Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Чуть склонив набок голову, Барнс осмотрел панталоны и почти нежно улыбнулся Броку.

– Ты хочешь удивить меня подобным пережитком прошлого? – он подошел к Броку и тихо сказал на ухо, напоминая. – Я родился в семнадцатом году, – и добавил уже громче: – Кружев слишком много.

Сам Барнс, очухавшись в двадцать первом веке, очень радовался современному мужскому белью, которое можно было надевать даже под обтягивающие штаны и не думать, что одежда будет страшно бугриться складками.

– Может, только и мечтаю о твоих ножках в кружевах? – поиграл бровями Брок, между тем внимательно следя за хозяином, слишком не нравился ему этот тип и не зря. – Вот эти лохмотья ты называешь плащом?

Брок ругался и торговался с азартом, перекрикивая портного, стучал кулаком по столу, доказывая что полсеребрушки за такие тряпки ему разве что идиот заплатит. Рубашки и вовсе готовы были расползтись на глазах, их и в руки брать было не обязательно.

Только через час хозяин плюнул на упёртого покупателя и достал из-за прилавка действительно качественные вещи, но и цену заломил такую, что Брок поначалу опешил, но спорить уже не стал, накинув на спину Барнса тяжёлый добротный плащ, застегнул, расправил на плечах и отошёл в сторону разглядывая.

– Хорош, – выставив вперёд большой палец, Брок снова обернулся к портному. – Берём! И те вон рюкзаки.

Когда весь этот цирк закончился, Барнс чувствовал себя как выжатый лимон, хотя в процессе торга не сказал ни слова вообще, он и в юности не был особо бережлив, хотя и понимал, что деньги нельзя пускать по ветру, но сейчас был готов выложить любую сумму просто потому, что ему это надоело. Все вот это вот. Гребаное фэнтези, грязное средневековье, пока что не наполненное магией ни на грош.

– Остальное ты пойдешь покупать без меня, – твердо сказал Барнс, когда они вышли из лавки портного. – И если ты будешь упираться так же, как здесь, я тебе сам голову отгрызу. Заебало. Все заебало. Если этот кошмар со мной на всю оставшуюся жизнь, то я кого-нибудь ограблю, чтобы жить как человек, заделаюсь самым крутым наемным убийцей и буду жить припеваючи. Хочешь со мной?

– С тобой хоть на рудники! – хмыкнул Брок, голодно облизав его взглядом. – Хочешь пирожок с яблоками?

Дальше дело пошло куда быстрее. Броку даже удалось уговорить Барнса не оставлять его в одиночестве на расправу лавочникам, за что сунул в ладонь одну из конфет, что всё-таки достал из узла.

Соль, какие-то травки вроде специй – Брок здраво опасался собирать местные травы, хотя Лита и показала ему несколько съедобных – крупы и огниво. Он и сам устал торговаться за каждую медяшку, хотелось распихать всё по рюкзакам и свалить уже в сторону оракула.

Конфета была такой неожиданностью, что Барнс тут же засунул ее себе в рот, блаженно улыбнувшись. Леденцы, которые ему давал Брок, словно возвращали его к жизни, и были так кстати особенно сейчас, когда за четыре дня все остопиздело настолько, что хотелось просто лечь и сдохнуть.

– Дед говорил, что дальше только поля пойдут да еще пара деревень прямо на тракте, – они перебирали вещи, уже выйдя из города. – Кстати, мы можем надеть свою одежду, под плащом все равно не видно. Но где-нибудь не здесь. Так вот, еще две деревни. Раз они на дороге, значит, там должны быть эти самые постоялые дворы, или как они тут называются, не суть, в общем. Если там будет такая же грязь и вонь, я предпочту поле, но если нормально и сравнимо с дешевыми мотелями – остаемся там. Я люблю природу, но не до такой степени. Я, знаешь ли, всегда был городским жителем.

Иногда Броку казалось, что Барнс мог трепаться просто бесконечно, а иногда он замолкал и углублялся в свои странные мысли о всяком разном, вообще игнорируя окружающее. И что больше доставало, было не ясно.

– Поля, таверны, какая нахрен разница, тепло уже, – пожал плечами Брок, цепляя к рюкзаку котелок. – Главное – клопов в постели не искать, против я такого соседства.

Снова они шли вперёд, особенно не зная, что ищут. Оракул – это, конечно, хорошо, но старик Огаст в самом начале рассказывал, что тот спит и добудиться его не может никто и уже очень давно. По законам квеста именно им с Барнсом предстояло познать великую тайну или многозначительно пойти нахуй, полностью обломавшись, а вот что делать при таком исходе, мыслей не было никаких. Брок, конечно, краем уха слышал что-то о магии, но пока ничего магического вокруг не наблюдалось, кроме тараканов размером с большой палец.

Ближе к вечеру, когда солнце начало закатываться за горизонт, они никуда так и не дошли, слишком долго проваландавшись в городе. Вокруг снова не было следов цивилизации, если не считать дороги под ногами. С одной стороны тянулся тёмный лес, нависая своей громадой, с другой поля.

– Лес? Поле? Где сегодня ночуем?

– В лесу, в поле мы как на ладони будем, – тут же решил Барнс и добавил жалобно: – Я шоколадку хочу.

– Прости, Детка, вот чего нет, того нет. Кто же знал, что нас сюда без рюкзаков закинет, – вздохнул Брок и свернул в сторону леса, не став пояснять, что шоколад-то у него как раз был, в небольшом кармашке рюкзака, оставленного на базе.

Привычно натаскав дров и разведя костёр, Брок присел рядом и принялся потрошить котомку с провиантом, купленным утром в таверне, с какой-то особой нежностью вспоминая стандартные армейские сухпаи, когда не приходилось принюхиваться к кускам запеченного мяса и выискивать на плоских жёстких лепёшках пятна плесени.

– У меня мёд есть, будешь?

– Давай, – обрадовался Барнс, сладкого хотелось до жути.

Он увлеченно потрошил рюкзак, доставая оттуда свою родную одежду, которую отстирала Рада, и куртку, служившую ему броней, которую тоже не стал закапывать.

– Слушай, – Барнс подкинул на руке светошумовую гранату, он вообще закопал только огнестрел и даже подумывал за ним вернуться, но как-нибудь попозже, если понадобится, – а ведь эта штука для местных вполне себе магия. Жаль, у тебя только одна. Наконец-то можно переодеться. Кстати, ручьев поблизости нет, я, по крайней мере, не слышу. И зверья тут меньше, чувствуется близость людей. Мне кажется, мы немного до деревни не дошли.

Барнс с удовольствием переодевался, не став надевать кевларовый поддоспешник, засунув его в рюкзак обратно. Сложил одежду, выданную Радой, надеясь, что больше не пригодится. Конечно, рубашек они купили не сильно хороших, но лучше, чем Барнс ожидал, из, кажется, конопли, хотя он не уточнял.

– Давай сюда свой мед, – Барнс уселся под дерево, привычно одетый в черную кожаную куртку с кучей ремней, тактические штаны и ботинки, с ножнами на обоих бедрах. Ему сейчас не хватало только его “Белоснежки” на коленях, чтобы могло показаться, что они в каком-то лесу на задании, что в точке сбора за ними прилетит джет и заберет из этого дерьма.

Брок залюбовался. Вся эта экипировка возвращала его в те времена, когда не надо было делиться Зимним ни с кем, и они могли часами просиживать в точке высадки, ожидая эвакуации, невинно касаться друг друга. Были, конечно, и обнуления с криокамерами, и вечно чем-то недовольный Пирс, но Брок был уже близок к той части плана, когда они становились свободными, пропадая со всех радаров на территории Восточной Европы. А сейчас был Стив. Были Баки и Стив, Стив и Баки. Всем ЩИТом на их пару чуть ли не ставки делали, когда полковник Роджерс поведёт свою заново обретённую любовь под венец. Брок только хмурился, вечерами пил бренди, не реагируя на всеобщую вакханалию по данному поводу. Даже заявление об уходе написал, но не отправил, оставив до поры до времени пылиться в ящике стола.

– Ладно, сладкий, я пойду отолью – и баиньки. Первую половину ночи на часах ты стоишь.

Неловко поднявшись, Брок скрылся в лесу. Он не строил иллюзий по поводу уединения и личного пространства. Всё же у Барнса был слух такой же модифицированный, как и он сам, но чем дальше уходил от лагеря, тем быстрее успокаивалась его собственная совесть, твердившая, что нехорошо дрочить под бдительным присмотром главного героя собственных эротических фантазий.

Член давил на ширинку, в висках заполошно колотился пульс. Отойдя так, чтобы хотя бы не видеть всполохов костра, Брок сжал член через штаны, зашипел сквозь зубы. Всё-таки секса у него действительно не было непозволительно давно, зато он мог по праву назваться мастером прикладной дрочки на недостижимое.

Вжикнула молния, член лёг в ладонь, пачкая пальцы смазкой.

– Как подросток, ей-боже, – простонал Брок, водя по стволу.

Ему и представлять ничего не надо было, достаточно лишь закрыть глаза.

Барнс решил не слушать, чем там Брок таким занят, но вот не слышать не мог, и это сводило с ума, эти едва слышные короткие стоны, рваное дыхание, которое практически терялось в ночных звуках леса, но он мог дорисовать все это в своей голове, когда сжал член через штаны, пытаясь его унять, но ничего не вышло.

Несколько резких движений, смазанное удовольствие вперемешку с опасением, что Брок сейчас придет и застанет его в таком виде, и Барнс полез за рубашкой, чтобы вытереться. Это все походило на наваждение. На какой-то идиотизм. Он даже подумал, а не предложить ли Броку подрочить друг другу, всяко интереснее, чем в темноте в одиночку. Если бы только его интересовали мужики, но Барнс был уверен, что Брок предпочитает нежные маленькие женские ладошки.

В их импровизированный лагерь Брок вернулся, весело насвистывая. Оргазм прочистил ему мозг, хоть и был лишь жалкой пародией на настоящее удовольствие.

– Так, Детка, сделаешь папочке приятно? Разбудишь через три часа? И не читери, а то сладкого лишу, – предупредил Брок, не в силах оторвать взгляд от ярко-алых губ Барнса, будто бы пока он прохлаждался в лесу, тот увлечённо с кем-то сосался или, упаси господи, отсасывал.

Тряхнув головой, Брок завалился на кучу лапника, укрываясь плащом с головой, надеясь, что подутихшее возбуждение не пойдет на второй круг, выбивая последние остатки мозгов.

– Спи, – спокойно сказал Барнс, накрыл Брока и своим плащом тоже, и уселся рядом с ним спиной к костру.

Еще во время второй мировой Барнс научился коротать время в своих мыслях, чтобы не было скучно стоять на посту. Вот и сейчас он глубоко ушел в себя, пытаясь понять, сможет ли он разлюбить Брока. Отпустить его от себя, когда тот найдет то, что ищет.

Зимний Солдат. Отличный боец, стратег и тактик. Идеальный киллер и диверсант. Тренер. Безэмоционален, жёсток до жестокости, антисоциален. Признавал только тех, кто или знал коды, или был круче, чем он. Брок круче не был, но как-то напомнил Зимнему, что он когда-то был человеком, что чувства и эмоции ему не чужды. Сломал отлаженный механизм, и Зимний потянулся к нему, и в этой тяге он был, как ребенок, непосредственен. А потом случился Стив, воспоминания и осознание, что теперь уже Баки Барнс хочет Брока Рамлоу. Все внезапно стало по-взрослому и оказалось не для него.

Барнс слушал тишину леса, ровное дыхание Брока, который крепко спал, в этом он был уверен. И он не стал упускать момент, потому что так хотелось снова почувствовать мягкость губ. Барнс склонился и коснулся губ Брока своими, в этот раз безумно боясь, что он проснется. И от этого удовольствие от прикосновения стало ярким-ярким, почти ослепительным.

Свой остаток ночи Брок провёл в относительной пользе для их дела. Развернув «подаренную» гонцом карту, он уселся около костра так, чтобы хоть что-то различать в скупом неярком свете и в то же время касаться бедром икры Барнса, мысленно подмечая, что все его телодвижения, прикосновения и фразы походили на бурную игру «облапай соседа, пока он не понял и не въебал тебе как следует».

В тактическом плане карта оказалась совершенно бесполезной, так как расстояния и направления там были отмечены весьма примерно и скорее всего на глаз. Тот же Огаст подтвердил, что до пещер им топать в лучшем случае те же двое суток, что и до большой деревни, прозванной местными аж целым городом. Хотя по карте выходило, что пещеры и река должны были найтись чуть ли не сразу за городом. Вот только ничего лучшего, чем этот огрызок пергамента, у них не было, как и надежды без захода в большой нормальный город найти что-то получше.

Подкинув в костёр ещё дров и заставив его ярче вспыхнуть, Брок, повинуясь какому-то внутреннему состоянию полного похуизма к целостности своего лица, ласково провёл ладонью от колена Барнса до щиколотки. Было почти хорошо и правильно. Дежурить ему оставалось ещё час.

Если кто-нибудь вам скажет, что даже бывший Зимний Солдат спит в лесу под открытым небом, дайте ему в морду, потому что Барнс только позволял себе закрыть глаза и немного отпустить усталый мозг, позволить ему работать не две смены, но все чувствовал и замечал.

И нежное поглаживание Брока он тоже не пропустил. Он весь потянулся к гладящей его руке, боясь, что выдаст себя, шелохнется, и не понимал, чего это на Брока нашло. Хотя он иногда гладил Зимнего, расчесывал вот тоже, и Барнс списал все на банальную привычку делать так, как делал всегда. Брок ведь не мог не знать, что он чувствует прикосновение, значит, забылся и по привычке захотел успокоить, как успокаивал Зимнего, чтобы тот вообще спал хоть иногда.

Спать Зимний не любил, и отголоски этой нелюбви достались Барнсу, который тоже боялся засыпать. Но Брок был рядом, и можно было позволить себе отключиться ненадолго. Совсем чуть-чуть. Барнс издал звук, похожий на урчание, и все-таки провалился именно в сон, а не в нервную дрему. Из которой очнулся сразу же, как почувствовал, что Брок больше не сидит рядом.

========== 6 ==========

Деревня Глухово тоже не впечатлила Брока, хотя там и был самый настоящий постоялый двор и даже небольшой рынок, но в то же время названию она соответствовала целиком и полностью.

Поддавшись странному порыву, пока Барнс зачем-то разглядывал нечто, напоминающее козу, только с четырьмя загнутыми назад рогами и мягкими кошачьими лапами вместо копыт, Брок успел купить ярко-красный леденец на палочке в виде какого-то местного животного и, завернув его в носовой платок, спрятал во внутреннем кармане, чтобы вручить на следующем привале. Отчего-то не хотелось останавливаться на местном постоялом дворе на ночь, хотя Брок специально заглянул узнать чистоту помещения и наличие свободных комнат, но интуиция прямо вопила уматывать поскорее, пока проблемы сами их не догнали.

– Неуютно мне как-то здесь, – признался он, передёрнув плечами.

Каждый раз казалось, будто бы за ними следят, но сколько Брок ни оборачивался, обнаружить слежку не удавалось.

Барнс видел, что Брок дергается, и когда тот куда-то делся, пока сам он разлядывал котозу, как он для себя обозвал живность, Барнсу стало не по себе, он развернулся плавно, уже готовый к драке, делая пару шагов в сторону, но нашел глазами пропажу и успокоился.

То, что за ними следят, Барнс просек почти сразу, но слежка была хорошей, – откуда только такие таланты в местных глубинках? – не подкопаешься, поэтому Барнс просто выкинул ее из головы.

– Еще бы тебе уютно было, тут за нами парень курчавый в сапогах на семь часов наблюдает, – спокойно сказал Барнс. – Вот он тебя и нервирует. Так что пошли отсюда нафиг. Или, знаешь, давай тут вымоемся в местной гостинице, тьфу, постоялом дворе, и дальше пойдем. Какая разница, когда мыться? А так вода хоть теплая будет. И пожрем нормально.

– Пожрать и помыться – это мысль хорошая. Ещё бы постираться, но это уже роскошь в нашем с тобой положении. Кто знает, в какие гребеня нас зашлёт этот оракул, если вообще проснётся, – согласился Брок, поворачивая к местному постоялому двору.

Помещение радовало чистотой, хозяйка радушно улыбалась, расписывая, чем же ее заведение выгодно отличается от остальных на несколько миль вокруг, и Брок бы согласился с ней, если бы дамокловым мечом не висела над ним совместная помывка с «золотцем». Он прекрасно помнил, чем закончилась прошлая, и повторять пройденное совершенно не хотелось, но, зная себя, мог с легкостью сказать, что опять либо сделает, либо пизданёт что-нибудь лишнее, за что потом и будет огребать всю дорогу от любви всей своей жизни.

– У нас всё по высшему разряду, – подмигнула хозяйка. – Целые купальные комнаты с горячей водой и заводными банщицами, если господам будет угодно потешиться.

Захотелось остаться. Тут было чисто, вкусно пахло едой, чувствовалась жизнь человеческая, а не лесная. Но они уже договорились, что пойдут дальше.

– Не надо банщиц, – твердо сказал Барнс, не желая смотреть, как Брок лапает какую-нибудь грудастую куколку за сиськи и задницу. – Мы сами как-нибудь. Или тебе моя рожа уже осто… надоела, хочешь на красивых банщиц поглядеть?

В голосе Барнса сквозил холод, еще не замораживающий, но уже отрезвляющий, и если бы у Брока были мысли о банщицах, то после этого вопроса они бы тут же пропали.

– Барнс, уйми в себе ревнивую супругу, сейчас я весь твой в любой позе и положении, – отмахнулся Брок, договариваясь с хозяйкой сего дивного заведения аж на два часа купания с возможностью продлить удовольствие, если потребуется. – Мадам, нам бы ещё поужинать. Не хочется уходить, не насладившись всеми благами. Чем, кстати, кормите, прекрасная госпожа?

Хозяйка зарделась, махнула в его сторону пухлой ладошкой.

– Ягурак печёный сегодня чудо как хорош, похлёбка с прошлогодними овощами, каша, лепёшки, квас ягодный ну и для особо дорогих гостей пироги с шепелем, он ещё вчера бегал.

– Давайте всё это, но только после купален? – попросил Брок, выложив на стойку перед хозяйкой заслуженные три серебрушки.

Спустившись по добротной деревянной лестнице в подвал, Брок толкнул первую попавшуюся дверь, так как хозяйка заверила, что все комнаты сейчас свободны, и господа, если желают, и вовсе могут мыться раздельно, чтобы не смущать друг друга. Брок было подумал над этим предложением, но сразу же отказался, здраво рассудив, что за такие растраты ему Барнс голову откусит и прав будет.

Пахнуло жаром. В самом центре купальни стояла огромная деревянная бадья с водой, способная вместить человек пять без особого напряга. Броку даже стало интересно, как они воду сюда таскают и греют.

– Вы эту комнату выбрали, – без стука к ним заглянула улыбчивая большеглазая девица, плотоядно облизав взглядом только начавшего раздеваться Барнса, и протянула стопку полотенец. – Там на полке мыло и притирания, в глиняной чаше кристаллы Ситты. Приятно вам помыться.

– Стой, что за кристаллы? – задержал ее Брок.

– Бросаешь в воду – она чистая и горячая, – как умственно отсталому объяснила девица и убежала, многозначительно улыбнувшись Барнсу.

– А вот и магия, – хмыкнул Брок, разглядывая голубоватые кристаллы.

– Магия-шмагия, – пробурчал Барнс, скидывая с себя одежду мимо широкой скамьи. – Может, у них и для одежды такая ебала есть? Потер – все чистое и сухое.

Встав на цыпочки, он вытянул вверх руки и с тихим стоном облегчения потянулся, зажмурившись. А потом резко подорвался и почти нырнул в бадью, подняв тучу брызг.

Это было прекрасно, когда горячая вода окутывает всего тебя, и не надо плюхаться в тазике, чтобы нормально помыться. Барнс даже не представлял, что будет практически счастлив просто огромной бадье с горячей водой, не говоря уже о душистом мыле и полотенцах.

– Залазь! – вынырнул он и уселся, положив подбородок на руки, уложенные на край бадьи.

Барнс улыбался, разглядывая Брока из полуприкрытых глаз, чувствуя, как тело наливается непозволительным желанием, и подумал, что лучше предложит подрочить друг другу и получит отказ, чем будет мучиться неведением и дрочкой в темном лесу.

Только осмотрев все полки, понюхав баночки с притираниями и заныкав несколько кристаллов на всякий случай, Брок вспомнил, зачем они всё же сюда пришли. Вымыться как следует, окунуться с головой в горячую и притом чистую воду, зависнуть на время, чувствуя, как тело покидает напряжение и усталость. Что может быть лучше?

Брок скосил взгляд в сторону бадьи. Всё то же самое, но в компании любимого мужика, от присутствия которого яйца звенят и член встаёт, как в шестнадцать лет.

Неспеша раздевшись, Брок скользнул в бадью и громко застонал, блаженно зажмурившись. Всё-таки правильно он оплатил сразу два часа и оговорил возможность продления. За такую ванну, особенно после пиздеца последних дней, он запросто был согласен убить кого-нибудь.

– Господи, как хорошо-то, – выдохнул он, откинулся на бортик бадьи.

– Ага, – Барнс улыбался, нежась в воде. – Эта деревенька побогаче будет. Слушай, раз в деревне есть магические штучки, значит они распространены, а? Ну смотри, у нас мобила есть у всех даже в задрипанном городишке с парой десятков жителей. Ну, не у всех, но ты понял. А тут деревня с рынком, такой гостиницей шикарной, это больше, чем город в тридцать жителей, не находишь? Нам бы хоть кого-нибудь, кто бы объяснил правила. А то кристаллы Ситты… Может, они еще что делают, как знать…

– Это-то меня и напрягает, сладенький, – выдохнул Брок, не открывая глаз. – Слишком шикарна, несоразмерно с остальным населением. Народ последнее на рынке почти за бесценок продаёт, а тут такое богатство. Кто оплачивает? Для кого содержат? Купальни пустые, зал пустой, а на кухне дым коромыслом, готовят как на роту солдат. Не нравится мне это место, помяни моё слово, Барнс, не так тут всё просто. Да и магия эта. Вспомни постоялый двор. Он проходной, народу не протолкнуться, а грязища и беднота, а тут… эх, давай вымоемся, пожрём и уберёмся отсюда.

Брок нырнул, уйдя под воду с головой.

Барнс облизнулся. Как бы он хотел… Он даже думать в эту сторону не собирался, потому что член сразу начинал подавать признаки жизни, и тогда или дрочить, или просить отдрочить ему. А может, предложить Броку минет? Ну какая разница, кто сосет, мужик или баба? Рот-то у всех одинаковый. А то, что Барнс предпочитает мужиков, так Брок знает.

Собравшись с духом, он дождался, пока Брок вынырнет.

– Я хочу тебе отсосать, – выпалил Барнс почти скороговоркой, боясь незнамо чего. Ведь самое страшное, что он получит, – отказ.

Перед глазами Брока померк свет, он схватился за бортик бадьи.

– Барнс… Баки, ты понимаешь что предлагаешь? – его трясло, сердце подскакивало в груди, билось, готовое выпрыгнуть через горло. – Блядь, только я пытаюсь не думать о тебе, как ты…

Брок не договорил, развернулся, в пару движений оказавшись рядом с несбывной, отчаянной надеждой заглядывая в глаза, цепляясь за вспыхнувшую в пепле порушенных мечтаний надежду. Пусть даже это просто зов тела, суперсолдатское либидо, которое в отсутствии партнёра одной рукой не удовлетворить, Броку было всё равно, он согласен даже на такую малость. Вжавшись в Барнса всем собой, Брок поцеловал его, пробуя самые желанные губы на вкус.

Совершенно бездумно Барнс обхватил его, прижимая к себе, ответил на поцелуй, впился в губы до боли, не веря, что позволили больше, чем он просил, что не просто дали подержаться за член, а вот так, интимно… Голова шла кругом от происходящего, Барнс таял в руках Брока, шаря по желанному телу ладонями, прижимал к себе, мял задницу, даже не пытаясь анализировать хоть что-то сейчас.

– Можно я… тебе… – задыхаясь, шептал Броку в губы Барнс, – пожалуйста… Так хочу… тебя…

Он не дождался ответа, стек вниз и обхватил стоящий колом член губами, сминая задницу в сильных ладонях.

Брока выжало одним долгим ярким движением, выломило в спине, выжигая мир вокруг. Кричал ли он, стонал или скулил, прося не останавливаться, Брок не помнил, только желанную невозможную мягкость губ, тихое голодное урчание и глаза, способные перевернуть мир одним своим сиянием.

В голове помутилось. Подхватив Барнса под руки, Брок вздёрнул его вверх, поднял с колен, вновь впиваясь в сочную мякоть губ, вылизывая их словно в последний раз, словно стоит отстраниться – и сердце его остановится, прекратит биться. Он гладил, гладил и гладил Барнса, водил ладонями, сам до конца не веря в реальность происходящего, хватал за задницу, прижимался, чувствуя животом его твёрдый член.

– Сладкий, – выдохнув Барнсу в губы, Брок обхватил ладонью его член, сжал у основания, другой рукой провёл по спине к пояснице, сжал ягодицу. – Какой ты сладкий.

Барнс старался дышать. Просто дышать и держаться, чтобы не сдавить в объятиях до боли, до треска в ребрах. Как же ему было хорошо, так хорошо, что он даже не думал, что так бывает. Он ластился к Броку, отдавался ему, хотя бы сейчас получая то, чего так хотел с тех пор, как очухался, пришел в себя и понял, что нуждается только в одном человеке, только в Броке.

Что нашло на Брока, Барнс даже думать не хотел. Помешательство закончится, и все между ними станет как прежде, они снова будут на расстоянии отпускать колкости в адрес друг друга, но не прикоснутся.

Почувствовав крепкую ладонь на своем теле, Барнс застонал в губы Броку, прижал к себе, почти сдавливая, позволяя и, одновременно, отдаваясь, повинуясь его рукам.

– Я… я… Брок! – почти взвыл Барнс. – Да… сильнее… Боже…

Он кончал долго, тихо поскуливая, чтобы не орать в голос. Он даже не смел мечтать о подобном, и был уверен, что вряд ли даже в шутку попросит о чем-то таком снова, потому что хотел оставить в памяти оглушительное удовольствие, прикосновения рук и губ Брока, а не отказ, потому что Брок по дамочкам.

Отпускать Брока не хотелось, но он, с сожалением в глазах, разжал объятия, отстраняясь, нежно касаясь губ в последний раз.

Брок сыто улыбнулся, провёл ладонью по живому плечу Барнса, не желая думать ни о чём, анализировать странную просьбу, искать причины. Может, тот истосковался по живому теплу, и ему надо было почувствовать себя настоящим во всей этой полумифической ерунде, может, просто желания плоти взяли верх, и он не мог им сопротивляться. Броку было по-е-бать! Он согласен даже на такие крохи, пока они достаются ему.

Зачерпнув мягкого душистого мыла, Брок сам потянулся к Барнсу, молча коснулся его спины ладонями, провёл по плечам. Пусть желание, помешательство, но пока закрыта дверь, он будет нежить и любить его.

Брок гладил, мял гибкое сильное тело, намыливал, смывал пушистую пену и всё повторял заново, касался только руками, ладонями, кончиками пальцев, очерчивая тугие жгуты мышц.

– Давай, Детка, я промою тебе волосы.

Тоже черпанув мыла, Барнс размазывал его по Броку, улыбался, выводя пальцами живой руки узоры у него на груди в мыльной пене. Ему было так хорошо, так спокойно и светло, словно не было никакого странного мира, словно это все могло бы с ним случиться и там, в их мире. Вдруг Брок бы оказался и по мужикам тоже, но нет, это были лишь мечты.

Встав на колени, Баки наклонил голову, чтобы Броку было удобнее мыть ему волосы. Пусть все это было помешательством, странной реакцией Брока, который, похоже, просто соскучился по живому теплу, а может, по Зимнему, который всегда льнул к нему, это было не важно. Важно было, что сейчас Барнс мог наслаждаться его губами, руками. Быть ближе, чем мечтал стать хоть когда-то.

Отмыв Барнса до скрипа, в буквальном смысле вылизав его во всех местах, Брок выбрался из бадьи. Нельзя было сказать, что с Зимним он обращался так же. Тот всё же почти не показывал, если вообще испытывал, эмоций, не стонал так сладко, не жался к груди, почему-то отводя взгляд. Боялся осознать что не с Роджерсом? Возможно.

Броку хуже не стало. Он вообще был удивлён, что обломилось, да ещё и так. Не пришлось самому уговаривать, искать правильную мотивацию, Барнс сам предложил. И кто такой Брок Рамлоу, чтобы отказываться?

– Детка, вылезай, – тепло улыбнулся он. – Пожрём и свалим из этой деревни. Неспокойно мне.

Решив не заострять на случившемся внимание, Брок вёл себя как обычно, лишь смотрел с теплотой во взгляде, не отдёргивал руку, стоило им соприкоснуться.

Было так хорошо, а теперь Барнс не знал, как себя вести, а для Брока словно ничего и не случилось, и он решил поступить так же. Мало ли, что теперь каждый из них думал об это маленькой слабости, которую оба позволили себе.

– Я думал, ты по бабам, – все же сказал Барнс, желая развеять свои сомнения, понять, может быть, у него есть шанс, и то, что произошло между ними всего несколько минут назад, было не отчаянием получить девицу, а желанием иметь близость с человеком своего пола.

– И ты себя называешь шпионом и разведчиком? – оскалился Брок, вытираясь большим жёстким полотенцем. – Твоя информация устарела лет так на двадцать пять. Тогда я чуть не женился, о доме думал, знаешь; таком с белым заборчиком и ровным зелёным газоном. Не смейся только, золотце, я и детишек хотел, мальчика и девочку. И знаешь почему? – Брок натянул свою футболку и замер, спокойно глядя Барнсу в глаза.

– Почему? – заинтересованно спросил Барнс, вытирая волосы.

Он был обескуражен таким откровением. Действительно, грош ему цена как шпиону и разведчику, если не смог понять, что Брок по мужикам. И это знание так грело душу. У него есть шанс! Он даже не думал об этом, а, оказывается, он может попытаться завоевать Брока, если только Зимний Солдат не затмил для него все. Но он же лучше, он может ответить.

Мечта, тайное, недостижимое желание внезапно стало доступным и близким, и Барнс не собирался отступать.

– Потому что в приюте в нас вдалбливали, что мы обязаны жить не так, как хотим, золотце, а как в библии написано, как положено истинному католику, – пояснил Брок, развернув Барнса к себе, чтобы аккуратно разобрать мокрые пряди. – А после командировки я послал всё нахуй и позволил себе жить, пока, правда, в «Гидру» не вляпался. Так что и ты не заморачивайся, на сиськи если у меня и стоит, то только на хорошо раскаченные.

Брок не знал, стоило ли изливать душу, рассказывать столько всего личного, но сам Барнс давно и плотно был тем самым личным, так что большой беды он в этом не видел.

– Мама Стива, да и моя, тоже говорили, что надо жить, как боженька положил, – признался Барнс. – А я… сначала не знал, что с этим делать, а потом ходил на танцы с девками, чтобы прикрыть свой перепих с мужиками.

“Я люблю тебя, Брок», – хотелось сказать, чтобы сразу понять, есть ли у него надежда, но он боялся, что ее нет, что Броку нравятся другие, не он. Что его ласки Зимнего – это всего лишь забота и жалость.

– Спросишь, есть ли какая-нибудь магия для чистки одежды, ладно? – решил Барнс перевести все в насущную тему. – Не хочу я местную деревенскую одежку таскать.

Повинуясь порыву, совершенно не задумываясь, что делает, он потянулся к Броку и поцеловал его, нежно, ласково, так, как всегда хотел с тех пор, как осознал, чего и кого хочет.

– Конкретно тут очень спокойно, – выпустил он его лицо из своих ладоней. – Но ты прав, надо есть и валить.

Брок откровенно зависал. Нет, ему было хорошо, даже охуительно, но в другом мире Барнса ждал Роджерс и привязываться к нему сейчас, позволять ещё сильнее врастать в себя, было опасно. Потом-то что делать? Следить за их отношениями, подбирая со стола крохи чужих эмоций, иногда трахаться в сортире, когда Америке снова понадобится её Капитан, и Барнсу не с кем?