинком по указанному месту. Свиснув, сталь прошла сквозь ствол, почти не встретив сопротивления.
Откинув отрубленное, индеец наклонил оставшуюся часть ствола над анкерком и в бочонок потекла прозрачная желтоватая жидкость. Не прошло и получаса, как анкерок был заполнен.
Одев колет, Анри уложил почти высохшую рубашку в мешок, оседлал жеребца, с помощью Хуана приторочил мешки и бочонок, надел шляпу и, взяв коня под уздцы, направился к мысу джунглей, разрезающему две прогалины.
В лагере царило ленивое спокойствие. Первым приближение судовладельца заметил один из часовых.
– Эль Альмиранте вернулся! – понеслось над прогалиной, распугивая птиц.
Когда Анри подошёл к укрытию, уже его ожидали дон Себастьян, Антонио и лейтенант Контрерас.
– Рад вас видеть живого и во здравии, сеньор Анри, – приветствовал его капитан-лейтенант. – Надеюсь, вы принесли нам приятные вести.
Анри кивнул:
– Да, капитан. Командуйте сборы, мы идём домой.
– И что же приятного в этой новости? – раздался язвительный голос лейтенанта. – Наше задание не выполнено!
– Вы знаете, где на реке Белиз находится старая миссия? – вместо ответа спросил его Анри.
– Нет, – угрюмо бросил идальго Контрерас. – А вы что, желаете исповедаться?
– Я намереваюсь забрать оттуда сеньору Паулу и остальных женщин, – не реагировал на язвительность молодого дворянина Анри.
– Женщины там? – тихий голос дона Себастьяна помешал лейтенанту снова проявить остроумие.
– Ещё нет, но будут через два дня. Кстати, доктор, – повернулся Анри к сеньору Антонио, – по словам касика одна из них больна чёрной рвотой.
Услышав это, доктор побледнел.
– Это очень опасно? – обеспокоился Анри, увидев реакцию доктора.
– Очень, – взволновано ответил тот. – Похоже, у нас тоже есть заболевший. Пока что я не уверен, если это действительно чёрная рвота – признаки появились лишь вчера вечером и пока рано судить, но если мои опасения подтвердятся, то нам нельзя в город. Лишь один Господь знает, сколько из нас ещё заболеет, но, если мы принесём эту лихорадку в Белиз, он будет обречён!
Анри ещё никогда не видел Антонио таким удручённым.
– По-вашему, мы должны оставаться здесь и ждать смерти? – возмутился Эль Альмиранте, однако в его голосе явно чувствовалось сомнение.
– У нас нет выбора, – доктор мрачно посмотрел на адмирала и, опустив голову, с некой обречённостью продолжил: – И это не все плохие новости, сеньор Анри. – На мгновение он замолк, словно готовился изречь приговор: – Ещё двое находятся при смерти – одного из наших пехотинцев укусила змея, а солдат губернатора наелся тех ядовитых яблок и так корчился в муках, что мне пришлось дать ему опиум.
Анри в отчаянии снял шляпу и кинул её оземь.
– Где эти люди? – вдруг вмешался Хуан.
– Ты умеешь лечить? – недоверчиво проворчал доктор.
– Нет, – спокойно ответил индеец, – но я могу сказать тебе, кто из этих двоих останется жить, сеньор.
– Хорошо, пойдём, – махнул рукой доктор и вдруг замер, взглянув на адмирала: – Что у вас с лицом, сеньор Анри?
Эль Альмиранте недоуменно провёл по лицу рукой, только после возгласа доктора обратив внимание на удивлённые взгляды офицеров и непонимающе взглянул на сеньора Антонио.
– Я сейчас, подождите, – бросил тот на бегу, скрываясь в укрыте, построенной для них Хуаном.
Спустя несколько минут доктор вернулся и протянул маленькое зеркальце. Анри всмотрелся в сияющую гладь – его загорелое лицо стало ещё более тёмным и приобрело красноватый оттенок.
– Кажется, я знаю, отчего майя такие краснокожие, – вернув зеркало, он бросил взгляд на индейца, терпеливо ожидавшего, когда доктор покажет ему пострадавших солдат и повернулся к офицерам:
– Это от мази, которую подарил мне Хуан.
– Какой ещё мази? – поинтересовался доктор.
– Мази, которая спасла меня от зуда и новых укусов летающих бестий. Если хотите, она и ваши лица сделает красными, сеньоры, но избавит от мучений, – с этими словами Анри полез в один из мешков, куда он накануне бережно уложил подарок старого индейца.
Больше всех снадобьем заинтересовался сеньор Антонио. Получив в руки маленький сосуд, он неторопливо открыл его и понюхал. Резкий запах заставил доктора поморщится.
– Нанесите содержимое на лицо и разотрите, – посоветовал ему Анри.
Взяв на пальцы немного снадобья, доктор стал недоверчиво рассматривать его, время от времени принюхиваясь.
– Вы позволите, адмирал? – тихий голос дона Себастьяна прервал раздумья сеньора Антонио. Получив согласие, капитан-лейтенант протянул ладонь и доктор вложил в неё сосуд.
– Не пугайтесь, когда почувствуете жжение. Оно уйдёт вместе с зудом, – вспомнив свои первые ощущения, предупредил Эль Альмиранте аристократа, решительно покрывавшего лицо тягучим ароматным средством.
Следуя примеру дона Себастьяна, доктор тоже стал размазывать по лицу индейское снадобье. Закончив, он снова махнул рукой старому майя, и они ушли в сторону большого костра, вокруг которого за прошлый день появилось немало навесов.
– Ваша милость не желает тоже попользоваться? – Анри протянул лейтенанту Контрерасу кувшинчик, но тот лишь брезгливо поморщился и отправился вслед за доктором.
Оставшись наедине с Себастьяном, Анри увлёк его под навес поближе к костру и рассказал всё, что узнал от касика, не забыв упомянуть и о заключённом с майя договоре.
– Что вы намерены предпринять в сложившихся обстоятельствах, Анри? – задумчиво спросил аристократ.
– Нам надо идти, – уверенно ответил Анри. – Надо продумать, как мы понесём больных – я не оставлю их тут умирать.
– С теми, что отравлены, я согласен, но как быть с опасениями доктора? Мы не смеем подвергнуть город риску эпидемии!
– А я и не собирался этого делать, – голос Эль Альмиранте был спокойным и уверенным. – На нашем пути, примерно в шести лигах от Белиза и пол лиги южнее дороги есть монастырь францисканцев. Я намерен доставить больных туда, а заодно и расспросить монахов о миссии на реке Белиз. Если же они не знают, где она, мы узнаем это в Белизе. К тому же, если под сенью святого Бонавентуры у нас появятся ещё больные, мы и их поручим опеке братьев. Разве может быть более пригодное место, чем святая обитель ордена, взявшего на себя обет заботиться о больных?
Подумав, Себастьян кивнул:
– Пожалуй, это самое мудрое решение, которое можно было найти. Осталось доставить больных к братьям-францисканцам.
Мужчины поднялись и направились к солдатам, сидевшим вокруг огня без привычных грубых солдатских шуток, сдобренных громким хохотом.
Разглядев среди навесов Хуана, резко выделявшегося среди одинаково одетых испанцев, Анри устремился к нему. Лейтенант Контрерас, заметив дона Себастьяна, оттолкнул что-то говорившего ему доктора и шагнул навстречу, гневно крикнув:
– Всё, с меня хватит! Я забираю своих людей и возвращаюсь в Белиз!
– Вы, идальго, кажется, забыли, что находитесь под моим командованием, – не повышая голоса, ответил ему дон Себастьян.
– Под вашим командованием мы тут все передохнем! – всё более возбуждаясь, продолжал лейтенант.
– Если вы немедленно не прекратите истерику, я прикажу арестовать вас! – повысил голос дон Себастьян.
Не обращая внимания на слова капитан-лейтенанта, идальго повернулся к одному из своих солдат:
– Капрал, командуйте нашим людям сбор! Мы уходим!
– Да, сеньор лейтенант! – глухо ответил немолодой капрал, виновато глянул на Анри и махнул рукой в сторону одного из костров:
– Отряд, седлать лошадей! – затем кашлянул, собираясь с духом, и несмело спросил: – А как быть с Масиасом, ваша милость? Ему совсем худо, он не то что в седло, он и на земле сесть не сможет!
Лейтенант Контрерас уже повернулся было спиной к Анри и дону Себастьяну, собираясь уйти, но вопрос капрала остановил его.
– Пусть об этом идиоте позаботится дон Себастьян со своим плебейским командиром! – презрительно бросил идальго и направился к одному из навесов.
– Стойте, лейтенант! – вдруг окрикнул его Анри, задержав руку капитан-лейтенанта, вынимавшую из ножен шпагу. – Если вы сделаете ещё шаг, мой стилет остановит вас навсегда.
Молодой дворянин обернулся. Его лицо исказила кривая усмешка:
– Человек, боявшийся проливать кровь, угрожает мне смертью?
Вместо ответа Анри неспешно опустил руку в голенище, нащупывая спрятанный там стилет. Солдаты, привлечённые спором командиров, стали медленно окружать их. Кое-кто потянулся за оружием.
Лицо идальго побледнело.
– Вы не посмеете, – прошипел он, – Вас за это повесят!
– За свои поступки я готов отвечать и перед людьми, и перед Богом, ваша милость, – спокойно сказал Анри, перехватывая тонкое лезвие стилета пальцами. – А вы готовы держать ответ перед Всевышним за свои деяния?
– Вы заплатите мне за это, я клянусь! – выкрикнул идальго Контрерас.
– Сначала будете расплачиваться вы. За бунт, – дон Себастьян подошёл к лейтенанту и протянул руку: – Вашу шпагу, сеньор Мигель! Вы арестованы за неповиновение и попытку дезертирства.
Оглянувшись на своих людей, которые застыли на местах и явно не горели желанием умереть за него, идальго отстегнул оружие и швырнул его под ноги дону Себастьяну. Сразу же несколько солдат в тёмно-синих колетах окружили лейтенанта, а один из них поднял с земли шпагу и с почтением подал её капитан-лейтенанту.
– Свяжите его и оставьте под одним из навесов, – приказал дон Себастьян и осмотрелся. Заметив капрала Пласу, скомандовал:
– Сезар, собирай лагерь, мы уходим.
– Да, сеньор капитан, – склонил голову старый солдат. Как только над прогалиной полетел его зычный голос, пробудивший притихшие джунгли, лагерь ожил…
– Чем вы так испугали лейтенанта, доктор, что он резко изменил свои намерения и вместо того, чтобы отправиться на поиски деревни майя, решил сбежать в Белиз? – обратился Анри к до сих пор молчавшему сеньору Антонио.
– У нас есть ещё один заболевший, – доктор указал рукой на недалёкий навес. – Я более чем уверен, что это чёрная рвота. Доставив больных в город, мы принесём ему смерть.
– Они исцелятся при надлежащем уходе? – глядя на угрюмое лицо доктора, тихо спросил Анри.
– Выживут – возможно, но вряд ли они вернутся к службе. Эта болезнь подрывает здоровье навсегда, – сухо ответил сеньор Антонио.
– А какие шансы у отравленного и укушенного? – продолжил расспрашивать Анри, взглянув на Хуана.
Но вместо индейца снова ответил доктор:
– Наш краснокожий проводник уверил меня, что Лоренсо выживет, ибо змея, укусившая его, была ещё мала, но двигать рукой он сможет очень нескоро. Надеюсь, что Хуан прав, однако сейчас Лоренсо опять потерял сознание, и у него сильный жар. Так что в седле ему не удержаться, даже если он и придёт в себя. Что же касается отравившегося, то, по словам Хуана, сок яблок смерти проник в его кровь, и теперь беднягу ждёт жуткая смерть. Всё, что мы можем сделать для него – это избавить от мучений ударом милосердия.
Анри нахмурился.
– Чем ты можешь подкрепить свою уверенность? – обратился он к индейцу.
– У человека, которого укусила змея, две чёрные точки на синем пятне – вот здесь, – майя показал пальцем место у самого запястья, – это укус сурукуку. Эта змея может быть очень большой. Но та, что укусила твоего человека, ещё не выросла. У большой сурукуку большие зубы. От них был бы большой след. Если бы его укусила большая змея – он бы умер. От молодой сурукуку он будет долго болеть. Очень долго, но не умрёт. Другой человек ел маленькие яблоки смерти. Я не знаю, сколько он их съел, но я знаю, что их сок попал в его кровь. Его глаза уже плачут кровью, значит, жуткий огонь пылает в его внутренностях и растекается по жилам. Сок злого дерева пожирает его изнутри. Он будет умирать в муках, истекая кровью из всех отверстий.
– Если всё так, как ты говоришь, почему же я не слышу его стенаний? Никто не снесёт такой боли молча, – недоверчиво покачал головой Анри.
– Я дал ему опиум. Этот бедолага визжал от боли и извивался, как змея на углях, – вмешался доктор.
– Как долго ему осталось жить? – спросил дон Себастьян у старого майя.
– Думаю, он умрёт до заката. Или ночью. Но восход он уже не увидит – в этом я уверен.
Мужчины переглянулись.
– Должен ли я окончить его мучения, сеньор Анри? – тихо спросил капитан-лейтенант.
Анри задумался: «Взять на душу грех и ускорить кончину бедняги или дать ему умереть в муках, как задумал Господь? Если положиться на волю божью, то что лучше – ждать здесь ещё одного утра, подвергая опасности остальных, посылая их в поисках дров и еды в заполненные ядовитыми тварями джунгли, или же отправляться в путь, надеясь, что Господь за перенесённые страдания даст ему возможность умереть под молитвы монахов?» Когда Анри поднял голову и взглянул на индейца, всем стало ясно – адмирал принял решение.
– Ты поможешь нам сделать носилки для больных? – обратился он к индейцу.
– Если ты объяснишь мне, что это, – смиренно ответил тот.
Анри начертил стилетом на земле две прямые линии и соединил их зигзагом.
– Что вы задумали, сеньор Анри? – вмешался доктор.
– Я хочу уложить больных на носилки, прикрепив их к сёдлам мулов и ещё засветло достичь монастыря святого Бонавентуры. Прошу вас, сеньор Антонио, позаботьтесь умерить боль несчастных, когда они очнутся, и не забудьте собрать свои вещи. Надеюсь, мы покинем это место ещё до полудня. Да, дон Себастьян, – Анри повернулся к аристократу, – предупредите людей, чтобы они тщательно осмотрели свои вещи и себя. В этих лесах полно всякой ядовитой и кровососущей дряни, что едва заметна оку, но не менее опасна, чем эта таинственная сурукуку.
Когда солнце прошло половину пути от вершин деревьев до зенита, больные уже лежали на сплетённых умелыми руками старого индейца носилках, прикреплённых между мулами.
Отряд выстроился в колону попарно, разместив в центре солдат городского гарнизона. Возглавлял его Хуан, показывавший дорогу. За индейцем, задавая темп всем остальным, шли солдаты, ведущие мулов с носилками. Доктор пристроился к последнему из них, чтобы наблюдать за своими пациентами. Следом ехали Анри и дон Себастьян. За их спинами, время от времени осыпая проклятиями плебейское отродье, двигался идальго Мигель Контрерас и не спускающий с него глаз капрал Сезар Пласа. Связанными руками лейтенант держался за переднюю луку седла, а поводья его лошади висели на правой руке старого вояки.
Когда жаркое юкатанское солнце слегка удлинило тени, неспешно двигавшаяся кавалькада вышла на хорошо знакомую Анри каменную дорогу всего лишь в полусотне пасо от развилки, ведшей к асьенде.
Узнал это место и лейтенант Контрерас.
– Дон Себастьян, прикажите своему человеку развязать меня и верните мне мою шпагу, – его повелительный тон диссонансом вмешался в пение цикад.
Ответа не последовало. Капитан-лейтенант продолжил движение, даже не оглянувшись. Идальго Контрерас пришпорил коня, видимо желая приблизиться к дону Себастьяну, но недремлющий Сезар натянул поводья его жеребца:
– Не балуйте, ваша милость, а то скинет вас лошадь невзначай, а мне отвечай!
Оглянувшись, Анри увидел, как бессильная злоба перекосила лицо идальго.
Сплюнув и тихо выругавшись, сеньор Мигель после непродолжительной борьбы с самим собой вдруг сменил тон на примирительный и обратился к Анри:
– Сеньор Анри, предлагаю вам компромисс – я готов забыть ваши угрозы взамен на свободу и шпагу. Если бы вы сразу же сказали мне, что не намерены оставаться в тех проклятых джунглях, конфликта бы не было. Как офицер, отвечающий за своих людей, я должен был увести их оттуда, чтобы не допустить новых потерь.
– Не я назначен губернатором командовать экспедицией и не я принимал решение о аресте вашей милости, – ответил Анри, стараясь изобразить смирение.
– Не прикидывайтесь агнцем, сеньор торговец! – с нескрываемым раздражением воскликнул идальго. – Все знают, кто тут имеет власть. Но Белиз – не джунгли, а губернатор – не генерал-капитан. Вы не думали о том, что могут найтись влиятельные люди, пожелавшие проверить ваши торговые лицензии?
– А ваша милость, стало быть, за освобождение из-под ареста готов подтвердить их подлинность перед этими влиятельными людьми? – с сарказмом спросил Анри, обернувшись.
– Вашими стараниями я подвергаюсь унижению, но я готов простить вас и забыть и о вас, и о ваших делишках.
– Ради ущемлённого самолюбия вашей милости я не буду умалять авторитет дона Себастьяна и в последний раз довожу до вашей милости сведение, что не я командую отрядом и не мне решать в каком качестве ваша милость въедет в Белиз.
Идальго снова сплюнул и громко выругался.
– Да простит вас Господь, и да не услышит вас Пресвятая Дева! – раздался вдруг возмущённый незнакомый голос.
От неожиданности Анри остановил жеребца и повернулся на звук. Его спутники сделали то же самое.
Из тени придорожных кустов, словно большой серый гриб, вырос круглый клобук, потом показалась высокая худощавая фигура, одетая в тёмно-коричневую рясу, подпоясанную верёвкой. Вслед за первым из кустов поднялись ещё двое монахов.
– Негоже католику сотрясать воздух такими недостойными словами, брат мой! – обратился подошедший к ним францисканец.
– Простите, брат, – смиренно склонив голову и перекрестившись связанными руками, сказал лейтенант.
– Я вижу, на вас лежит не только вина сквернословия, сеньор! – с печалью в голосе произнёс священник и, не дожидаясь ответа, повернулся к дону Себастьяну: – Полагаю, ваш путь лежит в Белиз?
– Нет, брат, – ответил дон Себастьян, соскочил с коня и подошёл к монаху. – Мы направляемся к Святому Бонавентуре. А как вы оказались здесь, и куда направляет вас Господь?
– Похоже, нам сейчас по пути, брат мой. Мы возвращаемся в монастырь из недалёкой асьенды. Нам сообщили о нападении на её обитателей, и мы шли предать земле невинно убиенных, однако ни живых, ни мёртвых там не было. К счастью, брат Варфоломей нашёл свежие могилы, и мы провели над ними обряд поминовения. А что вас ведёт в нашу скромную обитель, сеньоры?
– Мы хотим поручить вашим заботам наших больных, – вступил в разговор Анри, спешившись. – А погибших на асьенде похоронили мои люди ещё в четверг. Они ждали вас, пока это было возможно, но…
– Увы, не мы распоряжаемся своим временем, а Господь. Он привёл нас туда вчера, и мы потратили немало времени в поисках тел. Благородство ваших людей, сеньор, достойно похвалы, но им не стоило торопиться с погребением. Католическая традиция предавать земле усопших на третий день должна быть соблюдена при любых условиях. Лишь на поле боя позволительно нарушать её, – назидательно, но мягко пожурил францисканец Анри.
– Не сердитесь, брат. Они не хотели, чтобы тело сеньора Эухенио и его людей обглодали дикие звери. Надеюсь, души убиенных уже нашли упокоение и простили моих работников за самовольство, – Анри снял шляпу и покорно склонил голову.
– Господь милосерден, брат. Я помолюсь за тебя и твоих слуг, – осенил адмирала монах, смягчившись. – Нынче же, думаю, мы можем продолжить путь в обитель совместно. Не зря же Господь привёл сюда вас, когда, направляясь обратно в монастырь, мы присели для отдыха. А чем больны ваши солдаты, брат? – глянув в сторону носилок, поинтересовался францисканец.
– Наш доктор думает, что у них чёрная рвота, – ответил Анри.
Лица францисканцев заметно побледнели. Тот, что беседовал с Эль Альмиранте, видимо, будучи старшим, повернулся к одному из стоявших рядом братьев и кивнул в сторону носилок. Выбранный монах поклонился и отправился осматривать больных.
Над кавалькадой повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь беззаботным треском цикад. Закончив осмотр, монах вернулся к пославшему его.
– Я видел лишь двоих с пожелтевшими глазами, брат Максимилиан! – сипло доложил он. – Что с остальными – не могу сказать. Я не заметил у них ни признаков чёрной рвоты, ни ранений.
– Что с ними? – брат Максимилиан обвёл глазами Анри и дона Себастьяна.
– Одного укусила змея, а другой отравлен ядовитыми плодами, – с готовностью пояснил аристократ.
Францисканец склонил голову, молитвенно сложил руки и на некоторое время затих. Затем перекрестился и, глядя на дона Себастьяна, произнёс голосом, наполненным грустью и смирением:
– Вы приняли правильное решение, сеньоры, избрав для своих больных солдат сень нашего монастыря. Но не было бы благоразумней доставить их в госпиталь Белиза под попечительство лекарей? Чем мы, монахи, можем помочь им, кроме молитв?
От неожиданности ни Анри, ни подошедший доктор не нашлись, что ответить на такой завуалированный отказ. Дон Себастьян, увидев выражения их лиц, учтиво склонив перед францисканцем обнажённую голову и, как всегда тихо, даже, как показалось Анри, ласково, заговорил:
– Что может быть более целительным для больного, чем молитва благочестивых братьев Ордена святого Франциска Ассизского, передавшего своим верным францисканцам не только завет заботиться о душах и телах паствы, но и умение исцелять искренней молитвой? Или я не прав, брат?
Монах снова опустил голову, но на этот раз чтобы скрыть эмоции.
– Вы правы, брат мой! Раз Господь надоумил вас отправиться под кров Святого Бонавентуры, значит, братья позаботятся о вас и ваших людях. Пойдём же, не будем терять время! – с этими словами брат Максимилиан махнул рукой монахам и все трое ушли вперёд, опираясь на посохи.
