Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

========== 1 ==========

Брок поморщился, но глаза открывать не стал. Голова болела так, будто бы он бухал беспробудно все последние полгода, прерываясь лишь на сон. Рядом кто-то истошно завопил, и Брока накрыло. Он блевал долго и с чувством в какие-то пёстрые кусты, выплёвывая вчерашний сухпаёк напополам с желчью. Когда наконец попустило, он со стоном разогнулся, потёр поясницу и зашипел, сжав виски ладонями, грозя снова оросить местную флору тем, что ещё оставалось в желудке.

– Я, блядь, где? – поморщившись спросил он у ярко-синей птицы, с интересом взиравшей на него с ветки осины.

Та не ответила, лишь раскрыла клюв и заголосила так, что в глазах потемнело. Брок схватился за голову, присел, боясь, что при следующей звуковой атаке отправится в короткое и не самое увлекательное путешествие головой к земле, а точнее, крючковатым корням, тут и там выползшим из земли.

– Блядь, я где? – немного видоизменил он вопрос, но ответ и не думал находиться.

Последним, что он помнил, были душные тропические джунгли, стрельба из всего, что могло стрелять, тенью мечущийся между деревьев Зимний, ослепительно яркая вспышка слева – и темнота.

Если Брок правильно понимал, что тогда произошло, то его должно было разметать по подлеску и тогда то, что вокруг… это ад.

– Очнулся, – констатировал не совсем очевидный факт Барнс из-под дерева, под которое перебрался сразу же, как только очухался сам.

Баки Барнса, Зимнего Солдата, было довольно сложно убить, да и вырубить тоже, но этот взрыв, из зоны поражения которого он вытащил Рамлоу и успел ускакать сам, все же достал их взрывной волной, и их обоих вырубило. В джунглях. В ебаных джунглях, которые Барнс ненавидел. А теперь они оказались в непонятном лесу средней полосы. Рация молчала, какой канал ни лови, даже белого шума не было. Словно в этом месте в принципе не было ничего, что могло бы его создавать.

– Я в душе не ебу, где мы, Рамлоу, – все же сжалился и ответил Барнс. – Я очнулся с час назад. Связи нет, вокруг тихо и спокойно, как обычно не бывает, и даже часы не работают. Ручей в ста метрах на шесть часов.

Глянув на Рамлоу, Барнс подумал, что лучше бы его к этому ручью отнести, а то свалится еще ненароком, но логично решил, что за подобное обращение тот попытается ему что-нибудь оторвать. Не получится, но зачем дразнить гусей? Им еще неизвестно сколько предстояло провести вместе.

– Пиздец, – душевно заключил Брок, сползая по стволу. – Не такого посмертия я хотел и уж точно не с тобой. Не столько я в этой жизни грешил, Зимний.

Одно радовало во всей этой ситуации, если вообще тут можно было хоть чему-то радоваться: рядом не скакал вечно одухотворённый своими принципами Роджерс с выражением «я всё равно считаю тебя предателем, так что даже не дыши в сторону моего Баки» на лице. Аж настроение немного улучшилось

Кое-как поднявшись, Брок покачнулся.

– Слушай, помоги дойти до воды, а? – попросил он, напряжённо разглядывая крючковатые корни у ног, понимая, что если не разъебёт себе голову, то ноги точно переломает, если гордо попрётся сам.

Барнс легко поднялся, словно не его приложило взрывной волной и, подойдя к Рамлоу, обхватил его за талию.

– Пойдем, – вздохнул он и съязвил: – Или тебя на ручки взять, как принцессу?

Обнимать Рамлоу даже через одежду, броник и разгрузку было приятно. И Барнс даже порадовался бы такой удаче – потискать объект своих мечтаний, но обстоятельства не располагали к радостному повизгиванию. Да и Рамлоу, узнай, в каких мечтах Барнса он главное действующее лицо, дал бы ему в морду, не задумываясь. Но узнать он не мог никак, а мечтать Барнсу никто не запретит.

– Зубы лишние? – хмуро огрызнулся Брок в подтверждение его опасений.

Пить Броку хотелось невозможно сильно, а ещё залезть под горячий душ и забыться минут на сорок, чтобы остальной мир катился ко всем чертям, не мешая ему саморазлагаться.

От ручья пахнуло прохладой. Оттолкнувшись от Барнса, Брок упал на колени, скривился от прошившей их боли и со стоном приник к воде. Он жадно напился, умылся, разделся до пояса и чуть ли не полностью влез в ручей, радостно брызгаясь и отфыркиваясь. Было хорошо, голову потихоньку отпускало, окружающий мир даже заиграл новыми приятными красками.

– Заебись, – оскалившись констатировал Брок.

Усевшись на траву возле берега и сложив ноги по-турецки, чему не мешали даже тяжелые ботинки, Барнс наблюдал за Рамлоу. (Хотя в своих влажных фантазиях называл его по имени.) Облизывал взглядом мощную спину, идеально проработанный рельеф мышц груди и пресса и внутренне аж облизывался, прекрасно понимая, что не для него роза цвела. Барнс был на сто процентов уверен, что Брок (все же Брок, потому что так можно было казаться ближе) натурал до мозга костей и на парней не заглядывался даже в старшей школе. Поэтому Барнс не пытался к нему подкатить, но вот смотреть ему никто не запрещал. Он даже частенько в общей душевой мылся, хотя у них со Стивом была отдельная, чтобы можно было посмотреть на командира боевой группы Брока Рамлоу во всей красе. А посмотреть было на что.

Сам Барнс залез в этот ручей почти сразу, как очнулся. Вода в нем была холодная, почти ледяная, хотя, кажется, в этом лесу было лето. Барнс прислушивался к звукам вокруг, которыми полнился этот непонятный незнакомый лес, всем собой ощущая, что тут безопасно.

Это было такое странное, казалось, давно забытое чувство ощущения полного покоя, которое странным образом приносило не успокоение, а беспокойство. Барнс не любил подобных пасторальных идиллий и не верил в их существование, поэтому звуки леса казались ему враждебными.

– Как думаешь, где мы? – спросил Барнс у Брока, когда тот перестал фыркать и плескаться.

– В душе не ебу, – пожал плечами Брок. – Местность незнакомая, половины деревьев вообще не узнаю, особенно меня напрягает вон то с фиолетовыми листьями. Я такое лет в пять рисовал на обоях. Но самое хуёвое, – он посмотрел в чистоте голубое небо. – За полтора часа над нами не пролетело ни одного самолёта и вообще… как-то слишком тихо.

Словно опровергая его слова, где-то в отдалении протяжно завыли волки. Брок нутром почувствовал, что собаками тут и не пахло. Ситуация из просто непонятной резко переходила в разряд хреновой.

– Так, золотце, – он резко поднялся, замерев на минуту, чувствуя, как к горлу снова подкатился неприятный вязкий комок. – Что у тебя с вооружением и патронами?

Барнс только вздернул бровь на “золотце”, но ничего не сказал, Брок постоянно называл его как-нибудь, и “золотце” было еще неплохим вариантом. А вот волчий вой говорил о том, что до обжитых мест, скорее всего, еще пилить и пилить в неизвестную сторону. Нужно было уходить отсюда, пока стая их не учуяла. Нет, конечно, они вдвоем и со стаей справятся, но подвергать Брока лишней опасности не хотелось.

– У меня полтора магазина к М-16, – он уже провел ревизию в своем небольшой арсенале, еще пока Брок лежал в отключке. – И три пачки к “Белоснежке”. Пять гранат, одна из которых ЭМИ, но не думаю, что она нам тут понадобится. Ножи метательные, полдюжины и “Гербер”. Жить можно. А у тебя?

Брок пожевал губу и склонился над разгрузкой, быстро проверяя что у него осталось из боевого. Находки не радовали. Он же не ходячая проблема, способная без особого напряга и потери в скорости и манёвренности переносить полтонны.

– Три обоймы к “Зигу”, винтовка под ноль, две зажигательные гранаты, одна светошумовая, кило пластида и нож. Не густо.

По-хорошему, если сложить всё вместе, то выходило вполне прилично, вот только существовало одно “но” – они не представляли, где находятся и с каким противником придётся столкнуться.

Натянув всё недавно снятое обратно, Брок попрыгал на месте, убеждаясь, что нигде ничего не звенит, и махнул рукой в противоположную сторону от волков.

– Уходим.

– А светошумовая-то тебе зачем? – удивился Барнс. – Детей, что ли, пугать?

Плавно поднявшись, Барнс отобрал у Брока пустую винтовку, повесив на себя. Ему она все равно не пригодится по прямому назначению, а тащить лишний груз неизвестно сколько по лесу, богатому густым подлеском, неблагодарное занятие.

Сам он предпочел бы огнестрел где-нибудь припрятать и заниматься спортивным ориентированием налегке, не попадаясь никому на глаза, но это он один, а как быть с Броком, пока было не ясно. Они хорошо и слаженно работали на миссиях, но теперь, когда они оказались только вдвоем в ситуации с кучей неизвестных, сложно было сказать, по чьему плану лучше действовать.

– Пошли, юный натуралист, – усмехнулся Барнс. – Веди меня.

– Ой, допиздишься, – в тон ему оскалился Брок, оглядевшись по сторонам.

Брок когда-то любил леса, даже собирался к старости, если-таки доживёт до пенсии, купить себе маленький домик где-нибудь в канадской глуши и жить, не зная проблем, пить на крыльце пиво и вспоминать всех, с кем не обломилось. Но сейчас лес, со странными деревьями, лсдшного цвета птицами и цветами размером с полголовы Барнса – Брок живо представил в его волосах один такой, нежно-сиреневого цвета – наводили совсем не на лирический лад.

Уходили они, забирая с каждой милей всё южнее. Брок то и дело бросал на Барнса вопросительные взгляды, но тот лишь качал головой – хоть каких-то признаков цивилизации не наблюдалось.

Вообще все было до странного безжизненно. Вроде и не самая чаща леса, и шли они плюс-минус вдоль ручья, который и не думал расширяться, а признаков того, что тут бывают люди, не попадалось. Теоретически, этот лес мог быть, как тайга, совершенно бесконечным во все стороны, но должен же тут быть какой-нибудь охотничий домик, заимка или лесник?

Впереди и немного сверху раздался странный звук на грани слышимости Барнса, и он остановил шедшего впереди Брока, положив руку ему на плечо и чуть сжав. Звук был настолько нехарактерный для леса, да и для боевой ситуации, что Барнс не был уверен, что услышал правильно.

Приложив палец к губам, он указал Броку на направление звука, скинул на землю оружие и неслышной тенью скользнул вперед, желая убедиться, что правильно услышал именно человека, а не лесную живность. Приблизившись еще на десяток метров к цели, Барнс убедился, что это действительно плач, и вернулся к Броку также бесшумно.

– Плачет, – ответил он на немой вопрос Брока. – Ребенок, похоже. Пошли.

И, подобрав арсенал, двинулся вперед на звук.

Брок не стал комментировать, что думал насчёт детского плача в самой глуши нигде, но следом всё-так двинулся, выхватив зауэр. Через десяток шагов и он сам услышал тихое приглушённое хныканье. Будто бы кто-то маленький отчаянно зажимал рот ладонями, не в силах успокоиться.

На небольшой полянке впереди на ветке раскидистой – Брок задумчиво осмотрел дерево, не зная как точнее его обозвать, и ничего умнее берёзы на ум не пришло, хоть они такими и не бывают – берёзы сидела зареванная девчушка лет восьми, обняв гладкий белый – неслабо его контузило – ствол обеими руками. По красному худенькому личику градинами катились крупные слёзы.

Выматерившись про себя – ну не умел он совершенно ладить с детьми, хотя те его отчего-то очень любили – как смог доброжелательно, для всего этого пиздеца, улыбнулся.

– Как ты здесь оказалась, малышка?

Девочка сделала большие глаза и приложила палец к губам.

Барнс тут же прислушался, ведь не просто так ребенок залез на дерево и сидит там рыдает, боясь спуститься вниз. Барнс детей любил. Они были простые, незамутненные ничем и, самое главное, честные в своих эмоциях и желаниях. Любить – любил, но старался не подходить к ним близко, почему-то считая себя грязным для общения с ними.

Шевеление в кустах немного позади себя Барнс скорее почувствовал кожей, чем услышал, и вовремя оттолкнул Брока так, что тот свалился на задницу, но сейчас было не до того. На них уже летело нечто, больше всего похожее на кабана, только с оскаленной зубастой пастью и просто монструозными бивнями. И покрыто оно было густой белой шерстью.

Барнс пропустил разъяренное нечто вперед себя, уйдя от столкновения с ним так плавно и естественно, что могло показаться, он только и делал, что от зубастых кабанов уворачивался. Но не успела зверюга, а она была невероятно быстра, пронестись мимо него, как Барнс ухватил ее за шерсть и прыгнул, оседлывая необычного скакуна. Он тут же взбрыкнул, пытаясь сбросить Барнса, но тот вонзил нож в толстую шкуру, пытаясь попасть в какой-нибудь жизненно важный орган, чтобы тварь сдохла поскорее.

– Не лезь! – крикнул он Броку, потому что выстрел из зауэра эта тварь вряд ли вообще заметит, а патроны стоило беречь.

Брок зарычал, выхватил хищно блеснувший нож, но приближаться не стал, отчего-то внутренне уверенный, что Барнс справится, если не мешать и не лезть под руку. Но Брок всё равно пометил в памяти припомнить всё ебанутому супероружию.

– Гаси его, красавица, и пожрём нормально! – гаркнул он, видя, что зверюга уже сопротивляется разве что из упрямства.

Мощные жилистые ноги странного зверя разъезжались, с трудом удерживая двойной вес. Барнс, словно ковбой, восседал на широкой, покрытой белой щетиной спине, удерживая себя лишь хваткой сильных бёдер. Брок сглотнул, переживая самое яркое эротическое видение за последние несколько месяцев. За что же вселенная его так не любит, раз засунула в этот пиздец ни с кем нибудь, а именно с Барнсом?

Кровь из все увеличивающейся раны на шее зверюги хлестала во все стороны, заливая Барнса, делая скользкой рукоять ножа, шерсть и шкуру, но он держался, чувствуя, что тварь готова сдаться. Они потанцевали еще с минуту, и этот саблезубый кабан рухнул замертво, а Барнс съехал с его спины.

Весь уделанный в кровище пострашнее смерти, Барнс понимал, что ребенка с дерева снимать он не полезет. Нужно было отмыться, благо от ручья они недалеко ушли, и отмыть хотя бы куртку от тактического костюма. И рожу.

– Тварь зубастая, – Барнс пнул тяжелым ботинком труп зверюги и выдрал бионикой пару клыков, один из который дал Броку, лучезарно улыбаясь. – Держи сувенир.

– Иди стирайся, добытчик! – ухмыльнулся в ответ Брок, но клык, завернув в носовой платок, надёжно припрятал в нагрудном кармане.

Не так уж и много у него было памятных, дорогих сердцу вещей: серый плюшевый заяц как привет из детдомовского детства; пуля, которую схлопотал Зимний, закрыв его собой; страшенные наручные механические часы, как ни странно, презентованные ему тем же Зимним на одной из операций, когда Брок пожаловался, что расхерачил из-за этого отморозка свои за три сотни баксов; и вот теперь клык.

Сердце предательски ёкнуло и пропустило удар. Потерев грудь, Брок сплюнул под ноги и поднял взгляд на девочку.

– Эй, малышка, – крикнул он. – Спускайся, тебе больше ничего не угрожает.

Она в ответ покачала головой и сильнее обняла ствол дерева, заставив Брока поморщиться. Он не любил детей и совершенно не умел с ними как-то взаимодействовать, хотя у Роллинза дома его всегда ждали три пары восторженных, преданно и влюблённо глядящих на него глаз.

– Слезай, ты же хочешь сказать дяде Баки спасибо? – подмигнул девочке Брок и раскинул руки, готовый принять ее в объятия.

Немного поколебавшись, малышка птичкой слетела с ветки, впечатавшись острыми коленками прямо Броку в грудь, выбив воздух.

Барнс ушел к ручью, оставив весь свой арсенал рядом с Броком, только нож прихватил, и принялся отмываться, потому что с залитым кровью лицом, когда на нем сверкают белками глаза и улыбка, больше похожая на оскал, к ребенку лучше не соваться.

Умываясь, Барнс думал о том, куда они попали, потому что зубастых кабанов в их мире точно не водилось. Не говоря уже о фиолетовых деревьях и прочей херне, которая была в этом лесу. Хотя кабаны были опасны и совершенно обычные, но у того на копытах были когти в придачу ко всему.

В пять минут Барнс, конечно, не уложился, кровь в холодной воде отмываться не желала, хотя он тер и руки, и куртку и даже лицо мелким песком со дна ручья. Все это время слушая, что происходит на поляне, Барнс чувствовал, как Броку неуютно с девочкой, он понятия не имел, о чем с ней поговорить. И вот что было хорошо – никакого языкового барьера. Девочка понимала их, а они ее. Было ли это странным? Не более странным, чем фиолетовая листва и зубастые белые кабаны.

Сколько Барнс не силился, он не мог вспомнить момент, как они сюда попали. Вот был взрыв, он успел схватить Брока, пробежать с ним на пределе возможного как можно дальше от эпицентра, а потом их накрыло взрывной волной, и все. Чернота. И он очнулся под деревом в странном лесу, рядом Брок, целый, только без сознания. Радоваться тому, что он не один, а с тем, о ком давно в тайне мечтает, или горевать, Барнс не знал. Он решил просто принять ситуацию, как она есть.

Усадив девочку рядом с деревом и, сунув ей одну из конфет, припасённых для Зимнего, – Брок искренне не понимал, зачем до сих пор с собой таскает сладости для бывшего подопечного, но каждый раз, отправляясь на совместную миссию, ссыпал себе в карман с десяток карамелек – выхватил нож и принялся споро разделывать убитую Барнсом зверюгу.

– Скажи-ка, милая, как тебя звать и далеко ли до деревни? – спросил Брок, не особо надеясь на внятный ответ.

– Я Лита, – удивила его девочка. – До дому недалеко, полдня пути.

– А ты тут что делала? Грибы собирала?

– Ты что, дядь? – удивилась она. – Рано для грибов-то. Я жертва для белого Кабуру, – Лита ткнула пальцев в мёртвого зверя. – Чтобы он скотину не бил.

– Ёбаный в рот, – поражённо матюгнулся Брок.

– Не выражайся, – тут же одернул его Барнс, бесшумно появляясь на поляне в более-менее чистой куртке и с умытой рожей. Штаны от запекшейся на них крови начали вставать колом, но это его особо не заботило, все равно их сейчас не постираешь. – Привет, малышка, я Баки, – он присел рядом с Литой на корточки. – А белый Ка…бур, это вот этот вот зубастый зверь?

То, что ребенок был жертвой для зверюги, Барнса поразило. Это какими же надо быть трусами, чтобы всей деревней не задрать гадину, а отдавать им своего ребенка? Или нанять охотника. Ну не верил Барнс в то, что в деревне не было охотников. Или не было заезжих охотников. Что за дикий такой мир?

– И часто надо было ему жертву приносить? – спросил Барнс и достал второй клык, который выдрал у Кабуру. – Держи, это тебе.

Лита аж рот открыла от удивления, разглядывая жёлтый изогнутый зуб.

– Раз в год, по весне, – ответила она и подняв вверх указательный палец, добавила. – Так боги велят.

Брок перевёл взгляд на Барнса, взглядом обещая если не четвертовать всё население деревни скопом, так мужикам уж точно головы пооткусывать.

– Барнс, во что мы с тобой вляпались? – хмуро спросил Брок, отведя его чуть в сторону. – Что за дикое средневековье?

– Боги, значит, – вздохнул Барнс, подумав, что головы бы таким богам посворачивал. Каждый год отдавать ребенка! – И давно ты на дереве сидела?

Брока он ответом не удостоил, потому что сам не знал, где они. Но по рассказам Тора об Асгарде, был уверен, что это не он. Хотя сколько было правды в рассказах громовержца, Барнс тоже не знал.

Он глянул на небо, по которому дневное светило собиралось валиться за горизонт, и понял, что сегодня они в деревню не пойдут. Он один еще и мог бы пройти через ночной лес, в котором живут зубастые кабаны, а вот Брока и тем более ребенка тащить по ночи не собирался.

– Лита, а ты помнишь дорогу в деревню? – спросил Барнс, а то вдруг ребенок был не в курсе, где его дом. – Мы сегодня переночуем тут, а завтра было бы здорово, если бы ты отвела нас в свою деревню. Отведешь?

Девочка кивнула и, разжав маленький кулачок, занялась конфетой. Развернула яркий шуршащий фантик и осторожно лизнула конфету.

– Ешь, малышка, это вкусно, – улыбнулся Брок, когда глаза Литы поражённо распахнулись и она, закинув леденец в рот, аж руки на груди сложила.

Велев Барнсу заняться тушей, Брок обошёл поляну по кругу в поисках места для ночлега поудобнее, чтобы в потёмках не столкнуться с желающими отужинать Кабуру.

В двадцати шагах от места славной гибели клыкастого монстра Брок приметил подходящую полянку, осмотрелся, натаскал сушняка и, пока не стемнело, взялся ломать что-то похожее на еловый лапник для постелей.

Голова пухла от событий. Если бы не горели натруженные мышцы, Брок бы решил, что, скорее всего, лежит сейчас в коме в одной из клиник ЩИТа, весело пускает пузыри, не подавая признаков разума, а его душа заплутала в вывертах его же подсознания, решив хотя бы так побыть немного наедине с героем своих мокрых снов.

Усевшись на лапник, Брок достал початую пачку, пересчитал сигареты, скривился, но всё равно достал одну, чиркнул зажигалкой, прикуривая. Чем бы ни был этот мир, они в него влетели, можно даже сказать, вляпались на полной скорости, и как выбираться, лично он не имел никакого представления. Ещё и Барнс…

Пока Брок занимался обустройством лагеря для ночлега, а Лита увлеченно сосала конфету, Барнс продолжил начатое Броком – разделывал тушу. Анатомия этого монстра, которому в жертву приносят (теперь уже приносили) детей была вполне себе нормальной, приходилось как-то разделывать зверье. Но Барнс был в целом не силен в зоологии. Прикинув, что с собой они это дело тащить не будут, он принялся выбирать из туши самые хорошие куски, рассчитывая на то, чтобы хватило на сегодня и завтра. Мало ли, сколько они будут идти до деревни. В которой еще не известно, как их встретят, вдруг за этого Кабуру их мужичье захочет на вилы поднять, а ребенка вернуть обратно в лес.

– Лита, – обратился Барнс к девочке, – а у тебя мама с папой-то есть?

– Есть, – кивнула девочка, разглаживая на коленке яркий фантик, который, по всей видимости, нравился ей ничуть не меньше самой конфеты. – И братик с сестричками. И конь у нас есть, его Палипом зовут, – доверительно рассказала Лита.

– Конь – это здорово, – кивнул Барнс. – А у вас какая деревня?

Он решил выудить из Литы всю возможную информацию. Это было немного нечестно по отношению к девочке, она могла выдать что-то, что не стоит говорить незнакомцам, даже спасшим твою жизнь, но информация им сейчас была нужнее всего. А еще было интересно, за кого их Лита приняла, потому что отнеслась к ним с доверием, но они точно не были похожи ни на кого, кого она видела, или о ком слышала раньше. Если только тут не гуляет по миру какое-нибудь дурное пророчество о нездешних рыцарях, которые должны свершить подвиги великие. Внутренне Барнс фыркнул.

Баюкая в ладонях огромный клык Кабуру, девочка бодро выкладывала все, что ей известно о деревне и сельчанах. Про то, что домов всего три десятка, что нет постоялого двора и к лекарю приходится ездить в село побольше. Рассказала, что Кабуру детей скармливают уже очень очень давно – и дед, и прадед почитали и боялись Кабуру. О том, что если его не умилостивить, за лето всех коз скрадёт и телят, и деревня голодать будет.

Разведя на поляне костёр, Брок вернулся как раз к началу рассказа и стоял, чувствуя, как звереет от каждого слова. Ну не заметил он, чтобы Кабуру был таким уж страшным зверем, чтобы с ним справиться силами нескольких мужиков нельзя было за столько-то десятилетий.

– А много в ваших лесах таких вот обитает? – Брок ткнул пальцем в то, что осталось от зубастого монстра.

– Нет, он один был, его магия охраняла. Все, кто против Кабуру что-то замышляли – умирали обычно страшно.

Брок обмер, перевёл встревоженный взгляд на утирающего лоб и совершенно живого Барнса, едва удерживая себя, чтобы не ринуться проверять, всё ли у того в порядке.

– А как скоро умирают?

– Так сразу же, как только подумают. У нас все любят Кабуру.

– Кончился ваш Кабуру, – сказал Барнс, отрезав еще один шмат мяса. – А почему все его любили, если он детей и коз жрал?

Барнс никогда не понимал принесения жертв и тому подобного. Зачем мириться с напастью, если можно найти способ проблему решить? С другой стороны, когда он был оружием Гидры, техники к нему шли как на заклание, хотя он был очень спокойным и бил, только если ему делали больно, ну и что с того, что больно ему делали частенько?

На рассказ про деревню Барнс стал прикидывать, что должно быть примерно на дом по взрослому мужику, а то и по два. Значит, тридцать человек. С тридцатью они справятся. Он один справится. Только не хотелось почем зря косить местное население, даже не выяснив, что происходит.

Вот отдадут они Литу с рук на руки отцу с матерью, и можно будет думать, что делать дальше. Сейчас почему-то проблемы маленького, незнакомого, по сути, ребенка были важнее и ближе, чем свои собственные. Потому что проблемы Литы они наполовину уже решили, а о своих проблемах они даже масштаба не знали, не говоря уже о какой-то конкретике.

Все, что Барнса радовало в сложившейся ситуации, – это возможность пообщаться с Броком, может быть, даже узнать его получше, а если совсем повезет, то и подружиться. Говорят же, что общая беда сближает. Волновался Барнс только за Стива, который сейчас рвал и метал в поисках их тел, его тела, если уж на чистоту. Метался и приходил в ужас, внутренне ужасаясь, что снова потерял. Стива было жаль, но ему помочь Барнс никак не мог. Он и себе-то помочь не мог. Ничем.

– Потому что, золотце, лучше любить Кабуру, чем подохнуть, – хмыкнул Брок, подхватил Литу на руки и понёс к полянке, где уже задорно трещал костёр. Усадив ее на лапник, осмотрел со всех сторон, надеясь, что девочка, каким-то образом взобравшись на ветку, ничего себе не повредила.

Этот мир с самого начала казался ему странным, вывернутым наизнанку чьим-то, может даже его собственным, воображением. Но при всём этом сознание не протестовало, бунтуя против реальности. Здесь ему уже было интересно, а там не осталось ничего, что бы продолжало каждое утро держать на плаву. «Страйк»? Он вытащил ребят из «Гидры» с наименьшими потерями, вовремя сориентировавшись, вывел из-под удара, представил всё Кэпу так, что у него не было другого выбора, как заступиться за отряд. А теперь – Брок кинул быстрый взгляд в сторону Барнса – можно было уйти на покой, как и хотелось, или отправиться приключаться в странном незнакомом мире, надеясь заглушить тоску в груди. Все лучше, чем наблюдать за любезничающими ёбаными неразлучниками Барнсом и Роджерсом.

– Не грусти, дядя, – светло улыбнулась Лита. – Всё будет хорошо. У героев всегда всё в конце хорошо.

Барнс улыбнулся услышанным словам Литы, почему-то то, что она называла Брока «дядей», его забавляло.

Думать не хотелось совершенно, да, в целом, и не о чем было думать. Ну в другом мире, ну и что? Разберутся и вернутся назад, главное, чтобы Стив с ума не сошел и не прибил никого, пока его не будет. Барнс был уверен, что все решится, причем как-то очень просто решится. Ну не могло быть такого, что они застряли в этом мире надолго, а тем более навсегда.

Вырезав еще несколько шматков мяса, Барнс пошел мыть в ручье свою добычу, размышляя, а не постирать ли ему штаны, раз уж они остаются тут до утра. Походит в кевларовом поддоспешнике, ничего с ним не сделается. Он бы вообще разделся, ночь обещала быть теплой, но с ними была маленькая девочка неизвестно какого воспитания, вдруг в обморок бы от лицезрения голых волосатых мужицких ног бы рухнула.

Промыв мясо, Барнс принялся таскать его к огню, оставляя остальной процесс приготовления уже на Брока, тот был отменный кулинар.

– Пойду штаны стирать, – сказал он. – От крови заодно заново отмоюсь.

Барнс скинул свою куртку, служившую броней, и стянул поддоспешник, потому что Броку стягивать было особо нечего, они отправлялись в джунгли, отдав его Лите.

– Накинь, чтобы не замерзнуть, – и улыбнулся девчушке.

Проводив Барнса взглядом, облизав его широкую спину, Брок вздохнул. Просто не будет, да и никогда не было. Вот только теперь нельзя было взять выходной, закрыться в своём доме и напиться до зелёных чертей, чтобы вышибить из головы воспоминания о блядских, мягких, наверное, губах, волшебном серебре глаз и горячем, правильно раскачанном теле. Брок тихо выругался. Нашёлся, блядь, романтик. И так в последние годы узлом завязал, пользуясь лишь правой рукой для удовлетворения потребностей.

Лита вдруг затихла, подтянула острые худые коленки к груди, устроив на них подбородок.

– Что такое, малышка, замёрзла? – спросил Брок, только сейчас заметив, что из всей одежды на ней лишь плохонькая застиранная рубаха до середины бедра, плешивая меховая жилетка да плетёные берестяные лапти.

Она покачала головой, плотнее закутавшись в поддоспешник, её желудок оглушительно заурчал.

Хлопнув себя по лбу, Брок поднялся, нарезал прямых ветвей, обстругав с одного конца. Лита охотно подсказывала, какие травки из тех, что росли вокруг, пригодны были в пищу. Жалко только, соли с собой не было, но на длительных миссиях чем им только питаться не приходилось.

Натерев мясо мелко нарубленной кручиницей – Лита именно так обозвала травку, свежо пахнущую лимоном – Брок насадил его на тонкие жерди и повесил над огнём.

На берегу ручья Барнс стянул с себя оставшуюся одежду, оглядел ее и, присев на корточки у самой воды, принялся стирать штаны от крови. Вода, быстро бегущая в песчаном русле, сразу окрасилась красным, унося за собой кровь почти священного, видимо, животного.

Солнце медленно скатывалось за горизонт, и на лес опускались вечерние сумерки. Барнс сидел у ручья, стирал и прислушивался к происходящему вокруг, но, похоже, даже туша Кабуру никого не интересовала, потому что зверье не спешило сбегаться на запах свежей крови.

Отстирав штаны, отмыв ботинки и себя, Барнс, надев только кевларовые вторые, которые тоже были уляпаны в крови, но не так сильно, и вернулся к огню, где пахло печеным мясом, какими-то травами и не очень хорошо мытым Броком. Барнс представил, как от него сейчас воняет, и скривился, потому что купание в ручье да еще и частями никак не заменяло полноценную помывку. Ну вообще никак.

Лита пахла почему-то молоком, немного потом и травами. И деревом, на котором просидела неизвестно сколько.

Барнс покопался в россыпи мелочевки, что лежала на куртке и, взяв кругляш раскладного стакана, каким-то образом затесавшегося в его вещи, пошел к ручью и принес в нем воды.

– Держи, – протянул он его Лите, и спросил у Брока: – Тебе принести?

Хотя они попали в одинаковую по пиздецовости ситуацию, и это Барнс убил какого-то защищенного магией зверя, ему хотелось как-то поухаживать за Броком. Хотелось, чтобы он хоть немного отдохнул, этот человек-кремень, расслабил вечно напряженную спину, ведь знает же, что Барнс прикроет.

Брок молча качнул головой, отказываясь от воды, не отрывая взгляда от облизывающих ветки язычков пламени. Мыслями он был далеко-далеко, лишь рефлекторно поворачивая подрумянивающееся на палочках мясо.