Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Они со всем разберутся, выяснят, как им покинуть этот дурацкий мир, только немного позже, сейчас они только-только обретали друг друга – и пусть весь мир подождет.

Брок почти кричал, вжимаясь всем собой в Барнса. Мозг клинило, он до конца не мог поверить в реальность сказанных слов, что ему не привиделось, не послышалось, Барнс говорил именно ему, о нём с той самой убийственной серьёзностью, с которой, нажимая на спусковой крючок, посылал в полёт единственную пулю.

Хотелось очень многое сказать, спросить, выяснить, понять наконец как так вышло, что ни один, ни второй ничего не поняли, ходили по кругу, обещая другого кому-то третьему. Но не сейчас, не в ближайшие пару часов, когда отказало всё, кроме сходящего с ума сердца и зудящей, жаждущей прикосновений кожи.

Кое-как расцепившись с Барнсом, но не сводя взгляда с его сумасшедших глаз, зацелованных до неприличия, искусанных в кровь, ярко-красных губ, Брок быстро разделся, чуть не вырвав металлическую пуговицу форменных брюк с мясом. Вновь прижавшись, потянул завязки плаща Барнса, пробрался ладонями под его футболку, коснулся конвульсивно дёрнувшегося живота. Почему-то все сейчас ощущалось по другому, куда-то исчезла смелость. Брок стоял напротив единственного важного ему человека, трепетно гладил, раздевая, самыми кончиками пальцев выводил узоры на обнажающейся коже, едва касался. Присев на корточки, расшнуровал тяжёлые ботинки, снял их вместе с носками и поднялся. Барнс был прекрасен. Он всегда был грёбаным совершенством, но сейчас, покачивающийся, словно в наркотическом дурмане, с судорожно вздымающейся грудной клеткой, поплывшим сумасшедшим взглядом… Брок любил его как никогда сильно.

– Мой, ты только мой, – осипшим от переживаний голосом прошептал Брок, коснулся его губ пальцами и, обняв за плечи, потянул за собой, роняя на постель.

Именно сейчас перина была такой как надо, мягким облаком подхватившая их обоих.

Позволяя Броку все, что тот хотел, принимая его ласки, Барнс не дергался, боясь разрушить волшебство момента. Он уже понял, что не ослышался, что все, что сейчас происходит, – настоящее, реальное. Брок – его.

Оказавшись в постели, обнятый и Броком, и мягкой периной, Барнс плыл в розовом дурмане, ощущая только Брока рядом с собой, и больше ничего вокруг. Только дурацкая перина и Брок. Он потом спросит, как так получилось, что они смотрели друг на друга и не понимали ничего. Все потом. Сейчас только горячее тело рядом, тело, которое хотелось вжимать в себя, ласкать, нежить, любить.

Член стоял колом, желание выбивало последний воздух из легких, но Барнс не спешил. Он просто гладил Брока, гладил и гладил, прижимая к себе, до конца свыкаясь с мыслью, что все по-настоящему реально.

– Даже если ты – мой горячечный бред, я очнусь и скажу тебе все это снова, – пообещал Барнс, переворачивая Брока на спину, нависая над ним.

– Скажи! – расплылся в счастливой сумасшедшей улыбке Брок, обхватил его ногами, чтобы и не думал сбежать, не сейчас, когда сердце наконец обрело целостность, вспыхнуло, сплавляя никому не нужные ранее куски, ожило. – И я скажу. Каждый миг говорить буду.

В любой другой бы раз с другим человеком Брок поржал бы с себя, собственной ванильной сентиментальности, непривычной наёмнику, жрущему дерьмо большой ложкой три раза в день. Но с Барнсом… с Баки хотелось быть ласковым, нежным, хотелось чувствовать в ответ всю ту же дурную, сбивающую все настройки нежность.

– Бак, возьми меня, я хочу быть полностью твоим, – попросил Брок, зажмурившись, как перед прыжком в воду.

– Ага… да… – Барнс покрывал короткими поцелуями лицо и плечи Брока, грудь, гладил бока, перебирая пальцами рельеф тела. – Сейчас…

Хотелось, но как именно, Барнс не мог разобраться. Трахнуть, самому отдаться, быстро и жестко, или растянуть удовольствие? Скатившись с Брока, Барнс трясущимися (даже бионика, казалось, ходила ходуном) руками вытащил из кармана штанов аптечку, распотрошил ее, рассыпав шприцы с тяжелыми обезболивающими, порылся в них, подхватил маленький тюбик крема от ожогов, и вернулся в кровать, снова оказываясь на Броке.

– Я нашел, – победно сообщил он, показывая Броку тюбик. – Смазка!

Барнс понимал, что он слабо себе представляет эту часть отношений, потому что быстрый перепих на танцах совсем не то, что долгий секс в уютной кровати. Он так влип в Брока, что даже не подумал попробовать с кем-нибудь переспать в этом толерантном веке. Но он хотел доставить Броку удовольствие, так не отступать же на полпути к цели.

– Знаешь, у меня несколько устаревшие представления по этой части вопроса, – признался он, совершенно не смущаясь. – Направь меня, если что. Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал.

– Молчи, – взмолился Брок, заваливая Барнса на постель. – Пока я не обкончался, как ебучий школьник. Сам всё сделаю, лежи.

Выхватив у него из рук тюбик с мазью от ожогов, Брок повертел его в руке. Мало и совсем не то, но лучше, чем по слюне вспоминать, почему давно отказался от пассивной роли. Сейчас, правда, это не имело никакого значения. Усевшись на бёдра Барнса, Брок выдавил на пальцы побольше мази и завёл руку за спину. Сразу вспомнилось время после Ирака, когда он, наплевав на запреты, качественно вбитые розгами, пустился во все тяжкие, познавая чувственную сторону жизни, не всегда, правда, с правильными партнёрами.

Грудь пекло. Брок смотрел в глаза Барнса, тихо постанывая, пихая в себя пальцы, растягивая упругие мышцы, уже почти готовый плюнуть на всё и насадиться так.

– Я сказал “устаревшие”, а не “отсутствующие”, – мягко усмехнулся Барнс и, протянув к нему живую руку, убрал его пальцы и заменил их своими, сразу двумя, нежно поглаживая, внутри, растягивая, а потом вообще подтащил к себе на грудь, остановил взгляд на покачивающимся члене и, приподняв голову, обхватил губами сочащуюся смазкой головку.

Барнсу не повезло поиметь мужика в уютной постельке, и сейчас он собирался наверстать упущенное, тем более с любимым человеком, который тоже любит его, который его хочет не просто трахнуть, а действительно быть с ним.

Брок фыркнул, сверкнул глазами и застонал, насаживаясь на пальцы Барнса, прогибаясь в спине. Давно забытое удовольствие разливалось по телу сладкой дрожью, проходясь по позвоночнику мелкими щекотными разрядами тока, от которых пальцы на ногах поджимались.

– Блядь, золотце, – протяжно взвыл Брок, не зная уже куда двигаться. – Либо трахни уже, либо дай я сам. Сдохну!

С членом во рту улыбаться было неудобно, но Барнс справился, улыбнулся Броку и, выпустив изо рта его член, такой горячий и твердый, при этом нежный, он подмял Брока под себя, нависнул.

Свое желание туманило, застило, Барнс уже хотел вбиваться в податливое тело, но медлил, одергивал себя, сдерживался из последних сил, чтобы не загнать в Брока сразу целиком и не начать жестко драть, потому что хотелось иначе. Потому что с неважными можно было просто кончить и, смазано, иногда даже благодарно чмокнув в губы, уйти, чтобы навсегда забыть. Никогда еще Барнс так не заботился об удовольствии своего партнера, как сейчас.

Он выдавил из тюбика остатки крема и, размазав их по члену, приставил головку к растянутому, но все равно узкому входу.

– Скажи, если будет больно или неприятно, – серьезно попросил Барнс, толкаясь внутрь.

– Блядь, еби! – хрипло рявкнул Брок и тонко заскулил, задрожал бёдрами, прогибаясь насколько возможно. – Бля-ядь! Чего ты такой огромный?

Все мысли вымело из головы жаром, лишая его последнего, что осталось от человека. Брок выл на одной ноте, подавался на член, то оплетал Барнса ногами, стискивал, почти не давая двигаться, то наоборот шире разводил их в стороны. Он бессвязно шептал, просил, почти умолял, сам не понимая, что именно ему сейчас нужно, потому что и так крышу сносило от зашкаливающих ощущений. Голодный зверь в груди урчал, ластился под руками Барнса, подставлял нежное брюхо, позволяя делать с собой абсолютно всё.

Потерявшись в своих ощущениях, Барнс чувствовал, казалось, все сразу на каком-то другом, не плотском, а глубинном уровне. То ли потому, что до этого просто не знал, что значит быть с тем, кого любишь, то ли потому, что слишком давно вообще не испытывал ничего подобного, но мозг просто взорвался от переизбытка ощущений, и Барнсу казалось, что он сейчас потеряет сознание.

Сложив Брока почти пополам, Барнс потянулся к его губам, лизнул их длинно и впился до боли, прикусывая, зализывая и снова кусая. Он чувствовал, как Брок сжимает его всем собой, как напрягаются идеальные мышцы, перекатываясь под кожей. Барнс то закрывал глаза, полностью отдаваясь ощущениям, то распахивал широко-широко, глядя на Брока.

Брока размазывало, раскатывало, истирало в пыль по мелкой гальке, утягивало куда-то в глубину, и он сдавался, отпускал руки и падал, не зная, что ему это принесёт, лишь для того, чтобы оказаться зажатым в жарких объятиях Барнса, вознестись парой движений и снова вниз.

Тело ломало странной смесью яркого, сметающего всё на своём пути удовольствия и сладкой тянущей боли, неожиданно желанной. Барнс со снайперской точностью долбил по простате, будто бы высекая искры, не давая нормально отдышаться, сказать хоть слово. С каждым движением, толчком в Броке что-то сдвигалось с места, нагнетало и так туго затянутую пружину внизу живота.

– Да-а! – заорал Брок, забился, цепляясь сведёнными судорогой удовольствия пальцами за Барнса, простыни, подушку, хоть за что-то, лишь бы остаться в сознании, не кончиться полностью.

Барнс вбивался в Брока все быстрее, кровать натужно скрипела, но пока держалась, только он этого не замечал. Он смотрел на Брока, видел, что ему хорошо, хорошо с ним, с Барнсом, и весь словно растаял, растекся по Броку, вжимаясь в него, мечтая сплавиться, стать единым целым. Барнс рухнул на него, придавливая собой, продолжая двигаться просто по инерции. Тело прошило судорогой удовольствия, он странно всхлипнул, глаза наполнились непонятно откуда взявшимися слезами, и Барнс затих на Броке, переживая яркую вспышку наслаждения, затмевающую все вокруг. Казалось, он сейчас закричит, и от этого крика его разорвет на части, потому что еще лучше быть уже не могло.

Не поняв толком, как остался жив, Брок с трудом приподнял тяжёлую руку и, опустив ее на застывшего Барнса, ласково погладил, вплёл непослушные пальцы в мокрые от пота длинные пряди.

– Сердце моё, – прошептал он, коснулся губами виска. – Как же мы раньше друг друга не видели?

Брок гладил, гладил и гладил вздрагивающие плечи, вдыхал родной запах и улыбался, наверное, впервые без намёка на оскал. Он был счастлив здесь и сейчас, с Баки Барнсом.

– Я думал, ты по бабам, – глухо сказал Барнс, не сочтя вопрос риторическим. – Я мог за тобой следить, но не хотел знать. А потом ты сказал, что по мужикам, и я думал, что у меня есть шанс, но ты сказал, что скучаешь по кому-то и… А у тебя что за беда, что сам ко мне не подкатил?

Барнс лежал, не желая шевелиться, первый раз в жизни после секса просто лежал на мужике и никуда не надо было спешить, потому что мужик любимый, и у них полно времени.

– Роджерс и всем известная история о великой любви Стива Роджерса и его кореша Баки Барнса, – дёрнул плечом Брок, нехотя вспоминая о пошедших по пизде планах. – Только я дом достроил, подкупил всех, кого смог, чтобы пропасть вместе с Зимним со всех радаров, появился этот отмороженный и… узнал Барнса.

Как же Брок тогда ненавидел весь мир. Кто бы знал, каких трудов ему стоило тогда не спустить курок, не расстрелять к чертям Роджерса и сотоварищей в машине.

– Ты хотел жить с Зимним? – удивился Барнс. – Ты построил дом для… нас?

– В Канаде, – мечтательно зажмурился Брок. – Для нас. Думал, Зимний без препаратов и всего того дерьма очеловечиваться начнёт, себя вспомнит, и можно будет к нему подкатить, признаться, мол так и так, пойми дурака старого. А не срослось.

– В густом канадском лесу, да? – усмехнулся Барнс, скатился с Брока, поискал полотенце, но не нашел, и просто устроился у него под боком, закинув на него руку и ногу. – Брок, мы со Стивом, конечно, любим друг друга, но не так, как тебе казалось. Стиву нравятся девушки. Тонкие воздушные нимфы, а не здоровые патлатые мужики. А то, что мы живем вместе, так удобнее и меньше платить за квартиру. И, честно тебе скажу, я не хочу жить в канадской глуши. Может быть, ты согласишься на НьюЙорк?

– НьюЙорк? – Брок улыбнулся, скосил взгляд на Барнса. – А чем тебе лес не нравится? Комарьё, жрущие из мусорки медведи. Можно с голой жопой выйти утром на крыльцо и сказать миру – доброе утро.

В душе разливалось тепло, совершенно незнакомое спокойствие.

– Да и знаешь, когда мир взрывается, некогда думать. Ты вспомнил Роджерса. Я не настолько мудак, чтобы не навести справки. А потом у меня был выбор: увезти Зимнего и потом огрести от влюблённого в Кэпа тебя или, сразу соединив влюблённых, попытаться выторговать себе хотя бы место поблизости.

Казалось, они находились сейчас не в другом мире, а лежали в номере какого-нибудь отеля попроще в Нью-Йорке, просто наслаждаясь друг другом, и никуда не надо было спешить.

– Знаешь, ты не нравишься Стиву, – почему-то сказал Барнс. – Так не нравишься, что он даже не знает о моих чувствах к тебе. Никто не знает, кроме одного пьяницы из бара О’Ши, которому я целый вечер наливал, пытаясь напиться сам. Но и ему я имен не назвал. Просто хотел тогда понять, что со мной происходит. Но все это не значит, что Стиви не пойдет нахуй со своим мнением, когда мы снова окажемся дома. Слушай, у нас же есть деньги, давай останемся тут на несколько дней, отдохнем и попытаемся разобраться с той хуйней, которую нам навещал оракул, а?

– Ну, о моих чувствах к тебе он знает, иначе мы с тобой не лежали бы здесь, – оскалился Брок, провёл ладонью по спине Барнса, чувствуя, как заныл загривок. – Давай останемся, тут хорошо, спокойно, не приходится оглядываться. А ту белиберду я даже не запомнил, чтобы разбираться с ней. Одна надежда на твою супер-память, Детка.

Мысль задержаться сейчас показалась как нельзя здравой. Они и в ЩИТе пахали без выходных-проходных, восстанавливая общественное мнение о себе, стараясь совсем не разъебаться с Советом безопасности ООН. Прошёл всего какой-то год с тех пор, как все узнали, что «Гидра» не только не пала, но и стоит почти во главе государства. Брок почти не спал, едва поспевая со своими ребятами за Мстителями.

– У меня не супер память, просто Зимнего учили запоминать, вот я и запомнил, – Барнс потерся носом о плечо Брока. – Ведь герои не знают преград

Войны выиграны лёгкой рукой.

Хоть судьбы неизвестен расклад

Они снова стремятся домой.

Но идут незнакомой тропой

Не протянут друг другу руки

Не любовь, не погибель, не вой

Чернота ждёт их там впереди

Но четыре сольются в одно —

Грани искр, цветок, дождь, полёт

Им вернуться домой суждено

К тем кого сердце любит и ждёт.

Только нет им дорог и путей

Ведь пройдут не вдвоём, а один.

Что в героях их силы сильней?

Что так манит их там впереди? – озвучил целиком предсказание оракула Барнс. – Бред какой-то, как по мне. И спросить не у кого. Я каждую строчку отдельно понимаю, а все вместе – бред какой-то. У тебя блокнот с ручкой есть? Хоть запишем.

Но отпускать Брока хоть куда-то от себя Барнс не собирался. Слишком давно и долго ждал он этого момента, даже не смея надеяться, что он когда-нибудь случится.

– Есть, но потом, – Брок даже не дёрнулся. – А может, в столицу? Там мага найдём, он нам всё это разжуёт, подскажет, куда дальше ползти. Правда, кажется, что легко даже тогда не будет, – усмехнулся он и тут же добавил. – И да, мне интересно поглядеть на магов. Последний маг, которого я помню, если можно назвать Тора магом, провонял выпивкой всю базу, но мужик он мировой.

– Мы даже не знаем, в какую она сторону, – вздохнул Барнс. – И деньги у нас конечны. Нам нужна какая-нибудь работа, чтобы платили, а не хуйня какая-нибудь. И я уверен, наемным воинам платят. И платят хорошо. Осталось найти, кому нужны мы с тобой, такие волшебные. С учетом того, что ни я, ни ты меч в руках держать не умеем. А если мы встретим мага, то ему как будем голову отдирать? А, ну его все нахуй, давай подумаем об этом потом, завтра, к примеру?

И в подтверждение своих слов Барнс еще теснее прижался к Броку, поглаживая его ладонью по груди. Ему казалось, что он впервые был настолько беспардонно счастлив. Сейчас плевать было на все вокруг, даже если они останутся в этом мире навсегда, потому что он был не один. Только Стива было жаль, ведь не расскажешь ему, что не умер, что просто остался с тем, кого любит там, куда занесла их судьба, чтобы не просто оставить двоих, а слить воедино.

– Только выгребные ямы я даже ради твоих прекрасных глаз, крошка, чистить не стану, лучше разбойничать на тракт выйду. Так вернее. А вообще… я тут подумал, давай у хозяев разузнаем, где что происходит, дорогу в сторону столицы и просто пойдём туда. Где наша не пропадала? Сейчас лето, ну почти лето, – сказал Брок, легко поглаживая Барнса по спине. – В лесах прокормимся, спать мы и на земле можем. Деньги и приберечь можно, а так, глядишь, ещё на идиотов нарвёмся.

Строить планы было легко, будто бы они на уик-энд выбрались за город, а не шляются не пойми где с неизвестным результатом. Да и Броку по большей части было всё равно, что будет дальше, главное, рядом Барнс, а в каком мире, том или этом, совершенно не важно. Брок готов был пройти всеми дорогами мира, подняться до небес, свергать правителей.

Выдохнув, он коснулся губами лба, макушки Барнса.

– Детка, с тобой я куда угодно.

– Как тут пожрать в номер заказывают? – спросил Барнс. – Я хочу жрать. А потом тебя. Только смазки у нас нет больше. Может… масло? Ну должно же у них тут что-нибудь такое быть. А вообще, да. В столицу. Этим… телегостопом. Я тоже не фанат выгребных ям. И захолустье не люблю.

Снова усевшись на Брока, Барнс погладил его по груди ладонями, поцеловал и хотел было уже попрыгать на постели. Но вспомнил, что весит слегка больше обычного здорового мужика, и не стал. Но очень хотелось. Его вообще наполнила какая-то странная радость, эйфория, словно он обдолбался. Стремительно оказавшись на ногах, Барнс подхватил на руки Брока и закружил.

– Я тебя люблю, – резко остановившись, сказал он и поцеловал.

Брок расхохотался, чмокнул Барнса в нос, прижался лбом ко лбу, с тревогой заглядывая в глаза.

– Ты ведь мне не снишься? – спросил он, не ожидая ответа. – Я так устал быть без тебя. Так сильно соскучился и уже не надеялся ни на что… Детка, какое бы дерьмо не происходило, не оставляй меня, лучше пристрели, это милосерднее. Прошу.

И коснулся его губ поцелуем, словно в последний раз, словно им стоит выйти за двери номера – и всё рухнет, они снова ввяжутся в не свою войну, окажутся по разные стороны и будут вынуждены рвать друг друга на части. Брок смотрел на Барнса, запоминал это его открытое уязвимое выражение лица, отогревался в сиянии волшебных глаз и любил, всем собой любил, без возможности передумать.

– А про пожрать, это ты вовремя, – оскалился вдруг он. – Ляг, Детка, и жди меня. Спущусь вниз и договорюсь насчёт еды и смазки, – Брок поиграл бровями. – Не скучай тут без меня и даже не вздумай одеваться.

Когда за Броком захлопнулась дверь, Барнс порылся в их сумках и нашел там жезл какого-то хера, которого он не помнил, как зовут, но эта штука должна была очищать.

– Абра-Кадабра? – неуверенно сказал Барнс, прикоснувшись этой странной палочкой, деревянной, с идеальным орнаментом из каких-то символов, к себе. Но ничего не произошло. – Наебали нас, похоже, – вздохнул он и попробовал еще раз. – Чисти уже, а.

И, о чудо, засохшие пятна спермы исчезли, он вообще почувствовал себя, словно только что освежился в душе. Подняв с пола свое белье, Барнс коснулся палочкой и его, произнеся заветное слово. Белье тут же стало свежим, словно с мороза, пропали пятнышки от смазки.

– Круто. Сорок восемь, – вспомнил он о том, что в палочке всего пятьдесят зарядов. – Но как же ты работаешь на самом деле…

Брок обернулся за полчаса.

Только спустившись вниз, Брок осознал что выперся в одних ботинках и штанах на голое тело, а всю его грудь и шею покрывают красноречивые отметины, не оставляющие никакого простора для фантазии.

– Как я вижу, поход к оракулу увенчался успехом, и вы смогли преодолеть все разногласия с супругом, – улыбнулась Марта, протирая стойку.

– С супругом? – удивился Брок, бросил быстрый взгляд наверх. – Нет, пока ещё нет, но оракул нам во многом помог. Я вот что хотел, – он облокотился на стойку. – Нам бы еды, вот как в тот раз. Столько же и смазки бутылку… ну-у или масла какого.

– Я вас поняла, господин, все будет в лучшем виде, – понятливо кивнула она и скрылась за дверью на кухню.

Брок обернулся, окинул взглядом главный зал постоялого двора. Если бы не грязища, повальная тупость и полное отсутствие цивилизации, ему нравился бы этот мир, он казался честнее, открытее, да и магия-шмагия эта.

– Слышь, мужик, – рядом тут же нарисовался какой-то пьяный бугай, толкнул Брока в плечо, дохнул в лицо перегаром. – Это тебя, что ли, оракул без очереди призывал?

– Ну, предположим, – не стал сразу заводиться Брок.

– Слышь, а что там за великая тайна, которую он откроет только избранным?

Брок огляделся по сторонам, поняв, что в зале сразу стало как-то тихо, чуть не рассмеялся – посетители, все до одного замерли на месте, боясь даже дышать и внимали ему, как сошедшему с небес божеству.

– Он… – Брок прочистил горло и выпятив грудь гаркнул. – Велел заниматься любовью, а не войной!

– Не понял! – донеслось откуда-то из угла зала.

– Да трахаться он сказал побольше! – рявкнул хозяин постоялого двора, ударив кулаком по столешнице и улыбнулся Броку.

В номер тот вернулся под завязку нагруженный едой, а карман брюк оттягивала увесистая бутыль тёмного стекла.

– Я знаю, как пользоваться этой хуйней! – объявил Барнс Броку, как только помог ему расставить еду на столе. И тут же рассказал и даже показал.

Имея кучу еды, приятно пахнущее хвоей масло и уйму свободного времени, Барнс утащил Брока в кровать, и больше не выпускал до самого вечера. Они ели, разговаривали, смеялись, занимались сексом и снова смеялись, наслаждаясь друг другом. Было легко и беззаботно, радостно и невероятно счастливо.

========== 8 ==========

Несколько дней сытой, уютной, наполненной радостью секса и общения жизни протекли незаметно, а на пятый день Барнс словно очнулся. Проснулся утром, поцеловал еще спящего, уткнувшегося носом в подушку Брока в макушку и выглянул в окно, где все так же в длинной очереди, которая заново собиралась каждое раннее утро, стояли люди, которые все еще ждали, надеялись на чудо, хотя оно уже произошло и явлено было им.

В голове неприятно свербило, что они что-то упустили, расслабились до такой степени, что позабыли обо всем напрочь. Барнс был уверен, что им надо валить. Собираться и валить как можно быстрее.

– Брок, – потряся за плечо, он пошел собирать вещи, не дожидаясь, когда Брок проснется, уверенный, что тот почувствует неладное. – Вставай и съебываем отсюда.

Тот тут же оказался на ногах, ещё толком не открыв глаз, впрыгнул в одежду и сгрёб в рюкзак всю мелочевку, что успел вытащить за дни ничегонеделания. Он не привык задавать вопросы, когда приказы поступали от Зимнего. Рефлексы сработали идеально, уже через пять минут в комнате не осталось ни одной их личной вещи, а сам Брок стоял у дверей, потирая лицо ладонями.

– Что случилось-то, Детка? С чего такая поспешность? – всё-таки уточнил он, держа в руках все три рюкзака.

– Не успели, – только и сказал Барнс. Он не понял, что это были за ощущения, но они странно покалывали кожу. Похожее, только гораздо слабее, ощущалось, когда они пользовались кристаллами Ситты и палкой-чистилкой. Но тогда он не придал этому значения, а сейчас понял, что это неспроста.

В дверь постучали на секунду позже того, как Барнс закрыл собой Брока. Ничего не произошло. Несколько мгновений ожидания и стук раздался снова.

– Я знаю, что вы там, – услышали они красивый, хорошо поставленный мужской голос, который словно был создан для того, чтобы его слушать. – Меня зовут Ангус, я маг, и у меня к вам есть предложение.

– А с чего ты решил, что нам будет интересно твое предложение? – слишком спокойно поинтересовался Барнс, прикидывая, что он-то в окно выпрыгнет, а вот для Брока третий этаж мог оказаться проблемой.

– Обещаю, я не причиню вам вреда, – продолжал Ангус. – Право слово, господа, давайте не будем говорить через дверь, мы же цивилизованные люди.

Барнс обернулся на Брока, молча спрашивая, пускать этого Ангуса, или всадить ему… Жаль, пистолета не было, можно было бы всадить пулю через дверь, а вот арбалет эту деревяшку уже не возьмет.

Бросив рюкзаки под ноги, Брок по привычке хлопнул себя по бедру и выматерился сквозь зубы. Не любил он оказываться безоружным, чувствовал себя точно голым в перекрестье снайперского прицела. Верного пистолета под рукой не было, он остался в лесу, заваленный землёй вместе с другим вооружением.

– Ну заходи, коль не шутишь, – усмехнулся Брок и, обогнув Барнса, распахнул дверь.

Он прекрасно осознавал, что силы неравны, и магу они вряд ли смогут противостоять с одним арбалетом на двоих, каким бы охрененно крутым ни был Барнс.

– Ты учти, мужик, если что, у меня есть это, – Брок взмахнул жезлом чистоты. – И ты не захочешь узнать как я могу его к тебе применить.

Ангус вошел в номер, закрыл за собой дверь и снисходительно улыбнулся, глядя на жезл, и, не спрашивая разрешения, прошел, усаживаясь за стол. Огляделся, отмечая в край разворошенную постель, треснувшее дубовое изголовье кровати, собранные вещи и хмыкнул.

– Мне повезло, что я успел, – он снял свою бордовую мантию, оказываясь под ней вполне прилично одетым в камзол того же цвета. Он погладил свою пижонскую бородку клинышком и продолжил. – Я торопился, чтобы посмотреть на тех, кому открылась тайна тайн, как говаривают некоторые. Но, глядя на вас, вы или не поняли того, что вам открылось, или уже это знали. Нездешние.

– Интересно, что ты об этом знаешь, – прищурился Барнс, не скрываясь, наставив на Ангуса арбалет. Тот только успехнулся.

– Ничего. Пока, – Ангус чувствовал себя совершенно раскованно, словно его тут приняли с распростертыми объятиями, а не держали под прицелом арбалета. – У вас есть загадка, у меня – решение. Вы делитесь со мной знанием, и мы вместе его обретаем.

– И с хуя ли мы так запросто должны тебе верить? – изогнул бровь Барнс. Он ни на грош не верил этому магу, еще было неизвестно, а маг ли он вообще.

От ругательства Ангус скривился, как от больного зуба, но говорить ничего не стал, только вот его пренебрежение чувствовалось, как только он его не пытался скрыть. Барнс был уверен, что он считал их деревенскими неучами, которые не стоят его внимания, но у них было знание, и они могли сыграть на этом.

– Слушай сюда, чиж залётный, поняли мы или нет, не твоего ума дела, так что гонор подбери, пока никто не наступил и не запачкался, – хмыкнул Брок, очень стараясь не заводиться. – Ты пока ничего не предложил нам, кроме обретения, а тут мы уж как-нибудь без посторонней помощи.

Кровь вскипала в жилах. Он терпеть не мог, когда кто-то начинал давить авторитетом, совершенно не беспокоясь, что у противника вдруг может оказаться длиннее. И если бы не Барнс, Брок послал бы этого Ануса на два советских и очень ёмких слова. Но Детка хотел домой.

– Ты же не единственный тут маг? Не единственный. И твоё «успел», скорее всего, значит, что нас не перехватили более сообразительные конкуренты, – подался вперёд Брок, прищурился разглядывая мужика, конкретно так напоминавшего ему Старка, и бесившего равно в той же степени, хотя Тони действительно был гением и много сделал для Детки. – А не то, что мы уйти могли. Так? Та-ак! А теперь посиди, подумай, что ты можешь предложить нам такого, чтобы прямо отсюда не отправиться в пешее эротическое по памятным местам юности?

Ангус скривился, похоже, с ним давно никто не разговаривал в подобном тоне, он даже начал делать руками какие-то пассы, но прервал сам себя, иначе посмотрев на Брока и Барнса.

– Что ж, господа, вижу, вы не так просты, как мне показалось на первый взгляд, – он оглядел их действительно по-другому. – Я готов заключить с вами соглашение. На выгодных для обеих сторон условиях. Я готов вам заплатить за знание, которым вы обладаете. Отправить вас в столицу, представить нужным людям, чтобы вы могли выбраться из того захолустья, из которого пришли сюда, и начать новую жизнь в славном граде Идели. Я заплачу достаточно, чтобы вы могли позволить себе хороший дом, прислугу и безбедно жить несколько лет, вкушая плоды трудов своих.

Барнс посмотрел на Брока. Плоды трудов в собственном доме в столице были чудо как хороши, если просто помечтать, но Барнс хотел домой. Чтобы жить с Броком в какой-нибудь двухуровневой квартире в Нью-Йорке, благо зарплата позволяла, ездить на даже любимую работу, и чтобы не вот эта вот грязь вокруг, даже когда все чисто выметено и выскоблено. Покупать еду в магазине, а не гоняться за ней по лесу. Свет, а не масляная лампа, которая больше чадит, чем горит. Канализация, а не вертикальный сброс. Туалетная, мать ее, бумага, а не вот то, о чем Барнс даже думать лишний раз не хотел. И никакой канадской глуши, даже если там особняк в два этажа.

– У меня есть сомнения, что без нас вы в принципе сможете добыть те самые знания, о которых говорите, – осторожно начал Барнс, хотя переговоры не были его коньком. Но коньком Брока они не были точно. – Но деньги и особняк были бы очень кстати, так что мы готовы обсудить ваше предложение. Готовы же? – он ткнул локтем Брока.

– Готовы, – примирительно поднял руки Брок, заочно соглашаясь на все идеи, что могут возникнуть в светлой голове Барнса. Сам он привык любые проблемы решать более кардинально. Но тут даже ему было понятно – с той хуергой, что наговорил оракул, им без посторонней помощи не справиться, а чем конкретно этот маг хуже или лучше других, Брок сказать затруднялся. – Поможем, так сказать, друг другу.

Брок поднял рюкзаки, положил на стол. Ему надо было чем-то занять руки, как-то отвлечься. Брок привык быть силой, когда другие договаривались и строили планы, солдатом идущим в бой. А в этом мире приходилось бывать всем сразу. Хотелось домой, очень хотелось, а так совершенно без разницы, что столица, что таверна на выселках, но для Барнса хотелось лучшего.

– Тогда давайте отправимся прямо сейчас, чтобы мы смогли как полагается скрепить наш договор, – предложил Ангус, поднимаясь и накидывая мантию, словно они уже все решили.