Текст книги "Мир, в котором не стало волшебства (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

========== Глава 4. Самайн ==========

С раннего детства Джеймс не признавал условностей и границ. Если гулять – то в запретном лесу, опасных трущобах, заброшенных шахтах. Там, где приключения подстерегают на каждом шагу. Где риск почти осязаем, а выброс адреналина позволяет преодолеть самый затяжной упадок сил. Если соревноваться – то побеждать любой ценой. Не чураясь крови и грязи. Не тратя драгоценное время на оправдание средств, необходимых для достижения цели. Если дружить – то всем сердцем. Бескорыстно и преданно. Не принимая в расчет финансовое благополучие и степень волшебства крови.

Становлению его характера благоволила безусловная любовь и непогрешимая порядочность родителей. Их похвала и поддержка сделали мальчика целеустремленным, самоуверенным и настойчивым. Моральные ценности не позволили развиться излишнему эгоизму. Личный пример научил милосердию, честности и доброте.

Решение стать патрульным было для Джеймса естественным. Оно закралось в голову дождливой майской ночью. Пустило корни в самосознание. Расправило крылья воображения, рисуя образы героического спасителя прекрасных дев и немощных стариков. Такая работа всецело удовлетворяла представлению Джеймса о профессии мечты. Активность, помощь людям, сражения плечом к плечу, байки за пинтой пива, загадки. Почти рыцарь Круглого стола. Только с заработной платой за подвиги.

Таким он и вырос. Почти рыцарем – самоотверженным, благородным, храбрым. Гроза мелких воришек, жестоких разбойников и мародеров. Патрульный – Джеймс Поттер. Неформальный лидер отряда, сформированного из бывших волшебников. Правая рука Аластора Грюма – беспощадного блюстителя закона и мракоборца в отставке. С таким начальником дисциплина волей-неволей станет твоей отличительной чертой. Мигрень, перелом шейки бедра, смерть любимой крысы, похмелье – на дежурство изволь прибыть вовремя.

– Заткнись, Гидеон, я пытаюсь слушать, – МакКиннон, как обычно, не в духе. Можно подумать, это она не спала ночью ни часа. Не была бы такой хмурой, давно бы влюбила в себя пару-тройку местных героев.

– Отстань, – юноша отмахнулся. Его разговор с братом о какой-то девчонке из Паучьего тупика куда интереснее, чем семейка перепуганных маглов за картонной стеной.

– Мы делаем всё возможное, – Грюм грубо оборвал сбивчиво тараторящую женщину. Столешницу царапнул стакан. Предложить потерпевшим воды – стандартная процедура. Толика заботы и побежденная сухость в горле повышают шансы на конструктивный диалог.

– Прошло две недели, – в беседу вступил мужчина. В голосе звенит тщательно подавляемый гнев и несокрушимое отчаяние.

– Вам удалось найти хоть какую-то зацепку? – тихие мелодичные нотки взбудоражили память Джеймса. Заставили оторвать тяжелую голову от стола, обратиться в слух, шикнуть на неумолкающих Пруэттов.

– Пока нет, мисс, – шелест бумаги должен показать посетителям, что страж порядка неимоверно занят. Буквально-таки погряз в работе.

– Что за люди были там, в лесу? – повышенные тона, упрямство. Скрип половицы под ногой. – Я видела их своими глазами. Они смотрели на нас.

– Я верю, что там были люди, – тяжёлый вздох свидетельствует об усталости нагляднее всяких высокопарных фраз. Легко представить, как Грюм поджал губы. Встряхнул косматой головой, прогоняя разливающееся по телу сочувствие. – Верю. Но, к сожалению, пока мы ничего не нашли. Если будут новости, мы сразу же…

– Да-да, сообщите, – злость девушки вспарывает оболочку приличия, заполняет комнату, вдавливает изможденного патрульного в обшарпанное кресло. – Вы ни черта не делаете. Сидите здесь, перекладываете бумажки из стопки в стопку, а она где-то ждёт помощи. Если ещё ждёт…

– Милая, – попытка мужчины успокоить дочь уничтожена громким хлопком. Дверь с силой ударилась о косяк. Нервные шаги разнеслись по коридору и стихли.

Взгляды Джеймса и Марлин сплелись в кружево безмолвного диалога. Они знакомы так давно, что не нуждаются в словах, чтобы понять друг друга. Они спорят так часто и жарко, что порой результатом полемики становится великая истина.

Взмах длинных ресниц – Марлин вопрошает, как подступиться к делу, переполненному запретами. Им обоим известно теперь, что под сбросившим листву деревом девушку не найти. Не найти её и в подворотне родного городка. Им обоим дан приказ держаться подальше от обители непрощенных. Тупиковое расследование. Лживые обещания. Бессмысленная имитация поисковых работ.

Прикушенный в задумчивости уголок губ – Джеймс предлагает игнорировать указ начальства. Действовать самостоятельно на свой страх и риск. Пан или пропал. В осиное гнездо без защитного костюма. Вдвоём против сотни. Против целого мира, если цель того достойна.

Над изогнутой бровью расходятся по лбу едва заметные морщинки – Марлин насмешливо уточняет, действительно ли друг жаждет рискнуть карьерой и жизнью ради обычной девчонки.

Глаза цвета крепкого чая сверкают за стеклами очков, и это утвердительный кивок, согласие, приглашение, предвкушение. Он готов на всё, лишь бы вернуть ту мимолетную улыбку, что в ночь Самайна стала для него последним оплотом волшебства на бренной Земле.

Двумя неделями ранее

Молодые люди сидели вокруг костра на толстых бревнах. Одни кутались в шерстяные пледы, другие довольствовались куртками и шарфами, третьи согревались друг другом. Худощавый паренек усадил себе на колени кого-то, спрятанного надежно в тепле несуразной фуфайки. Из-под зеленой шапки разлилась по плечам жидкая медь. Отблески огня в волнистых прядях ослепляют, притягивают взгляды. Завистливые и восхищенные. Любопытные.

Джеймс прошёлся вперёд. Тут и там скалят тыквенные клыки Джеки-фонари. Вспарывают темноту светом свечей из треугольных глазниц. Теперь можно разглядеть лицо обладательницы роскошной копны. Ничего особенного. Девчонка в меру смазливая, в меру обычная. Только глаза – что то озеро в Шотландии, которое чуть не упокоило его на дне много лет назад. Глубокие, манящие, изумрудные. Обманчиво холодные.

– Молодцы, что выбрались, – руки Теда панибратски легли на плечи Джеймса и Марлин. Он их сюда и пригласил. Рядовой патрульный, знающий о волшебстве не больше, чем написано в детских сказках.

– Мы ненадолго, – взгляд Марлин впился в инородные пальцы, нарушившие её личные границы. Тед с усмешкой отстранился. Не дружи МакКиннон с Поттером, ему бы в голову не пришло звать её на вечеринку. Тяги к веселью в девушке не больше, чем в головешке, выкатившейся из кострища.

– Мы кое-что принесли, – Джеймс толкнул Марлин в бок. Миролюбиво встряхнул рюкзаком. Перезвон стекла хвастливо и многообещающе заявил о высокоградусном вкладе в праздничный стол.

– Не терпится попробовать, – Тед подмигнул приятелю. Обернулся, когда высокая девушка с африканскими косичками окликнула его по имени. Суетливый взмах рукой приглашает и вместе с тем отталкивает. С Поттером можно и на работе перекинуться парой слов. Красотка же долго ждать не станет. – Садитесь к костру. Я вернусь к вам через пару минут.

Придирчиво попетляв меж бревен, Джеймс выбрал то, с которого открывался вид на заброшенную пристань. Мороз не успел сковать коркой льда тёмные воды местной реки. Волны разбивались о каменистый берег, хлестали дощатый настил понтона, перешептывались друг с другом в темноте последней ночи октября. Впрочем, прелесть осенних пейзажей едва ли входила в число приоритетных интересов Джеймса. Куда сильнее привлекала его близость рыжеволосой девчонки. Она, перехватив его настойчивый взгляд, недоуменно вскинула брови и вновь отвернулась к своему спутнику.

– Это же Самайн, – стройная блондинка поднялась с места. Хлопнула в ладоши, привлекая внимание остальных молодых людей. Заговорщически сверкнула глазами. – Давайте рассказывать страшные истории.

– Дорогая, что за детские глупости, – парень подле неё нахмурился. Потянул к себе за руку, призывая вернуться на место. Унять не достойный её возраста и положения энтузиазм. Поплывшая линия живота и мясистый подбородок уже сейчас выдавали в нём будущего толстяка. Дополнительные порции на семейных ужинах. Неприязнь к спорту. Пассивный досуг. Рано или поздно всё это изменит типовую фигуру юноши, вызовет одышку, исказит привлекательные черты лица.

– А по мне, так отличная идея, – рыжеволосая широко улыбнулась блондинке, и та подмигнула в ответ.

Обмениваясь насмешливыми взглядами, Джеймс и Марлин выслушали чью-то фантазию о вендиго. Рассказчик уверял, что существо невероятной силы и скорости обитает на задворках городка, заманивает ночных путников в заброшенные дома и раздирает плоть острыми, как лезвие, зубами. Другой вкрадчивым голосом советовал держать окна закрытыми, дабы не услышать в предрассветный час рыдания банши, сулящие скорую смерть. Третий настаивал, что по улицам бродит мужчина с лицом, сожженным до костей. Всякий, кто заглянет в его глаза – лишенные белков и радужки, черные как ноябрьское небо – познает все грани безумия.

– Я тоже слышал одну историю, – голос Джеймса глубокий, хрипловатый, проникновенный. Ему не нужно кричать или размахивать руками, чтобы обратить на себя взгляды. МакКиннон нахмурилась. Не так уж трудно догадаться, что он вознамерился поведать приосанившимся девушкам и смолкнувшим в порыве любопытства юношам.

– Только пусть это будет действительно страшно, – губы рыжеволосой растянулись в вызывающей улыбке. Кельтским фольклором её не удивить. Сработала наживка из природного обаяния. Рыбка бьётся у крючка, сама того не подозревая.

– Много лет назад среди людей жили самые настоящие волшебники. Может быть, ваш сосед был одним из них. Или девчонка, приглянувшаяся вам на перроне. Внешне они ничем не отличались от людского рода. Десять пальцев на руках. Волосы на макушке. Носогубная складка. Двенадцать пар ребер. Только вот им не требовалась гора мышц или дюжина грузчиков, чтобы поднять тяжелый шкаф. Они умели превращать чайники в мышей. Исцеляли раны чудотворными зельями. Перемещались в другой конец страны без помощи самолетов и поездов. Их дети ходили в особые школы, где учили не физике и биологии, а совсем иным наукам, – Джеймс обвёл слушателей задумчивым взглядом. В свете костра черты лица его заострились, обрели мистическую глубину. Голос зазвучал тише, вынуждая ребят податься вперёд, оборвать короткие шепотки. Ветер, вторя прирожденному рассказчику, ворвался в круг. Взъерошил чьи-то волосы, всполошил медленный танец огня, взвыл тихим эхом. – Но настали страшные времена. Мальчик-сирота, лишенный родительской любви, униженный и несчастный, обрёл волшебный дар. По материнской линии род его восходил к величайшим магам. Но отец был заурядным человеком, бросившим беременную жену на произвол судьбы. Мальчик, не совладавший с обидой, ненавистью и тщеславием, обратился к темным искусствам. Он уверовал, что волшебники, рожденные в семьях обычных людей, оскверняют магию. Возжелал уничтожить или поработить тех, чья родословная не безупречна. Его идеология, как и любая иная, подкрепленная харизмой лидера, обрела своих приверженцев. Они именовали себя Пожирателями смерти и носили белые маски, будто бы сросшиеся с кожей. Вместе с ветром они врывались в дома через дымоходы и плохо закрытые окна. Преследовали своих жертв, точно заправские ищейки. Изнуряли тела беспощадной болью. Подавляли рассудок. Им достаточно было короткой зеленой вспышки, чтобы забрать чью-то жизнь. Над домом погибшего взмывал в небеса дымчатый череп с раззявленной пастью змеи.

Джеймс сделал глоток виски из горлышка бутылки. Утер рукавом влажные губы. Искоса взглянул на зачарованно слушавшую его рыжеволосую. Всё его красноречие, мягкий тембр и актерская мимика посвящались ей. Интерес остальных выступал приятным бонусом. Её внимание превратилось в сакральный смысл целого вечера. Впечатлить, заинтриговать, распалить – это ли не лучшая в мире игра?

Спутник девушки хмуро посмотрел Джеймсу в глаза. Его исполненное бледной желтизны лицо приобрело задумчивое выражение. Из небрежного хвоста на макушке выбилась безжизненная прядь. Прищурившись, он потирал пальцами подбородок и изучал Джеймса. Словно тот был открытой книгой, прочитать которую не составит труда любому мало-мальски знакомому с письменностью.

– Волшебник решил, что достоин бессмертия, – продолжение истории разлилось по кругу, сплелось с треском поленьев в костре, заиграло образами в рыжих языках огня. – Единственным способом сделать жизнь бесконечной оказался раскол души. Чем больше частей – тем надежнее. Каждую часть души надлежало заключить в предмет или существо, совершив жертвоприношение. Проще говоря, убийство. В качестве одного из таких предметов он выбрал особую чашу, принадлежавшую в прошлом могущественной волшебнице. Но видно сирота напутал что-то с ритуалом или не смог сломить защитные чары артефакта. Заклинание обратилось против него самого, а после накрыло всевластным куполом целый мир. Волшебство оказалось запертым в чаше, которая бесследно исчезла. Вместе с гибелью магии случился крах цивилизации. Что-то неумолимо изменилось в магнитном поле Земли. Города и села остались обесточены. Энергетические ресурсы иссякли. От действий маленького обиженного мальчика пострадали люди и маги. С тех пор те, кто ещё не утратил веру, продолжают поиски чаши. Те, кто поддерживал темного волшебника, изгнаны, лишены привилегий, обречены на вечные скитания. Отмечены клеймом непрощенных, потому что ни один суд в мире не в силах оправдать их деяния. Озлобленные, неприкаянные, обезумевшие, тоскующие по былому величию тянутся они безликими тенями к человеческим домам. Заглядывают в окна, стонут у порога, бьются костлявыми руками в двери. Жаждут отмщения. Принюхиваются, желая ощутить терпкий запах страха. Не вздумайте открывать им, потому что всякого, повстречавшего на своём пути непрощенного, ждёт расправа куда страшнее и мучительнее, чем ослепительная зеленая вспышка.

– Брехня, – уголок рта юноши раздраженно скривился. Он властно притянул к себе блондинку, не сводившую задумчивого взгляда с Джеймса. – Это глупая и совершенно не страшная история. Даже дети знают, что изменения в мире – следствие действий людей. Самых обычных. Тех, что не превращают чайники в мышей. Техногенная катастрофа где-то в Сибири повлекла за собой сильнейшие магнитные бури. И вот, мы с вами сидим, как какие-то неандертальцы, вокруг костра и слушаем этот вздор.

– Вернон, пожалуйста, – тонкая рука впилась в его запястье. Даже если в глубине души девушка и согласна с точкой зрения своего спутника, это не повод проявлять агрессию. Напрашиваться на ответный негатив. Выпячивать научный склад ума и антипатию к сказкам всякого рода.

– Ты лично присутствовал при той техногенной катастрофе? – глаза Джеймса недобро сверкнули.

– Нет. Но все говорят…

– Вот именно, – грубо оборвать на полуслове – легчайшее из желаний. Куда сильнее хочется впечатать зудящий кулак в этот вздернутый нос. – Все говорят. И я говорю. Каждый волен верить в то, что считает наиболее близким к истине.

– Есть вера, а есть здравый смысл, – ноздри Вернона затрепетали от гнева. Вздутый кадык прокатился от ключиц к подбородку.

– Я хочу выпить, – блондинка решительно поднялась с бревна. Одернула подол темного пальто. Настойчиво потянула за собой юношу, устремляясь к подобию барной стойки из массивного пня. Кто бы мог подумать, что этот напыщенный человек способен проявлять чудеса покладистости. Засеменил следом за девушкой, не проронив ни слова.

– Любопытная история, – Тед глотнул из бутылки мутноватую жидкость. Прикусил губу. Вопрос вертится на языке, но не желает обретать форму. Безмятежная улыбка Джеймса располагает к откровениям. Но в крови не так много алкоголя, чтобы побороть страх выставить себя в глупом свете перед коллегой.

– Мама в детстве рассказывала, – короткий многозначительный смешок. Рука запуталась в вихрах на макушке в привычном жесте.

– Уделишь мне немного времени? – рыжеволосая замерла. Слишком близко, чтобы предположить, что вопрос адресован кому-то другому. Руки скрещены на груди – подсознательная самозащита, попытка сберечь личное пространство, отторгнуть чужака, выведав нужную информацию. Глаза широко распахнуты. Источают искрящееся любопытство. Дотронься – ударит током.

– Сколько пожелаешь, – Джеймс хлопнул по плечу Теда. Галантно взмахнул рукой, приглашая прогуляться до кромки воды. Бросил надменный взгляд через её плечо. – Это что – твой паж?

– Что за глупость? – глаза прищурены недовольно и вместе с тем лукаво. – Конечно же, нет.

– Почему тогда он молча идёт за нами на таком почтительном расстоянии? – театрально изогнутая бровь – ей. Пусть насладится его актерским мастерством в полной мере. Заносчивый смешок – ему. Это предупреждение. Пусть лучше стережет свою территорию, или кражи не избежать. Самайн как нельзя лучше подходит для маленьких шалостей.

– Потому что я не так добр, как моя девушка, – притяжательное местоимение выделено брюнетом гордой и вместе с тем грозной интонацией. Кустистые брови сошлись к переносице. – Я не придаю значения бессвязной брехне, озвученной незнакомым позером.

– А кто твоя девушка? – Джеймс изумленно завертелся, притворяясь, что не понимает, о чём речь. Некоторых людей слишком легко вывести из себя одной только невинной шуткой.

– Хватит, – рыжеволосая вскинула руки в раздраженном жесте. – Избавьте меня от зрелища тестостероновых всплесков.

– Ладно, извини, – примирительная улыбка – ей. Ему – ноль внимания. Пусть варится в собственной ревности дальше. В конце концов, девушке в эту самую минуту что-то надо от него – Джеймса Поттера. Не от хмурого брюнета. – Что ты хотела?

– Эта история – ты придумал её или от кого-то услышал? – руки уперлись в бока, наметив под бесформенной фуфайкой тонкую талию.

– Смотря, почему ты спрашиваешь, – игривое настроение дополнилось смутным беспокойством. Ему хотелось впечатлить рыжеволосую, и ему это удалось. Так почему же её пристальное любопытство заставляет его чувствовать себя так скованно и неуютно?

– Просто ответь, – зеленые глаза исследуют его лицо. Подмечают замедлившееся дыхание, скользят по линии бровей, видят малейшие движения уголков губ.

– Нечего ему ответить. Сочинил красивую сказку, чтобы привлечь к себе внимание, вот и всё, – брюнет не унимался. Встал позади своей девушки. Будто боится, что незнакомец и впрямь уведёт её прямо из-под крючковатого носа.

– Северус, – страдальческий вздох – повод для новой издевки.

– Это что – прозвище? Никогда не слышал, чтобы людей называли так странно.

– История, очевидно, не твой конёк, – довольная усмешка тронула тонкие губы. – Меня назвали в честь римского императора Септимия Севера, который…

– Можно приходить к тебе, когда бессонница одолеет? – карикатурный зевок, манерное похлопывание ладонью по раскрытому рту.

– Так что с историей? – девушка с трудом сдержала желание прикрикнуть на обоих спорщиков. Разыгравшаяся перед ней словесная баталия бесспорно тешила самолюбие. Но в то же время мешала пытливому уму идти к желанной истине.

– Предположим, это не вымысел, – Джеймс приблизился к ней, склонился к спрятанному под мягкой шапкой уху. Шепот вкрадчивый, волнующий, пробуждающий воображение.

– Не приближайся к ней, – Северус стиснул кулаки. Шагнул вперед, словно готов затеять драку на глазах десятков жаждущих зрелищ людей. Воинственность ему не к лицу. Лучше бы оставался высокомерным интеллектуалом, презирающим всякое физическое господство.

– А то что, Нюниус? – хищная улыбка обнажила ряд ровных зубов.

– Северус. Его имя – Северус, – маленькая ладошка уперлась в грудь патрульного. Отстранила на безопасное расстояние. Не раздражающее назойливого брюнета.

– Надо же, какая досада, – фальшивое сожаление – ей. Искренний сарказм – ему. – Слух меня подвёл. Ох уж эти созвучные словечки.

– Пойдём отсюда, – Северус схватил её за руку. Длинные пальчики принадлежат ему по праву. Девушка сама выбрала его. Сочла дружбу не достаточной ступенью их отношений. Позволила обнимать себя, когда вздумается. И ревновать к самовлюбленным снобам, падким на красоту. – Куда ты смотришь, Лили?

– Там кто-то есть, – изумрудные глаза пытливо заскользили по кромке леса. – Я только что видела несколько силуэтов. Пять или шесть. Они стояли и смотрели в нашу сторону.

– Ты уверена? – идентично тревожные взгляды устремились к темной чаще. Взаимная неприязнь ослабила хватку, уступая место беспокойству. Оба почти уверены, что волнение соперника подкреплено особым знанием. Стало быть, у них куда больше общего, чем могло показаться на первый взгляд.

– Думаю, нам пора домой. Я обещал твоему отцу, что мы вернемся к полуночи, – привилегия доверия её родителей согревает от ветра лучше всяких пальто.

– Хорошо. Найдём Петунью, и уходим, – разочарование замаскировано под рождённую наспех задачу. Изучить толпу веселых молодых людей. Найти среди чужих макушек нужную – золотистую. Кто-то взялся за гитару, наиграл старый мотив, и дружный хор подхватил незатейливую песню.

– Ещё увидимся, – удивленная настойчивостью заносчивого собеседника, Лили обернулась. Задумчивая улыбка тронула обветренные губы. Ещё один взмах ресниц, и сердце Джеймса поглотит торнадо, раззадоренное едва ощутимым колебанием воздуха. Её молчание слышится совершенно неправдоподобно. Он читает в её глазах намек на желание встретиться вновь.

Штаб-квартира патрульных

Поттер и МакКиннон вышли на крыльцо. Мороз прогнал с улиц попрошаек, вытолкнул высоко в небо блеклое ноябрьское солнце, мстительно впился в щеки ребят, прятавшихся все утро в тепле маленького кабинета. Дыхание сорвалось с губ облачком пара. Стая птиц с громким криком покинула ветви нагого клена.

-Так что скажешь, Маки? Может быть, твой новый приятель поможет нам…

– Он мне не приятель, – чеканить слова ей удается так же мастерски, как идти по следу. Даже подшучивать отпадает всякое желание.

– И всё же? – если отбросить игривый тон, она честно выскажет своё мнение.

– Ты твёрдо решил идти туда вопреки всему? – едва ли можно не заметить звенящее раздражение в девичьем голосе. Но такова уж Марлин – резкая, прямолинейная, прагматичная. Таков уж Джеймс – авантюрный и бесстрашный.

– Исключительно твёрдо, – необходимо срочно стереть с лица улыбку, чтобы не навлечь на себя шквал упреков.

– Привет, – рыжеволосая оттолкнулась от стены и преградила патрульным дорогу. Под изумрудными глазами залегли глубокие синяки. Ложбинка над вздернутой губой покраснела и шелушится. От очарования и изысканности ночной незнакомки не осталось и следа. Уставшая, злая, заплаканная девушка.

– Привет, – осторожный кивок. Искренняя попытка не обидеть неосторожной фразой.

– Так что там с поисками моей сестры? – взгляд впился в лицо МакКиннон. Кажется, ещё чуть-чуть и рыжая бестия вцепится ей в горло. Выцарапает спесь бесцветными ломкими ногтями. Заставит говорить, шевелиться, действовать. Уж точно не стоять, глядя бесстрастно куда-то вперёд. За купола старинного собора, готовящегося к обеденной службе. – Кажется, ты – одна из тех, кто занимается расследованием.

– Мы все занимаемся поисками твоей сестры, – Джеймс неосознанно заслонил собой Марлин, вскинул руки в миротворческом жесте. Сочувственно склонил голову. Потому что ему и впрямь жаль всякого, потерявшего родного человека. Потому что ему и впрямь не безразлична она. Взбешённая и чертовски красивая.

– И? – бледные губы недоверчиво искривились. Рыжеволосая нетерпеливо переступила с ноги на ногу.

– Пока новостей нет, – МакКиннон всё испортила своей бесчувственной прямотой. Зеленые глаза исполнены теперь ярости и обиды. Недоверия. Презрения.

– Я так и думала, – маленькие ладошки дрожат, прячутся в длинных рукавах куртки, сжимаются в кулаки. Короткий шаг к Джеймсу, и от его носа до ее бледных веснушек не больше дюйма. – Помоги мне. Я чувствую, что её надо искать в лесу. И я уверена, что ты знаешь, где именно. Если ты не пойдёшь со мной, я отправлюсь туда одна. Наверняка, это плохо кончится. И моё исчезновение будет на твоей совести.

– Ладно-ладно, – тонкий пальчик нацелен в его грудь. Таким оружием можно поразить в самое сердце. Джеймс готов капитулировать. Выполнить любое ее требование. – Но откуда у тебя такая уверенность в том, что я знаю, где искать твою сестру?

Взгляды скрещиваются. Призрачная нить стирает все, что осталось на периферии зрения. Недоумевающую МакКиннон. Блеклое солнце. Бесполезный фонарный столб с рукописными объявлениями. Облезлую стену офиса патрульных. Парковую изгородь с поломанными зубьями прутьев. Остаются только изумрудные глаза – большие и глубокие. Доверчивые и требовательные. Невообразимо прекрасные. Ответ разбивает стекло оцепенения, и Джеймс недоверчиво моргает, решив, что ослышался.

– Потому что ты – волшебник, – произнесла Лили, и это слово в ее исполнении звучит слаще любых симфоний.

========== Глава 5. Обитель маргиналов ==========

Многие дети того потерянного поколения твердили, что взросление их проходит неполноценно, безрадостно и тоскливо. Больше им не слизнуть языком подтаявшее мороженое с вафельного стаканчика. Не побежать воскресным утром к телевизору, чтобы посмотреть мультфильм о Белоснежке, забавных пятнистых щенках или застрявшем в камне мече. Не провести каникулы, исследуя побережья и извилистые улочки незнакомого города.

Многие, но не Лили. Она никогда не жаловалась. Не подавала виду, что желала бы опробовать некоторые блага цивилизации, канувшие в Лету. Не изображала смертную скуку, подперев кулаком подбородок перед погасшим навеки экраном. В её жизни царило изобилие того, что делает всякую маленькую девочку бесконечно счастливой. Заботливые любящие родители. Разнообразный гардероб, обеспеченный непревзойденным талантом матери к шитью и кройке. Доверительные отношения со старшей сестрой. Сердечная дружба со смекалистым и шустрым мальчишкой с соседней улицы. Кукольное личико и неуемная фантазия, превращающая самую заурядную игру в эпичное приключение.

Лили казалось, что так будет всегда. Мама варит на заднем дворе ароматную похлебку. Папа читает остросюжетный детектив. Северус зайдёт с минуты на минуту и, конечно, останется на обед. Петуния сооружает из рыжих волос искусную прическу. Механические часы не отсчитывают минуты жизни, но приближают пока неведомые ей судьбоносные события.

Когда сестра пропала, идилличный мир Лили дал трещину. Впустил внутрь злобных чудовищ. Страх скользнул склизкими щупальцами в щель под дверью. Тоска облепила мансардное окно над её кроватью. Тревога обесцветила буквы в любимых книгах. Отчаяние набило подушку колючими камнями. Превратило одеяло в ничуть не греющую тряпку.

Сперва она искренне верила, что патрульные отыщут Петунию. Приведут её домой, и все вернется на круги своя. Сестры заживут, как прежде, нашептывая друг другу секреты по вечерам и хихикая над поклонниками. Но дни летели с пугающей быстротой, а благих вестей всё не было. С каждым ложным стуком в дверь, бессмысленной запиской, переданной мальчишкой-посыльным, вера в чужих безразличных ее горю людей таяла. Лили решила взять дело в свои руки.

Частично побороть страх, продиктованный инстинктом самосохранения, помогло успокоительное. То, которое мама тщательно прятала в своей аптечке на черный день. Сузить круг поиска надлежало пареньку. Тому, что в ночь Самайна поразительным образом дополнил байки Северуса о волшебниках. Благополучный исход операции Лили возложила на свою удачливость. Ту, благодаря которой в заброшенных магазинах находились снятые с производства помады, не заставал врасплох дождь, выпадали легчайшие экзаменационные билеты. Ту, что притягивала интереснейших людей, вроде Джеймса или его молчаливой подруги.

– Так, значит, ты тоже волшебница? – Лили искоса взглянула на МакКиннон. Та тщательно восстанавливала в памяти путь к заброшенной психиатрической больнице. Любопытный голос новой знакомой звучал лишь как досадное дополнение к колыбельной ночного леса. Проигнорировать. Не отвлекаться. Дать понять, что эта прогулка не ради праздной беседы.

– Волшебства не существует, – Джеймс, конечно же, ответил. Осторожно и витиевато. Мягко, словно Лили – любознательный ребенок.

– Если верить твоей истории, это не так, – уголки губ растянулись в улыбке превосходства.

– Моя история – лишь дань уважения традициям Самайна. Страшная сказка, – тяжелый взгляд Марлин ему нипочем. Пусть ругает его неосторожность и бахвальство, сколько вздумается. Неудобные вопросы – посильная плата за возможность изучить это зеленоглазое чудо получше.

– Куда мы в таком случае направляемся? – промедление, необходимое, чтобы непринужденно выплюнуть слово в непривычном значении: – Я думала, вы ведете меня к непрощённым.

– Нет никаких непрощённых, – Джеймс поморщился, подыскивая простое и относительно логичное объяснение. Если рыжеволосая вздумает болтать о непрощённых при Грюме, тот взбесится. – Есть группа маргиналов, осевших за чертой города. Мы полагаем, что они могут удерживать в своем притоне твою сестру.

– Почему другие патрульные сразу не проверили эту гипотезу? – осуждение почти ощущалось на языке. Горькое, точно неспелая жимолость.

– Другие патрульные ничего не нашли, – нелепый, лживый ответ уничтожил её желание продолжать беседу. Под ногами хрустели схваченные морозом листья. Не унималась певчая птица, наполняя чащу тревожными трелями.

Джеймс отогнул раскидистую лапу ольхи, преградившую дорогу. Подал руку, помогая перебраться через гнилое бревно, поросшее мхом. Придержал за локоть, останавливая от падения в неприметную яму. Ловким движением высвободил шапку, сцепившуюся с колючими ветвями молодой дикой груши. Он наслаждался контрастом. Легкость каждого шага, свобода, инстинктивное понимание всякой тропки и нежная беспомощность Лили. Обнять бы её за плечи, укутать в тёплый плащ и отвести туда, где уютно трещат в камине поленья. Но против упрямства девчонки даже его напор бессилен. Остаётся идти вперёд и оберегать её от шипов да неровностей дорожки.

– Мы на месте, – МакКиннон остановилась. Скинула с головы капюшон, инстинктивно потянулась к рукояти ножа, всмотрелась в просвет меж голых деревьев. Свет убывающей луны лился на готическое здание из серого кирпича. Следы былой помпезности ныне обратились в гнетущее отталкивающее нечто. Брешь в увитой плющом стене – словно пасть. Тёмные окна – глазницы психопатов, коротавших здесь когда-то свой век.

Разбитая подъездная дорога затерялась в зарослях кустарников. Её грязный хвост вел к двухэтажному корпусу, втиснутому меж цельных башенок. Только у самых куполообразных крыш виднелись узкие проемы причудливой формы. Переходы, поддерживаемые на весу колоннами, связывали меж собой несколько корпусов. Один – разрушенный почти до основания. Другой – подсвеченный изнутри тусклым пляшущим огнем, различимым в окнах. Третий – надежно укрытый ветвистыми кронами.