Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Он чувствовал себя донельзя вымотанным, уставшим, магия вытянула из него все силы, он себя так чувствовал последний раз после крио, и это ощущение было мерзким, липким страхом прокатывалось по позвоночнику. Он прикрыл глаза, силясь не уснуть.

Дверь тихонечко скрипнула, лёгкие едва слышные шаги, не для модифицированного слуха Барнса, конечно, прошуршали, заглушаемые длинным ворсом дорогого ковра. Щеки Барнса коснулась тоненькая ладонь королевы.

– Вы ещё прекраснее, чем я успела рассмотреть в зале.

– Ваше Величество? – Барнс резко сел, убирая от своего лица маленькую ладошку.

Нет, он не забыл, как может нежно касаться женщина, начав жить снова, он тусовался в достаточно дорогих клубах, и так к нему приставали прелестницы, но он всегда вежливо отказывал, а барышни тут же понимали, что он просто ищет партнера, а не партнершу, и, улыбаясь, оставляли его в покое. А он даже не искал никого, потому что знал, кого хотел. А клубы… Он просто жил заново.

– Что вы хотите? – собрался Барнс, ведь королева не могла прийти к нему просто так, хотя мозг и подсказывал ему, зачем именно пришла эта маленькая красивая женщина. Вот только Барнс при всем желании не собирался ей давать того, чего она хочет.

Она ласково улыбнулась и дёрнула шнуровку корсета, одним плавным движением выступая из упавшего на пол платья. Тонкая нижняя сорочка почти не скрывала по-детски юного тела. Подобрав полупрозрачный подол юбки, она лёгкой птичкой взлетела и оказалась у Барнса на коленях, обхватила тонкими ручками его шею, прижалась сильнее.

– Вы настолько невинны, что не знаете, зачем женщина может прийти к понравившемуся ей мужчине? Так я готова рассказать вам во всех подробностях, – она прижалась яркими губами к его шее.

Это было неожиданно, поэтому королева успела раздеться и забраться на него, как ласковая кошечка, но у Барнса от ужаса, что Брок может это увидеть, зашевелились волосы на затылке. Он аккуратно оторвал от себя королеву и, поднявшись, усадил ее на диван.

– Ваше Величество, я не могу, – он потряс браслетом для убедительности. – И, не хочу вас обидеть, но женщины, даже столько привлекательные, как вы, меня не интересуют. Давайте не будем продолжать. Я бы не хотел, чтобы мой супруг увидел вас в столь неподобающем виде.

Он очень старался подбирать слова, очень, не представляя, как в принципе отказывают королевским особам. И очень боялся, что Брок придет и увидит. Потому что не знал, как он на это отреагирует. Поверит ли, что Барнс даже не пытался, или сочтет, что его предали?

– Вы так прелестны в стремлении сохранить свою честь, как и смертоносны в бою. Но знайте, я не привыкла отступать, – она подалась вперёд, жарко выдохнула Барнсу в губы, поцеловала и тут же отстранилась. – Если передумаете, – она сняла с тонкого пальчика перстень и положила его на низкий столик. – Покажите это страже, и вас сразу же отведут ко мне.

Королева подхватила платье, и не думая одеваться, и, обернувшись, послала Барнсу воздушный поцелуй. Как раз в тот момент, когда дверь отворилась.

– Не понял, – выдохнул Брок, застыв соляным столбом, неверяще глянул на растрепанную полуобнаженную королеву и перевёл взгляд на Барнса, на шее и губах которого горели следы красной помады.

– Вам повезло, – пропела эта паршивка. – Более сладкого и отзывчивого мужчину и пожелать невозможно, уж поверьте моему искушенному вкусу.

Брок пошатнулся, побледнел страшно, чувствуя – земля уходит из-под ног. Ему не надо было ничего спрашивать, он видел всё своими глазами, а уж им-то он мог доверять. В груди разливалось холодное ничто.

– Спасибо, Ваше Величество, за столь лестную характеристику моему супругу, но мне бы очень хотелось переговорить с вашим, – глухо ответил он, улыбнувшись дежурно. – И, может, именно вы сможете поспособствовать этой встрече.

Он не хотел сейчас разговаривать, что-то выяснять, как-то перед самим собой оправдывать Барнса, он и видеть-то его не хотел, слишком больно и неправильно делалось только от одного взгляда на того, в кого он так неосторожно влюбился. Королева что-то щебетала, утаскивая его вглубь дворца, но Брок лишь слышал хлопок закрытой его же рукой двери.

Барнс остервенело стирал карминовую помаду, только больше размазывая ее по лицу и шее, руке. А потом выскочил за дверь, не в силах ждать еще и разговора с королем.

– Брок! – крикнул он, хорошо, королева не успела его далеко увести. – Ничего не было!

Тот вздрогнул, опуская плечи, словно из него стержень вынули, и он готов вот-вот распасться на части, дать волю эмоциям, иссущающим душу, сорваться, высказать, что он думает и о Барнсе, и об этой коронованной дуре, но Брок лишь скрипнул зубами.

– Мы поговорим об этом потом и не здесь, – холодно бросил Брок, даже не обернувшись.

От ужаса происходящего у Барнса закружилась голова, и он тяжело привалился к стене, радуясь, что Брок этого не видит. Суперсолдатский организм оказался изрядно потрепан сегодняшним днем, и Барнс решил дать ему отдых, надеясь, что больше никто не захочет потревожить его покой. Спать в этом месте он счел излишним, но хотя бы полчаса полежать, прикрыв глаза и ни о чем не думая, было бы правильно.

Брок сказал, что они поговорят, а значит, так и будет. Нужно просто подождать, пока он выяснит все, что хочет, потому что единственное, что сейчас хотел Барнс – Брока рядом.

Он прилег на диван, свернувшись плотным калачиком, и закрыл глаза. Голова до сих пор кружилась.

Разговора с королём нормального не вышло. Брок мыслями был уже очень далеко, чтобы вести конструктивные беседы, ему скорее больше всего хотелось забиться в тихий угол с бутылкой бренди и ни о чём не думать. Монарх вещал что-то о судьбах всего мира, долгах перед этим самым миром, о том, что гостям не плохо было бы поучаствовать, раз им приписывают славу вершителей судеб.

– Что конкретно вы от нас хотите? – спросил Брок, больше занятый обхватывающим его запястье брачным браслетом, поглаживая большим пальцем тонкий узор, не зная, сможет ли он носить его, и чем вообще обернётся весь этот бред. Боль острым сверлом с каждым вдохом ввинчивалась в сердце.

– Война. Не хотите поучаствовать? Поднять, так сказать, боевой дух бойцам? – король выжидательно уставился на своего гостя.

– Только если над нами никого не будет.

– Договорились. Слово короля, вам никто не будет чинить препятствий.

Брок не знал, сколько ещё просидел в библиотеке, и так, и так вертя ситуацию. Имел ли он право высказывать Барнсу претензии? Ну да, любовь и всё такое, ожидание верности. Брок уронил голову на скрещенные руки, крепко зажмурился. Ведь он готов простить вот прямо сейчас, забыть что видел, хоть и ещё долго будет болеть в подреберье. Лишь бы быть рядом.

– Мужик, ты тряпка, – буркнул он, поднимаясь.

Сначала Барнс ждал, когда Брок наговорится с королем. Потом дал ему время на обдумывание ситуации, потом просто ждал, что Брок придет, но когда ждать стало невозможно, Барнс сам пошел его искать. К тому времени он полность восстановился и чувствовал себя отлично. Физически. Морально он был разбит и раздавлен, ведь Брок обещал поговорить, обещал дать ему шанс объясниться, потому что Барнс прекрасно понимал, как все это выглядело.

Он не представлял, где искать Брока, но услужливая стража, оказавшаяся годной хоть на что-то, подсказала, где господин может найти своего товарища. Даже не друга, не говоря уже о супружестве.

– Брок? – позвал Барнс, оказываясь в тени библиотеки. – Брок, ты обещал мне разговор.

– Я всегда держу обещания, Детка, – усмехнулся Брок и сел обратно в кресло, надеясь, что его голос не звучит так же жалко, как кажется ему самому. – Давай поговорим. Ты хотел знать, что в футляре… – он достал узкую коробочку и передал её Барнсу. – Должен был быть подарок.

Барнс взял коробочку, но не стал ее открывать, положив рядом с собой.

– Брок, – он не знал, как начать и что сказать, чтобы это не звучало глупо. Он прокрутил в голове этот разговор уже сотню раз, но все равно не смог найти нужных слов. Хуже того, он до сих пор был кое-где уляпан кармином. – Прости. Я не знаю, что и как я должен сказать, чтобы ты мне поверил, что это она на меня запрыгнула, а я просто не сразу отстранил ее от себя, потому что… – о том, что ему было плохо, говорить не хотелось, но или он скажет всю правду, или не сможет объяснить, что заставило его промедлить. – Мне было нехорошо.

– А промолчал почему? – Брок потер переносицу, не спеша кидаться к Барнсу, выясняя как он сейчас, в груди до сих пор тянуло болью. – Не доверяешь всё-таки до конца.

– Я не хотел тебя волновать, – Барнс опустил взгляд, боясь потянуться к Броку, коснуться руки. – Я не привык плохо себя чувствовать. Я… волновался за тебя. Очень. Брок, я доверяю тебе, почему ты считаешь, что это не так?

– Ситуация так складывается, – ответил Брок.

Разговор явно не клеился. У него перед глазами всё ещё стояло перепачканное лицо Барнса и довольная королева… кармин на белой коже горел слишком ярко, словно кровавые капли.

– Что мне сделать, чтобы… Бля, я не знаю. Брок, что между нами происходит? Что случилось, что мы посрались на ровном месте? – Барнс схватился за голову, дернув себя за волосы, а потом поднял взгляд на Брока. – Я не хочу тебя терять. Я не знаю, веришь ты мне или нет, но я люблю тебя, я дорожу тобой. Да я вообще ничего подобного никому не говорил никогда, всегда болт клал, а ты… Что ты хочешь от меня услышать, чтобы простить меня? Только я даже не понимаю, за что…

Сцепив пальцы в замок, чтобы не видеть как сильно дрожат руки, Брок откинулся на спинку кресла.

– Столько лет землю топчем, а разговаривать так и не научились, – горько усмехнулся он. – Если ты говоришь, что между тобой и этой пигалицей ничего не было – верю… На слово верю, пусть даже глаза и опыт говорят об обратном, – Брок протянул руку и коснулся пальцем щеки Барнса, стирая кармин. – Ты мне тоже верь. Понимаю, что сложно бывшего хэндлера за спину ставить и позволять самому что-то решать, но я никогда, ни тогда, ни тем более сейчас не сделал бы ничего против тебя. Свою жизнь положу, только бы тебе хорошо было. Глаза закрою, отвернусь… – он сбился, мотнул головой и замолчал, слишком сложно говорить такое тому, кто властен над всем тобой.

– Я верю, – Барнс подался к ладони, поймал, прижал к своей щеке ладонью, выдохнул, прикрыв глаза, словно все, что ему было нужно, он уже получил. – Я тебе верю. Просто мне бывает интересно, чем ты занимаешься. Только я, похоже, спросил неправильно.

– Я всё тебе рассказываю. Только, прошу, оставляй мне немного пространства для манёвра, чтобы я мог сделать своей Детке приятно, не отчитываясь за каждое действие, – Брок гладил, гладил, гладил, водил пальцами по скулам своего супруга, трогал нос, брови, обмирая, боясь даже подумать, что он мог его потерять из-за обычного недопонимания, недосказанности, недоверия. Он слишком любил Барнса.

– Конечно, все что захочешь, – Барнс сейчас был готов на все что угодно согласиться. Он перебрался в кресло к Броку, уселся на него верхом, целуя, лаская любимые губы, переплетая языки. – Я верю тебе, Брок, всегда верил.

– Прости меня, Бак, – повинился Брок, прижимая его к себе. – Сам не знаю, чего взъелся тогда на тебя, вызверился, обвинил не пойми в чём. Я очень тебя люблю, безумно боюсь потерять и в то же время творю всякую дичь.

Он вздохнул, устроил голову на плече Барнса так, чтобы касаться губами шеи, чувствовать тепло любимого тела.

– Я тоже люблю тебя, – Барнс гладил Брока по спине, по волосам, успокаиваясь. – О чем договорились с королем?

– Кстати о дичи, – немного смутился Брок, потёр привычным жестом шрам на затылке. – Мы едем на войну.

– Что Зимнего ставил перед фактом, что теперь, – усмехнулся Барнс, – ничего не изменилось. Можно я сначала открою свой подарок, а потом война и далее по списку?

Брок фыркнул ему в волосы, пересадил по-другому, чтобы Барнсу было удобнее рассмотреть то, над чем Вачек трудился неделю, не разгибая спины, и за что Брок отвалил ему почти полсотни золотом. А ещё он очень сильно надеялся, что такая, на первый взгляд, безделица придётся супругу по вкусу.

Устроившись на коленях у Брока, словно ребенок, Барнс взял в руки коробочку и открыл ее. Он вообще любил подарки как получать, так и дарить, и только сейчас понял, какая он эгоистичная зараза, что не придумал, да даже не думал что-нибудь Броку подарить, а он, вон, расстарался, заказал у кузнеца… То, что лежало в коробочке, было штукой странной, Барнс даже не сразу понял, что это и для чего, но потом взял в руки две стальные спицы для волос, украшенные сапфирами. И очень хитро и остро заточенные.

– Спасибо, – Барнс был смущен. Он не знал, как воспринимать подарок: как оружие или как украшение, а потому быстро собрал чуть влажные волосы в пучок на затылке и закрепил его подарком. Держалось хорошо. Как смотрелось, Барнс даже не представлял, потому что небритый мужик с камнями в волосах, как ни крути, будет смотреться странно. – Ты…

Не найдя, что сказать, Барнс просто поцеловал Брока.

– Никого прекраснее тебя не видел, – в губы шепнул ему Брок, вплёл пальцы в волосы, аккуратно вынул спицы. – Ты совершенство, моё совершенство.

– Только твое, – едва слышно ответил Барнс.

========== 13 ==========

Брок искренне, от всей души ненавидел этот мир, со всеми его разбитыми дорогами, жёсткими сёдлами, скрипучими повозками, каретами. Ненавидел дорожную пыль, запах конского пота, въевшийся в него навечно, ужасную баланду, хотя на миссиях и не таким дерьмом питаться приходилось. Но не на постоянной же основе. Ненавидел временные лагеря, где никакой дисциплины, нормальной выгребной ямы – и той организовать не могли.

– Грёбаное средневековье! – ругался он чуть ли ни через слово.

И если маги и генералы перемещались к полю боя порталами, то они с Барнсом, по известной причине, тащились общественным, так сказать, транспортом.

А самое главное – никакой личной жизни. Трахаться в такой тесной и дружной компании не стояло совершенно.

Барнс переносил тяготы пути и лишения проще, он помнил сороковые, а еще тридцатые, как нечего было есть, но он быстро и прочно привык к сытой жизни, поэтому сказать, что ему нравилась местная походная жизнь, было нельзя.

Одно радовало: Ангус снарядил их двумя чистящими жезлами по сотне зарядов, выдал даже палку-чинилку, очень редкую и дорогую, но он-то сделал ее сам, всего на пятьдесят зарядов, но можно было забыть о починке одежды, особенно их кожаной брони, если в нее вдруг что-то попадет. Еще выдал флягу бесконечной воды, несколько магических факелов, которые давали хороший ровный свет и не чадили, и бездонную сумку.

Барнс хотел, чтобы Ангус сделал им светошумовых гранат, но тот сказал, что не может, он был не боевым магом, поэтому мог предложить только хозяйственные предметы. И десяток зачарованных на взрыв болтов.

Все это грело душу в походе, потому что у остальных вояк не было и этого. И, как обычно это бывало, в столице все было красиво и волшебно, а вот чем дальше, тем больше было грязи и запустения, хотя сами земли были ухоженными, а люди даже приветливыми.

Больше всего раздражало отсутствие возможности побыть действительно одним, только вдвоем. Однажды на очередной стоянке Барнс утащил Брока подальше в лес, пока ставили лагерь, и страстно отсосал, наплевав вообще на все. Потому что, несмотря на вольные нравы, в армии милующиеся мужики вызывали самое меньшее смех, а то и злые насмешки, доходящие до издевательств. Над ними, конечно, издеваться бы никто не рискнул, они быстро обломали рога особо ретивым, но все равно приходилось одергивать себя.

Когда наконец-то прибыли на место, Барнс сразу потащил Брока с королевским указом к генералу, чтобы тот принял их как поступление и отпустил на вольные хлеба, потому что сидеть и ждать непонятно чего выматывало и бесило.

– Избранные? – перечитав королевский указ, генерал саркастично выгнул бровь, окинул их обоих неприязненным взглядом. – Развлекать солдат или сразу командовать приехали, господа избранные?

– Никак нет, – оскалился Брок, вытягиваясь по стойке смирно. – Нас подальше от дворца услали, чтобы местное бандитьё не портили и королеве юбку перестали одёргивать.

Генерал усмехнулся в пышные рыжие усы и расхохотался в голос, протягивая руку Броку, которую тот пожал с огромным удовольствием. Брок знавал такую породу людей и очень уважал, потому и сказал как сказал. Если начинать знакомство, то зачем уж лезть в бутылку?

– Я Паскаль, – представился генерал, пожав руку и Барнсу. – Так зачем вы тут на самом деле?

Он пригласил их за низкий полевой стол, предложил располагаться на узорчатых подушках. Было заметно, что он в этой просторной палатке уже совсем обжился, и Брока это малость напрягало. Ему, конечно, говорили, что война здесь длится уже очень давно. Но ему как современному человеку “давно” представлялось весьма относительно. Тем более поверить, что армии на этом вот месте стоят лет пятьдесят, сдвигаясь только разве что на километр в одну-другую сторону.

– На самом деле нас действительно сплавили с глаз долой, – ответил Брок, налил себе и Барнсу по полному стакану чего-то похожего на компот. – Мой супруг разведчик, диверсант хороший, я тоже ещё не плох. Может, пригодимся.

– Я вообще много чего могу, – Барнс старался не вступать в разговоры, потому что его опыт общения с простыми вояками, даже с генералами, был не так чтобы и большой. Сначала всех их сменил Капитан Америка и его Ревущие, потом Зимний Солдат подчинялся только хэндлеру и куратору, а потом снова Капитан Америка и Мстители. Не было у него опыта общения с генералами. Да и с простыми вояками Барнс бы сейчас общий язык не нашел, в этом он был уверен. – Но я работаю только с Броком. Никаких даже очень крутых спецов нам в связку не надо.

– Супруги? – подмигнул генерал и, закатав рукав туники, показал похожий браслет из красного, похожего на медь, металла.

– Не поэтому, мы лет десять в одной связке работаем, – пояснил Брок. – Привыкли, понимаем друг друга. А обручились недавно совсем, и то с условием, что я перестану голову в пасть драконам пихать, – ухмыльнулся он, сжав ладонью колено Барнса.

– Добро. Вас довольствием-то обеспечили или выдавать надо?

Барнс старался помалкивать, уверенный, что Брок все разрулит как надо, и они сорвутся уже заниматься чем-то полезным, а не сидеть и точить лясы.

– Нет еще, мы сразу к вам, – все же подал голос он. – Нам бы пожрать чего. Только на меня обычно две пайки выписывают. Я… особенный.

И Барнс стянул с левой руки перчатку, показывая металлическую кисть.

Генерал аж присвистнул.

– Маги делали, да?

– Маги, – подтвердил Брок, мысленно отвесив Барнсу подзатыльник за излишнюю общительность. – Потому и организм потребляет в разы больше. Из довольствия есть только то, что на нас, плюс кони и телега, а так нам особого отношения не надо, единственная просьба – вы не возражаете, если мы чуть подальше поставим палатку, на холме?

– Да что мне возражать, – Паскаль пригладил усы. – Понимаю, дело молодое. Тогда так, – он достал один из пустых свитков, быстро начеркал там список всего необходимого, подписал и поверх всего этого шлёпнул массивную печать, больше похожую по форме оттиска на баранье копыто. – Покажите интенданту, он вам выдаст всё по списку.

Раскланявшись с генералом, Брок вытянул Барнса на улицу.

– Не стоило, да? – понятливо спросил Барнс, почесав под пучком, который держали спицы, подаренные Броком.

Барнс вспоминал, как был сержантом в сорок третьем, тяжело, со скрипом, он слишком привык к тому, что он особенный, пусть даже и Зимний Солдат. А еще он не спал уже трое суток, потому что летучие отряды противника постоянно пытались напасть на пополнение, и только благодаря боевому магу да им с Броком удалось количество этих отрядов сократить.

– Прости, я устал, – признался Барнс, больше ничего не скрывая от Брока, чтобы не получилось как месяц назад на приеме у короля. – Надо обустроиться и сходить разведать обстановку. Не думаю, что нам нужно для этого разрешение, сами разберемся. Или лучше ты отдохни, а я сам разберусь. Хорошо?

И все равно, Барнс был суперсолдатом, и трое суток без сна не делали его недееспособным. А вот Брок действительно устал, хотя Барнс оберегал его сон, как только мог. И это именно ему сейчас нужен был отдых, а не вылазка за линию фронта.

Закатив глаза, Брок обнял его, нисколько не смущаясь посторонних взглядов. Ему давно уже было глубоко насрать на то, кто что скажет, сейчас, да и всегда, самым важным был для него Барнс и его довольство, а кому не нравится, пусть в очередь записываются, он всем отвесит ровно столько, сколько они заслужили.

– Так, давай без геройства, – он поправил на Барнсе плащ, ласково погладил, заглянул в глаза. – Мы же не объявляли на каждом привале, какие охуенные и незаменимые воины с ними едут. О нашей исключительности мало кто знает. Так что заберём положенный нам скарб, пожрём как люди и спать в обнимку завалимся. Трое суток даже для тебя перебор, я-то хоть как-то, но спал. Так что, Детка, кончай с этим “сам разберусь”. Вот поставим палатку, раскатаем одеяла и разбирайся, сколько пожелаешь, на левом или правом боку тебе спать, а остальной нахуй и до завтра. Понял?

Дождавшись кивка, Брок уверенной походкой, будто бы как минимум половину жизни провёл в подобных лагерях, двинулся к самой большой палатке, здраво рассудив, что лучше всех всегда живёт кто? Правильно – заведующий складом. И не ошибся.

Сколько он в их мире бодался со снабжением что ЩИТа, что “Гидры”, стараясь выбить для своих ребят если не лучшее, то хотя бы приемлемое и с запасом. А то организации по идее разные и в идеях тоже, между прочим, но амуницию выдавали одинаково скупо. Броку иногда казалось, что он у сирот, блядь, последнее отбирает. Оставляет их холодными, голодными, чтобы самим потом патронами осыпаться на привалах. В этом мире интендант, сухой мелкий мужичонка, так сильно напоминал Эдварда Круца из снабжения ЩИТа, что Брок грешным делом чуть не перекрестился, когда его только увидел.

– Так, мил человек, – справившись с воспоминаниями, потряс перед его крючковатым носом свитком. – Генерал распорядился лично, так что давай и не затягивай.

Интендант взял в руки свиток, подслеповато прищурился, изучая его в неверном свете подступающего вечера, долго изучал печать, хотел уже что-то сказать, но потом молча выдал все по списку, но ни на йоту больше.

– Форма не указана, – проскрипел он, кладя свиток со списком на стопку с вещами. – Не положено. Все, идите.

Барнс подхватил всякие палатки-одеяла-плошки-котелки, предоставив Броку возможность вести, не удостоив интенданта благодарностью. Тот, только у него взяли все, что он выдал, тут же отвернулся, что-то бурча нелестное о новичках себе под нос.

– Ну что, где ты хочешь поставить палатку? – спросил Барнс, который очень хорошо ощущал дух лагеря и очень хотел выбраться куда посвежее. – Ты сказал, на холме, давай туда и пойдем, там хоть не так вонять будет.

Барнс привык к цивилизации, к прогрессу. Те семьдесят лет, что Стив пролежал во льдах, он хоть как-то, но жил. Да, он жил в Советском Союзе, очень странном государстве, к которому успел привыкнуть, и для него там было все самое лучшее, кроме обращения, но это было и понятно, ведь он был машиной, а не человеком, а хорошей, дорогой машине требуется отменное обслуживание. Но кто сказал, что с машиной нужно общаться, что ей нужно больше, чем регулярный техосмотр? Вот и у него были лучшие расходники, регулярное ТО, но человеком он не был. В Гидре было так же, и только Брок увидел в нем не машину, а человека, увидел то, о чем сам Барнс давно забыл, а Зимний и не знал даже, что может быть иначе.

И вот сейчас он был человеком, снова воюющим на какой-то войне, но не был один. У него был Брок, и он был ему дороже, чем Стив, это надо было признать. За Стивом он шел, потому что верил ему, верил в него, но любить… Любил, но не так, иначе. Как друга. А Брока он любил как мужчину, как дорогого и близкого человека, и хотел идти не за ним, а перед ним, чтобы точно знать, что закроет от всего. И сейчас Барнс понимал, что им нельзя драться вместе, потому что они угробят друг друга своей любовью. На войне любовь мешает. На войне нельзя любить. Нельзя желать. Или один из вас умрет.

И нужно было поговорить об этом с Броком, но Барнс пока не знал, как. Он просто шел, неся в руках вещи, которые положит там, где скажет Брок, мужчина, которого он любит, за которого готов не только убивать, но и умереть.

Место на холме и правда было удобным, выше основного лагеря на добрый десяток метров, подальше от шума и, как правильно заметил Барнс, – здесь почти не воняло человеческим жильём и всем, что с ним связано в это смутное темное время, где и о гигиене мало кто имел хоть какое-то понятие. Да и со стратегической точки зрения они выбрали очень удобное место. Густой кустарник, защищавший их аж с трёх сторон, скрывал от постороннего взгляда и палатку, и пространство рядом, зато если устроить под ним лежку, то удобнее позиции для снайпера и придумать было сложно. Плюс ещё когда они тащились по лесу, Брок краем уха услышал весёлое журчание ручья, а значит, им вообще не обязательно спускаться к основному лагерю кроме как пожрать, да и то, если не жаться и тряхнуть мошной, то был вариант за серебрушку в день нанять кого-то из солдатни таскать им еду прямо сюда. Но этот вопрос ещё стоило обсудить с Барнсом.

Палатку поставили быстро. Точнее, ее ставил Барнс, потому что Брок, как увидел весь этот набор колышков и тряпок, лишь в затылке почесал и плечами пожал, как бы намекая, что совершенно не знает, что куда. Но зато пока тот возился, натаскал дров, выгрузил добро из телеги, развёл огонь, сбегал умылся, заодно разведал берег ручья и заварил в котелке недурственный чай.

Когда все было готово, вещи, что не лежали в бездонной сумке, разложены и устроены на своих местах, Барнс хотел двух вещей: жрать и спать. Причем спать он хотел исключительно рядом с Броком, обнимая его и утыкаясь ему в шею. Но сначала еда.

Он сам сходил за их пайкой, выданной у одного из костров, и принес им какую-то кашу с мясом. Пахла она очень аппетитно, особенно с голодухи.

– Приятного, – улыбнулся Барнс устраиваясь с ложкой. – А потом спать, да? Или у тебя еще есть дела?

– Единственное дело у меня – это уложить мужа на одеяла, улечься рядом, обнять его, укрыться и спать до завтрашней побудки. Как тебе план? – поиграл бровями Брок, уминая не самую плохую кашу.

– Жри быстрее, – только и сказал Барнс, наворачивая кашу. Он уже был мыслями в палатке, на одеялах, в объятиях Брока.

И это было плохо. Это было очень плохо, потому что он любил, беззаветно, самоотверженно любил, и не видел ничего вокруг кроме того, что могло угрожать Броку. Нужно было говорить сейчас, но Брок же не пустит его одного, как никогда не пускал. Всегда он был у него за спиной, всегда был рядом, и Барнс, зная это, всегда любя, позволял быть там, но сейчас он понял, что больше не сможет быть объективным. Потому что признал, что любит.

– Я хочу с тобой кое-что обсудить, – Барнс вылизал ложку и сунул ее в пустой котелок. – И я хочу на тебя смотреть, когда мы будем это обсуждать.

Он знал, что это будет сложно, но даже не представлял как, пока не начал.

Брок весь подобрался. Не любил он все эти «нам нужно поговорить». Никогда они не приносили никому ничего хорошего, и этот день точно не станет первым, когда такая фраза будет означать что-то положительное. Если Барнс решил что обсуждать, тем более подошел к вопросу настолько серьезно, а не утянул его сразу в палатку тискаться, значит, попытается оставить завтра в тылу. Точно попытается, по взгляду видно.

Налив себе в кружку чай, Брок сел поудобнее, готовый слушать все доводы, которые отметёт сразу же, просто потому, что не сможет отпустить на бойню Барнса одного, никогда не отпускал, всегда был рядом, пусть и с винтовкой на крыше, обеспечивая отход, но рядом, приглядывал и знал, что спина самого нужного человека прикрыта. А тут у них нет ничего – ни нормального оружия, ни амуниции, ни защиты, ни медиков, способных поднять из небытия. И Брок не согласен рисковать только обретённым за мало того что чужую страну, так ещё и за чужой мир, не стоит оно того.

– Я люблю тебя, – решил пойти прямо Барнс, хотя уже по взгляду Брока видел, что ничего не получится. – Я люблю тебя и не могу рисковать тобой. Не могу себе позволить потерять тебя вот так, потому что чего-то не просчитал, не досмотрел. Потому что это чужой мир, и я не знаю правил. И ладно бы все это, но я не смогу работать, зная, что ты есть, что я обязан защитить в первую очередь тебя, а уже потом все это клятое королевство. Что мне тебе сказать, чтобы ты не шел у меня за спиной, чтобы ты вообще никуда не лез? Брок, пожалуйста. Я хочу тебя живым.

– А теперь подумай, почему все то же самое не должен сказать тебе я? Ты дохуя модифицированный суперсолдат, я нисколько не умаляю ни твою силу, ни твой опыт, – Брок говорил спокойно, уверенный в каждом произнесённом слове, зная, что не останется в стороне, если Барнс завтра уйдёт со всеми. – Но есть ещё магия, которой ни ты, ни я ничего противопоставить не можем, на тебя так она вообще хрен знает как подействует. Хочешь, чтобы я остался? Свяжи! В любом другом случае этому не бывать. Я слишком люблю тебя, чтобы оставлять твою спину открытой.

Конечно, можно было бы настаивать, уверять, что он справится сам, просто угрожать или еще как-то давить, но Барнс не стал. Он просто сгреб Брока в охапку, затащил в палатку и прижал к себе, устраиваясь поудобнее.

– Я слишком люблю тебя, чтобы потерять, – тихо сказал он Броку на ухо, – но я слишком люблю тебя, чтобы идти против тебя.

– Детка, – тяжело выдохнул Брок, прижался сильнее. – Я правда понимаю, что ты хочешь донести до меня, но по-другому не могу поступить. Мне проще остаться вдвоём в палатке и вообще никуда не ходить, чем так.

В груди теснилось тревожное неправильное чувство, знакомое и непривычное одновременно. Хотелось свернуться вокруг Барнса и рычать на любого, кто приблизится. Точно так же ему было всего один раз – перед началом Озарения, перед тем боем на мосту, когда он навсегда потерял Зимнего.

Их утро для этого мира началось непозволительно рано. Едва забрезжил рассвет, как сумрачную тишину огласили бравурным воем десятки боевых рогов. Брок подхватился, наваливаясь на Барнса, прикрывая собой и в то же время пытаясь понять, какого дьявола происходит.

– Сладкий, что тебя так напугало? – ласково спросил Барнс, погладив Брока по спине.