Текст книги "Мир, в котором не стало волшебства (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Миновав маленький холл, она решительно шагнула в гостиную, всем своим видом демонстрируя, что является хозяйкой этого места и собственных чувств. Отметила уютное пламя, трепещущее в камине гибкими языками. Медленно перевела взгляд на Сириуса, который улегся животом на меховую шкуру и с неподдельным интересом листал старый журнал о мотоциклах из подборки мистера МакКиннона.

– Потрясающие штуковины! – вскинув голову, он придирчиво осмотрел вошедшую девушку и, точно разгадав ее умозаключения лишь по тесно сомкнутым губам, едва слышно вздохнул. – Жаль, что теперь на таком не покатаешься.

– У нас есть час до встречи с остальными. Ты хотел искать осколок. Начнём? – скороговоркой выпалила Марлин, почему-то ощущая себя под его взглядом голой и беззащитной.

– На ужин, как я понимаю, рассчитывать не приходится? – перекатившись на спину, Сириус завёл руки за голову, уставившись в увитый трещинами потолок. Ожидать, что утерев ей слёзы, удастся приручить, вытащить из жесткой оболочки нежное создание, способное ворковать и целовать при встрече, было глупо. И всё же хлёсткие волны разочарования облизали грудную клетку, оставляя зудящую соленую пленку, что хочется смыть без промедлений пресной водой.

– Обычно я не ужинаю, – стоять над ним, не добившись немедленного послушания, казалось чем-то почти унизительным.

– Тебе это идёт на пользу, – принимать из раза в раз ее правила игры в отрицание почти болезненного влечения становилось не так то просто. Но непрошенное замечание, лишенное очарования спонтанного комплимента одним только оценочным тоном, уже отзвучало. Так, словно тело Марлин – не верный гость его снов, а некая вещь, требующая огранки и допускающая сравнения с другими.

Издав невнятный звук, она продолжала стоять над юношей, скрестив руки на груди и хмуря светлые брови.

Порой ей казалось, что в раннем детстве потерялась куда-то то важная ступень, на которой малыши учатся общаться друг с другом. Дружелюбно меняются игрушками в нагретой солнцем песочнице или заговаривают без стеснения с незнакомым человеком. Приветливость, будто встроенная генетически в большинство окружающих людей, виделась Марлин умением ничуть не менее сложным и вместе с тем бесполезным, чем танец на пуантах или беглая речь на древнегреческом.

Виделась до сего момента. До Сириуса Блэка с этим его нечитаемым взглядом и неизменной насмешливой улыбкой, блуждающей от одного уголка губ к другому. В том, как он лениво поднимался с пола, загибал разворот журнала на интересной странице, сладко потягивался находилось столько достоинства и наслаждения быстротечными мгновениями, что не залюбоваться украдкой было почти не возможно.

– Откуда начнём? – будто бы случайно соприкоснулись предплечья. Можно подумать, комната такая тесная, что все допустимые личные границы нарушаются сами собой.

– Это была твоя идея. Ты и предлагай, – неуклюже отшатнувшись, Марлин сунула руки в тесные карманы брюк.

– Это твой дом, – Сириус не преминул выделить интонацией принадлежность жилища не то язвительно, не то завистливо. Прошёлся ладонью по каминной полке, будто всерьёз надеялся обнаружить рычаг, открывающий тайник. Брезгливо стряхнул собравшуюся на коже пыль и мимоходом спросил: – Я же не был у тебя первым, верно?

– Нет…Что…Почему ты вообще спрашиваешь об этом? – нахохлившись, она воззрилась исподлобья на продолжавшего ощупывать открытые полки Блэка.

– Без всякой веской причины, – долгий красноречивый взгляд беззастенчиво заскользил по ее зажатому в тиски неловкости телу.

– Бабушка проводила много времени в библиотеке, – встряхнув головой, Марлин зашагала прочь из гостиной, желая как можно скорее свести к тишине щекотливую тему. Стыда за скудный любовный опыт патрульная не испытывала. В конце концов, что это за достижение такое – череда свиданий и вереница поклонников? Но и вдаваться в перипетии отношений с мужчинами в ее планы уж точно не входило.

Когда ребята сосредоточенно ощупали каждый дюйм рабочего стола, попрыгали на скрипучих половицах и перебрали книги с самых пыльных и непопулярных в семействе МакКиннон полок, Сириус деловито подцепил со стены массивную картину с романтичным сельским пейзажем.

– Это отец повесил уже после ее исчезновения, – Марлин глянула на часы, что заводились от движений руки и уже много лет блюли пунктуальность хозяйки. – Может, попробуем в спальне?

– Насколько я помню, именно в спальне мы и пробовали, но если ты настаиваешь… – Сириус иронично изогнул бровь, вполне умышленно исказив суть сказанного.

– Попробуем поискать осколок в бабушкиной спальне, – она отчетливо выговорила каждый слог, словно пыталась донести свою мысль до невладеющего английской речью человека. На щеках полыхнул слабый румянец.

– Веди, – победная усмешка слишком рано мелькнула на губах. Будто естественное смущение что-то доказывает.

Комната на втором этаже с окнами на запад оказалась просторной и практически свободной от мебели. В спертом воздухе стоял устойчивый запах сухоцветов и старых отсыревших тряпок. На сером от пыли дощатом полу – ни единого следа чужеродных сапог или домашней обуви внучки.

Словно наполняя лёгкие жадным вдохом перед нырком в глубину, Марлин замешкалась у входа, но, неосознанно облизнув пересохшие губы, все же прошла к дальней стене, где на изящном трельяже выстроились неровным строем толстые свечи.

Чиркнула спичка, и один за другим заалели в полумраке старые фитили, высвечивая каркас широкой дубовой кровати. Сириус методично постучал костяшками пальцев по деревянным панелям в нижней части стен, безрезультатно выискивая пустоты. Марлин распахнула скрипучие створки платяного шкафа и безо всякого любопытства осмотрела полки. Аккуратные стопки одежды, свернутой ее рукой. Кусочек лавандового мыла, что бабушка неизменно подкладывала к белью для аромата. Коллекция строгих платьев на поролоновых вешалках. Коробка с пустыми карточками, на которых когда-то давно двигались фигурки добрых знакомых и родственников.

– Это бессмысленно, – раздраженно хлопнув дверцей, Марлин обернулась к Сириусу. Разглядывание вещей, что прежде принадлежали живому человеку, подчеркивали фигуру, перебирались ухоженными пальцами и имели свою историю, все ещё вызывали тягостное щемящее чувство задремавшей, но не покинувшей душу скорби.

– Это зацепка, – спокойно возразил он, склоняясь над прикроватной тумбочкой.

– Или разыгравшееся воображение, – один протяжный выдох, и огоньки погасли. Лишь свет убывающей Луны плещется через подоконник зыбким квадратом.

– Можем продолжить позже, – Сириус потянулся к ее плечу, но Марлин увернулась и вышла из комнаты, не проронив ни слова. С помпезного портрета, обездвиженного и темного, проницательно смотрели в спину удаляющейся внучке серьёзные мужчина и женщина.

За несколько минут до встречи с Джеймсом непрощенный и патрульная вышли на крыльцо. Пока она тщательно запирала замки, словно хлипкая дверь убережёт от вторжения незваных гостей, он рассматривал синие отметины на стене, выцветшие от времени, но все ещё вполне различимые. Маленькая история маленькой девочки. В три года она почти доставала нынешнему Блэку до пояса. А в двенадцать смотрела бы точно в сердце. В четыре перестала быть волшебницей. Не иначе как сама обрисовала цифру примитивным черепом. Не чёрная метка, но и уж точно не детский рисунок.

Шагнув ближе, Сириус опустился перед ростомером на колени. Осторожно коснулся кирпича, штришок на котором был сделан в тот злополучный год. Поддавшись неясному интуитивному ощущению, уцепился за чуть выступающие грани. Соскальзывая и цепляясь коротко стриженными ногтями, потянул на себя, открывая крошечную нишу.

– Не думаю, что смогу заработать на новое жилище, потому, будь так любезен, Блэк, не разбирай это по…

– Заткнись и иди сюда, – прошипел Сириус, недоверчиво разглядывая аккуратный свёрток.

Марлин присела подле него. Зажмурилась на мгновение, ощутив, как опустилось на протянутую ладонь что-то твёрдое, завернутое в несколько слоев пергамента и перетянутое бечёвкой. Уставилась широко распахнутыми глазами на Сириуса, точно на лице того удалось бы прочитать хоть один ответ на рой вопросов.

– У вас все хорошо? – незаметно подошедшие Джеймс и Лили с любопытством заглянули через плечо Марлин. – Это что?

– Это, полагаю, осколок номер два, – протянул Блэк, неотрывно следя за тонкими пальчиками, что уже торопливо разворачивали плотную упаковку.

– Годрик милостивый … – патрульный присвистнул, склоняясь низко-низко над светлой макушкой.

Все четверо исступленно замолчали, когда Марлин извлекла на свет кусок металла причудливой формы. Приметный чешуйчатый рисунок и обломок тонкой литой ручки сверкнули в свете Луны благородным золотом.

– Мать моя Мерлин, – Сириус слабо подтолкнул девушку локтем, отчего та чуть не выронила ценный артефакт и злобно цокнула языком. – Кто бы мог подумать. Старик доверил ключ к волшебству моей кузине и моей…

Поймав на себе три взгляда, заинтересованный, проницательный и перепуганный, он осекся на полуслове и молча ткнул пальцем в написанные беглым почерком строки на внутренней стороне пергамента. Синие чернила не оставили ни единой кляксы, а всякий буквенный завиток непременно имел размер и форму своего предшественника.

«Моя маленькая Марлин.

Если ты сейчас читаешь это письмо, вероятнее всего меня уже нет в живых. В твоих руках осколок чаши Хельги Хаффлпафф и один их последних оплотов волшебства. Причина, по которой Альбус Дамблдор доверил мне заботу о столь важном артефакте, осталась для меня загадкой посмертно. Однако я поклялась хранить его верой и правдой от любых посягательств, а в год двадцатилетия старшей и, видимо, единственной внучки передать осколок ей. Тебе.

Я прошу тебя быть осторожной. Отыщи надежное место для этой вещицы. Никому и ни при каких обстоятельствах не вздумай раскрыть факт владения ею. От этого зависит безопасность нашего мира. Слишком много магов желают заполучить осколок. Если однажды кому-то удастся собрать чашу воедино, вернётся волшебство, а вместе с ним Тот-Кого-Нельзя-Называть обретёт былое величие, и тогда одному Мерлину известно, каким обернётся будущее Англии. Будущее всей планеты.

Ты всегда была разумной и смелой, потому я нисколько не сомневаюсь, что ответственность такого рода тебе по плечу. Прости, что оставила тебя слишком рано, и помни, что моя любовь к тебе не знает границ, времени и преград. Будь счастлива, моя прекрасная девочка.

23 декабря, 1974 год»

Пальцы Марлин разжались, и письмо, скользнув по бедру, плавно приземлилось на пол. Ей казалось, что в горле стоит густой кипяток, и оттого ни вздохнуть, ни позвать на помощь. Глаза заволокло непроглядной пеленой слез. Смутившись, патрульная сгребла в охапку пергамент, осколок и бечевку, после чего стремительно поднялась на ноги. Отвернувшись от ребят, она поджала губы и запрокинула голову, болезненно сморщившись.

– Иди сюда, – Поттер порывисто прижал Марлин к себе, мерно покачивая из стороны в сторону, словно раскапризничавшегося ребёнка. Лили кашлянула и тактично отвернулась. Сириус же рассматривал силуэты друзей исподлобья, не в силах отделаться от колючей и будто бы не обоснованной ревности. Он бы и сам справился. Обнять да потрепать по волосам – дело не хитрое. Только вот пошла бы патрульная к нему в руки или взглянула диким зверьком, отгораживаясь от его непреодолимого желания оберегать?

– Почему он просил передать осколок мне? – справившись с гормональным всплеском, а всякие проявления не связанных с раздражением эмоций Марлин именовала именно так, она задумчиво потёрла подушечкой пальца матовый металл осколка.

– Думаю, речь шла не лично о тебе, но о преемственности поколений. Возможно, Дамблдор хотел сделать ваш род хранителями, – поделился собственным умозаключением Джеймс после непродолжительного молчания.

– Как бы то ни было, мы уже опаздываем, – терпимость Лили к физическим проявлениям чужой дружбы и вера в силу чувств Поттера были велики, но не безграничны. Протянув руку, она требовательно заглянула Джеймсу в глаза, и тот выпустил успокоившуюся Марлин из объятий к огромной радости Блэка.

Повстречав в паре улиц от «Дырявого котла» участников волчьего любовного треугольника, ребята вскоре всей компанией ступили на мощеный камнями тротуар Косой Аллеи. Лили с любопытством рассматривала малоэтажные домики, архитектурный стиль которых будто бы и соответствовал прочим городским постройкам, но в то же время неуловимо отличался. Витрины магазинчиков преимущественно демонстрировали старомодные платья, эзотерические книги и выпечку на любой вкус и кошелёк. Под вывеской «Все для уборки» разместились на слишком помпезных постаментах метла с лакированными рукоятями необычной формы.

Разноцветные кошки сновали из подвала в подвал, но внимание девушки привлекли мансардные окна. На подоконниках стояли клетки с ушастыми совами, чьи морды казались обманчиво сердитыми. Одна из птиц грозно взирала на прохожих сквозь мутное чердачное стекло обшарпанного здания, некогда позолоченные буквы на вывеске которого давно утратили былой блеск. Витрину на первом этаже заколотили досками, но через бреши ещё можно было разглядеть одиноко лежащую в пыли выцветшую фиолетовую подушку.

– Нам сюда, – Римус остановился у небольшого, но ухоженного домика. Свежая краска, надежная дверь, уютный дымок из трубы рисовали образ аккуратных и благопристойных хозяев. Ударив дверным молотком, юноша отступил на шаг. В не свойственной ему манере он суетливо поправил сбившийся воротник и причесал пальцами растрепавшуюся на ветру челку.

– Здесь живет его третья пассия? – тихо хмыкнул Сириус в ухо Джеймсу, и парни обменялись лукавыми улыбками.

Дверь отворил рослый молодой мужчина. Его волосы представляли собой копну буйных мелких кудряшек шоколадного цвета, а на плече твидового пиджака выдавалась плотной нитью нашивка, свидетельствующая о принадлежности к офису патрульных.

Смерив ребят суровым взглядом, мужчина вышел на улицу и притворил за собой дверь. Джеймс всматривался в его напряженное лицо с правильными крупными чертами, но не мог припомнить, встречал ли его прежде в офисе или при патрулировании улиц.

– Здравствуй, Фрэнк, – Люпин протянул руку, и незнакомый Джеймсу патрульный охотно стиснул ее в своей широкой крепкой ладони, но заговорил строго и почти недовольно:

– В чем дело, Римус? Что за делегацию школьников ты притащил?

– Мы не школьники, – хором возмутились Поттер с Блэком, и Фрэнк тотчас взглянул искоса на укрывающий шею непрощенного шарф.

– Мы пришли к МакГонагалл. Вопрос срочный и конфиденциальный, – Римус будто бы случайно сделал шаг в сторону, заслоняя собой Сириуса.

– Она не предупреждала о гостях.

– Просто позови ее. Уверен, она захочет нас выслушать.

– Конкретизируй цель визита, – Фрэнк скрестил на широкой груди крепкие руки и оттого словно по волшебству увеличился в размерах.

– Пропусти их, – дверь вновь приоткрылась, и в небольшой щелке показалась миниатюрная девушка. Сквозняк тотчас вцепился в ее длинные чёрные волосы, швыряя непослушные пряди за спину, путая мягкие локоны. Она едва заметно подмигнула Римусу и чуть капризно поторопила: – Ну же, Фрэнк. Холода в дом напустишь.

– Мы не можем пускать кого попало лишь потому, что ты не выносишь прохладу, – чопорно качнул головой мужчина, но нерешительно переступил с ноги на ногу.

– Нам придётся пустить кого попало, потому что она об этом попросила, – с мягкой усмешкой девушка шире распахнула дверь, но не позволила себе опередить Фрэнка в приглашении ребят внутрь. Бросив на Сириуса ещё один подозрительный взгляд, тот все же кивнул, разрешая войти.

Миновав квадратный холл, все семеро во главе с Римусом и Фрэнком прошествовали в тесную, но уютную гостиную. Сладко трещали в каменной топке камина сухие поленья. Текстиль мягкого уголка представлял собой сплошь полосы тёплого красного и приглушенного золотого оттенков. На низком толстоногом столике строго по центру стоял поднос с чайным сервизом и менажница, наполненная до краев печеньем и кубиками шоколада.

Через мгновение девушка с такой же нашивкой, что и на плече Фрэнка, внесла в комнату дымящийся чайник, поддерживая его под дно обёрнутой в вафельное полотенце рукой.

– Благодарю, Алиса, – сурового вида женщина средних лет поднялась навстречу вошедшим молодым людям. В ней, темноволосой и на первый взгляд сухощавой, поразительно усматривалось родство с викингами и древними кельтами. Не то дело было в тонкой бледной коже, будто созданной для лучей холодного северного солнца, не то в горделивой выправке, не то в ясных голубых глазах.

– Мы бы хотели поговорить без свидетелей, – без приветствия и обиняков сообщил Джеймс, тотчас удостоившись молчаливого и исполненного порицания взгляда.

– Добрый вечер, миссис МакГонагалл, – Римус оттеснил в сторону незадачливого парламентера и вежливо улыбнулся. – Просим простить нас за беспокойство в столь поздний час, но вопрос действительно не допускает отлагательств и требует вашего самого пристального внимания.

– Что ж, – женщина склонила голову и строго посмотрела на незадачливых визитёров поверх квадратных очков, задержав пристальный взгляд на тотчас сдвинувшем брови Блэке. После короткого вздоха прозвучало распоряжение, – Фрэнк, Алиса, оставьте нас, пожалуйста.

– Но мы обязались перед Советом защищать вас и… – гордо выпятив грудь, Фрэнк подался вперёд, но смущенно смолк, едва только МакГонагалл недовольно поджала тонкие губы.

– У меня нет оснований не доверять мистеру Люпину, – ее взгляд смягчился. – Не беспокойтесь. Мой дом не настолько велик, чтобы вы не успели прийти на помощь по первому зову.

Алиса подхватила за локоть хмурого напарника и почти силой вывела из гостиной, увещевающе что-то нашептывая. В момент, когда она игриво встряхнула роскошной копной, что достигала свободными завитками до самой поясницы, девушки завистливо потупились, а МакГонагалл, волосы которой были скручены в тугой пучок, неодобрительно качнула головой.

Римус, решивший, что его ключевая миссия на этот вечер выполнена, предоставил слово уже не находившему места от нетерпения Джеймсу. Тот, усевшись напротив хозяйки дома, торопливо, но структурированно принялся пересказывать события минувших месяцев. По совету Люпина, патрульный не утаил от старейшины ни крупицы правды. Он не забыл упомянуть обращения в волка, стихийный выброс магии маглорожденной Лили, болтовню непрощенных о чаше, собственную осведомленность о пророчестве и, конечно, сами осколки, которые в подтверждение его слов Марлин бережно опустила на поднос.

Едва в тусклом освещении комнаты блеснули позолотой остатки чаши одной из основательниц Хогвартса, МакГонагалл судорожно поправила съехавшие по тонкой переносице очки. Лично держать в руках столь значимый для некогда волшебного мира артефакт ей не доводилось, но интуиция несостоявшегося педагога кричала, что дети не лгут.

– Могу я… – взглянув на МакКиннон, женщина дождалась утвердительного кивка и подхватила кончиками пальцев тот осколок, что сохранил фигурную ручку.

Прикрыв глаза, МакГонагалл собралась с мыслями и, совершив запястьем затейливое движение, решительно и спокойно произнесла: «Снаффлифорс». Осколок тотчас охватило слабое фиолетовое сияние, что рассеялось над одной их чашек, оставив взамен фарфора суетливую белую мышь, заметавшуюся меж прочих предметов сервиза. Прижав к невыразительному рту дрогнувшую ладонь, женщина наблюдала за зверьком, не в силах вымолвить ни слова.

– Мы хотим воссоздать чашу, – Джеймс отчаянно боролся с желанием опробовать услышанное заклинание, но, собрав свою волю в кулак, серьезно продолжил. – Непрощенные уже знают об осколках. Подумайте, сколько невинных людей пострадает в их попытках вернуть волшебство самостоятельно. Не лучше ли нам опередить их и достойно принять бой?

В мелькнувшей на губах МакГонагалл улыбке Поттеру почудилась смесь интереса и одобрения. Вернув чашке прежний облик новым пасом руки, она изогнула тонкие брови, словно ожидала от патрульного чего-то ещё.

– Потому мы будем очень признательны, если вы подскажете, как нам увидеться с Альбусом Дамблдором, – неуклюже закончил Джеймс и, расширив глаза, уставился на Люпина, желая силой мысли убедить того присоединиться к уговорам.

– Хорошо, – Минерва МакГонагалл кивнула, элегантно расправив складки изумрудного платья в шотландскую клетку.

– Вот так просто? – Поттер и Блэк опасливо переглянулись, заподозрив в сговорчивости старейшины некий подвох.

– Много лет назад профессор Дамблдор предупредил меня, что однажды компания молодых людей захочет найти его. Его описания были предельно подробны и, как я теперь вижу, поразительно точны, – чуть нахмурившись, МакГонагалл смерила цепким взглядом Доркас и Эммелину. – Вас несколько больше, чем он предрекал. Но, полагаю, это не сильно меняет дело. Указания профессора были крайне ясны и однозначны.

Джеймс и Лили выдохнули свои вопросы почти синхронно. С той только разницей, что первый желал понять, как Дамблдор мог предвидеть появление всех ребят, а вторую, узнавшую о волшебстве и загадочном директоре колдовской школы совсем недавно, куда сильнее взволновала предначертанность стариком ее персональной причастности к миссии по сложению осколков.

– К сожалению или счастью, больше мне ничего не известно, – МакГонагалл с почти благоговейной решимостью покинула комнату, оставив гостей возбужденно перешептываться друг с другом, теряясь в догадках. Вернулась она столь же внезапно, с гордостью расправляя в руках ветхий свиток.

– Перед вами самая настоящая магловская карта, на которой Альбус Дамблдор своей рукой отметил местоположение Хогвартса, – Марлин, верно расценив взгляд МакГонагалл, убрала поднос, и женщина тотчас расстелила на освободившемся столе широкий кусок пожелтевшего пергамента. – Вам предстоит двигаться на Северо-Восток порядка шестисот миль.

Лили ахнула, уцепившись за рукав Джеймса, а Сириус саркастично вскинул брови, точно заподозрил бодро вещавшую женщину в потере рассудка.

– Хогвартс находится в Шотландии? – прикинув что-то в уме, уточнила Эммелина, и МакГонагалл с гордостью кивнула.

– Все верно. Когда вы доберётесь до места впадения реки Несс в залив Мори-Ферт, останется пройти совсем немного на восток и, – старейшина увлечённо водила пальцем по линиям дорог и отмеченным голубым цветом водоемам, – миновав Запретный Лес, вы окажетесь на территории Хогвартса.

– Пройти? – сухо переспросила Марлин, поджав губы на манер самой МакГонагалл.

– Именно пройти, мисс МакКиннон, – усмехнулась та и чуть меланхолично добавила, – Хогвартс-Экспресс, как вам должно быть известно, в последний раз отправился с платформы 9 и 3/4 в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году.

– И сколько же мы будем добираться туда? – потерянно задала вопрос в никуда Лили, утешаясь ободряющими объятиями Джеймса.

– Двадцать дней, – поразмыслив немного, лаконично ответила Доркас, но, встретив вопросительные взгляды ребят, все же раскрыла подробности расчётов, – средняя скорость пешехода – три с половиной мили в час, не больше. А по пересечённой местности можно смело говорить о трёх милях. В сутки мы едва ли сможем двигаться дольше двенадцати часов. Скорее даже десяти. Выходит, если в день мы пройдём тридцать миль, то шестьсот миль – это двадцать дней пути.

– Что я скажу родителям? – простонала Лили, едва вообразив непростой разговор с мистером и миссис Эванс.

– Можешь просто не пойти, и говорить ничего не придётся, – проронила Марлин, не обращая внимания на свирепый взгляд Джеймса.

– Мы что-нибудь придумаем, – патрульный ласково пригладил ее рыжие волосы у висков и ободряюще улыбнулся, украдкой показав подруге кулак.

Пока МакГонагалл, растроганная появлением в своём доме такого количества храбрых и целеустремленных детей, а иначе воспринимать двадцатилетних юнцов ей почему-то не удавалось, позволила себе толику ностальгических воспоминаний о школьных годах, Алиса незаметно подкралась к Фрэнку со спины и грозно зашипела:

– Подслушивать нехорошо.

– Вот и не стой здесь тогда, – буркнул он, но, едва в искренних и невозможно прекрасных глазах девушки блеснула обида, тотчас притянул ее к себе, чтобы настойчиво и вместе с тем виновато поцеловать мягкие губы.

За ужином Фрэнк мрачно перекладывал вилкой кружочки вареной моркови, погруженный в тягостные раздумья. Его ничуть не огорчала, скорее даже искренне радовала перспектива воскрешения волшебства. Но тот факт, что он – патрульный Лонгботтом с особой и невероятно важной миссией обеспечения безопасности старейшины – остаётся в стороне от приключений, удручала и нивелировала взращённое ни без помощи матери чувство собственного достоинства.

Потому, выдержав дюжину вопросов о причинах плохого настроения, Фрэнк сдался и по-мальчишески обидчиво пересказал суть разговора МакГонагалл с незваными гостями миссис Лонгботтом. Отодвинув все ещё наполненную едой тарелку, он без особого энтузиазма прослушал ее ответные умозаключения. Она уверяла сына в том, что его собственная задача, доверенная Советом и Аластором Грюмом, не менее важна, чем призрачные идеи каких-то авантюристов. Припоминала, что сменщики Фрэнка – опытные патрульные и бывшие мракоборцы, стоять в одном ряду с которыми честь и почёт. Скрепя сердце даже пробормотала, что в связи с подготовкой к свадьбе столь длительные походы были бы не уместны.

Не слишком то воспрянув духом, молодой человек отправился в спальню. Поглощённый сеансом самобичевания, он даже не услышал, как мать спешно набросила на плечи меховое манто и выскользнула из дома.

Приметная и статная, она, не таясь, вышагивала по улицам. Длинное старомодное платье билось по ногам, притягивало к подшитому кружевом подолу мелкие брызги и чудесно защищало плотной двухслойной тканью от коварной прохлады мартовской ночи. Вид миссис Лонгботтом мог показаться несовременным, но безупречности у неё было не отнять. В том, как прикрывали изящные косточки запястий узкие рукава, в подчеркивающем рельеф шеи воротничке, в элегантно поднятых к затылку локонах неизбежно читалась неуместность слова «женщина». Августа была истинной британской леди, с волшебством и без него.

Миссис Лонгботтом с достоинством вошла сквозь раздвижные двери старого склада у заброшенных корабельных доков. Дамы, примерявшие наряды, укрываясь за металлическими ящиками и коробами, тревожно зашептались. Мадам Малкин, перекинув через шею измерительную ленту, торопливо засеменила к новой посетительнице, но, разглядев ее лицо, недоуменно вскинула чуть тронутые сединой брови:

– Августа? Я ждала вас завтра днём, – владелица популярного среди бывших волшебников ателье выделила интонацией время суток.

– Мне необходимо переговорить с одной из ваших ночных клиенток, дорогая, – пояснила не терпящим возражений тоном миссис Лонгботтом и, окинув внимательным взглядом тех, кому Советом запрещено было приближаться к городу, двинулась к одной из женщин.

С усилием сомкнув на спине тугую молнию, та выпрямила плечи и, откинув со лба иссиня чёрные локоны, скривила губы в подобие улыбки:

– Чем обязана?

– Мне нужна одна книга из вашей библиотеки, – вполне различимым шепотом заявила Августа, уголком глаза оценив степень любопытства приостановивших примерку женщин. Сделки с изгнанными из города зачастую носили двусторонний характер, потому никого из прибывших сюда с целью обрести новую одежду, не удивил интерес экстравагантной дамы к вещицам из коллекции непрощенных. – Прогуляемся?

– Прогуляемся, – эхом повторила брюнетка, прикрыв на долю секунды тяжёлые веки.

Подойдя вплотную к рассеченному опасными трещинами поребрику, за которым плескалась чёрными водами беспокойная река, Августа внимательно огляделась по сторонам и шепнула:

– Дети собрали осколки и отправляются в Хогвартс.

– Не может быть, – недоверчиво качнув головой, женщина обхватила себя руками. – Говорят, один осколок у нас. Как бы им удалось его раздобыть?

– А ты подумай, – Августа холодно усмехнулась. – Мне нашептали, что кое-кто ударился в бега. Полагаешь, это случайность в свете всех последних событий?

– Не может быть, – упрямо повторила непрощенная и, тщательно изображая безразличие, проронила сквозь зубы: – Ты его видела?

– Полагаю, ты хочешь узнать, все ли с ним хорошо? – надменно повела плечами миссис Лонгботтом, не торопясь отвечать.

– Я хочу узнать, видела ли ты его своими глазами? – прошипела женщина.

– В беспокойстве нет ничего постыдного, – смягчившись, Августа снисходительно улыбнулась и, оставив издевательский тон, пояснила, – я его не видела. Но, полагаю, ошибки быть не может. Он жив и визуально здоров.

Обе замолчали. Одна – тщательно скрывая облегчение. Вторая – с понимание поглядывая на лицо, разгладившееся и сбросившее груз дюжины лет, стоило лишь прозвучать витиеватой, но столь важной информации.

Ветер зашлепал по воде мелкими волнами. Погнал по обнажившемуся от снега асфальту вереницу гнилых листьев и истрепанных бумажек. Взвыл коротко и тревожно в обрезке трубы, стихнув, едва из-за облаков показалась убывающая Луна.

– Больше тянуть нельзя, – миссис Лонгботтом дотронулась до острого локтя собеседницы. – Ты и так откладывала слишком долго.

– Неужели? – брюнетка тихо и зло рассмеялась. – Хочешь попробовать сама?

– Ты знаешь, что должна делать, – Августа отвернулась и зашагала прочь. В тепло и уют большого особняка, где уже видел десятый сон сын, к ее великой радости, абсолютно далекий от чаш и крестражей.

Ощущая спиной неприязненный взгляд, она замерла на мгновение, и порыв ветра унёс горький шёпот: – Храни тебя Мерлин, Вальбурга Блэк.

========== Глава 18. Барсук ==========

Мистер и миссис Эванс смотрели на растрепанного паренька приветливо, но вместе с тем недоуменно. Все в нем кричало о трогательной и пылкой влюбленности в стоящую по левую руку Лили. Бархатный голос вибрировал низкими благостными нотками. Взгляд карих глаз устремлялся то и дело к рыжим завиткам у разрумянившихся щёк. Всем телом он неосознанно обращался к ней – от курносого носа до носков начищенных до блеска ботинок. Но слаще прочего казалось то, каким тоном он произносил ее имя. Жадно, восхищённо и очень нежно.

Сама Лили отвечала спутнику с не меньшим трепетом и будто излучала изнутри особенный счастливый свет. Здесь то и брала свои истоки моральная дилемма добропорядочной четы. Они, будучи чуткими родителями, конечно же, понимали, что в отношениях дочери и Северуса не все гладко. Но о расставании до сих пор не прозвучало ни слова, что шло в разрез с семейным укладом Эвансов. И мать, и отец ни капли не сомневались, что первыми узнали бы о столь значимых переменах в личной жизни дочери. Потому с одной стороны они мягко осуждали наметившуюся ветреность, но с другой – желали Лили абсолютного счастья, которое в тот самый момент слишком явно читалось по ее лицу.