Текст книги "Сын поверженного короля (ЛП)"
Автор книги: А. С. Торнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
– Что вы имеете в виду?
Я взяла у неё миску и продолжила её работу, а она стряхнула липкие остатки смеси обратно в миску.
Проигнорировав мой вопрос, она поинтересовалась:
– А что насчёт того милого парня с рынка, о котором ты мне рассказывала?
– Кас?
– Да, он. Лучше бы ты пошла на забег с ним.
Я прищурилась и посмотрела на неё.
– И что мне сказать королю? Что я предпочла пойти с оборванцем из байтахиры, а не с ним?
– Оборванцем?!
Она так сильно рассмеялась, что я решила, что у неё случился припадок. Успокоившись, она сказала:
– Ника не справится. Я сама всё сделаю, тем более что ты мне будешь не нужна.
– Я сейчас здесь, – сказала я. – Что я могу сделать?
После того, как я пообещала Альтасе, что отошлю Нику обратно, она отправила меня на рынок за специями.
***
Мадинат Алмулихи становился мне всё более знакомым с каждым днём. Рынок очень быстро стал для меня вторым домом. Я знала все магазины, и самое главное, людей. Моя внешность обманывала многих, меня принимали за очередную несведущую чужестранку. Но когда я начала одеваться, как они, и торговаться ещё более искусно, чем местные, они сразу же перестали пытаться меня надурить.
Владельцы тех магазинов, куда я часто заглядывала, знали моё лицо и знали, что я была из дворца. Как только я зашла в лавку со специями, владелица сразу же подлетела ко мне.
– Что ей нужно?
Я перечислила специи, которые попросила купить Альтаса. Внимательно выслушав меня, женщина собрала мои мешки и банки и поспешила собрать для меня заказ.
В дальней части магазина я увидела стопку соляных слитков – серые, шершавые и покрытые землёй, из которой их достали. Мужчина провёл по ним пальцами так, точно они были самой хрупкой вещью на свете. Соль продавали теперь далеко от берегов Мадината Алмулихи и не из волшебных запасов моего отца. Где же находилась та шахта, которая породила эти слитки? Те вещи, что занимали меня дома, теперь редко приходили мне в голову.
Когда я последний раз виделась с Тави? В нашу последнюю встречу она провела меня по своему району так, словно жила там всю жизнь. Она пыталась показывать мне разные вещи, словно я не жила с ней в одном и том же городе.
– Цельные, – сказала я.
Продавщица кивнула и насыпала семена кориандра в мешок.
– Она сама их помелет? – сказала женщина, приподняв брови.
– Делать надо именно так, – сказала мне Альтаса. – Мазира любит жертвы.
Чем лучше становилось Альтасе, тем более занятой она была. Она стала чаще посещать дома людей, где она лечила их, поэтому я видела её теперь гораздо реже, и в нашу дверь постоянно стучали, принося заказы от слуг из дворца – зубная боль, жар, кашель, судороги. Запросы никак не заканчивались. Усердно работая на Альтасу, я многое узнала про тоники и врачевание, но у меня оставалось мало свободного времени вечерами. Однако если это случалось, то я находила Каса, и тогда мы садились где-нибудь и болтали ни о чем.
Я шла по узким улицам рынка, вдыхая запахи. Вся территория рынка пропахла специями и маслами, которые тут продавались, так же как и на базаре у нас дома. Взглянув на масла, я заметила сосуд с сандалом – двадцать дха за десять капель.
– Можешь что-нибудь попробовать, – сказала торговка, стоявшая рядом.
– Нет, – я покачала головой. – Я смотрела на сандал.
Без колебаний она перевернула сосуд и капнула масла на кончик пальца. А затем, улыбнувшись, она коснулась пальцем моих висков и за ухом.
– Что думаешь?
– Он пахнет…
Я не знала, как описать это запах.
– Немного странно? По крайней мере, так думают некоторые. Кому-то нравится смешивать его вот с этим.
Она взяла сосуд с розовым маслом и перекрыла им запах сандалового масла на моей коже.
Неожиданно я перенеслась обратно в зафиф, где меня готовили к мухами. И я подумала о Дайме. Неужели это всё, на что я могла надеяться? Мой взгляд опустился обратно на масла, и я заметила ладан.
Мама.
Она хотела, что я была свободна, и это случилось.
Мама, я здесь. И Тави тоже со мной.
Я вспомнила об алтаре Тави и о даре Вахира, который она отдавала маме и Сабре каждый день. Тави делала больше для нашей семьи, чем я.
Я поблагодарила торговку и поспешно покинула рынок, неожиданно захотев увидеть Тави. Специи лежали в мешках, которые были перевязаны крепкой верёвкой. Я перекинула их через плечо и теперь шла, оставляя за собой пахучий след.
Взглянув на храм Вахира, мимо которого я проходила, я вспомнила, что Саалим назвал его самым красивым местом в Алмулихи. Я ещё не была там, зная, что не существовало другого места, где я была бы более нежеланным гостем, чем здесь. Иногда я скучала по раме, где мы прижимались лбами к обжигающему песку, но когда я увидела, как Тави опускает камни в прохладную воду… когда я увидела храм, затенённый от солнца, я подумала, что, возможно, наш бог не был добрее этого?
Эти мысли показались мне предательскими.
– Ты можешь войти внутрь, – сказал знакомый голос.
Я повернулась и увидела Кахину, выходящую из храма.
– Нет, я…
Она взмахнула рукой.
– Они не могут заставить тебя уйти. Вахиру это не понравится. Ты вообще читала «Литаб»?
– Немного. Я читаю его, когда у меня есть возможность его одолжить, – призналась я.
Вахир был как мать, а Эйкаб как отец.
– Алмулихи это город Вахира, хотя его жители не всегда следуют заповедям сынов.
Кахина ухмыльнулась.
– Я живу неподалеку. Я отдам тебе свой «Литаб», и ты можешь прочитать его весь. Если только ты не хочешь зайти в храм.
– «Литаб»? – ахнула я, тут же позабыв про храм. – Эта книга слишком ценная, чтобы отдавать его незнакомке.
– У меня слишком много денег, мне незачем скрывать книги от людей, которые их ещё не читали. Идём.
Кахина казалась такой искренней, и я пошла за ней без раздумий.
– Твои друзья, кажется, хорошо устроились, – сказала она, ведя меня по узким улицам.
– Мои друзья? – спросила я, обойдя трех коз.
– Фироз и Рашид.
Я кивнула.
– Вы запомнили их имена?
– Я помню всё.
Она махнула на трёх ребятишек, которые сидели на улице. Между ними лежала потрёпанная доска для игры в маху.
– Мой муж как-то сказал мне, что моя магия – это моя память.
Когда её руки опустились, я заметила, что рукава её одежд были мокрыми после ритуала в храме.
– Я не согласилась с ним. Сказала, что моя магия очаровывает только детей. Смотри, как дети меня любят.
Мы шли теперь по байтахире. И хотя был полдень, люди сновали туда-сюда между заведениями с едой и напитками, логовами буры и джальса тадхатом.
– Особенно меня любил король Саалим, – продолжала она. – Ему нравилось, когда я предсказывала ему его будущее. Мой муж как-то сказал мне, что я когда-нибудь разозлю королеву. Но разве я должна была следить за её детьми?
Мы оказались рядом с домом Кахины, но о детстве Саалима мне хотелось узнать больше, чем получить «Литаб».
– Каким он был ребёнком? – спросила я.
Когда она улыбнулась, я заметила, что она была очень симпатичной. Морщины на её лице напомнили мне о Хадийе. Улыбался не только её рот, но и всё её лицо.
– О, этот бедный мальчик всё никак не может оставить эту ношу. Он всегда пытался что-то доказать. Он приходил ко мне и спрашивал, станет ли он хорошим королём, ненавидит ли его брат, умеет ли его сестра колдовать.
Она снова рассмеялась и посмотрела мимо меня на улицу байтахиры, словно присматривала за каким-то ребёнком.
– Но он был ленив. И избалован. Он думал, что может получить всё. Особенно, когда стал старше. Он сделался злым. Он и его брат начали ругаться, и он всё реже проводил время со своими сёстрами и родителями.
Я поправила мешок на плече, которое уже начало болеть от его тяжести. Кахина заметила это.
– Я слишком много говорю. Идём внутрь.
Её дом был таким же маленьким, как у Альтасы, что удивило меня, ведь она владела большей частью байтахиры. Он пошла по коридору шаркающей походкой, а я осталась ждать её в комнате. На стенах висели самые красивые карты, которые я когда-либо видела. Они были написаны чернилами, как та моя карта, которую я потом начала заполнять сама. Здесь была точная карта Мадината Алмулихи – иллюстрации были такими детальными, что улицы казались живыми. Здесь также была карта пустыни. Я подошла к ней и внимательно вгляделась в неё. Здесь было всё: оазисы, шахты, поселения и другие города. Моё сердце забилось. Здесь было всё то, что я хотела иметь на своей карте, и я попыталась её запомнить.
– Вот ты где, – сказала Кахина, протягивая мне книгу с толстыми страницами.
– Спасибо, – сказала я, взяв книгу в мягком кожаном переплете.
Я указала на карту и спросила:
– Откуда она у вас?
– Её нарисовал мой муж.
– Правда?
Мои глаза округлились. Я наконец-то могла закончить свою карту!
– У меня есть карта, но в ней столько всего не хватает. Не мог бы он мне помочь?
Глаза Кахины сделались мягче, и она наклонила голову.
– О, нет. Он умер.
Она моргнула, и слегка коснулась пальцами края карты. Сделала ли она это, зная, что его пальцы когда-то касались этого места?
– Мне жаль, – прошептала я. – Я не знала.
– Моему мужу нравились необычные люди. Он говорил, что не было никакого значения, откуда они – всем людям нравятся одни и те же вещи. Истории, музыка, семья и друзья. В Алмулихи людям проще думать, что солеискатели это что-то им чуждое, потому что они выглядят и ведут себя иначе. Но мой муж считал по-другому. Они точно так же любят своих детей, их грудь болит от горя, и…
Она вздохнула.
– Он объездил весь мир, и с помощью своих историй учил людей лучшей жизни.
Кахина снова посмотрела на карты на стене.
Прижав «Литаб» к груди, я снова её поблагодарила. Когда я выходила из дома, Кахина окликнула меня.
– Касторовое семя? – спросила она.
Я кивнула и взглянула на мешок, ткань которого была такой тонкой, что сквозь неё просвечивали семена.
– Зачем они тебе?
– Я собираю ингредиенты для Альтасы, дворцового лекаря.
– Разве касторовое семя лечит?
Я пожала плечами.
– Его масло используется для разных целей.
Глава 11
Эмель
В день заезда верблюдов на небе не было ни облачка. Лето приближалось, и солнце становилось таким палящим, каким никогда ещё не было в Мадинате Алмулихи. Я не знала, чего ожидать от забега, но знала, что мы будем смотреть его с дворцовой лестницы. Похоже, он начинался в пустыне и заканчивался у моря, к которому верблюды бежали по той же самой дороге, по которой я ходила в город. Альтаса рассказала мне, что забег проходил раз в год.
Я ещё раз полюбовалась своим платьем, после чего надела поверх него абайю. Накрыв волосы платком, я услышала, как Альтаса всё ещё ворчала:
– Не ходи на этот забег. Он для дураков.
– Нет, я пойду.
Я не знала, стоит ли мне надевать хиджаб. Очень немногие носили их в Мадинате Алмулихи, и я знала, что это может привлечь непрошеное внимание. Но ведь ещё меньше людей носили абайи и покрывали волосы. Тогда какая разница, кто что думал?
Прикосновение ткани к моему лицу и к волосам, тяжёлый вес абайи на моих плечах… всё это ощущалось как дождь в пустыне. Я чуть не растаяла от того, как мне было удобно. Дом. Я была сейчас самой собой.
Я вошла в кухню, и Альтаса уронила руки на стол с тихим стуком.
– О, дорогая, – сказала она, когда увидела меня. Её голос прозвучал так печально.
– Что?
– Зачем ты это надела?
– Я буду стоять под полуденным солнцем!
– И именно сегодня ты решила всё это надеть? Сними это. Надень шаровары, которые я тебе купила, и тунику с пальмовыми листьями. Или то новое платье, которое купила Мариам.
Приподняв абайю, я показала ей тёмно-синее платье.
– Я его надела.
Её плечи опустились, и она покачала головой.
Раздался стук в дверь.
– Ладно, – сказала я Альтасе, уходя. – Увидимся позже.
Она не повернулась. Не ответила. Вместо этого она уставилась на столешницу, где её руки сжались в кулаки.
Ника прошлась по мне взглядом, когда я открыла дверь, но ничего не сказала. Её губы крепко сжались. Затем она проговорила:
– Значит, король пригласил тебя на забег.
– Да.
Когда я сказала ей, что Альтасе не нужен сегодня помощник, Ника радостно последовала за мной в сад.
– Вы встречаетесь?
– Только, когда я приношу ему лекарства, – сказала я.
Ника фыркнула, и этот её звук прозвучал довольно скептически.
Когда мы вошли в атриум, мимо проходила Мариам.
– О! – сказала она, что прозвучало почти как вопрос.
– Я веду её к королю, – сказала Ника.
Понимание отразилось на лице Мариам, и она тепло мне улыбнулась.
– Мне показалось, что ты никогда раньше не была на забеге.
– Не была.
Мариам фыркнула и сказала:
– Король в гостиной.
Когда мы вошли в помещение, Саалим встал. И прежде, чем подойти к нам, он ненадолго замер, остановился. Я почувствовала в этом вопрос, но ощущение прошло так же быстро, как появилось.
Он кивнул Нике. Она медленно наклонила голову и спросила, не нужно ли нам чего-нибудь ещё, а он сказал, что ничего не нужно. Я увидела, что она колеблется. Она хотела остаться и посмотреть, что между нами было.
– Мы будем смотреть окончание забега из специальной будки, – сказал Саалим. – К нам присоединятся ещё люди. Знатные семьи и гости.
– Замечательно.
Мой пульс ускорился. Что подумают люди, увидев, что работница из дворца присоединилась к королю?
– Некоторые мои гости уже ждут нас, если ты готова. Если только ты не передумала.
Неужели он надеялся на это?
Когда я сказала ему, что не передумала, он жестом пригласил меня последовать за ним. С Саалимом что-то было не так. Мы встретили двух его гостей во дворце, и нас быстро представили друг другу. Пара тепло нас поприветствовала – женщина была одета как я! Похоже, это были высокопоставленные гости с востока, которые приехали сюда по делам, и теперь наслаждались городом в свободное время. Он представил меня как Эмель, недавно прибывшую в город.
Я решила, что это странно. Может быть, он не хотел, чтобы на меня смотрели, как на прислужницу из дворца? Бедную женщину?
«Или он не хотел, чтобы они поняли, что я солеискательница», – неожиданно подумала я, и меня тут же накрыло чувством стыда. Хотя в людях, которые присоединились к нам, определённо текла та же кровь.
Мы проследовали за Саалимом и несколькими стражниками к смотровой будке, построенной сразу за лестницей дворца. Она была красиво раскрашена в голубые и синие цвета и оказалась гораздо больше, чем я ожидала. Внутри находилась почти дюжина человек. После ещё одной серии представлений – большинство гостей были из знатных семей, которые владели кораблями, мельницами или мануфактурами – мы сели.
Он сел рядом со мной, и наши руки слегка соприкоснулись. Наши ноги тоже почти касались друг друга.
– Вы уже катались по каналам? – спросил Саалим, указывая на водные пути за дворцом.
По воде плыла небольшая лодка, на которой ехали два человека.
Пара с востока ещё не делала этого, как и я. Мужчина, стоявший на носу лодки, управлял ею с помощью длинного весла. Кас пытался уговорить меня присоединиться к нему во время поездки на лодке. Но я едва доверяла дереву и камню, из которых были сделаны ступени, способные доставить меня прямо к небу. А довериться дереву, которое плыло по воде и могло утопить меня в любой момент? Нет. Я сказала об этом Саалиму, и пара рассмеялась. А улыбка Саалима была больше похожа на гримасу.
– Но ты ведь сейчас паришь над землей! – сказал мужчина.
– Вся моя храбрость напускная.
– Очень убедительно! – сказала женщина.
Саалим сказал:
– Вон там находятся самые красивые дома в городе.
Я посмотрела туда, куда он указывал, и увидела людей, сидевших вдоль улицы и ожидавших забега.
Меня снова наполнило то же чувство успокоения, что я испытала, когда надела абайю и хиджаб. Женщины на улице были одеты в такие же одежды, что и я. Мужчины были одеты в длинные одежды, а гутры, закрывавшие их лица, были завязаны у них под подбородками.
Люди махали королю, и, улыбнувшись так, что моё лицо заболело, я помахала им в ответ. Ко мне присоединились остальные, и мы с женщиной радостно расхохотались. Теперь я поняла, почему Саалим пригласил меня. Это было прекрасным напоминанием о моём доме.
Мимо прошёл слуга с едой, а затем ещё один предложил нам напитки.
– Спасибо, что пригласил меня, – сказала я, разделив апельсиновое лакомство на кусочки, и поднеся один к губам.
Саалим молчал, потягивал свой напиток, и смотрел на толпу.
– Забег на верблюдах – это давняя традиция. Победитель получает сто дха и место на Фальса Моке.
Он опустил глаза на свой напиток, допил остатки и снова посмотрел на дорогу.
– Большинство наездников – торговцы, и это их шанс рассказать о своих товарах.
В конце дороги была начерчена линия красным песком, которая отделяла её от пляжа, ведущего к морю. Я посмотрела на море и восхитилась тому, что издалека оно выглядело таким гладким, тогда как вблизи оказывалось беспокойным. Мне хотелось вернуться туда, хотелось, чтобы Саалим снова привёл меня в это место, где были только мы вдвоём среди руин.
Раздались звуки горна. Люди рассредоточились вдоль края дороги, создав широкий проход для наездников.
– Забег начался, – сказал Саалим безучастным тоном, вторя раздавшимся крикам.
Подавшись вперёд и прижав руки к коленям, я уставилась на дорогу и принялась ждать. Я всё ждала и ждала.
Наконец, я что-то увидела. Мне показалось, что по улице бежит лошадь, а на ней восседает человек с прямым мечом и флагом Мадината Алмулихи, развевающимся позади него. Большие мешки подпрыгивали на боках его лошади. Он кричал, но только когда он приблизился, я смогла разобрать слова.
– Я не отдам вам свою соль! Вы меня не поймаете! Соль моя!
Он повторял это снова и снова, и хохотал. Я раскрыла рот и посмотрела вокруг, чтобы понять, не заботило ли это всех остальных.
У него за спиной началось целое столпотворение, когда стадо верблюдов ринулось вперёд.
– Солеискатели! – закричали зрители.
Солеискатели?
Послышались крики, фыркание и стук копыт, когда они начали приближаться. Верблюдов, подгоняемых ударами хлыста, не волновал шум вокруг, их морды были покрыты толстым слоем белой слюны. Мужчины и женщины, сидевшие поверх верблюдов, были одеты как я и как многие зрители. Они махали руками, кричали что-то про Эйкаба и соль. И посреди всего этого раздавался истеричный смех.
Саалим сдвинулся, и прижал к себе руку так, что мы уже больше не касались друг друга.
Едва я успела всё это осознать, как победитель коснулся красного песка, и песчаная пыль полетела в сторону пляжа. Наездники опустились с верблюдов, и хаос стих.
И когда пыль улеглась, я начала понимать. На них не были надеты гутры, и у них не было настоящих мечей, которые носили мужчины у меня дома. На них были надеты не абайи и не хиджабы, как на мне. Это были костюмы.
Это было не празднество в честь пустыни и людей, которые там жили.
Это была насмешка.
И вот теперь поведение Саалима по отношению ко мне обрело смысл. Он стыдился меня.
Но тогда зачем он меня пригласил? Разве он забыл, кто я была такая? Горячий стыд окрасил мои щёки, но я осталась сидеть так неподвижно, насколько могла, и старалась смотреть куда угодно, только не на наездников, которые смеялись и выбрасывали руки в воздух, танцуя, как это делали номады, или прижимались лбами к земле в притворных молитвах. Люди, которые пили и ели вместе с нами, начали похлопывать друг друга по плечам, указывать на участников и собирать свой выигрыш.
Саалим сдвинулся, его смущение росло вместе с моим стыдом.
– Скоро объявят победителя.
Я едва могла дышать. Мои руки дрожали, сердце отчаянно билось, глаза наполнились слезами. Я хотела уйти, но боялась, что это привлечёт ещё больше внимания. Вообще-то, я хотела, чтобы меня поглотило море.
Мы дождались окончания забега. Я досмотрела это мучительное представление до конца. Они насмехались над моим народом. Надо мной. Я надеялась, что Тави не пришла сюда, надеялась, что она была слишком занята у Саиры и не видела этого. Тави, которая приехала в этот город и была готова сделать его своим; которая молилась другому богу и приняла свою новую жизнь, не моргнув и глазом, не должна была увидеть то, что люди, одобрения которых она так отчаянно искала, всё так же насмехались над ней.
Альтаса просила меня не ходить сюда. Почему я её не послушала?
Когда победителю вручили деньги, а недовольного верблюда украсили ненастоящими мешками с солью, Саалим встал. Люди на улице увидели это и преклонили колена. Я сделала то же самое, радуясь возможности скрыть своё лицо. Если Саалим, которого я знала, всё ещё был внутри него, он был погребён слишком глубоко.
Может быть, его женитьба была к лучшему? Теперь я могла оставить свою обманчивую надежду.
Когда мы вернулись во дворец, он остановился, а затем сказал:
– Спасибо, что присоединилась ко мне.
Это было единственное, что он мне сказал с тех пор, как объявили победителя.
Я покачала головой, не в силах подобрать слова.
– Я подумал, что ты присоединишься ко мне за обедом, но…
Он обратил ладони к небу, словно это всё объясняло.
«Но ты солеискательница», – мог бы сказать он.
– У меня другие планы.
Перетирать семена пестиком.
– Конечно.
Он всё не уходил, а я больше не могла выносить эту пропасть между нами, которая только лишь увеличивалась.
– Я пойду, – сказала я.
– Конечно, – снова сказал он.
С каждым шагом моя одежда становилась всё тяжелее.
Когда я вошла в дом, Альтаса читала свою книгу рецептов. Я не знала, что она увидела, взглянув на меня, но она закрыла книгу, вздохнула и быстро встала.
– Детка, – прошептала она и подошла ко мне.
И тогда я расплакалась.
* * *
Альтаса призвала меня на рассвете. Мои веки были всё ещё тяжёлыми от слёз.
Когда я вошла в кухню, она пододвинула мне миску с супом.
– Вот. Я попросила Тхали приготовить его.
Сев за стол, я помешала суп кусочком лепешки. Это был мой любимый суп. Нут с мясом ягненка. Я слабо улыбнулась Альтасе и отхлебнула бульон.
Она села напротив меня и стала наблюдать, как я ем. Её нетронутая миска стояла перед ней.
– Я бы хотела сказать, что они не всегда были такими, но это не так.
Я подхватила кусочек ягненка лепёшкой и подождала.
– Ты знаешь, моя сестра влюбилась в мужчину из этого забытого Эйкабом города. Он бросил её, точно какое-то ничтожество.
– Мне жаль.
– Не надо. Всё это уже в прошлом.
– Поэтому вы здесь?
Она кивнула.
– Я хотела его найти.
Вспомнив то, о чем она мне сказала, я ответила:
– Месть.
Она перекинула длинную седую косу через плечо и фыркнула.
– Вы нашли его? – спросила я.
– Да.
– И что вы сделали? – сказала я, прищурившись.
– Я почти ничего не сделала. Не так сложно убедить других людей сделать что-то вместо тебя, если сказать правильные вещи.
Её глаза коварно заблестели.
Я не хотела знать подробностей. Некоторые вещи лучше было оставить в секрете.
– Но вы всё ещё здесь. И вы всё ещё злитесь.
– Мадинат Алмулихи постоянно напоминает мне о том, что я потеряла, и кто забрал это у меня. Этот город прекрасен, но его жители – гадкие.
Её слова отозвались во мне. Люди здесь действительно были жестоки. Они осуждали и были предвзяты. Мне казалось, что только Альтаса – хотя и в своей грубой манере – а также Кахина и Кас принимали меня такой, какая я есть. Даже Саалим разочаровал меня.
Альтаса проглотила весь свой суп, наклонив миску.
– Когда ты находишь бриллиант, ты стараешься не потерять его.
Она облизала языком губы.
– Они редко встречаются в этом каменном городе.
* * *
Кас сидел на своём обычном месте в пивном доме напротив джальса тадхата.
– Наблюдаю за Одхамом, – сказал он мне в первый раз, когда я встретилась с ним там.
Он не упускал возможности напомнить Одхаму о том, что его деятельность была опасна.
– Боги, ты выглядишь так, словно побывала под копытами верблюда.
Кас запрокинул голову, и я села.
– Что произошло?
Я начала раздумывать о том, стоит ли ему рассказывать. Он мог оказаться так же слеп, как и Саалим.
– Только не говори мне, что ты ходила смотреть забег, – сказал он, когда я не ответила.
Мои плечи опустились, и я кивнула, не в силах ничего произнести, так как боялась опять заплакать. Я чувствовала, как слёзы уже начали подступать к моему горлу.
– Мне жаль, что тебя не предупредили.
– Самое ужасное, – сказала я, и моё горло сжалось, борясь со слезами. – Что меня предупредили. Я просто не думала…
Снова почувствовав стыд и неловкость, я заплакала.
– Прости, – сказала я, вытирая глаза.
Раздался скрежет дерева по камню, и Кас неожиданно оказался рядом со мной. Он притянул меня к своей груди и обхватил рукой.
На мгновение я застыла, но потом позволила ему утешить меня.
– Я сейчас вернусь, – сказал он, когда я взяла себя в руки.
Я проследила за тем, как он зашёл внутрь, и повернулась к джальса тадхату. Его двери были закрыты, единственное окно перед входом было занавешено. Внутри было темно, и я была уверена в том, что внутри происходил арвах.
Кас вернулся с кружкой и поставил её передо мной.
– Гранатовое вино, – сказал он. – Ты когда-нибудь пила его?
– Да. Один раз, – сказала я, вспомнив Хаф-Шату, и как я пила вино со счастливым, но пьяным Фирозом на улице. – Мне оно понравилось.
Улыбнувшись, я сделала глоток и позволила себе вспомнить то, что теперь казалось мне более счастливым временем.
– И пусть все катятся прямо на солнце Эйкаба, – сказал он, после чего сдвинул стул и снова оказался напротив меня.
Шрам на его виске казался глубже, когда тень падала на него при таком освещении.
Я слабо рассмеялась, глядя на него.
– Ты скучаешь по дому? – тихо спросил он.
– Каждый день.
Он кивнул.
– По чему ты скучаешь больше всего?
«По всему», – подумала я.
– По тому, как люди не пялятся на меня так, точно я козёл в женском платье.
Он рассмеялся, а я продолжила:
– По тому, что знаю, куда ведёт каждая улица. По тому, что могу чувствовать смену времён года по ощущению в воздухе. А ещё…
Стоит ли мне рассказать ему о Саалиме?
– Я любила одного мужчину.
Кас умело скрыл своё удивление.
– И где он теперь?
– Не знаю.
Я отказывалась снова плакать, я и так уже опозорилась сегодня несколько раз. Сжав губы вместе, я уставилась на стол.
– Ты всё ещё любишь его?
Мои плечи подались вперёд, когда я вспомнила о вчерашнем дне.
– Я не знаю.
– Ты много чего не знаешь, – сказал он и слегка улыбнулся.
Его сложенные руки лежали на столе, а браслеты тихонько позвякивали на деревянной поверхности.
Я раскрыла рот, чтобы ответить, но прежде, чем я успела это сделать, кто-то выкрикнул моё имя на другой стороне улицы.
– Ты его знаешь? – спросил Кас, глядя на Фироза, который отчаянно махал рукой и направлялся в мою сторону.
– Да, – сказала я и встала.
При виде Фироза я вспомнила обо всём, по чему скучала. Сейчас он был самым близким, что связывало меня с домом. Я побежала к нему.
Найдя утешение в его объятиях, я, однако, немного расстроилась, почувствовав запах алкоголя.
– Фиро.
Неожиданно он напрягся и отпрянул от меня.
– Ты знаешь этого человека? – спросил Фироз, кивая на кого-то у меня за спиной.
Я повернулась.
– Каса? Да.
– Я бы держался от него подальше. Он как камень в ботинке Одхама. И в моём тоже.
– Тише, – прошептала я.
– О, он это знает, – сказал Фироз громче.
Я прижала пальцы к вискам. Я совсем не так представляла себе нашу встречу.
– Он не желает ничего плохого, – сказала я. – Пойдём к нему. Он добр ко мне. Мы друзья.
– Друзья?
Он сделал шаг назад.
– Я не видел тебя на протяжении целой луны, и теперь ты говоришь мне, что вы с ним друзья?
Я вздохнула и посмотрела на ночное небо и на тонкий серебристый месяц. Неужели прошло уже так много времени? Боги, как я устала.
– Если ты здесь только затем, чтобы ругаться со мной, тогда уходи.
Я указала на джальса тадхат, из которого выходили люди и воодушевленно болтали друг с другом. Я увидела, как женщина, которая работала там, прощалась с ними и приглашала присоединиться к следующему арваху.
– Я не хочу ругаться, – сказал он.
Его кудрявые волосы стали длиннее и падали теперь на глаза. Я вспомнила тот тюрбан, что сшила для него его мать, и как он снимал его, как только оказывался на рынке. Он говорил мне, что ненавидел его. Он презирал наш дом так же сильно, как и я, когда мы там жили. Я уверена, что он не скучал по нему, в отличие от меня.
– Ты не посидишь с нами? – спросила я.
Фироз посмотрел на Каса, и пожал плечами.
– Ради тебя.
– Где Рашид? – спросила я, когда мы пошли к столу.
– Работает. Он скоро будет дома.
– Это Фироз, – сказала я Касу, который прищурил глаза. – Мой друг из дома. Только никаких разговоров о работе, ладно? Вы оба должны на это согласиться прежде, чем я сяду между вами.
Кас закатил глаза.
– Она всегда такая?
Фироз уверил его, что это так. А затем рассказал Касу о том, какая я. Я откинулась на стуле. Я была рада тому, что мои друзья нашли общую тему, пусть даже в ущерб мне самой.
Во время их разговора четыре человека в чёрных плащах прошли мимо. Кас посмотрел на них так же пристально, как и я.
– Они везде, – сказал Фироз, когда они ушли.
– Кто? – спросила я.
– Эти люди. В чёрных одеждах. По крайней мере, один такой присутствует на каждом арвахе.
– Кто они?
– Даркафы, – сказал Кас, откинувшись на стуле.
Я перевела внимание с четвёрки на Каса, ожидая продолжения.
Фироз заговорил:
– Они рассказывают о богине и сыновьях. Ждут второрожденного сына.
– Зачем? – спросила я.
Фироз покачал головой.
– Я сам этого не понимаю.
– Чтобы он сменил перворожденного, – сказал Кас.
Теперь он излучал гордость, как человек, который делился слухами.
– Они утверждают, что на арвахах они ищут богиню.
Фироз пожал плечами.
Кас нахмурился.
– Они называли её имя?
– Мазира? А…
Фироз нахмурился, пытаясь найти ответ в своих смутных воспоминаниях.
– Какое неожиданное собрание, – сказал Рашид, подходя к нам сзади.
Он улыбнулся Фирозу, кивнул мне и неохотно представил себя Касу.
– Садись, – сказал Фироз. – Мы разговариваем об этих людях в плащах. Он называет их даркафами.
– Ты что-то о них знаешь? – сказал Рашид, неожиданно заинтересовавшись.
Он огляделся, заметил пустой стул и пододвинул его к Фирозу.
– Конечно, – сказал Кас, скрестив руки.
Рашид наклонился вперёд.
– Даркафы планируют свергнуть короля.
– Ха!
Кас выбросил руки в воздух и ответил Рашиду.
– Свергнуть? Они не такие сильные.
Я озадаченно сказала:
– Я думала, речь о сыновьях.
Рашид нахмурился и посмотрел на Каса.
– Ты, кажется, хорошо с ними знаком.
Кас пожал плечами.
– Они громко разговаривают, и они везде.
Рашид развернулся от Каса в мою сторону.
– У них есть ребенок. Они зовут его хранителем. Поговаривают, что они делают всё, что попросит богиня. Сейчас они ждут её здесь, потому что именно здесь она должна свергнуть короля.
Я взмахнула руками, обращая на себя внимание.
– Свергнуть короля? Я думала, что они ждут второго сына, а не богиню.
Рашид пожал плечами.
– Второрожденный сын уничтожит перворожденного. Вахира должен убить Эйкаб. Король Мадината Алмулихи это…
