Текст книги "Итальянец на службе у русского царя (СИ)"

Автор книги: Sleeping

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

–Они там что, приняли в небесные стрельцы какого-то толстяка? -не понял сначала цесаревич. Но вскоре стало видно, что падает не толстяк, а железный рыцарь с ног до головы заклёпанный в сверкающий в мягких лучах вечернего солнца металл.

В нужный момент над головой стального исполина раскрылся купол парашюта в разы больший чем обычно.

–Так вот зачем нужна была усиленная грузоподъёмность, чтобы спустить с неба такую вот дуру, -подумал цесаревич. -Но какой смысл заковываться в доспехи в наше время? Пуля легко пробьёт обычную броню. А если сделать доспех из такой толстой брони чтобы она не пробила, то воин под такой грудой железа не сможет двигаться и едва ли будет способен сделать хотя бы пару шагов.

Приземлился железный рыцарь тяжело. Чтобы не перевернуться он вынужден был опуститься на одно колено и упереть обе руки в землю. Опавший за спиной парашют отстегнулся каким-то хитрым устройством и его едва было не унёс прочь ветер, спешившие на поле помощники едва-едва успели поймать собравшуюся улететь ткань.

Медленно выпрямившись, стальной гигант встал, сделал несколько пробных шагов и всё ещё неторопливо, но уже довольно бодро зашагал в направлении расположения высокой комиссии со скоростью спокойно идущего вперёд человека. Да, все его движения выглядели флегматично неторопливыми, но шёл он вполне уверенно и даже не скажешь, что человеку внутри приходится нести на плечах огромный груз. Может там какой-то богатырь? Или броня не так толста, как кажется снаружи?

Необычный воин подошёл достаточно близко чтобы его можно было в подробностях разглядеть.

Царевич Василий глядел на стального великана открыв рот, удивляясь какой тот: огромный, железный и скрипучий.

Нагрудная пластина усилена рёбрами жёсткости. Шлем глухой, тоже с рёбрами жёсткости. На месте лица узкая полоска прочного стекла. Самые уязвимые места – сочленения прикрыты сдвигающимися при движении пластинками брони. Сам гигант выше обычного человека и гораздо массивнее. Третья рука, расположенная на груди, крепко держит здоровенный, в разы больше обычного, огнебой. За спиной расположен горб и на плечах установлены какие-то короба – непонятно для чего их там разместили, если только ради дополнительной защиты головы, но всё равно очень странное решение.

При каждом движении гигант издавал необычный тонкий звук совсем не похожий на скрип плохо подогнанных деталей. Нет, его источником однозначно являлось что-то иное.

И всё-таки, зачем ему третья рука? Как он вообще собирается ею управляться?

–Кто ты, воин? -задал вопрос цесаревич.

Гигант перед ним стоял молча и неподвижно.

Тот же боярин, что и прошлый раз, видимо находившийся в курсе дела и даже участвовавший в создании этой, этого… богатыря из стали, наклонился и снова принялся шептать: -Перед тобой не воин, цесаревич, а главный мастер, вот уже больше полугода занимающийся работой над сим дивным самодвижущимся доспехом. Он пожелал сам испытать собственное творение спрыгнув с небесного корабля. Мы пытались отговорить его рисковать головой, но не смогли.

–Значит мастер, а не воин, -задумчиво проговорил Иван Молодой. -Только не говорите мне… Мессер Леонардо это ты там, под шлемом?

Похоже, что он угадал так как стальной гигант сделал шаг назад снова издав тот тихий, на грани слышимости, писк. В этом его движении сквозило такое смущение, что цесаревич тут же полностью утвердился в сделанной догадке.

–Фрязин, какого чёрта?! Отец запретил тебе рисковать ещё, тогда как ты пытался привязать себе к спине ракету и врезался в дерево, слава господу хоть не взорвался! А сейчас снова? Оделся в железно и прыгаешь вниз головой? Убиться хочешь?!

Гигант сконфуженно молчал. А может быть просто молчал. За этой стальной болванкой не разберёшь. Но если бы Иван Молодой мог сейчас увидеть лицо мастера Леонардо, то он узрел бы плотно сжатые губы и твёрдый взгляд, на самом дне которого, за всей его твёрдостью, пряталось непролитое озеро боли и слёз. С тех пор как чудовища Изабеллы унесли Марью и у Леонардо не получилось спасти любимую по горячим следам, мастер осунулся и с головой погрузился в работу. Он стал замкнутым и нелюдимым. Создание нового вида совершенного оружия сделалось его основной идеей занимая всё время и все мысли. Леонардо продолжал учиться у царя перенимая у того знания которых не имел никто более в этом времени и в этом мире. Но выдаваемые им идеи порой удивляли даже царя Ивана. Удивляли и немного пугали. Имя под рукой несовершенные инструменты и несовершенные материалы, мастер замахивался на такое, о чём и в гораздо более поздние времена, владея гораздо более разнообразной элементарно-технической базой, можно было только мечтать.

Но Леонардо, закусил удила.

Он словно раненный зверь, упорно идущий по следу несчастного охотника, который додумался ранить, но не догадался убить.

Иван Третий пытался осторожно разговорить мастера, но не получилось. И, честно говоря, у правителя державы, зависшей посередине технологического рывка невиданной силы и на пороге большой войны чуть ли не со всей Европой разом и без того, имелось достаточно дел, чтобы быть ещё и личным психоаналитиком для изводящего себя чувством вины мастера. Очень сложно заставить человека не разрушать себя, особенно если он так сильно этого хочет. Тем более, что фиксация мастера на идее создания совершенного оружия идеально укладывалась в планы Ивана Третьего. И в один момент царь просто отступил прочь, позволяя Леонардо самому решить сожжёт ли тот себя чувством несправедливой вины или сумеет просить и жить дальше. И мастер ярко пылал, перековывая сжигающее его изнутри пламя в металл брони и хитрую систему приводов, распределяющую вес брони и позволяющую даже не очень сильному человеку передвигаться в тяжеленых доспехах.

Боярин снова зашептал на уху цесаревичу. Иван Молодой недовольно махнул рукой: -Ладно, продолжайте показывать. Но с тобой, мессер, мы потом ещё отдельно поговорим о твоём безрассудном поведении…

Продолжа демонстрацию, Леонардо заставил доспех пройтись туда и обратно. Поднимал и опускал руки. По знаку боярина помощники принесли пару деревянных щитов, сколоченных из крепкого дерева, и установили их друг напротив друга. Неожиданно, к удивлению цесаревича и всех остальных членов комиссии третья рука на груди у доспеха зашевелилась будто настоящая. Тихий писк усилился, сделался громче. А нацелив здоровенный огнебой на один из щитов, третья рука выстрелила зарядом дроби какого хватило бы для пушечного орудия не слишком больших размеров. Прочный щит разорвало пополам. Половина от него отлетела в сторону, а другая половина, подпрыгнув, перевернулась.

Резкий звук близкого выстрела заставил бояр и воевод сделать шаг назад, а юного царевича сначала замереть разинув рот, а затем запрыгать и попросить: -Ещё! Ещё грома!

Мастер перезарядил огнебой, показывая, что это возможно сделать изнутри доспехов, тогда как у стальных рук отсутствовали пальцы, которые слишком сложно защитить и они кончались одна молотом, другая четырёхгранным шипом. Но второй щит он разломал, не пользуясь зажатым в третьей руке огнебоем. Причём показал, что двигаться могут все три руки одновременно, а не по очереди, как можно было подумать. К удивлению продолжающего жадно смотреть Ивана Молодого доспех вдруг резко ускорился на несколько секунд. Совсем не похожий на скрип писк сделался ещё громче. Теперь он почти оглушал. А ускорившаяся фигура стального воина одним ударом сломала боковую опору щита и, когда тот стал падать на него сверху, ударила по нему свободной рукой разбивая в щепки.

Писк сделался тише и движения стального воина сразу замедлились, снова став неторопливыми и чуточку замедленными.

Развернувшись в сторону, Леонардо выпустил из наплечных ящиков-горбов по шесть небольших ракет из каждого. Те со свистом унеслись, вдаль ударившись о землю и взорвавшись метрах в пятидесяти.

–А теперь проверим дивный доспех на прочность, -объявил боярин и на поляну вышел десяток небесных стрельцов вооружённый огнебоями.

Беспокоясь за судьбу мастера внутри, Иван Молодой потребовал: -Нет, мы не будем проверять его на прочность!

–Не беспокойтесь, -зашептал боярин. -Это не первая проверка, мы уже не раз проводили такую. Всё будет хорошо. Без неё испытание не будет завершено полностью.

–Ладно, давайте, -разрешил помрачневший Иван Молодой.

По стальной броне застучали выстрели. Стрельцы палили сначала с сотни метров. Потом подошли на пятьдесят. И, наконец, на пятнадцать. Если под градом прилетевших издалека пуль доспех стоял спокойно, то, когда стрельцы подошли чуть ли не в упор, мастеру пришлось переопределять вес и менять позу упираясь ногой назад в землю. Иначе плотной обстрел рисковал его повалить, а если стальной колос упадёт в окружении врагов, то подняться обратно ему точно не позволят.

Иван Молодой заметил, что места сочленений доспех всё же старается прикрывать. Видимо попадания туда для него более опасны. Он жестом подозвал стоящего за спиной боярина и уточнил: -Что будет если пуля попадёт прямо в полоску из стекла в шлеме?

Он ожидал услышать ответ, но вместо этого боярин махнул рукой одному из стрелков приказывая: -Разбей стекло!

Не успел цесаревич испугаться за жизнь мастера внутри, как стеклянная полоска прыснула осколками, но доспех не то, что не пошатнулся, а, наоборот, сделал несколько шагов пока не дошёл до обидчика и обозначил удар рукой показывая, что и без стеклянной полоски всё видит.

–В шлеме установлена система зеркал так, что её невозможно разбить выстрелом снаружи, -объяснил боярин, а витязя прикрывает стальная пластина.

–Как снять и как облачиться в эти доспехи? -поинтересовался цесаревич.

–То не просто и требует особого умения. Но как любая воинская тренировка требует многократной практики и повторения, -пожевал губами боярин.

–А что за писк и как двигается третья рука?

–То мастер расскажет лично, -уклонился видимо и сам не слишком хорошо знающий ответ боярин.

Тем временем сразу трое помощников помогали Леонардо разоблачиться прямо на поле и вылезти из доспехов. На это у них ушло несколько минут пока раскрытый как кожура доспех не отпустил вспотевшего и раскрасневшегося мастера.

Один из помощников выглядевший особенно молодым, совсем мальчишкой, принёс холодного кваса. Леонардо выпил его полностью и рукой смахнул выступивший на лбу пот.

–Малой, – остановил цесаревич собравшегося убегать мальчишку. -Как зовут?

–Николай, -поклонился тот в пояс. -Николай Коперник.

–Ты помогал месссеру строить доспех?

–Мы с братом только учимся у мастера перенимая его разумение, -покачал головой мальчишка.-Но есть в этом чуде и мой скромный труд.

–Где же он? -поинтересовался Иван Молодой.

–Там внутри сеть гибких шлангов, -поведал Николай радостный от того, что с ним разговаривает сам цесаревич. -Не только мы одни плели их, но и мы тоже. И ещё ремни, их пришлось делать из прочной кожи вымачивая в пяти разных маслах, чтобы и прочно было и гнуться могли.

–То диво, -согласился Иван Молодой поднял глаза ожидая, когда освобождённый от доспеха мастер сам подойдёт к нему. -Пока беги, малой.

–Фрязин! -рявкнул он на подошедшего Леонардо. -Так-то ты исполняешь приказ отца поберечь свою светлую голову?!

–Мне ничего не угрожало, -спокойно ответил тот. -Расчёты проверены множество раз и каждый элемент программы был проверен по отдельности.

–И с небесного корабля в доспехах уже кто-то раньше прыгал?

–Не совсем. Но мы сбрасывали груз схожей массы и всё проверили.

–Опять свинью бросали? -улыбнулся цесаревич.

Леонардо подтвердил: -И не одну.

–Садись пока, -разрешил цесаревич. -Рассказывай. Смотрю там жарко внутри?

–Жарковато, -признал мастер. -Но это решаемая задача.

–А как третьей рукой двигал? По очереди с другими двумя?

–Нет, всё честно. Да ты и сам видел, что все три двигались одновременно.

–Потому и спрашиваю.

–Я двигал её… воздухом, -признался Леонардо.

–Смеёшься, Фрязин?

–То проще показать.

Подведя цесаревича к замершему на поле в раскрытом виде доспеху, мастер попросил того прикинуть примерный вес металла.

Схватившись двумя руками за одну стальную конечность, Иван Молодой с трудом приподнял её, отпустил и в непомерном удивлении задал вопрос: -Как ты вообще двигался в этой груде железа?

–Хитрая система рычагов и противовесов, распределяющая общий вес так, чтобы он не давил на плечи оператора, а в каждый момент времени держал себя сам. Может быть ты заметил, цесаревич, что доспех никогда не отрывал от земли обе ноги одновременно? Хотя бы одна должна стоять твёрдо и общий вес всего доспеха по ней упирается в землю. Наш государь назвал такую систему «пассивным экзоскелетом» где «экзо» означает «внешний» в противовес нашим внутренним костям, позволяющим нам стоять прямо или ходить с минимальным напряжением мышц.

Иван Молодой не позволил себя отвлечь от самого главного: -Но как же третья рука?

Вместо ответа Леонардо забрался внутрь доспеха, не закрывая его и что-то там сделал как снова раздался тот странный писк, только намного громче так как источник звука сейчас находился прямо перед ними. К удивлению Ивана Молодого, третья рука, до этого плотно сживавшая огнебой прижимая его к груди, вдруг выпрямилась и нацелилась куда-то в небо.

–Как это?! -ему стоило большого труда сдержать изумление. И цесаревич не был уверен, что у него это вообще получилось.

–Сила воздуха.

–Не понимаю!

–Вот здесь стоят меха куда с большой силой накачан воздух, -начал объяснять Леонардо. -Он буквально утрамбован там и стремится вырваться отчего тут же устремится по любому пути стоит только приоткрыть соответствующий клапан. Пути это шланги, которые ты видишь. Управляя клапанами, я пускаю сжатый воздух по разным путям и могу поднять или опустить третью руку. Могу усилить и ускорить собственные движения, когда, допустим, наношу сильный удар и сжатый воздух помогает моим движениям внутри доспеха. Рука или нога доспеха движутся благодаря силе воздуха, а всё что остаётся витязю внутри это не противится такому движению и ловко управлять клапанами пуская через них силу воздуха по нужному пути сгибая и разгибая стальные суставы.

–Как же отец назвал это чудо? -поинтересовался Иван, нисколько не сомневаясь, что и для этой тайны у его великого отца есть своё слово.

–Пневма, -поведал Леонардо. -От слова «дыхание» или «дух» – сжатый воздух, дающий движение и оживляющий мёртвую груду металла. Пневматика – так назвал Государь сиё чудо когда я пришёл к нему со смутными идеями и жалкими набросками мнясь будто открыл новое и неизведанное, но он уже знал про всё и растолковал мне до мелочей те тайны которые я только сумел было ухватить за самый хвост.

–Отец – великий человек, -подтвердил цесаревич.

–Человек ли? -усмехнулся мастер. -Если бы он сказал, что ангел божий, то я бы без сомнений поверил ему. Если бы назвался богом, то клянусь, что я стал бы самым истовым и верным его поклонником. Но он упрямо называет себя человеком и мне остаётся только склонить голову и согласиться с этим его решением.

–Расскажи мне больше про доспех, -попросил Иван Молодой. -Надолго ли хватает сжатого воздуха? Что будет если он закончится?

–Увы ненадолго, -признал Леонардо. -Я не смог подобрать материал, в котором можно было бы хранить больше воздуха. Чем сильнее он сжат, тем больше стремится освободиться и при каком-то пределе разрывает даже самые прочные хранилища. Поэтому его объём невелик и мастерство витязя будет во многом определяться его умением грамотно и в нужный момент использовать невеликие запасы. Когда же пневма закончится, доспех всё ещё останется боеспособен, но уже не будет иметь возможности ускорять движения с помощью пневмы, усиливать ею удары или двигать дополнительными конечностями иначе чем в ручном режиме и по очереди.

–Неужели ты сам придумал? -восхитился цесаревич.

–Что-то придумал. Что-то подсказал Государь. Те же доспехи уже применялись им в битве за Тульскую крепость, я лишь перераспределил их вес чтобы он упирался в землю, а не давили на плечи витязя. Доспехи стали более мобильны, но всё ещё не могут действовать самостоятельно, в отдалении от баз поддержки. А небесные ладьи и есть прекрасные базы поддержки, где техники смогут чинить доспехи между битвами и сжимать воздух перед боем так как хранить его долгое время сжатым пока не получается. Мы, мастера, даём тебе, цесаревич, могучее оружие, но использовать его нужно будет правильно, там и тогда, когда это возможно и необходимо.

–Я понимаю, -кивнул Иван Молодой. -Это единственный опытный экземпляр или есть ещё?

–Есть и ещё. Мы доведём их до ума в самое скорое время и начнём делать новые, -пообещал Леонардо. -Также я подготовлю мастеров и помощников чтобы они могли прямо на борту воздушных судов чинить броню и обслуживать её. Тебя прошу найти храбрецов готовых заключить своё тело в железо и научиться управлять доспехами. Это не просто. Учиться придётся много.

–Мнится, что науку управления дивным доспехом воины будут постигать с удовольствием. Я и сам бы хотел, -попросил цесаревич.

Леонардо хотел было возразить, но Иван Молодой предвосхитил возможные возражения: -С отцом поговорю сам. Уверен, он даст добро.

***

Марья Петровна открыла глаза и сладко потянулась как после долгого-долгого сна.

Как же она так уснула? -задумалась девушка.

Что-то беспокоило. Может быть тот страшный сон когда её схватило какое-то чудовище и прыгало с ней с крыши на крышу убегая из Москвы, а потом её долго везли прочь сначала в повозке, потом на корабле постоянно давая вместе с едой какое-то сонное зелье от которого она и другие пленники спали по пятнадцать – двадцать часов в сутки. Удивительно муторный и неприятный сон. Но почему-то на редкость подробный. И, в отличии от обычного сна, который забываешь в течении нескольких минут после пробуждения, этот, наоборот, обрастал дополнительными деталями и совсем не хотел забываться.

А где она, собственно говоря, находится?

Марья оглянулась поняв, что очнулась в какой-то нише, выдолбленной в камне. На дне плескалась густая жидкость. Не много, где-то два или три сантиметра. Кроме того, жидкость была тёплой и, почему-то, создавала ощущение покоя и безопасности. Лежать в ней было весьма приятно.

Подняв глаза, девушка ожидал увидеть потолок пещеры, но вместо этого вид сверху ограничивал сложенный из крупных, плохо обтёсанных камней свод. Она села и только тогда обнаружила что полностью обнажена. Впрочем, это уже не пугало. Почему-то очнувшись в таком странном месте, Марья не испытывала того страха, какой, по её мнению, должна была бы испытывать. Она чувствовала сильное недоумение и лёгкое любопытство, а вот страха, как такового, не было. Разве только создавалось странное ощущение будто ей нужно встать и куда-то идти. Как будто её кто-то позвал, но она забыла об этом и осталось только подсознательное чувство что её кто-то ждёт и что нет необходимости оставаться здесь излишне долго.

Марья встала, выпрямившись во весь рост. Подвальное помещение, где она очнулась оказалось не таким большим, каким могло показаться с положения лёжа. Небольшая келья с выдолбленной в полу ямой, где она до этого лежала. Пол – утрамбованная до каменной твёрдости земля. Потолок – каменный, грубо сложенный. Стены тоже каменные. Из всей мебели одна только старая деревянная дверь.

–Почему я вижу? -поразилась Марья, вертя головой. Никаких источников освещения вокруг не имелось, но она была полностью уверена, что вокруг неё пустое пространство, ограниченное кольцом стен и дверь.

Безошибочно протянув руку, коснулась крепких досок. Толкнула, открывая незапертую дверь и вышла в коридор. Здесь тоже не имелось никакого освещения, но она каким-то образом поняла, что коридор идёт прямо на полсотни метров и в обе стороны от него расходятся двери ведущие в такие же кельи как у неё. Некоторые из них заперты, но парочка открыта и в каждой открытой тоже выкопана в полу яма в человеческий рост. Это месть могло бы быть тюрьмой, но не имелось решёток, да и стражники отсутствовали. Пустые ямы напоминали могилы, но думать об этом было неприятно, и она приказала себе не думать про них.

Ей следовало идти дальше по коридору и вверх по лестнице из выщербленных ступеней. Откуда-то Марья знала, что именно там её ожидает… кто? Неизвестно. Но то, что её ждут она была полностью уверена. Да и что ещё оставалось делать? Она пошла к выходу из каменного мешка. Босые ступни касались холодного камня, казалось, никогда не видевшего солнца. Наверное, он был холодным. Как и воздух в подземелье. Но Марье не было холодно.

Большие двери из той же крепкой, окаменевшей от времени древесины с вставленным в неё кольцом. Потянув за кольцо, Марья открыла их и тут впервые увидела свет и смогла разглядеть новое помещение. Как она видела в темноте за закрытыми дверями оставалось непонятно.

Свет издавали две масляные лампы на полу, у ног тех, кто явно ожидал её пробуждения, встречая. Дёрганный, неровный свет скорее мешал, чем помогал. Он отбрасывал двигающиеся и, словно бы живущие сами по себе, тени путая их с реально существующими объектами.

Впереди стояла красивая женщина в дорогих одеждах. Её голову венчала корона, а сама она с лёгким интересом наблюдала за разглядывающей её Марьей.

По обе стороны от женщины стояли двое мужчин. И если стоящий слева, в целом, похож на человека с хмурым, недовольным лицом. То справа и чуть за спиной особы в короне находилось настоящее чудовище – огромное, серое, с руками толщиной с дерево, пальцами длинной с кинжал и зубами, не помещающимися в пасти такого размера что в ней легко поместилась бы чья-нибудь голова. Кроме того, у серого чудовища за спиной виднелся объёмный горб, но оно не казалось ссутулившимся или больным. Напротив: эта мощь заключённая в камнеподобном теле, эти блестящие в неровном свете клыки, зубы и когти казались чем-то удивительно соразмерным и даже, в каком-то смысле, красивым.

Марья вспомнила что подобные чудовища похитили и несли её во сне. Получается это был не сон?

–Наконец ты пришла в себя, -заговорила женщина в короне. -Это прекрасно. Я было начала опасаться, что процесс трансформации мог сбиться.

–Кто ты? -задала вопрос Марья.

–Та, что дала тебе новую и лучшую жизнь, -улыбнулась женщина. -Можешь считать меня своей матерью.

Серокожее чудовище у неё за плечом довольно оскалилось. Стоящий слева мужчина закатил глаза как будто ему уже приходилось слышать такие разговоры не раз и не два, настолько что он успел устать от них.

–А кто тогда я? -робко спросила девушка.

–Моё лучшее и совершеннейшее творение, -ответила женщина. Немного подумала и добавила ещё одно слово: -Возможно.