Текст книги "Мир, в котором не стало волшебства (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

========== Глава 1. Лёгкая поступь ==========

Поступь Марлин была легка, а нрав тяжел. Об этом знали рыночные торговцы и немногочисленные соседи. Знал всякий рядовой патрульный, отвечавший за безопасность на пропитанных духом анархии улицах. Знал Аластор Грюм, и потому давно забросил попытки навязать ей напарника. Знала, конечно, и сама Марлин. Оттого не сближалась ни с кем, кроме друга детства, привыкшего к её грубой прямолинейности и своеобразному юмору.

Лес охотно впускал Марлин в холодные ноябрьские объятия, а вернуться назад позволял скрепя дикое своё сердце, укрытое в сплетении корней под мерзлой землей. Лес путал поросшие мхом тропинки. Цеплялся колючими ветвями за одежду. Нашептывал звериные колыбельные, желая убаюкать да оставить навсегда в своём плену эту девушку.

Но всякий раз она непременно возвращалась в свой пустой дом, забрав невольно сувенир от лиственного поклонника. То репейник спрячется в складках плаща. То багряный лист приклеится к подошве грубых ботинок. То гроздь волчьих ягод притаится неведомым образом в капюшоне.

В тот раз Марлин шла по следу.

В канун Дня Всех Святых исчезла девушка. Не появилась дома после разбитной вечеринки у реки. Не дала о себе знать на утро. Родители, уверенные в послушности и благоразумии дочери, забили тревогу. Инстинкты подсказывали им: случилось что-то плохое, трагичное, не поддающееся комфортным объяснениям. Сестра пропавшей нерешительно упомянула, что будто бы видела, как блуждали вдоль кромки леса темные фигуры. Точно подсматривали за подростками, но подойти не решались.

Марлин хмурилась. Если девчонка была права, рассчитывать на положительный исход расследования не приходилось. Не так часто непрощенные нарушали запрет на приближение к городу. Но если уж это случалось, беда не заставляла себя долго ждать. Озлобленные, теряющие рассудок в нищете, жаждущие вернуть былое величие, они творили страшные бесчинства и непотребства.

Хрустнула ветка, и Марлин обратилась в слух. Замерла, точно хищница, поглощенная охотой. Повела головой в поисках источника звука. Всмотрелась в рябящую сетку голых деревьев и кустарников. Лишь кисти переспелой рябины горят зимним костром, да белка стремится к дуплу, встревоженная людским присутствием. Тонкая девичья ладонь медленно опустилась на рукоятку ножа.

Из-за раскидистого исполинского дуба вышел молодой мужчина. Худоба его напоминала Марлин о бездомных собаках, костлявых и вечно голодных, рыскающих по свалкам в поисках еды. Поношенная, заштопанная одежда сидела несуразно, придавая гибкому телу сходства с огородным пугалом. Слишком широкое в плечах пальто. Слишком короткие рукава, обнажающие тонкие запястья. Слишком узкие в щиколотках брюки.

От незнакомца исходил едва уловимый запах илистой речной воды. Угольно-черные волосы падали на скулы и лоб неряшливым каскадом, путались кудрявыми колтунами в толстом шарфе. Но, затмевая собой всё отталкивающее в образе, лицо юноши поражало утонченными аристократичными чертами. Скулы – острее верного ножа Марлин. Кожа – белее оставшегося в наследство от бабушки фарфора. Глаза – точно впитали в себя всю глубокую тягостную серость осеннего неба.

– Так-так-так, – протянул он низким бархатным голосом, оглядывая Марлин с головы до пят, хищно и насмешливо. – Разве мама не говорила тебе, что гулять в лесу – опасно?

– Разве мама не говорила тебе, что приближаться к городу – запрещено? – смертельный яд в каждой вибрирующей нотке.

– Так очевидно, что я – «непрощенный»? – чуть горче, чем допускает добротная ирония. Чуть запальчивее, чем предполагает игра в «кошки-мышки». Без малейшего сомнения в волшебном происхождении заносчивой девчонки.

Марлин многозначительно промолчала. Лишь презрительный взгляд медленно поднялся к шее, укрытой шарфом. Туда, где, наверняка, изуродовало тонкую нежную кожу клеймо. Туда, где кто-то из патрульных прижал недрогнувшей рукой каленое железо, выжигая букву «Н». Ребенок, не прощенный за грехи родителей. Марлин внимательнее присмотрелась к его красивому лицу.

Ну, конечно, клеймили ещё ребенком. В эпоху тех страшных событий, за которые некоторых чародеев изгоняли из городов целыми семьями, этот незнакомец ещё даже в школу не пошёл.

– Как твоё имя? – спросить порезче да побыстрее, лишь бы не дать толике сомнения, сдобренной жалостью, проникнуть в несовершенный разум.

– Сириус Блэк, – едкая насмешливая улыбка тронула тонкие губы. В истертое в кровь себялюбие градиентом вписана стыдливая досада.

– Вот как, – Марлин хмыкнула.

Имя это в городе было на слуху не первый год. Девушки болтали, что невероятно красивый молодой человек, обитающий в лесу – потомок сатира, который приносит небывалую удачу в любви любой, отдавшей ему свою девственность. Само собой, Марлин в такие глупости не верила, да и магии больше нет. Откуда взяться удаче мистического рода?

Патрульные с содроганием говорили о членах его семьи, на руках которых вечностью запеклась кровь волшебников и людей. Шепотом вспоминали беспощадные пытки и непростительные заклятия, замолкая, едва младшее, не ведавшее ужасов войны поколение оказывалось поблизости.

– Наслышана? – прищуренные глаза смотрят устало и пронзительно. Шаг вперёд – промедление – ещё один шаг. Так подходят к дикому зверю, желая не спугнуть поспешностью.

– Я кое-кого ищу, – Марлин извлекла своё оружие из ножен. Тусклый свет отразился в старательно наточенной стали. Пока не угроза, лишь предупреждение. – Ночью пропала девушка. Магла. Знаешь что-нибудь об этом?

– Предположим, – изогнутая бровь взлетела под рваную челку. – Что я получу в обмен на информацию?

– Я не отдам тебя под трибунал за препятствие работе патрульного, – пальцы теснее сомкнулись на рукояти из темного дерева, но ни что в выражении лица или невольном жесте не выдало стремительный полет мысли.

– Думаешь, сможешь со мной справиться? – насмешка прозвучала надменно и пренебрежительно. Вызывающе. Марлин не удостоила юношу ещё одним шансом завершить встречу почти мирным диалогом.

Бесшумно и молниеносно она разорвала жалкое расстояние между собой и Блэком, успевшим лишь расширить глаза от удивления. Тонкое жилистое запястье вжимается в его горло. Сильная ладонь резко отводит его руку назад, заставляя выгибаться от боли. Не достаточно острой для стона. Вполне ощутимой для краткой потери контроля над ситуацией. Удар под колено – и Сириус, утратив равновесие, грузно приземлился в ворох увядших листьев.

От затяжных дождей земля вязкая и влажная. Грязь напитала собой шерстяное пальто, бережно облепила выбившиеся из-под шарфа волосы. Сириус брезгливо поморщился и осторожно, разведывая настрой противницы, вдыхая её намерения вместе с легким цветочным ароматом, пошевелился.

Марлин обхватила бедрами его бока, продолжая давить запястьем на горло. Поднялся и опустился кадык. Запульсировала учащеннее жилка на шее. Сорвался с губ тихий хрип. Ещё не удушье, но уже ощутимая резь в лёгких, лишившихся привычной порции кислорода.

Сириус напрягся всем телом, выдрал из цепкой хватки затекшую руку и стряхнул с себя патрульную. Вжал её спину в липкую, чавкающую, прикрытую тонким слоем листвы жижу. Насладился мелькнувшим в синих глазах страхом. Склонился ближе и выдохнул в потрескавшиеся губы:

– Это всё, на что ты способна?

Марлин выгнулась и ударила его в лицо собственной головой. Боль растеклась по округлым косточкам черепа и замерла жгучей мигренью над правым глазом. Он вскрикнул и прижал ладонь к носу. Не было характерного хруста, да и форма ничуть не пострадала, но вот же – кровь льётся алым ручейком по подбородку.

Марлин лихорадочно нашарила в ворохе листвы свой нож и мазнула наотмашь по его обнаженной руке. Больше крови. Горячие соленые капли упали на её лицо, собрались в ложбинке плотно сомкнутых губ. Стон заменяет безумная улыбка, и она смотрит в растерянности на странного парня, который будто бы даже получает удовольствие от этой борьбы без правил.

Марлин вывернулась из-под него гибкой змеей, отползла прочь. Грязная. Дезориентированная. Лишившаяся на краткое мгновение непоколебимой уверенности в собственной сноровке. Блэк схватил её за голень, потянул обратно. Куртка задралась, обнажая тонкую полоску живота. Стылая земля, соприкоснувшаяся с кожей, обожгла холодом. В точности, как его взгляд.

– Что тут у тебя, Блэк? – Марлин дернулась изо всех сил, сбрасывая с себя тиски его пальцев, и рывком поднялась на ноги. Рукавом отерла с лица чужую кровь. Красные разводы на зеленой плащевке.

Огляделась нервно и зло. Север, юг, запад, восток. Бежать некуда, а сражаться теперь уже бессмысленно. Четверо непрощенных обступили её кольцом. Тот, что снисходительно обратился к Сириусу, походил на злого эльфа. Жемчужные волосы, собранные у висков в тонкие косы, струились по плечам, а стальные глаза смотрели холодно и бесстрастно.

– Патрульная, – неохотно откликнулся Блэк, разочарованный столь скорым окончанием игры. – Ищет пропавшую девушку.

Молодые люди обменялись короткими многозначительными взглядами. Марлин уверилась в том, что если они лично и не причастны к исчезновению, то, во всяком случае, точно что-то знают об этом. Впрочем, теперь ей стоило думать в первую очередь о собственном спасении. Роль пленницы едва ли позволяла продолжать расследование.

– Возьмём с собой. Потом разберёмся, что с ней делать, – распорядился эльф. Лес взволнованно зашумел. Взметнулись к темнеющим небесам птицы, оставшиеся зимовать в Туманном Альбионе. Податливые деревья со скрипом пригнулись к земле. Ветер разнёс по опушкам и чащам тревожное эхо. Марлин стиснула зубы, не тратя сил на бессмысленные споры.

Различив движение позади себя, она обернулась, и в этот самый момент ощутила гулкий подлый удар. Затылок онемел, а в глазах потемнело. Окружающий мир сузился до размеров монеты и окончательно померк. Ноги сделались ватными, и Марлин потеряла сознание, рухнув в вытоптанную, размазанную грязь.

***

Она очнулась в крошечной комнате. Задранные кверху руки были скованы тяжелыми металлическими кольцами, к которым с потолка тянулась короткая цепь. Влажный кашель вырвался из грудной клетки, царапая горло. Во рту пересохло, а голову истязала усиливающаяся с каждым движением мигрень. Воздух переполнял букет тошнотворных ароматов. Плесень. Сырость. Затхлость.

Рассмотреть скудную обстановку позволял лишь свет, льющийся сквозь маленькое решетчатое окошко в двери. Каменные стены без какой бы то ни было отделки. Отсутствие всякой мебели. Душная сырая каморка. Келья для утративших слепую веру.

– Очухалась? – дверь распахнулась с металлическим скрежетом, и внутрь вошёл один из парней, схвативших её в лесу. Не было в нём мрачной красоты Блэка. Не было и белесой роскоши эльфа. Правильное, но не запоминающееся лицо. Густые, но блеклые волосы. Злые, ничего не выражающие глаза.

– Зачем вам я? – в голове вертелись гудящим роем варианты, один паскуднее другого.

Выменять на провиант? Птица не того полёта. Не станут из-за неё старейшины вступать в переговоры с непрощенными. Эксперименты по возрождению магии? Равносильно смерти. Прислуживание в духе сгинувших к чертям домовых эльфов? Скорее, она сама вскроет себе горло, чем вытерпит такое унижение.

– На что-нибудь да сгодишься, – уклончивый ответ юноши вызвал прилив раздражения. Он приблизил своё лицо к её. Удушливое табачное дыхание вытеснило прочие запахи, и она попыталась отвернуться, утыкаясь носом в шершавый рукав куртки.

– Тебе что-то не нравится, патрульная? – яростно сощурил глаза и грубо рванул вниз бегунок молнии.

Осознание собственной беспомощности ударило Марлин в лицо жаркой волной. Прокатилось по скованному телу колкими мурашками. Свернулось под ребрами тугим клубком. Дёргаться и кричать – бесполезно. Сопротивление лишь распалит его интерес. Молча терпеть не прошеные прикосновения – не выносимо.

Он вытащил из кармана её же нож, задумчиво вдавил лезвие себе в ладонь, словно проверяя остроту, приноравливаясь к чужому оружию. Удовлетворенно кивнул и поддел кончиком воротник, вклинился меж тесными рядами петель, рассек шерстяную нить и дернул рукоять, разрезая свитер пополам. Касаясь ледяной сталью теплой кожи.

Марлин подняла глаза к потолку, чтобы не позволить слезам сорваться с ресниц. Скользнуть по пунцовым от стыда и гнева щекам к подбородку. Упасть на его наглые руки, исследующие пошло и бесчувственно линию шеи, мягкую грудь, впалый живот.

Дверь с треском ударилась о стену, заглушая участившееся дыхание молодого мужчины. Прерывая его. Заставляя вздрогнуть от неожиданности и отступить. Вошедший Блэк посмотрел на него с приглушенным, будто бы привычным отвращением. Устало поморщился, перекрещивая руки на груди. Бросил равнодушный взгляд на пленницу. Не прикрытая верхней одеждой худоба его казалась даже болезненной. На руке, там, где вскрыло нежную кожу беспощадное лезвие, виднелась утратившая кипенную белизну бинтовая повязка.

– Патрульная – моя, – зрачки Блэка расширились, отчего серые глаза казались теперь совсем тёмными.

– С чего это вдруг? – мужчина оскалился. Зубы его покрывал бледный желтоватый налёт. Того оттенка, что обычно даруется природой, но не является следствием пренебрежения гигиеной.

– С того, что я её нашёл.

– И не смог одолеть.

– Хочешь, чтобы Малфой узнал о твоих пристрастиях к грязнокровкам и маглам? – ядовитая улыбка застыла на тонких, очерченных пыльной розой губах. В глазах пьяняще бушует шторм неприкрытого превосходства.

– А сам-то что с ней будешь делать? – поражение почти признано, но нестерпимое желание уколоть напоследок, вывести из равновесия не позволяет покорно покинуть каморку.

– Не твоего ума дела, Мальсибер, – разговор окончен. Властной интонацией поставлена жирная точка.

Мужчина зло щурится, сжимает челюсть, сдавливая рвущийся из гортани сарказм. Бросает скользкий взгляд на застывшую в тревожном нетерпении Марлин. Нехотя вкладывает в протянутую ладонь Блэка нож. Выходит в коридор, и эхо возвращает его шаги, швыряет стук набоек сквозь зарешеченное окно.

– Не завидное положение, – Блэк усмехнулся. Остановился на расстоянии вытянутой руки. Наблюдать, но не трогать. Полоски свитера тёмные, а кожа светлая. Не знающая солнца и грязной речной воды. Изнеженная душистым мылом.

Марлин прикусила губу и уставилась в пол. Ботинки у Сириуса черные и громоздкие. Этакие обувные вездеходы. В болоте не увязнут, по льду не заскользят, в луже не дадут течь. А взгляд – не такой как у Мальсибера. Колючий, но не жалящий. Любопытный, но не сальный. Испытующий, но не победоносный.

Из неприметного кармана показалось короткое шило. Блэк подошёл ближе. Глубокий вдох или неловкое движение, и между ними не останется ни дюйма сырого воздуха. Издевательски медленно потянулся к оковам, скользнул острием по металлу. Десяток секунд напряженной работы, и долгожданная свобода обращается фальшивкой. Цепь с мерным скрипом болтается под потолком, но наручники всё ещё сдавливают затекшие запястья.

Пользуясь её замешательством, умело соединил бегунок молнии и застегнул куртку до самого подбородка. Быстрое размашистое движение – лишь костяшки пальцев скользнули по коже. Не то волнующая случайность, не то неудавшийся намек. Как бы то ни было, внутренняя сила, приглушенная наготой, возвращается.

– Идём, – подтолкнул, легонько коснувшись ладонью поясницы.

Коридор – сплошь тяжелые двери с крошечными решетчатыми окошками. Доносятся приглушенные стоны и неразборчивое бормотание. Марлин остановилась в попытке разглядеть хоть что-нибудь. За одной из дверей, наверняка, пропавшая девушка. Не к ней ли направился Мальсибер, лишившись своей плененной игрушки?

Ощутимый толчок в спину. Ей разрешили выйти, но осматриваться и делать выводы позволения не давали. А значит, нужно двигаться. Она ускорила шаг. Задержала взгляд на безвкусном факеле. На стенах – облупившаяся, в прошлом лимонно-желтая краска. Под ногами – колотая плитка под мрамор. С такой не разберешь – мытый пол или нет. Вздрогнула, застигнутая врасплох чьим-то криком. Резким. Коротким. Не человеческим.

Блэк повернул ключ в скважине ржавого амбарного замка, приоткрыл металлическую решетку и кивком головы указал на лестницу. Марлин насчитала четыре пролета. По пути засмотрелась сквозь стекло на обветшалый просторный холл. В полумраке, разбавленном лишь светом луны сквозь битое окно, сидели люди в пышных не то плащах, не то мантиях.

– Тащить тебя на цепи, как непослушную псину? – недовольство множится и плещется наружу грубым выговором. – Шагай быстрее.

Ещё один коридор. На этот раз стены – выцветшая лазурь. Где-то в глубине синеет, отливает тусклой белизной квадрат окна. Сквозняк шевелит спутанные волосы и заставляет неуютно ежиться. Не смотря на теплую куртку. На дверях – все те же решетки, которые дали бы возможность любому заглянуть внутрь, не будь они наглухо заколочены фанерными листами. Сквозь щели у самого пола пробивается то тут, то там пляшущий слабый свет.

Около одной из комнат Блэк придержал Марлин за рукав. Торопливо повернул ключ в замке, открыл дверь, галантно взмахнул рукой, приглашая внутрь. Хвастаться с таким убранством нечем. Продавленная панцирная кровать у стены, укрытая видавшим виды матрасом и комковатым одеялом. Сквозь прохудившиеся швы рвется наружу свалявшаяся вата. По углам – клочья пыли. Под зарешеченным окном – тумба, покосившаяся, с неплотно прикрытой дверцей. То самое несуразное пальто висит на крючке у самого входа по соседству с парой таких же неряшливых тряпок.

Марлин смотрит сердито и настороженно. С плохо скрываемым интересом. Многоуровневая система защиты, скромные интерьеры, бесконечные решетки дают ей основания думать, что непрощенные поселились на территории заброшенной психиатрической больницы. Двусмысленный, напряженный взгляд на неприглядную постель вызывает у Блэка тихий смешок.

– Не сегодня, – прошептал он. Словно всерьез допустил возможность, что Марлин может желать с ним близости. Темные волосы упали на глаза. В полумраке черты лица теряют объём, размазываются, оставляют лишь догадки – приподнят ли иронично уголок губ? вскинута ли надменно бровь? раздуваются ли гневно ноздри?

В руке Блэка блеснул нож. Марлин инстинктивно отступила к стене. Поднятая вверх ладонь призывает успокоиться, но лишь пугает ещё сильнее. Пока глаза зажмурены в усталом смирении, лезвие легко входит в ножны у пояса. Шило распахивает стальные объятия наручников, высвобождая тонкие запястья. Холодные пальцы скользят по точеной линии подбородка. Или Марлин только мерещится слишком нежное прикосновение.

Сириус отошёл к окну. Рассохшийся дощатый пол скрипит под его ногами. С силой выдернул прутья решетки и бесшумно опустил на тумбу. Трое прутьев спилены и используются лишь для вида. Пусть все думают, что покинуть эту комнату можно лишь через дверь. Миновав длинный безлюдный коридор.

Два шпингалета – у потолка и широкого подоконника – сдвинуты. Сириус схватился за ручку и потянул оконную раму на себя. Толстая надежная ветка ясеня неподвижна даже в порывах ветра. До неё можно дотронуться, высунувшись наружу. Уцепиться ладонями за шершавую кору. Добраться до спасительного ствола, а там и лесная земля. Перепутанные тропки, знакомые с детства, которые выведут в город.

– Беги, патрульная, – низкий бархатный голос обволакивает, ласкает, обнадеживает. – И больше в лес не приходи. Я не намерен вечно тебя спасать.

– Спасибо, – прошептала Марлин. Ладонь бережно накрыла зарубцевавшуюся букву «Н» на шее. Словно, если спрятать клеймо, сотрутся и границы, возведенные между ними трагичной историей, чужим злом, чьей-то предосторожностью. Словно, если закрыть глаза, социальный конфликт когда-то волшебного сообщества исчерпает сам себя.

Через несколько минут силуэт Марлин поглотила тёмная чаща. Сириус растянулся на прогнувшейся кровати и задремал. Ему снились чьи-то лёгкие, слившиеся с мелодией леса шаги.

========== Глава 2. Горячая вода ==========

– Маки, ты дома? – парень замолотил кулаком в дверь. Громко. По-свойски. Краска, когда-то безупречно белая, выцвела и осталась на древесине потертыми полосками. У перил крыльца понурили оранжевые головки бархатцы. Первые заморозки впитали в себя жизненные силы города, оставив заиндевевшую пыль и сухость.

–Чего тебе, Поттер? – дверь резко распахнулась. На пороге предстала хозяйка дома. Хмурая. Заспанная. Раздраженная.

Даже сквозь заплывшие веки Блэк узнал её. Патрульная. Та самая пленница, милостиво выпущенная им на свободу неделю назад. Толстая от вплетенных шнурков и перьев коса растрепалась. Русые пряди беспорядочно обрамляют впалые щеки. Довольная ухмылка Блэка тает от боли в ушибленной челюсти.

– Подлатаешь? – без обиняков спросил спаситель. Привалил размягченное слабостью тело Блэка к дверному косяку. Запустил пятерню в и без того лохматые волосы. Взгляд требовательный и вместе с тем виноватый. Ещё бы – догадаться притащить непрощенного к крыльцу добропорядочной патрульной.

– Он – непрощенный, – МакКиннон словно прочитала мысли Блэка. Нахмурилась, изучая исподлобья израненное тело. Вне всяких сомнений, узнала его. В васильковых глазах – неподдельное смятение. Порыв захлопнуть дверь перед его носом силен. Но жалость и подобие благодарности сбросить со счетов не так-то просто. Намек на снисходительное любопытство вскрывает тишину осторожным вопросом. – Что с ним случилось?

– А ты как думаешь? – Поттер иронично изогнул бровь. – Попался на глаза Пруэттам и Уизли, когда пытался стащить что-то на блошином рынке.

– Может, хватит говорить обо мне в третьем лице? – кривая усмешка. Ладонь прижалась к саднящей груди. До долгожданного освобождения от боли придётся пройти непростой путь.

– Заходите. Раз уж не поленился привести его сюда, – замечание, конечно же, оставлено без ответа. Раздраженный вздох, и девчонка скрылась в глубине дома. Не преминула дать ценные указания, шурша чем-то за стеной. – Не вздумай класть его на диван. Прежде, чем он соприкоснется с любой поверхностью, его нужно вымыть.

– Сестра милосердия во плоти, – язвительно протянул Блэк. Оперся благодарно на плечо Поттера. Парень не так плох. Минимум слов, максимум дела. Никаких попыток приставать с глупыми вопросами или язвить.

– Постарайся не злить меня, хорошо? – воркующий голос девчонки исполнен притворной нежности. Но взгляд – колючий, так что на счет истинных её эмоций можно не заблуждаться. Посмотрев на приятеля, Марлин коротко распорядилась: – Отведи его в ванную.

Стена вдоль крутой лестницы сплошь увешана семейными портретами. Все женщины – совсем юные, зрелые и поразительно старые – словно умудрились заполучить от предков идентичный набор генов. Их округлые лица с острыми подбородками и тонкими губами кажутся наглядной демонстрацией этапов взросления одного человека.

В остальном интерьер дома – воплощение аскетизма и сдержанности. Ни одного лишнего предмета мебели, сувенирной статуэтки или декоративного коврика. Три двери налево по коридору. Три двери направо. Окна без занавесок. Лишь у самого потолка свернуты в рулоны рольставни. Цветочный горшок с увядающим фикусом. Исцарапанный паркет.

Ванная комната оказалась на удивление просторной для дома столь скромных размеров. По краям от овальной раковины высились до самого потолка открытые полки с баночками, тюбиками и мензурками. В зеркале Блэк увидел своё отражение и тотчас сморщился от отвращения. Длинные темные волосы спутаны, пропитаны кровью, свисают до самых плеч липкими сосульками. Правый глаз – воспаленное бордово-синее месиво. Бровь рассечена ровным порезом – наверняка останется шрам. Щеки, скулы, подбородок испещрены множественными ссадинами и наметившимися синяками.

– Чего тебя понесло в город? – любопытство Поттера мягкое, ненавязчивое, искреннее. Он вежливо отвернулся к стене – не смотреть же, как раздевается незнакомый парень.

– Понадобилось кое-что из одежды на зиму, – честный и очевидный ответ. Выбраться из ставшего вдруг слишком тесным джемпера удалось с трудом. Непослушность тела вызвала вспышку раздражения, которая тут же вырвалась на свободу гневной иронией: – Или ты думаешь, что мы шьем одежду из конопли?

– Я бы походил в такой, – беззлобная ухмылка в ответ. Проигнорировал язвительные нотки собеседника, взял без спроса какую-то склянку с полки, вычурно подбросил в воздух, манерно поймал.

– Чего так долго? – раздраженный взгляд вошедшей девчонки скользнул по голому торсу Блэка. Ничего достойного её внимания. Выступающие ребра да впалый живот. Не чета широкоплечему мускулистому Поттеру. Кивнула ему почти заботливо. – Беги уже. Опять опоздаешь – Грюм с тебя три шкуры спустит.

– Я зайду после дежурства, – уверенная констатация факта. К чему спрашивать, если все равно сделаешь по-своему?

Поттер вышел из ванной, бросив короткий оценивающий взгляд на непрощенного. Убедился, что в таком состоянии тот точно не сможет навредить подруге. Впрочем, такой подруге непросто навредить даже абсолютно здоровому человеку. Не подоспей Малфой с прихвостнями, одному Мерлину известно, чем мог закончиться маленький импровизированный бой.

– Хочешь составить компанию? – лукавая улыбка уголком губ. Блэк развернулся к ней, с опозданием осознав, что едва ли выглядит соблазнительно. Со всеми следами побоев и запекшейся на коже кровью. С грязными волосами.

– А по мне похоже? – ледяной взгляд усмирил едва уловимое желание. Она небрежно бросила красное полотенце и стопку одежды на комод у окна. Извлекла из-под ванны пыльный шланг. Протащив его до самого угла, воткнула кончик в баллон с водой и закрутила потуже резиновое кольцо у основания.

Движения девчонки лишены плавности и грации. При том, что выросла она в городе, где всё же удалось сохранить подобие комфорта, повадки и манеры её куда больше соответствуют образу дикарки. Особенно в сравнении с утонченными чистокровными обитателями заброшенной психиатрической больницы. Открыла металлическую створку в стене и, вытащив из кармана коробок спичек, поднесла зажженную к газовой горелке.

– Кипятка не жди, – равнодушное предупреждение. Прислонилась поясницей к раковине в ожидании, пока нагреется вода.

– Позволь переиначить мой вопрос, – нарочитый кашель. Попытка обратить на себя внимание. Неужели даже обломанные ногти ей интересней, чем он в эту минуту? – Ты собираешься смотреть, как я моюсь?

– А что, раньше тебе не доводилось представать без одежды перед девушками? – тонкие руки скрещены на груди. Растянутая футболка с глупым детским рисунком почти касается колен. На лице – ни тени улыбки.

– А по мне похоже? – язвительно передразнил Блэк её недавний ответ. Стянуть с себя брюки с деланным равнодушием не так-то просто. Не морщиться от боли слишком явно – ещё сложнее. Девчонка отвернулась к стене, но он успел заметить, как её губы тронула лёгкая, едва уловимая улыбка.

Блэк неловко забрался в большую чугунную ванну. Повернул краны, воскрешая в памяти далекие чудные дни на площади Гриммо. С неограниченным количеством шампуня, мыла и прочих гигиенических благ. На шершавое дно хлынул приятный согревающий поток. Блэк с удовольствием плеснул в лицо водой. Смыл засохшую кровь вперемешку с пылью. Морщась, он с силой тёр кожу губчатой мочалкой, вдыхая свежий цветочный аромат. Наслаждаясь непривычным ощущением абсолютной чистоты. Он почти забыл о чужом присутствии в ванной комнате. Попытался дотянуться до лопаток. Не сдержал болезненный постыдный стон. Выбитое плечо взорвалось жгучим огнём. Блэк бессильно привалился к стенке ванной, запрокинув голову.

– Давай я, – она решительно выхватила губку из его ладони. Принялась втирать в спину мыльную пену – усердно, торопливо, уделяя внимание каждой жаждущей чистоты клеточке тела. Сдвинула волосы, чтобы добраться до шеи. Бережно обогнула рубчатое клеймо. Сосредоточилась на плечах, перешла к лопаткам. Непрошеные мурашки защекотали кожу. Блэк зажмурился от удовольствия и промычал что-то нечленораздельное сквозь стиснутые губы. Череда прикосновений тотчас была прервана.

– Больно? – с едва различимыми нотками сочувствия.

– Приятно, – слабая, почти умоляющая улыбка. С трудом обернулся к ней через плечо. Заглянул в настороженно прищуренные глаза. Он хочет её к себе. В тёплую, обволакивающую израненное тело воду. Без одежды. Но сил хватает лишь на то, чтобы удержать тонкое запястье в немой просьбе продолжать.

– Я же говорила не приближаться к городу, – тихий вздох. Мочалка вновь скользит по коже. Ниже. К пояснице. Щекотно захватывает бока, трется о ребра, взрывает новой волной боли ушибленные ткани.

– Что за имя такое – Маки? – риторическое замечание можно пропустить мимо ушей.

– Производная от фамилии. МакКиннон, – пальцы живым гребнем движутся в волосах. Распутывают, приглаживают, втирают пену, массируют виски и макушку.

– Ты не чистокровная, – не попытка обидеть или уязвить. Лишь откровенное желание узнать о ней больше, докопаться до сути, выведать дюжину грязных секретов, расположить к себе и утратить интерес. Как это обычно бывает с другими девушками. Происхождение не играет роли. Важно уничтожить это нарастающее наслаждение, перебить к чертям бабочек, раскинувших крылья в ноющем животе.

– Наполовину, – вода из ковшика обрушилась на него живительным водопадом. Пена стекает по лицу и плечам, возвращается на дно. Волосы облепили лоб и виски. Он замотал головой из стороны в сторону, точно пес, отряхивающийся после купания. Брызги разлетелись, опадая на кафельный пол, впитываясь в её футболку, рассыпаясь в воздухе на мириады молекул. – Разве не за такие вопросы вас изгнали?

– Если ты забыла, спешу напомнить: я спас тебя, – в голосе зазвенел металл. Игривое настроение уступило господство едкой обиде. Напоминать о том, откуда он, выпячивать гордо неравенство между ними сейчас, пожалуй, не стоило. – Когда ты висела перед Мальсибером с голой грудью, была не так уверена в себе. Разве я не заслужил права узнать о тебе побольше?

– Ты в моём доме. В моей ванной, – холодная усмешка – и падает температура воды, пар не прогревает воздух, становится зябко и неловко. – Куда уж больше?

МакКиннон вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Плечи ещё помнят её прикосновения и противятся вынужденной пустоте, требуют новых ощущений, ноют. Блэк, морщась и чертыхаясь, выбрался из ванны. Вытерся насухо благоухающим чистотой полотенцем. Скрутил волосы жгутом, выдавливая излишки влаги прямо на пол. Мстительно. Зло. Потому что напряжение, взращенное её прикосновениями, никуда не делось.

Джинсы и футболка, оставленные ею, великоваты, но сидят определенно лучше, чем всякая одежда, принадлежавшая ему последнюю дюжину лет. На тёмно-красной футболке гигантский лев. Блэк задался вопросом, кто носил эти вещи. Отец? Брат? Поттер, забегая после дежурства? Последний вариант вызвал что-то сродни досаде. Некое чувство, ранее не испытанное парнем. Жгучее. Иррациональное. Мучительное.