Текст книги "Завтра не наступит (СИ)"

Автор книги: TajaBonBon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

– Спасибо, Михаил, можешь идти, – с неожиданной резкостью ответил мистер Коллинз, хотя обычно обращался к дворецкому с умеренным уважением. – Пойдемте на вокзал, скоро поезд.

«Вот я и уезжаю отсюда… Столько всего произошло здесь», – я оглянулась на мрачный особняк, как только мы вышли за ворота участка. Несколько ворон тоскливо кружились над трубой дома, противно громко каркая. Я испытала огромную волну облегчения, когда вспомнила об ужасных событиях и поняла, что уезжаю отсюда.

Стук колес чемодана по асфальту. Слабый ветерок в лицо. Я напоследок разглядывала поселок, когда мое внимание привлекла блестящая черная машина, неприметно припаркованная рядом со старым деревянным домом. Около его входной двери стояло двое мужчин, и, несмотря на расстояние, они показались мне необычными: строгие костюмы, частые взгляды по сторонам. «ФБР?» – предположила я. – «Жалко, что машина не Импала 1967 года… Я бы не отказалась от помощи братьев Винчестеров». Стоило пройти дальше, как мы наткнулись на группу людей, бурно что-то обсуждавших: среди них был мужчина с мощной камерой, рядом с ним стояла молодая девушка и держала в руках увесистый микрофон. Компания не обратила на нас внимания, поэтому мы спокойно прошли мимо, а я внутри себя порадовалась, что нам не пришлось отвечать на вопросы журналистов.

Мы почти дошли до вокзала, когда я незаметно для себя отстала от других. Сэм тоже замедлился, подстраиваясь под мой шаг. Видно было, что он хочет что-то сказать, но не решается, продолжая молча идти рядом и искоса поглядывать на меня.

На вокзале никого не было, кроме пожилого мужчины на скамейке, сгорбившегося над газетой. В нос ударил специфический металлический запах рельсов. Мы остановились, чтобы попрощаться с Коллинзами.

– Да… Не так я себе представлял ваш приезд к нам в гости, – печально нахмурился отец семейства, и тень боли отразилась в его глазах. В течение последних дней на его лбу появились пару новых морщин из-за того, что он стал чаще хмуриться. У миссис Коллинз в свою очередь потрескались губы, и даже слой помады не скрывал того, что они были повреждены. Женщина заметно потеряла в весе, а кожа настолько побледнела, что ее можно было принять за вампира. Оба родителя выглядели так подавлено, и мне не хотелось верить в то, что кто-то из них мог стоять за смертью своего же сына.

Повисло неловкое молчание. Вдалеке послышался шум приближающейся электрички.

– Хорошей вам дороги, обязательно звоните нам, – мистер Коллинз встрепенулся, его губы растянулись в хоть и унылой, но все же улыбке.

– До встречи, – добавила его жена, нервно одергивая высокий воротник кофты.

Она и мама обнялись. Миссис Коллинз поджала губы и стала чаще моргать глазами, словно сдерживая себя от слез. «Сомневаюсь, что это из-за прощания со старыми друзьями», – я подумала с сожалением.

Мистер Коллинз тоже быстро обнял напоследок маму, и, повернувшись ко мне, лишь ободряюще кивнул, понимая, что я не расположена к тактильному контакту.

Звук колес по рельсам усиливался, и наконец электричка подъехала к перрону, останавливаясь на несколько минут.

Я перевела взгляд на Сэма, который все это время стоял держа руки в карманах. В какой-то момент мне показалось, что он поддался вперед, но остановил себя. Парень выглядел так, будто ему было необходимо выговориться. Мне так хотелось обнять его на прощание, выслушать и как-то помочь. «Ты еще встретишься с ним», – успокоил меня внутренний голос.

Мы поспешно подбежали к вагону, параллельно махая руками Коллинзам. Внутри электрички было пустынно, и я с облегчением уселась около окна. Выглянув в него, я поймала на себе взгляд Сэма. Парень выглядел хмурым, но как он только заметил меня, черты его лица размягчились, и он мотнул головой, убирая непослушную прядку волос. «Скоро буду дома», – на душе стало тепло, но в моей голове поселилось ощущение чего-то нехорошего.

Комментарий к Глава 10

Буду рада вашим отзывам!

========== Глава 11 ==========

Комментарий к Глава 11

Группа в Вконтакте, где я публикую спойлеры, анонсы глав, арты персонажей и сцен и многое другое: https://vk.com/secret_place_author

Приятного чтения!

Приход наш и уход загадочны, – их цели

Все мудрецы земли осмыслить не сумели,

Где круга этого начало, где конец,

Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?

Омар Хайям

Прошло три дня с тех пор, как мы уехали с мамой от Коллинзов. Утро воскресенья – начало новой недели. Новой недели, которая обещала быть эмоционально тяжелой и насыщенной.

Колледж закрыли на неопределенный период, а занятия перенесли в дистанционный формат. В самом городе ситуация более-менее наладилась, никаких ужасных происшествий больше не случалось, однако в социальных сетях все еще царил хаос, и распространялись всяческие сплетни и теории. Некоторые считали, что полиция многое скрывает, чтобы не вызывать у жителей панику, а те, у кого родственники или друзья работали в правоохранительных органах, заявляли, что работы было настолько много, что на личную жизнь едва хватает времени: то и дело происходили мелкие кражи, драки и прочие правонарушения. В новостях больше ничего подобного не сообщали, а в Интернете посты и статьи такого рода быстро удалялись, но, несмотря на это, я почему-то была убеждена, что ситуация становится хуже и не только в нашем городе, но и по всей стране.

Я сидела на кровати в обнимку с огромным плюшевым медведем, подаренным родителями мне еще семь лет назад на день рождения, и пыталась смотреть любимый мультфильм «Мулан», хотя то и дело отвлекалась от него. И невзирая на то, что я все еще чувствовала пустоту внутри, а в памяти так и всплывали отчаянные крики студентов у колледжа и их полные ужаса лица, я ощущала себя скорее спокойно. В стенах своего дома я чувствовала себя в безопасности, а привычный интерьер помогал хотя бы на время забыть о тревогах.

Я вздохнула, обводя мою маленькую, любимую комнату глазами. Со времен школы в ней ничего не изменилось. Вот небольшой письменный стол напротив кровати, заваленный бумажками, блокнотами, ручками и прочей канцелярией, рядом комод, на который я усадила свои старые игрушки. На стенах висели плакаты с изображением музыкальных групп и персонажей из фильмов и сериалов. Слева от двери стоял большой книжный стеллаж, аккуратно заставленный разнообразными книгами и комиксами, начиная от цикла книг «Ведьмак» Анджея Сапковского и заканчивая такими классическими произведениями, как «Гордость и предубеждение» Джейн Остин. Это было единственное место в комнате, где соблюдался строгий порядок: я часто протирала обложки, корешки и полки от пыли, расставляла книги по алфавитному порядку, скрупулезно следя за состоянием своей «библиотеки».

Я повернулась к подоконнику и не смогла сдержать улыбки, заметив на нем два суккулента: Мандрагору и Апу Нахасапимапетилон. На душе стало тепло при воспоминании о том, как эти два чуда появились у меня. Первого купила я сама два года назад по скидке, случайно наткнувшись на него в супермаркете. Мандрагора выделялась своим несуразным, отчасти некрасивым строением, чем напоминала мне крикливое растение из вселенной Гарри Поттера. Второй суккулент подарил мне Крис на прошлое рождество и сам же дал ему имя, взятое из мультсериала «Симпсоны». Первое время я с трудом выговаривала это длинное название, смеясь с самой себя, но потом наловчилась и стала заботиться о своих маленьких «детях». Больше заботиться мне было не о ком. Из всех домашних животных у меня был только попугай Кико в начальной школе и две крысы в средней – Коросто и Рататуй, так как с нами тогда еще жил папа, а у него была аллергия на шерсть. Мне всегда хотелось бы иметь рядом с собой кота, который согревал бы мягкой и теплой шерсткой, но мы с мамой так и не смогли завести его из-за множества факторов.

Последние несколько дней не пестрились разнообразием. Все эти дни я только и делала, что лежала, ела кучу сладостей, принимала душ, читала, снова ела. Я невольно скривилась, почувствовав неприятную боль внизу живота. Месячные у меня длились всего три дня, но два из них я чуть ли не умирала от боли, и даже таблетки не помогали.

Я поражалась своему относительному спокойствию после всех произошедших событий. Иногда паника подступала к горлу из-за боязни, что что-то случится с родителями или лучшим другом, но горячий чай возвращал все в норму. Только одно сильно беспокоило – мне все еще продолжало сниться подземелье. Да, сон не был настолько четким и выматывающим, как в особняке Коллинзов, но он преследовал, словно навязчивая идея. До этого мне достаточно редко снились кошмары, и то они были связаны со школьными экзаменами, на которых я судорожно пыталась разобрать непонятные задания, но в итоге ничего не успевала и проваливала работу. В основном, погружаясь в сон, я переносилась либо в выдуманный мною мир, либо в прошлое, заново переживая некоторые радостные или грустные моменты.

Сегодня мы договорились встретиться с Сэмом. Удивительно, но за три дня он мне довольно часто писал, пусть и в немного сухой манере, уточняя про обряд. Мы оба выучили слова, осталось лишь зачитать их вслух вместе и отточить детали. Тревога, что мы можем ошибиться, периодически накрывала меня, и в таком состоянии я принималась перерывать Интернет. Я пыталась найти эти заклинания, вбивая их целиком или по словам, но ничего, кроме однотипных сайтов с неправдоподобными историями, мне не удалось найти. Один раз я даже была готова показать заклинания папе, чтобы он помог их перевести, поскольку он знал латынь по долгу службы, но отказалась от этой идеи. Во-первых, сам папа еще давно говорил мне, что они изучали по большей части термины, связанные с медициной, а обычные выражения он уже плохо помнит. Во-вторых, у отца появилось бы множество вопросов, если он все-таки смог бы что-нибудь перевести.

Я улыбнулась, вспомнив о Сэме. Хотелось вновь увидеть парня, услышать его бархатный спокойный голос, обнять и провести рукой по мягким волосам. Сегодняшняя встреча пробудила во мне одновременно радость, волнение и страх, так как повод увидеться был серьезный.

На протяжении этих дней все чаще и чаще я возвращалась мыслями к Сэму. От воспоминаний того нежного взгляда, с которым он смотрел на меня, по телу пробегала приятная дрожь, а к щекам приливала кровь. На душе становилось тепло, когда я прокручивала в памяти наш робкий поцелуй. Сильные руки парня на моей талии, прижимающие к себе, его сбивчивое и обжигающее дыхание на моих губах… Я закрыла глаза, ощущая мурашки по телу. Однако внутри все сжалось, когда в памяти всплыло печальное выражение лица парня после поцелуя. Сэма что-то останавливало, я была более чем уверена, что внутри себя он вел непрекращающуюся борьбу. С одной стороны, я чувствовала, что я ему небезразлична, но что-то заставляло его относиться ко мне холоднее, чем он на самом деле хочет. Что-то (или кто-то?) держало Сэма на расстоянии от меня. «Может, в детстве к нему применяли физическое насилие?» – от этих мыслей грудь сдавило. —«Боль могут приносить воспоминания, связанные с детством…» – подумала я. Как же хотелось помочь хоть чем-нибудь Сэму… «Он учился в интернат-школе, возможно, именно она сыграла роль? Нет, лучше не гадать. Если Сэм захочет и будет готов – он поделится со мной, тогда и узнаю. Нельзя давить на него».

Я уткнулась носом в мягкую шерстку плюшевого медведя, прокручивая в памяти пятницу. В тот день меня вызвали в полицейский участок насчет убийства Эрика. Кажется, будто я запомнила каждую минуту того дня.

Тот день начался с облачного и унылого утра. Я стояла на крыльце дома и волновалась перед походом в полицейский участок, не зная, что меня ожидает: бесконечные переживания вызвали головную боль. Маму тоже вызвали для дачи дополнительных показаний, но ее допрос должен был пройти позже моего. Радовало одно – меня подвезет папа, ведь мы с ним договорились встретиться на неделе.

Я нетерпеливо оглянулась по сторонам, сильнее укутываясь в шарф. Папа как всегда опаздывал. Делать было нечего, оставалось только ждать и пытаться не сильно мерзнуть на ветру. Я оглянулась на дом, в котором провела практически всю жизнь. Дом был небольшой, а по сравнению с особняком Коллинзов так вообще карликовый. У нас был всего один этаж, пара окон среднего размера, рядом с домом вместительный гараж. За домом находился внутренний дворик. Я прошла чуть дальше, обошла дом вокруг и грустно окинула взглядом небольшой кусок земли. По периметру дворика летом росли кусты роз и пионов – любимых маминых цветов, которые теперь осенью выглядели как иссохшие безжизненные кусты – в середине участка одиноко стояли качели, временами покачиваясь из-за сильных порывов ветра. На них я любила проводить время в детстве и могла качаться часами, слушая пение птиц или веселые разговоры родителей, их друзей и родственников во время барбекю или праздников. Вялая улыбка коснулась лица от детских воспоминаний. Как давно это было, в памяти почти стерлись счастливые деньки, проведенные в кругу близких… Я уже плохо помню черты лица бабушки, которая всегда угощала меня свежеиспеченными пирогами, не могу ощутить их сладкий запах и вкус… В голове остался лишь мой смех, когда мы вместе готовили тесто для выпечки: вся кухня в муке, я в муке, бабушка в муке… Как бы мне хотелось вернуться в беззаботное детство! Сердце тоскливо заныло, и я мотнула головой, словно этот жест мог помочь стряхнуть нахлынувшую печаль.

Вернувшись обратно на крыльцо дома, я хотела достать телефон, чтобы проверить время, но тут к дому подъехал серебристый опель папы. Машина припарковалась параллельно тротуару рядом с домом, и из нее медленно вышел отец, оглядываясь усталым взглядом по сторонам. Заметив меня, он помахал рукой, едва заметно улыбаясь.

Я радостно подбежала к папе, и, не дав ему сказать ни слова, обняла его сильно-сильно, ощущая исходящее от него тепло. Я уткнулась носом в его куртку и почувствовала запах больницы и лекарств, наверно уже навсегда въевшихся во всю папину одежду.

– Привет, Маффи. Осторожнее, задушишь меня, – проговорил папа, четко произнося слова, и обнял меня в ответ.

Его речь всегда успокаивала, возвращая к реальности: папа практически никогда не повышал голос и не кричал, редко придавал эмоциональную окраску словам. В отличие от него, мы с мамой всегда говорили быстро и бурно, сначала сказав, а только потом подумав. Папа, напротив, всегда обдумывал ситуацию, а потом уже говорил. Такая же тенденция соблюдалась и в его действиях, поэтому на первый взгляд он казался медлительным. Хотя на работе он всегда выполнял обязанности до конца и качественно, тщательно подходя к каждому пациенту. Временами хотелось поторопить папу, но я понимала, что это у него в характере. Разница между родителями была сильно заметна, и я в детстве часто задумывалась, как так вышло, что мама, которая так и бурлит энергией и эмоциями, вышла замуж за неторопливого и нерасторопного папу.

Я подняла глаза, встречаясь с флегматичным взглядом отца и улыбнулась, соскучившись по его рассудительному и серьезному виду. Привычные, едва заметные морщинки возле носа, овальное широкое лицо и нависшие веки напомнили мне, как давно я с ним не виделась. Папа слегка погладил по моим волосам, прямо как в детстве, когда успокаивал меня после ночных кошмаров. От этого жеста на душе стало так спокойно и радостно, что не захотелось никуда ехать.

Отец заметно изменился за тот период, что мы виделись в последний раз месяц назад: он прибавил в весе, видимо питаясь нерегулярно и вредно, под его глазами появились синяки от недосыпа, а лицо укрывала небрежная щетина. Папа был сильно привязан к нашему дому, поэтому вынужденная смена обстановки сильно пошатнула его здоровье. К тому же, ему было необходимо привыкнуть к новому ритму жизни одному. Когда отец жил с нами, хлопоты по дому лежали на наших с мамой плечах, но теперь ему приходилось все делать самому.

«Маффи». Моя улыбка стала еще шире. Папа всегда называл меня этим прозвищем, сокращенным от слова «маффин», после одного забавного случая. Я осталась дома одна и решила сделать родителям «сюрприз», приготовив шоколадные маффины, но, как обычно, моя попытка готовить не увенчалась успехом, и я чуть не спалила кухню. Благо все закончилось хорошо, и родители приехали вовремя, застав меня с ног до головы в липком тесте.

– Как дела? Все нормально? – я выплыла из воспоминаний, услышав негромкий голос папы. – Зачем тебя в полицию вызвали?

– Не волнуйся, просто формальный опрос.

Папа задумчиво на меня посмотрел, словно обдумывая так ли это на самом деле, и выпустил из своих объятий. Наконец, он кивнул и открыл дверь машины, и я с радостью забралась на сидение, спасаясь от холода улицы.

Салон машины напомнил о том времени, когда наша семья была целой, и мы устраивали поездки по ближним городам штата: ехали по дороге, напевая любимые песни и перекусывая на заправках. На заднем сиденье все еще лежала игрушка овечки, которую мы купили в одной из наших последних поездок. Я улыбнулась, удивленная тем, что папа ее так и не убрал.

До полицейского участка мы доехали быстро, и за это время я пересказала в общих чертах события, произошедшие в поместье Коллинзов, пытаясь как можно мягче упоминать о смерти мальчика. Я буквально ощущала папино напряжение, он часто гладил подбородок: он всегда делал так, когда сильно волновался. После моего допроса в участке мы решили заехать в наше любимое кафе и заодно поговорить определенно о чем-то серьезном.

Около двухэтажного здания полиции стояло много машин, и мы долго искали место для парковки. Внутри участка было шумно: туда-сюда шныряли полицейские, люди с обеспокоенными лицами и тревогой в глазах проходили в кабинеты. Однако в фойе было довольно уютно: на стенах висели разные таблицы и план здания, стояли пару скамеек и доска с фотографиями разыскиваемых преступников.

Я нервно сглотнула, разматывая шарф, который теперь только мешал дышать. Папа сочувствующе улыбнулся, пытаясь хоть как-то меня подбодрить. Мы хотели подойти к стойке регистрации, как меня кто-то окликнул.

– Эйлин!

Я обернулась и невольно почувствовала себя увереннее, увидев приближающегося к нам Льюиса. Парень энергично лавировал между проходящими мимо него людьми, а на его лице играла улыбка. Несмотря на то, что Льюис выглядел усталым, огонек в его глазах по-прежнему блестел.

– Здравствуйте, Льюис Купер, – представился парень, как только подошел к нам, протягивая руку папе. – Я так понимаю, вы отец Эйлин.

– Здравствуйте, – отец пожал руку Льюису, недоумевая, откуда молодой человек знает меня, но в тоже время польщенный, что с ним уважительно поздоровались.

– Мы познакомились совсем недавно, – пояснила я. – Льюис помощник детектива, который занимается расследованием убийства Эрика.

Папа кивнул.

– Ты пришла на дополнительный допрос? – Льюис вопросительно приподнял бровь. – Пойдем, проведу тебя до нужного кабинета.

– Я подожду здесь, – отец провел рукой по моим волосам, приводя их в порядок. Ему всегда казалось, что неаккуратные и взлохмаченные прически мне не идут.

Я последовала за Льюисом. «Зачем меня вызвали? Для каких таких дополнительных показаний?» Кроме того, меня попросили взять с собой сатанинскую библию, найденную в доме Коллинзов. «Вероятно, ее захотят изъять как вещдок». Тревога достигла своего максимума, я перестала обращать внимание на людей, входящих и выходящих из кабинетов. Все источники шума слились в один: болтовня людей, звучащая как жужжание надоедливых мух, работающие принтеры, звук печатания по клавишам и хлопанье дверьми.

– Не нервничай и возьми себя в руки. Тебе просто зададут кое-какие уточняющие вопросы – сущий пустяк, – голос парня вернул меня в реальность.

– Разве не ты будешь вести допрос?

– Я не уполномочен, – Льюис замедлил шаг, оказываясь рядом со мной. – Ну, не вешай носа. Тебя опрашивать будет Томас Уокер, а он хороший парень.

По пути Льюис успевал обмениваться несколькими фразами и даже пошутить со многими полицейскими-коллегами, относясь ко всем одинаково дружелюбно. Офицеры тоже заметно уважали парня: многие приветствовали его первые и смеялись с шуток, которые мне не были понятны и явно предназначались для узкого круга.

Коридоры казались бесконечными. Я никогда не боялась больших скоплений людей, но в тот момент общая суета действовала на нервы. Наконец мы дошли до нужного кабинета. Мой проводник громко постучал в дверь и протянул руку, чтобы открыть, но она сама распахнулась, и из комнаты вышел приземистый офицер полиции лет тридцати пяти с большим горбатым носом.

– Том, это к тебе, – улыбнулся Льюис, и я заметила на его лице сияющие веснушки. «Словно солнечные лучи пробились сквозь мрачные тучи», – я улыбнулась своей же метафоре.

Мужчина повернулся ко мне и пробасил:

– Вы?..

– Эйлин Паркер, – поспешила я, желая уже отделаться от всего происходящего.

Офицер кивнул, приглашая в кабинет.

– Ни пуха, ни пера, – напоследок шепнул Льюис.

– К черту,– вторила ему я, с каменным сердцем заходя в кабинет. Как только я зашла в него, то сразу поняла, что помещение было создано специально для допросов, так как интерьер был сухой, и в кабинете было пусто: только стол и несколько стульев. В этот момент от волнения стены как будто стали давить на меня, мешая полноценно дышать. Я слишком резко села на указанный стул и забросила ногу на ногу. Успокоиться я смогла только вспомнив Льюиса, его задорную улыбку и веснушки.

Допрос пролетел незаметно быстро, и я не успела опомниться, как уже выходила из кабинета. Сначала офицер быстро заполнил какие-то бумажки, спросив имя, фамилию, дату рождения и данные идентификационной карты, а после сразу начал задавать вопросы про тот злополучный день. И я отвечала, вспоминая, как тогда себя вел тот или иной член семьи, каким образом я нашла сатанинскую библию и зачем оставила ее у себя. Книгу тут же изъяли.

Офицер не перебивал меня, старательно заполняя нужные бланки, позволяя полностью окунуться в воспоминания и рассказать мелкие детали, которые я опустила в первый раз. Он спросил меня про поведение Коллинзов уже после преступления, и на минуту я растерялась, пытаясь вспомнить подробности, но этого мне никак не удавалось. И я попыталась объяснить это полицейскому, старательно избегая называть его по имени, которое я благополучно забыла сразу, как зашла в кабинет. Полицейский задал пару наводящих вопросов, и по крупицам я смогла восстановить дни после убийства, но до похорон. Подписав листы, я попрощалась с ним и вышла из кабинета, надеясь больше никогда сюда не заходить.

Стоило мне выйти в коридор, как ко мне тут же подлетел светящийся от восторга Льюис и торжественно вручил мне кружку, полную дымящегося чая.

– Я же говорил, что это будет быстро, – парень одарил меня своей самой очаровательной улыбкой, и я облегченно вздохнула, осознавая, что все осталось позади. – Держи крепкий чай. Все, как ты любишь.

Поблагодарив Льюиса, я сделала неуверенный глоток. Парень продолжал улыбаться, а в его взгляде я нашла что-то новое, прежде мне незнакомое. На что это могло быть похоже? Любопытство? Веселье?.. Нет, он смотрел на меня с нежностью, и от его взгляда мне стало больно на душе. Возможно, он надеялся не просто на дружбу со мной, но я его видела только лишь своим другом. «Может, мне только так кажется? Если он будет проявлять явные знаки ухаживания, придется сразу остановить его», – решила я, так как не любила давать ложные надежды.

Парень устало зевнул, и я, не удержавшись, поинтересовалась:

– Днем и ночью ловите преступников?

– Да, работы непочатый край. Наконец, мы смогли зацепиться хоть за что-нибудь и теперь развиваем эту теорию. Мне поручили найти и составить список всех сатанинских сект в городе с возможными адресами собраний. Наверно, после того, как я сделаю это, мне позволят внедриться в них под прикрытием, – Льюис похлопал по папке документов, которая все это время была у него подмышкой. – Приходится работать за семерых.

– Иными словами, вы кого-то уже подозреваете?

– Ты же знаешь, что я не могу тебе сказать, кто именно под подозрением, – парень наклонил голову набок и сощурил глаза.

– Ну, попытка не пытка, – улыбнулась я, использовав фразу самого Льюиса.

– Мне нравится, когда ты используешь фразеологизмы. Делай это чаще, – парень плутовато приподнял бровь.

– Может, я хотя бы с сектами помогу?

– Ага, чтобы потом попасть в какую-нибудь передрягу. Религиозные секты не шутка. Или тебе хочется приключений на одно место найти? Я, конечно, мастер в поисках таких приключений, но не когда они угрожают чужой жизни. Тем более твоей.

Мне так хотелось подольше поговорить с Льюисом, но, как у него, так и у меня были дела. Едва я допила чай, я отдала кружку Льюису и еще раз горячо поблагодарила его за оказанный знак внимания. Мы распрощались, и Льюис отправился дальше по коридору, а я направилась в фойе, где меня ждал папа.

Он вопросительно поднял брови, когда я подошла, но я лишь покачала головой, показывая, что все абсолютно в порядке. Мы вышли на улицу, встретившую нас холодным ветром и тяжелыми низкими тучами. Это была непривычная погода для нашего города: обычно в ноябре преобладала сухая солнечная погода.

На улицах внешне все оставалось таким же, как и раньше, но я чувствовала, что изменения все-таки были. Жители города явно сторонились друг друга, с подозрением косились на проходящих мимо людей. Я то и дело вздрагивала от сигналов машин, раздраженные водители торопили стоящих у светофора побыстрее нажать на педаль газа. Ветер пронизывал до костей, но в воздухе мешались выхлопные газы, не давая дышать полной грудью.

Мы направлялись в сторону нашего любимого кафе, с которым у нас было связано много воспоминаний. Оно находилось в другой части города, так что нам пришлось немного постоять в пробках в центре, но нас это не особо напрягало. Папа всю дорогу молчал, продолжая временами поглаживать подбородок и смотреть каждые несколько минут на часы. Еще одна его привычка, когда он нервничает. Его жесты подсказывали мне, что он к чему-то готовится.

Спустя сорок минут стояния в пробках под дождем, мы доехали до нужного места. Открыв входную дверь кафе, я вдохнула его особый, слабо уловимый сладкий аромат. Сколько себя помню, тут всегда был специфичный ароматизатор: смесь миндаля, фисташек и свежеиспеченного хлеба. Я не смогла сдержать улыбки, оглянувшись по сторонам: вдоль стен кофейного цвета стояли мягкие бежевые диванчики, рядом с ними округлые столы. Знакомый интерьер пробудил во мне ностальгию, я почувствовала прилив восторга и удовольствия. Перед глазами промелькнули совместные праздники, проведенные здесь.

Я прошла дальше, к нашему любимому месту около огромного окна с видом на городской парк. Над каждым столиком висели круглые люстры, они излучали приглушенный желтый свет. В кафе обедало много людей, слышались приглушенные голоса, звон столовых приборов, официанты с деловым видом разносили заказанные блюда, от запаха которых в животе заурчало. Сверху из колонок тихо звучала мелодия в стиле блюз, а по окнам неторопливо стучал косой дождь, каплями стекая по стеклу.

Мы сняли верхнюю одежду, и сердце горько кольнуло при виде мятой рубашки отца. Раньше всю одежду ему гладила мама, но сейчас он живет один. Наверняка мятая одежда создавала у людей впечатление, что папа неряшлив, хотя это было совсем не так.

Как только мы сели, к нам грациозно подошла официантка и выдала меню. Живот заурчал сильнее, и впервые за несколько дней во мне пробудился зверский аппетит. В кафе было так тепло и по-домашнему уютно, что я почувствовала себя в безопасности, совершенно забыв об убийствах, демонах и сегодняшнем утре в полицейском участке.

Мне жутко хотелось сладкого, поэтому я остановила свой выбор на панкейках с медом в сотах и жареным бананом, а папа решил не изменять своим привычкам, заказав сахарную булочку и кофе с карамельным сиропом.

– Дочь, – я отодвинула меню и вздрогнула, услышав это слово. Так папа меня называл в двух случаях: когда он рассержен и когда хочет серьезно поговорить. Взгляд отца был серьезен, пальцы барабанили по поверхности стола. Интуиция подсказывала, что в данный момент разговор будет о его с мамой разводе. – Нам нужно поговорить.

– Ты про ваш развод с мамой?

Папа резко перестал барабанить по столу.

– Тебе мама уже сказала, да? – я кивнула. – Маффи, ты не подумай, я не бросаю вас. Мы будем часто видеться, может, даже собираться на праздники, как раньше… – папа неуверенно взял мою руку. – Просто понимаешь… В жизни такое бывает…

– Не беспокойся, пап, – я сжала влажную от волнения руку отца, прекрасно понимая, что никогда уже ничего не будет как раньше. Я непроизвольно улыбнулась, увидев на лице папы нескрываемое облегчение. Он всегда был слегка трусливым и скромным, но я привыкла к этой его черте.

От моих слов лицо отца просветлело, и он с энтузиазмом убрал руку. Тут произошло то, что в принципе происходит всегда: папа случайно задел стоящие на столе солонку и перечницу, чуть их не опрокинув.

– Упс, – отец поспешил их поставить ровно, в то время как я еле сдерживалась от смеха. Почему он все время такой растяпа? Неудивительно, что когда-то давно он перепутал анализы мамы с кем-то другим.

– Мне еще долго ждать заказ?! – я вздрогнула, подняв голову. С дальнего столика у входа послышался громкий и рассерженный голос. Полный лысый мужчина недовольно стукнул кулаком по столу. В помещении повисла тишина.

– Через десять минут будет готово, – промямлил официант, сверля взглядом пол. – Заказов много, мы извиняемся и просим Вас немного подождать…

– Это не мои проблемы. Побыстрее! – грубо отрезал гость.

Все тихо переглянулись, но уже через мгновение вернулись к оживленным беседам. «Что это было?» – холод мурашками пробежал по спине. «В последние дни люди еще сильнее станут самолюбивыми, гордыми, надменными, непримиримыми, жестокими, предателями, наглыми», – вспомнилась мне фраза из Библии. Я искоса наблюдала за мужчиной. С ним рядом сидел молодой парень и, листая газету, что-то бурно рассказывал собеседнику, который, казалось, успокоился и мирно крутил в руках столовые приборы. Стоило напрячь зрение, и я заметила, что мужчина явно был чем-то встревожен и выглядел уставшим от нескончаемого потока слов своего спутника. «Нет, это уже паранойя. Просто нервный и требовательный человек».

– Пап? – протянула я.

– М?

– Как в больнице дела? Много больных? – спросила я, вспомнив, что помимо враждебности и массовых терактов в Библии говорилось и про болезни.

– Как обычно. Ближе к зиме всегда больше больных, – немного подумав, ответил папа, удобнее устраиваясь на диванчике. – В реанимационной народу больше после… Терактов.