Текст книги "Сын поверженного короля (ЛП)"

Автор книги: А. С. Торнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Огонь погас, а металл полностью расплавился. Когда пламя потухло, и остались только дым и обугленное дерево с вкраплениями серебра, я протянула руку к тазу. Он был холодным, несмотря на то, что пламя погасло только что. Я высыпала содержимое таза в воду, и волны моря отнесли его обратно к Мазире.

Тамам лишь мельком взглянул на пепел и серебро, когда они покрыли поверхность воды, после чего снова поглядел туда, где исчезла Эдала.

Я оставила его наблюдать за волнами, которые забрали его любимую, и вернулась в город.

Идя по причалу, я задумалась о том, что столько жизней могли прерваться без особого шума. Никаких барабанов или взрывающихся огненных рисунков. Только шепот ветра и треск пламени. Никто не узнал об этом, кроме свидетелей. Неужели жизни двух таких масштабных людей могли так тихо завершиться?

***

Когда я начала подниматься по дворцовой лестнице, ко мне подбежал стражник.

– Король ждёт тебя в тронном зале.

Тёмные капли дождя начали падать на его плечи.

Войдя в зал, я остановилась. Почти сотня людей собрались перед Саалимом, сидящим на троне.

Сначала я не расслышала его речь. Я не могла думать ни о чём, кроме того, что он был в целости и сохранности и сидел передо мной. Я хотела подбежать и вцепиться в него. Заставить его пообещать мне, что мы никогда не расстанемся.

Но его слова медленно проникли мне в голову. Не называя имени, он рассказал о Касыме – о том, как он выглядел, и что мог сделать. Он советовал не приближаться к нему и сообщить стражникам, если кто-нибудь его увидит. А затем он описал Эдалу и назвал её имя. Она была другом, и к ней можно было обращаться за помощью.

Он не подозревал о произошедшем. Обойдя зал, я попыталась привлечь его внимание. Наконец, он заметил меня.

Его речь на мгновение прервалась – никто этого не заметил – а плечи слегка расслабились. А затем он сказал:

– Если у вас есть вопросы, Нассар ответит на них.

Не обращая внимания на недоумение, которое вызвали его последние слова, он отошёл в сторону и пошёл по коридору мимо большого количества стражников. Я последовала за ним в атриум мимо солдат и слуг.

Саалим протиснулся сквозь толпу людей и оказался передо мной.

– Саалим! – закричала я и побежала к нему, не обращая внимания на людей.

Прощание Тамама с Эдалой запечатлелось в моей памяти. И напомнило мне о том, как я потеряла Саалима навсегда.

Саалим был удивлён, когда увидел в какой спешке я побежала к нему, а когда увидел моё лицо, застыл на месте.

– Что случилось?

Я покачала головой.

– Не здесь.

– Одну секунду, – сказал Саалим следовавшим за ним слугам и повёл меня в пустое помещение, примыкающее к атриуму.

Он потянул меня под каменную балконную арку и остановился прежде, чем мы успели бы оказаться под дождём.

– Где Эдала? Касым? – быстро спросил он.

Я уставилась на город, который накрыл дождь. Я смогла разглядеть море и причалы, исчезающие в дымке. Прищурившись, я попыталась разглядеть Тамама, но ничего не увидела.

– Расскажи мне, Эмель, – попросил Саалим.

Настойчивость в его голосе выдала то, что он начал понимать и бояться.

– Касым мёртв, – сказала я.

– Как?

Я рассказала ему. Как мы с Эдалой перенеслись сюда, чтобы добраться до сосуда раньше Захары, как Эдала стала его хозяином, как он не сгорел в первый раз. Я говорила и говорила, рассказывая ему больше, чем было нужно. Я была готова рассказать ему всё, что угодно, лишь бы не говорить ему о том, как мы смогли убить Касыма.

– Эмель, – сказал Саалим, словно понимая мою скорбь. – Мне жаль, что тебе пришлось всё это увидеть.

Он сказал это твёрдо, словно изо всех сил боролся со своей печалью.

Я опустила глаза в пол. Он решил, что я грущу из-за того, что его брат умер.

Ох, Саалим.

Он продолжил говорить:

– Другого выбора не было. Касыма погубил его собственный гнев.

Гнев, который распалила знахарка.

– Где Захара? – спросила я.

Он слегка улыбнулся, и его глаза засияли, как надетая на нём корона.

– Мы нашли её по пути сюда. Она сейчас в тюрьме.

– Что ты с ней сделаешь?

– Я хотел посоветоваться с тобой.

– А-а.

Какое наказание могло быть самым подходящим для женщины, которая уничтожила семью Саалима и стала причиной смерти стольких людей? Смерть или заточение, изгнание или изоляция? Такое серьёзное решение не должно было основываться на моём мнении.

Неожиданно Саалим вспомнил:

– А где Эдала?

Я раскрыла рот, но не могла вымолвить ни слова. Я начала проклинать Эдалу за то, что она заставила меня это сделать и за то, что ей не хватило смелости сказать об этом ему в лицо. Найдя её письмо, я передала ему его дрожащей рукой.

Тени на его лице стали ещё темнее, когда он взял письмо. Пергамент смялся в его руке. Он даже не стал его открывать.

– Проклятье! – вскричал он надрывно. – Проклятье! – снова повторил он и начал ходить туда-сюда.

Он резко втянул ртом воздух, затем издал сдавленный крик и бросил письмо на пол.

Спустя несколько долгих мгновений, он твердо сказал:

– Её больше нет.

– Да, – сказала я, желая отвернуться от этого горя, сквозившего в его голосе.

– Она не вернётся.

– Она сказала, что это единственный путь.

Он положил руки на мокрую каменную колонну, и свесил голову между ними.

Я тихонько подняла письмо и спрятала его. Я решила отдать ему его, когда он будет готов.

– Мне так жаль, – сказала я, наконец, прижав руки к его спине.

Он, молча, повернулся и притянул меня к себе, крепко в меня вцепившись. И так мы стояли, прячась от остальных за каменной колонной.

***

Вечером, после того как горожан уверили, что угроза миновала, солдат отправили на улицы искать оставшихся в городе даркафов. Люди начали убирать улицы байтахиры, а я решила дойти до тюрьмы.

Камеры располагались под дворцом, и там я ещё не бывала. Чем ниже я спускалась, тем холоднее становилось. Не помогал уже даже плащ, в который я плотно закуталась. Неожиданно на меня обрушились звуки и запахи снизу. Немытые тела, экскременты и моча. Звон металла, требовательные крики. Я почти уже развернулась, почувствовав, как подступает к горлу мой ужин.

Несмотря на то, что узкие коридоры были плохо освещены, я заметила слуг, которые носили еду туда-сюда. Стражники стояли рядом и наблюдали за суетящимися слугами, то отпирая, то запирая за ними двери.

Очередная волна смрада накрыла меня, точно стена. Слева от меня я увидела дверь, сделанную из пересекающихся деревянных планок. Внутри я заметила чью-то фигуру, сидящую на полу и склонившуюся, по-видимому, над едой. В другой камере находились две женщины, ворчащие друг на друга. К двери подбежал стражник и забарабанил в неё плоской стороной меча, напугав меня, так же, как и заключенных.

Вероятно, мне было бы лучше вернуться и попросить Саалима выделить мне для этого стражника. А может быть…

– Эмель? – спросила женщина, остановившаяся передо мной и держащая в руках потемневшую серебряную миску с рагу.

Я узнала в ней работницу с кухни, но, к своему стыду, не знала, как её зовут.

Запах дрожжей и специй, поднимавшийся от миски, ощущался как тень в солнечный день.

– Я надеялась поговорить с одной заключённой, – сказала я, подойдя ближе.

– Спроси его.

Женщина указала себе за спину пяткой, а затем осторожно прошла мимо меня.

Стражник стоял лицом к двери камеры и тихо с кем-то разговаривал. Когда я приблизилась, я обратила внимание на то, что у него мягкий голос и спокойный нрав. Я не ожидала, что такой человек будет следить за преступниками. Он прервал разговор, когда я к нему подошла. Он был на удивление молод для такой должности.

– Нечасто женщины вроде тебя оказываются в этой части дворца.

Вроде меня? Он явно не имел представления о том, кто я такая. Несколько дней, проведённые внутри дворца, красивые одежды и богатые масла значили гораздо больше, чем я предполагала.

– Мне нужно встретиться с одной из пленниц.

– Я могу попробовать это организовать. С кем?

То, как сощурились его глаза, а ещё форма его носа и бороды, показались мне знакомыми.

– С Захарой. Лекарем.

Он кивнул. Несмотря на то, что его лицо находилось в тени плохо освещённого коридора, я заметила, что выражение его лица смягчилось.

– Я так и думал. Сюда.

Он вытянул руку, приглашая меня пройти по коридору, но я не сдвинулась с места. Я не могла перестать на него смотреть. Где же я видела его раньше?

– Как тебя зовут?

– Рафаль.

Я замерла. Он был более молодой версией того сказителя.

– Я знала Рафаля.

Немного печально он сказал:

– Моего отца?

– Твоего отца?

– Картографа. Мы часто с ним путешествовали и вместе рисовали карты.

– Сказитель?

– Да!

Он широко улыбнулся, и я забыла, что мы находились в тюрьме с затхлым воздухом и недружелюбными лицами.

– Я играл на барабанах.

– Да! – я рассмеялась. – Я видела тебя! Твоё лицо показалось мне знакомым. Но почему ты…

Я осмотрелась.

Улыбка Рафаля исчезла.

– После смерти отца, мне нужна была работа. Очень многие соседи моей матери оказывались здесь. И, как мне кажется, часто не справедливо.

– Твоей матери.

– Кахина? Ты, вероятно, о ней слышала. Многие считают, что у неё испорченная репутация. Я думаю иначе.

– Владелица байтахиры? – ахнула я. – Рафаль был её мужем?

Саалим говорил мне, что не был в этом уверен. Моя голова закружилась, когда я вспомнила о картах на стенах, о тех странных и чудесных иллюстрациях, что я видела в её доме.

– Я решил поработать здесь, – продолжал он. – И попытаться облегчить жизнь узникам. Тем, кто, возможно, не заслуживает… этого.

Он говорил тихо, чтобы никто не смог услышать его сквозь шум.

– Ты меня понимаешь?

Я вспомнила, как в течение целой луны я была узницей своего отца. И каким несправедливым это казалось. Если бы не мой брат – и не Саалим – моё заточение могло бы меня убить.

– Полностью тебя понимаю, – сказала я, улыбнувшись.

Я пошла в ту сторону, куда он мне указал. А сам Рафаль двинулся следом.

Ближе к концу коридора он начал говорить о новых заключенных, а затем посмотрел в дверную щель.

– Она здесь, – сказал он. – Захара, примешь посетителя?

Он прижал ухо к двери, затем кивнул и вставил ключ в замок. Лёгким толчком дверь распахнулась, и он попросил меня жестом проследовать внутрь.

– Я подожду здесь. Дверь будет не заперта. Выходи, когда закончишь.

Рафаль прикрыл за мной дверь, и то небольшое количество света, что проникало внутрь, пропало. Здесь была почти полная темнота, но, когда мои глаза привыкли, я увидела Захару, сидящую на циновке в углу. Ту же самую женщину с гладкой кожей и чёрными волосами, которая ещё сегодня пыталась лишить меня жизни.

– Думаю, тебе доставляет огромное удовольствие видеть меня здесь, – сказала Захара, когда дверь закрылась.

– Так и есть, – сказала я, изучив пространство.

Здесь не было окон. Неужели тут всегда было так темно?

Захара молчала.

– Ты ожидала, что я начну это отрицать? – спросила я.

– Чего ты хочешь?

– Понять.

– Объяснись, – медленно проговорила Захара.

Даже если ей было неинтересно видеть меня, разговор со мной мог немного её развлечь.

– Они знают, на что я способна, – сказала она. – Еду, которую они мне дают, вещи в этой комнате. Я не могу ничего из этого использовать.

Для магии.

– Саалим спросил меня, что бы я с тобой сделала.

– И что ты решила?

– Я не решила. Поэтому и пришла. Я всё ещё не до конца понимаю. Расскажи мне всё, Захара.

– Раз уж мне нечего делать, – она вытянула ноги. – У моей матери было только двое детей. И, конечно же, обе дочери. Я была младшей, поэтому от Тахиры зависело то, смогут ли мои родители комфортно прожить остаток жизни. Мы не были бедными, но мы так же не были и богатыми. Они приготовили достойный подарок любому высокопоставленному человеку, который её выберет. Но как-то раз мимо нас проезжали члены королевской семьи из города у моря, и моя сестра привлекла внимание короля. Мы не придали этому значения. Решили, что это очередной мужчина, который ищет себе компанию на вечер, но через две луны она призналась, что перестала кровить.

– Моя мать знала, что если она прервёт беременность, то её все равно можно выдать замуж. Тахира ничего не желала об этом слышать. Она хотела этого ребенка. Она любила короля.

В её словах послышался закипающий гнев.

– Она поехала на его поиски. Моя семья решила, что теперь я должна нести бремя своей сестры, но ты видела мои бёдра? Узкие как у мальчика. А мои ступни такие большие… но это не имеет значения. Я бы никогда не смогла занять место своей сестры. Я последовала за ней в Алмулихи. Я планировала вернуть её назад.

Когда Захара, наконец, нашла её, она вот-вот должна была родить, а король Малек уже женился на хаяльской принцессе, Кине. Король узнал о беременности Тахиры к тому моменту, как приехала Захара. Он пообещал, что воспитает ребенка, как родного, и что Тахира сможет наблюдать за тем, как ребёнок растёт в комфорте и радости. Но она не могла вмешиваться в его воспитание. Тахира согласилась.

Саалим родился на осеннее равноденствие.

Захара пыталась вернуть сестру домой. Она сказала, что с её сыном будет всё в порядке, и что она не могла ничего больше сделать. Но её сестра отказалась уезжать. Она хотела жить и работать во дворце, но король отказался, опасаясь, что тогда она сможет сблизиться с Саалимом.

– Король не знал, какой доброй была моя сестра.

Захара выплёвывала каждое слово, точно яд.

– Она не сказала бы ни слова Саалиму и не выдала бы себя. Она всего лишь хотела видеть своего мальчика.

Разлука с сыном поглотила ее, и она проводила ночи, сидя на ступенях дворца и уставившись в окна вместо того, чтобы спать. Захара не могла ничего сделать, чтобы убедить её уехать, поэтому начала работать и стала дворцовым лекарем. Если Тахира не могла смотреть за тем, как растёт Саалим, по крайней мере, это могла делать Захара. Она решила, что это порадует её сестру.

Сначала, это сработало. Тахира была воодушевлена каждым сообщением, которое приносила ей Захара, и любой вещью Саалима. Тахира вырезала из дерева маленьких солдатиков, а Захара отдавала их Саалиму. Рассказы о том, как он был рад, доставляли удовольствие Тахире. Саалима хорошо воспитывали, и это тоже её радовало.

Но так не могло продолжаться долго, и вскоре она начала завидовать. Захара пыталась увещевать её, пыталась приносить ей ещё больше вещей, посылать Саалима за пределы дворца с поручениями, но это не помогало. Тахира впала в уныние и начала отдаляться от неё.

– Я потеряла свою единственную сестру. Единственного члена семьи, что у меня остался.

Она не знала, куда делись её родители. Она только знала, что они давно уже покинули их караван.

– Однажды утром я не обнаружила Тахиру на ступенях дворца. Я искала везде и не могла её найти. Кахина была подругой Тахиры, поэтому я отправилась к ней. Она приютила её у себя и давала небольшую работу. Кахина сказала мне, что отправила её из города. Отправила! Кахина сказала, что Тахира страдала, наблюдая за своим сыном на расстоянии, не имея возможности разделить с ним свою жизнь. Она сказала, что ради сохранения здоровья и рассудка Тахире надо было уехать. И моя сестра послушала её! Она даже не попрощалась со мной, – голос Захары сорвался. – И вот я оказалась в городе, до которого мне не было дела, и служила людям, которых презирала, ради семьи, которая пропала

Наступила долгая тишина.

Наконец, Захара сказала:

– Король получил то, что заслуживал.

– Ты же понимаешь, что вы всё ещё семья? Что Саалим часть твоей семьи?

– Он мне не семья, – огрызнулась она.

– Ты ненавидишь его из-за крови короля, которая течёт в нём? Но в нём также течёт кровь твоей сестры. Он такой же солеискатель. В тебе и в нём течёт одна и та же кровь, и вместо того, чтобы ценить то, что вас объединяет, ты сосредоточилась на том, чем вы отличаетесь. Ты уничтожила всё.

Были ли у Тахиры такие же глаза золотистого цвета? И такие же высокие скулы?

– Я сделала только то, что заслуживал Малек!

Она продолжала отчаянно цепляться за прошлое.

– Когда же ты осознаешь, что большинство ошибок совершила не твоя сестра, а ты сама? – спросила я.

Захаре необязательно было покидать свою семью, чтобы заставить Тахиру сделать то, чего она не хотела. Ей необязательно было лишаться возможности подружиться с сыном своей сестры.

Повисла долгая тишина. А затем Захара спросила:

– Ты решила, как от меня избавиться?

– Нет.

Она фыркнула.

– Это неважно.

Прислонившись к стене, она уставилась в потолок.

– Я летала в обличье птицы по всей пустыне. Если бы я могла, я бы проживала эту жизнь снова и снова.

Она углубилась в свои размышления.

– Ты знаешь, как выглядит море сверху? Плоское, почти гладкое, но с мелкими морщинками на поверхности. Ты знаешь, как выглядит сверху твоя деревня?

Я не могла видеть её глаза, но чувствовала, как они вперились в меня.

– Как драгоценный камень.

Моё дыхание сбилось.

– Да, – сказала она, кивнув. – Я наблюдала за тобой. Когда поняла, что Саалим находится там, я нашла его. Я думала, что навечно останусь там и буду наблюдать за тем, как ахиры таскаются к лекарю, чтобы принять решение, которое не смогла принять моя сестра. Но лучше уж так, чем быть жалким сверчком. Лучше уж так, чем это. Я так устала…

Эдала была права насчёт всего. У меня закружилась голова. Захара видела меня? Я попыталась вспомнить тот день, когда мы с Рахимой отправились к лекарю. Две птицы сидели на входе в его дом. Одной из них был коричневый гриф.

– Я забеспокоилась, когда лекарь сказал, что ты отмечена, – сказала она. – Но тогда я не могла поверить в то, что кто-то мог освободить джинна. Я думала, что буду сильнее, когда снова превращусь в человека, но ты слишком быстро его освободила. А затем ты появилась в моём доме в качестве помощницы, словно сама Мазира направила тебя туда. Вероятно, так оно и было.

– Ты надеялась настроить меня против Саалима.

– Я надеялась, что ты разглядишь в нём избалованное отродье. Что ты больше не захочешь его защищать.

– Он изменился благодаря тебе.

Он стал таким из-за того, что когда-то был джинном. Даже если он ничего из этого не помнил, он перенёс все тяготы рабской жизни в свою новую жизнь. Сама того не желая, Захара сделала из него хорошего короля.

– Он спал на золотом прииске и не ценил этого.

Не в силах больше слушать её безумные речи, я встала.

– Что ты собираешься со мной сделать? – спросила она.

– Вернуть тебя домой.

Глава 31

Саалим

Дворец огромен и пуст. Жалкое подобие дома. А я снова стал марионеткой, вынужденной вечно жить здесь. Я шёл по коридорам, и моими единственными спутниками были шелест ткани и стук шагов по камню. Я уже переживал это. Было так жестоко оплакивать свою семью дважды.

Я остановился на полпути.

– Где Тамам?

Перед моей башней на месте Тамама стоял солдат с равнодушным лицом.

– Не могу знать. Азим поставил меня сюда. Место пустовало.

Знал ли Тамам об Эдале?

Поднявшись на этаж, я посмотрел наверх, на покои Касыма. Я собирался попросить слуг уничтожить всё, что осталось внутри.

Повернувшись в сторону своей комнаты, я облегченно вздохнул. Наконец-то я остался один и мог подумать.

После смерти родителей я проводил много времени, вспоминая свои ошибки, и старался не повторить их. Именно поэтому я не вёл себя как король города. Я был форменным идиотом и чаще всего ориентировался на то, что будет считаться правильным, а не на то, что было правильно для моего города и его жителей. Лидеры не вели себя подобным образом.

Теперь же мне надо было стать лидером.

Оттолкнувшись от подоконника, я подошёл к тазу с водой, стоящему у двери. На дне лежали три камня: отец, мать и Надия. Рядом с тазом лежал льняной свёрток, который дала мне Лика. Развернув ткань, я уставился на неровный белый камень. Соль в форме камня. Кажется, они называли это «халит». Он должен был раствориться, если бы его оставили в воде. Он предпочитал сухой воздух и солнце.

В точности как моя мать.

Я достал её камень из таза и положил его рядом. Я отнёс камень из соли на подоконник, чтобы он мог провести несколько дней на солнце. Там моя мать могла отдохнуть. Вместе с Эйкабом.

Камни Касыма и Эдалы всё ещё лежали в мешке. Они стукнулись друг о друга, когда я сжал их в кулаке. Я замер, а затем поместил Эдалу вместе с остальными. Было ли там место для Касыма?

Не мне было это решать. Его судьба была в руках Мазиры. Всё, чем он был, всё, что он совершил, должно было остаться для меня в прошлом. Я положил его камень – серый и гладкий – на дно таза вместе с остальными камнями нашей семьи.

Наконец, я достал из воды камень отца: чёрный, тяжёлый и блестящий. Я зажал его между ладонями, поднёс ко лбу и начал молиться.

Вахир, позволь мне остаться в этих водах.

Я вернулся к письменному столу и начал сортировать письма и дела. На этот раз сосредоточенно и энергично. Я был королём. Каждый раз, когда я думал об этом, меня накрывала лёгкость, а кожа слегка покрывалась мурашками. Завтра я собирался поговорить с Азимом, Экрамом, Нассаром. Вместе мы могли оставить позади ужасное прошлое. Мы должны были двигаться вперёд. Я был их лидером, а эти люди – моими помощниками. Понадобилось бы время, но я собирался заслужить право быть королём.

Я работал с просьбами, обращался то к одной задаче, то к другой, заканчивая то, что так долго ожидало моего внимания, и всё вокруг как будто начало вставать на места. На дне стопки я обнаружил старое письмо от отца Елены, в котором назывался день, когда они должны были приехать на свадьбу. Пергамент был мягким, превосходного качества, и кончики моих пальцев отрешенно двигались по нему, пока я снова и снова перечитывал слова.

Послышались шаги. Вошла Мариам, чтобы разжечь огонь.

– Вам позвать кого-нибудь перед сном? – спросила она, оглядев мою работу с плохо скрываемым удивлением.

Я потряс уставшей рукой и передал ей готовые письма. Она положила их на стул, после чего подошла к очагу. Я обдумал её предложение. Но сегодня я не хотел Дайму. Я снова взглянул на письмо, лежавшее передо мной. Имя Елены растянулось на нём, точно руки, обращённые в мою сторону.

– Не сегодня, Мариам. Как там ребенок?

Она потыкала кочергой в огонь.

– Она была безутешна, тянула руки в разные стороны и ещё больше расстроилась, когда не смогла найти коробку. Приходила Эмель с мешком фиников. Это помогло. Билара наконец-то заснула. Я не понимаю, как мы могли потерять её. Она никогда не выпускала её из рук.

– Может быть, мне стоит сделать новую?

Мариам медленно встала и потёрла поясницу.

– Нет, – сказала она, подняв письма со стула. – Она должна научиться жить без неё.

Когда Мариам ушла, я встал из-за стола и начал раздеваться. Рядом с гардеробом я увидел начищенные сапоги, приготовленные для свадьбы, которые я пнул в сторону, когда поспешно покидал комнату.

Ещё одно напоминание о Елене.

Опустившись на колени, я поставил сапоги рядом с мечом, который стоял в ножнах, прислоненный к стене. Это был меч моего отца, а теперь мой.

Я так долго разделял свои жизни надвое и думал, что везде успею, но это было не так. Я больше не был ребёнком, который мечтал держать в руках меч.

Я был королём. Пришло время вести себя как король.

Взгляд снова переместился на сапоги, и я кивнул, приняв решение.

Я был королём. Королём, который должен был жениться на принцессе.

Написал письмо отцу Елены.

Я был королём. Я больше не был мальчиком.

Но эти слова не взбодрили меня, как несколько мгновений назад. Не сейчас, когда пришла пора прощаться.

Луна ещё не встала. Было ещё не слишком поздно.

Я пошёл вниз по лестнице, принятое мной решение пугало меня. Сам факт, что я должен был попрощаться с частью своей жизни… с этим гобеленом, составляющим моё будущее, почти заставил меня развернуться. Сказать ей «нет». Я присел, и тошнота подступила к моему горлу. Сделав несколько глубоких вдохов, я встал и продолжил спускаться по лестнице.

– Мой король, – сказал солдат, отделившись от стены, на которую он опирался

– Я скоро вернусь.

– Вам нужно сопровождение?

Я покачал головой и пошёл по коридору, не в силах больше вымолвить ни слова, опасаясь, что он остановит меня, опасаясь, что я заставлю его поднять Нассара с кровати в поисках совета. Но я должен был принять это решение сам. Я знал, что оно было верным.

Я поднялся по лестнице гостевой башни и встал у двери. Замешкавшись, я посмотрел вниз на лестницу. Нет, это не могло подождать. Ей надо было решить, что она хотела делать дальше, куда она хотела отправиться. Тошнота снова накатила на меня. Я почувствовал себя так, словно огромная часть моего прошлого сорвалась с цепи, точно корабль, у которого оторвался якорь.

– Эмель? – позвал я, и мой голос задрожал, как у ребёнка.

Каким я был жалким. Откашлявшись, я толкнул дверь и снова позвал её, но она не ответила.

Ничего не услышав, я вошёл в комнату. Она была хорошо освещена, факелы и камин горели. Похоже, Мариам побывала и здесь тоже.

Куда она ушла после ужина, если не сюда? Предательское чувство облегчения начало нашёптывать мне, что я мог сообщить ей в другой раз. Это необязательно было делать сейчас.

Войдя в её комнату, я как будто ступил на запретную территорию, но ведь это был мой дворец. Комната была нетронутой, постель была гладкой, точно камень. В комнате не было ничего такого, что говорило о том, что Эмель жила здесь.

А может быть она здесь не жила? Мои руки безвольно опустились. Может быть, она ушла навсегда?

Я раскрыл гардероб и выдохнул. Одежда свисала с крючков и была уложена в деревянные коробки. Её одежда. Что-то яркое привлекло моё внимание в задней части шкафа.

Её мешок.

Он был раскрыт, а внутри сверкало золото. Золото? Зачем она носила с собой золото всё это время? Мешок был на удивление лёгким, но в нём что-то гремело, когда я перенёс его на кровать.

– Эмель? – снова позвал я, взглянув в сторону ванной.

Ничего.

Металл был холодным, когда я коснулся его, и хотя мне хотелось изучить содержимое мешка, я отпустил его и пошёл прочь от кровати.

По комнате пронесся порыв ветра, и я пошёл за ним на балкон. Во всем городе окна светились оранжевым светом, а облака всё ещё закрывали небо. Дождь закончился, но камни внизу пока ещё были мокрыми. Облокотившись о перила и почувствовав пальцами холодные капли воды, я подумал о людях, которые здесь жили. Они спали, работали и любили, потому что доверяли мне, а до этого моему отцу. Они верили, что мы защитим их, будем служить для них якорем и кровом. Сегодня Касым попытался подорвать это доверие. Ему это не удалось, но что, если бы здесь не было Эмель? Я был готов встретить такое будущее.

– Саалим?

Мой пульс ускорился, и я повернулся к Эмель.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она как будто нервно, сделав шаг в мою сторону. – Мои вещи… – сказала она, оглянувшись.

– Я не копался в них, – сказал я.

Мне хотелось протянуть к ней руки, коснуться ладонью её лица, но я не пошевелился.

– Мне надо с тобой поговорить.

– Уже поздно.

– Это не может ждать.

Она повела меня обратно в комнату, и мы очутились у огня. Эмель отказалась от стула и села на ковёр. Она начала протягивать руки к пламени, чтобы согреть их, когда я сел рядом.

Уперев локти в колени, я осмотрел её лицо.

– Я принял решение.

Она подождала, затем ненадолго взглянула на меня, а потом снова перевела взгляд на пламя и сжала губы.

– В тронном зале стоит ещё один трон. Он пустой и ему нужна королева. Там есть корона, но она холодна. И она предназначена для женщины, которой хватит силы её удержать, – сказал я, после чего замолчал и посмотрел на свои сжатые руки.

– А ещё есть король, сидящий напротив женщины, которая когда-то была ахирой, ученицей знахарки, которая освободила джинна и которая точно так же одинока.

Её глаза встретились с моими, а рот слегка приоткрылся.

– Мой отец выбрал корону, а не своё сердце. Он совершил ошибку. Я не повторю её, – сказал он.

Я сел перед ней на колени и осторожно взял её тёплую руку.

– Я выбираю и то, и другое, – сделав вдох, я продолжил: – Согласна ли дочь Соляного короля выйти замуж за сына солеискательницы?

Её глаза стали такими тёмными, что я ничего не мог разглядеть в их глубинах. Она могла скрывать там столько секретов. Что же она скажет?

Она сняла с шеи платок, после чего сжала руку в кулак.

– Я? – спросила она, её глаза сверкали. – Ты выбираешь меня?

По тому, каким сделалось её лицо, и как она это сказала, я почти убедил себя в том, что она сказала мне…

– Да, Саалим, – выдохнула она. – Да.

Боги, вот оно. Это слово было похоже на якорь. Тяжёлый, но приятный вес, который притягивал меня к земле и удерживал там. Она удерживала меня – удерживала меня дома. Я протянул руку и коснулся её щеки. Она прильнула к моей руке и почти неосознанно накрыла её своей рукой. Словно она делала это раньше сотни раз. По-видимому, так оно и было.

– С тех пор, как я побывал в твоём поселении, я чувствовал пустоту внутри. Я всегда думал, что так я горевал по своей семье. Но ты заполнила эту пустоту, – сказал я.

Разве мог я описать ей это чувство без того, чтобы не показаться безумцем?

– Я как музыкант, который обрёл руки.

Я взял её руки в свои.

Она понимающе улыбнулась.

– Как номад, который обрёл ноги?

– Да, – сказал я, рассмеявшись. Всё было именно так. – Я птица, и теперь у меня есть ветер.

Я опустил глаза в пол.

– Если, конечно, он меня примет.

– Сколько раз я должна повторить тебе, что я уже твоя?

Она поднялась на коленях и склонила ко мне своё лицо. Оно было теперь так близко, что я почти мог чувствовать каждый её вдох на своей коже, мог видеть изгиб её губ, похожий на крылья орла.

Медленно я провёл руками по её спине, почувствовал, как вздымаются её плечи и как они сдвигаются под моим прикосновением. Я обхватил её рукой и прижал к себе, молча прося её о большем. Тепло разлилось по моему телу, и мне захотелось, чтобы её губы прижались к моим, а тела врезались друг в друга на кровати.

Но вдруг Эмель застыла.

– Саалим, – сказала она. – Между нами не может быть секретов.

– Да, – согласился я.

Я был готов согласиться на всё, что угодно в этот момент.

– Тогда…

Она оттолкнулась от меня и поспешно принесла с кровати свой мешок. Ничего не объясняя, она высыпала его содержимое на пол. Стеклянный сосуд, наполненный песком, покатился в мою сторону. На нем были выгравированы символы Алмулихи. Там также было два золотых?..

– Браслеты, – сказала Эмель, увидев моё лицо. – Они принадлежали тебе.

– Мне?

Я перестал дышать и поднял один из них. Он был таким тяжёлым.

– Когда ты был джинном.

Джинном. Я сглотнул. Эдала рассказывала мне об этом, а теперь и Эмель. Но глядя на браслеты перед собой, я не мог в это поверить. Неужели они были надеты на мои запястья? Эмель протянула стеклянный резервуар и сказала, что это был мой сосуд. А затем показала мне ночной жасмин с яркими белыми лепестками, живой, несмотря на то, что его вырвали из земли.