Текст книги "Мир, в котором не стало волшебства (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Думаешь, этот мальчишка действительно оборотень? – поравнявшись с Родольфусом, осторожно спросил Эйвери, до того молчавший весь вечер.

– Думаю, есть вероятность, что это так, – помедлив, откликнулся Лестрейндж. – Помощник аптекаря уверял, что шрамы на его лице очень характерны.

– Нет, я не о том, – Эйвери прикусил губу, подбирая правильные слова. – Я пытаюсь спросить, уверен ли ты, что встретил в лесу именно оборотня, а не гигантского волка?

– Ты был совсем маленький, когда все это произошло, – Родольфус передернул плечами, точно воспоминания об утраченной магии причиняли ему физическую боль. – Едва ли тебе доводилось встретить одного из них. Но встретив единожды, больше не перепутаешь ни с каким другим зверем. Я верю своим глазам, ясно?

– Ясно, – юноша опустил голову и, робко улыбнувшись, добавил: – Прости, если обидел.

– Все в порядке, – Родольфус едва ощутимо коснулся его плеча.

Непрощенные завернули в тесный тупик, заставленный мусорными баками. К их удаче мартовская прохлада приглушала тошнотворные ароматы отходов. Теперь, когда пала стена, прежде защищавшая Косую Аллею от нашествия маглов, из-за этого угла отлично просматривался чёрный выход из паба.

Спустя четверть часа после полуночи дверь отворилась, и Римус Люпин вышел на улицу. Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, он поднял воротник и зашагал прочь от Косой Аллеи. Каждый ярд давался молодому человеку с большим трудом. Мышцы терзала ноющая боль, точно в крови уже властвовал вовсю вирус гриппа. Голова казалась ватной и пустой, а окружающие предметы то приобретали неприятную для глаз резкость, то расплывались неведомым пятном. Он зло покосился на полную Луну, что висела над городом, не прячась в облаках.

– Римус, помоги, пожалуйста, – коренастый мальчишка с

широким добродушным лицом, усыпанным веснушками, вынырнул из подвала бакалейной лавки. Его ладная курточка оказалась перепачкана пылью, ржавчиной и чем-то, смахивающим на кровь.

– Гиппогриф тебя раздери, Чарли! Ты что здесь делаешь так поздно? – Люпин тяжело вздохнул. Чарли Уизли, племянник патрульных-близнецов, что вечно гонялись за ним, но лица так и не увидели, был его личной головной болью. Восьмилетний сорванец из семьи приличной и обеспеченной, в сравнении с обитателями бедных кварталов, вечно таскался по городу в поисках бездомных животных, нуждавшихся в помощи. Его детская доброта уже не раз приводила к ситуациям поистине опасным, но на счастье Чарли Римус чудом оказывался рядом.

– Там кошка родила, – бесхитростно махнул рукой на подвал мальчишка, точно и не понимал, что родители его уже сходят с ума от беспокойства, а бравые дядюшки поднимают на уши весь офис патрульных. – Котята слабые совсем.

– И чем я, по-твоему, могу помочь? – с плохо скрываемым раздражением рыкнул Римус, уже смирившись с необходимостью проводить маленького добряка до дома.

– Их нужно отнести в тепло, но у меня нет ни сумки, ни коробки, – Чарли задрал вихрастую голову и с надеждой воззрился на Люпина. Тот ощутил очередной приступ головокружения и, ухватившись за плечо ребёнка, чуть повернулся. Этого было достаточно, чтобы заработали в полную силу звериные инстинкты. Чтобы пробудилась от болезненного сна внимательность к мелочам. Чтобы разглядеть тени крадущихся вдоль стен людей. У Римуса не было ни малейшего сомнения в том, что это не случайные прохожие.

– Чарли, слушай меня внимательно, – строго зашептал юноша, продолжая неотрывно следить за приближающимися силуэтами. – Беги так быстро, как только можешь, и спрячься. Не высовывайся до самого утра. Ты понял?

– Но кошка…

– Чарли Уизли, живо, – Римус стиснул зубы, толкая мальчика в грудь, подгоняя. Тот, видно прочувствовав тревогу, охватившую старшего друга, послушно юркнул в подворотню.

Люпин нехотя обернулся. Он не имел ни малейшего понятия, кто и зачем следил за ним, а теперь подступает все ближе, пряча лицо под капюшоном. Не так уж и мало должно быть злопыхателей у городского Робин Гуда, чтобы удивляться.

Окажись на календаре другой день, не предшествующий полной Луне, не вбирающий в себя силы молодого поджарого тела до последней капли, был бы призрачный шанс постоять за себя. Защититься. Но сейчас, едва стоя на ногах, Люпин не тешил себя иллюзиями.

– Здравствуй, волчонок, – лицо мужчины, обрамлённое чёрными крупными кудрями, показалось Римусу смутно знакомым. – Скверно себя чувствуешь, да?

– Кто вы такие? – юноша с трудом сглотнул. Сощурился, точно не мог разглядеть и без того подошедших слишком близко непрощенных.

– Куда более интересный вопрос, кто такой ты. Или, точнее сказать, что ты такое, – голос говорящего звучал обманчиво ласково. Едва завершив свою реплику, мужчина рывком подался вперёд и дёрнул вниз молнию на куртке Римуса.

– Что вы…

– Родольфус! – ахнул один из нападавших. – Давай просто отнесём его…

– Родольфус? – Люпин нахмурился, припоминая рассказы Доркас о ее мучителе. Рассеянным взглядом прошёлся по крепкой фигуре, замершей в дюйме от него. Совладал с желанием озвучить догадку вслух. Попытался ударить непрощенного под рёбра, но тот, рассмеявшись, поймал кулак. С силой дернул куртку за рукава, оставив Римуса в тонком, штопанном на локтях джемпере. Потянул ворот из мягкой шерсти в сторону и победно воззрился на крошечный круглый шрам от пули.

– Это он! – крикнул Лестрейндж . – Слышите? Это он!

– Превосходно, – Малфой растянул губы в надменной улыбке, словно восторг друга показался ему неуместным. – А теперь свяжите его. Нам пора возвращаться.

На следующий день

Римуса, свернувшегося в тугой комок на каменном полу, разбудили приглушённые стенания. Его запястья сковывала толстая проволока, что больно впивалась в и без того зудящую кожу.

Он с трудом приподнялся, осматривая тесное душное помещение. Подле связанных накрепко ног распластался квадрат тусклого света, что льется сквозь крохотное зарешеченное окошко в массивной двери. С потолка свисают скрипучие толстые цепи, а в дальнем углу неприглядной массой кто-то свалил пыльный матрац.

Схватившись за пронизанную мигренью голову, Римус восстановил события минувшего вечера. Тихо застонал, как никогда явственно ощущая себя загнанным в ловушку зверем. Только бы Доркас не вздумала искать его. Вызволять из плена. Рисковать своей хрупкой, вырванной их цепких когтей свободы. А уж он то выберется как-нибудь. Глотки перегрызёт местным деятелям науки за все то, что сотворили с его красивой бесстрашной девочкой.

– Выспался, волчонок? – набойки Родольфуса Лестрейнджа, вошедшего в камеру, выстукивали по камню каждый шаг, и эхо хлопков казалось изнурённому Римусу оглушительным набатом. – Удели мне немного своего драгоценного времени.

Люпин вновь откинулся на спину и картинно прикрыл глаза, всем своим видом демонстрируя нежелание общаться. Длинная челка щекотно скользнула по взмокшему лбу. Затёкшие руки примостились на груди, точно в молитвенном жесте.

– Я не хочу делать тебе больно, – протянул Лестрейндж, и тотчас, словно тело его не подчиняется желаниям головы, ударил Римуса в бок носком ботинка. Внимательно проследив за скривившимся лицом, выгнувшейся спиной, поджатыми к животу ногами, удовлетворенно продолжил, – но мне придётся, если ты не откроешь немедленно свою пасть.

– Что тебе надо? – глухо спросил Люпин.

– Убедиться в том, что ты ликантроп, мы сможем этой ночью безо всяких допросов, – Родольфус утвердительности кивнул собственным размышлениям и вытащил из-за пазухи потрёпанный блокнот в кожаной обложке. С трудом читаемые, выцарапанные шилом инициалы в левом нижнем углу. Длинный шнурок стягивает разлетающиеся страницы в плотную стопку. Тот самый блокнот, в котором Римус рисовал своих друзей, родителей, крошечный пруд в конце улицы, завсегдатаев «Дырявого котла» и, конечно же, Доркас. – Но у меня есть к тебе вопрос личного характера. Ты знаком с этой девушкой?

Родольфус открыл страницу с беглым карандашным портретом. Повзрослевшая Доркас смотрит в никуда своими огромными глазами. Едва наметившаяся морщинка расчерчивает лоб небрежной линией. Льнут к впалым щекам чёрные волосы, выдавленные грифелем по бумаге. Тянется по ключице аккуратный шрам – ни дать ни взять творческая вышивка по живой коже.

– Видел ее в «Дырявом Котле», – ложь слетает с губ рефлекторно. Звучит уверенно и безразлично.

– Неправда, – каблук Лестрейнджа вдавливается в беззащитный живот, оставляет на джемпере грязный след, сбивает дыхание. – Это Доркас Медоуз, и ты это знаешь. А теперь будь хорошим зверьком и поведай мне, где ее найти.

– Понятия не имею, – изнывая от боли, довольствуясь слабыми вдохами, не так-то просто увиливать от ответа.

– Неправда, – и вот нога уже сдавливает горло, топчет кадык, сдирает нежную кожу. Уставшее тело конвульсивно содрогается. Слабые руки безрезультатно пытаются сдвинуть, убрать, уничтожить помеху для воздуха. На лицо опускается второй портрет. На нем Доркас ещё ребёнок. Ямочки на округлых щеках, гладкие локоны с тонкой каймой светлой ленты, открытая улыбка. – Ты знаешь ее с детства. Так как мне найти крошку Доркас?

– Я не знаю, где она живет, – слова перемежаются с хрипами. Римус впервые молит Луну взойти на небо скорее, потому что в облике волка с ним не так-то просто сладить. Клыки превратят в лохмотья всякую ступню, посмевшую упереться в холку.

– Неправда, – изящные пальцы сминают волосы на макушке, тянут вверх, но это почти не боль по сравнению с лишенными кислорода легкими.

– Руди, любовь моя, мы тебя заждались, – нараспев позвала Беллатрикс, прижавшись бледным лицом к маленькой решетке.

Раздосадованный преждевременным окончанием допроса, Родольфус педантично собрал выпавшие рисунки и покинул камеру. Едва в замке повернулся с тихим скрипом ключ, Римус вновь погрузился в тягостный лихорадочный сон, где множество Родольфусов Лестрейнджей втаптывали его тело в рыхлую землю лужайки на заднем дворе Медоуз. Сквозь призму кошмара юноша слышал, как кто-то вновь и вновь повторяет его имя, но так и не отыскал в себе сил разлепить ватные веки.

За несколько минут до полного восхождения Луны на спящего Люпина смотрело несколько пар пытливых глаз. Поднималась на носочки Беллатрикс, рассматривая через плечи мужчин бледное, покрытое испариной лицо. Братья Лестрейнджи степенно ожидали начала зрелища, стоя подле отца. Оба поколения Мальсиберов, Розье и Эйвери также удостоились чести присутствовать на столь важном для больше не волшебного мира мероприятии. Но ближе всех к двери замер в предвкушении таинства обращения Том Реддл.

Его волосы отросли за годы затворничества и укрывали теперь чернильным плащом костлявую спину, сохранившую аристократическую осанку. Но лицо Тёмного Лорда словно не принадлежало больше человеку. На выбеленной до неестественного оттенка коже выделялись глаза. В них, в прошлом чарующих и тёмных, как крепкий кофе, алели вытянутые узкими полосками зрачки.

Когда тело Римуса выгнулось неестественной дугой, а путы, стягивающие конечности, лопнули, Тёмный Лорд задумчиво стиснул у подбородка неестественно длинные пальцы. Он наблюдал, как вытягивается тупым конусом человеческая челюсть. Как разрастаются рёбра и позвонки, превращая тело в звериное. Как покрывается желтоватая кожа грубой шерстью.

Обратившийся волк вскинул к потолку косматую голову и протяжно завыл. Учуяв запах горячей крови, питавшей упругие мышцы и податливые людские потроха, метнулся к двери, царапая металл острыми когтями, толкая безрезультатно сильным торсом, поскуливая от нетерпения.

– Эта Луна принесла нам благие вести, – высокопарно констатировал Тёмный Лорд, пресекая возбужденный шёпот, пытливо всматриваясь в лица своих подданных. Теперь, когда его сила лишь в хитрости и даре убеждения, их верность стоит особенно дорого. – Если этот мальчик все ещё способен обращаться, значит, мы все ещё способны колдовать. Просто ещё не нашли способ разбудить своё магическое естество.

– Мой Лорд, я должен рассказать вам кое-что ещё, – Родольфус с почтением склонил голову, обращаясь к своему повелителю. Внутри него боролись между собой одинаково яркие по силе чувства. Отвращение к необходимости раболепствовать перед человек, что смеет использовать его невесту, как некий сосуд для удовлетворения плотских удовольствий. И ни с чем не сравнимая жажда во что бы то ни стало получить его одобрение и признание. – Мне сообщили об утраченной чаше нечто весьма интересное, но требующее проверки.

Джеймс, что давно приник к решетке своей камеры, жадно впитывая всякий звук, что доносился из коридора, затаил дыхание. Вжался всем телом в холодную пластину двери, не обращая внимания на затёкшие под веревками руки и ноги. Оптимизм и непоколебимая уверенность в собственных силах не оставляли патрульному даже мысли о том, что он может сгинуть в подземельях непрощенных. Потому возможность получить информацию в тот момент казалась ему куда важнее всякого физического дискомфорта или опасности быть замеченным.

Но тем вечером Джеймсу Поттеру было ещё не суждено услышать ту тайну, что уже передавалась вовсю из уст в уста и раскрылась в конечном итоге перед тем, от кого столь старательно оберегалась.

Тяжелая жилистая рука Реддла покоилась на плечах Родольфуса всю дорогу до кабинета, в котором обычно происходили все самые важные и секретные переговоры. Плотно притворив дверь за своим молодым слугой, мужчина элегантно опустился в вольтеровское кресло, что стояло подле окна. Уперев подбородок в неестественно длинные пальцы, прикрыв змееподобные глаза, он слушал о том, как много лет назад Альбус Дамблдор распорядился осколками чаши. Той самой чаши, которой суждено было стать четвёртым крестражем. Которая разбилась в результате непредвиденного неуклюжего сражения в захламлённом доме Хепзибы Смит. Раздосадовано поморщившись, он не в первый раз подумал, что стоило прикончить старуху ещё в день знакомства. Не церемониться с ней, выманивая драгоценный артефакт флиртом и уговорами, а отправить зелёную вспышку точно в заплывшее жиром сердце.

Когда Лестрейндж без запинки повторил текст пророчества, Тёмный Лорд медленно опустил белые ладони на стол. Лунный свет, что падал из-за спины на фигуру в прошлом великого мага, заструился по тонким фалангам тусклым холодным мерцанием.

– Очень хорошо, Родольфус, – голос мужчины звенел от напряжения, но ни один мускул на лице не тронула дрожь волнения. – За столь короткий промежуток времени ты один сделал для возрождения волшебства больше, чем все мы за шестнадцать лет.

– Благодарю, мой лорд, – Лестрейндж склонил голову в учтивом поклоне.

– Распорядись завтра допросить каждого из здесь живущих и провести обыск всех помещений. Если устная беседа не позволит обнаружить предателя, можешь использовать любые доступные методы из тех, что не приведут к летальному исходу, – дождавшись послушного кивка, Реддл коротко добавил: – А сейчас пригласи ко мне Люциуса.

Малфой не заставил себя долго ждать, показавшись в дверях спустя лишь несколько минут после ухода Лестрейнджа. Его льдистые голубые глаза впились любопытным взглядом в лицо господина. Теперь, когда мечущийся по камере вервольф подарил непрощенным надежду на былое величие, новых указаний молодой мужчина ждал с особым нетерпением.

– Я хочу, чтобы ты хранил эту вещь у себя, – Тёмный Лорд протянул Люциусу небольшую тетрадь в кожаном переплете сродни тем ежедневникам, что имели обыкновение заполнять нехитрыми делами маглы. Желтоватых страниц ни разу не касалось перо. Лишь на внутренней стороне обложки бледнел штамп магазина и дата выпуска. – Когда придёт время, ты поймёшь, что с ней делать, а пока береги ее и не вздумай потерять.

========== Глава 15. Синяя волна света ==========

– Просыпаться от громких звуков – удовольствие посредственное и чреватое для здоровья нервной системы, – ворчал Сириус, на ходу приглаживая встрепанные волосы.

Едва рассветные сумерки разлились молочной дымкой по притихшему лесу, дверь его комнаты затряслась под настойчивыми ударами кулаков. В полумраке коридора ожидал Рабастан Лестрейндж, злой и широко зевающий. Его вечно изможденное лицо теперь приобрело особенно болезненный вид. Вокруг глаз окрасились благородной синевой складки и припухлости, а нос выглядел бесформенным и непомерно большим. С непередаваемым французским прононсом он односложно сообщил о необходимости немедленно явиться на беседу к Родольфусу по приказу Тёмного Лорда.

– Что с тобой произошло? Очередная неудачная попытка добиться расположения моей кузины? – Сириус, искоса поглядывавший на Лестрейнджа всю дорогу, поддался зудящему любопытству у входа в подвал. Юноша полагал, что Родольфус опять попробует вовлечь его в опыты по возрождению волшебства или даст поручение наведаться в город за провиантом. Потому предстоящая беседа занимала его в меньшей степени, чем чей-то точный удар.

– Если бы ты относился к идеям господина с большим почтением, был бы в курсе безо всяких вопросов, – Рабастан проигнорировал едкий намёк на затянувшуюся полосу неудач в амурных делах и ускорил шаг.

– Непомерная цена для желания справиться о здоровье соседа, – язвительная ухмылка растаяла в одно мгновение, едва Сириус отчетливо услышал знакомый голос.

– Эй, непрощенные, а еда пленникам в вашей богадельне полагается? – сквозь прутья решетки взирал исцарапанный и осунувшийся, но не растративший бравады Джеймс Поттер. Поймав на себе оторопелый взгляд приятеля, он выразительно расширил глаза.

– Чего встал, Блэк? Давай, шевели ногами, – рявкнул Рабастан. В тот момент меньше всего на свете он желал заботиться о голодающем виновнике не отступающей тупой боли в носу.

– Оборотню хотя бы воды предложите. Ему и так непросто после ночи, – не унимался Джеймс, пока гулкие шаги непрощенных бились о стены подвала.

– О чём это он? – Сириус поймал Рабастана за локоть и требовательно развернул к себе. Вопросительно изогнул бровь, наблюдая, как конвоир нервно сглатывает и отворачивается.

– Если господин сочтёт необходимым, то лично даст тебе все ответы, – монотонно пробубнил Лестрейндж, с остервенением поворачивая ключ в вечно заедающем навесном замке.

– Если ты хочешь в уборную, разрешение господина необходимо или допускается принять решение о справлении нужды самостоятельно? – с карикатурным беспокойством уточнил Сириус, наслаждаясь видом разбежавшихся по впалым щекам желваков.

– Ты много болтаешь, – совладав с нахлынувшим раздражением, Лестрейндж разжал кулак и тихо выдохнул. Тёмный Лорд ценил мнение Ориона Блэка, и потому его старшему сыну по негласному велению спускали с рук слишком многое. Смерив несносного мальчишку ехидным взглядом, он указал на первую дверь в крыле лабораторий. – Жди здесь. Тебя пригласят.

Игнорируя обрушившийся в спину град вопросов, Рабастан поспешно скрылся на лестничной клетке. Сириус позволил себе тяжкий вздох, не то посвящённый фанатичности ушедшего мужчины, не то Поттеру, непостижимым образом оказавшемуся взаперти. При прочих обстоятельствах он бы обрадовался встрече, ведь незаметно для себя успел привязаться к этому пареньку. Но комфортное общение с обменом новостями и шутками предполагало необходимость раздобыть ключи от камеры и незаметно провести Джеймса через целый корпус. Опять. Словно он нанимался в службу спасения патрульных.

Когда Сириус мысленно приступил к плану по вызволению Поттера, беседа за плотно притворенной дверью зазвучала громче и агрессивнее. Настороженно прислушавшись, он различил голоса Беллатрикс и младшего брата. Визгливые интонации первой красноречиво свидетельствовали о подступающей истерике. Учащенный тембр второго казался явным признаком страха.

– Белла, я понятия не имею, о чем ты говоришь! – гневно и вместе с тем почти жалобно воскликнул Регулус. – Ещё раз повторяю. О чаше я знаю только то, что в детстве рассказывала мама. Тёмный Лорд пытался создать из неё крестраж, но по необъяснимой причине ритуал закончился исчезновением магии.

– Лучше скажи правду, малыш, – заворковала женщина и тут же закричала безо всякого перехода, – потому что если мы найдём в твоём плюшевом гиппогрифе осколок, господин не пощадит твоё щупленькое тельце.

– Вы ничего не найдёте, ясно?

– То есть ты спрятал его где-то в другом месте? – Сириусу потребовалось изрядно напрячь слух, чтобы разобрать жаркий шёпот.

– Я ничего не прятал, потому что у меня ничего нет!

– Может быть, пара передних зубов, которую не составит труда выдернуть из твоего лживого рта, прибавит нашей беседе ту недостающую крупицу откровенности? – Беллатрикс заливисто расхохоталась, точно предлагала кузену совместно прокатиться на карусели в парке развлечения.

Регулус сдавленно вскрикнул. Раздалось чьё-то увещевающее бормотание, почти нежное, но не терпящее возращений. Сириус, не способный оценить по обрывкам разговора, является ли угроза женщины блефом, рывком распахнул дверь. Вальяжно зашёл в полутемную лабораторию, пропахшую едкой травой и потом. Бросил оценивающий взгляд на съёжившегося в медицинском кресле брата. Всмотрелся в раскрасневшееся от напряжения и эмоций лицо кузины, которой что-то торопливо нашептывал на ухо Родольфус. Кивнул привалившемуся к стене Руквуду, и тот равнодушно бросил:

– Жди в коридоре, мы сами тебя позовём.

– Я ждал, – Сириус широко улыбнулся, небрежно облокотившись на спинку кресла. – Но когда ваше животрепещущее обсуждение стало слишком громким, осознал, что не желаю оставаться в стороне.

– И что это значит? – Руквуд нахмурился, с подозрением разглядывая Блэка.

– Это значит, что я был бы крайне огорчён, узнав, что моя дражайшая кузина Беллатрикс разочаровала или даже, не приведи Мерлин, разозлила Тёмного Лорда, – вкрадчиво заговорил Сириус, поглядывая из-под густых ресниц на женщину. Та грубо оттолкнула замолчавшего жениха и вплотную приблизилась к юноше, подцепив кончиком пальца его подбородок.

– Что ты пытаешься сказать, звездочка? – мамино ласковое прозвище из детства зазвучало в ее устах пошло и издевательски.

– Я пытаюсь сказать, дорогая, что наш маленький Регулус – любимчик господина. Как бы тебе ни хотелось тешить себя мыслью, что ты – его единственная фаворитка. Если бы то дерьмо, что по какой-то причине для вас очень важно, действительно хранилось у моего братишки, Тёмный Лорд непременно был бы осведомлён, – тут Сириус умышленно покривил душой, принижая значимость объекта поисков. Осознавая к собственному ужасу, что приспешники Реддла откуда-то узнали про осколок и рано или поздно приступят к допросу Андромеды. – Потому, Белла, не боишься ли ты навлечь на себя гнев своего кумира, требуя заведомо ложное признание столь примитивными магловскими методами?

– Твой кузен прав, любовь моя, – нежность в голосе Родольфуса поразительно контрастировала с тем, как сильно впились его пальцы в хрупкие плечи невесты. С тем, как рывком он привлёк ее к себе, грубо удерживая за запястье от попытки вновь ринуться вперёд. Дополнить хлесткий ответ звонкой оплеухой. – Когда все случилось, Регулус был совсем малышом. Да и сейчас он демонстрирует достойную уважения преданность господину.

– Впрочем, если твоё желание причинить ему боль обусловлено ревностью… – протянул Сириус, позволив себе лишь тихую усмешку.

– Как ты смеешь? – уязвлённое шипение Беллатрикс дало ему основания полагать, что предположение попало точно в цель, и теперь всю нерастраченную агрессию кузина обратит на него.

– Ты можешь идти, Регулус, – Родольфус примирительно улыбнулся младшему Блэку, и тот, бросив на незадачливых дознавателей презрительный взгляд, скрылся за дверью.

– Присаживайся, кузен, – Беллатрикс указала на освободившееся кресло с приторной вежливостью. Ее ярость схлынула столь же быстро, сколь и поднялась буйной волной в мятежной душе. – Ты так пылко защищал младшего брата, так трогательно доказывал его непричастность. Может быть, осколок у тебя?

– Осколок чего? – Сириус – мастер лжи и притворства. Он знает, как заставить девушку поверить в то, что она и впрямь особенная. Умеет демонстрировать уважение тем, кого считает ничтожеством. Понимает, как незаметно перевести тему. Практически манипулирует сознаниями тех, кто податлив и не слишком умён. Потому его брови насмешливо взлетают изящной дугой под пышную чёлку. Потому его голос звучит недоуменно и равнодушно.

– Это ты мне скажи, – Беллатрикс с любовью ведёт кончиками пальцев по изогнутым на концах щипцам, пока закативший глаза Родольфус отступает к Руквуду и переговаривается с ним о чем-то почти неслышно.

– Вы разбудили меня до рассвета, чтобы поиграть в шарады? – злость даже изображать практически не приходится. Взгляд становится колючим, а интонации закаляются звонкой сталью.

– Темному Лорду стало известно, что кто-то из нас скрывает от него осколок чаши Хельги Хаффлпафф, – Беллатрикс цепко следит за ним. Ждёт, когда вздуется нервно венка на шее. Метнутся тревожно зрачки. Но Сириус твёрдо смотрит перед собой, ощущая лишь, как ускоряется предательски сердцебиение.

– Любопытно, – он чуть нахмурился, точно кузина сообщила нечто весьма неожиданное. – Осколок как-то связан с оборотнем, которого вы держите в подвале?

– Откуда ты знаешь? – Родольфус не выглядит удивленным. Он просто измотанный, невыспавшийся человек, который утратил тотальный контроль над ситуацией.

– Кто-то из пленников бормотал про оборотня, пока Рабастан вёл меня сюда, – теперь разыгрывать безразличие Блэку не с руки. Он активно демонстрирует интерес, потому что нет здесь непрощенного, который не цеплялся бы отчаянно за любые крупицы информации о волшебстве.

– Пленники безумны, – мягко откликнулся Лестрейндж.

– А ты? – Сириус дерзко вскинул голову. – Это же ты утверждал, что повстречал в лесу оборотня?

– Сейчас мы говорим не обо мне, – может быть, Беллатрикс и поддаётся провокациям. Распаляется, теряет контроль, превращается в беспощадную богиню смерти. Но Родольфус воспитывал в себе выдержку с малолетства, и теперь его холодный рассудок – мощное оружие и лучшая броня.

– Так что? Тебе есть, что нам рассказать? – старшая из сестёр Блэк присаживается подле него на подлокотник. Обивает плечи ледяными руками. Вдыхает исходящий от волос запах речного ила и брезгливо морщит нос.

– Нет, – Сириус смотрит в глаза Лестрейнджу. Беллатрикс может издеваться над своей жертвой бесконечно, но ее жених из тех, кто ценит время. И ему не прочитать по бесстрастному лицу, что все эти годы осколок хранила у себя скромница Андромеда. Что в старинном пабе похожая на городскую сумасшедшую прорицательница сулила Реддлу смерть от руки еще не родившегося человека. Что теперь мощный артефакт надежно спрятан в доме патрульной. Невыносимой, заносчивой, узколобой патрульной, чьи бегущие по чувствительным позвонкам пальчики не так-то просто выбросить из головы.

Родольфусу не догадаться, что Сириус и сам мечтает выяснить об осколках побольше, но регулярные хождения с Джеймсом в «Дырявый котёл» не приносят результатов. Воспоминания дедов и собранная по клочьям страниц библиотека непрощенных не выходят за рамки известной с детства были. Расследование стоит на месте дольше месяца, и дефицит информации сводит с ума.

Лестрейндж видит лишь недоумение и любопытство.

– Ты часто бываешь в городе, – говорит он обманчиво доброжелательно, без тени осуждения. – Может быть, что-то показалось тебе подозрительным? Например, вещица на чёрном рынке? Или случайно подслушанный разговор?

– О чем, например? – Сириус едва заметно напрягается, ощущая, как крошечный пласт чего-то важного готов поддаться ему. Сорваться с чьих-то губ. Приоткрыть пошире завесу тайны.

– Например, о других осколках, – огрызается уставший молчать и взмокший от духоты Руквуд. – О тех, что у маглов или старейшин. Ты же не гнушаешься трахать городское отребье. Может в перерывах что-то заметил или услышал?

– Часть осколков у маглов и старейшин? – Сириус пытается подняться с кресла, но железную хватку Беллатрикс не так-то просто сбросить.

– Заткнись, кретин, – взбешённо шипит она, игнорируя тот факт, что Руквуд годится ей в отцы и пользуется среди прочих непрощенных изрядным уважением.

– Он все равно узнает, – мужчина пожимает плечами, проигнорировав хамство. – В этих стенах тайное становится явным омерзительно быстро.

– Откуда вы узнали про другие осколки? – в глазах Руквуда Сириус Блэк – просто мальчишка. Нахальный и любопытный, но не представляющий угрозы. Потому его попытки разговаривать на равных, вскидывать требовательно идеально очерченную бровь можно игнорировать.

– Можешь идти, Сириус. Если ты нас обманул, последствия для тебя будут самые плачевные, – в усталой дежурной фразе Родольфуса нет угрозы. Если бы Рабастан обнаружил в его комнате что-то важное, давно примчался бы. Да и сложно поверить, что этот начисто лишенный амбиций и тяги к знаниям повеса всерьёз может скрывать что-то вроде могущественного артефакта или действительно значимой информации. Давно бы выдал себя или проболтался очередной пассии.

Замешкавшись на долю секунды, Сириус соскользнул с кресла и, оставив издевательский поцелуй на щеке кузины, покинул лабораторию. Коридор мерил шагами ожидавший своей очереди ещё сонный и очень взбудораженный Альфред Гринграсс, получивший клеймо лишь за то, что отец его когда-то по несчастливой случайности оказался в плохое время в плохом месте.

– О чем они хотят поговорить? – он робко преградил дорогу Блэку, с которым в целом всегда неплохо ладил, но ответа получить не успел, потому что Родольфус уже окликнул его по имени, поторапливая зайти внутрь.

Ободряюще хлопнув приятеля по плечу, Сириус направился к лестнице, где столкнулся лоб в лоб с младшим братом. Хотя разница в возрасте мальчиков Блэк составляла всего год, сходство в них ограничивалось лишь понятием красоты, но не чертами. Будь волосы Регулуса светлее на несколько тонов, стал бы идеальным кандидатом на роль Маленького Принца Экзюпери. Пухлые, вечно будто бы поджатые в обиде губы. Распахнутый, чуть наивный для девятнадцатилетнего паренька взгляд. Аккуратные, точно накрученные маменькой на папильотки, мягкие локоны.

– Спасибо, что заступился, – серьезно взглянув на брата, Регулус задумчиво пожевал губы и строго добавил. – Но больше не вмешивайся. Я и сам могу постоять за себя.

– Несомненно, – Сириус не смог сдержать покровительственной улыбки.

– Я серьезно, – глаза юноши вдруг показались непривычно темными и исполненными мрачной решимости. – Занимайся своими привычными делами и не лезь, куда не просят.

– Боишься, что Реддл станет реже приглашать тебя на приватные беседы, узнав, что ты не презираешь брата, не разделяющего страсти по чистоте крови? – Сириус поморщился, ощущая, как грудь сдавливает тягостная тоска по тем временам, когда Регулус таскался за ним верной собачонкой, умоляя поиграть вместе. Когда Регулус ещё не был зациклен на идеях Темного Лорда.