Текст книги "Сын поверженного короля (ЛП)"

Автор книги: А. С. Торнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Я отошёл в кусты, чтобы облегчиться.

– Нет, не могу.

– Я не слепой, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду, Тамам?

– Ты и Эмель.

– А-а.

– Ты точно об этом не пожалеешь?

– Нет, – уверенно сказал я.

Он вздохнул, но этот вздох не показался мне измученным. Он как будто испытал… облегчение?

– Воин способен убить из-за любви к женщине. Но если это правильная женщина, он способен остановить свою руку, – сказал он.

Когда я вернулся на тропинку, наши взгляды встретились. Что он вообще знал о женщинах? Я никогда не видел Тамама где-то ещё кроме дворца.

– Когда она попросила не убивать номада, ты остановился, – сказал Тамам. – Хотя это было глупо.

– Я собираюсь пройтись.

– Я останусь здесь.

Он уставился на огромный костёр в конце тропинки.

– Да. Посиди здесь. Я недалеко.

Рядом с костром сидела женщина, которая вылечила меня, а у неё на коленях лежала половинка какого-то огромного фрукта. Она не удивилась при виде меня.

– Спасаться от насекомых лучше всего именно здесь, – сказала она, окутанная дымом, после чего выплюнула горсть чёрных семечек на землю.

– Могу я присесть? – спросил я, указав на ствол дерева, на которое не был направлен дым.

Она кивнула.

– Куда ты ходила, когда мы пришли? – спросил я, садясь.

– Я искала для вас ночлег. Хотя Джафар и так предложил вам свои дома. Он очень высокого о вас мнения, раз позволил вам переночевать на деревьях.

– Он был к нам очень добр. Во многом это связано с тем, что его жена – сестра Эмель.

На этот раз женщина улыбнулась, и её губы заблестели, как у ребенка, который наелся конфет.

– Я так и подумала.

Неожиданно она сосредоточилась на своих пальцах и начала осторожно вытирать их, после чего выбросила корку от фрукта в костёр.

– Джафар рассказал вам о том, что вы хотели услышать? – спросила она.

Я вытянул ноги, приготовившись почувствовать боль, но ощутил лишь облегчение.

– Он кое-что знает, но этого недостаточно. Сегодня вечером мы отправимся в Алмулихи. То есть завтра вечером, – я посмотрел на небо. – Где эта проклятая луна?

Женщина улыбнулась.

– Сегодня вечером. Рассвет гораздо ближе заката.

Она отпила из своей фляги.

– Вы решили сдаться?

– Называй это, как хочешь. Но, – я сделал глубокий вдох, почувствовав, что могу доверять этой женщине, как когда-то доверилась ей Эмель. – Мой город остался без короля, я не могу оставлять его так надолго. Я понадеялся на успех, как глупец. Наверное, я просто хотел найти свою семью.

– Желание найти свою семью не делает тебя глупцом.

– Нет, но я оставил свои обязанности, чтобы найти их. Мой брат представляет для нас опасность, и было не очень мудро пытаться найти его здесь. Он хочет избавиться от меня, и попытается на меня напасть. Я переживаю о том, что он может сделать, если узнает о моём отъезде из Алмулихи.

– Я слышала о твоём брате. Он второй в очереди на трон. Конечно же, он опасен. Но люди считают, что оба сына из города у моря избалованы и заносчивы.

– О, да.

Я слышал это сотню раз. Раньше меня это не заботило. Я считал, что люди вольны думать, что хотят. Теперь же я хотел, чтобы они знали: я был уже не тот, что прежде, я изменился.

Женщина сложила руки и упёрлась локтями в колени.

– Но я вижу, что они ошибались насчёт, как минимум, одного из них.

Я почувствовал невероятное удовольствие, услышав её комплимент. Но разве мне нужно было одобрение этой незнакомки? Тогда почему я не мог посмотреть ей в глаза?

– А что насчёт женщины, которую вы ищете? – спросила она.

– Моя сестра. Я надеюсь, что она жива.

Я сделал глубокий вдох, не заботясь о том, чтобы скрыть свои чувства.

– Я отчаянно этого хочу. Может она и жива, но я не знаю, как её найти.

– С чего ты решил, что она жива?

– Я получил от неё письмо, которое заставило меня в это поверить.

– Письмо.

– Оно пришло без адреса, без печати. Я никак не мог её найти. Это было похоже на магию.

На этот раз я посмотрел женщине в глаза. Мои слова повисли в воздухе.

– Магию? – сказала она, попавшись на мою приманку.

Ее лоб нахмурился, и она откинулась назад.

– Ты в это веришь?

– Только когда не могу что-то объяснить. Как, например, рану, которая странным образом зажила.

Женщина нахмурилась, услышав моё обвинение.

– А что насчёт девушки?

– Эмель?

Это была странная смена темы.

– Какое отношение она имеет ко всему этому? Почему она поехала с вами?

– Её жизни угрожали.

«Мой брат», – хотел сказать я, но не смог. Это было слишком постыдно. Одно дело, когда твой брат хочет заполучить твой трон. А другое дело – когда этот брат пытался убить невинного человека.

– Почему?

Почему? Это был странный вопрос, и я понял, что не знаю на него ответа. Я не спросил Эмель о том, почему Касым пытался её убить. А знала ли она сама?

– Значит, ты только поэтому взял её с собой? Чтобы её защитить?

Я промолчал.

– Я так и подумала, – сказала женщина. – Она так смотрела на тебя, когда ты был болен…

Она повертела руками.

– Она словно была тебе должна. Она была готова отдать всё, что угодно.

Она наклонилась вперёд.

– Саалим, ты знаешь, что когда она оставила тебя и твоих людей в ту ночь, она нашла меня? Она прибежала ко мне с дикими глазами. Она могла потеряться. Она могла потерять вас в той темноте. Это был глупый поступок. И знаешь, что она мне ответила, когда я указала ей на это? Что ей больше нечего терять.

Пламя высоко взмывало в воздух передо мной, освещая ветви деревьев над нами и заставляя тени двигаться, хотя на деревьях ничего не было.

– Ты понимаешь, – спросила она, – что ты ей должен?

Её вопрос прозвучал странно. Что-то в её словах затронуло те мои мысли, что не давали мне покоя. Она что-то знала, но я не понимал, что именно.

Её лицо сделалось суровым.

– Если ты планируешь отвергнуть её, скажи ей об этом прямо сейчас. Пока она ещё может вернуться к себе домой.

– Я не собираюсь говорить ей…

Я остановил себя. Это женщина не имела права обсуждать это со мной.

– Ты только посмотри на себя – перебираешь руками, уставился в землю, не можешь закончить фразу. Влюблённый мальчик, ни больше, ни меньше.

Несмотря на то, что она упрекнула меня, она сделала это мягко, и я не обиделся.

– Так вот что чувствует король Алмулихи по отношению к солеискательнице? – я услышал удивление в её голосе.

– Я обручён.

Поставив локти на колени, я уставился на огонь.

Кем была эта женщина, которая назвала меня Саалимом, а мой дом – Алмулихи, словно она сама была рождена там? Пламя вздымалось всё выше, и выше, и выше. Оно словно пыталось дотянуться до чего-то в воздухе. Эта женщина и я как будто пытались достать одну и ту же вещь.

– Ты разгадал эту загадку? – спросила она, но её голос изменился. Он был до ужаса мне знаком.

Я повернулся к ней, но женщина, сидевшая рядом со мной, больше не была той незнакомкой, что вылечила меня. Она изменилась. Она превратилась в кого-то совершенного другого…

– Никогда бы не подумала, что доживу до того дня, когда мой брат воспылает чувствами к женщине из песков, – сказала она.

Я едва расслышал её слова, едва понял их значение.

– Эдала?

Я резко встал. Мне захотелось подойти к ней, но в то же время отпрянуть. Она улыбнулась, и я понял, что это была именно она. Я подошёл к ней, отчаянно желая обрести семью. Она совсем не изменилась: такая же терпеливая, лукавая, самоуверенная.

– Как? – спросил я, прижав её к себе.

Её тело было точно таким, каким я его запомнил. Костлявым и жилистым.

Когда мы снова сели, я уставился на неё. Я был не в силах оторвать взгляд от сестры, которую, как я думал, мне было не суждено больше увидеть.

– Это точно такая же магия, о которой ты рассказывал, – сказала она.

– Но… как? – надавил я. – Всё это время это была ты.

Она кивнула.

– Почему ты не раскрыла себя раньше?

– Я хотела понять, каким ты стал.

Она взмахнула рукой, не давая мне заговорить.

– Я знала, что ты мой брат. Но кем ты стал? Изменился ли ты, как о том говорилось в легендах?

Она улыбнулась, а затем кивнула.

– Ты изменился.

Я напрягся.

– Легендах?

– О потерянном принце, который стал рабом, пока не…

Увидев выражение моего лица, она остановилась.

– Ты знаешь, о чём я говорю?

Я покачал головой, почувствовав себя нехорошо. Что-то из того, что она сказала, показалось мне одновременно правильным и неправильным. Обо мне не было сложено никаких легенд. Но тогда почему мне так хотелось услышать эти слова, точно я был потерявшимся номадом, который искал воду?

– Разве ты не?.. Ты знаешь?..

Она не могла сформулировать вопрос и проглатывала большую часть слов.

– Скажи мне: что произошло после того, как на Алмулихи напали?

Я рассказал ей о том, что наш отец очень ослабел – он был болен (знала ли она об этом?) – и что нашей матери пришлось его убить, чтобы его не убили захватчики. Я рассказал ей о том, что очень много людей погибло в попытке не дать вражеской армии проникнуть во дворец, и о том, как много солдат погибло, и как убили Надию.

Эдала отвела взгляд и прикрыла рот рукой, когда я упомянул Надию.

Наша армия долго защищала дворец, но в итоге ей пришлось отступить. Я решил, что Касым погиб, и Эдала погибла, потому что никто из них не вернулся домой. Новости о том, что произошло в Алмулихи, распространились по пустыне точно ветер. Я получил множество писем от людей с другого конца пустыни и из-за моря. Они передавали мне свои соболезнования и поминальные подарки. Как так вышло, что Касым и Эдала остались в живых, но не вернулись сразу же домой?

Когда я рассказал об этом Эдале, гнев, который я испытывал по отношению к ней и своему брату, снова вышел на поверхность. Они оставили нас, оставили нашего больного отца. И они оба были живы. Сжав колени, я вспомнил о том, как оплакивал их, как оплакивал потерю всей своей семьи. А они все это время были живы и эгоистично выжидали удобного момента, чтобы вернуться.

Как оказалось, Касым решил украсть у меня трон.

Мне хотелось выместить свой гнев на Эдале, но выражение её лица заставило меня попридержать язык. Её щеки были мокрыми, когда она снова на меня взглянула. Ужас заставил уголки её глаз и губ опуститься. Она провела руками по лбу и застонала.

– Самое ужасное, что я не могла вернуться домой. Я не могла вернуться к тебе.

– С твоей стороны было эгоистично оставаться здесь, – сказал я.

– Мазира, – прошептала она, – такая жестокая. О, Саалим.

Она снова умоляюще посмотрела на меня.

– Ты столько всего пропустил, столько всего произошло. А Эмель знает?

– О чём? – огрызнулся я, становясь нетерпеливым.

– Она, должно быть, знает, – прошептала она сама себе. – Это бы всё объяснило. Но я думала, что она тебе расскажет. По-видимому, этого не случилось.

Она снова посмотрела на меня.

– Позволь мне начать с самого начала.

Она сделала глубокий вдох и начала.

Дворец никогда не был для Эдалы домом. Может быть, потому что обстановка там была напряжённой – между Касымом и мной, между матерью и отцом, между Эдалой и моей матерью – а, может быть, королевская жизнь была не для неё?

– Жизнь принцессы со всеми этими улыбками, красивыми платьями и подарками никогда не привлекала меня так, как Надию. А ещё я влюбилась, Саалим, – тихо сказала она.

Я бы никогда не подумал о том, что мы с Эдалой будем делиться друг с другом своими любовными делами. Она посмотрела в сторону домов на дереве и снова заговорила:

– Отец запретил мне встречаться с ним, потому что он был не королевских кровей.

И тогда Эдала обратилась к Захаре.

Захара позволила Эдале проводить дни и ночи у себя дома, и помогла ей сбежать от той жизни, которую Эдала не любила. И вот, находясь в укрытии дворцовых садов, Захара начала учить её магии.

– Она видела, что я несчастна, и была ко мне добра, поэтому я не поняла, что она пошла ещё дальше. Я не знала о том, что она задумала…

В её словах послышалась горечь раскаяния.

Захара была очень умелой колдуньей. Она была сильной. Но Эдала видела, чего ей стоило получить всю эту силу, как и знала, что Захара могла получить ещё больше. Поэтому она ушла в пустыню.

– Отец запретил мне вести ту жизнь, которую я хотела, вместе с любимым человеком, поэтому я решила уйти. Но я уехала учиться магии, а не в поселения, как я ему сказала.

Она знала, что для того, чтобы получить желаемое от Мазиры, надо было принести жертву.

– Когда мне так и не удалось обрести ту связь с богиней, о которой я мечтала, но мне было больше нечего ей дать, я решила попробовать ещё раз. Я решила отдать ей свою душу.

Эдала покинула свой шатёр, когда солнце стояло высоко в небе, и отошла на приличное расстояние от тени или какого-либо укрытия. Она легла на спину, позволив песку опалить её кожу, а солнцу опалить её тело. Жара начала иссушать её, и это было мучительно больно. Если бы она умерла, она бы умерла в попытке получить ещё больше магии, чем любой другой колдун. Наконец, она решила, что больше не может этого выносить, и тогда она представила, что она скорпион с твёрдой чешуей, которая защищает её от солнца. Она закрыла глаза и поверила в это. Когда она снова открыла их, она превратилась в скорпиона.

– Мазира забрала мою душу, – сказала Эдала. – Но она не оставила её себе. Она отдала её обратно, и вместе с ней – она дала мне всё. Я не нахожусь в её власти, как любая другая колдунья, которая устаёт после использования её магии. Или как джинн, который связан веревками своего хозяина и Мазиры. Я си’ла. Я свободна.

Я молчал. Я слышал о си’ле только в легендах. Это был всемогущий дух, который мог менять обличья и считался злым. Я рассказал ей о том, что знаю, и она рассмеялась.

– Да, то же самое говорят о джиннах, и я тебя уверяю – не всё из этого правда.

Она посмотрела на меня знающим взглядом, который я не понял.

– Значит, ты обладаешь магией, – выдохнул я. – Но это не объясняет всего.

– Нет, – согласилась она. – Это ничего не объясняет. Саалим, ты слышал легенду о джинне и ахире?

Я озадаченно уставился на неё.

– Нет, но Эмель рассказывала мне одну историю…

Тогда я болел. И я плохо её запомнил.

Эдала кивнула.

– Значит, она помнит.

Она снова рассказала мне эту историю.

Принц оказался заточён в сосуде, попросив колдунью спасти его дом. Он был вынужден исполнять желания других людей, пока его город пребывал в руинах, и превратился в место из легенд. Его дом мог восстановиться только после освобождения принца. Он был рабом и сменял хозяев одного за другим, пока однажды его не нашёл один необычный человек. Это была ахира, которая находилась в плену двора своего отца. Она была точно таким же рабом, как и джинн.

Они влюбились друг в друга, и когда ей стали угрожать тем, что лишат её дома – и джинна – она загадала своё последнее желание, в котором попросила свободы. Это желание снова сделало джинна человеком, и он смог стать королём своего восстановленного города.

– А что стало с ахирой? – спросил я, моё сердцебиение ускорилось.

– Похоже, она отправилась за ним в его дом, – прошептала Эдала. – Его домом был Мадинат Алмулихи. Той колдуньей была Захара. А ты был тем принцем.

Мою шею обдало холодом. Я крепко сжал кулаки, желая, чтобы эта история оказалась неправдой.

– Это невозможно.

Но когда я это произнёс, я понял, что это не так.

– Я могу это доказать.

– Как?

Я едва расслышал свои слова сквозь стук бьющегося сердца.

– Я могу вернуть тебе воспоминания, которые забрала у тебя Мазира.

Я резко перевёл на неё взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда Эмель пожелала свободы, Мазира исполнила её желание. Но богиня заметает свои следы. Те, на кого повлияли эти изменения – восстановление Алмулихи, изменение торговых путей, появление короля, который отсутствовал сотни лет – потеряли свои воспоминания. Включая тебя, Саалим. Но ты ведь чувствуешь эту пустоту? Как будто на тебя что-то давит. И всё кажется не тем, чем является на самом деле. Ты чувствуешь, что за этим всем как будто стоит что-то ещё. Ты чувствуешь это рядом с Эмель, не так ли?

Поиски этих воспоминаний были похожи на заплыв по каналу. Вода, свобода, а затем каменная стена. Но теперь, когда она произнесла эти слова, я почувствовал их. Следы того, что совершила Мазира.

– Ты можешь вернуть мне мои воспоминания?

– Я могу показать тебе следы Мазиры. Если ты этого хочешь, – сказала она.

И я снова увидел в выражении её лица глубокое удовлетворение от того, что у неё была эта сила, что она перехитрила саму богиню.

Это не стоило даже обсуждать. Я хотел вернуть себе всё то, что по праву мне принадлежало. Я поднял взгляд на деревья. Тени всё ещё танцевали над нами, и я увидел тёмно-синее небо, которое уже начало светлеть.

Что могли показать мне те воспоминания? Что я мог увидеть, если бы земля обнажила всё то, что было под ней погребено? Был ли я готов столкнуться с неизвестным и, наконец, понять, что произошло между мной и Эмель?

Нет.

Не сейчас.

Сначала, мне надо было покончить с прошлым, которое я знал.

Глава 25

Эмель

На следующее утро моя кожа была липкой из-за здешнего воздуха, а волосы так и не высохли. Вспомнив о вчерашнем вечере – о том, как мы провели время с Рахимой, и о признании Саалима – я улыбнулась и свернулась калачиком.

Вчера, когда мы с Рахимой оставили мужчин, она отвела меня в свои комнаты.

Я последовала за ней по подвесному мосту, с каждым шагом сжимая верёвки всё крепче. Было так странно, что меня принимала у себя моя младшая сестра. Здесь мы оказались ещё ближе к верхушкам деревьев, и каждая яркая птица или цветок привлекали моё внимание.

– Это так не похоже на наш дом, – сказала Рахима, наблюдая за мной, пока мы шли по мосту. – Мне тут очень нравится, – продолжала она, и я кивнула. – Раньше я скучала по дому, и сейчас иногда скучаю.

Почему её голос был таким грустным?

– Именно поэтому Джафар разрешил мне привезти все эти вещи из дома. Как жаль, что я не могу поделиться этой влагой с остальной пустыней. Так всем было бы лучше.

Она улыбнулась и убрала волоски, прилипшие к виску.

– Воздух тут такой плотный, что я едва дышу, – сказала я, когда мы дошли до другого конца моста.

– К этому привыкаешь.

Рахима завела меня внутрь дома, и я удивилась, когда увидела, что мы были не одни.

Какая-то женщина наклонилась вперёд и расшивала длинную льняную ткань – это была мать Рахимы.

– Сэйша! – вскрикнула я.

Услышав мой голос, она оторвала взгляд от своей работы и расплылась в улыбке.

– Эмель!

Она медленно встала, вздрогнув, когда её колени выпрямились, после чего крепко меня обняла.

– Когда до меня дошли новости о смерти отца, я начала умолять Джафара съездить к нам домой и забрать её.

Рахима сказала это как бы между прочим. Неужели никто вообще о нём не скорбел?

Сэйша погладила меня по лицу и начала бормотать, что я очень похожа на Изру, и что она очень по мне скучала. Моя грудь сжалась из-за тоски по матери и по объятиям обитателей гарема.

За чаем мы рассказали друг другу о своей жизни.

– Ты путешествуешь с королём Мадината Алмулихи?

Рахима была удивлена, и это было понятно. Я сказала ей, что это вышло случайно. Я работала у дворцового лекаря и поэтому часто встречалась с Саалимом. Но я не рассказала ей о джинне.

– Я нужна ему в этом путешествии, – солгала я. – Потому что я кое-что знаю о пустыне.

Ей не нужно было знать про Касыма. Я не хотела её волновать.

Рахима и её мать рассказали мне про свою деревню и про то, как они в ней устроились. Но я почувствовала какое-то напряжение, которое мне было непонятно.

– Джафар хороший человек, – сказала Рахима после долгой паузы.

Она уставилась на окно, закрытое сеткой.

– Я…

Она замолчала и сделала глоток чая. Её слова повисли в воздухе, она так и не закончила свою мысль.

– Что такое, Има? – я перевела взгляд с Рахимы на её мать, ожидая объяснений.

– Он скоро женится на другой.

Этого объяснения было недостаточно.

– Мама и я переедем в помещения для гостей. Его новая жена останется с ним. Через три луны будет уже год, как мы поженились. А мне так и не удалось зачать ребенка.

Она многозначительно посмотрела на меня, и тогда я поняла, что она хотела мне сказать.

Теперь я начала понимать её боль.

Неужели та беременность была ее последней? Неужели тоник, который дал ей лекарь, навредил её чреву? Я подумала о том выборе, который она сделала. Ее нынешняя жизнь была красивой и счастливой, но она не могла родить ребенка и разделить с ним эту жизнь. Если бы она знала, что тоник может так на неё повлиять, стала бы она его принимать? Или было бы лучше, если бы её выгнали из дворца? Наш отец наверняка выгнал бы её вместе с ребёнком. Незримые последствия нависали точно тени над каждым решением, которое мы принимали.

– Джафар добр, но ему нужны дети, – сказала Сэйша.

Она погладила Рахиму по волосам, и её глаза наполнились слезами.

– Мне жаль, – сказала я им обоим.

Рахима всё равно осталась бы его женой, но теперь она собиралась пронести сквозь всю свою жизнь ощущение того, что она не справилась.

После встречи с её матерью она повела меня принять душ под прохладной водой, и мы нашли, над чем посмеяться, несмотря на её не проходящую печаль. Мы вспомнили о прошлой жизни и сравнили её с нашими настоящими жизнями. Как же всё поменялось.

И вот, я лежала в кровати, в домике для гостей, свернувшись калачиком, и думала о Саалиме. Что могло произойти прошлой ночью, если бы Тамам не вошёл?

Я села и осмотрела пустую комнату. Мой взгляд задержался на ярких гобеленах на стенах, гладких деревянных чашках и мисках на столе. Все эти вещи так напоминали о доме, и всё же это был не он. Я встала, желая найти Саалима. Мне надо было рассказать ему о своих чувствах.

Когда я вышла на поляну, я обнаружила Тамама, Амира, Нассара, Саалима и незнакомую женщину, которые посмотрели на меня, когда я приблизилась к ним. Я не сводила глаз с Саалима и чувствовала себя точно ахира на рассвете, которая задавалась вопросом о том, захочет ли мухами повторить прошлую ночь. Натянуто улыбнувшись, я подошла к нему. Он улыбнулся в ответ, но сделал это более воодушевленно, чем я. Я замедлила шаг, заметив что-то в его глазах. Что-то изменилось.

Саалим указал на женщину.

– Эмель, это Эдала, моя сестра. Именно она… помогла нам, помогла мне.

Что-то действительно изменилось.

Её улыбка была искренней.

– Рада познакомиться с тобой без камуфляжа.

Амир наполнил миску кашей и передал её мне. А затем повернулся к Эдале. По тому, как он посмотрел на неё, я поняла, что я прервала их.

– Дай мне свою карту, и я тебе покажу, – сказала Эдала, беря у Амира карту. – Пещера находится вот здесь.

Эдала указала на чёрное пятно.

– И ты думаешь, что Касым там? – спросил Тамам.

Он уставился на Эдалу, на её руки, лицо, на её скрещенные ноги.

– Если он и находится где-то в пустыне, то только там. Захара проводила много времени в этой пещере. Подозреваю, что именно там живут даркафы.

– Думаешь, что та женщина, что уехала с ним, и есть Захара? – спросил Тамам.

– Да.

Она бегло посмотрела на него, после чего отвернулась и откинула волосы назад.

Я столько всего пропустила. Я не притронулась к каше и смотрела на Эдалу так же внимательно, как Тамам, Нассар и Амир.

Я вспомнила изображение Эдалы в её комнате. И хотя эта женщина была старше, она выглядела точно так же. Она совершенно точно была королевских кровей. У неё были такие же высокие скулы, как у Саалима, только цвет кожи был темнее, как у хаяли.

– Эмель, – сказала Эдала, когда Саалим и Амир начали обсуждать путь к пещере. – Мы можем поговорить наедине?

Я последовала за Эдалой, и мы пошли мимо деревьев и домов, обмазанных речным илом, внутри которых семьи готовились к предстоящему дню.

– Я могу менять обличье, – сказала она, когда я попросила, чтобы она объяснила изменение своей внешности.

Когда мы отошли подальше от любопытных ушей, она добавила:

– Я си’ла.

Си’ла? Раньше я не верила в их существование.

– А ты знаешь, кто ты? – спросила она меня.

– Я не понимаю.

– Магия, которую ты носишь с собой, ты знаешь о ней?

Несмотря на то, что я смотрела на землю и старалась переступать через каждую ветку, куст или корень, я все равно споткнулась.

– Ты про отметину Мазиры? – спросила я, обретя равновесие.

– Да. Это не просто отметка на коже. Сама богиня выбрала тебя, но я не знаю, почему. И поскольку ты носишь на себе эту отметину, ты можешь делать всё, что захочешь с помощью магии. Ты могла бы стать си’лой, как я. Или даже больше.

Её глаза засверкали, как у Альтасы, когда она пыталась уговорить меня начать обучение.

Я не хотела, чтобы она питала иллюзии насчёт того, что я испытываю интерес к магии.

– Я не желаю быть проводником непредсказуемой магии Мазиры.

– Си’ла не дёргает за ниточки изменчивых желаний Мазиры.

Она выглядела самодовольной.

– Я делаю с помощью магии всё, что захочу. Ты понимаешь разницу? Это не похоже на магию джинна.

Она сказала это так, словно знала, что я была с ней знакома.

– Ты говоришь как Альтаса. Она пыталась уговорить меня сделать то же самое.

– Альтаса.

– Знахарка из Алмулихи.

– Она владела магией? – сказала она с сомнением.

Я рассказала ей про сверчка.

Эдала пробормотала что-то себе под нос и провела рукой по волосам.

– Ты знаешь, что ещё дает тебе отметина Мазиры?

По близстоящему дереву начала подниматься ящерица. А в листве у нас над головами сидели на ветке две красные птицы.

– Магия не влияет на тебя – и на то, что тебе дорого – напрямую. Я видела это своими глазами, – сказала Эдала так воодушевленно, что мне пришлось перевести взгляд с птиц на неё.

– Я много раз пыталась заставить вас что-нибудь сделать. Но ты и Саалим не поддались.

– Саалим?

Она кивнула и тепло мне улыбнулась.

– Потому что ты его защищаешь. Наверное, по этой причине Захара и Касым не смогли заполучить его трон.

Я вспомнила обо всех тех случаях, когда Саалим чуть не лишился жизни: о нападавшем на корабле, который застал его врасплох, о шторме, который разломал корабль, однако все пассажиры остались живы, о той ночи, когда из дворца таинственным образом пропали все стражники, и туда ворвались даркафы. Неужели это я спасала его всё это время?

Я продолжила рассуждать вслух:

– В путешествии у нас пополнились запасы воды. Я ведь не могла сама это сделать…

– Нет. Но ты ведь не единственная, кому дорог Саалим.

Её глаза сверкнули.

– Эмель, разве ты не задумывалась о том, почему джинн не смог просто заставить Саалима исчезнуть?

Я задумывалась об этом множество раз во время нашего путешествия.

– Магия не влияет на него, если ты не желаешь того, что она просит. Это красноречивее всяких слов говорит мне о том, что ты к нему чувствуешь.

Она положила руку мне на спину.

– И за это Эмель я тебе благодарна, и я сделаю все, что смогу, чтобы тебе помочь. Ты уже дважды спасла моего брата.

Дважды.

– Благодаря твоей любви он живёт, а Алмулихи стоит.

Когда я, наконец, взглянула в её глаза, я увидела в них слёзы. Откуда она об этом знала?

– Всё, что ты захочешь. Всё, что тебе понадобится. Я считаю своим долгом исполнить то, что ты у меня попросишь.

В конечном счёте, я сказала:

– Ты тоже спасла Саалима. И я тоже тебе благодарна, если не больше…

– Я не могла найти своего брата и тут же его потерять.

– Если я чего-то и желаю, – сказала я, глубоко вздохнув, – так это не иметь больше дел с магией. Я не хочу, чтобы она свершалась со мной или вокруг меня. Я не хочу, чтобы она была в моей жизни.

Она с подозрением посмотрела на меня.

– Ты её боишься?

– Я боюсь той пелены, которой Мазира нас накрывает, когда использует магию.

Я подумала про Саалима и про его прошлое, которое он совсем не помнил. Про Фироза и Рашида, которые жили так, словно они совершили преступления, о которых ничего не помнили. Про то, как изменялись жизни людей без их ведома. Я вспомнила о своей жизни ахиры – жизни, которую я не контролировала, и которую не выбирала. Магия делала с людьми то же, что мой отец делал со мной. Она забирала у них выбор.

Это было неправильно.

Остаток дня я провела с Рахимой. Каждое мгновение с ней давалось мне труднее предыдущего, так как я знала, что наше время истекало. Во время обеда мы достали мою карту.

– Мне так стыдно, – засмеялась она, указав на букву «Р», которую она написала почти год назад. – Теперь я гораздо твёрже держу руку.

Она посмотрела себе за спину.

– Где же Джафар? Его это очень повеселит.

Она взяла у меня карту и побежала по мосту.

– Ты только посмотри на это! – крикнула она.

И хотя я не смогла разобрать слова, я услышала его дразнящий тон, а затем смех.

Я всё ещё улыбалась, когда Рахима вернулась.

– Он сказал, что мы даже близко не угадали.

Она указала на пустое пространство на севере.

– Да, Амир рассказал мне, – сказала я, забирая у неё карту.

Чуть позже мы снова отправились к водопаду. Жители деревни, мимо которых мы проходили, улыбались Рахиме, махали руками и кланялись. Они называли её акама.

– Что это значит? – спросила я.

– Это то, кем я здесь являюсь. Это переводится как «родитель взрослого». Это типа королевы, но… Джафар объяснил мне, что у них нет королей и королев. Он выступает в роли их проводника, ушей и языка, если им нужна помощь. Именно к нему они обращаются, если им нужно решение какой-то проблемы, но в других случаях, он позволяет им действовать по своему усмотрению.

– Мне это нравится, – сказала я.

– И мне. Хотя очень странно быть акамой для женщин, которые в три раза тебя старше.

Когда мы дошли до водопада, те, кто сидели на берегу реки, сдвинулись, чтобы Рахима и я могли положить свои вещи.

– Не могу поверить, что ты можешь мыться здесь каждый день. Я никогда не чувствовала себя такой чистой, – сказала я, развязав платок, который дала мне Рахима.

Рахима тут же сняла всю свою одежду, как она сделала эта прошлым вечером. Зайдя в реку, я позволила себе насладиться течением, омывающим мои ноги, и мягкой иловой подушкой на дне. Когда я встала под водопад, вода начала с такой силой врезаться в мою кожу, что её даже начало покалывать. Я не слышала ничего вокруг нас.

– Эмель, идём, – крикнула Рахима мне на ухо.

Она с силой потянула меня за запястье и завела в узкую расщелину между камнями, которую закрывал поток воды. Её плеск был таким громким, что я напряглась и прищурилась, когда капли воды начали попадать мне на лицо.

– Что такое?

– Твои друзья.

Она наклонила голову влево.

И хотя я почти ничего не увидела из-за воды, я разглядела фигуры, которые медленно шли вдоль берега реки. Там были ещё два человека в ярких одеждах. Насколько я поняла, их присутствие не смутило ни одну из купающихся женщин.

– Каково это путешествовать с ними? – спросила Рахима. – Я знаю, что не должна так говорить, но что-то такое в Нассаре заставляет меня содрогаться. Он добр к тебе?

Мой смех заглушил плеск воды.

– Он очень предан Саалиму и Мадинату Алмулихи. Он не причинит мне вреда до тех пор, пока не посчитает меня предательницей.

Камни царапнули меня по спине, когда я прислонилась к ним.