Текст книги "Тени прошлого (СИ)"
Автор книги: T_Vell
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 54 страниц)
Причём самое забавное было то, что и декорирована она была примерно так же, как у меня в спальне, и вся мебель была такой же, включая джакузи в центре комнаты.
«Хм… без магии тут точно не обошлось», – с усмешкой подумала я, догадавшись, что эта комната существенно изменила свой дизайн, скорее всего, уже после новогодних каникул. Но мне было комфортно находиться в такой знакомой обстановке, так что я отодвинула стекло справа от себя в сторону и, проникнув внутрь душевой, выполненной из бирюзового цвета мозаики, включила горячую воду.
«Как же хорошо…» – пронеслось у меня в голове, когда горячие струи начали обволакивать моё тело.
Я закрыла глаза и просто наслаждалась теплом воды, как будто впитывая его в себя и смывая вампирскую кровь, которая ещё в явном излишке циркулировала в моих сосудах. Вдруг я осознала, что вот-вот потеряю сознание, и уже приготовилась падать на спину, но чьи-то сильные руки не дали мне этого сделать и подхватили меня.
– Тина… – услышала я шёпот над своим правым ухом, и обладатель голоса, вплотную прижавшись к моей спине, ещё крепче обнял меня. – И почему я не сомневался, что ты обязательно не устоишь на ногах? Ты ведь опять могла пораниться…
– Но ты, как всегда, рядом… поймал меня… – так же тихо ответила я Северусу, зажмурившись от удовольствия.
– Ты же вроде хотела постоять под горячей водой, а не едва тёплой? – заботливо уточнил он, и мне пришлось даже немного повернуться, чтобы с удивлением посмотреть ему в глаза.
– А разве?.. – озадаченно спросила я, но Северус меня перебил:
– Нет. Всё это время ты стояла под холодной водой, солнце, – он немного пододвинул меня вперёд и, наклонившись, дотянулся до переключателя и повернул ручку. И на меня сразу же полился обжигающий кипяток.
– Ай! – недовольно воскликнула я и ловко спряталась за широкой спиной Северуса, чтобы вода теперь лилась на него, а не на меня. – Горячая!
– Иди ко мне, – повернувшись, ласково обратился ко мне он, и я осторожно подошла к нему.
Его тело теперь было ещё горячее, чем обычно, наверное, из-за воды, поливавшей нас сверху. Зельевар встал на самый край широкого круга капель и обнял меня своими сильными руками. Теперь он грелся от воды, тёкшей по его спине, а я могла греться от него, ведь обжигающий кипяток почти не касался меня. И это тепло было намного, намного сильнее того, что я почувствовала в самом начале.
– Согрелась? – спустя десять или пятнадцать минут поинтересовался Северус, и я медленно кивнула, не в силах произнести ни слова от нахлынувшего на меня умиротворения.
Профессор выключил воду и, взяв меня на руки, понёс обратно на широкую и мягкую кровать. Я настолько не хотела терять то тепло, которым пропиталась в ванной, что, очутившись в постели, сразу же укуталась тёплым одеялом с головы до ног. Зельевар только усмехнулся этому, а потом ловко забрался ко мне под одеяло и ещё крепче обнял меня.
– Другое дело… – удовлетворённо прошептал он, гладя мои руки и предплечья. – Почти той же температуры, что и обычно…
– Как бы мне хотелось, чтобы так продолжалось вечность… – промурлыкала я, прекрасно понимая, что через несколько часов холод кожи всё равно вернётся ко мне. – Северус?..
– Что, любимая? – едва слышно спросил он, проведя губами по моему виску.
– Знаешь, мне кажется, я понимаю, почему ты спрашивал меня вчера о том, люблю ли я тебя… и Тома…
И в эту же секунду я отчётливо ощутила, как его тело вдруг напряглось, словно струна. Я повернула голову вбок и недоуменно посмотрела в глаза профессору, и он настороженно спросил:
– Почему же?
– Просто… – начала я развивать свою мысль, неотрывно смотря в глубокие чёрные глаза, боясь пропустить какую-то важную эмоцию, которая могла бы пролить свет на странные изменения в поведении профессора в последние сутки, – тебе, наверное, трудно поверить, что я любила кого-то до этого, сильно любила… Ведь сейчас я с тобой, и отношусь к тебе точно так же. И простой вывод напрашивается сам собой: либо я тогда неискренне любила, либо сейчас обманываю тебя, говоря, что люблю…
– Тина… – Северус тяжело вздохнул и немного расслабил свои объятия, – я…
– Всё в порядке, – я крепче прижалась к нему и продолжила говорить: – Ты когда-нибудь слышал про стадии принятия неизбежного?
– Нет, – озадаченно ответил он, и я, улыбнувшись, возвратилась к начатому ранее:
– Их всего пять: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Сначала, когда я только-только всё вспомнила, я не могла поверить, что всё уже произошло, что ничего не вернуть. Я упрямо восстанавливала свою квалификацию, и каждый день, приходя домой после работы, ждала, что сейчас дверь в мою спальню откроется и войдёт он. Потом, спустя несколько лет, пришёл гнев. Я уходила в жёсткие запои, я уничтожала себя, винила во всём произошедшем. Но и так долго не могло продолжаться. И наступил торг. Том очень долго боролся с моими вредными привычками, поэтому я вдруг опять резко ударилась в веру, в Православие, попыталась завязать с алкоголем и экстримом, которые всё это время были моими верными спутниками, как проклятая пропадала на работе целыми сутками…
Я тяжело вздохнула и замолчала, и до меня донёсся мягкий, так мной любимый баритон:
– Депрессия пришла прошлой весной?
– Да… – согласилась я с ним спустя минуту, ведь воспоминания вдруг нахлынули на меня, словно океанская волна, и чуть было не утащили в морскую бездну, – прошлой весной. Мы так долго оперировали вместе, бок о бок, что настал такой момент, что я просто не могла зайти в операционную, чтобы не подумать о нём. Руки начали дрожать, а скальпель падал раз за разом… Начались панические атаки. И я сбежала сюда, от всего этого безумия. А принятие… принятие пришло во время бесед с тобой. Мы так непринуждённо разговаривали с тобой осенью, я ведь даже не рассчитывала тогда на какие-то романтические отношения…
Я с улыбкой посмотрела на него, и Северус, улыбнувшись мне в ответ, поцеловал мой тёплый лоб.
– Неужели ты жалеешь?
– Нет, – ещё шире улыбнувшись, ответила я, а потом серьёзным тоном продолжила говорить: – Нет. Но время – это безжалостная мельница. Оно перемалывает в пыль всё на своём пути. А мой путь к этому был очень долгим и трудным. Но ко мне всё-таки пришло принятие, и я рада, что теперь эта история закончилась. Всё закончилось… Я люблю его, это правда, но ничего уже не вернуть, и я это прекрасно понимаю. И я надеюсь, ты тоже это понимаешь. И больше не будешь так шокировать меня своим поведением…
– Не буду, – согласился со мной Северус и снова крепко прижал меня к себе. – Ты знаешь, судя по твоему рассказу, я тоже прошёл через все эти стадии. Правда, лет восемь или десять назад. Наверное, именно поэтому я и смог влюбиться в тебя. Влюбиться, как мальчишка.
– Правда? – переспросила я его и нежно поцеловала в губы. – Кстати, ты прочитал книгу, которую я тебе подарила?
– Почти. Мне осталось дочитать десять страниц пьесы «Сон в летнюю ночь».
– Значит, ты прочитал пьесу «Ромео и Джульетта»?
– Да.
– А ты знал, что Шекспир не сам придумал этот сюжет? – положив голову на подушку, спросила я, и Северус, повернувшись набок, снова крепко обнял меня и принялся заинтересованно слушать. – Он просто услышал его, как городскую легенду, и записал на бумагу. А история действительно правдива. На самом деле, за пару столетий до Шекспира в Вероне жили двое влюблённых, кланы которых враждовали между собой. И они, поняв, что не могут быть вместе, покончили с собой в надежде, что в следующей жизни встретятся снова… Я знала их. Лично.
– Не может быть… – изумлённо прошептал Северус, но я, усмехнувшись этой его неизменной реакции на мой возраст, продолжила рассказывать:
– Да. И парня, и девушку. Звали их, конечно, по-другому, но вот внешность я их хорошо помню. Как-то в один прекрасный день ко мне на приём несколько лет назад пришла молодая женщина. Я просто ахнула от изумления, ведь и голос, и внешность, и характер были как у той самой Джульетты. Только вот она не помнила своего прошлого, как помнила я. И не помнила меня. У неё была опухоль ткани головного мозга, поверхностная, небольших размеров, без признаков интенсивного роста. Прогнозы были хорошие, так что я заверила её в благоприятном исходе операции, и она рассказала мне, что через полгода выходит замуж и очень надеется восстановиться к тому времени. Операция действительно прошла хорошо, через два месяца она закончила проходить реабилитацию и вернулась к прежней жизни. И эта девушка пригласила меня на свою свадьбу. И ты знаешь, кто был её женихом, а сейчас уже мужем?
– Тот самый Ромео? – догадался Северус, и я широко улыбнулась ему.
– Да. Вот ведь как, оказывается, бывает. В этой жизни она была дочкой состоятельного бизнесмена, а он перспективный архитектор, уже получивший мировую известность. И ничто теперь не могло помешать их союзу. Они восемь столетий ждали, чтобы вот так встретиться снова и снова влюбиться. И этот случай даёт мне надежду.
– Ты веришь в судьбу? – задумчиво поинтересовался профессор, проведя кончиками пальцев по моей левой щеке, и я кивнула ему в ответ.
– Да, верю. И я верю, что мы с Томом встретимся когда-нибудь. Не в этой жизни, конечно, но когда-нибудь обязательно встретимся. Я буду ждать его, пять сотен или тысячу лет. Если, конечно, нам суждено быть вместе…
– Хочешь сказать, что мы с Лили тоже можем встретиться когда-нибудь? – удивлённо произнёс Северус, привстав немного и посмотрев мне в глаза.
– Да, почему нет? Тебе этого не хотелось бы?
– Не знаю… – прошептал он и, зажмурив глаза, уткнулся лицом в мои мокрые волосы. – Сейчас ты моя судьба.
– Хотелось бы в это верить… – я прошептала я в ответ, закрыв глаза и проведя рукой по его левому плечу. – Знаешь, есть ещё одна вещь, в которую я верю.
– И что же это? – полюбопытствовал Снейп, и я, открыв глаза, посмотрела на него и ответила:
– Закон Мёрфи. Ты слышал что-нибудь про него?
– Нет, – сразу усмехнулся Северус, открыв глаза и повернувшись ко мне лицом. – Что он означает?
– Дословно он звучит так: «Всё, что может пойти не так, пойдёт не так».
– Весьма оптимистично, – съязвил Снейп, и я улыбнулась ему в ответ.
– Северус, между прочим, перед тобой лежит прямое доказательство существования этого закона. Со мной постоянно что-то происходит, причём по наихудшему сценарию, который только может быть, – усмехнувшись, заметила я, посмотрев перед собой на довольно внушительный шкаф, полностью забитый книжками.
– Это точно, – рассмеялся он, положив голову мне на грудь, а я в это время принялась медленно перебирать чёрные, как смоль, длинные пряди. – Знаешь, до этого мне казалось, что главный магнит для постоянных неприятностей – это Гарри Поттер. И я постоянно пытался предотвратить все те катастрофы, которые с ним случались. Но по сравнению с теми историями, в которые ввязываешься ты, мистер Поттер – просто дилетант.
– И ты опять пытаешься их предотвратить… – с широкой улыбкой на лице прошептала я, поцеловав его лоб.
– Пытаюсь, – согласился со мной профессор, крепко прижавшись ко мне. – И у меня бы получалось гораздо лучше, если бы ты ещё не мешала мне это делать. Тина, прошу тебя, не выходи пока за пределы территории школы, это может быть очень опасно.
– Как скажете, профессор Снейп, – вздохнула я, снова начав перебирать пряди волос. – Всё равно я, похоже, сильно наказана, Минерва МакГонагалл уже запретила посещать мне Хогсмид.
– И хорошо, если так. Может, этим всё и обойдётся…
– Думаешь? – воодушевлённо спросила я Северуса, и он, повернувшись ко мне лицом, лукаво улыбнулся в ответ:
– Знаю. Это была моя идея. Больше никаких наказаний тебе не светит.
– Я тебя обожаю! – воскликнула я и крепко поцеловала его губы. Северус только крепче обнял меня, а его ответные поцелуи стали гораздо более настойчивыми, чем в начале вечера. И я вновь оказалась в этом пожаре, безудержном огне, что захватил нас обоих до самого утра.
========== Глава 32. День святого Валентина ==========
***
С каждым днём ко мне всё больше возвращались силы и уверенность, а особенно после той жаркой ночи со среды на четверг, когда я снова грелась в объятиях Северуса. К моему удивлению, в этот раз моё превращение в человека происходило гораздо быстрее, чем в предыдущий, хотя вампирской крови во мне было в несколько раз больше.
В четверг утром я с удовлетворением отметила про себя, что моя кожа снова стала похожей на обычную кожу, а не гранит или алмаз. И она действительно стала немного теплее, потому что руки моего брата снова стали казаться мне прохладными, а не горячими, как прежде. Но вот мертвенная бледность, похоже, останется со мной ещё надолго. «Ладно, пожалуй, я это как-нибудь переживу…»
И меня немного раздражало, что вот уже два дня любой мой посетитель считал нужным рассказать мне последнюю новость, а именно, что профессор Снейп вдруг ни с того ни с сего подобрел. И к пятнадцатой такой новости это начало порядком раздражать меня. Про себя я решила, что Северус довольно взрослый человек, чтобы осознавать последствия своих поступков, и если он считает такое своё поведение приемлемым, то пусть делает что хочет. «Но вот я-то тут при чём?!» – хотелось спросить мне каждого, кто с такой энергией рассказывал мне о преподавателе Зельеварения.
К счастью, мне хватило накопленной житейской мудрости, чтобы просто мило улыбаться и на десятый, и на двадцатый, и на тридцатый раз. И мне, наконец-то, хватило мудрости скорректировать своё поведение и теперь внимательнее следить за своими словами и поступками. «Какой же хороший урок вы мне преподали, профессор Снейп!» – усмехнулась я про себя, действительно осознав, как же глупо я вела себя до этого.
В пятницу вечером я выпросилась у мадам Помфри немного прогуляться по замку и в кои-то веки поужинать со всеми остальными учащимися в Большом зале, и целительница, видя, что я больше не падаю в обмороки и практически не отклоняюсь в стороны при быстрой ходьбе, благосклонно отпустила меня с условием, что ночевать я всё равно приду в больничное крыло. Я была очень рада такой возможности свободного и самостоятельного передвижения, что не придумала ничего лучше, чем спуститься перед ужином в подземелье, причём абсолютно не скрываясь и не прячась. Мне тогда подумалось, что раз уж весь замок и так знает, что у профессора резко прибавилось доброты, то это будет выглядеть абсолютно нормально, ведь именно Северус всё это время пытался «излечить» меня от невероятно сильного проклятия.
Я нашла зельевара в учебной комнате, в которой обычно проходят наши уроки. Он сосредоточенно изучал какую-то ветхую книгу, сидя за преподавательским столом, а на соседнем столе на небольшом огне кипело нечто с забавными спиральками пара.
– Северус, что это такое? – с любопытством спросила я профессора в чёрном расстёгнутом пиджаке, указав на небольшой котёл, в котором булькало странного цвета зелье с ярким перламутровым блеском.
– А ты как думаешь? – оторвавшись от чтения, он тепло улыбнулся и посмотрел на меня.
– Не знаю… – рассмеялась я в ответ, присев на край стола. – Это… зелье?
– В наблюдательности тебе нет равных! – рассмеялся профессор, а затем встал со своего места и встал прямо напротив меня. – Подожди минутку… ты можешь сказать мне, чем именно пахнет это зелье?
– М-м-м… – немного удивившись его просьбе, я спрыгнула со стола, а затем подошла к котлу и вдохнула побольше воздуха в лёгкие, но не смогла учуять ровным счётом ничего. – Ничем. Я ничего не чувствую. Кстати, это странно, потому что все остальные зелья всегда чем-нибудь да пахли.
– Так я и думал, – тоже подойдя к своему зелью, улыбнулся мне Северус и, заметив мой вопросительный взгляд, пояснил: – Это Амортенция, самое сильное любовное зелье, которое вообще существует в этом мире. Его довольно трудно приготовить, но если всё сделать правильно, то запах от него будет для каждого своим. Всё зависит от того, что больше всего любит человек. И, похоже, это магическое воздействие, поэтому ты и не можешь почувствовать его.
– Надо же! – удивилась я, снова заглянув в котелок, а затем снова безуспешно попыталась учуять хоть что-нибудь, но не смогла. – А чем для тебя пахнет Амортенция?
– М-м-м… я чувствую запах лилий… молочного шоколада… и запах твоих волос, – немного смутившись, ответил он, и я, широко улыбнувшись, повернулась к нему лицом и легко поцеловала его губы.
– Зачем тебе вообще понадобилось варить его? – отстранившись немного, весело поинтересовалась я у Северуса. – Меня ты таким способом точно не приворожишь, и ты это прекрасно знаешь.
– Разумеется! – рассмеялся в ответ мой любимый, а затем приобнял меня за талию. – У меня даже и в мыслях не было. Тина, а ты в курсе, какое завтра число?
– М-м-м… двенадцатое? Или подожди, пятнадцатое? Если честно, мне как-то всё равно, я за эти дни совсем потеряла счёт времени!
– Тина, завтра четырнадцатое февраля, – Северус выразительно посмотрел на меня, но, заметив искреннее недоумение на моём лице, с тяжёлым вздохом пояснил: – День всех влюблённых.
– Точно, совсем забыла, – рассмеялась я, приобняв его за плечи. – Северус, прости, но ты совсем непохож на человека, отмечающего этот праздник…
– Я и не собирался его отмечать, дорогая, – тепло улыбнувшись, ответил зельевар, присев на край своего стола и притянув меня к себе. – Но вот студенты, особенно ученицы старших курсов, точно собираются. Обычно в этот день к мадам Помфри в лазарет попадает просто безумное количество студентов, пострадавших от воздействия любовных чар. И каждый год в этот день она просит меня приготовить противоядие.
– Но ты ведь сам сказал, что Амортенцию очень сложно приготовить? – недоуменно переспросила я, приобняв его за плечи и присев к нему на колено. – Думаешь, что кто-то из старшекурсниц сможет воспользоваться таким сильным зельем?
– Нет, разумеется. За всё то время, что я преподаю в Хогвартсе, я никогда не видел, чтобы кто-то был под воздействием Амортенции. Но с её помощью можно приготовить противоядие ко всем остальным, более слабым любовным зельям.
– Вот это да! – я восхищённо посмотрела на Северуса, осознав, как же он всё-таки беспокоится о студентах Хогвартса. И беспокоился до этого, уже под маской безразличности.
– А что, ты хотела бы отметить его? – полюбопытствовал профессор, и я сразу скорчила недовольную рожицу.
– Боже упаси мне такими глупостями заниматься! Я, вообще, очень не люблю этот день…
– Почему? – рассмеявшись моей реакции, переспросил Снейп, продолжая крепко обнимать меня за талию.
– Потому что именно в этот день, ровно двести девяносто пять лет назад, Арман ушёл от меня к Лестату. Он не специально выбрал эту дату, тогда этот праздник ещё не был настолько распространён и популярен. И каждый год в этот день я получаю от Лестата букет белых роз, в качестве напоминания о своей маленькой мести. Ненавижу этот день!
– Неужели все три века он дарит тебе розы именно четырнадцатого февраля? – ещё больше рассмеялся Северус, поцеловав меня в правую щёку.
– Представь себе! – возмущённо ответила я, повернувшись к нему лицом и посмотрев ему в глаза. – В прошлом году я уже с бешенством сожгла все до одной розы, а пепел развеяла над океаном. И вот опять… Надо будет исчезнуть из замка на целый день, чтобы мой братец меня не нашёл.
– Даже не думай об этом! – Снейп сразу изменился в лице и сурово на меня посмотрел. – Ты ведь обещала мне, что не покинешь пределы Хогвартса, забыла?
– Да-да, конечно, я помню, – печально вздохнув, согласилась я, положив голову ему на плечо. – Ладно, я как-нибудь переживу эти пять минут позора, которые меня завтра ждут. Кстати, я слышала, что Лестат уговорил Альбуса организовать завтра вечером небольшой бал в Большом зале в честь «праздника». Ты собираешься пойти туда?
– Тина, ты же сама сказала, что я не похож на человека, празднующего День святого Валентина, – снова улыбнувшись мне, произнёс Северус, крепче прижав меня к себе. – А ты пойдёшь?
– Да, но танцевать я точно не буду, – я так же тепло улыбнулась в ответ, выпрямившись и снова посмотрев ему в глаза. – Лестат попросил меня аккомпанировать ему на рояле, чтобы была романтичная живая музыка.
– Ты умеешь играть на рояле? – удивлённо переспросил Снейп.
– Да, – рассмеялась я, легко поцеловав его в губы. – Правда, я уже лет сто не садилась за инструмент… Сто лет – это в прямом смысле, Северус. Но, надеюсь, руки вспомнят завтра пару вальсов.
– Знаешь, у меня внезапно появился весьма серьёзный повод посетить это наискучнейшее мероприятие! – воскликнул профессор Зельеварения, с крайним изумлением продолжая смотреть на меня. – Мне так хочется послушать твою игру. А то ещё сто лет ждать придётся!
– Хорошо! – ещё сильнее рассмеялась я, поцеловав его на прощание, а затем высвободилась из крепких объятий и направилась в сторону выхода из класса. – Только постарайся не смущать меня своим повышенным вниманием к моему исполнению вальсов! Я играю далеко не так хорошо, как Лестат.
– Договорились! – услышала я в ответ бархатный баритон, прежде чем захлопнула за собой дверь.
Несмотря на то, что до отбоя было ещё далеко, коридоры подземелья были абсолютно пустынны. «Наверное, я заболталась с Северусом, и ужин уже давно начался», – пронеслось у меня в голове, и я ускорила шаг, чтобы всё-таки успеть хоть чем-то перекусить.
Я быстро добежала до основной лестницы, ведущей в подземелье, и, пробежавшись вверх по ступенькам, нос к носу столкнулась в холле с Невиллом, тоже спешившему на ужин.
– Тина! – удивлённо воскликнул он, сделав от неожиданности на шаг назад. – Что ты тут делаешь?
– Тороплюсь на ужин! – рассмеявшись, ответила я, совсем не ожидая встретить здесь своего друга, а затем быстрым шагом направилась в сторону обеденного зала. – Когда он, кстати, начался? Я не слышала звона колокола…
– Минут десять назад, – торопливо сказал Невилл, когда мы уже вместе подходили к огромным дверям Большого зала. – Тебя уже отпустили из больничного крыла?
– Почти, – согласилась я, остановившись непосредственно у входа в зал. – В понедельник я снова буду на занятиях.
– Здорово! – искренне обрадовался он, а потом озадаченно спросил: – А что ты делала в подземелье-то?
– Мне нужно было показаться профессору Снейпу, ведь без его разрешения мне больничное крыло не покинуть, – я решила, что глупо скрывать от своего друга, от кого я только что вышла.
– Понятно… Знаешь, я так рад, что он нашёл способ тебя вылечить! Мы очень сильно тогда испугались за тебя!
– Да, конечно, я понимаю, – я внимательно посмотрела ему в глаза, ведь мы уже несколько минут стояли у входа, но он настойчиво тянул время.
– Тина… – поняв, что я раскусила его намерения, Невилл неуверенно поинтересовался: – А ты собираешься завтра на бал вечером?
– Собираюсь, – уклончиво ответила я, уже заранее зная, какой вопрос за этим последует.
– А ты не хочешь пойти завтра со мной? – на одном дыхании выпалил мой друг, но я лишь тепло улыбнулась ему и тихо пояснила:
– Невилл, я не собираюсь танцевать завтра, – я сразу же заметила, как эта новость немного его расстроила. – Лестат попросил меня сыграть несколько вальсов на рояле, и всё. Ты ведь видел, что со мной было всего несколько дней назад. Неужели ты считаешь, что я смогу весь вечер танцевать?
– Да, прости, я забыл, – согласился со мной Невилл, почесав затылок. – Просто ты тогда так хорошо танцевала с профессором Снейпом…
– Невилл! – рассмеялась я, представив, как всё это выглядело со стороны. – Тебе не кажется, что дело было в профессоре Снейпе, а не во мне? Я не смогу так уверенно двигаться сама…
– Ясно, – улыбнулся он, видимо, поняв, что я действительно права. – Тогда до завтра, Тина!
– До завтра, Невилл! – попрощалась я с ним, и мы, войдя в зал, направились каждый к своему столу.
Когда мои друзья с Когтеврана заметили меня, то оживлённо начали приветствовать, радостно интересуясь моим самочувствием и тем, когда я смогу вернуться в их дружные строи. Я, сев рядом с Луной, у которой тоже было весьма весёлое настроение, принялась отвечать каждому и старалась поддерживать непринуждённую беседу весь вечер. И к концу его я порядком устала от такого количества разговоров, что была даже рада вернуться не в гостиную своего факультета, а в больничное крыло.
И я уже собралась направиться туда, как только директор и большинство преподавателей покинули помещение, но тут меня окрикнул знакомый голос:
– Эй, Велль! Как самочувствие? – Эдриан Пьюси в своей неизменной зелёной мантии с таким же зелёным с серебристым галстуком подошёл ко мне поближе и, широко улыбаясь, ждал от меня ответа.
– Знаешь, Пьюси, ты бы мог раньше поинтересоваться этим вопросом, например, когда я ещё лежала в лазарете, а не когда уже почти поправилась… – самодовольно ответила я, наклонив голову немного в сторону.
– Я не мог прийти туда, и ты прекрасно знаешь почему, – он выразительно посмотрел на меня и, наклонившись ко мне, едва слышно прошептал: – Профессор Снейп не отходил от твоей кровати ни на шаг, тем более что он как-то узнал, что я тогда приходил к тебе…
– А ты, значит, боишься его? – так же шёпотом спросила я и звонко рассмеялась.
– Я бы не хотел портить с ним отношения, особенно перед самым выпуском… – немного раздражённо пояснил слизеринец, а потом продолжил говорить уже более громким голосом: – Так, это всё неважно. Слушай, ты собираешься завтра на бал в честь Дня святого Валентина?
– Собираюсь, – кокетливо ответила я и, увидев, как мой «поклонник» уже хочет задать тот самый вопрос, сразу же сказала: – Эдриан, я не танцую.
– Как, совсем? – было видно, что Эдриан искренне удивился моему отказу. – А как же тот раз, когда профессор Снейп?..
– Эдриан! – рассмеялась я в ответ, осознав, что вся школа уже несколько раз промусолила эту шалость Северуса. – Вот если профессор Снейп вдруг пригласит меня завтра, то я с радостью соглашусь, поскольку он прекрасно знает, насколько я неуклюжа, и готов смириться с этим. А ты должен радоваться, что не знаешь этого! И не узнаешь…
– Велль, к твоему сведению, я тоже весьма неплохо танцую! – Эдриан явно не собирался сдаваться, но мне уже порядком надоела его настойчивость.
– Пьюси, я иду на завтрашний бал исключительно по просьбе моего любимого брата и исключительно для того, чтобы сыграть на рояле. Я не собираюсь ни с кем танцевать! – насмешливо прояснила я ситуацию и, направившись к выходу, кинула: – До встречи, Пьюси!
– До встречи, Велль! – крикнул он вслед, когда я уже дошла до самых дверей.
«Надо же, сколько внимания к моей скромной персоне!» – усмехнулась я про себя, направляясь в лазарет и уже сейчас осознавая, насколько трудным будет завтрашний день. И я, как всегда, была права.
***
Да, профессор Зельеварения не ошибся: с самого утра в субботу началось какое-то невообразимое безумие. Не успела я прошмыгнуть в больничное крыло на рассвете, ещё до того, как мадам Помфри проснулась, и прилечь на полчасика, как в лазарет привели первую жертву жестокой силы любви.
К счастью, Северус уже поздно вечером закончил готовить противоядие от всевозможных вариантов любовных зелий, поэтому целительнице не составило особого труда привести беднягу, а им оказался шестикурсник с Гриффиндора, в чувства, а именно в собственные, а не навязанные извне. И уже догадавшись, что поспать тут мне точно сегодня не дадут, я всё-таки отпросилась пойти к себе в спальню на целый день до самого отбоя. И я действительно проспала несколько часов, до половины двенадцатого, а потом с небольшим страхом направилась в кабинет своего декана, который пригласил меня к себе ещё в среду.
– Присаживайтесь, мисс Велль, – добродушно предложил мне профессор Флитвик, указывая на мягкий стул рядом со своим рабочим столом. Профессор МакГонагалл, как и обещала, тоже присутствовала на этой встрече, стоя за спиной преподавателя Заклинаний.
– Мисс Велль, для начала я бы хотел поговорить с вами насчёт вашего дальнейшего обучения. Вы единственная со всего пятого курса не заполнили документ о тех предметах, которые вы бы хотели изучать в дальнейшем. Не могли бы вы сейчас продиктовать их?
– Эм… – растерянно протянула я, а потом вспомнила, что мне говорил по этому поводу Северус, и начала перечислять: – Зельеварение.
– Так. Дальше, – отметив в пергаменте нужное слово, попросил преподаватель Заклинаний.
– История Магии. Нумерология. Прорицания. Уход за магическими существами. Астрономия. Травология. Маггловедение.
– Всё? – удивлённо уточнил мой декан, и я быстро кивнула. – Довольно странный набор предметов… Кем вы планируете быть, мисс Велль, по окончании обучения в Хогвартсе?
– Хорошим человеком? – попыталась пошутить я, и он тепло улыбнулся мне, а вот преподаватель Трансфигурации только поджала свои тонкие губы.
– Мисс Велль, от того, какие предметы вы сейчас выберете, зависит всё ваше дальнейшее будущее. Так что я бы на вашем месте относилась к этому серьёзнее, – строго произнесла она, и моё хорошее настроение сразу куда-то улетучилось.
– Я пока ещё не определилась с будущей профессией, профессор, – безразлично ответила я, горя искренним желанием побыстрее уйти из этого кабинета.
– Мисс Велль, когда вы, наконец, определитесь, уже поздно будет что-либо менять!
– Я постараюсь избежать этой ситуации, профессор МакГонагалл, – невозмутимо произнесла я и перевела взгляд на профессора Флитвика, показывая этим, что больше не хочу разговаривать на эту тему. – Это всё, что вы хотели мне сказать, сэр?
– Нет, мисс Велль, – неуверенно проговорил он, видимо, почувствовав тот холод, что возник между мной и Минервой МакГонагалл. – Мисс Велль, вы не можете не понимать, насколько сильно вы напугали нас в прошлую пятницу… Поэтому мы, совместно с директором Хогвартса, профессором Дамблдором, решили, что вам не следует больше посещать в этом году Хогсмид и отходить далеко за пределы территории школы в качестве своеобразного наказания. И мы попросили вашего брата основательно поговорить с вами по поводу вашего поведения в школе. Я надеюсь, вы со мной согласны?
– Да, сэр, – вежливо проговорила я, а про себя усмехнулась. «Как же, рискнёт Лестат говорить со мной на эту тему!»
– Чудесно! – воскликнул преподаватель Заклинаний, убрав пергамент, который он только что заполнил на моих глазах, в ящик своего стола. – Я рад, что мы с вами достигли понимания! Вы можете идти, мисс Велль.
Я быстро встала со своего места и поспешила покинуть кабинет под полный льда взгляд декана Гриффиндора. Уже закрыв за собой дверь, я облегчённо выдохнула и отправилась обратно в свою спальню набираться сил перед предстоящим выступлением сегодня вечером.
***
Проснулась я вечером, после наступления темноты, то есть часов в шесть. В спальне к тому времени уже никого не было, видимо, мои соседки начали собираться на торжество почти сразу же после обеда и, скорее всего, стояли сейчас в холле в ожидании начала бала. И первой вещью, что попалась мне на глаза, был плотный чехол, висевший на стуле рядом с моей кроватью. «Без моего дорогого братца тут точно не обошлось!» – промелькнуло у меня в голове, когда я медленно поднялась с кровати и расстегнула молнию чехла.
