Текст книги "Сын поверженного короля (ЛП)"
Автор книги: А. С. Торнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
Боги, эта женщина была такой мягкой. Я прижал её к себе и лёг на кровать. Мои руки прошлись по её спине, бёдрам и начали подниматься наверх. Я закрыл глаза и представил кожу Эмель под своими пальцами. Дайма сняла с меня одежду, и вот я уже был голым. Её руки были настолько идеальными, что это даже казалось неправильным. И каждую ночь это чувство только усиливалось. Они находились здесь только за тем, чтобы я их касался, и ни для чего более. Дайма перекинула через меня свою ногу, и я перестал думать о её руках.
Я едва ли думал о самой Дайме. Она была просто женщиной, к которой я припал и в которую начал врезаться. Женщиной с губами и грудью. Кем-то мягким со сладким вкусом, наподобие семян фенхеля. Когда мы закончили, я лёг рядом с ней и притянул её к своей груди. Я обхватил её рукой за талию и поцеловал за ухом. Она прижалась ко мне. Она собиралась остаться со мной, пока я не попросил бы её уйти.
– Скажи мне, – проговорила она.
Когда я ничего не ответил, она продолжила:
– Ты зовешь ахир в свою постель не потому, что ты хочешь с кем-то переспать. Здесь есть что-то ещё.
– Хм-м.
Я прижался губами к её волосам и слегка намотал её косу на свой кулак.
– Если что ты можешь мне рассказать. Ты знаешь, что я умею хранить секреты.
Дворцовых ахир неоднократно проверяли, рассказывая им ложные и скандальные секреты, а затем уже разрешали остаться. Да, она могла сохранить любой мой секрет. Это была её работа.
– Дело в Елене? Она тебе понравится.
– Елена хороша.
– Тогда что-то ещё?
– Я так устал.
– Тогда поспи, мой король.
Я натянул на нас одеяло. Несмотря на женщину, которая спала рядом со мной, друзей, которые остались в обеденном зале внизу, и будущую королеву, которая спала в соседней башне, я всё так же чувствовал эту ноющую пустоту.
И я всё ещё думал об Эмель.
Глава 7
Эмель
Это был первый раз, когда Альтаса доверила мне сходить на рынок в одиночку, но я сразу об этом пожалела. Я пробегала глазами список вещей, которые ей были нужны, подстраиваясь под ритм своих шагов. Если бы я что-то забыла, она была бы в ярости.
Точнее это была притворная ярость. Она так быстро появлялась и исчезала, как будто была напускной. Уголки ее глаз приподнимались, когда она рявкала на меня, как будто она не могла полностью скрыть свою нежность по отношению ко мне. Она действительно меня полюбила. Возможно, потому что я, как и она, была из пустыни. А, может быть, потому что я была с ней терпелива в те дни, когда она была слишком слаба, чтобы что-то делать, и закрывалась у себя в комнате. Сегодня был один из таких дней.
Перед моим уходом она сказала мне, что в город только что пришёл корабль, на палубе которого выращивали тулси1. Мне надо было добраться до магазина до того, как они срежут его стебли, чтобы он не успел высохнуть.
Рынок находился недалеко от пристани, поэтому я знала, что мне надо пройти по улицам в сторону моря и повернуть к кораблям. Разница между Алмулихи и моим поселением с каждым днём всё меньше удивляла меня, но при виде рынка я всё равно в ужасе задерживала дыхание. Прилавки с товарами, казалось, не заканчивались. Каждый из них отличался от соседнего, и за каждым стояли громкие продавцы, а сверху висели яркие вывески.
Ко мне подбежал мальчик с сумкой, заполненной каким-то сушеным товаром, и тут же мимо проскакала лошадь с огромными мешками на крупе.
Я испугалась, а он закричал:
– Прекрасные имбирные кристаллы!
У него в руке были огромные куски чего-то жёлтого. Я никогда не видела прежде ничего подобного.
Альтаса предупредила меня, чтобы я ничего не пробовала.
– Они выискивают солеискателей, а уж если приклеятся, как банный лист, то ты никогда ничего не успеешь.
Мальчик увидел, как я посмотрела на его руку, и поднёс её ещё ближе к моему лицу.
– Шесть фидов за горсть, но вы можете сначала попробовать и решить, нравится ли вам.
Альтасы не было здесь сегодня. Почему мне нельзя было попробовать? Я взяла небольшой кусочек кончиками пальцев – он оказался твёрдым, но податливым – и закинула себе в рот. Мальчик кивнул и улыбнулся, ожидая моей реакции.
Моё лицо перекосилось, когда зубы впились в вязкий фрукт. Он оказался очень острым, и я закашлялась. Я быстро прожевала его, стараясь скрыть неудовольствие, после чего сглотнула.
– Разве вам не понравилось?
Мальчик схватил меня за руку.
– Мы продаём и другие товары в папином магазине. Идёмте со мной. Мы найдём то, что вам больше понравится.
Я попыталась выдернуть руку из его хватки, но она была крепкой.
– О, нет, – сказала я, ещё немного покашляв, не в силах избавиться от острого вкуса на языке.
– Да, вот сюда!
Он продолжил тянуть меня.
Мы пронеслись мимо мужчины, который вытянул вперёд руки с висевшими на них платками.
– Заморский шёлк! – крикнул он мне, проигнорировав мальчика, который тащил меня за собой.
Ещё одна женщина, демонстрирующая серебряные и бронзовые браслеты, попыталась встать между мной и мальчиком и начала размахивать сверкающими украшениями.
– Лучшая цена на базаре!
Но даже ей не удалось оторвать мальчика от моей руки.
Мы завернули в переулок, где располагалось ещё больше прилавков. Я уже совсем потерялась, и не смогла бы найти путь обратно. Небольшая толпа заполнила почти всю улицу, на которую мы свернули, и мальчик замедлился, начав пробираться сквозь неё. Толпа смотрела на женщину, которая размахивала руками. На ней были яркие одежды, и висело больше украшений, чем у продавщицы браслетов. Меня удивило то, что ей вообще удавалось стоять, да ещё и ходить, под тяжестью этого веса. Когда я увидела её лицо, я поняла, что это была та же самая женщина, которая стояла на крыше. И вот теперь её одежды рассказали мне о том, почему она показалась мне знакомой.
Я резко остановилась, глядя на неё, а моя рука выскользнула из руки мальчика.
Это была та самая провидица, которая предсказала Рахиме её судьбу у нас в деревне. Именно её призвал Саалим с помощью своей магии, чтобы мы с ним могли побыть наедине. Мой рот широко раскрылся. Знал ли он её отсюда, или это были проделки магии?
– Сюда, – сказал мальчик, обхватив пальцами моё запястье. – Почти пришли.
Я покачала головой, не сводя глаз с провидицы. Было настолько очевидно, что она была из пустыни, как и я. Её кожа была такого же цвета, как у меня. Как и форма её глаз, и изгиб бровей. Поскольку я была не из Мадината Алмулихи, я всегда замечала людей, похожих на меня. Это было для меня утешением, глотком воздуха, взаимопониманием. Мне захотелось поговорить с ней, чтобы услышать в её словах что-то родное.
Мальчика не интересовало моё любопытство, у него была цель. Фыркнув, я в очередной раз выдернула руку из его хватки.
– Нет! – сказала я, чем привлекла внимание нескольких зрителей. – Оставь меня.
Он не отступил.
– Но вы так и не попробовали другие товары папы. У него их много. Вы найдёте то, что вам понравится.
И он опять потянул меня за руку.
Беспомощно покачав головой, я осмотрелась вокруг в поисках того, что могло помочь мне избавиться от него.
Мне надо было увидеть эту провидицу.
– Ты!
В нашу сторону шагала женщина с сердитым лицом, при виде которого я сжалась. Это была его мать, я была в этом уверена. Она вытянула вперед свою руку и быстрым движением шлёпнула мальчика по голове.
– Найди кого-то другого. Ты тратишь ценное время на бесполезного покупателя.
Мальчик нахмурился, посмотрев на наводящую ужас женщину, после чего отпустил меня и убежал туда, откуда мы пришли.
Я приподняла руку, благодаря её.
Она проигнорировала меня и повернулась обратно к провидице. Вероятно, она помогала мальчику, а не мне.
– Спасибо, – всё равно прошептала я.
– …всего пара набов. А если хотите узнать своё будущее – один дха. Но чтобы узнать свою судьбу, вам придётся заплатить гораздо больше.
Даже голос провидицы был точно таким же. Теперь я явственно это слышала.
– Но это обойдётся вам в кругленькую сумму, – сказала она, отвечая на чей-то вопрос.
Наконец какой-то мужчина сделал шаг вперёд и положил монеты на гладкий стол, усыпанный кристаллами, пузырьками и сосудами. Она сгребла их, встала и повела мужчину в занавешенную кабинку у себя за спиной. Она взглянула на нас, ненадолго встретилась со мной глазами, после чего задёрнула занавеску.
Я подождала вместе с парой других человек. Через некоторое время занавеска раскрылась. Лицо провидицы было мрачным, а мужчина был теперь бледнее, чем когда зашёл внутрь.
– Будете стоять здесь и пялиться, или кто-то хочет узнать свою судьбу? – спросила она нас.
– Вы путешествуете? – быстро спросила я.
– Путешествую? В пустыню?
Она понимающе взглянула на меня. Акцент.
– В поселения.
Она покачала головой.
– Мой муж путешествовал. А мне неинтересно покидать Алмулихи. Но я могу подумать над этим, если мне понравится цена. Что ты предлагаешь?
Она похлопала по столу, приглашая меня заплатить.
– О, нет… Я просто подумала…
Я попятилась, а провидица отвернулась от меня и посмотрела на других людей, которые стояли в ожидании, после чего увела очередного клиента за занавеску.
После множества остановок, во время которых я просила помочь мне найти дорогу и отвечала на многочисленные вопросы о том, откуда я приехала и почему у меня был такой акцент, я наконец-то нашла продавца тулси. Листья уже срезали, когда я пришла, но они были ярко-зелёного цвета и такими мягкими и ароматными, что я решила, что они были такими же свежими, как если бы я срезала их ножницами, которые дала мне Альтаса.
Я поблагодарила продавца, проигнорировав её вопросы о моём происхождении и сказав ей, что мне надо скорее возвращаться назад вместе со снадобьями. Когда я упомянула дворец, она захлопнула рот и кивнула.
Когда я была с Альтасой, меня никогда не расспрашивали. И хотя одежды не могли скрыть очертаний моего лица, мою тёмную кожу и то, как я смотрела по сторонам, словно ребенок, который видит всё впервые, они знали, что со мной не стоит ничего обсуждать кроме дел, если где-то рядом была Альтаса. Когда я была одна, они так себя не вели.
Наконец, я достала всё, что попросила Альтаса. Теперь я стояла на краю рынка, где каменная брусчатка сменилась деревянными досками, растянувшимися до самого моря. Пристань возвышалась над волнами на опасно тонких столбиках, а вдоль неё были привязаны лодки с высоченными мачтами, переплетенными канатами и спущенными парусами. В течение пары мгновений я смотрела на то, как люди двигаются на этих мачтах, но мои ноги чуть не подкосились, и мне пришлось отвернуться. Разве можно было чувствовать себя в безопасности, стоя на деревянной палубе, когда вода внизу угрожала поглотить тебя?
Тави жила неподалеку, поэтому я прошла вдоль канала в сторону её дома. Перед домом я заметила узкую лодку, а мужчина, стоявший в ней, скидывал на сушу огромные ящики. Более молодой мужчина вываливал содержимое ящиков на землю. Серебристая рыба была разбросана повсюду. Из здания выбежали маленькие дети, чтобы прогнать птиц. А затем я увидела Тави, которая сидела на земле и перебирала рыбу. Какую-то рыбу она кидала в корзину, какую-то – в ведро, а что-то – разбушевавшимся чайкам, парившим у неё над головой. Это отвлекало их гораздо лучше детей.
А ещё я услышала смех. Я перевела взгляд с галдящих птиц обратно на Тави. Она и молодой человек смотрели друг на друга, их плечи сотрясались. Она казалась невероятно счастливой. Кивнув в мою сторону, мужчина привлёк ко мне внимание Тави. Она посмотрела на меня, затем обратно на мужчину, но тот покачал головой, призывая её подойти ко мне.
– Эмель, – крикнула она, просияв. – Ты только посмотри на себя!
Она обняла меня. От неё пахло её работой. Пахло ли от меня моей? Она отпрянула, и я рассмотрела её лицо. Оно сияло, её глаза выглядели отдохнувшими и воодушевленными. Она провела руками по моим одеждам и волосам, как это делала наша мать. Её улыбка стала шире, и я заметила, что к ней вернулась её молодость, которую она растеряла во время нашего путешествия.
– Ты выглядишь так, словно ты из Алмулихи, – сказала она, наконец.
Алмулихи. Она сказала это так, словно сама была отсюда. Её волосы были заплетены в косу и уложены на голове, как у меня. Ворот её длинной туники был расшит цветами и листьями – вышивка была такой же искусной, как на одеждах наших матерей. Но здесь её носили простые рабочие женщины. Даже шаровары, собранные над её щиколотками были расшиты, по меньшей мере, дюжиной различных нитей, а её сандалии были новыми и крепкими. Я пошевелила пальцами ног в своих стоптанных сандалиях. Они были старыми, но я уже так долго их носила. Туфли, которые дала мне Альтаса, не годились для прогулки по этим улицам.
– … хотела прийти к тебе, но мне не разрешили. Ты одна?
Она посмотрела мне за спину.
Навещать Тави оказалось сложнее, чем я ожидала, так как я слишком боялась покидать дворец в одиночку. Это был всего лишь третий раз, когда я её видела, хотя луна совершила уже целый оборот с тех пор, как мы прибыли в Мадинат Алмулихи. Первые два визита были короткими. Альтаса нетерпеливо пыхтела, пока мы с Тави обнимались.
– Давай покажу тебе, где я живу. Ты сможешь познакомиться с детьми. Идём за мной.
Тави говорила очень быстро, и всё ещё улыбалась. Она поманила меня в дом.
В основном помещении находились кухня и гостиная. Несмотря на окна рядом с входной дверью, здесь было темно по сравнению с дворцом. Помещение освещалось во многом за счёт огня. Саира сидела за столом с двумя детьми и разделывала рыбу, удаляя из неё кости. В ту ночь, когда мы пришли сюда, она показалась мне строгой, но сейчас она выглядела гостеприимной.
– Садись, – сказала Саира тёплым тоном и указала на один из двух свободных стульев у стола.
Они были разными, и один из них завалился набок.
Покачав головой, я сказала:
– Я ненадолго.
В доказательство своих слов я приподняла мешок с товарами.
Тави представила меня детям, и одна из младших девочек начала что-то тараторить, обращаясь к Тави. Тави выслушала её с большим вниманием, смотря на неё серьёзными глазами и качая головой, после чего попросила нас извинить.
Когда мы пошли по узкому коридору в сторону дальней комнаты, Тави прошептала:
– Она говорит, что я её старшая сестра.
– О.
Дальняя комната оказалась больше основной. В ней находились складывающиеся перегородки, разделявшие несколько циновок. Тави указала в угол помещения, скрытое самыми большими перегородками, и сказала, что там спала Саира и её муж. Лежанки детей располагались в центре, а слева, за более маленькой перегородкой спала Тави.
– Это всё моё! – воодушевленно сказала она и повела меня в ту сторону.
Я подумала о своей комнате – стены со всех сторон, кровать, приподнятая над полом, плитка под ногами – и ничего не сказала.
Рядом с её кроватью стояла небольшая миска, наполненная водой. Рядом с миской находилась небольшая тарелка с гладким красным камнем с оранжевыми прожилками и грубым тёмно-синим камнем.
– Что это такое? – спросила я, встав на колени и уставившись на тёмную слипшуюся субстанцию, на которой лежали камни.
Я взяла её пальцами. Она сильно пахла ладаном. Я положила её обратно на тарелку. Запах дерева всегда напоминал мне о маме. Им пахли её одежды и волосы.
Тави присела рядом со мной.
– Это для мамы и… Сабры.
– Что ты имеешь в виду?
– Разве ты никогда такого не видела?
Она наклонила голову.
– Такие есть в каждом доме.
Сколько домов она уже посетила? Со сколькими людьми успела познакомиться и подружиться? Люди смотрели на меня с сердитыми лицами. А кто звал её к себе в гости?
– Разве у Альтасы такого нет?
Она выглядела удивлённой.
Я пожала плечами. Может быть, в её комнате, но я там не бывала. Я снова осмотрела помещение.
– Это способ чтить память тех, кто умер, и так можно попросить Вахира укрыть их от солнца Эйкаба в своих водах.
Сказав это, она встала и подошла к огню, который горел в таком же очаге, как у Альтасы. Здесь была такая же труба, которая вытягивала дым наружу. Она вернулась с кусочком горящего дерева и коснулась тёмной субстанции под камнями. Теперь я более явственно почувствовала запах ладана.
– Я выбрала вот этот для мамы.
Я улыбнулась.
Тави взяла синий камень и нежно погрузила его в воду. Она обращалась с ним, как с птенцом. Приподняв его над водой, она позволила каплям упасть обратно в миску. Кап, кап, кап. Затем она положила камень обратно на горящее благовоние. Раздалось тихое шипение.
– Это топаз. Саира сказала мне, что топаз нежный. Я подумала, что маме это понравится.
Она взяла красный камень и повторила всё то же самое.
– Огненный агат, – тихо сказала Саира. – Он дарует силу. Для Сабры.
Когда она положила камень на благовония, он зашипел более громко.
– Ты теперь молишься Вахиру? – резко спросила я.
Она вздохнула.
– Здесь нет рамы.
Нет, в Мадинате Алмулихи не было такого же горячего песка, чтобы молиться.
– Слабое оправдание.
Мои слова прозвучали раньше, чем я успела их остановить. Но я ведь тоже не молилась Эйкабу? Зачем я с ней спорила? Я не могла остановиться.
– Ты уже забыла свой дом?
– Забыла дом? Я делаю это, – она махнула рукой на свой маленький алтарь, – каждый день, чтобы не забывать их. Чтобы не забывать наш дом и то, откуда мы прибыли.
– Ладно.
Я встала.
– Мне пора возвращаться. Я слишком долго отсутствовала.
Я глубоко вдохнула солёный воздух – который не пах ладаном – как только вышла наружу.
Тави последовала за мной.
– Пожалуйста, приходи поскорее. Я хочу чаще тебя видеть. Может быть, я тоже смогу навестить тебя?
– Может, – сказала я, и начала возиться со своей туникой.
– Мы можем навестить Фироза и Рашида. Как там они? Или мы могли бы заняться чем-то ещё. Якуб хорошо знает город.
Она кивнула на молодого человека, который продолжал сортировать рыбу.
Он посмотрел на нас и бросил рыбу разбушевавшимся чайкам.
– Ты произнесла моё имя?
– Не всё на свете вертится вокруг тебя, – крикнула Тави веселым тоном.
Я слушала их, поглощаемая чувством вины. Я ещё не виделась с Фирозом и Рашидом. Я часто о них думала, но страх не давал мне дойти до байтахиры.
– Они в порядке. Я приду, как только смогу, – сказала я и быстро её обняла.
Когда я пошла прочь, я услышала, как Якуб спросил Тави.
– Всё в порядке?
– Да, – тихо сказала она.
Я резко остановилась, притворившись, что поправляю мешок.
– Думаю, она очень грустит. И очень скучает по дому.
Она знала так много, и в то же время многого не знала.
Тави, которая пахла морем и солью, сумела найти радость в этой жизни, где она сортировала рыбу, в отличие от меня, которая жила в стенах дворца совсем рядом с Саалимом.
* * *
Альтаса всё ещё находилась у себя в комнате, когда я вернулась. Бросив мешок на стол, я достала чайник.
Полдень быстро приближался, а моя задержка на рынке стоила мне того, что теперь я сильно опаздывала с приготовлением лекарств. Я поспешила по теперь уже расчищенной дорожке к садам с фонтанами. Перегнувшись через край фонтана, я подставила чайник под струю. Этот фонтан представлял собой вазу, из которой непрестанно лилась вода прямо в пруд. Внутри здания послышались мужские голоса, но вскоре смолкли.
Я услышала смешок, а затем стук шагов по плитке снаружи. Развернувшись, я увидела приближающегося Саалима. Сегодня он был одет как король. Сверкающие одежды, богато расшитые блестящими нитями, свисали с его плеч. А сияющая корона с голубыми камнями по краям, восседала у него на голове. Я не могла оторвать от него глаз. Холодная вода плеснула мне на руку, и я поспешила поправить чайник.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Набираю воду для приготовления лекарств, – сказала я, пожалев о том, что чайник наполнился так быстро.
– В садовом фонтане?
Вытащив чайник из-под струи, я развернулась. Саалим смотрел так, словно пытался сдержать улыбку.
– Обычно я предпочитаю воду из акведука. Мне кажется, что она чище. Но Альтасе лучше знать. Так что, если ей нужно что-то… особенное, можешь использовать фонтан во дворце.
Многие люди набирали воду в фонтане в атриуме. Я решила, что это был источник воды для дворца. Стены же этого фонтана были покрыты чем-то скользким и зелёным, а вода в резервуаре была такой тёмной, что я едва могла разглядеть что-нибудь сквозь неё.
Мои щёки потеплели. Альтаса никогда не говорила мне, где набирать воду.
– Действительно, кто мы такие, чтобы ставить под сомнения её решения? – сказала я, поставив чайник на бортик фонтана. – Сегодня ты выглядишь как король.
Слова сорвались с моего языка раньше, чем я успела их остановить.
– Я и должен так выглядеть, когда встречаюсь с людьми.
– Это будет обращение? – спросила я.
– Суд.
– Куда тебе следует поспешить, – раздался знакомый голос изнутри здания.
За спиной Саалима стоял Нассар. По моей спине прошёлся холодок, когда я вспомнила, как Нассар передал хлыст моему отцу.
Саалим кивнул.
– Скажи Альтасе, что мне нужно ещё той мази.
– Хорошо.
Когда их шаги стихли, я вылила воду обратно в фонтан и пошла набирать воду в атриум.
Когда я вошла в дом, Альтаса стояла у стола и рассматривала ножницы, которые она мне дала.
Она указала острыми концами на листья тулси.
– Их срезала не ты.
– Не я, – призналась я, повесив чайник над пламенем.
– Почему?
– Я опоздала.
Мне бы не поздоровилось, если бы она узнала, что я стала жертвой мальчика зазывалы.
– Листья свежие. Разве имеет значение, как они были срезаны?
Она направила концы ножниц на деревянную поверхность стола.
– Каждое снадобье на этих полках было приготовлено так, как мне это необходимо. В противном случае они не сработают.
– Не сработают?
Ножницы упали на стол.
– Мне всё равно, почему ты опоздала, но я надеюсь, что этого не случится в будущем. Есть много других людей, которые согласились бы делать то, что делаешь ты, и за меньшие деньги.
– Но с кем тогда вы будете разговаривать о доме?
– Сама с собой, как я это обычно и делала.
Одинокая старая женщина.
– А когда вы собираетесь поехать навестить свою семью?
– Мою семью?
– Разве не к ним вы ездили перед моим приездом?
– Я оказалась здесь из-за своей семьи, которой у меня больше нет.
Она взяла веточку тулси, осмотрела листья, после чего испустила глубокий вздох и бросила её обратно на стол.
– Надеюсь, ты не флиртовала с торговцами?
– Я встретила провидицу, – сказала я.
– Ту самозванку?
Альтаса развернулась на удивление быстро и посмотрела на меня.
Она хорошо отдохнула этим утром – её лицо выглядело ярче, глаза менее уставшими.
– Зачем разговаривать с этой дурой? – ворчала она. – Она и так хорошо зарабатывает, но при этом ходит и болтает о будущем и судьбе, лжёт людям о том, что их ждёт. Люди стекаются к ней, словно она источник магии.
Её пылкость удивила меня.
– А вы думаете, что она не владеет магией?
– Конечно, нет. Ты видела, чтобы она её использовала?
– Она делала всё за занавеской.
– И как она выглядела после этого?
– Выглядела? – переспросила я и запнулась.
– Она выглядела уставшей? Ослабевшей? Изменившейся?
Пожав плечами, я сказала:
– Не думаю, но там было так много людей.
Саалим никогда не был ослабевшим после использования магии.
Альтаса приподняла брови и кивнула, словно это что-то доказывало.
– Вот, что тебе надо знать о магии, чтобы не отдать деньги за простое представление: настоящая магия требует жертв, она всегда забирает что-то у того, кто её использует. Эта женщина не маг, и не может использовать дар Мазиры, – она указала на свои полки со снадобьями, – и манипулировать тем, что находится вокруг нас.
Она начала медленно двигаться в мою сторону, несмотря на то, что её конечности уже чувствовали себя лучше.
Обойдя её, чтобы снять чайник с огня, я сказала:
– Значит, вы верите в то, что она существует?
– Конечно, она существует. Именно так разговаривает с нами Мазира.
Я фыркнула, выразив своё несогласие.
– Да что ты знаешь о магии?
Она рассмеялась, и мне захотелось рассказать ей, насколько много я знала. Больше, чем она могла себе представить.
– Достаточно, чтобы знать, что я не хочу иметь с ней дела. Никто не должен иметь с ней дела.
Не желая больше разговаривать о магии, я сказала:
– Король попросил ещё мази.
Она фыркнула.
– Почему бы тебе не убедить его принять тоник? Его проще готовить, и он эффективнее.
– Я спрошу его, когда принесу ему мазь.
Налив немного воды в миску, я потянулась к листьям тулси.
– Эти листья подойдут или нет?
Она забрала их у меня.
– Нет. Ты сделаешь, как я сказала, когда их корабль вернётся через двенадцать дней.
Она подошла к огню и выбросила листья.
* * *
Несколько дней спустя я начала просматривать книгу рецептов Альтасы, чтобы понять, могу ли я приготовить какие-то ещё лекарства без её помощи. И хотя я всё ещё плохо читала, я стала делать это гораздо лучше с тех пор, как начала читать «Литаб Алмак», принадлежавший Альтасе, вспоминая истории, которые рассказывала мне оттуда мама.
Знахарке как будто становилось лучше, и по мере улучшения здоровья, она всё чаще уходила. Но меня не беспокоило то, что я реже с ней виделась. Она задавала мне так много вопросов о доме и моей жизни до Алмулихи, что я начала волноваться, что она подловит меня на лжи.
Я принялась ворошить анис на сите, чтобы его окутал дым, и я смогла добыть побольше капель масла. Осторожно переворачивая толстые страницы, я дошла, наконец, до одной не подписанной. Я прочитала рецепт от каких-то шишек на коже – в нём использовались семена тмина и ещё какой-то ингредиент, который был мне незнаком. Там также был рецепт для загноившихся ран. И ещё один рецепт средства, способного… изменить нерождённого ребенка. Я, должно быть, неправильно его прочитала. Дальше шёл список ингредиентов, которые можно было жевать от зубной боли. Я снова перевернула страницу и замерла. «Дхита». Я произнесла это слово, почти уверенная в том, что оно означало «смерть». Зачем лекарю рецепт того, что может вызвать смерть?
Но затем я вспомнила о тех днях нашего путешествия, когда мы не могли нигде найти воду. Тогда смерть могла стать самым милосердным концом. Возможно, Альтаса помогала тем, кто чувствовал себя так же? Я вспомнила свой сон о птице со сломанным крылом, которую я убила кулаком. Вспомнила Сабру, которая умерла без боли. Могла ли смерть быть милостью?
* * *
Тени деревьев тянулись вдоль сада и прудов. Я закрыла глаза, увидев яркий оранжевый свет, который просачивался сквозь листья. Дверь Альтасы была раскрыта, когда я вернулась с базара, её трость стояла у стола, плащ висел на стуле. В коридоре было слышно бормотание, доносившееся из её комнаты. Должно быть, она опять разговаривала сама с собой.
Когда дверь громко закрылась за мной, я услышала шёпот мужчины. Дверь в комнату Альтасы распахнулась и снова закрылась, после чего она вошла в комнату, шаркающей походкой.
– Ты вернулась, – сказала она.
– Кто здесь? – спросила я, заметив, что она почти выпрямилась. Я улыбнулась ей. – Мужчина?
Она усмехнулась.
– Я слишком стара для этого! Мужчинам больше нравится в байтахире.
Альтасу так развеселил мой вопрос, что она рассмеялась и покачала головой. И я тоже не смогла сдержать улыбки.
– А где находится байтахира?
Она прищурила глаза.
– Я тебе недостаточно плачу?
– Альтаса!
Она снова рассмеялась, после чего села и вытянула ноги перед собой.
– Вашей спине лучше?
– Мои лекарства работают!
Она наклонилась вперёд и начала растирать колено.
– Так зачем тебе понадобилось знать, где находится байтахира?
– Мои друзья отправились туда, когда мы приехали. Чтобы найти работу и место, где можно остановиться. Я бы хотела их навестить.
– А у этих друзей есть имена, или это тоже секрет? – она поиграла бровями.
Я назвала их имена, а она рассказала мне, как добраться туда. Она сказала, что я могу сходить туда сегодня ночью, несмотря на то, что на рассвете мне надо было срезать тимьян.
– Вы и без меня справитесь с этой задачей, – сказала я, надевая сандалии.
– А зачем ещё я тебе плачу, если не затем, чтобы я могла сидеть и ничего не делать?
– Вы ничего мне не платите.
Мне платил дворец.
– Ты действительно лучшая работница, что у меня когда-либо была. Я ни черта тебе не плачу, и работаю меньше.
* * *
Байтахира оказалась дальше, чем я предполагала. К тому моменту, как я добралась до неё, солнце село, и мне пришлось чуть плотнее закутаться в плащ. Завернув за угол, я поняла, что уже проходила по этой улице, когда мы только вошли в город. Байтахира отличалась от той, что была у нас дома, где стонущие люди с обессиленными конечностями и уставшими глазами сидели рядом с шатрами.
Улицы были заполнены шумными и бойкими людьми, которые обнимали друг друга и что-то пили из кубков и фляг. Другие стояли, прислонившись к стенам, курили или дремали. Вдоль улицы располагались здания с огромными открытыми окнами, и я заметила, что внутри тоже было много людей. Большинство из этих зданий были похожи на места для сборищ – там сидели компании, которые смеялись, ели и пили, обмениваясь картами и деньгами. Из окон вылетал дым, который окутывал часть улицы.
Но я не увидела мужчин и женщин, которые спали друг с другом за деньги. Я поискала их глазами – людей, которые были одеты так, чтобы их одежды было легко снять, или тех, кто, наоборот, пытался прикрыть большую часть тела – но я их тут не нашла.
В дальнем конце байтахиры было тише, и людей было меньше. Заведения начали сменяться домами. Развернувшись, я снова прошла по оживлённой улице. А потом ещё раз. Я ходила по ней туда-сюда и не знала, где мне искать Фироза и Рашида.
– Ты, наверное, потерялась, – сказала мне какая-то женщина.
Посмотрев в ту сторону, откуда донёсся голос, я увидела её, сидящую перед ярким зданием. Рядом с её домом находилось тихое заведение с приглушённым освещением. Она сидела с мужчиной гораздо младше себя, на столе перед ними лежали карты.
Она, должно быть, заметила, как я заглядывала в окна заведения на силуэты людей, сидящих на подушках. Внутри висел такой густой дым, что я вспомнила о Хаф-Шате и Хаф-Альсафе, – зимних и летних фестивалях моего отца. Я понюхала воздух – жжёный мёд. Мои кулаки сжались, когда я начала бороться с желанием своего тела вдохнуть ещё.
– Моё логово буры, – сказала она, кивнув головой в сторону заведения.
– Буры?
– Буракская роза. Единственный цветок, который растет в…
– Я знаю.
Этот цветок был назван в честь летящего скакуна. Если человек курил её, он чувствовал себя таким лёгким, что был готов взлететь. Я вдыхала её сладкий дым перед встречами с мухами.
– Ты прошла мимо нас уже несколько раз. Что ты делаешь?
Она встала со стула и тут же оказалась рядом со мной.
Я узнала её.
– Вы провидица.
Она улыбнулась и качнула головой. Толстые цепи на её шее зазвенели.
– Кахина, – сказала она. – Я тебя видела. Ты тоже из пустыни.
Я сдвинулась и посмотрела на людей в конце улицы, которые о чём-то спорили.
