Текст книги "Мир, в котором не стало волшебства (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Чем старше становился Регулус, тем большее разочарование в кумире его настигало. Он видел в великом Темном Лорде лишь озлобленного человека, что оказался не в силах защитить своих последователей, обеспечить им достойное существование. Помимо всего прочего, юный Блэк все чаще задумывался, что грязная составляющая крови Тома превращала его в лицемера. Как он, полукровка, мог утверждать, что маглорожденные волшебники не вправе использовать свой дар и претендовать на равные права с древнейшими магическими семействами, но при том провозглашать себя лидером и требовать от кого-то вроде Блэков или Лестрейнджей беспрекословного подчинения?

Конечно, отложились в его сознании и речи любимой матушки, которая не раз бросала в сердцах шипящим шепотом, что ненасытность Реддла стоила счастья слишком многим достойным колдунам и ведьмам. Отторжение достигло своего апогея, когда Тёмный Лорд узнал про осколок, что хранился под его носом долгие годы. Истинному пастуху надлежало знать, что творится в его стаде, чувствовать своих заблудших овечек, распознавать их ложь. Но Том не справился даже с этим. Потому, когда юный Блэк услышал, что его брат направляется в Хогвартс с последним оплотом волшебства, а Реддл намеревается им завладеть, решение пришло само собой. Регулус задался целью уничтожить крестраж, оказав тем самым хотя бы незначительную помощь ввязавшемуся в непосильную войну Сириусу. Разумеется, дело было не только в альтруизме и семейных узах. Паренька всерьёз ужасала перспектива концентрации всей магии мира в руках самодура, однажды ее чуть не уничтожившего.

Из логики повествования Регулус рассудил, что Тёмный Лорд спрятал крестраж где-то в школе, но в Хогвартсе юноша никогда не был и понятия не имел, как туда добраться. Потому простейшим выходом из ситуации он счёл примыкание к отряду Реддла, выспрашивание дороги у любившего потрепать языком Амикуса и побег в ночи с надеждой быстро обнаружить крестраж в заброшенном замке.

– Увы, я не обладал точной информацией, где он находится, – вздохнул Регулус.

– Но, к вашей величайшей удаче, этой информацией обладала я, – Вальбурга мрачно усмехнулась.

Изначально мистер и миссис Блэк последовали за Темным Лордом с одной единственной целью – изыскать способ убить его. Отравить, вспороть горло ножом, придушить атласной лентой с воротничка платья, утопить в горной реке, столкнуть с обрыва. Уйма вариантов, к каждому из которых приготовилась благороднейшая чета, на практике оказались трудноисполнимы. Пожиратели Смерти охраняли своего господина с немыслимым трепетом и рвением. В темное время суток лагерь сторожила группа крепких вооруженных мужчин, которые отправлялись спать лишь в сумерках, все равно оставив хотя бы одного дежурного наблюдателя. Незаметно подобраться к толпе среди дня было не проще, чем проплыть без помощи магии Северное море.

Так они и шли за армией, неумолимо приближаясь к Хогвартсу, пока Вальбурге не представилась возможность опорожнить пузырёк с ядом в котёл с едой. До школы оставалось лишь несколько часов пути, и женщина рассудила, что лучше вывести из строя хотя бы часть людей Реддла, что вздумает позавтракать перед решающей битвой, чем вовсе не достичь никаких результатов.

К первоначальной радости Блэков, стерёгший лагерь Кэрроу, пожелавший поглумиться над изголодавшейся Андромедой, отведал рагу самым первым и покинул этот мир. Но, когда Орион уже обнажил кинжал и готовился к вторжению в шатёр Реддла, проснулся Регулус. И мать, и отец не могли заподозрить, что сын и сам давно не поддерживает Темного Лорда, а в поход отправился с целью сродни их собственной. Потому, прежде чем нападать, им требовалось наставить мальчишку на путь истинный. Или, что более вероятно, временно связать и заткнуть, чтобы уже после провести все необходимые воспитательные беседы.

Дальше события развивались стремительно. Незнакомый никому из Блэков молодой человек выскочил из кустов и освободил Андромеду, опередив Вальбургу, которой, конечно же, претило лицезрение племянницы в столь плачевном состоянии. После оба скрылись в лесу, не дав родне девушки даже опомниться. Шорох их шагов, особо громкая птица, взявшая ля-мажор, предчувствие или что-то иное разбудило Беллатрикс, немедленно поднявшую на уши всю стражу Реддла.

К удивлению Вальбурги и Ориона, Регулус послушно последовал за ними, удаляясь от лагеря без единой попытки сопротивления. Оказавшись в безопасности, семейство, наконец, решилось на честный разговор, случись который несколько недель назад – здорово упростил бы жизнь всем троим.

Регулус признался, что намерен уничтожить крестраж, коим служила именитая диадема. Так уж вышло, что сын располагал информацией о том, что нужно искать, а мать – где находится искомое.

Том был ее однокурсником. И, по нелепому стечению обстоятельств, в женском туалете на втором этаже, куда ему часто доводилось захаживать, пряталась от обидчиков не только Миртл Уоррен. В тот день Вальбурга Блэк, тогда ещё не овладевшая в полной мере великим искусством контроля над эмоциями, утирала злые слёзы, укрывшись в одной из кабинок.

Она сама всячески отталкивала Ориона, оттягивая любой намёк на близость до нежеланного венчания. Но к тому, что он – ее жених, воспитанный и вымуштрованный в лучших традициях дома Блэк, – посмеет так открыто и откровенно оказывать знаки внимания младшей Эйвери прямо посреди факультетской гостиной, девушка не ожидала. Снедаемая ревностью и унижением, она уединилась в непопулярной среди студенток уборной в намерении взять себя в руки и уже после наказать обоих в своей изощрённой манере.

Когда в туалет кто-то вошёл, она как раз перестала плакать и шагнула к зеркалу, чтобы привести в порядок наверняка покрасневшие глаза. Том и Вальбурга замерли, настороженно разглядывая друг друга. Она опустила голову, позволяя выбившимся из тяжелой косы длинным прядям упасть на лицо, пряча позорные следы слабости.

Реддл был любезен. Он ни словом, ни взглядом не дал понять, что различил признаки слёз, и Блэк, желая отплатить ему сходным избирательным зрением, не стала уточнять, какого соплохвоста парень забыл в женской уборной. Впрочем, совсем игнорировать подавленное состояние однокурсницы Том не намеревался.

К седьмому курсу не нашлось ни единой девушки, способной нарушить душевный покой красивого молодого человека. Вальбурга, конечно же, исключением не являлась. Но ее происхождение, обширные связи с господствующими семействами, незаурядные способности и стойкость, присущая не всякой барышне столь юного возраста, выступали теми чертами, что Том желал бы видеть в своих сторонниках. Потому, исключительно талантливо изобразив интерес и готовность быть рядом, не оскорбляя жалостью и не раздражая расспросами, он предложил ей место, куда более уютное и уединенное, чем тёмная уборная.

Возможность отплатить Ориону той же монетой, ввязавшись в интрижку с полукровкой, Вальбурга не рассматривала. Но и от ценных знаний о некотором секретном месте Хогвартса отказываться она не собиралась. Кроме всего прочего, порой даже холодным Блэкам требовалось подобие друга, а Реддл вёл себя с этой гордячкой так, как не умели знакомые ей с детства чистокровные девицы. Чутко, ненавязчиво, прямолинейно.

Он привёл ее на восьмой этаж, где с видом заправского фокусника продефилировал трижды мимо пустой стены. Когда крупные камни сложились в неприметную дверь, Вальбурга выдала удивление лишь изящным движением брови. Внутри обнаружилась небольшая гостиная с камином, парой кресел и книжным стеллажом. На немой вопрос своей спутницы Том ответил, что эта комната всегда принимает облик того помещения, в котором испытывает потребность волшебник. Спальни, – перечислял он, чуть изогнув губы в мягкой улыбке, – рабочего кабинета, тренировочного зала, лаборатории, необъятного склада, где можно надежно спрятать любую вещь.

– И ты предположила, что он спрятал крестраж в этой комнате? – Сириус огладил подбородок двумя пальцами, с любопытством разглядывая мать.

– У меня, конечно же, не было абсолютной уверенности, – самодовольно пожала плечами та. – Кроме того, я сомневалась, что смогу найти ее без волшебства.

– Но незабвенный Кровавый Барон, повстречавшийся нам в холле, не оставил сомнений, что магия вернулась, – резюмировал Орион и обеспокоенно повернулся к Дамблдору. – Полагаю, стоит немедленно перенестись подальше отсюда вместе с осколками, поставить в известность старейшин и уже после…

– О, нет, мистер Блэк, мы примем этот бой, – мягко возразил тот.

– Отвага, достойная самого Годрика, – иронично заметил мужчина. – Но, позвольте спросить, вы рассчитываете разъединить осколки и одолеть его армию врукопашную? Или планируете сражаться в одиночку, конечно же, понимая, что у детей нет ни палочек, ни соответствующих знаний?

– Но они есть у вас, – Дамблдор проницательно улыбнулся бывшим ученикам. – Я сомневаюсь, что вы позволили патрульным сломать свои истинные палочки, а проверить принадлежность тех, что вы предъявили, без волшебства никто бы не смог.

Блэки переглянулись и почти синхронно возвели глаза к темнеющему небу. В годы их учёбы в Хогвартсе старик ещё занимал пост декана Гриффиндора, но, даже не будучи директором, слишком явственно угадывал львиную долю секретов детей. Не отстоял он лишь бедолагу полу-великана, которому выпала роль разменной монеты в долгой и рисковой игре Реддла.

– Как вы уничтожили кольцо, профессор? – Доркас осмелилась перебить беседу благороднейшего и древнейшего семейства с величайшим волшебником века.

– Адским пламенем, – директор обернулся к ней, сощурив глаза, – знаете, что это за чары, мисс Медоуз?

– Это очень тёмная и сложная категория магии, – припомнила она. – Волшебник вызывает умный огонь, который целенаправленно преследует жертву, сжигая все на своём пути. Я могу ошибаться, но, как мне кажется, именно это заклинание использовал Реддл перед тем, как раскололась чаша.

– Превосходно, – Дамблдор довольно хлопнул в ладоши.

– Это ещё что за самородок? – хмыкнула Вальбурга, с трудом припоминая фамилию девчонки.

– Взращённая в ваших темницах, мэм, – Доркас отвесила непрощенной издевательский поклон.

– В темницах Блэков, деточка, вы не продержались бы и суток, – высокомерно поджала губы женщина. – То место, в котором вам довелось побывать, не имеет отношения к моей семье.

– Они здесь, – пробасил Хагрид, впрочем в дополнительных объявлениях Пожиратели Смерти не нуждались.

С тихими хлопками они возникали из воздуха прямо посреди Главного Зала школы, больше не защищённой комплексом защитных заклинаний. Взрослые волшебники удерживали за локти своих младших компаньонов, не освоивших трансгрессию. Все они сжимали в руках волшебные палочки. Кто-то, подобно Блэкам, умудрился сохранить свою, послушную и слаженно действующую с телом хозяина. Кто-то довольствовался случайным орудием, похищенным из давно закрытого шотландского магазинчика, чей владелец был куда менее известен и популярен, нежели Олливандер.

Мантии непрощенных ещё хранили следы липкой паутины, коей по просьбе Хагрида пытались сдержать незваных гостей акромантулы. Яростно сдув со лба кудрявую прядь, Беллатрикс, успевшая отучиться в Хогвартсе три года, бросилась в бой, но Родольфус схватил ее за руку, не позволяя подставиться под удар первой.

– Уходите отсюда, живо, – прошипела Вальбурга, напряжённо застыв между армией Реддла и сыновьями, которые, конечно же, стояли плечом к плечу с остальными путешественниками и не собирались позорно сбегать.

– Не вздумай умереть, прежде чем загладишь свою вину, – усмехнулся Сириус, неосознанно закрывая плечом Марлин. Она недовольно поморщилась, упрямо шагая вперёд, словно его инстинктивная попытка защитить и не откликнулась в ее душе ярким лучом надежды на примирение.

– Жалеешь, что ввязался? – сочувственно спросила Андромеда, заглядывая Теду в глаза, но тот лишь храбро качнул головой и невесомо поцеловал ее пальцы, вызвав у Сигнуса и Беллатрикс столь острый приступ гнева, что полумрак зала осветили первые вспышки заклинаний.

– Не трогайте, мисс Медоуз, – Дамблдор преградил дорогу Доркас, вознамерившейся схватить один из осколков, чтобы не переминаться беспомощно с ноги на ногу, дожидаясь гибели. Повторять судьбу своей альтернативной версии девушка не намеревалась, и потому проигнорировала приказ директора школы. Сиреневый свет мягко ударил ее в грудь, отстраняя от чаши, но не лишая равновесия. – Поверьте, сейчас не

лучшее время отключать волшебство.

– Есть идея, – Римус, наблюдавший фиаско Медоуз от начала и до конца, приблизился у уху Джеймса и зашептал, – рано или поздно Дамблдор отвлечется на Реддла. Тогда мы должны завладеть чашей. Тед, Энди и Лили использовали инстинктивную магию, управляя осколками. Если все мы возьмёмся за руки и представим другое место, скажем, Косой Переулок, возможно, перенесёмся отсюда и выиграем время.

– Но Дамблдор… – попытался возразить Поттер.

– Дамблдор свихнулся, – процедил сквозь зубы Люпин. – Ты видишь, сколько их? У нас нет шансов.

– Ну, хорошо, – неохотно кивнул патрульный, взглянув на Лили, дрожащую от страха, но гордо расправившую хрупкие плечи и вскинувшую подбородок.

– Предупреди Эванс, МакКиннон и Блэка, – Римус медленно попятился к Эммелине. – А я займусь остальными.

– Держись позади меня, – отрывисто распорядился Джеймс, устремляясь к Сириусу. Он и сам до конца не понимал, чем сможет помочь Лили, если в ту полетит заклятие. Разве что вытолкнуть ее из-под радиуса удара, представив, что это пуля. Она стиснула руки в кулаки, разглядывая тех, что считали подобных ей недостойными магии. Среди них, тяжело дышащих, презрительно скаливших зубы, жадно стрелявших глазами в поисках могущественных осколков, стоял он. Чуть позади, низко склонив голову, от чего сальные волосы наполовину закрыли напряженное лицо, перебирая пальцами рельефную рукоять почти бесполезной палочки, застыл Северус Снейп.

– Как ты мог?! – крикнула Лили, шагнув к нему, и он, словно намагниченный, нетвердой походкой устремился ей навстречу, пробираясь через толпу чужих людей. Таких же чужих, как и те, что стояли сейчас напротив. Северус был своим и ощущал себя действительно нужным только подле неё, но не смог удержаться за тонкие руки. Оторвался высохшим листком от спасительной ветки и заметался в порывах ветра, ожидая закономерного падения в губительную, расщепляющую уставшее тело лужу.

– Лили, – шепнул Снейп, не в силах подобрать нужных слов. Он злился. Едва двигался, придавленный болью потери. Задыхался от страха, что ее не станет. Что она исчезнет не только из его объятий, но и вовсе. Никогда не пройдётся задумчиво по берегу озера. Не хихикнет над шуткой сестры. Не прикусит рыжую прядь, углубившись в чтение.

– Ты предал меня! – ее мягкий обволакивающий голос напитался отчаянием и обидой, обретя резкость и звенящее эхо. – Ты был моим лучшим другом. Я доверяла тебе. Я никогда не прощу тебя, слышишь?

– А вот и грязнокровка, которой мы обязаны откровением зельевара, – усмехнулась Беллатрикс, чудесным образом оказавшаяся по правую руку Реддла. – Могу я попробовать, мой Лорд? Позвольте мне попробовать.

– Прошу, – он изогнул губы в холодной усмешке. Какая разница, кто уничтожит рыжую девчонку? Все они – предатели Блэки, воровато оглядывающийся оборотень, лохматый мальчишка – должны пасть. Все они причастны к соединению осколков, а значит, потенциально способны стать родителями того, кому, если верить пророчеству, хватит могущества победить Темного Лорда. Победить его. А этому не бывать вовеки веков.

– Авада Кедавра, – прорычала Беллатрикс, но на одной ярости и без должных тренировок непростительное заклятие не построить. С кончика палочки сорвался ломкий зелёный луч, молнией ударившийся в пол и рассеявшийся. – Авада Кедавра!

– Ты должна искренне хотеть убить, Белла, – обманчиво нежно прошептал Реддл. – Всей душой. Хочешь, чтобы ее сердце перестало гнать под кожей эту скверну? Хочешь, чтобы ее лёгкие высохли от нехватки воздуха? Хочешь увидеть, каким стеклянными становятся глаза у мертвых?

– Хочу, – зачарованно кивнула Блэк, вновь вскидывая руку, чтобы рассечь воздух размашистой молнией.

– Тогда смотри и учись, – вкрадчиво приказал он. – Авада Кедавра!

Зелёный луч света устремился к Лили. Хор голосов – мужских и женских – сплёлся в единое, дикое, безрассудное «нет». В изумрудных глазах отражались приближающиеся чары, сливаясь с радужкой и мерцая в зрачках дьявольской искрой. Она, не мигая, смотрела в лицо смерти, пока тёмная тень не закрыла ее собой.

Северус, не проронил ни звука. Не усомнившись в своих действиях ни на секунду, метнулся наперерез летящему заклятию и, развернувшись к окаменевшему Реддлу спиной, успел в последнее мгновение своей жизни посмотреть на неё. Запечатлеть, на случай, если там, за чертой, существует хоть что-то, позволяющее хранить воспоминания, ее изумление, растерянное осознание происходящего, сожаление и боль.

Эти чувства, конечно, не являлись зеркальным отражением его собственных. Они обладали собственной мощью и красотой, коих Северусу оказалось достаточно, чтобы, ударившись оземь недвижимым плечом, упокоиться с миром.

– Я же велел не высовываться, – рявкнул Джеймс, сгребая ее в объятия и вынуждая не смотреть на раскинувшегося на полу Снейпа. Его темные глаза слепо глядели в темное небо, а уголок губ изогнулся в мучительной улыбке, словно юноша размечтался под звёздами, а не заснул мёртвым сном.

Лили судорожно всхлипнула. Как ни пыталась она держать себя в руках, слёзы лились по щекам, заставляя все вокруг расплываться бессмысленной мазней. Джеймс почти грубо гладил ее по спине, пытаясь осознать, что Нюниус пожертвовал собой, чтобы спасти его Эванс. Что его безрассудное геройство – единственная причина, по которой он все ещё чувствует, как бьется ее сердце. Не будь Северуса Снейпа, Тёмный Лорд не применил бы к Лили непростительное заклятие. Не будь Северуса Снейпа, Тёмный Лорд убил бы Лили минуту назад.

Марлин вскрикнула и, оторвавшись от земли, врезалась затылком в ребро стола, сбивая чашу на пол. Неловкие чары Мальсибера достигли цели, и теперь он ухмылялся, припоминая то немногое, что успел выучить благодаря отцу. Сириус оттащил ее в сторону, под защиту преподавательской кафедры, и быстро пробежал пальцами по волосам, желая убедиться, что те не в крови.

Дамблдор, Вальбурга и Орион сражались с теми сторонниками Реддла, что владели волшебством в объеме не меньшем, чем школьная программа. Вспышки их заклятий рассекали сгущающуюся темноту, освещали бледные лица детей, бились в гниющую мебель, высекая щепки.

Приглядевшись, Доркас заметила поблёскивающую пленку, что растягивалась подобием прозрачного щита, отсекая ту малую часть зала, на которой и сгрудились путешественники. Каждый из них уже испытал на себе хотя бы малую толику чужих чар. Порезы, ожоги, наливающиеся бордовым синяки испещряли кожу. Эммелина, стиснув зубы, держалась за повисшую плетью руку. Шею Римуса опоясал пылающий, кровоточащий ошейник. У Сириуса на рёбрах расплывалась гематома, и его вдохи казались излишне хриплыми.

– Умница, – окликнул Регулус Доркас, что зачарованно всматривалась в искусно выполненные невербальные защитные чары. – Раз уж ты слышала про адское пламя, может, подскажешь, как его вызвать?

– Это ты у нас из семьи тёмных магов, – хмыкнула она. – Тебе виднее.

– Темные маги и чистая кровь – не синонимы, – вскинулся он, бережно удерживая за пазухой диадему.

– Также, как теория и практика, – пожала плечами она.

Девушка лишь успела округлить губы в немом вопросе, заметив расширившиеся глаза паренька, когда чьи-то руки сомкнулись на ее плечах, вытянув из защитного кокона чар за секунду до их срастания по центру зала.

– Давно не виделись, Доркас, – жаркий шёпот парализовал ее. Лишил воли и сил сопротивляться. Она могла бы окликнуть Римуса, потерявшего чашу из виду и теперь оторопело озиравшегося по сторонам. Или замолотить ногами и руками в надежде вырваться и нырнуть к своим. Или хотя бы просто не стоять столбом, немея, заливаясь румянцем и содрогаясь всем телом.

– Отпусти, – с трудом выдавила она, цепляясь пальцами за жесткие руки Родольфуса. В пульсирующую венку на шее упёрся кончик палочки.

– Больше никогда, – мягко усмехнулся он, почти вжимаясь губами в ее ухо. – Зачем же ты сбежала? Я ведь обещал тебе, что волшебство вернётся.

– Не твоими усилиями, – холод обжог его нутро. Не такой он представлял себе эту встречу.

– Не лги, что не скучала, – он оттянул ее волосы, заставляя запрокинуть голову, словно желал обнажить девичью шею для страстного поцелуя.

– Как-то не до скуки было, – хрипло выдохнула она, подмечая, как Регулус теребит брата, тяжело привалившегося к плечу Марлин, прикрыв глаза. Как та поднимается на ноги, потирая голову, и находит взглядом Доркас. Как бездумно бросается к ней, но Джеймс перехватывает подругу, грубо встряхнув за плечи и зовёт Римуса. Как, опираясь на стол, разгибается Сириус. Как пятеро мальчишек, исполненных мрачной решимости, направляются к ней. Безоружные, но не способные оставить своего человека в беде.

Как Главный Зал Хогвартса накрывает мягкое сияние, и людей становится слишком много. Незнакомых ей людей, облачённых в старомодные мантии и вскинувших волшебные палочки к темному небу.

========== Глава 26. Предначертано звёздами ==========

Комментарий к Глава 26. Предначертано звёздами

Обещанная дорогой Catherine Wildfang история Минервы МакГонагалл в этой вселенной и заключительная глава всей истории.

Впереди только эпилог. Приятного прочтения))

– Отпусти ее, – голос Римуса походил на утробное рычание.

Он замер на расстоянии вытянутой руки от Лестрейнджа. Но тот лишь сильнее прижал к себе Доркас. Мазнул палочкой по ее шее, точно смычком по струнам.

– А то что, волчонок? До полнолуния ещё долго. Думаешь, одолеешь магию кулаками? – Родольфус улыбнулся с притворным сочувствием, утягивая ее дальше от защитного купола. Грациозно и неспешно. Не шаги, а па родом из бального зала отцовского поместья.

– Вердимилиус, – шепнул Регулус. Повторяя использованное матерью заклинание, он расчертил воздух наискосок зажатой в руке чашей. Пока друзья брата грозно взирали на непрощенного, младший Блэк, неприметный, но наблюдательный, различил блеск артефакта под опрокинувшейся лавкой и не преминул тотчас завладеть им.

Зелёный разряд обжог руку Родольфусу. Ту самую, в которой мужчина держал свою палочку. Искры коснулись лица Доркас, но та лишь сморщилась от колючей боли и, воспользовавшись замешательством мучителя, ударила его в колено металлическим каблуком ботинка.

Лестрейндж пошатнулся. Римус рванулся вперёд, толкая его в плечо. Сбивая с ног и придавливая к пыльному полу весом собственного тела. Его первый удар пришёлся в челюсть, и Родольфус сплюнул сгусток крови, расплывшийся на подбородке уродливым пятном. Крепкое жилистое предплечье вжалось в его горло, вырывая сдавленные хрипы. Оба дерущихся потянулись к палочке, но Доркас завладела орудием, опередив их.

– Первые десять секунд твоего удушья – за то, что испортил мой альбом, – холодно произнёс Римус, сильнее сдавливая горло врага. Сокращая приток воздуха к взбунтовавшимся лёгким. Непослушная челка скрыла его исполненный ярости взгляд. Почти безумный. – Остальные – за то, что ты сделал с ней. За каждый порез на ее коже. За каждый ожог. За каждый день, что она сходила с ума от бессилия.

– Ей нравилось, – просипел Лестрейндж. Его попытки вырваться становились слабее с каждым мгновением.

– Люпин, берегись! – Джеймс бросился наперерез летящему в друга заклятию.

– Протего, – Доркас совершила круговое движение палочкой, тщательно копируя схему из учебника. Но чужой инструмент не желал подчиняться девичьей руке, испуская лишь едкий дым и хлопки.

– Протего! – Минерва МакГонагалл закрыла мальчишек незримым щитом, врезавшись в который, рассеялись чары Рабастана, ринувшегося к брату. Женщина обернулась через плечо к Медоуз: – Весьма достойная первая попытка. Но, чтобы заклинание сработало, радиус круга должен быть на три дюйма больше.

Спустя шестнадцать лет она снова наставляла юную волшебницу. Снова стояла здесь. Посреди Главного Зала, пришедшего в запустение, лишенного былой роскоши и величия. Как и прежде, приглашённая Альбусом Дамблдором. С той только разницей, что в шестидесятых годах новоиспеченный директор школы выслал юной сотруднице Министерства Магии и одной из своих любимых студенток длинное витиеватое письмо, оставляющее право на раздумье. Теперь же в ее не тронутый колдовством дом ворвался блестящий дымчатый феникс, голосом Дамблдора лаконично попросивший немедленно трансгрессировать в Хогвартс, где с минуты на минуту ожидается появление Реддла.

Она собрала столько друзей и хороших знакомых, сколько смогла найти за короткий срок. Аластор Грюм уже был предупреждён и выстроил в коридоре шеренгу готовых к бою патрульных. Среди них сжимали давно забытые на чердаках и антресолях палочки бывшие мракоборцы. Августа Лонгботтом швырнула в не желавшего отпускать мать в одиночестве Фрэнка парализующее заклятие и незамедлительно присоединилась к давней подруге. Лукреция и Игнатиус Пруэтты с мрачной решимостью согласились выступить против родни, связавшейся с полукровкой-тираном. Поттеры, едва узнав, что за битва ожидает сына, трансгрессировали к воротам школы. Найти МакКиннонов оказалось не возможно, но ожившие портреты миссис Фоули, бабушки Марлин, вызвали дочь и зятя на родину из самого сердца Франции. Медоузы, Вэнсы, Лайелл Люпин, не сговариваясь и не раздумывая, отправлялись на защиту своих детей. Аберфорт, Дедалус Дингл, Дож, Флитвик, Стебль, Вектор, Крауч, в раз протрезвевший Олливандер и многие другие волшебники, узнававшие друг от друга обрывочные новости, прибывали в Хогвартс. Туда, где молодые люди вернули в этот мир волшебство и теперь, не знающие как с ним обращаться, отчаянно нуждались в помощи.

Минерва огляделась, ощущая в груди нечто сродни гордости и необъяснимого патриотизма. Вот они – бывшие однокурсники, коллеги, соседи – стоят плечом к плечу там, где прежде делили трапезу и получали весточки из дома, привязанные к совиным лапам. У каждого в руках палочка, а значит, что бы не твердили старейшины о Дамблдоре, веру в воскрешение волшебства никто не утратил. Все просто ждали.

– Не зевай, МакГонагалл, – она обернулась на знакомый голос, и в дюйме от неё рыжую вспышку погасил мягкий синий луч. Альфард Блэк манерно склонил голову в поклоне и тотчас унёсся прочь. Прикрывать разъяренную сестру.

Минерва задержала дыхание. Годы осыпали его виски серебром, залегли тонкими морщинками у вечно смеющихся глаз, обесцветили лицо. Но в остальном этот повеса и ловелас оставался тем же. Слишком красивым. Слишком недосягаемым. Слишком непредсказуемым.

Ей бы не следовало задаваться вопросом, зачем Альфард, индифферентный к политике и власти, вздумал лезть в этот бой. Где-то у противоположной стены наносил сокрушительные удары ее Элфинстоун. Тёплый, добрый, понятный и надежный. Тот, кто помог ей приспособиться к новому миру. Стал верным другом, а после спутником жизни и отцом маленькой дочки, что в счастливом неведении спала крепким сном под надзором Алисы. Тот, кого Минерва МакГонагалл никогда бы не посмела предать.

Но память, коварная и непослушная, возвращала ее в те давно ушедшие годы, в которых она сама была ещё девчонкой. Минерве хотелось получить все и сразу. В ущерб сну она усердно занималась, чтобы первой вскидывать руку, едва заслышав вопрос кого-то из профессоров. Тренировалась в любую погоду, чтобы в день матча оседлать метлу и забросить в кольца противников рекордное количество квоффлов. Поддерживала проделки друзей, но благодаря дальновидности и прекрасной репутации всегда выходила сухой из воды. Минерва МакГонагалл была и оставалась перфекционистом до мозга костей, и потому Альфард Блэк просто не мог не привлечь ее внимания.

Ему все давалось легко, и этот налёт раздражающей небрежной идеальности манил ее сильнейшим из магнитов. То, как сидела на нем однотипная школьная форма, как безо всяких упражнений и промахов срывались заклинания и чары с кончика его волшебной палочки, как он за компанию с приятелями закладывал над полем лихие виражи, но ленился вступать в команду – все это разительно контрастировало с очевидными слабостями и недостатками прочих сверстников.

Альфард лучезарно улыбался Помоне, и та сама, без лишних просьб и уговоров, пересаживалась за другую парту, позволяя слизеринцу поработать в паре с подругой. Минерва поджимала тонкие губы, мысленно ликуя. Он мог без особого труда завоевать любую чистокровную девочку с рафинированной красотой, которая ей – костлявой шотландке с жесткими смоляными волосами и полумагловским происхождением – казалась недосягаемой. Но из раза в раз Альфард занимал место подле неё, придвинувшись возмутительно близко.

Их отношения завязывались медленно и сперва носили характер полунамёков. Блэки едва ли одобрили бы союз такого рода, но Альфард, вобрав в себя все возможные черты подлинного аристократа, с удивительным равнодушием относился к любым запретам, так или иначе противоречащим его желаниям.

Потому, едва отгремел выпускной, он, не слушая возражений, увёз ее в путешествие по восточной Европе на два долгих и восхитительных месяца. На большее Минерва бы не согласилась, ведь в сентябре ее ожидало дальнейшее обучение и стажировка в Министерстве Магии. То лето навсегда осталось в ее памяти разрушенными, но не растерявшими своего шарма городками, и захлестывающей с головой влюбленностью.

А после Минерва вновь засела за учебники. Расправившись с очередным эссе или продравшись через тернии сухого слога одного из документов, что ей доверяли в отделе магического правопорядка, она замирала, заслышав особый стук в дверь. Два требовательных удара, пауза – и ещё пара соприкосновений кулака Блэка с деревяшкой.

Альфард выбирал для свиданий укромные скверы и роскошные рестораны, выступления передвижного цирка и ложе в театре оперы и балета, матчи «Гордости Потри» с острова Скай и пикники на побережье озера Лох-Ломонд. Их роман длился годами, но свободолюбие Блэка не позволяло поставить одним кольцом жирную точку на прелестях холостяцкой жизни, а воспитание и гордость Минервы шли вразрез с любыми наводящими на тему брака вопросами.

По протекции Дамблдора она получила место преподавателя трансфигурации в Хогвартсе, и Альфард впервые ощутил, что у него появился соперник, способный завладеть всем сердцем его шотландки. Она влюбилась в преподавание. В то, как раскрывается потенциал зажатого одиннадцатилетки, не верящего в свои силы. Как вновь просыпается интерес к предмету у выпускника, давно освоившего программу, но получившего, наконец, задачу, над решением которой необходимо потрудиться. Как вспыхивают глаза маглорожденной девчушки, впервые завершившей превращение пера в подушку. В то, как от кафедры открывается вид на сосредоточенные детские личики.