Текст книги "Мир, в котором не стало волшебства (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Поравнявшись с каменной куполообразной хижиной, подле которой раскинулся огород с мелкими шарами созревающей тыквы, двойник Джеймса вытащил из-за пазухи какой-то свёрток. Встряхнув его, накинул на голову и тотчас скрылся из виду. К нему присоединились Сириус, Римус и Питер, а девушки без лишних разглагольствований и препирательств спрятались в кустах.

Рассмотрев у самой земли краешки ботинок четверки волшебников, путешественники поспешили за ними в Хогвартс. Те проскользнули в бесшумно распахнувшиеся парадные двери, спешно поднялись по мраморной лестнице, блестевшей в свете канделябров. Миновали вереницу коридоров и, не встретив по пути ни единой живой души, не считая безразличных к невидимкам привидений, остановились подле гигантской горгульи, раскинувшей перепончатые крылья.

– Лимонный щербет, – шепнул Римус, и арка, в которой сидело каменной существо, обернулась по часовой стрелке, открывая проход к узкой винтовой лестнице. Площадка, к которой вели ее ступени, имела всего одну дверь. За ней притаилась круглая комната, полная шорохов и звуков. На стенах не осталось ни единого свободного места, ибо каждый дюйм занимали портреты величавых волшебников и волшебниц. На круглых столиках жались друг к другу непонятные приборы и сосуды, что выпускали сладко пахнущие клубы дыма. Позади громадного письменного стола на полке пылилась старая видавшая виды потрепанная шляпа. Альбус Дамблдор вновь издал протяжный вздох, обводя любопытным взглядом свой кабинет.

– Распределяющая шляпа, – с трепетом прошептала Доркас, всю жизнь мечтавшая узнать, на какой факультет попала бы, не случись в шестьдесят четвёртом краха волшебства. Отец повторял, что ей не занимать ума, а мать настаивала, что девочка растёт на редкость трудолюбивой. Сама она видела в себе смелость и честолюбие, а потому искренне недоумевала, к какому дому могла бы принадлежать.

– Лунатик, быстрее, – поторопил Сириус, выглядывая то и дело в дверной просвет. Юноши вновь стали видимыми и разделились. Поттер остался у входа в башню, Петтигрю дежурил на лестнице, Блэк караулил вход в кабинет, а Римус, которому посчастливилось в ходе дружеской беседы с директором узнать о хранении в его кабинете столь занятного артефакта, как маховик времени, занимался непосредственно его поисками.

Он бесцеремонно рылся в ящике стола, приговаривая себе под нос что-то невнятное. Выудив из залежей ненужного хлама желанную вещицу, он победно вскинул кулак, и друзья устремились к выходу. Под сводом арки они вновь спрятались под мантию, про которую настоящий Джеймс знал лишь из семейных преданий, но так и не смог опробовать на практике.

Выбравшись из замка, все четверо вернулись к оставшимся у хижины девушкам. Они собрались в тесный круг, едва не соприкасаясь лбами, когда Сириус импульсивно шагнул назад и отвернулся со страдальческим лицом, словно всерьёз засмущался недоумевавших друзей.

– Дайте нам минутку, – попросил он непривычно сиплым голосом и поманил Марлин ладонью. Поморщившись от такого призыва, скорее подходящего для питомца или слуги, она все же подошла ближе и вопросительно изогнула бровь.

– Это то, о чем я думаю? – неприлично громким шепотом обратился к Лили Джеймс, но та лишь нежно приложила палец к его губам.

– Я хотел сделать это после возвращения, – Сириус нервничал. Это явно забавляло и вместе с тем пугало переминавшуюся с ноги на ногу МакКиннон. Проковырявшись в кармане, он без спроса схватил ее руку и молниеносным движением нацепил на палец роскошный перстень с внушительных размеров бриллиантом, после чего выдохнул с заметным облегчением.

– Это то, о чем я думаю? – склонив голову на бок, Марлин повторила вопрос Джеймса, едва сдерживая зарождающуюся в уголках губ улыбку.

– Просто скажи да, – Сириус нетерпеливо передернул плечами, словно мог допустить на краткий миг сомнения в положительном ответе.

– Да, – послушно шепнула она, не попытавшись пошутить над его трогательным волнением или помучить наигранными раздумьями. Глядя ему в глаза, нежно, проницательно и доверчиво, альтернативная Марлин погладила окольцованной рукой его щеку, и другой Сириус тотчас притянул ее к себе, обнимая так крепко, что дыхание сбилось у обоих.

Подлинная МакКиннон смущенно взглянула на истинного Блэка. Он безотрывно смотрел на женственную версию своей колючей и язвительной патрульной. Жадно, трепетно и будто бы даже завистливо. Девушка испытала острый укол ревности, потому что эта другая она, утонченная и нежная, казалась такой естественной в глупом голубом платье, такой любимой, что Марлин настоящая ощутила себя подле неё неказистой угловатой младшей сестрой. Конечно, Блэк предпочёл бы ей такую невесту. Милую и спокойную.

– Вот мое условие, – Сириус обернулся к ней, серьёзный и строгий, но, едва скользнул взглядом по растерянному лицу, в серых глазах заплясали лукавые добрые смешинки. – Я дам тебе ещё один шанс, если научишься смотреть на меня так.

– Как так? – Марлин обиженно поджала губы, наблюдая, как другая МакКиннон нежится в ласковых руках другого Блэка.

– С любовью и уважением, – Сириус бережно дотронулся до ее щеки, и она ощутила шлейф прикосновения даже через зыбкую дымку омута.

– Поздравляю, милая, – Эванс заключила помолвленную подругу в крепкие объятия, пока парни, смеясь, хлопали по спине широко и счастливо улыбавшегося Блэка. Казалось, что этот важный для двоих момент сыграл роль в настроении каждого из друзей. Вселил так необходимую уверенность в своей правоте.

– Хвост, ты уверен, что знаешь, что делать? – Сириус едва приметно нахмурился, когда Питер взял из рук Римуса маховик времени и принялся выкручивать шестеренки, высунув от напряжения острый язык.

– Говорю же, мама как-то брала меня на работу и показывала принцип работы этих штуковин, – огрызнулся юноша.

– Не отвлекай, – назидательно велел Люпин, сжимая ладони Сириуса и Джеймса.

– Только не отправь нас в тридцать восьмой какого-нибудь тринадцатого века. Не хочу смотреть, как предки льют на улицы нечистоты, – не унимался Блэк.

– Сириус, перестань, – Марлин, едва сдерживаясь от смеха, закатила глаза.

– Простите, – выдохнул Питер и тотчас сунул маховик в руки растерявшейся Лили, после чего рывком высвободил пальцы из ослабевшей хватки Марлин и бросился в сторону от растворявшихся в воздухе друзей.

– По-моему, так не было задумано, – протянула Эммелина, поддавшись закрутившей ее воронке и переносясь от летнего Хогвартса в след за теперь уже пятеркой ребят.

Очередной декорацией для воспоминаний служила захламлённая комната, больше похожая на склад, нежели чем на жилое помещение. Гостиная угадывалась лишь по заваленному горой подушек и пледов дивану да жарко натопленному камину. На полках, винтажных столиках, стульях и даже полу были расставлены диковинные вещицы всех форм и размеров. Шкатулки, подсвечники, кувшины, книги, черепа, флаконы, статуэтки укрытые плотным слоем пыли заполонили собой все пространство, отчего даже дышать стало вдруг слишком сложно.

– Что за хрень? – рявкнул альтернативный Сириус, озираясь по сторонам. Марлин тотчас зашипела на него и вцепилась в рукав белоснежной рубашки.

– Может, Выручай-Комната? – Римус нервно переступил с ноги на ногу.

– Мы точно не в Хогвартсе, – Лили кивком головы указала на окно, вид из которого открывался на не самый оживленный перекрёсток Хогсмида. Вдалеке блестела в лучах августовского солнца украшенная гигантскими мятными тростями и тыквенными котелками крыша «Сладкого Королевства».

– Выходит, Хвост и впрямь та ещё крыса, – зло выплюнул Сириус. – Что за фортель он выкинул? Что-то напутал, как и следовало ожидать, и побоялся отправиться разгребать последствия вместе с нами или…

– Предал нас, – мрачно закончил Джеймс.

– Профессор Дамблдор говорил, что в Ордене есть предатель, – прошептала Марлин. – Получается, это был Питер?

– Сейчас это не важно, – качнул головой Римус. – Мы должны выбираться отсюда, пока не сотворили неосторожными действиями верную супругу для Реддла или чего похуже.

До гостиной донёсся настойчивый стук в уличную дверь, и тотчас в коридоре зазвучали шаркающие, раздражающе медленные шаги. Ребята испуганно осматривались в поисках укрытия. Гость терпеливо ожидал на крыльце. Со второго этажа слышалась приглушенная запись оперы. На особо высокой ноте исполнительницы раздался мелодичный бархатный голос с надменными нотками:

– Могу я увидеть миссис Хепзибу Смит?

– Ась? – громогласно переспросила эльф. Опера смолкла.

– Миссис Хепзиба Смит, – раздраженно повторил мужчина. – Я пришёл к миссис Хепзибе Смит.

– А, хозяйка Смит живет здесь, да, – охотно гаркнула глуховатая волшебная слуга.

– Я знаю, – медленно и холодно заметил мужчина, стараясь говорить предельно отчетливо, – ведь я уже не первый раз ее навещаю.

– Ах, Том, мой славный мальчик! – по лестнице торопливо спускалась женщина, цокая каблучками по дощатым ступеням. – Похлёба, как не стыдно держать дорогого гостя на пороге! Немедленно подай в гостиную пирожных и какао. Милый друг, я и не чаяла вновь увидеть вас на этой неделе.

– Сюда, – шепнул Джеймс, указывая на спрятанную в складках цветочной шторы дверь, за которой находилась не менее захламлённая комната, прежде служившая мастерской неизвестному художнику.

– Вы как всегда очаровательны, миссис Смит, – в гостиной появилась хозяйка дома, дородная, плотно затянутая в ядовито розовое платье с бесчисленными нитями жемчуга на короткой шее. Следом за ней вошёл молодой мужчина. Высокий, державший спину столь прямо, словно готовился к маршу на плацу, он напоминал гордым профилем статуи античных богов с чертами лица, соответствующими золотому сечению.

– Ну что вы, – Хепзиба зарделась подобно неискушенной в комплиментах школьнице и манерно поправила тюрбан из огненно рыжих волос. – Присаживайтесь, пожалуйста, и будьте милосердны, не держите на меня зла за скудоумие Похлёбы. Старость никого не щадит, даже домовых эльфов.

– Разве я могу сердиться на вас, – Том мягко коснулся ее морщинистой руки.

Похлёба, не слышавшая оскорблений хозяйки, водрузила поднос с угощением прямо на стопки книг, что росли пыльными сталагмитами из журнального столика. Учтиво поклонившись, она растворилась в воздухе с мягким хлопком, вцепившись в висевшее на плече худое полотенце.

– Моя милая миссис Смит, вы позволите мне ещё раз взглянуть на чашу Хаффлпафф? Меня весьма вдохновляют работы мастеров той эпохи, и я хотел бы перенести узор себе в блокнот для более детального изучения, – Реддл обворожительно улыбнулся, пригубив сладкий напиток из чашки с рельефными розочками, больше похожей на кукольный сервиз, недели чем на посуду для взрослых людей.

– О, мой славный, утонченный мальчик, – Хепзиба умиленно прижала к груди полные руки, украшенные массивными кольцами и перстнями. – Я сразу поняла, что вы способны увидеть в этих вещах их историю, а не одни галлеоны, которые за них можно выручить. (с)

Женщина торопливо поднялась с дивана и, игриво велев гостю ожидать, скрылась в коридоре. Том изогнул губы в презрительной улыбке и извлёк из внутреннего кармана старомодного сюртука маленький пузырёк. Выдернув пробку, он выплеснул бесцветное содержимое в чашку хозяйки дома и откинулся на спинку, вновь изображая робость и трепет перед сокровищами миссис Смит.

Альбус Дамблдор задумчиво пригладил пышную бороду, всматриваясь в бесстрастное лицо бывшего ученика.

Вернувшись, Хепзиба с гордостью выставила на поднос отливающую золотом чашу. Бесстыдно наблюдая за увлекшимся карандашным наброском мужчиной, она ударилась в долгие и спутанные рассуждения о собственной принадлежности к роду Хаффлпафф. Восхищенные кивки и уточнения Тома лишь распаляли ее, заставляя звучать громче, жестикулировать интенсивнее и улыбаться кокетливее, чем обычно.

Допив какао, Хепзиба схватилась за горло. Ее гладкое широкое лицо налилось пунцовой краской, глаза широко распахнулись, а на алых губах выступила густая пена. Задыхаясь, жадно распахивая дряблый рот, женщина то отчаянно молотила себя по груди, то исступленно цеплялась за руку гостя, но тот лишь холодно улыбался, приговаривая с обманчивым сочувствием:

– Сейчас все закончится, миссис Смит. Наберитесь терпения.

Наблюдая, как грузное тело сползает на под и замирает подле его ног бесформенной розовой грудой, Реддл извлёк из-за пазухи волшебную палочку. Он поочередно прижимал острый наконечник то к груди, то к чаше и неразборчиво повторял одно и то же слово, пока тёмная субстанция мучительно отделялась от его кожи, сочилась сквозь сюртук и гибкими нитями льнула к так и не дорисованному артефакту.

– Это наш шанс, – прошептал альтернативный Сириус и подмигнул Марлин. – Он один, ещё не слишком опытен, но уже убийца и точно больше не ребёнок.

– Брахиабиндо! – взревел Джеймс, прерывая ритуал и вываливаясь из мастерской, направив кончик палочки на Реддла.

– Протего, – не выполнив ни единого лишнего движения, молодой убийца отразил связывающее заклинание, и лишь коротко дёрнувшаяся бровь выдала его удивление.

– Конфундус! Вермикулюс! Дуро! – наперебой кричали друзья, посылая заклятия в человека, что совсем скоро достиг бы невиданной силы и ярости, затмив самого Грин-де-Вальда, но тот лишь лениво поддерживал щит, всматриваясь в лица нападавших. Зачинщик, перекошенный от злости вихрастый паренёк напоминал Флимонта Поттера. Гриффиндорца, что учился на том же курсе, и вечно не упускал возможности затеять конфликт со старостой школы.

– Сектусемпра! – Лили выбросила руку с палочкой вперёд, с неприязнью выискивая черты врага в этом красивом молодом человеке.

В тёмных глазах Реддла сверкнуло неподдельное любопытство, ведь произнесенное рыжей девчонкой заклинание он услышал впервые. Он, прочитавший все толковые книги из библиотеки Хогвартса, включая запретную секцию. Не пропустивший ни единого факультативного занятия. Совершенствующий мастерство каждый день и час.

Уклоняясь от белой вспышки, Том задержал свою палочку в воздухе, шевельнув губами, и языки пламени, будто наделённые разумом и душой, метнулись к компании ребят. Огонь и белый поток света схлестнулись точно над чашей Хаффлпафф и рассеялись с негромким хлопком. Артефакт рассыпался на неравные части.

– Остолбеней! – шепнул Римус.

– Авада Кедавра, – холодно произнёс Реддл.

Ничего не произошло. Молодые волшебники взмахивали и трясли своими палочками, выкрикивали слова заклинаний, пытались трансгрессировать, но магия не отзывалась. Ни вспышки света, ни колебания воздуха и уж точно никакого эффекта от привычных чар.

– Что ты сделала? – от лица Тома отхлынула краска. Он всматривался в изумрудные глаза перепуганной девчонки, что растеряла былую браваду и осела на пол, едва слышно выдавив: «Гарри».

– Что за ритуал ты проводил? – прорычал Джеймс, кидаясь к Реддлу. Но тот, со времён приюта чуявший за много миль драку с неравным числом противников, молниеносно скрылся в коридоре и через мгновение хлопнула входная дверь.

– За ним! – Сириус метнулся за ним, но замер, оглушенный возгласом Лили.

– Нет! – друзья молча уставились на неё. Вскинув обесцвеченное ужасом веснушчатое лицо, она повторила уже тише: – Нет. Мы сделали что-то ужасное. Магия пропала, слышите? Мы поменяли историю, убив не психопата Реддла, а единственное средство защиты от него.

– Может, это только мы не можем колдовать, потому что надолго задержались в прошлом? – до крови закусывая губы, попробовала успокоить подругу Марлин.

– Надеюсь, что так, – жестко кивнула Лили. – Как бы то ни было, сейчас мы должны думать о том, как вернёмся в своё время. И есть ли нам куда возвращаться.

– Есть. Иначе и быть не может, – Джеймс твёрдо опустил ладонь на ее плечо. – Мы обещали Гарри вернуться, и мы вернёмся. Нам повезло, что это Хогсмид. Доберёмся до Хогвартса, найдём Дамблдора, покаемся, как обычно, и вместе найдём способ все исправить.

– На этот раз отработками точно не отделаемся, – грустно усмехнулся Римус.

Альтернативная Марлин торопливо выхватила льняную салфетку из-под безвкусной вазочки с искусственными цветами и собрала в неё осколки чаши Хаффлпафф.

Картинка подернулась рябью, и укрыла чернотой выходивших за дверь молодых людей, захламлённую комнату и труп Хепзибы Смит. Друзей вышвырнуло обратно в Главный Зал. К Дамблдору их времени и Хагриду, беспокойно расхаживавшему из угла в угол.

– Они вернулись к Гарри? – выдохнула Лили, сдавливая виски, чтобы унять головокружение.

– Что было дальше? – Доркас скрестила руки на груди, исподлобья взирая на старца.

– Почему вы не собрали чашу сразу? Почему не вернули волшебство? – Сириус невольно прижал ладонь к клейму на шее.

– Потому что вы сами меня об этом попросили, – Дамблдор вновь вздохнул, по мальчишески усаживаясь на стол и болтая в воздухе ногами. – Точнее, вы из другой реальности.

С грустной улыбкой он рассказал, что из Хогсмида путешественники во времени действительно отправились в Хогвартс, где, на свою удачу обнаружили прогуливавшегося по берегу озера недавно вступившего в должность директора. Не слушая возражений, они поведали о грядущем будущем. Страшном и кровопролитном, под стать едва отгремевшей первой магической войне. Они говорили о беспощадном монстре, в которого превратится сирота Том, о пророчестве, что сулило сыну Джеймса и Лили эпическую битву с Волан-Де-Мортом, не гарантировавшую безусловную победу. Признались юные герои и в крамольном решении вернуться в прошлое, в тайне от наставников, чтобы расправиться там с ещё не изучившим темную магию Реддлом.

Для них остались загадкой мотивы Питера Петтигрю. Кто-то искренне полагал, что мальчик запутался в механизме и, испугавшись ответственности, оставил друзей. Другие, смотревшие на вещи мрачно и трезво, заподозрили его в связи с врагом, прознавшем о плане и надоумившем безвольного человека отправить ребят в иное время. То, в котором Волан-Де-Морт с лёгкостью расправится с гостями из будущего, облегчив себе жизнь в семидесятых годах. Сириус Блэк, всегда скептично относившийся к талантам приятеля, настаивал на сочетании обоих вариантов, убеждая всех, что Питер и впрямь решился на предательство, но не довёл дело до конца, выставив обороты не удовлетворявшие желаниям и друзей, и господина.

– Это все чудесно, – Марлин вздохнула, – но не отвечает на вопрос, куда делось волшебство и как нам быть дальше.

– Увы, мисс МакКиннон, мы с вами говорим о столь тонкой материи, как магия времени, – Дамблдор раздосадовано цокнул языком, невидяще уставившись куда-то поверх пшеничной макушки, – и потому я могу лишь предполагать, что когда чары будущего в вашем исполнении для Реддла и чары прошлого в его исполнении для вас схлестнулись, оказавшееся лишним волшебство настоящего стало искать пристанища и нашло его в этой чаше, разрушив ту своей мощью.

– Получается, теперь волшебство навеки связано с чашей, и если она попадёт в руки жаждущему мирового господства волшебнику, вся сила станет его собственностью? – Доркас рассматривала артефакт, словно пыталась понять, достоин ли тот такой чести.

– Исключительно верно подмечено, мисс… – Дамблдор с сомнением взглянул на незнакомую по воспоминаниям девушку.

– Медоуз, сэр. Доркас Медоуз. Та самая, про которую спрашивал Люпин на пути в Хогвартс. Погибшая в том времени, – хмыкнула она.

– Когда я увидел осколки, то, конечно же, попытался их собрать. Так мы поняли, что волшебство ранено, но не убито окончательно, – директор нежно огладил ребро сосуда.

Он и без омута в мельчайших подробностях сохранил в голове тот день. Дамблдор помнил, как забрал у Джеймса Поттера воспоминание. Как белесая мысль потянулась от палочки к пляшущим язычкам других важных вех. Как впервые заглянул в увиденное глазами мальчишки и осознал к собственному ужасу, что Том Реддл, талантливый студент и староста школы, создаёт крестражи.

– В нашем мире все знают, что волшебство пало, когда Том пытался создать крестраж, – Дамблдор прошёлся вдоль кафедры, в который раз спрашивая себя, мог ли он увидеть в одиноком сироте эту скверну раньше. Повлиять на него. Остановить превращение в чудовище. – Но вы из другого времени об этом не знали, равно как не знал об этом и я шестнадцать лет назад. Увидев ритуал в памяти Джеймса, я понял, что Том разламывают свою душу на части в погоне за неуязвимостью, за бессмертием. У нас не было уверенности, что чаша была его первой и единственной попыткой.

– И мы…ну, в смысле, они…захотели, чтобы магия исчезла навсегда, лишь бы защититься от Реддла? – Джеймс озадаченно почесал макушку привычным движением.

– Не совсем так, мистер Поттер, – Дамблдор разглаживал длинные, пересекшие уголки губ и смешавшиеся с бородой усы, словно этот незатейливый жест помогал ему сосредоточиться. – Вы попросили меня разделить осколки и спрятать их, воспользовавшись отсутствием волшебства, чтобы уничтожить безоружного Реддла. Увы, даже сохранив у себя один из них, я не преуспел в поисках.

– Вздор! – Марлин нахмурилась. – Он лет восемь жил в окрестностях города.

– Я не мог этого знать, – директор печально вздохнул. – Как вы понимаете, я не должен был рассказывать о том, что чаша не утеряна, ни единой душе. Но всеми силами убеждал старейшин, по большей части бесталанных выходцев из Визенгамота, что волшебство вернётся, и даже распускал некоторые слухи для укрепления этого факта в их головах. Мне верили немногие, а остальные сочли безумцем и оборвали все возможное общение.

– И тогда вы решили дождаться, пока Реддл умрет естественной смертью? – Доркас разочарованно вскинула брови.

– Блестящая догадка, мисс Медоуз, – Дамблдор грустно улыбнулся сообразительной девушке, которой не должно было существовать в этом мире, но она стояла перед ним вопреки всему и задавала очень верные вопросы. – Это был запасной план. Мы договорились, что если я не смогу покончить с Томом сам, то отдам три осколка членам ваших семей, наказав передавать из поколения в поколение не менее полувека, а после встретиться в определенный день и час здесь. В Хогвартсе. Хранителей осколков выбрали вы сами. Вы из того времени, конечно же.

– В прощальном письме бабушки не было ни слова о встрече в Хогвартсе, – заметила Марлин, неотрывно следя за тенью эмоций на старческом лице.

– Верно, – он охотно кивнул. – Перед тем, как отправиться в путешествие, мне посчастливилось иметь беседу с Флоренцем, тем самым кентавром, что вы повстречали на пути сюда. Он предрёк, что вопреки моим планам вы найдёте друг друга раньше и направитесь сюда в поисках ответов. Потому я лишь предупредил Минерву МакГонагалл, и предоставил этой истории бесценное право развиваться так, как задумано самой судьбой.

– И что дальше? – Джеймс нервно заходил по залу, ероша волосы. – Реддл на пути сюда. Парализующие чары Доркас, хоть и выручали нас уже не единожды, но все же явно уступают его опыту и мастерству. К тому же, неизвестно, сколько крестражей он успел создать до шестьдесят четвёртого года.

– Один мне удалось найти и уничтожить. Это кольцо его деда. Марволо Мракса, – спокойно и почти безразлично сообщил директор, словно подобное действо ему ничего не стоило. – Но, вы правы, мистер Поттер. Могли остаться другие.

– И что нам теперь делать? – вспылил Сириус. – Драться до последней капли крови с бессмертным существом?

– Драться, и совсем скоро, – мрачно кивнул Хагрид, пристально наблюдая за взявшейся откуда-то вереницей крошечных паучков, что бегали по его гигантским ботинкам.

Комментарий к Глава 24. Омут памяти

Дорогие друзья, дошедшие вместе со мной до 24 главы. Я предлагаю Вам решить судьбу дальнейшего развития сюжета. Напишите в комментариях, какая логика Вам ближе:

1. наши герои проживают вторую петлю, следующую непосредственно за той, что увидели в Омуте Памяти (что ближе к концепции Проклятого дитя)

2. наши герои живут в уже замкнувшейся петле, и их жизни – вместе с изгнанием непрощенных и отсутствием магии – повторяются далеко не в первый раз (что ближе к концепции семи книг о золотом трио).

Ваш выбор повлияет на судьбу целого ряда персонажей. По итогам голосования, которое будет проходить до 7 августа, я напишу последние главы и эпилог. Желательно, чтобы число проголосовавших получилось нечетным, ибо победа останется за вариантом, набравшим наибольшее число голосов.

Также буду рада, если поделитесь впечатлениями: насколько предсказуемым для Вас оказалось такое объяснение магического коллапса. Разочаровало оно или ответило ожиданиям.

Спасибо, что читаете.

Обнимаю,

Ваша tinyshadow

========== Глава 25. Неравный бой ==========

– Вы что, издеваетесь? – лицо Сириуса оставалось спокойным, но в голосе уже уловимо вибрировали те угрожающие нотки, что напрочь отбивали желание у Мальсибера, Розье и прочих приятелей Беллатрикс донимать его детскими обидами на безучастность к экспериментам. – Вы позволили нам расти без какой бы то ни было практики. Меланхолично дожидались нашего появления в замке, зная, что мордредов психопат идёт за нами. И теперь предлагаете драться? Серьезно? Одиннадцать человек, для девяти из которых знание заклинаний сводится к детским считалочкам, против целой армии?

– Для восьми, – хором возразили Андромеда с Доркас, и кивнув друг другу, все также синхронно исправились, – для семи.

– И как же моя опытная кузина намеревается сладить с волшебником, защищённым Мерлин знает каким количеством крестражей? – ядовито протянул Блэк. Он и сам не до конца понимал первопричины своей злости. Те скрывались где-то между страхом за Марлин, саму Андромеду, Джеймса, всех остальных ребят и жгучей обидой на то, какой пустой и бессмысленной оказалась жертва другого Блэка. Того, что обещал зеленоглазому крестнику защиту. Что был настолько близок с МакКиннон, что вздумал делать предложение, нервничая, как девчонка.

– Ты про этот крестраж? – с невозмутимой улыбкой в зал вошёл Регулус Блэк. В руке он сжимал серебряную диадему, увенчанную исключительно ярким топазом, от которого волнами разбегались к узким дужкам драгоценные камни.

– Ты? – выдохнули Сириус и Андромеда, подспудно морально готовившиеся увидеть младшего брата в армии Реддла.

– Я и компания, – юноша хитро блеснул глазами, наблюдая, как дверной проем минуют родители. Вальбурга опиралась на локоть супруга, а узелок с вещами держала на манер театрального кисета. Словно явилась на светский приём, а не преодолела десятки миль в погоне за отчаянными сыновьями.

– Что вы здесь делаете? – Сириусу никак не удавалось совладать с эмоциями, и он лишь буравил членов семьи недоуменным, почти сердитым взглядом.

– Разве таким манерам я тебя учила? Прежде чем обращаться с вопросом, необходимо, как минимум, поздороваться и облечь в приемлемую форму извинения за доставленные материнскому сердцу тревоги, – Вальбурга язвительно выгнула бровь. – Стоило послушать Сигнуса и пройтись таки розгами по твоей спине. Может, тогда в тебе теплилась бы хоть толика уважения к родителям.

Марлин инстинктивно шагнула к Сириусу, не закрывая его собой, но демонстрируя близость и готовность защищать от странной женщины, упомянувшей телесные наказания. Будто мало ему клейма и жизни в заброшенной психиатрической больнице. Он, ощущая, как в душе разливается приятное тепло, благодарно и слегка насмешливо сжал пальцы патрульной. Его мать, безусловно, умела выглядеть грозно, но за всю жизнь не стукнула сыновей и мизинцем, предпочитая изощренный сарказм. Вальбурга прошлась по растрепанной девушке пристальным взглядом. Не хватало ей ещё и неопрятной невестки в дополнение к нарывающимся на неприятности детям.

– Прости, – Сириус обезоруживающе улыбнулся матери, но, заметив, как оскорбленно поджимает губы отец, торопливо прибавил, – те. Простите меня. Мне стоило найти способ сообщить, что со мной все в порядке.

– Стоило, – сухо кивнула Вальбурга, наспех осматривая его. Ни травм, ни ранений, и лицо не уместно счастливое для столь щекотливой ситуации, как открытый конфликт с Темным Лордом.

– Теперь можно спрашивать? – нетерпеливо уточнил юноша, на что мать лишь возвела глаза к потолку, сетуя мысленно на бесчувственность заносчивых юнцов.

– Он сам рассказал мне про этот крестраж. Про диадему Кандиды Когтевран, – Регулус гордо вскинул голову.

Будучи мальчишкой, он всерьёз восхищался Томом Реддлом. Трудолюбивым и талантливым сиротой, завербовавшим в свои сторонники представителей самых знатных и уважаемых семей. В его яркой биографии Регулус желал видеть отражение себя. Он, вечно находящийся в тени красивого и своевольного старшего брата, отчаянно пытался найти своё место в изувеченной новыми законами жизни.

Идеология Темного Лорда в целом перекликалась с собственными убеждениями младшего Блэка. Утраченное волшебство носило элитарный характер, и допускать в его таинства людей, пусть и обладающих магическим потенциалом, но далёких от традиций и этикета чистокровных семей, все же не стоило. Иногда мальчик всерьёз полагал, что именно смешение крови, разбавление ее магловской генетикой, и привело к коллапсу, растратив ресурсы чудес.

Тогда младший Блэк загорелся идеей собственноручно воскресить волшебство, но методы Родольфуса и Беллатрикс в силу мягкости характера и жалостливости принять не смог. Сообразительный и усидчивый, он выискивал уцелевшие учебники, донимал расспросами старшие поколения, и в скором времени привлёк к себе внимание Темного Лорда.

Тот проникся подобием извращённой симпатии к усердному ребёнку и предположил, что из того получится полезный и верный слуга. В одной из многочасовых бесед пытливый и любопытный Регулус ожидаемо захотел разузнать побольше о магии крестражей. Конечно, посвящать кого бы то ни было в местонахождение спасительных осколков души Реддл, все ещё надеявшийся воскресить свою магию, не собирался. Но восторженные глаза мальчишки вызвали неудержимое желание прихвастнуть и произвести ещё большее впечатление утонченностью собственных действий. Тёмный Лорд заявил, что для артефактов такого рода рассматривать заурядные вещицы было бы истинным кощунством. Да, в его коллекции присутствовал примитивный ежедневник, околдованный сложным комплексом чар. Но он был единственным в своём роде и не стоил упоминания в разговоре с поклонником. Регулусу Реддл благосклонно поведал, что достойными вместилищами для частиц себя считал лишь предметы, наделённые особой историей. К таким он относил наследия основателей Хогвартса. Медальон Салазара Слизерина Тёмный Лорд так и не смог раздобыть по вине незнакомых ему волшебников, заявившихся к Хепзибе Смит. Чашу Пенелопы Хаффлпафф постигла участь, известная ныне всем выходцам из магических семей. Но диадему Кандиды Когтевран он себе подчинил ещё в школьные годы, чем, безусловно, гордился.