Текст книги "Завтра не наступит (СИ)"

Автор книги: TajaBonBon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

***

Серый потолок. Серые стены с грязными пятнами и подтеками. Слабый свет, пробивающийся сквозь решетку окна. Боль в затекших от сидения в одной позе руках и ногах. Запах сырости в носу.

Мистер Коллинз понуро сидел, обхватив голову руками. В ней, казалось, не было ни одной мысли, а в душе Оскар ощущал увеличивающуюся с каждой минутой пустоту. Мистер Коллинз тяжело вздохнул и облокотился на стену своей камеры, запрокидывая голову назад. Холод ударил по затылку и неприятно пробудил от сонного состояния. Оскар предпочел бы быть в забытьи, лишь бы не думать о прошлом… И о будущем. Оскар стиснул зубы почти до скрежета, подавляя разливающееся по телу отчаяние. С отвращением он посмотрел вокруг себя. Как же ему все надоело: работа, семья, следственный изолятор, встречи с адвокатом.

Оскар бросил взгляд на крошечное окно. По времени был день, но кровавые цвета неба напоминали закат. «Хотя бы не ночь», – успокоил себя мистер Коллинз. Он никогда не любил это время суток, но теперь… Ночь в одиночестве казалась невыносимой. Темнота окутывала, поглощала, заставляя вспоминать то, о чем не хотелось думать. Темнота стала единственным настоящим другом Оскара, но и одновременно его злейшим врагом. Как вообще можно заснуть, если в голове то и дело повторялась одна и та же мысль: «Как же мне все надоело». Как можно заснуть, если все время не покидает чувство неполноценности, фальши, бесполезности жизни.

Мистеру Коллинзу стала противна его работа. Он был привязан к ней, как к наркотику, ведь она помогала забываться и хоть чем-то себя занимать. До рождения Эрика он работал целыми днями, только чтобы не быть дома. Но когда Оскар потерял возможность управлять компанией, к нему пришло страшное осознание – ему все равно. Столько лет он пахал, столько сил вкладывал в фирму, но сейчас испытывал… Ничего… Другой на его месте пытался бы найти способ снять с себя подозрения или выбраться из следственного изолятора, но Оскар не хотел этого делать. А зачем, если за стенами этой комнаты его ждет то же самое: золотая клетка и неприязнь к самому себе. Отличие лишь в том, что здесь он может не притворяться. Хотя… Часть Оскара все же желала выбраться на свободу. Он мог бы начать новую жизнь, освоить другую профессию, заняться тем, что ему интересно. Мог бы увидеться с Эммой. «Кого я обманываю, наверняка после моего ареста она не захочет со мной общаться», – мистер Коллинз нехотя встал с кровати и подошел к окну.

Он никак не мог понять, почему Эмма после школы уехала в другой штат, даже не сказав ни слова. Они хотели чуть ли не пожениться, почему она решила убежать? Он ее как-то обидел? Почему она никогда про это не рассказывала?

Оскар сжал решетку окна. Ледяной металл больно впился в кожу. Мистер Коллинз не понимал, зачем он женился на Скарлетт, если никогда ее не любил и часто ей изменял. В памяти царил туман, закрывающий все воспоминания, которые могли бы объяснить ему свое решение. До рождения Эрика он пытался развестись со Скарлетт, но… Не хватало духа. Несколько раз он начинал разговор с женой про развод, но после каждого из них в голове появлялась дымка, настроение улучшалось, и единственным желанием было согласиться со Скарлетт. Если бы Оскар верил в сверхъестественные силы, то назвал бы это ощущение «зачарованностью». «Через пару месяцев разведусь», – обещал он постоянно себе, но в итоге все откладывал и откладывал. Поначалу он относился к жене только как к подруге, но, чем быстрее шли годы, тем сильнее становилось его отторжение от жены.

Неожиданно перед глазами Оскара всплыл смеющийся Эрик. Его смех послышался около уха, словно сын бегал по камере. Мистер Коллинз испуганно оглянулся по сторонам и с облегчением выдохнул, убедившись, что ему показалось. После смерти сына его не покидали ночные кошмары: Эрик, кровавый нож, крики, плач жены. Оскар даже засомневался, может, он и есть убийца? Вдруг это действительно он зарезал собственного ребенка? Каждый раз, когда он думал о сыне, его глаза стояли на мокром месте. И вот сейчас горячие слезы в очередной раз потекли по щекам. Оскар не стал их смахивать. Еще один плюс нахождения в одиночестве – ты можешь не скрывать свои чувства.

Мистер Коллинз любил сына, хоть и не помнил, как вообще зачал его. Они со Скарлетт давно делали вид, что спят в одной комнате. По ночам Оскар уходил в соседнюю гостевую спальню или засыпал в кабинете. Об этом знали лишь дворецкий и, наверное, Сэм. Только на время приезда Эммы и ее дочери, Оскару пришлось делить спальню с женой, а после смерти Эрика еще и кровать, так как Скарлетт не могла заснуть одна. Но несмотря на отсутствие отношений между мистером Коллинзом и Скарлетт, Эрик был его сыном. Он был единственным лучиком солнца, ради которого Оскар жил и мирился со Скарлетт. Когда Оскар увидел сына мертвым, внутри все разбилось на кусочки. Хрупкая любовь к жизни ушла под землю вместе с гробом Эрика.

Небо затянули черные тучи. Мистер Коллинз отошел от окна и собрался лечь обратно на кровать, как вдруг по всему следственному изолятору послышался гул сирены. Оскар недоуменно подошел к двери, за которой послышалась беготня и взволнованные крики. Осторожно прислушиваясь, он краем глаза заметил сбоку непонятное движение. Мистер Коллинз замер, настороженно следя за дымом, плавно вытекающим из вентиляционного люка под потолком. Сгусток чего-то черного… «Темнота», – уголки губ Оскара слегка дернулись. – «Ты же ведь моя подруга, верно?» Он повернулся и проследил за движением дыма, не обращая внимания на усиливающиеся крики за дверью.

Между тем темнота приближалась, словно с интересом изучая мистера Коллинза. Оскар не шелохнулся, даже когда дым обвился вокруг его ног. Он отпрянул назад только тогда, когда черное облако оказалось уже у его лица.

Мистер Коллинз испуганно вскрикнул, когда сгусток темноты с силой залетел ему в рот. Чернота будто поглощала его душу. Внутри все горело, и Оскар поначалу хотел сопротивляться, выгнать из себя чужеродное тело, но ничего не выходило. Мысли становились все тише и тише, разум все терялся и терялся… А дым продолжал пожирать изнутри.

Перед глазами мистера Коллинза предстала кромешная темнота и… Через мгновение от Оскара осталось лишь тело, а на месте, где раньше была его душа, поселился демон.

– Наконец я на свободе! Как же я долго этого ждал! Столько лет Ада… – тут же он осекся, подивившись своему новому голосу.

Демон с удовольствием усмехнулся. Он посмотрел на свои руки, подвигал пальцами и ногами, с каким-то трепетным вожделением потрогал тело и волосы. Неутолимая жажда наверстать сотни скучных лет в аду возбуждала демона. Наконец, он повернулся к двери, за которой, по крикам, проходило побоище. Его губы расплылись в ухмылке.

– Братья и сестры тоже здесь. Что ж. Повеселимся.

***

Спустя две недели

Пронзительный рев сирены оглушал, врезаясь в память настолько, что даже в тихое время в ушах стоял звон. Ледяной ветер пронизывал от мозга до костей и больно ударял по лицу. От густого едкого дыма резало глаза, а из-за вонючего запаха выхлопных газов и трупного разложения постоянно тошнило.

Над железнодорожным вокзалом, как и над остальными частями города, нависли могильно-черные тучи. Они давили, не давая ни одному тоненькому лучику солнца пробиться сквозь них. Словно крышка гроба, которую только что захлопнули и теперь готовы предать земле, погружая в вечную и непроглядную тьму.

Льюис стоял на перроне и мрачно смотрел на очередь людей, садящихся на поезд. Где-то рядом хныкал ребенок, но его плач терялся в толпе. В другой стороне слышался приглушенный стон боли с прерывистыми всхлипываниями и недовольные голоса людей, просящих больного заткнуться. Споры, ругань, рыдания, сирена, наконец постепенно затихающая – от всех звуков голова, казалось, вот-вот взорвется.

Люди в очереди нетерпеливо переминались с ноги на ногу, толкали друг друга, спорили, ожидая, когда наконец смогут уехать из этого теперь почти разрушенного города в место получше. Только две недели назад жизнь была спокойной, но вдруг случилось необъяснимое – на весь мир обрушались странные, сверхъестественные существа. Льюис никогда не верил в подобное, но когда на его глазах черный дым завладевал телом коллеги – волей не волей пришлось поверить.

«Конец Света». Его обсуждали в новостях, в Интернете, и, в конце концов, с каждого утюга только об этом и говорили. До тех пор, пока не отключили связь. Льюис в первое время не верил в происходящее, думал, что город подвергся нападению неизвестной террористической группировки, но с каждым днем ситуация становилась хуже и хуже: все больше жителей становились одержимыми неизвестными существами, и драки, споры, грабежи, побои, взрывы, теракты – еще меньшее из того, что происходило. Полиция вовсе перестала заботиться о происходящем: число преступников настолько увеличилось, что справиться с ними было невозможно.

Началась война. Разрушительная, безжалостная война. Страны хуже, чем кошки с собаками, ругались по любому поводу. Старых правителей свергали, приходили новые, полностью разрушая предыдущие устои. Три главные мировые державы решили, что лучше не применять самое опасное оружие на планете. По словам их новых лидеров, зачем убивать разом столько людей, уничтожая на планете все живое? Конечно, лучше же их заставить мучаться и медленно погибать от боли и нехватки еды. Лучше заставить землю неспешно впитывать яд от бесконечных военных самолетов и машин.

Закрыли все торговые центры, школы, уволили тысячи людей. Разрушили жилые дома, производственные заводы, сельскохозяйственные фермы. По всему миру закрыли границы и транспортные пути. Приходилось выживать. Люди избивали друг друга до крови, борясь за последний пакет молока в супермаркете. Потому что для всех главное – выжить и накормить семью.

В чем смысл войны, если начавшая ее власть лишь руководит, а страдают обычные люди? Льюис не мог это понять. Как и не мог смотреть без слез на людей, потерявших во время бомбежек дома. На людей, которые потеряли своих близких, но не из-за их смерти, а потому что теми завладели жестокие неизвестные существа. Демоны. Так называл их народ, а ученые тщетно пытались разработать способ их уничтожить или создать «вакцину» против существ. Однако смерть для многих была облегчением, ведь тогда не приходилось видеть, как близкий человек превращался в монстра.

От их города осталось практически ничего. Нужно было теперь бежать в спокойное место, где было еще более или менее мирно, и поезд был одним из самых безопасных способов перемещения. Дороги перекрыты, все аэропорты были мобилизованы и переданы военным. В городе все было разрушено, отравлено. Тучи, казалось, навечно нависли над землей, отчего ночь длилась бесконечно. Ни на секунду люди не переставали бояться. Бояться сделать лишний шаг, завернуть за угол, где тихо поджидала тень. Все сторонились друг друга, постоянно выискивая в глазах других людей черные бездны. Запах страха и смерти висел в воздухе, он чувствовался во всем, не было ни одной вещи, не пропитавшейся им изнутри.

Льюис перевел взгляд на сестру Эмили и брата Фреда, которые стояли рядом с ним в очереди на поезд. Фред сосредоточенно смотрел на толпу людей, держа руки в карманах. Они совсем скоро сядут на поезд и поедут в другой штат. Сестра и брат к матери и остальной семье, которые уже переехали в безопасный район, а он по делам. Из-за того, что по новым правилам каждого пассажира досматривали военные прямо перед посадкой на поезд, очередь затягивалась надолго. Проверяли досконально не только документы, но и билет, багаж и одежду. В груди Льюиса закипал гнев, когда он видел, как безбилетников разворачивали. Если государство так твердит о защите граждан, то почему не предоставляют эвакуацию всем, а только тем, кто приобрел билет? Льюис, правда, знал ответ на этот вопрос – там, куда они едут, ограниченное количество жилых и продовольственных возможностей. Поэтому попадали на поезд лишь те, у кого были деньги. К остальным же относились как к ненужному мусору, лишней обузе.

Льюис слабо улыбнулся, заметив, как младшая сестренка сжала руки в кулаки, вытянула спину, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, будто ей совсем не страшно. Он взял Эмили за руку и слегка сжал ее ледяные пальцы. Он ощутил в груди тепло, когда сестра подняла на него глаза и дернула уголком губ в попытке ответной улыбки. Льюис чувствовал, как Эмили дрожит и всерьез боится, и ему так хотелось обнять ее, успокоить, прижав к своей груди. Но сейчас было не время.

Льюис посмотрел по сторонам. Перед ними в очереди стояла мать с несколькими детьми. Они хныкали, видимо, от голода, и то и дело теребили мать за край порванного пальто. Их лица и глаза были так невинны и чисты, что Льюису стало больно. Они только недавно резвились в песочнице, играли и смеялись, а теперь… Льюис перевел взгляд налево. Вдруг среди толпы ему показалось, что он увидел знакомую фигуру. «Эйлин?» Сердце застучало быстрее, а от сладкого чувства надежды жизнь словно приобрела краски, и даже тучи не казались такими черными. Льюис уже выпустил руку сестры и дернулся в сторону, желая окликнуть девушку, но та повернулась. «Нет, это не Эйлин», – остановился Льюис, ощущая, как мир вокруг вновь сереет.

С тех пор, как начался хаос в мире, Льюис не видел Эйлин. Он знал, что она пропала за день до этого, и искал ее все эти две недели, но все было безрезультатно. Однако Льюис не сдавался и продолжал поиски как подруги, так и ее друга Криса, который тоже пропал без вести. Льюис не знал, где они могут быть, но не разрешал себе думать о самом худшем. Нет, они не погибли. Он найдет Эйлин и никогда не сдастся. И она не умерла.

Наконец затих звук сирены.

– Льюис, зачем ты записался в отряд ополчения?.. – тихо, почти шепотом спросила Эмили и дернула плечом. Ее нервный тик еще с рождения.

– Эмили, ты это уже спрашиваешь третий раз, – перебил ее Фред и грозно нахмурился. Льюис многозначно посмотрел на старшего брата. Ему не нравилось, что свое волнение и нетерпение Фред переводил на сестру, но он знал, что брат тоже очень сильно любил Эмили.

Льюис и правда записался в добровольный отряд, который будет помогать местным жителям не только жить в тепле и сытыми, но и в безопасности без демонов.

– Огонек, – Льюис всегда называл так Эмили, в честь копны ее огненно-рыжих волос. – Я буду помогать людям. А потом приеду к вам. Не успеешь и глазом моргнуть, как время быстро пролетит. Как говорится, время идет – как птичка несет.

Сестра внимательно вглядывалась в лицо брата. Льюис знал, что ей было тяжело уезжать из города. Больше всех из семьи она не хотела покидать родной дом.

– Ну, что ты, – Льюис приобнял Эмили за плечи и прижал к себе. Он погладил рукой по ее волосам, и на миг ощутил прилив счастья. Он был благодарен судьбе, что с его семьей все в порядке. – Не вешай нос.

Льюис щелкнул по носу сестры и поцеловал ее в висок.

– Я боюсь, что с тобой что-то случится, – он почувствовал, как Эмили сильнее прижалась к нему. – Вдруг, ты не вернешься?

Внутри Льюиса все похолодело. Он помрачнел, но тут же попытался это скрыть, натянув на себя улыбку.

– Со мной? – Льюис фыркнул. – Со мной ничего не случится. Я обещаю быть осторожным и обещаю, что обязательно к вам приеду. Ты же сама знаешь, что я живу по принципу: слово дал – держи, обещал – сделай.

– Ладно… Не забывай писать нам, хорошо? Вдруг почты не закроют.

Эмили хотела добавить что-то еще, но тут очередь уже дошла до них. Осталась лишь мать с детьми впереди, и они совсем скоро сядут на поезд. Льюис прислушался, заметив, женщина что-то очень эмоционально доказывала двум военным.

– Пустите моего сына, он посидит у меня на коленях, – маленький мальчик вцепился в руку матери и со страхом смотрел на военных.

– Предъявите его билет, – безразличным голосом попросил один из них.

– У него нет билета, но он же совсем маленький… Он может посидеть у меня на коленях, – дорожащим голосом продолжала мать, теребя в руках те самые заветные для всех клочки бумаги.

– Без билета не пускаем, – также равнодушно продолжал военный.

– Пожалуйста, разрешите ему пройти без билета, – умоляющим голосом просила женщина. Ее глаза заблестели от слез, в них читалось отчаяние. У Льюиса заныло сердце при виде бедной матери и ее детей. Было невыносимо больно смотреть на них. – Пожалуйста, прошу вас.

– Миссис, если мы пропустим вашего ребенка без билета, то другие тоже захотят. Чем Вы лучше других?

С одной стороны Льюис понимал, что мужчина прав, но с другой… Разве можно так равнодушно говорить об этом? У него закипала кровь от негодования. Хотелось врезать военному, да посильнее. «Не, битьем дело не поправишь», – подумал Льюис, и тут же в его голову пришла идея. Слегка сумбурная, но идея.

– Пожалуйста, пропустите, – почти рыдая, умоляла женщина.

Льюис поджал губы, сдерживая нахлынувшие эмоции. В душе все разрывалось, а глаза, кажется, начинали слезиться. Он пытался сообразить, стоит ли воплощать его идею. Его одолевали сомнения: помочь ли бедной семье, отдав им свой билет, или лучше поехать самому? «Я вполне могу поехать на другом поезде. Еще осталось немного денег после продажи машины», – рассуждал Льюис. Он не мог позволить матери и детям остаться в этом ужасном месте. Здесь их ждала смерть. Льюис посмотрел на несчастного мальчика, который со слезами на глазах что-то лепетал, крепко цепляясь за пальто мамы. Сердце обливалось кровью при виде беззащитных детей и одинокой матери. Никто им не поможет, но он мог бы… «Как я могу бросить Эмили?» – Льюис бросил взгляд на сестру и на брата. Сомнения, как кошки, скребли на душе. Хотя… Фред был ответственным и, даже невзирая на вспыльчивость, он любил Эмили. С ним она была в безопасности.

– Не положено, – голос военного стал жестче. – Либо садитесь в поезд, но без ребенка, либо проваливайте отсюда.

«Ну нет, это никуда не годится», – Льюис резко повернулся к сестре и брату.

– Вы можете доехать без меня?

– Что? – Эмили удивленно подняла взгляд на него, но внезапно ее лицо изменилось. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на Льюиса, ловя каждое их движение. Казалось, брат с сестрой разговаривали мысленно, настолько хорошо они понимали друг друга.

– Что ты имеешь в виду? – встрял в разговор Фред, но тут же тоже догадался. Он с жалостью посмотрел на мать с детьми и перевел взгляд обратно на Льюиса. – Зная тебя, ты хочешь отдать им свой билет. Я верно понял?

– Да, – кивнул Льюис. – Я сразу куплю билет на следующий поезд и поеду за вами.

Фред приобнял Эмили, которая до этого выглядела взволнованной. Однако, как только рука брата легла на плечи, ее черты лица смягчились.

– Что ж, ничего с твоим альтруизмом не поделать, – улыбнулся Фред. – Доедем в целости и сохранности.

Льюис вопросительно посмотрел на сестру.

– Да, не переживай, – добавила Эмили и с некоторой гордостью посмотрела на брата. Она выглядела не такой напуганной, как до этого, и у Льюиса отлегло от сердца.

Он решительно прошел вперед, как раз в тот момент, когда военный уже схватил мать детей за руку, собираясь уводить ее в сторону.

– Подождите! – выкрикнул Льюис и достал из кармана билет, протянув его растерянной женщине. – Возьмите мой билет. Езжайте.

– Билет? – женщина ошарашенно вытаращила глаза на жалкий клочок бумаги. – Как?.. А Вы?.. – ее глаза заблестели.

– Берите, – Льюис всунул билет в ее дрожащую руку. – За меня не переживайте.

– Господи… Спасибо Вам… Большое спасибо, я… – из глаз матери полились слезы, но теперь от счастья. Льюис мягко улыбнулся сначала женщине, а потом и ее напуганным детям, радуясь, что смог хоть кому-нибудь помочь.

– Что стоите? Пошевеливайтесь, и так очередь задерживаете! – крикнул кто-то из толпы.

Наконец Фред и Эмили сели на поезд. Разместившись у окна, они махали Льюису, который остался стоять на перроне. Льюис пытался выглядеть спокойным, но внутри царило странное чувство тревоги. Он отчаянно всматривался в черты лица брата и сестры, пытаясь запомнить каждую черточку, каждую морщинку. На сердце будто лежал камень, который давил, сжимал, сжимая грудь. Льюису хотелось пробраться на поезд, обнять брата и сестру еще раз, сильно-сильно их стиснуть в объятьях, вдыхая знакомый и любимый запах дома. Почему ему кажется, что он видит Эмили и Фреда в последний раз? Почему такое волнительное чувство? «Может, я поступил неправильно?» – Льюис смотрел на то, как сестра ему корчит рожицы, и не мог сдержать улыбки. «Не, я придумываю. Все будет хорошо. К тому же, что сделано, того не воротишь» – он помахал в последний раз перед тем, как поезд тронулся.

Льюис пару минут стоял и смотрел вдаль на уходящий поезд. Его улыбка поблекла. Тревожное чувство его не покидало, но он мотнул головой, смахивая его. «Не вешай нос, а то сверху крючок подденет», – напомнил себе Льюис и ушел с перрона.

Он медленно шел по улицам города и временами оборачивался назад. Льюис направлялся в один полицейский участок, где с друзьями-коллегами организовал скромное убежище. Они не только помогали жителям, предлагая бесплатный ночлег и еду, но и защищали их от демонов. Именно благодаря их маленькому отряду в городе практически не осталось темных существ. Льюис не назвал бы себя охотником на них, как и своих друзей, но все же в основном только они и занимались их убийством. Убийство демонов было трудным делом, так как для этого требовались либо специальные пули, над которыми приходилось проводить определенные обряды, либо заклинания изгнания, но для последнего требовалось демона поймать для начала в пентаграмму. Льюису это казалось бредом до тех пор, пока он саморучно не пристрелил демона из специального пистолета. Трудность заключалась только в том, что для изготовления этих пуль требовались редкие ингредиенты. Как раз за ними он и собирался ехать в другой штат с братом и сестрой.

Льюис прислушивался к каждому шороху, приглядывался к любой тени, будучи начеку. Он напряженно оглядывался по сторонам и то и дело проверял пистолет против темных существ, который тяжелым камнем лежал у него во внутреннем кармане пальто. Несмотря на то, что случаев с демонами уже в городе не происходило, все равно нужно быть осторожным. К тому же, он с друзьями всегда охотился на них вместе, по одиночке это было слишком опасно.

Ветер завывал в разграбленных магазинах. Осколки разбитых окон хрустели под ногами. Сломанные фонари отбрасывали пугающие тени, которые вились словно живые. На улицах было тихо, но люди встречались. Они уныло плелись в неизвестном направлении, и в глазах читались потерянность и неизвестность.

Льюис поежился от холода и сильнее закутался в пальто. Неожиданно он заметил боковым зрением какое-то движение. Что-то черное неспешно тянулось за ним, не отставая ни на шаг. Дыхание Льюиса участилось. «Никаких лишних движений. Веди себя как обычно», – подумал он, как бы невзначай протягивая руку к пистолету в кармане. Как только пальцы нащупали холодный металл, Льюис успокоился. Он незаметно ускорил шаг, в то время как темная тень продолжала извиваться в след за ним, точно удав. Она то ускорялась, желая напасть, то замедлялась, будто передумывая.

«Через дворы идти опасно. Там узко, и могут быть тупики», – спокойно раздумывал Льюис, поминутно следя за тенью. – «Бежать смысла точно нет, демоны передвигаются быстро». Он пытался не впадать в панику. Его глаза сосредоточенно осматривали местность, не упуская ни одной детали. Мозг работал быстро и хладнокровно, и все мышцы тела напряглись.

Увидев вдалеке полицейский участок, Льюис с облегчением выдохнул. Еще немного, и он будет в безопасности, ведь вокруг здания они с друзьями начертили защитные пентаграммы от демонов. Тем более в участке были его друзья, они, если что, помогут. От того факта, что он не одинок, облегчение приятной волной разлилось по телу.

Льюис еще сильнее ускорил шаг, но тень внезапно тоже ускорилась. Сердце пропустило удар, и живот скрутило, когда черный дым чуть ли не хватал за пятки. Забыв об осторожности, Льюис рванул что есть сил вперед. В его голове крутилась только одна мысль: «Бежать. Спастись».

Черное существо за секунду оказалось перед Льюисом. Он остановился как вкопанный, смотря на неестественное извивание дыма. Сердце стучало как бешеное, спина покрылась холодным липким потом. Льюис никогда не сталкивался один на один с демонами. Существо как будто играло с ним, словно дикое животное с напуганной добычей. «Нет, эта тварь меня не поймает», – Льюис попятился, готовясь бежать в другую сторону. Только он повернулся, как вдруг существо сделало резкий выпад вперед. Льюис ловким движением вытащил пистолет из кармана. Удерживая его двумя руками, он как можно точнее прицелился и спустил курок. Выстрела не прозвучало. Демон на мгновение отскочил назад. «Вот дерьмо», – Льюис хотел уже достать из кармана мел и, может, попробовать быстренько начертить пентаграмму, но демон был намного быстрее и прозорливее.

Льюис вскрикнул и порывисто замахал руками, когда черный дым подлетел к его рту. Он знал, что драться не имело смысла. Разве можно было победить воздух? Очевидно, нет. Но Льюис не собирался сдаваться. Даже когда демон уже протолкнулся в его рот, заполняя Льюиса тошнотворным чувством ненависти. Он отчаянно замычал и напряг легкие, пытаясь выгнать из себя существо. Дым проталкивался и проталкивался дальше, и с каждым его движением сил у Льюиса становилось все меньше. В груди невыносимо жгло, в глазах темнело, а земля вокруг бешено вращалась. Легкие и сердце точно сжигались заживо, а рассудок терялся. Льюис будто тонул в черной мерзкой грязи, медленно захлебываясь. Он пытался за что-то ухватиться, за воспоминание или эмоцию, но воздух закончился, и дышать стало нечем. «Не хочу умирать, нет!.. Мама… Мама, где ты?» Темнота теплым одеялом накрыла с головой. Голос Льюиса затих, и последняя крупица его души догорела, как спичка.

«Отличный сосуд», – самодовольно подумал демон, оглядывая свое новое тело. – «То, что я искал. Не сравнится с той дряхлой старухой», – усмехнулся он и провел рукой по волосам, чувствуя удовольствие от того, какими мягкими они были. «Глупый парень. Думал, что сможет противостоять мне. Ага, конечно», – демон с интересом оглянулся по сторонам. Его руки чесались совершить чего-нибудь эдакого, что не позволяло тело старой бабки.

«Как же хочется кого-нибудь тр…» – губы демона расплылись в грязной усмешке, когда он заметил на углу молодую стройную девушку, на вид еще совсем подростка. Перед глазами замелькали картинки, как он прижимает ее к стене, проводит рукой по молодому подтянутому телу, как разводит ноги и лишает невинности. Возбуждение волной пробежалось по телу демона, и он облизнул губы, ощущая в области паха тепло. «С телом и внешностью этого парня она сама раздвинет перед ним ноги», – хмыкнул демон и, крадучись, последовал за девушкой, заворачивая в переулок.

***

Горячий пар неторопливо поднимался от чашки кофе, и приятный аромат напитка окутывал небольшую, но уютную комнату. Из старого потертого граммофона играла незатейливая новогодняя пластинка. Свечи горели на журнальном столике, отбрасывая тени на карты таро. На елке мерцала гирлянда, а на стене переливалась мишура. Апокалипсис Апокалипсисом, но Новый год по расписанию.

Виктория расслабленно сидела на кожаном диване и курила сигарету. Легко держа ее между двух пальцев, она поднесла сигарету ко рту и, сделав затяжку, умиротворенно выдохнула. Она откинула голову на спинку и равнодушно проследила за тем, как облака дыма рассеивались в теплом приглушенном свете. Ощущая по всему телу блаженное спокойствие, Виктория довольно улыбнулась и вытянула ноги вперед.

Она обвела взглядом свой бункер. Еще давно Виктория начала готовиться к Апокалипсису: искала подходящее место, зарабатывала деньги, чтобы построить себе самый роскошный бункер, запасалась провизией, покупала мольберты, альбомы для рисования, краски, книги. И теперь она была абсолютно удовлетворена результатом.

Как только Виктория прикоснулась к Эйлин, она сразу увидела, что эту девушку убьет антихрист, положив начало Концу Всего. А еще она увидела, что от нее кое-что требовалось, чтобы это произошло. Виктория заранее увидела их разговор у пруда, увидела их телефонный звонок. Эйлин должна была узнать о демонах и устройстве мира именно в таком порядке, в каком это произошло. Если бы Виктория не рассказала ей, или же рассказала бы раньше, то Апокалипсис случился бы позже. Невзирая на то, что она не любила правила, Виктория никогда не изменяла своим принципам. Играть с чужой жизнью было опасно – если предназначено так случиться, значит, она не имеет права этому помешать. Наоборот, лучше даже поспособствовать.

Виктория слегка усмехнулась, вспоминая, какой невинной выглядела Эйлин. Да, ей было немного жаль девушку. Кому захочется быть убитым высшим демоном? Виктории точно этого не хотелось, поэтому она как можно быстрее спряталась в бункере, будто мышка от кота. Ей не хотелось участвовать в хаосе, который сейчас обрушился на весь мир. В бункере так хорошо.

Всю жизнь она убегала, меняла работу, постоянно оглядывалась назад, боясь, что ее преследуют. Сейчас, когда наконец никуда бежать не надо, Виктория чувствовала себя счастливой. Именно счастливой. Виктории всегда нравилось одиночество: она никому не была обязана, ни с кем не связана, никто не выносил ей мозги. Проблемы она прекрасно решала самостоятельно, а поддержка и забота… Если с детства она привыкла жить без них, то на какой черт они сдались ей сейчас?

Виктория стряхнула пепел с сигареты в пепельницу и встала с дивана. Она лениво потянулась и прошла в другую сторону гостиной, где на столике стояла клетка с крысами. С радостным трепетом она открыла дверцу клетки и осторожно взяла в руки двух своих питомцев.

– Альберт, Джули, – Виктория вернулась на диван и заботливо усадила крыс на него. Они тут же стали с любопытством изучать поверхность, смешно сморщивая носики. – Вам же нравится ваш новый дом?

Крысы быстренько залезли к хозяйке на колени, умиротворенно улеглись и вперились своими маленькими глазками на нее.

– Расцениваю этот ответ как «да», – Виктория мягко улыбнулась и с любовью провела пальцами по их мягкой шерстке. – Ближайший год мы будем тут с вами одни.

Крысы прикрыли глазки точно от удовольствия и задвигали усиками. Неожиданно пластинка перестала играть, и музыка прекратилась. Виктория выругалась и вновь нехотя встала с дивана.

– Какую пластинку включить? – спросила она крыс, когда подошла к граммофону. – Может, блюз? Да, давайте послушаем блюз.