Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

– Что, проверяла, правда ли мы друг друга любим? – Барнс хотел добавить “сука”, но не стал, девка выглядела действительно подавленной.

– Да, – повинилась она, села, подобрав под себя ноги на вновь весело зазеленевшую травку, обвела грустным взглядом начавший оживать Озёрный край. – Так много клятв, громких слов, но предавали, никому не хватало любви растопить льды, выбрать жизнь другого, пробиться, не жалея себя, не предать ради выгоды. Думала, нет больше любви и не было никогда.

Брок вздохнул, проглотил рвущиеся с языка ругательства. Ещё не хватало бодаться с мелкой глупой девчонкой, ничего не смыслящей в людях, не умеющей смотреть дальше своего носа и всё равно решившей, что имеет права карать кого-то за такую же глупость.

– Я и говорю – дура.

– Давай книгу, и мы пошли, – буркнул Барнс.

Ему не было жаль русалку, ему хотелось задушить ее голыми руками, потому что заставила Брока пережить все это. Но теперь Барнс знал страшную вещь: ему во что бы то ни стало нужно жить, потому что иначе Брок тоже умрет. Обязательно найдет какой-нибудь затейливый способ и погибнет, если его не станет. Если не станет самого Брока, Барнсу вообще будет наплевать на мир вокруг, он просто пустит себе пулю в висок.

Он прижимал и прижимал к себе Брока, завернутого в меховой плащ, и не собирался отпускать, потому что сейчас это было выше его сил. Сейчас как никогда хотелось быть рядом, ощущать его тепло, чувствовать, что оба живы.

В руках русалки, будто бы по волшебству, появилась полупрозрачная, сделанная то ли из горного хрусталя, то ли изо льда книга с точно таким же орнаментом на обложке, как и у первых двух. От неё ощутимо тянуло холодом, так что и руки брать не было никакого желания, но Брок всё равно потянулся, забрал тяжёлый том и сразу же припрятал в сумку, чтобы эта хвостатая не передумала.

– У вас ведь нет книги огня? – ни с того ни с сего спросила она. – Нет. Я чувствую. Возьмите меня с собой, я помогу вам её достать.

– Нет, – отрезал Барнс. Он совершенно не хотел таскаться с какой-то шизанутой русалкой. – Нет и нет. Брок, пошли отсюда, только штаны надень. А ты, дорогуша, можешь чем хочешь заниматься, но с нами ты не пойдешь. Любовь, блядь, искала, – Барнс внезапно очень разозлился, в большей степени на себя, потому что не нашел другого способа освободить Брока, не смог не причинить ненужной боли. И захотелось выплеснуть это на русалку. Он поднялся, поцеловал Брока, поставив его на ноги и очень близко подошел к русалке. – Ты заставила самого дорого для меня человека пережить его худший кошмар, ты заставила его пожелать смерти самому себе, ты пыталась разлучить нас, и после этого ты хочешь пойти с нами? Радуйся, что я не пытаюсь свернуть тебе шею.

– Простите, – всхлипнула она, побледнела до синевы, стала прозрачнее вод своего Озёрного края и стекла ручьями, смешиваясь с водой.

Брок мог бы одернуть Барнса, напомнить, что идти им предстоит в царство огня, к дракону, и водяная дева ой как не помешала бы, но ему и самому не хотелось иметь с ней ничего общего, слишком страшным для него был день.

– Детка, давай денёк перекурим, – предложил Брок, кутаясь в плащ, хотя вокруг по ощущениям была поздняя весна, но он все равно мёрз. – И на дракона. Заебал меня этот мир, страшно заебал. Только и делает, что отнять тебя пытается. Так что заводи свой амулет, благо воды тут хоть залейся, и ходу отсюда. В жопу этот мир.

– Господи, – Барнс только сейчас, когда исчезла русалка, дал волю чувствам, сгреб Брока в охапку, прижал к себе и принялся целовать, словно это он мог навсегда потерять Брока, а не сам расстался с жизнью. – Никогда, никогда больше не думай даже покончить с собой, чтобы ни случилось. Понял меня?

– Барнс, идиота кусок, – огрызнулся тот, сжав ладонями его лицо. – Я без тебя жить не буду! – по слогам произнёс он. – Незачем мне жить. Понял? Не будет меня без тебя! Помнишь про всегда вместе? Так вот и за грань тоже! Так что на «понял» меня не бери, понял?

– Прости, – тихо сказал Барнс, до которого начало доходить, что все-таки произошло, в полной мере, картинка стала объемной, жуткой. Даже говоря с русалкой о том, что пережил Брок, сам он еще не осознавал этого. Это были просто слова, и только сейчас слова стали пониманием. – Прости меня, но иначе было просто нельзя, я не мог уйти и оставить тебя, и не знал, как вытащить. Прости.

– Не загоняйся. Было и было, – отмахнулся Брок.

Не рассказывать же, что, скорее всего, половина головы у него теперь точно седая (тут он нисколько не сомневался), что сердце держалось на одном лишь упрямстве и болело сейчас страшно, и на один кошмар стало в и без того длинном списке больше. Брок обнял Барнса, прекрасно понимая, что ещё долго будет во снах видеть, как этот придурок убивает себя, как смотрит в его глаза с нежностью, любовью и умирает с каждой каплей пролитой крови.

– Пойдём отсюда, – попросил он.

И снова дом Ангуса. Настроение было – нажраться до беспамятства, завернуться в Брока и спать. Отворяя артерию, Барнс не понимал, что умрет, потому что так же много-много раз ложился засыпать в ледяном гробу. Он почему-то был уверен, что не умрет, или у него серьезно съехала крыша, раз он на полном серьезе посчитал себя бессмертным. Но обсудить это было совершенно не с кем, не Броку же рассказывать, что он весь такой волшебный.

Ни Анники, ни Ангуса дома не было, они с Броком были предоставлены сами себе, и оставалось найти еще одну книгу. Всего одну, но для этого нужно было добраться до дракона.

– Иди, купайся, – Барнс подтолкнул Брока к купальне. – А потом пойдем снарягу покупать для восхождения. Жаль, проводника не найдем. Ладно, разберемся. Все, сладенький, топай, грейся. Или составить тебе компанию?

Барнс не очень хотел оставлять Брока одного, но ему хотелось привести в порядок мысли, как-то окончательно осознать произошедшее. На все про все у них ушло всего полдня. Сейчас был ранний вечер, а ощущение было, что они неделю к русалке ходили.

– Дай мне порефлексировать в одиночестве, – оскалился Брок, стаскивая по дороге с себя одежду. – Принеси мне той дивной настойки и вали, поброди по магазинам, снарягу купи, про дом для Рады разузнай, займись полезными делами. Я сегодня никуда не пойду.

Видеть Барнса совершенно не хотелось. Брок все так же его любил, или даже намного сильнее, но пока не мог переварить возможную потерю, не мог смириться. Одно дело – в пылу схватки, когда твоя жизнь зависит от твоих же умений, удачливости и ловкостям противника, а вот так вот – собственной рукой и чуть ли не глядя ему в глаза… это же перебор даже для Брока, который какого только дерьма в жизни не видел. Останься сейчас Барнс рядом – и они поругаются, точно поругаются, просто обязательно, слишком ещё живы были воспоминания.

В чашу с давно остывшей водой полетели кристаллы (Брок уже и не помнил, как именно они назывались, но не мог не восхищаться их крайней полезностью). В купальне сразу стало парко. Вода в чаше очистилась и нагрелась почти до кипятка – именно то, что ему сейчас и было нужно.

Барнс не стал настаивать на своем присутствии, ему тоже было о чем подумать, но думать не хотелось, поэтому он собрался и пошел по магазинам, подбирать для них снарягу. Он прошлялся до самого вечера, весь занятый делами, а когда вернулся домой, сразу пошел в их спальню, надеясь найти там Брока. Подумать обо всем случившемся он может и ночью.

А вот Брок долго и планомерно напивался, сидя в остывающей чаще, грыз губы, самого себя и всячески морально разлагался. Сегодняшний день окончательно доказал, насколько он открыт и расслаблен рядом с Барнсом, и пользы от него как таковой особенно не было.

– Боги, Брок, – воскликнул не вовремя вернувшийся домой Ангус, заставая того в одной простыне разоряющим его запасы алкоголя. – Что произошло?

Дальше они пили вместе. Каждый жаловался на жизнь, на идиотов вокруг, ни черта не понимающих в душах других людей, на мир вокруг. Разогнала их Анника, банально растащив пьяных вусмерть мужиков по комнатам, обоих укрыла, картинно чмокнув в лоб.

Зайдя в спальню, Барнс сразу понял, что Брок нажрался и дрыхнет. Что же, каждый справлялся с пиздецом как мог. Он аккуратно разделся и пристроился любимому мужику под бок. Обнял его, оплетая собой, поцеловал в шею, зная, что Брок не проснется.

– Понимаешь, – тихо сказал Барнс, зная, что его не услышат, – не было никакой разницы, что я оставил бы тебя там, или умер. Проще было умереть, зная, что ты будешь свободен, будешь жить дальше, чем жить самому и знать, что предал любимого, оставил, никак не помог. И повторись все, я поступил бы так же. Если бы ты просто умер, я бы жил для того, чтобы помнить тебя, ну а так… незачем было бы жить. Я знаю, что ты бы не хотел услышать подобных откровений, поэтому говорю все это, когда ты спишь. Пойми, Брок, умирать не страшно, когда делал это сотни раз, страшно быть одному, страшно предать. Знаешь, я сам не верил, даже когда обрёл тебя, в подобную любовь, думал, что все это девичьи сказки, но реальность оказалась более прозаичной и жестокой. Да, я поступил эгоистично, я не подумал, чем это может обернуться для тебя, потому что просто не верил, что ты можешь любить так же, не укладывалось это у меня в голове. И понял я это только сейчас.

Барнс закрыл глаза и ещё долго лежал без сна, по-новому осознавая реальность.

Первое, что почувствовал Брок, выныривая из сонного марева – это размеренное дыхание рядом, вздымающее грудную клетку, услышал под ухом стук родного сердца. Зажмурившись, он потёрся скулой о плечо Барнса и застонал. Вчерашняя пьянка напомнила о себе резким ударом боли в висок. Голова, казалось, раскололась на части.

– Бля-ядь, – застонал Брок, сполз с Барнса, стараясь двигаться как можно медленнее, плавнее, чтобы не расплескать собственный мозг вместе с содержимым желудка.

– Ты поссать? – спросил Барнс, не открывая глаз, почувствовав, что Брок проснулся. – Если да, то иди, если нет, я принесу тебе что-нибудь от похмелья. Пьянь.

– И поссать тоже, – не разжимая зубов, буркнул Брок, очень аккуратно поднялся и побрёл в сторону отхожего места, держась за стену.

Всего пара метров для него тянулись на расстояние марш-броска. Давненько он не напивался до такого состояния, что совершенно не помнил, что пил, с кем, где, о чём разговаривал и как оказался в постели, хорошо хоть Барнс обнаружился под боком.

Проблевавшись, отлив и приведя себя в относительный порядок, Брок почувствовал себя вполне живым человеком, которого, правда, прожевал и выплюнул Халк.

– Детка, купил что надо? – спросил он, вернувшись в комнату.

– Вроде да, – Барнс так и валялся в постели. – Заказал у кузнеца карабины, вечером должны быть готовы, так что у тебя есть возможность отойти от похмелья. Вернешься ко мне?

Барнс протянул к Броку руки, призывая его вернуться в постель и поваляться с ним. Он вполне себе отошел от вчерашнего, постаравшись просто выкинуть его из головы, и теперь жаждал потискать своего мужика. Тискать похмельного Брока, конечно, было тем еще занятием, но он мог и аккуратно.

В дверь постучали, и Барнс, завернувшись в покрывало, пошел открыть. На пороге стояла Анника с пузырьком в руках.

– Вот, это поможет от похмелья, – протянула она пузырек, развернулась и ушла. Она была явно недовольна подобным бессмысленным возлиянием, но старалась не подавать виду.

– Спасибо, – сказал Барнс ее спине и закрыл дверь.

– Чудо, а не женщина, – подвёл итог Брок, выхлебав странноватое на вкус зелье.

В голове окончательно просветлело и захотелось жить дальше, убить дракона ради прекрасных глаз Барнса, вернуться домой, и будь что будет. Он уволится, точно уволится, хватит, напрыгался, хватит ему, а за Барнсом Кэп на миссиях присмотрит. Уж лучшей няньки, чем Роджерс, придумать сложно. А сам Брок откроет автомастерскую, будет часами копаться в двигателях машин, пить пиво и ждать любимого мужика домой, ходить по выходным на бейсбол, пикники, ездить отдыхать на побережье подальше от Мстителей и всего того дерьма, что обычно рядом с ними происходит. Он даже готов “породниться” с Роджерсом, отмечать вместе Рождество и прочие праздники.

Растянувшись на постели, Брок похлопал рядом с собой.

– Иди сюда, детка, ещё немного поваляемся.

Забравшись в кровать, Барнс тут же прильнул к Броку, укладывая голову ему на плечо и обнимая бионикой. Погладил по животу, потерся небритой щекой о плечо, коснулся губами шеи, ни на что не намекая, просто наслаждаясь такой вот неспешной, счастливой близостью.

– Тебе полегчало? – спросил Барнс, имея ввиду совершенно не похмелье.

– Мне почти охуенно, – усмехнулся Брок, облапав его. – Это хорошо, что кузнец только к вечеру закончит, не хочу никуда нестись, и дракон подождёт до завтра. Сейчас полежим, пожрём, и я Ангуса пытать пойду.

– И на тему чего ты хочешь пытать Ангуса? – мурлыкнул Барнс, понимая, что ему надо или задать вопрос прямо или не спрашивать больше вообще. Он предпочел второе, потому что боялся, что ему все-таки ответят.

Подняв руку с венчальным браслетом, Брок усмехнулся.

– Магия-хуягия – это понятно, но что за поебень приключилась тогда в лагере, и почему нас до сих пор током ебёт, стоит только за член схватиться. Оно, конечно, приятно, охуительно и далее по тексту, но я привык знать все условия. Чтобы потом не вышло какой неприятности.

– А, ты об этом, – Барнс уже и не вспоминал о том странном происшествии, что отпечатало силуэт браслета у него на запястье. – Я уже и думать забыл. Но если хочешь, сходим к Ангусу вместе, поспрашиваем. Слушай, что мы будем делать с драконом? Это же большая ящерица. Они хоть речь-то человеческую понимают?

Поцеловав Барнса в макушку, Брок спихнул его со своего плеча и поднялся, прошёлся по комнате, собрал одежду. Он и сам думал о драконе и совершенно был не уверен, что у них получится сладить с ним. Всё-таки огромный огнедышащий ящер – это вам даже не немного одичавший от одиночества некромант.

– Вот и про драконов узнать тоже надо. А то я немного не представляю, как с ним биться, ещё и в пещере. Там даже со снайперкой не пристроишься.

– И ты прямо сейчас побежал это выяснять? – грустно спросил Барнс. Ему показалось, что Брок словно не хочет быть с ним рядом, хотя еще минуту назад все было хорошо. – Или мы подождем еще пару часов, чтобы точно убедиться, что Ангус очухался и отлип от Анники? Брок, не уходи от меня.

– Прямо сейчас я жрать хочу, – тепло улыбнулся Брок, отбросил собранную одежду в сторону, завалился на Барнса сверху, притиснул собой. – И раньше полудня соваться к магу не намерен. Думал, может, до пекарни пробежаться, сдобы для тебя свежей купить, а ты опять какую-то хуету думаешь, Детка.

Облапав Барнса, сжав ладонями груди, впился в сладкие губы жадным собственническим поцелуем, прикусил нижнюю, оттянул.

– Я бы вообще хотел бы пару дней провести только с тобой, чтобы никого вокруг. Но слишком уж хочется домой.

– Да, домой, – Согласился Барнс. – Я не опять. Просто ты так свалить решил, что я… Да, хуйню подумал. Жаль, у них тут нет доставки по телефону. Давай вместе прогуляемся.

Барнс резко перевернул Брока, оказываясь на нем сверху, оседлал, устроившись удобнее, явно намекая на секс, но не настаивал, скорее играл, соблазняя забить на выпечку и предаться разврату и чувственному наслаждению.

– С каких пор мой Детка таким мнительным стал? – удивлённо поднял брови Брок.

Жрать хотелось невероятно, все-таки ели они только вчера рано утром, день пошёл по пизде, а вечером уже ни до чего было – Брок напивался на пару с Ангусом. Надо бы ещё потом спросить, что он ему успел за время пьянки понарассказывать, во избежание, как говорится.

Руки сами собой потянулись к желанному телу, прошлись по сильным бёдрам, сжали задницу, в тысячный раз изумляясь крепости и упругости половинок, выпутали из покрывала.

– Блядский боже, как мне повезло.

– Мне тоже определенно повезло, – Барнс потерся о член Брока промежностью, а потом ужом скользнул между ног, высвобождая возбужденный член из белья. – Определенно повезло, – повторил он и обхватил губами головку.

– Погоди, Детка, – остановил тот Барнса, погладил по волосам, стараясь взять себя в руки и выразить шальную мысль. – Давай, поворачивай ко мне свою сладкую попку, вылижу, отсосу тебе.

Барнс поднял на Брока глаза, не отрываясь от своего занятия, словно спрашивая, а уверен ли тот в словах своих, но все же выпустил член изо рта.

– И трахнешь, – дополнил перечень ласк Барнс.

– И трахну, давай, Детка, – поторопил его Брок, пока его совсем не заколотило от прошивающего тело желания, бьющего электрическими разрядами прямо в мозг.

Барнс скатился рядом с Броком, встал на колени, плавно опустился, уложив грудь на кровать, и вытянул руки перед собой, выставляя задницу, игриво улыбаясь, посмотрел на Брока.

Он уже чувствовал магию, которая творилась между ними, стоило только оказаться вот так вот, только друг для друга. По коже гуляли мурашки магии и предвкушения, Барнс призывно, коротко застонал, прогибаясь в пояснице, бесстыдно выставляя себя напоказ и радуясь этому.

Сейчас, когда секс не просто приносил удовольствие, когда это было чем-то запредельным, его хотелось еще сильнее, чтобы чувствовать не только член Брока в заднице, а руки на бедрах, хотелось этого чувства единения, полного слияния, магии.

– Ебать… – выдохнул Брок, провёл ладонью вдоль позвоночника от копчика, надавил между лопаток, заставляя Барнса сильнее прижаться грудью к постели, прижался к его спине, наваливаясь сверху. Коснулся губами позвонков на шее.

Брок всегда был жадным до секса и ласк, страстен, но с Барнсом все эмоции возводились в тысячную степень, искрило так, что впору было испугаться за сердце и рассудок. Брок гладил, выцеловывал каждый позвонок, спускаясь всё ниже к пояснице, мял грудь Барнса, теребил соски, гладил бока. Коснувшись губами правой ягодицы, Брок прижался к ней щекой на мгновение, потёрся, обжигая щетиной.

– Сладкий, – простонал он, сжал ладонями задницу Барнса, развёл половинки, трепетно коснулся большим пальцем розовой сжатой дырки.

Барнс ахнул, качнул задницей, желая большего. Застонал протяжно, прогибаясь, вздрагивая от кайфа каждого прикосновения. Плавился под руками и губами своего мужчины, снова ощущая себя живым, только сейчас понимая, что ведь умер, действительно умер ради него, и только сейчас воскресал.

Брока вело. Он сильнее развёл ягодицы Барнса, припал губами к сжатой дырке, целуя, вылизывая с громким гортанным стоном, будто только об этом и мечтал в последние дни. Долго, со вкусом растягивал, смазывая, гладил пальцами нежные стеночки, толкался языком внутрь, обводил по кругу припухшие края.

Мозг коротило. Он несколько раз отрывался от сладкой дырки Барнса, снова прижимаясь щекой к ягодице, сжимая в ладони свой член, чтобы не кончить позорно от одного вида, как его пальцы толкаются внутрь, исчезают в горячей трепещущей глубине, от ощущения, какой Барнс нежный, шёлковый там внутри, какой тугой, тесный, словно никогда и не ебался.

– Не могу больше, – хрипло шепнул Брок, коснулся губами крестца и приставил текущую, болезненно возбуждённую головку к растянутому входу.

Барнс метался, не зная, чего хочет больше, этих ласковых, нежных прикосновений языка, или горячего члена, который заполнит его. Было так хорошо уже сейчас, что кончить можно было только от ласк Брока, но Барнс не позволял себе потянуться к собственному члену, потому что хотел всего, что готов был дать ему Брок.

– Ну же, – взвыл Барнс, – не издевайся.

Он сам качнулся назад, насаживаясь на вожделенный член, чувствуя, как он проникает в него, как растягиваются, поддаются расслабленные мышцы. Чувствовал, как Брок хочет его, и это сводило с ума, роняя в самые глубокие пучины наслаждения.

Брок замер, до боли сжал подрагивающими пальцами задницу Барнса, не думая, что могут остаться синяки. Он вообще не мог ни о чём думать. Не сейчас, когда было хорошо, круто, охуительно жарко, тесно, когда мозг расплавился и стёк в пах.

– Блядский боже, – со стоном взвыл Брок, упал на спину Барнса, слепо ткнулся губами в правую лопатку. – Тише, родной, – взмолился он, боясь, что голос вот-вот откажет. – Расслабься, ты мне член сейчас откусишь.

– Тогда делай что-нибудь, – выдохнул Барнс, расслабляясь. – Иначе я сам все сделаю.

– Не пизди, – ласково рявкнул Брок, прикусил кожу на загривке и двинул на пробу бёдрами, входя на полную.

Его повело, переключило. Больше Брок не осознавал себя, он и не был собой. Он рычал, размашисто двигался, ебал на полную, с оттягом, нисколько не щадя Барнса, то засаживал, не слыша ничего, кроме гудящей в голове крови, то замирал, прижимаясь грудью к спине Барнса, вылизывал, целовал острые лопатки и снова отстранялся.

То поднимаясь на вытянутых руках, то снова падая грудью на кровать, Барнс стонал в голос, подаваясь бедрами навстречу. С Броком каждый раз был незабываемым, невероятным, словно они каждый раз открывали новые грани друг друга, растворяясь один в другом. Никогда и ни с кем ему не было так невероятно хорошо.

– Жестче! – выдохнул Барнс, в очередной раз упав грудью на кровать, уткнулся лбом в подушку, потянул за разметавшиеся волосы, желая хоть немного отсрочить оргазм, который скручивался тугой спиралью все сильнее и сильнее.

Рыкнув, Брок с оттяжкой ударил ладонью по заднице Барнса, дёрнул его на себя за бёдра, срываясь в совсем бешенный неконтролируемый ритм, чувствуя как того колотит, как сжимаются в преддверии оргазма сильные мышцы. Он сам был на грани, почти умер, сорвался в слепящее ничто, чувствуя ладонями, всем собой горячую волну трескучего жара, рухнувшую откуда-то сверху, погребающую под собой, сплавляющую их раз за разом в единое идеальное существо.

Стены дрогнули, стекла задрожали, тонко жалобно звеня.

По телу прокатилась волна дрожи, каждую мышцу в теле свело сладкой судорогой и отпустило. Барнс чувствовал, что ноги не держат, так ему было хорошо. Он дернул Брока за руку, заставляя упасть на себя, и колени разъехались, но так было даже лучше. Ощущать Брока на себе, тяжесть его тела, жар кожи. Барнс лежал, размеренно дыша, успокаивая бешено колотящийся пульс, и ни о чем не думал, потому что не мог. Он весь был розовое желе, безмозглое, полное кайфа розовое желе.

Чувствуя, как магия медленно уходит, покидает их, Барнс поежился, поглаживая Брока по боку живой рукой.

– У нас теперь так каждый раз будет? – лениво спросил он.

– Плевать, – расплылся в сытой улыбке Брок, поцеловал загривок Барнса. – Будем трясти НьюЙорк несколько раз на дню.

Дверь с грохотом отворилась и в их комнату влетел насмерть перепуганный Ангус, вставив перед собой какой-то ярко сияющий жезл. Брок зажмурился, прикрыл ладонью глаза и лениво потянул на них с Барнсом покрывало, укрывая скорее его от глаз мага, чем самого себя.

– Какого, собственно, хрена? – поинтересовался он насколько мог доброжелательно.

Барнс не вскочил только потому, что Брок лежал на нем, и то дернулся, скидывая его со спины, и посмотрел на мага вопросительно.

Ангус застыл на месте, некуртуазно открыв рот, растерянно моргнул.

– Я… вы тут… магия, много магии.

– Трахались мы, братишка, а тут эта поебень, – Брок сел, пожал плечами и вытянул вперёд руку, чуть сдвинув венчальный браслет в сторону, обнажил яркий узор татуировки, один в один повторяющий узор самого браслета.

Стеснительным Барнс не был никогда, но сейчас почему-то было неловко. Он и на Брока накинул покрывало и тоже показал живую руку с оттиском браслета на ней.

– Это случилось в тот день, когда ты пришел к нам в лагерь. Ночью, – пояснил Барнс, – когда мы занимались любовью. Это снова какая-то магия на меня неправильно подействовала, или что?

Вот сейчас Барнс забеспокоился, потому что Ангус прибежал явно от чего-то защищаться, но они же ничего не делали, собственно говоря.

Оглядев их обоих, Ангус развернулся на месте.

– Ко мне в кабинет! Быстро!

И вышел, закрыв за спиной дверь.

– Да, мистер Фьюри! Конечно, мистер Фьюри! Уже, блядь, бежим.

Брока не дёргало. Не чувствовал он угрозы в происходящем, оно, наоборот, казалось правильным и закономерным, будто бы наконец все детали встали на место и механизм заработал в полную силу.

– Жрать я хочу, а не разговаривать.

– Жрать в кабинете тебе никто не запрещал, – улыбнулся Барнс, который тоже был не против перекусить. Он только чувствовал незавершенность момента, потому что его оторвали от любимого человека. – Подождет десять минут.

И Барнс принялся целовать Брока, гладить его по спине, забираться пальцами в волосы, прижимая к себе, пока не посчитал, что достаточно, иначе они пойдут на второй заход. Отстранился, последний раз коснувшись губ, и поднялся с кровати. Душ принимать было некогда, и он воспользовался чистилкой, перекинув ее Броку.

– Давай, сходим через кухню, узнаем, что такое происходит, что аж стены дрожат, когда мы трахаемся, – предложил он.

Брок моргнул, мысленно уже разложив Барнса на постели и засунув пальцы ему в задницу, тряхнул головой, стараясь отогнать сладкий влекущий морок распростертого под ним любимого мужика. Желудок голодно заурчал, напоминая о себе.

– Да, жрать, – попытался переключиться Брок, сжал в ладони жезл чистоты, направляя на себя.

На кухне обнаружилась огромная тарелка с оладьями и креманка джема ярко-красного цвета. Подхватив их, Брок кивнул Барнсу на чайник и две кружки.

– Хватай и пойдём пообщаемся с нашим магом.

Взяв чайник и чашки, Барнс пошел за Броком в кабинет к Ангусу, где тот нетерпеливо мерил шагами пушистый ковер.

– Ты нам объяснишь, что происходит, я правильно тебя понимаю? – спросил Барнс, ставя чашки с чайником на небольшой столик. – Судя по тебе, ты знаешь, что все это значит.

– Садитесь уже, – Ангус нахмурился, потёр переносицу и сел за свой стол, внимательно оглядев с ног до головы запихивающего уже третью оладью в рот Брока, похоже, совершенно не заинтересованного в этом разговоре. – И так каждый раз?

– С тех пор каждый, – ответил Брок, который, несмотря на расслабленный вид, ловил каждое слово, каждое движение мага, надеясь удостовериться в безопасности всей этой магии для Барнса.

– А когда татуировки появились… вы… – Ангус закашлялся, на что Брок выразительно вздохнул и поднял на него взгляд отца, смотрящего на идиота сына, третий раз сунувшего остатки руки в пасть соседского пса.

– Любили мы друг друга.

– А до этого вы не… не спали вместе?

– Спали, – кивнул Барнс. – И не только спали. Говори уже толком, что случилось.

Он не спешил приступать к завтраку, пока не получит объяснений, что притащило Ангуса к ним в спальню, да еще готового вступить в бой, или что он там собирался делать.

– Я никогда не документировал выброса магии такой силы, – признался он, устроил голову на сцепленных в замок пальцах. – Вы не маги. На тебя, – Ангус повернулся к Барнсу, – она вообще действует случайным образом, и неизвестно, каким именно плетением узора зацепится то или иное заклинание и что выйдет в итоге. Не ожидал я такой силы всплеска и подумал, что на ваши жизни покушаются, но…

– Что но-то? – дожевав переспросил Брок и пихнул тарелку Барнсу. – Ешь.

– Магия, метки, с… секс… тут другого ответа не может быть, но это невозможно, – тряхнул головой маг, откинувшись на спинку своего рабочего кресла.

– Книги тоже было открыть невозможно, но с Броком их вполне себе открываем, – напомнил Барнс. – Так что давай уже, говори, что ещё невозможного мы сделали? Кабуру же убили, оракула разбудили. Еще-то что?

Брок нахмурился. Не нравилось ему заранее лицо мага и то, как тот наводил туман, молча разглядывая их, словно лягушек, распятых на предметном стекле микроскопа. Брок готов был в случае чего броситься вперёд, свернуть Ангусу шею. Тот хоть и был вполне неплохим мужиком и много чем им уже помог, но рисковать Барнсом не было никакого желания. Брок учёных на дух не переносил ещё с “Гидры” и не собирался потворствовать исследовательскому интересу особо любопытных.

– Говори толком, маг.

– Магия истинных пар, – ответил Ангус и снова замолчал.

– Замечательно, – Брок с каждой минутой закипал всё сильнее. – И что мы должны из этого вынести? Мы умрём? Нас разметает, если мы продолжим ебаться? Блядь, не молчи, а!

Поднявшись, Ангус прошёл к шкафу, отворил дверцу и налил себе немного настойки в бокал.

– Истинные пары – это дар богов людям. Твоя идеальная половинка. Самые сильные маги, воины, умнейшие учёные, правители… – Ангус взмахнул рукой. – Люди, возведённые в степень.

– Барнс, мы с тобой не просто мудаки, а мудаки вдвойне, – хмыкнул Брок.

– Погоди, Брок, – Барнс задумался, глядя в пространство, а потом перевел взгляд на Ангуса. – Отлично, мы – истинная пара. Но что это значит? Потому что я пока ни хера не понимаю.

От известия о том, что они какие-то там шибко волшебные, а Барнс понял это именно так, было ни тепло, ни холодно, потому что он не понимал, что это им дает или забирает. Он поднялся из кресла, в котором успел устроиться, даже не осознавая, что делает, просто встал так, чтобы стоять между Ангусом и Броком. Инстинктивно закрывая своего более слабого партнера. Хотя слабым он бы Брока при всем желании не назвал.

– То, что у вас теперь всё пополам. Жизнь, удача – всё!

– Блядь, Ангус, ты забыл, с кем разговариваешь, – потёр лоб Брок, готовый подняться и зарядить магу вправляющих мозг трендюлей. На того же Таузига действовало. – Конкретнее давай.

– Вы со временем будете чувствовать друг друга на расстоянии, – пояснил тот. – Общаться мысленно. Знать, когда другому плохо или больно. Даже жизненный путь – и тот так поделится, чтобы вы прожили вместе как можно дольше.

Барнс повернулся, глядя на Брока, пытаясь осознать, что именно сейчас сказал им Ангус. До этого момента он даже не задумывался, что жизнь Брока явно короче его собственной, он просто выкинул это из головы, чтобы не омрачать их будущее, которое, он был уверен, у них обязательно будет. Но сейчас в свете сказанного, Барнс стоило задуматься над этим.

– Это что, срок жизни каждого из нас взяли, сложили и поделили поровну на нас двоих? – уточнил Барнс и замер, подобрался весь, ожидая ответа.

– Именно так, – выдохнул маг и упал в кресло. – Одна половина пары не может без другой. Вы просто понять не можете, – Ангус вцепился себе в волосы пальцами, – насколько уникальны. Таких пар не было с тех пор, как боги покинули наш мир, закрыли порталы… этого не может быть… в моём доме истинная пара…

– Всё, – заключил Брок. – Мы его снова потеряли. Хрен мы что теперь про драконов узнаем.

Он легко поднялся, окинув выпавшего в астрал мага и хмыкнул. Единственное, что из всего этого уяснил Брок – это то, что Барнсу ничего не сделается плохого, и он сам сможет за ним присматривать, даже уйдя из Мстителей. Правда, если вся эта магия продолжит работать и в их мире.