Текст книги "Сын поверженного короля (ЛП)"
Автор книги: А. С. Торнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
– Ты дал мне его, когда мы посещали Мадинат Алмулихи.
Она покрутила цветок в своих пальцах.
– Мы были здесь?
Она кивнула и всё мне объяснила. Она показала мне плитку, и не было сомнений в том, что она была из дворца. Эмель подтвердила это, когда я вернул ей её.
– Я часто задавалась вопросом, не хватает ли здесь где-нибудь плитки?
– Таких мест может быть много.
Эмель показала мне карту, которую она носила с собой, ожерелье, которое я часто видел на ней, и, наконец, половинку деревянного солдатика.
– Всё это время он был у тебя? – сказал я, не веря своим глазам, и вспомнил о второй половинке, запрятанной на полке.
Она объяснила и это тоже. Было непросто осознать то, что у Эмель сохранились воспоминания о прошлом, которого я совсем не знал. Каким оно было? Каким был в нём я? Мог ли я сравниться с мужчиной, которого она полюбила? Вероятно, Мазира не зря заметала свои следы. Магия могла лишить рассудка, и мне, вероятно, лучше было не знать об этом в таких подробностях.
– Я показала тебе все эти вещи, – сказала Эмель, – потому что не собираюсь ничего от тебя скрывать. Включая вот это.
Она достала помятый листок пергамента.
– Письмо от Эдалы.
То, что я тогда выбросил. Я решил, что оно было утеряно навсегда. Это была последняя вещь, оставшаяся мне от сестры. Я с жадностью потянулся к письму. Восковая печать была сломана.
– Я его прочитала, – сказала Эмель низким голосом, и её ресницы коснулись щёк. – Знаю, что не должна была этого делать, но ты его выбросил, и я решила, что ты можешь никогда его не прочесть и что, если ты… – она умолкла. – В общем, читай.
Саалим,
Я пишу тебе это письмо и испытываю одновременно радость и печаль. Если ты это читаешь, значит, меня забрала Мазира.
Я словно во второй раз выбираю смерть. Только на этот раз не ради собственной выгоды. Мне горько это признавать, но я вижу мудрость пустыни в отсутствии магии. Там не должно быть божественного вмешательства.
Похоже, Эмель стала последним кусочком головоломки в наших взаимоотношениях с богами. Она появилась, чтобы объединить нас, но, в конце концов, нам снова суждено расстаться. На этот раз навсегда. И на этот раз богиня не будет решать, как это должно произойти.
Отец был не прав. Тебе не нужно жениться ради статуса, Саалим. Очень немногих я могу назвать равными тебе, а также достойными твоей любви и маминой короны. Эмель одна из немногих. Она сестра, которой я могла бы гордиться.
Я точно так же горжусь тем, что ты мой брат. Каждый день я благодарю сынов за то решение нашего отца, потому что благодаря ему у нас был ты. Я была глупым ребенком и не понимала этого. Теперь же я вижу, что никто кроме тебя не смог бы удержать этот город на своих плечах.
Я надеюсь, что ты и сам уже это понял, но, если ты не уверен и хочешь узнать своё прошлое, ты найдешь напиток, который я оставила тебе, за портретами в моей комнате.
Если ты всё же решишь принять этот напиток, пожалуйста, отдай Тамаму портреты.
С большой любовью, Эдала.
Я растеряно поднял глаза. Эмель держала в руке небольшой прозрачный пузырёк. Внутри было небольшое количество жидкости – максимум на один глоток.
– Я знаю, что не должна была его читать, не должна была забирать его, но…
– Что это? – спросил я, не заботясь о том, что она сделала. Что же такое оставила мне Эдала?
– Я не знаю.
Я взял пузырек и внимательно посмотрел на него в свете огня.
– Это небезопасно.
– Ты доверяешь Эдале?
Я кивнул. Я могу узнать прошлое.
Я протянул руку. Эмель приняла её. И всё это показалось мне таким правильным. Всё, что касалось её, казалось именно таким.
Поднеся пузырёк к губам, я проглотил безвкусную жидкость.
А затем, точно песок в песочных часах, мне в голову посыпались воспоминания.
Огонь на моих руках, мой голос, произносящий слова, которые я не хотел говорить.
Я в заточении под солнцем.
Сердитый мужчина.
Я в заточении в холодной воде.
Мысли монстра, желание демона.
Я в рабстве у бесчестного человека.
Девушка, женщина.
Эмель.
Свобода, но не совсем. Искажение сознания, переход из рук в руки.
Мёртвые в гареме, разбросанные точно подушки.
Женщина – Эмель.
Она была здесь и там. Мы были вместе. А когда не были, она всё равно была со мной.
Её губы на губах другого мужчины. Руки на теле другого. Мужчины сменяют друг друга.
Алмулихи – разрушенный и безлюдный.
Её обнажённое тело, прижатое к моему.
Боль, отчаяние, горе, какого я никогда доселе не чувствовал.
Неожиданно время изогнулось, и две жизни слились в одну. Путешествие к Алфаару после того, как меня выдернуло из оазиса. Мои воспоминания столкнулись точно волны в глубоком море. От этого слияния и разрыва времени мне стало нехорошо.
Но затем я опять оказался в гостевой башне перед Эмель. Я увидел всё: женихов, которых я отваживал, смерть вокруг нас, её руки в моих руках, её губы на моей шее, эгоистичное желание, наши тела, касающиеся друг друга, жестокость её отца, её жизнь рабыни. И всё это из-за меня.
Всё теперь стало таким ясным, точно стекло сосуда в моей руке.
Всё, что я делал в прошлом, соединилось со мной настоящим.
Глава 32
Эмель
Саалим покачал головой, посмотрел на меня, а затем снова покачал головой.
– Что случилось? – спросила я. – Ты в порядке?
Он изменился. Изменилось то, как он выглядел, как разговаривал со мной. И то, как он никогда бы на меня не посмотрел.
– Всё вернулось, – заикаясь, произнёс он. – Я увидел всё.
Он склонил голову между коленями.
– Вообще всё? – спросила я в надежде.
Видел ли он нас?
– Да.
Он мельком взглянул на меня и отвернулся, словно увидел что-то мерзкое. Что из нашего прошлого могло быть настолько отвратительным?
И затем я всё поняла, словно мне дали пощечину. Моё прошлое с мухáми, моя жизнь ахиры. Он знал об этом тогда, но теперь он увидел всё это с тошнотворной ясностью. Я не подумала об этом, когда дала ему пузырек.
– И меня, – сказала я, не желая опускать головы.
Саалим не посмотрел на меня.
Его неприятие начало распространяться, точно яд. Он увидел наше совместное прошлое, и оно ему было не нужно. Вот и всё. Мое будущее с Саалимом исчезло так же быстро, как появилось. Абсолютная радость, которую я испытывала всего лишь несколько мгновений назад, исчезла как по мановению руки, оставив только боль. Я пошатнулась.
– Вина, – застонал Саалим и начал потирать лоб. – Это невыносимо.
Я проследила за его взглядом. Звезды ярко светили, а луна – острый осколок – была ярче всех них.
– Я теперь точно безумец. У меня есть все эти воспоминания, это понимание, недоступное более никому. О двух жизнях, прожитых отдельно друг от друга.
Он повернулся ко мне.
– Но именно так жила ты всё это время.
– У меня не совсем две жизни, но я привыкла к тому, что у меня есть прошлое, о котором никто не знает.
Я не решалась приблизиться к нему, с ужасом ожидая, что он скажет дальше.
– Это объясняет всё. Все мои мысли, недоумение и необъяснимую уверенность в том, что…
Он посмотрел на свои руки.
– А ещё Нассар… Захара… Омар.
Он с отвращением посмотрел на меня. Я отпрянула от него.
– И Алмулихи.
Он почти зарыдал, произнеся последнее слово.
– А затем ты.
Я задержала дыхание, мою грудь больно сдавило. Я подождала.
– Ты заняла самый короткий отрезок моей жизни джинна.
Он споткнулся на этих словах, поднял золотой браслет, а затем сосуд и посмотрел на них с новым пониманием.
– Но воспоминания о тебе такие яркие, такие настоящие по сравнению с остальными.
Он поставил сосуд на пол.
– Мне надо на воздух. Пожалуйста, пойдём со мной.
Я несмело последовала за ним на балкон. Он не взял мою руку, не взглянул на меня. Он подошёл к краю и опёрся на перила. Не так давно я видела точно такую же картину. Мои внутренности начали пережёвывать сами себя в ожидании объяснений.
Наконец, он сказал:
– Я едва могу смотреть на тебя без того, чтобы не видеть то, что я сделал.
Он сложил руки на груди и уставился на землю перед собой.
– Вся твоя жизнь – все эти страдания – были из-за меня.
Это было неожиданно.
– Я тебя не понимаю.
Он покачал головой в темноте.
– Моя жадность…
– Жадность?
– Что было бы, если бы я позволил жениться на тебе самому первому жениху, который захотел это сделать? Ты давно была бы свободна от Алфаара.
Он оттолкнулся от перил и начал расхаживать взад-вперёд.
– Все эти женихи, годы заточения в том шатре… дикое поведение твоего отца, празднества…
Боль в его голосе почти убедила меня в том, что он был прав, и что моя жизнь была такой ужасной из-за того, что он сделал. Но когда я осмотрелась вокруг, я поняла, что он был не прав.
– Саалим, посмотри на то, что ты мне дал. Море, Мадинат Алмулихи, весь мир, который был бы мне недоступен. Здесь так красиво, и эта жизнь… это ни с чем нельзя сравнить.
Он фыркнул.
– Ты читал «Литаб Алмак»? – спросила я.
– Конечно.
– Эйкаб просит прощения у Вахира за то, что осушил его водоёмы. Ты помнишь?
– Да.
– Вахир отвечает ему, что без солнца Эйкаба, он бы не создал водоёмы. И если бы Эйкаб их не осушил, Вахир не стал бы делать их глубже и полными жизни. Ты думаешь, что отнял у меня право выбора, не дал мне пойти по очевидному пути моей жизни. Но ты этого не делал. Ты дал мне право выбора, Саалим. Та девушка, что раз за разом пыталась сбежать из дворца… Она искала путь, который могла бы выбрать сама. Ей отчаянно хотелось выстроить такую жизнь, которую она могла контролировать. Отваживая от меня женихов, ты освободил меня из-под гнёта отца. Если бы я не хотела тебя, я могла бы тебя прогнать, пока была в заточении. Ты ведь теперь это помнишь?
– Помню.
Он взглянул на мою спину, а затем снова перевёл взгляд на город внизу.
Было так странно, что у нас снова были общие воспоминания. Воспоминания о той жизни. Я взяла его за руку и сжала её. Я больше не ходила на цыпочках вокруг прошлого, о котором не знал никто кроме меня.
– Знаешь, когда я спросил тебя о шрамах, я получил самый странный ответ, – сказал Саалим.
Я вспомнила о том вечере на балконе. У меня кружилась голова из-за того, как высоко я находилась над землёй, и так же, как и сейчас, я была потрясена разницей между Мадинатом Алмулихи и моим домом, ошарашена тем, что Саалим был изолирован от тех воспоминаний. Мужчина, которого я любила, стоял передо мной и спрашивал меня о ранах, которые заживил своими собственными руками.
– Тогда ты сказала, что он того стоил.
Мы замолчали, глядя друг на друга.
– Ты того стоил, – сказала я, наконец. – И неважно, что ты чувствуешь по поводу того, что сделал, – я взяла его за руку. – Ты того стоил.
Он не высвободил руку.
Повернувшись к нему, я выставила наши руки вперёд.
– Это, – сказала я. – Того стоило. Поэтому хватит себя винить, Саалим.
Он резко поднял голову. Зажал мою руку между своими ладонями и коснулся губами костяшек моих пальцев.
– Ты сейчас ужасно близка к краю, – сказал он.
Он приподнял брови и ухмыльнулся. Его тон изменился. Он был почти счастливым.
– Я тебе доверяю, – сказала я, хотя и отступила от перил, что не укрылось от взгляда Саалима.
– Не думаю.
А затем лёгким движением он обхватил меня руками за талию, и мои ноги оторвались от земли. Я вскрикнула. А он побежал в спальню и бросил меня на кровать.
Это был тот Саалим, по которому я так скучала. Он был беззаботен, он улыбался, играл и смеялся. Просияв, я сказала:
– Значит, ты не передумал?
Он наклонился вперед.
– Я давно уже принял это решение; только я ещё видел всё с такой же ясностью.
Забравшись на меня, он сказал:
– Боги, как же я хотел, чтобы ты оказалась в моей постели. С тех пор, как увидел тебя в этой жизни и в прошлой.
Обхватив руками его шею, я притянула его к себе. Никаких больше разговоров, никаких воспоминаний. Я хотела получить его так, как это было раньше. Как я всегда мечтала: свободно, без всяких секретов.
Наши губы встретились в неистовом желании. Он опустился на меня и прижал к мягкой кровати так, как он когда-то прижимал меня к мягкому песку. Всё казалось нереальным, и мне тут же захотелось остановить время, чтобы ухватиться за каждую деталь, вцепиться в каждое мгновение и поспешить получить всё, чего я хотела.
– Ванна… Мариам приготовила… – прошептала я, когда он поцеловал меня в висок, в щеку, в шею. – В прошлый раз мы не… Но вероятно… это необязательно…
Он тихонько засмеялся мне в шею, вдыхая мой запах. Проведя губами по моей коже, он сказал:
– Ванна – это прекрасно.
Он стянул через голову тунику и повёл меня в ванную. Каждый вечер Мариам наполняла огромный резервуар тёплой водой, и я нежилась там каждую ночь, утопая в роскоши. Вода была до невозможности теплой, небольшой огонь под ванной совсем недавно догорел. Пар поднимался с поверхности воды, сдуваемый порывами прохладного ветра. Камень под ногами был холодным, поэтому я ступила на большую шкуру, разложенную рядом с ванной.
– Это не похоже на водоём в оазисе, – сказал Саалим, словно был разочарован.
– У тебя высокие требования.
Я опустила пальцы в теплую воду, гадая, какой именно водоём в оазисе он вспомнил.
Неожиданно Саалим опустил руки на мою талию, после чего стянул с меня платье.
Он пристально поглядел на шрамы на моей спине с новым пониманием.
– Ты хотела бы, чтобы они исчезли? – спросил он.
– Мне ничего не нужно, – сказала я, повернувшись к нему.
Его взгляд опустился на мою грудь и на золотую отметину на коже.
– Теперь, когда я знаю, где искать, я её вижу, – сказал он тихо. – Она всё такая же яркая.
– Думаю, она будет такой всегда.
Мы легли в ванну.
Саалим прижал меня к себе, и я прильнула к нему. Ничего не говоря, он обхватил меня руками. Я положила голову ему на грудь и услышала стук его сердца, которое барабанило точно табла5. Его тело было напряжено, руки крепко сжимали меня, словно он боялся, что это мгновение скоро пройдёт.
Снаружи слышался лишь шум моря, а в комнате трещали поленья в очаге и раздавался плеск воды, которая лизала края ванной.
– Я надеюсь, – сказал Саалим, и его голос завибрировал во всём моём теле, – Что это тоже навсегда.
Я повернула к нему лицо. Его глаза сделались нежными от удовольствия. Они были приглушённого золотистого цвета, как у обычного человека.
Наши губы снова встретились, и мы врезались друг в друга, как врезаются волны в берег. Наши конечности переплелись, как и наши жизни.
Дом. Наконец-то, мы были дома.
***
– Где ты была прошлой ночью, когда я пришёл к тебе? – спросил Саалим на следующее утро.
Солнце едва встало, и Саалим встал вместе с ним. Я могла бы рассердиться, что он разбудил и меня тоже, но его губы на моей коже прогнали раздражение, точно песок, который высыпали на пламя.
Огонь давно потух, и в помещении было холодно. Я натянула одеяло до самого подбородка и прижалась к Саалиму.
– Я ходила повидать Захару.
Он застыл.
– В тюрьме? Зачем?
Он отпрянул и тут же сделался подозрительным.
– Мне надо было понять.
– И теперь ты понимаешь?
Я кивнула. Я не знала, как рассказать ему о том, что я узнала в ходе своего разговора со знахаркой, но он «притащил» её в нашу постель, и теперь мне казалось, что я должна рассказать ему всё.
– Ты знаешь, кто она такая?
– Захара?
Он посмотрел поверх меня на серый рассвет и чаек, которые ныряли вниз на причалы, усеянные рыбой.
Мой рот никак не мог выговорить правильные слова. Наконец, я сказала:
– Твоя родная мать была её сестрой.
Саалим метнул взгляд в мою сторону.
– Этого не может быть.
Я рассказала ему всё. Его руки на моём теле превратились в камни.
– Всё это кажется мне очень печальным, – сказала я после долгой тишины. – Неужели кто-то может ненавидеть себя так сильно, что готов уничтожить каждого в своём окружении. Сабра была такой. Сначала я ненавидела её за это. Но теперь, когда она мертва, я понимаю, что всё, что я презирала в ней, она презирала в себе ещё больше.
– Жаль, что я не могу сказать того же о Касыме, – Саалим сжал моё бедро. – Но это не имеет значения. Как и Касым с Захарой.
– Как быстро прошёл твой гнев, – сказала я.
Он кивнул.
– Захара не понимает, что, если бы она оставила меня править в отсутствии отца, я бы уничтожил Алмулихи своими собственными руками. Сделав меня джинном, она многому меня научила: боли, которую испытывает раб; тому, как мыслит тиран; и тому, насколько распространена слабость.
Он посмотрел на меня.
– Я стану хорошим правителем после всего того времени, что я провёл в качестве джинна. Я стану хорошим правителем вместе с тобой.
Я погладила его запястье пальцами и вспомнила о том, каким тёплым был браслет, надетый когда-то на него.
Наконец, Саалим спросил:
– Что будем делать с Захарой?
– Если Эдала оказалась права, то Захара теперь единственная, кто связывает нас с Мазирой. Думаю, что у Захары не осталось выбора. Магия не доводит до добра.
– Я согласен. Её надо уничтожить.
Я рассказала ему о своём плане.
– Я поговорю с Нассаром, и мы всё уладим.
Прижавшись губами к моему лбу, он встал с кровати, оделся и заставил меня пообещать ему, что я найду его в обед.
– Я расскажу ему о нас.
Мотыльки замахали крыльями. «О нас».
***
Несмотря на то, что город не изменился, он казался теперь другим. Я шла по улицам и точно в первый раз смотрела на людей, дома, магазины. Скоро я буду заботиться о них так же, как Саалим. Скоро я стану их королевой.
Но пока я наслаждалась анонимностью и свободой.
Байтахира чудесным образом сохранилась после пожара, который устроил Касым, и наводнения, учинённого Эдалой. Не считая копоти, которую оставило пламя, и пары куч промокшей мебели, байтахира выглядела как прежде. Эдала многое починила перед смертью.
Джальса тадхат выглядел точно так, как я и предполагала: тихим и безлюдным. Когда я распахнула дверь, я была удивлена, увидев, что центральное помещение было подметено, а вместо песка, костра и подушек появился стол со стульями. Многие из тех, кто сидели за столом, повернулись в мою сторону.
Одхам отодвинулся от стола и подошёл ко мне.
– Мы закрыты.
Он как будто не узнал меня, и я была этому рада.
– Я ищу Фироза.
Одхам отошёл в сторону и указал себе за спину.
– Эмель, – произнёс человек, которого я едва узнала, вставший из-за стола.
– Фироз?
Я не могла в это поверить. Его волосы были покрыты тюрбаном, лицо умыто, борода подстрижена. Он выглядел отдохнувшим и, судя по голосу, был трезв. Это был не тот Фироз, окутанный туманом магии и алкоголя, которого я не так давно видела на улице.
– Что же это такое? – я подергала его за мягкую тунику. – Твоей матери совершенно не на что жаловаться!
Его взгляд смягчился, и он рассмеялся. Извинившись перед присутствующими, он повёл меня наверх. Но не к себе в комнату, как я ожидала. Он повёл меня на крышу.
– Ты уже была здесь? – сказал он удивлённо.
Когда я рассказала ему о том, как Рашид приводил меня сюда, он признался мне, что не помнил этого.
– После того арваха, – сказал он, – всё изменилось. Мы пытались достигнуть большего. Это ведь хорошие деньги. Но…
Он взмахнул пальцами в воздухе.
– Духи не появлялись. Никто из нас не мог понять, почему? То ли потому, что мы все чувствовали себя немного странно, то ли, потому что что-то изменилось.
У нас над головами начали рьяно кружить три чайки, думая, что у нас может быть для них еда. Интересно, почему затих джальса тадхат? Из-за потери джинна или си'лы?
– Я понял, что ты была права, – сказал Фироз.
Я накрутила прядь волос на палец, стараясь не злорадствовать. Ведь он извинился передо мной, как я того и хотела.
Он положил ладонь на моё колено. Я уже было собиралась накрыть его руку своей, но испуганно посмотрела на неё.
– Фироз! Что произошло?
Бледные и блестящие ожоги покрывали его руки и исчезали под рукавом.
– Пожар?
Саалим рассказал мне о том, что он пострадал.
– Я подслушал планы даркафов поджечь дворец в ночь на Фальса Мок. Это должно было выглядеть, как случайный пожар в доме знахарки, – продолжил он. – Я начал волноваться за тебя.
Фироз рассказал мне о том, как пошёл во дворец, приготовившись умолять солдата покараулить дом знахарки, но оказалось, что дворец совсем не охранялся.
– Я сразу же вошёл внутрь.
Конечно же, это магия Касыма заставила стражников исчезнуть.
– Саалим рассказал мне, что ты спас мне жизнь, – я взяла его руку, покрытую шрамами, и прижалась к нему. – Я не знала, что ты так сильно пострадал.
– Король?
Я кивнула.
– Я был тебе должен. Особенно после того, как я с тобой поступил…
Смутившись, он повёл плечами, чем заставил меня оторваться от него.
– Между вами что-то есть? Он выглядел очень обеспокоенным.
Наконец-то я могла больше не врать.
– Мы с ним поженимся.
– Эмель? – ахнул Фироз.
На его лице было написано такое удивление, что я почти обиделась.
– Ты, королева?
Но затем он успокоился и как будто начал это обдумывать.
– Ты должна ей стать. Ты всегда умела сотворить что-то из ничего, найти соль в песке.
Мои щёки потеплели.
– Как и ты, Фироз. Ты только посмотри, что ты приобрёл.
Я не стала уточнять, так как не была уверена в том, что он приобрёл. Я посмотрела на то, как встаёт солнце за низкими облаками, а небо голубеет с каждым дуновением ветра.
Он покачал головой.
– Когда-то я думал, что мне необходимо оставить семью, вырваться из поселения, но я был не прав.
Я оторвала взгляд от мужчины, который подметал землю перед магазином. Это был тот же самый мужчина, который даже не обратил внимания на Фироза, лежащего на улице без сознания.
– Я приехал сюда и попробовал всё, чего желал. Но мы с Рашидом поняли, что то, что мы приобрели – вся эта свобода, вся эта блажь и богатство города – не стоили того, что мы потеряли, оставив друзей и семьи. И теперь, когда Соляной король мёртв… – он съёжился, произнеся это. – Прости…
– Всё в порядке, – сказала я. – Он заслужил свою участь.
– Теперь, когда в поселении новый правитель, я начал задумываться о том, что там я буду счастливее.
– Что ты пытаешься сказать?
– Как только я достану денег, я собираюсь вернуться домой.
Его признание не причинило мне боли, как я ожидала.
– Вот почему…
Он указал на свою одежду и тюрбан, после чего кивнул.
– Я скучаю по маме, братьям и сёстрам. Я хочу вернуться к ним и стать тем братом, которым они будут гордиться. Я потерял себя во всём этом, и мне это не нравится.
– Вернёшься на рынок?
Он улыбнулся и кивнул.
– Рашид тоже поедет?
– Да.
– Тогда я рада.
Его плечи опустились.
– Какое облегчение.
– Ты ведь не уедешь, не попрощавшись?
– Обещаю.
Я взяла его руку в свою, наши пальцы переплелись. А затем я положила голову ему на плечо, и, сидя так, мы наблюдали за тем, как утро превращается в день.
– Королева Эмель, – прошептал Фироз. – Надеюсь, Саалим знает, как хорошо тебя обучили ублажать мухáми. У него нет ни единого шанса.
Громко рассмеявшись, я призналась, что Саалим имеет об этом некоторое представление.
– Скажи мне одну вещь, – попросил Фироз, понизив голос, и я в ожидании посмотрела на него. – У него длинный змей?
С дикой улыбкой на лице я чуть не столкнула его с крыши.
***
Тави не могла перестать обнимать меня. Точнее она прерывалась, чтобы вытереть лицо, но затем снова хватала меня и сквозь рыдания бормотала о том, как она рада меня видеть.
– Не могу поверить в то, что моя сестра станет королевой!
Она обхватила руками моё лицо и начала ласкать мои щёки большими пальцами, как это делала наша мать.
– Ты сможешь переехать во дворец! – воодушевленно сказала я, представив будущее, в котором мы крали с кухни куски хлеба и передавали их друг другу под столом на званых обедах.
Я представила вечера перед камином в гостевой башне – в башне Тави – и как мы рассказываем друг другу истории из своей прошлой жизни, одну невероятнее другой.
– Ты можешь себе представить, что когда-то мы мылись раз или два за луну?
Я представила, как мы с ней живём во дворце из камня, свободные, точно птицы. Это было почти так же здорово, как свадьба с Саалимом.
Но радость Тави пропала так же, как если бы туча закрыла солнце.
– О, – только и сказала она.
– Ты не хочешь переезжать? Не хочешь жить во дворце?
Меня это задело. Я знала, что её удовлетворяла жизнь с Саирой, но она ведь не собиралась жить с ней вечно?
Тави покачала головой.
– Дело не в этом. Просто…
Она посмотрела на проплывающую мимо лодку, и когда разглядела, кто в ней находился, помахала рукой.
– Думаю, когда-нибудь я буду жить с Якубом. И выйду за него замуж.
– Но ты едва его знаешь!
Это был жалкий аргумент, но мысль о том, что она могла выйти за того, кого я не знала, пугала меня.
– Я знаю его столько же, сколько ты знаешь короля, – ответила она.
Я прикусила язык и посмотрела вниз на наши ноги в сандалиях, которые болтались над каналом, точно у двух ребятишек. Я не могла плохо относиться к Якубу из-за того, что она не хотела жить со мной во дворце. Из-за того, что она выбрала его, а не свою семью.
Ведь я поступила точно так же.
Наконец я спросила:
– Когда?
Тави болтнула ногой в воздухе.
– Не знаю, но Саира пытается выпытать у меня, как я отношусь к Якубу и что я думаю об этой части города, – смахнув небольшой листик в воду, она сказала: – Думаю, он собирается сделать мне предложение, а Саира и Йозеф единственные, у кого он может попросить благословения, так как…
– У нас нет ни матери, ни отца.
– Верно. Йозеф любит его. А Саира выглядит счастливее, чем когда-либо.
Я встала и сказала:
– Идём, покажешь мне, где он живёт. Я, может быть, и не твоя мать, но я твоя сестра и хочу сама оценить его дом.
Тави цокнула языком, как это делала Хадийя, и повела меня вдоль канала в сторону его дома. Был уже полдень, и стало тепло. Скоро мне надо было возвращаться к Саалиму. Эта мысль воодушевляла меня, и мне стало проще согласиться на такое счастье для Тави. Возвращаться домой.
– Но ты сможешь водить меня во дворец так часто, как захочешь, – сказала Тави, пока мы шли.
– Ой, неужели?
Я приподняла брови и скрестила руки.
Она утвердительно хмыкнула и пояснила:
– Я слышала, что во время обедов еду там складывают в огромные кучи выше моего роста. Судя по тому, как ты выглядишь, всё это правда.
Она ущипнула меня за живот, а я захихикала и оттолкнула её.
– Да будет тебе известно, эти кучи еды намного выше.
– Хвала сынам!
Неожиданно она стала серьёзной.
– Ты ведь будешь приглашать меня на обеды?
Она жестом указала на себя, а затем на меня, словно я могла отказать своей сестре.
– Я знала, что ты любишь меня только из-за еды.
Она перекинула косу через плечо и пошла прочь, заставив меня пойти за ней следом.
Мы прокрались в дом Якуба, радостно хихикая и стараясь не шуметь.
– Он не должен узнать, что я догадываюсь! – прошипела она, и мы прыснули от смеха ещё громче.
После этого мы попрощались, и я поплыла по реке радости обратно во дворец.
Глава 33
Саалим
– Это будет плохо воспринято, ведь не так давно ты был с Еленой, – сказал Нассар. – Они потребуют объяснения.
Несмотря на своё раздражение, даже он понимал, что не мог спорить со мной на этот счёт. Я хотел именно Эмель, и я был королём.
Эмель ковыряла рыбу, не сводя глаз со своей тарелки. Этот разговор определённо был для неё неудобен, но, если она собиралась стать королевой, ей бы пришлось столкнуться с гораздо худшими ситуациями. Она знала, чего ожидать, встретившись со мной здесь.
– Главное, на чьей стороне сила, – сказала она, поднимая взгляд на Нассара. – Ты спрашивал людей, кого они больше боятся? Жителей севера или солеискателей с юга?
Нассар сжал губы, скрытые бородой. Эмель откинулась на спинку стула, словно заскучала. Вероятно, я ошибся на её счёт. Она вела себя довольно непринужденно за этим столом.
– Мне следует пояснить: кого они воспринимают как угрозу? – добавила Эмель.
Она кивнула на Кофи, который сидел в конце стола с отсутствующим взглядом. Сколько я его помнил, он ненавидел рождённых в пустыне.
Нассар покачал головой и повернулся к Азиму. Неожиданно мне стало не хватать Амира, упокой Мазира его душу. Он заставил бы нас рассмеяться или обрисовал бы для нас возможные варианты, которые помогли бы избежать переполоха среди людей.
Пока те двое обсуждали что-то, склонив головы, я нагнулся к Эмель.
– Каково это для тебя? – прошептал я, кивнув в сторону Нассара. – Я вижу то преданного советника, то льстивого визиря твоего отца.
– Я к этому привыкла, – сказала она мне на ухо. – Но не оставляй меня с ним наедине, – ответила она, взглянув на него. – Есть вероятность, что я всё ему выскажу.
– Вообще-то я против того, чтобы ты оставалась наедине с кем-либо из мужчин. Если только у тебя нет при себе кинжала.
Уголок её губ приподнялся, как и её бровь.
– Саалим, тебе незачем обо мне беспокоиться.
Она медленно провела пальцем по моему бедру, и всё вокруг начало исчезать.
Боги.
Я убрал её руку от своего…
– Саалим, – повторил Нассар.
– Я слушаю, – сказал я, закинув ногу на колено и наклонившись вперёд.
По сравнению со мной Эмель была самим воплощением. Азим и Нассар взглянули друг на друга.
– Свадьба состоится через семь дней. У нас есть время, чтобы пустить о ней слух. А потом мы отправимся в путешествие. И в этом турне можно будет представить новую королеву, – сказал Нассар.
Он вздохнул. Думаю, он хотел отправиться в путешествие с караваном ещё меньше, чем я.
– Эмель? – спросил я.
Она кивнула.
– Это подходит.
В конце нашего обеда периоды тишины сменялись обсуждениями. Нассар и Азим предлагали разные варианты для предстоящей церемонии и последующего путешествия. Иногда я поднимал взгляд на Эмель и видел, что она смотрит на меня. Тогда я протягивал руку и касался ею её запястья или плеча. Всё изменилось, и всё было в порядке, потому что она была здесь со мной.
***
По просьбе Эмель церемония была скромной, и я согласился. По многим причинам было опрометчиво устраивать большое празднество после того, что наделал Касым. А ещё оставалась Захара, напоминавшее ядовитое растение, засевшее в земле. Мы должны были выдернуть его с корнем, а потом, по возвращению из путешествия, мы могли бы проехать по городу и отпраздновать появление новой королевы. А пока нам был далеко до мира.
Нас обвенчали в храме Вахира. Мы стояли бок о бок в водоёме по щиколотки в воде.
Люди прослышали о свадьбе и собрались вокруг храма, стараясь заглянуть внутрь меж колонн. Но я задумался о них лишь на мгновение, потому что с каждым вздохом Эмель, с каждым её прикосновением к шёлковому платью, я снова обращал всё своё внимание на неё. Ни один сияющий меч, ни солнце, поднимавшееся над морем, ни корабль с надутыми парусами не мог сравниться с её красотой. Голубые и розовые ткани каскадом ниспадали с её плеч и закручивались в водоворот вокруг нас.
А увидев корону своей матери на голове Эмель, я почувствовал невероятную гордость. Моя мать была бы рада, увидев свою последовательницу.
Видишь, отец? Иногда мы ошибаемся. Погляди на эту прекрасную королеву.
Когда священнослужитель попросил нас встать на колени, когда он коснулся наших лбов подушечками своих пальцев и объявил нас мужем и женой по воле Вахира, Эмель улыбнулась так радостно, что мне пришлось отвести взгляд. Но когда я закрыл глаза, я всё так же видел её улыбку, похожую на пламя.
