Текст книги "Мир, в котором не стало волшебства (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Вы поделились с нами весьма полезной информацией, Северус, – Тёмный Лорд восседал за массивным столом вальяжно и царственно. Его голос звучал обманчиво мягко. Лоснящиеся чёрные волосы ниспадали на сухое, лишенное всякой живости и эмоций лицо, но в глазах, казавшихся в полумраке неестественно алыми, плескался гнев и холодное любопытство. – Но мне хотелось бы услышать ещё одно откровение. Почему вы сочли необходимым предупредить нас?

– Это имеет значение? – переспросил молодой человек, совладав с дрожью в голосе. Он мог бы сочинить исполненный достоинства ответ, вплетая в высокопарные фразы веру в несправедливость нынешнего положения некогда влиятельных магов, но чуял слишком отчетливо, что Реддл без малейших усилий вычленит любую незначительную ложь.

– Полагаю, что так, – мужчина благосклонно опустил холодную ладонь на тонкую талию Беллатрикс Блэк, что жалась к подлокотнику его кресла, всем своим видом выражая готовность вцепиться в глотку чужака, вздумай тот совершить резкое движение или произнести дерзновенную речь.

– Что ж, – Северус желчно усмехнулся. – Меня предал любимый человек. Думаю, вы не оставите оплот волшебства в руках кучки самонадеянных глупцов. Я хочу видеть глаза виновника предательства в момент, когда его грандиозные планы обратятся в прах. Когда выстраиваемая ими приторно добрая сказка лишится счастливого финала. Смею надеяться, это соразмерная плата за мою честность.

– Вы хотите отправиться с нами? – бесцветные губы тронула довольная улыбка, словно Реддл насытился чужой болью.

– С вашего позволения, мой лорд, – юноша склонил голову в формальном поклоне, улавливая неозвученные ожидания собеседника.

– Мне не нужны праздные зрители, – мужчина скривил рот и, подавшись вперёд, понизил голос до свистящего шепота, вынуждая Северуса шагнуть ближе, чтобы расслышать сказанное, – если вы отправитесь вместе с нами, я жду от вас верности и беспрекословного исполнения любых приказов.

– Я согласен.

– Ты сможешь убить, если господин того пожелает? Сможешь убить свою грязнокровку? – Беллатрикс, уже не ощущавшая на себе жесткое прикосновение мужской руки, плавно обогнула стол и заглянула городскому зельевару в глаза. Насмешливо и недоверчиво.

В горле Северуса собрался липкий густой комок, лишая голоса. Потому, ограничившись слабым кивком, он отстранился от женщины, что вселяла одновременно неистовое порочное желание и необъяснимый ужас. Регулус Блэк, все это время таившийся в тени ветхого стеллажа, едва слышно вздохнул и переместился чуть ближе к столу.

– Мой Лорд, это может быть ловушка. Что если старейшины пытаются выманить вас из убежища и…причинить вред? – твёрдый проникновенный голос не соответствовал нежному, почти инфантильному лицу мальчика.

– Северус – мой давний поставщик ингредиентов для зелий. Благодаря ему мы поймали оборотня и узнали о пророчестве. Я возьму на себя смелость предположить, что этот молодой человек заслуживает доверия, – Родольфус, подпиравший спиной стену, откинул со лба волнистую прядь и посмотрел в глаза своему господину. Он почти сочувствовал застывшему посреди комнаты мрачному мальчишке. Почти хотел, чтобы свершилось, наконец, его возмездие, ведь и сам долгие годы сгорал от ревности.

Даже планируя охоту на осколки, Лестрейндж изо всех сил пытался не замечать соблазнительных передвижений своей невесты по комнате. То, как трепетно и восхищённо она взирала через плечо на Реддла, как присаживалась на краешек стола, выставив на обозрение кумира обнаженную ногу, как нашептывала ему на ухо свои мысли сводило Родольфуса с ума. Принадлежавшая ему по праву женщина отдавала всю себя другому, не стесняясь насмешливых взглядов приятелей и соратников.

Он представлял, как толкнёт ее в спальню, разбивая вдребезги равновесие и способность стоять на ногах. Сорвёт пошлое платье, облегающее ладную фигуру второй кожей. Заставит кричать и извиваться, царапая бледную спину жениха острыми ноготками. Слижет с губ лживое признание и исступленно-искреннюю мольбу не останавливаться.

Он представлял, как заставит ее забыть о Темном Лорде на дюжину минут. Если только Беллатрикс соизволит отойти от своего господина.

– Под твою ответственность, Родольфус, – Реддл вышел из-за стола и, больше не взглянув на побледневшего Северуса, распорядился, – соберите всех в обеденном зале. А ты, Регулус, найди свою кузину и не спускай с неё глаз.

Следом за Лестрейнджем Северус проскользнул в столовую и неловко примостился подле зарешеченного окна. Большую часть помещения занимали квадратные столы на восемь человек, окружённые крайне неудобными на первый взгляд стульями. Стены, как и все в этом здании, казались серыми, но, присмотревшись, можно было различить их бледно-голубой, почти благородный оттенок.

Когда растревоженные суетой непрощенные рассредоточились по столовой, шепотом обсуждая возможные причины переполоха, Нарцисса требовательно схватила руку Люциуса. Шестое чувство подсказывало ей: сейчас случится что-то плохое. От волнения, нахлынувшего внезапно и остро, девушка мелко дрожала. Обьяснить причину собственного страха младшая Блэк не могла, но старательно высматривала среди знакомых лиц родителей и сестёр.

– В своём предательстве твой сын зашёл слишком далеко, – Беллатрикс попыталась приблизиться к тетке вплотную, но уперлась грудью в решительно выставленную ладонь. Вальбурга смотрела на племянницу так, словно своими шагами та нарушила разом все правила этикета. – Он спутался с грязнокровками. Пошёл против семьи и господина.

– Ты не оставила ему шанса объясниться, – женщина устало прикрыла тяжелые веки, не желая возвращаться к набившим оскомину обвинениям.

– Он не смог объясниться, потому что трусливо сбежал, – саркастично прошипела Беллатрикс.

– Мой старший сын – редкостный лентяй, повеса и максималист. Но трусость совершенно точно не пополняет число его прискорбных для всякого родителя качеств, душа моя, – Вальбурга холодно улыбнулась и, не проронив больше ни слова, повернулась к Реддлу, который уже забрался на небольшой выступ подле выхода на кухню и готовился произнести речь.

Сложив ладони у груди, словно высокопарный и праведный проповедник, Тёмный Лорд обвёл испытующим взглядом свою разношерстную паству. По бледным, годами не знавшим солнца лицам он понимал истинные страхи и намерения. Преданность, граничащая с безумием. Злость, надежно сокрытая под маской равнодушия. Корыстный интерес. Том Реддл не любил своих последователей, но ревностно, подобно лишившемуся фактической власти суверену, разыгрывал всеобъемлющую заботу.

– Сегодня юноша, не клейменный, но и не зацикленный на догмах псевдоморалистов, навестил нас, чтобы сообщить нечто крайне важное. Группа людей, среди которых грязнокровка, оборотень, наша сбежавшая пленница, патрульные и Сириус Орион Блэк завладела тремя осколками небезызвестной чаши, которые, как оказалось, все ещё хранят в себе магию, – Реддл выдержал драматическую паузу, чтобы суть сказанного осознал всякий из присутствующих, даже пустоголовые нимфетки, рождённые в новом мире. – Уже сейчас они на пути к Хогвартсу, к Дамблдору. Мы догоним их и вернём артефакты волшебникам, что достойны обладать этой силой по праву рождения. Тем, волшебникам, что не предали кровь. Вернём осколки себе. Только там мы с вами сможем вернуться к прежней жизни. К лучшей жизни.

Заслышав имя сына, Вальбурга и Орион встали теснее друг к другу, тщательно изображая, что не замечают устремившихся к ним взглядов. Тусклый солнечный свет размыл наметившиеся морщинки и седину, отчего Блэки казались совсем молодыми. Словно сошедшими со снимка, сделанного, когда они также стояли плечом к плечу, игнорируя шепотки однокурсников о помолвке кузенов, равнозначной инцесту.

Непрощенные возбужденно зашумели. Кто-то из мужчин пробивался через толпу к приближенным Реддла, чтобы выразить намерение принять участие в завоевательном походе. Бывшие Пожиратели смерти с мрачной решимостью окружали полукольцом своего господина, нарастающим гулом скандируя под предводительством разрумянившейся Беллатрикс: «К лучшей жизни».

– Но это ещё не все, что я хотел вам поведать, – театрально понурившись, Тёмный Лорд махнул Мальсиберу, и тот галантным жестом распахнул широкие двери, словно готовился впустить внутрь знатную особу. – Благороднейшее и древнейшее семейство Блэков оказалось плодовитым на предателей.

Регулус мягко, едва ощутимо подтолкнул в спину Андромеду. Ее руки мелко дрожали, а с густых тёмных кос стекала вода, оставляя на затянутой в синюю блузу груди чёрные кляксы. Каждый скованный шаг и резкий жест выдавали в ней всепоглощающий страх, но лицо выражало смирение и достоинство.

– Энди! – выпустив руку жениха, Нарцисса рванулась к сестре, но Люциус перехватил ее за талию, прижимая к себе, сдерживая от чреватого шага.

– Дрянь, – Беллатрикс стремительно преодолела проход, образовавшийся меж расступающихся непрощенных, и с размаху ударила Андромеду по щеке. Голова той неестественно дернулась в сторону. На бледной коже расцвела красная метка порицания и неприязни.

– Оказалось, долгие шестнадцать лет, что мы с вами прозябали в нищете и бессилии, Андромеда Блэк хранила у себя осколок чаши, доверенный ей Альбусом Дамблдором, – елейно промолвил Тёмный Лорд, с отвращением разглядывая гордо вскинувшую подбородок девчонку. Она до нелепости походила на Беллатрикс, но безумие в ее вишневых глазах носило иной характер. Если старшая из сестёр Блэк была одержима человеком, то средняя – свободой.

– Никогда тебя не прощу, – ещё один удар обжег лицо, но Андромеда по-прежнему хранила молчание. Лишь скривила губы в обречённой улыбке, не пытаясь закрыться, защитить себя.

– К сожалению, наша сестра сочла патрульных более достойными хозяевами для артефактом такой мощи, – враждебность и недовольство в просторном зале росли, взвинчивались к увитому паутиной потолку с каждым метким словом. Кто-то плюнул ей в спину, грязно выругавшись. – Очевидно, достойным наказанием за предательство является смерть.

– Нет! – Друэлла Блэк, что прежде сидела парализованная ужасом среди приятельниц, рывком поднялась на ноги и устремилась к Андромеде.

– Не смей, – прорычал Сигнус, грубо схватив жену за предплечье и дёрнув на себя. – Она нам больше не дочь.

– Нет! Нет! Нет! – женщина забилась в истерике, вырываясь из мертвой хватки мужа, протягивая непослушные руки к застывшей изваянием девушке. Грудь Друэллы сотрясали судорожные рыдания, а лицо блестело от слез, что теперь въедались горькой солью в кардиган Сигнуса.

– Тише, тише, – Альфард и Вальбурга, не сговариваясь, взяли ее под локти, оттаскивая в сторону. Прочь от пристального взгляда Темного Лорда и его мстительных приспешников, готовых растерзать за своеволие любого.

– Он убьёт мою девочку, – взвыла Друэлла, но конец ее фразы утонул в мягком подплечнике платья золовки. Вальбурга твёрдой рукой прижала плачущую женщину к себе, бормоча под нос успокаивающую бессмыслицу.

– Но у юной мисс Блэк есть уникальный шанс искупить свой грех, – Реддл вскинул вверх узкую ладонь, пресекая громкий гомон, переполнивший столовую. – Мы возьмём ее с собой. Как мне известно, именно с ней предатель Сириус поддерживал наиболее тёплые отношения, что может оказаться полезным в нашем общем деле. Если мисс Блэк достойно проявит себя и своими действиями поспособствует достижению цели, мы рассмотрим возможность применения альтернативного наказания.

– И не вздумай попытаться обмануть нас ещё раз, – Беллатрикс вновь замахнулась на сестру, но в последний момент вцепилась той пальцами в волосы, вынуждая смотреть себе в глаза.

Рабастан Лестрейндж размашистым шагом приблизился к девушкам. Бессильная прочитать в его стеклянном, скупом на эмоции взгляде хоть что-нибудь, Андромеда инстинктивно вжала голову в плечи и съежилась. Воспоминания замелькали в разгоряченной голове с немыслимой скоростью, погружая в события и ощущения давно минувших дней.

Тех дней, в которых Андромеда не боялась диких зверей, глухой чащи леса, переполненной шорохами и скрипами, тёмных коридоров и подвалов психиатрической больницы. Она отважно приспосабливалась к новой жизни, запрещая себе всяческие проявления девичьей слабости, но стоило Рабастану появиться в комнате, всем ее отчаянным нутром овладевала жуть.

То, как младший Лестрейндж смотрел на неё, подбирался вплотную, оглушая тяжелым дыханием, строил диалоги вызывало отторжение и неуемное желание спрятаться. В силу возраста и неопытности, девочка путалась в собственных чувствах и подменяла понятия. Скрещивала стыд за чужую влюбленность, ненужную и навязчивую, со страхом. Смешивала в едином подсердечном котле неловкость от ощущения прикосновений на теле и панику.

– Если ты примешь ухаживания Рабастана, наши дети станут кузенами в квадрате, – веселилась Беллатрикс, наблюдая, как сестра вжимается в подлокотник дивана, силясь отодвинуться от поклонника.

– Если ты попробуешь узнать его поближе, возможно, твоё отношение к нему изменится в лучшую сторону, – наставляла мать, нежно расчесывая роскошные локоны своей принцессы.

– Если ты не остепенишься, останешься старой девой, – раздраженно сулил отец, проигрывая в преферанс старшему Лестрейнджу бутылку Бурбона из личных запасов.

– Если он тронет тебя хотя бы кончиком мизинца, я оторву ему руки и заставлю проглотить их вместе с костями, – хорохорился Сириус, сверля взглядом широкую спину Рабастана.

– Если ты позволишь поцеловать себя, я стану самым счастливым человеком в целом мире, – шептал младший Лестрейндж, прижимая ее к стене на лестничном пролёте между вторым и третьим этажом.

Набравшись смелости, он караулил ее в коридорах, чтобы пригласить на прогулку к реке, где пригладивший воду ветер оставлял на лицах желанную свежесть и прохладу. Безмолвно ставил у онемевшей руки чашку ароматного чая стылым зимним вечером. Выкладывал подле запертой наглухо двери букеты ранних весенних цветов и подсохших разноцветных листьев.

Но Андромеде претило рьяное внимание молодого человека. Впрочем, даже избегая его общества каждый божий день, она не могла не признать, что Рабастан был по-своему красив. Черты его лица, лишенные аристократичного изящества брата, казались вырезанными из светлого дерева. Прямой длинный нос, широкие скулы, выдающиеся над впалыми землистыми щеками, острый уголок чувственных губ. Порой Андромеда рисовала его на страницах старых учебников Беллатрикс. Хмурого, задумчивого и нелюдимого. Словно карандашный набросок помог бы понять, что движет ее непреодолимым отторжением.

С возрастом девушка убедила себя, что дело в жестоких экспериментах над живыми людьми, о которых Рабастан рассказывал друзьям с маниакальным блеском в глазах. Но признать, что за бесчисленными препонами из его резких суждений о кровном превосходстве, жестокости к непрощенным, не разделявшим идей Темного Лорда и фанатичности, в ней теплится влечение к этому порочному мужчине, Андромеда так и не смогла.

Покорно застыв в руках сестры, Блэк смотрела на него широко распахнутыми глазами, ожидая толчка, удара, отборной брани, ведь ее ныне раскрытая тайна шла вразрез поклонению Реддлу. Претила всякому чистокровному волшебнику, изгнанному из города.

Смерив Андромеду холодным взглядом, Рабастан властно перехватил запястье Беллатрикс, вынуждая разжать цепкие пальцы. Выпустить мокрую шевелюру и отступить в сторону. До крови закусить от нестерпимого гнева пухлые губы.

– Не тебе ее наказывать, – строго изрёк мужчина, и Андромеду передернуло от одной только мысли, что

именно ему, в благодарность за верную службу, Реддл поручит расправу над ней.

– Выступаем через час, – насладившись разыгравшейся по его воле драмой, сухо резюмировал своё выступление Тёмный Лорд, – всех, кто пожелает присоединиться, мы будем ожидать у выхода. Но, принимая решение, помните, что именно сейчас вершится будушее. Ваше будущее. Ваших детей и внуков. Хотите ли вы всю оставшуюся жизнь влачить существование изгнанных слабаков или же готовы встать у руля нового общества, что мы построим на обломках эпохи осквернения крови?

Взмахнув полами тяжелой мантии, Реддл покинул столовую в сопровождении Лестрейнджей и Розье. Беллатрикс вновь схватила Андромеду за косы, утягивая прочь, словно и не слышала вовсе отчаянного лепетания матери за спиной.

Вернувшись в супружескую спальню, что отличалась от комнат сыновей лишь сдвинутыми у стены панцирными кроватями, Вальбурга склонилась над угловой тумбой. Уверенными руками она методично откладывала в сторону чудом спасённые с площади Гриммо памятные украшения, клочья пергамента и пузырьки, подписанные бисерным почерком. Добравшись до сосуда столь тёмного и неказистого, что сомнений в зловредности его содержания не осталось даже у смиренно наблюдавшего за действиями супруги Ориона, она медленно расправила плечи и прикрыла глаза.

Собравшись с духом, женщина закинула в тряпичный узелок скромный набор из зубной щетки, сменного белья и ржавого портсигара.

– Что ты делаешь? – Орион выхватил поклажу из ее рук и с силой развернул к себе за напряженные плечи.

– То, что следовало закончить много лет назад, – подавшись вперёд, она сухо и неловко клюнула его в губы. Давно забытая на фоне унылого быта страсть тлела глубоко в душе, не способная прорваться сквозь оболочку тягостного долга и усталости.

– Останься, – выдохнул он, прижимая ее к себе так крепко, что обоим стало трудно дышать. – Нам это не нужно. Если волшебство и впрямь вернётся, мы просто исчезнем. Отыщем Сириуса. Переберёмся в Исландию или Канаду. Придумаем себе новые имена.

– Чистота крови навек, помнишь? – Вальбурга саркастично улыбнулась. – Наша чистота – это не только безупречная родословная, но честь и достоинство. Я не стану убегать и прятаться. Пришла пора вернуть Блэкам былой почёт.

– Я не отпущу тебя одну, – выпалил Орион, любуясь ее глазами цвета штормящего моря и недоумевая, почему не смотрел на неё так столько лет.

– Это очень мило, – ее язвительный, но довольный тон почти не разрушил романтику момента, но заставил мужчину нахмуриться. – Но, если со мной что-то случится, ты будешь нужен мальчикам. Они совершенно не приспособлены к жизни, наивны и недальновидны. Кто-то должен вложить в их красивые головы хотя бы толику мудрости.

– Во мне нет ни капли мудрости, ведь я отпускаю любимую женщину на верную смерть, – Орион изогнул губы в болезненной усмешке.

– Твоей мудрости нет предела, ведь ты не пытаешься ей перечить, – Вальбурга заключила лицо супруга в холодные ладони и, не закрывая глаз, поцеловала его сладко и глубоко, после чего, не прощаясь, вышла за дверь.

Оказавшись на улице, она решительно остановилась подле брата, не проронив ни слова. Сигнус едва заметно поморщился, смерив младшую сестру исполненным пренебрежения взглядом, но не двинулся с места.

Солнце взошло над лесом, заливая мягким светом потемневшие от времени и влаги кирпичные постройки, отражаясь в мутных стёклах, наделяя золотистым мерцанием парящие в воздухе столбики пыли. Волшебство, неподвластное Пожирателям смерти и мракоборцам, наполняло собой мартовское утро, и Вальбурга убеждала себя, что столь ясное небо следует расценивать как добрый знак.

Три десятка непрощенных разбрелись по земляной площадке и оживленно переговаривались, посматривая то и дело на своего лидера. Тот бесшумно шевелил губами, точно оценивал численность своей маленькой армии, и по тому, как трепетали его тонкие ноздри угадывалось замешательство и недовольство.

Бледная и дрожащая Андромеда сидела под сожженным молнией деревом, поджав к груди худые колени. От ее связанных за спиной рук тянулась толстая шершавая верёвка, второй конец которой обмотала вокруг собственного запястья Беллатрикс. Заметив Вальбургу, она округлила глаза и поспешила к ней.

– Чем обязаны, тетушка? – девушка упёрла тесно сжатые кулаки в бока.

– Спешу к лучшей жизни, – серьезно ответила женщина, и лишь тонко очерченная бровь иронично дернулась вверх.

– Какая досада, – Беллатрикс надула губы, подражая капризным детям. – Смею сказать, среди нас нет места защитникам предателей. Помимо всего прочего, твой возраст и состояние здоровья едва ли позволят выдержать столь долгое путешествие.

– Весьма любезное с твоей стороны беспокойство, – блеснули в хищном оскале зубы, – но совершенно напрасное. Прогулки в моем возрасте, о котором ты столь кстати напомнила, крайне полезны.

– Белла права, – Сигнус властно опустил ладонь на плечо старшей дочери. Своей любимицы. – Ты слишком привязана к мальчишке. Твои материнские чувства могут помешать и навредить.

– Дорогая, ты не можешь даже вообразить, сколь сильно услаждает мой взгляд и тешит эго твоё решение, – Реддл приблизился к спорщикам, елейно улыбаясь. – Но, увы, с твоими родственниками не поспоришь. Я не вижу в тебе той преданности и решимости, что переполняют Сигнуса. Я не доверяю тебе, Вальбурга Блэк. Поэтому возвращайся к Ориону, сиди подле камина и жди вестей. Постараюсь добыть для тебя голову сына. Полагаю, она неплохо впишется в фамильную коллекцию домовиков на площади Гриммо.

Тяжело сглотнув, Вальбурга сделала шаг назад. Ей не удалось. Не удалось опоить отравой, ведь боязливый Лорд требовал от приспешников пробовать всякую его еду, прежде чем отправить в рот что бы то ни было. Не удалось придушить во сне, накрыв изуродованную жаждой бессмертия голову подушкой, ведь лучшие его люди денно и нощно охраняли покой господина. Не удалось остаться наедине, ведь природа брала своё и зрелое, испещрённое ямками и морщинами тело не могло сравниться с юным, гладким, налитым молочной белизной.

Вальбурга помнила пасмурный осенний день, когда Реддл появился на пороге из нового пристанища. Грязный, тощий, обессиленный и пышущий гневом. Разжигающий с новой силой ненависть в сердцах тех, что нашли уже жалкое подобие смирения и покоя.

Тогда она мчалась, не разбирая дороги, в город. Рвала подол лучшего платья о сухие кусты, топила в ручье худые ботинки из тонкой кожи, задыхалась от бега и молилась всем кельтским богам об успехе. О прощении, что никогда не умела просить даже у самых близких.

Не таясь от патрульных, Вальбурга пересекала улицы и бульвары, знакомые всякой изгородью и причудливой крышей. Срезала путь через крошечные рынки, пустыри и заброшенные стройки. Стучала сбитыми набойками по пыльной, усыпанной прелыми листьями мостовой.

Ещё с жухлой лужайки она заметила их надменно покачивающиеся головы. Заголосила у самой двери отчаянно, почти базарно, лишь бы привлечь к себе внимание прежде, чем охраняющие каждодневные сборища старейшин патрульные уведут ее под стражу. Повторяла его ненавистное имя снова и снова, сыпала проклятиями и угрозами, но добилась своего. Светловолосая дама преклонных лет с узким подбородком и васильковыми глазами сердито выглянула в холл, желая выявить источник шума. Вальбурга признала в ней дочь Гектора Фоули, бесславно просидевшего на посту министра магии в двадцатых годах.

Фоули оказалась одной из немногих, воспринявших угрозу всерьёз. Она, МакГонагалл, старик Дож да слабослышащая подслеповатая Гризельда Марчбэнкс встревоженно внимали обстоятельному рассказу непрощенной. Рассказу некогда именитой и влиятельной женщины, ныне стоявшей посреди чужого шикарного дома в запачканных грязью ботинках.

Остальные неприязненно кривили губы, нашептывали что-то друг другу, сухо посмеиваясь, качали мытыми с мылом и чистой водой головами. Они хотели знать причины, по которым лишенная всяких прав преступница вздумала вдруг выдать своего идейного лидера. Вальбурга отвечала грубо и честно. Стиснув до боли пальцы, женщина почти исповедовалась перед компанией, лишённой сострадания к таким, как она. Какими бы радикальными не были ее собственные взгляды, простить Реддлу глупости, в следствие которой семья Блэк потеряла все – достаток, комфорт, уважение, возможности – она не могла. Сплевывая его имя на светлый паркет, Вальбурга называла Темного Лорда жалким полукровкой, решившим превзойти всех и уничтожившим все, возомнившим себя равным Блэкам, Малфоя, Лестрейнджам, Фоули, Лонгботтомам. За своё ценное предупреждение она желала чистого листа для сыновей. Прощения, права жить в городе, разрешения вернуться в родовое гнездо.

Лонгботтом, чья фамилия хитро и преднамеренно прозвучала в ее списке благороднейших семей, лишь хмурил брови и морщил нос, взбешённый разговорами о чистоте крови. Он то и предложил непрощенной, столь озабоченной возвращением величайшего Темного мага второй половины двадцатого века, лишить его жизни самостоятельно. В обмен на исполнение дерзкого, но вполне понятного желания. С его легкой руки старейшины рассудили, что в мире без волшебства Том Реддл опасности не представляет, а значит, нет поводов для волнений и решительных действий. Впрочем, глумливо посоветовать выряженной во все чёрное даме послужить на благо общества они, конечно же, не преминули.

Теперь, когда на кону стояло уже не только благополучие сыновей, но и их жизни, Вальбурга, некогда оставленная один на один с неразрешимой проблемой, в ужасе смотрела в лицо Темного Лорда, который победно усмехался, словно понимал истинный смысл присутствия здесь леди Блэк.

– Что ж, – жилы на ее шее напряглись, а клеймо обожгло фантомной болью, – в таком случае, Регулус, ты тоже никуда не пойдёшь.

– Мальчик мой? – Реддл с чувством собственного превосходства требовательно обернулся к юноше и раскинул руки, точно желал по-отечески обнять.

– Нет, – младший Блэк едва заметно побледнел и уставился в землю. – Я совершеннолетний и вправе принимать любые решения самостоятельно.

– Ты не вправе не считаться с мнением матери, – отчеканила Вальбурга, борясь с отчаянным желанием схватить сына за загривок и утащить силой в привычный полумрак затхлых комнат.

– Я принял твоё мнение к сведению, но поступлю так, как задумал, – тот вскинул голову, и женщина к собственному удивлению осознала, что общего в ее детях куда больше, чем было принято считать. Бунтарство, непокорность, упрямство, что прежде она горько и гордо подмечала в глазах Сириуса, теперь ясно проступали и в серьезном взгляде Регулуса.

– Он сделал свой выбор, – Тёмный Лорд опустил тяжелую ладонь на плечо младшего Блэка и выжидательно вскинул обесцвеченную бровь.

Пятясь назад, Вальбурга вжалась спиной в стену. Тонкокостная рука затерялась в складках длинной парчовой юбки, черной, под стать фамилии и настроениям, что роились в душе долгие годы. С замиранием крепкого, но не растерявшего женской сентиментальности сердца, она смотрела, как кружат подле своего господина воодушевленные слуги, готовые защищать его слабое скелетоподобное тело до последней капли своей исключительно чистой крови.

Вальбурга провожала взглядом двинувшуюся на север процессию, вобравшую в свои ряды ее драгоценного Регулуса. Хрупкого и любознательного мальчика с пытливым умом. Сына, что когда-то обнимал ее худенькими ручонками за талию и, задрав кверху счастливое личико, доверчиво и нежно рассказывал что-то о прочитанных книгах и проделках старшего брата.

Она вздрогнула, расслышав совсем близко шорох шагов, и медленно повернула голову. Орион, что берег теперь дорогие и труднодоступные сигары лишь для особых случаев, с наслаждением сжал губами мундштук и выдохнул в воздух едкое табачное колечко.

– Все сказывается как нельзя лучше, – в его лукавых спокойных глазах теперь ясно читалось: он с самого начала понимал, что Тёмный Лорд не потерпит подле себя охладевшей к его идеалам матери предателя. Понимал мистер Блэк и то, что остановить супругу без скандала и горстки словесных проклятий едва ли удастся. Потому уголки губ его подрагивали в самодовольной улыбке, а за плечом висел узелок сродни тому, что безвольно опустила на землю сама Вальбурга. – Ведь для исполнения твоего плана, любовь моя, держаться в тени – стратегия куда более выигрышная, чем мозолить глаза сторожам полукровки.

========== Глава 20. Холмы и долины ==========

Тревожный сон Марлин прервал проворный солнечный луч, скользнувший в узкую щель меж занавесок. Рассекая тонкой золотой полоской пыльный воздух, он коснулся дрожащих ресниц и замер, расчертив надвое скомканное одеяло.

В углу комнаты привалился к стене плотно набитый рюкзак, прикрытый стопкой приготовленной с вечера одежды. До встречи с командой оставалось несколько часов, на утро предусмотрительно не было отложено ни единого дела, и патрульная могла бы предаться сладкой дреме. Но томительное предвкушение уже овладело ее пробудившимся сознанием, мешая расслабиться.

Марлин неспешно приняла ванну, до красноты натирая бледную кожу лыковой мочалкой. Бесцельно побродила по дому, разглядывая как в первый раз портреты и картины. Выпила крепкого чая, усевшись на ступенях крыльца и наблюдая, как растворяется коралловый рассвет в безупречной синеве ясного неба. Она ждала и отчаянно боялась грядущих перемен.

Когда часовая стрелка улеглась на цифре восемь, Марлин бесцеремонно распахнула дверь гостевой комнаты и крикнула:

– Поттер, подъем!

– Ещё пять минут, – промычал в подушку Джеймс, не размыкая тяжелых век.

Насмешливо вздохнув, она перешла к спальне родителей и замерла на мгновение, собираясь с духом. Убедилась, что Сириус крепко спит, вольготно раскинувшись на широкой кровати. Стеганое одеяло сползло, открыв ее пристальному взору вид обнаженной груди, бледной, неразвитой и узкой. Гипотетически скинувший футболку Фенвик, смуглый и мускулистый, представлял бы зрелище куда более захватывающее в традиционном понимании мужской красоты, но Марлин смотрела в ту минуту на Блэка. Долго и пытливо. Внушая себе, что ноющее чувство в животе никак не связано ни с ним, ни с его остро очерченным подбородком, ни с раздражающей ленивой улыбкой.

Ее захлестнула необузданна злость. Целых две ночи насмешливый нахал заглядывал к ней в спальню, чтобы пожелать елейным голосом добрых снов, после чего неизменно уходил восвояси, оставляя ее терзаться сомнениями в собственной привлекательности. Нет, конечно, она бы ни за что не пустила его в свою постель ещё раз. Но уже успела привыкнуть к пошлым намекам и попыткам оказаться под одним одеялом, без которых все вокруг казалось теперь пресным и скучным.

Марлин прокралась к шкафу и придирчиво оглядела отцовский гардероб. Бесцеремонно отдергивая в сторону вешалки с неподходящей одеждой, слишком объемной, претенциозной или не по сезону легкой, она вешала себе на локоть то, что сочла подходящим для долгого весеннего похода. Бордовую футболку, рубашку в крупную клетку из мягкой фланели, толстый свитер и хулиганскую куртку из чёрной кожи, что давно не сходилась на чуть располневшем в счастливом браке мистере МакКинноне, но служила приятным напоминанием о бурной молодости.