Текст книги "Итальянец на службе у русского царя (СИ)"

Автор книги: Sleeping

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Глава 11. Война вероятностей

Прекрасный султан Мехмед Второй Фатих, полный и единоличный владыка великолепной Османской Империи был зол и ругался словно портовой грузчик. Его роскошный дворец словно внезапно опустел. Прослышав, что их повелитель не в духе, прятались в своих сералях наложницы. Побросав все дела бежали в другие части дворца слуги. Пришедшие на приём министры и военачальники не решались выйти и заперлись в приёмной. Писари скрывались по архивам, за шкафами и гобеленами. Главный повар спрятался в самом большом котле и для надёжности накрылся сверху крышкой. И только стража оставалась стоять на своих местах не двигаясь и, по возможности, не дыша, когда взгляд недовольного повелителя падал на их неподвижные фигуры.

В тот чёрный день великий султан не собирался держать свой гнев в себе. Замечая в дворцовых коридорах или залах фигуру замешкавшегося слуги, он наставлял на него палец и командовал «круцио!». Вербальный приказ активировал сделанную в разуме слуги закладку и тот падал на пол корчась от боли. И хорошо если султан проходил мимо в поисках новой жертвы своего гнева, а не останавливался, любуясь чужими страданиями и раз за разом повторяя приказ, вызывающий новые порции болевых ощущений.

Превратив Османскую Империю в пирамиду тотальной несвободы и возведя на пьедестал одного себя, Мехмед не делал особых различий между слугами, писарями или министрами. Все они являлись его рабами. И каждый, на кого указывал выставленный палец начинал биться в корчах стоило только бедолаге попасться на глаза разгневанному султану.

Терпения Мехмеду хватало лишь чтобы не трогать замерших недвижимыми статуями стражников. Султан был в гневе и на то имелось несколько причин.

Словно детские кубики, причины его гнева складывались одна к другой. Каждая не такая значительная по отдельности, но собравшись все вместе они представляли уже нешуточную угрозу. И самое обидное – султан не понимал, что он сделал неправильно, с какого момента началось его падение в пропасть.

Может быть с нападения на русское царство? Но это казалось тогда хорошей и правильной идеей. Ударить первым. Быстро вынести самого слабого, как тогда казалось, соперника и за счёт поглощённых у него земель, ресурсов и технологий стать сильнее чтобы потом, по одному, поглотить уже всех остальных. Заранее созданная сеть шпионов и диверсантов должна была изрядно ослабить царя Ивана перед весенним наступлением. А собранная султаном огромная армия под предводительством его любимчика Хаса Мурад-паши должна была закончить дело дойдя, как минимум, до Москвы.

Что здесь неправильно? Всё так, как и должно было быть.

Некоторое технологическое превосходство русского царства не должно было сыграть решающей роли при таком-то численном перевесе в пользу осман. Тем более, что обработанные «ветрами покорности» степняки должны своими телами закидать редуты русских прокладывая дорогу для идущих следом янычар.

Ладно, кое-что он действительно не предусмотрел. Насыщенность многозарядным оружием русской армии оказалась выше ожидаемой. Примитивные, но при этом действующие, ракетные установки тоже всплыли неприятным сюрпризом. Кто бы мог подумать, что царь Иван сумеет воссоздать что-то подобное на такой низкой технологической базе? Однако же как-то сумел, стервец, как-то извернулся.

Однако это всё мелочи. Да, они увеличили число потерь османской армии, но не могли сыграть решающего значения.

По донесениям разведчиков и доглядчиков, султан знал как сильно царь Иван рассчитывает на свои самодельные танки на правом ходу. Поэтому Мехмед послал вместе с Мурад-паши дервишей из «сада големов» с их новой разработкой «гласа», и они отлично показали себя против танков.

Созданный русскими дирижабль был настоящим сюрпризом. Шпионы докладывали лишь о воздушных шарах. Никто не ожидал, что царь Иван успеет создать у себя первый функционирующий образец. Однако он был всего один и потому тоже не мог оказать решающего значения.

Дальше Мурад-паши одерживает победу, но теряет армию. Оставшихся у него сил категорически недостаточно. Тогда Мехмед посылает ему значимое подкрепление. Это тоже правильный и логичный поступок. Начав дело будь готов его всё-таки закончить. Казалось – оставался один последний удар и русская матрёшка треснет и никогда уже не поднимется обратно.

Но что происходит в это время?

Мехмед был уверен, что всё правильно рассчитал. Пока Фридрих усиленно работает над увеличением численности своих «рыцарей» направляя на это все ресурсы объединённой Священной Римской Империи. Пока Изабелла, объединив Испанию, направила своих монстров и чудовищ на Францию медленно подминая её под себя. Пока Китай мучительно пытается собраться, а Япония всячески ему в этом мешает сойдясь в смертельной битве на уничтожение. Самое время решить вопрос с русским царством пока оно не превратилось в действительно серьёзную проблему и забрав себе их технологии завить свою вероятностную линию как основную.

Но в чём-то он всё же ошибся.

Фридрих оказался не так сильно занят внутренними вопросами, как он полагал. Стоило только Мехмеду собрать сильную армию и отослать её в подкрепление Мурад-паши, как германцы высадили десант в порте Дураццо и успешно захватили город. Параллельно с этим Фридрих осадил остров Лесбос, важную османскую базу в эгейском море.

Счёт шёл на дни. Пока Мехмед писал письма королеве Изабелле требуя от неё помощи и выполнение тайных договорённостей, а в ответ получая одни только отписки, Фридрих направил флот через пролив намереваясь мощным ударом обезглавить Османскую Империю отвоевав Стамбул (бывший Константинополь).

Таким образом, вроде бы всё делая правильно и своевременно, султан, однако, оказался в положении стороны ведущей одновременно две войны. И вопрос стоял не о том выйдет или не выйдет додавить русское царство, а о том устоит ли сама Османская империя и её великолепный султан.

Как тут не злиться?

И потому до самого вечера в разных залах дворца звучал грозный топот и выкрики «круцио!» сменяющиеся стонами и воплями. Султан был в ярости не собирался сдерживать свой гнев.

***

Мощные бомбарды с бортов тяжёлых кораблей уже четвёртый день обрабатывали стены фортов Килитбахир и Седдюльбахир, но без особого на то успеха. Толстые стены упрямо стояли под огнём мощной, для этого времени, но примитивной артиллерии.

Дважды предпринимались попытки высадить десант, но стоило галерам подойти к берегу, как участвующие в обороне дервиши включали «глас Аллаха» и моряки только и думали, чтобы быстрее развернуть корабли и уплыть подальше, спасаясь от приступов беспричинного страха и ужаса, вызываемого этим ужасным устройством. Пока корабли спешно разворачивалась, порой даже сталкиваясь между собой, по ним стреляли береговые батареи. Тем самым несостоявшийся десант уже нёс потери, хотя ещё даже не ступил на землю.

Поняв, что обычные солдаты здесь ничего не смогут сделать, командующий флотом решился послать в атаку одних только «reichsritterschaft», иначе говоря «имперских рыцарей» – сверхсолдат созданных Фридрихом Третьим по методикам, которые будут или, точнее, могут быть разработаны только через шесть сотен лет. Разумеется постольку, поскольку у него получилось адаптировать свои знания к низкой технологической базе средних веков. А надо сказать, что получилось достаточно неплохо. Один минус – время подготовки. На получение полноценного «reichsritterschaft» уходило не меньше десяти лет, да и смертность во время обучения доходила до восьмидесяти процентов. И если со смертностью можно было мириться, то сейчас император священной римской империи искал способы ускорить время обучения своих рыцарей.

Обычные моряки не способны держаться под воздействием «гласа». Поэтому управлять десантными галерами должны были сами рыцари. Адмирал приказал максимально рассредоточить reichsritterschaft по десантным кораблям так, чтобы потеря одного или нескольких от огня береговых батарей фортов Килитбахир и Седдюльбахир не стала бы критичной. Это очень обидно терять сверхсолдат созданных с помощью знаний и технологий пронесённых через нулевой момент из вероятностной линии мира всеобщей войны просто потому что в везущий их корабль попадёт ядро выпущенное из какой-нибудь средневековой, разве что очень здоровой, пушки.

От флота отделились сразу двенадцать десантный галер и с необычайной скоростью пошли каждая к своей цели. Их высокая скорость объяснялась тем, что на вёслах сидели исключительно reichsritterschaft. Шесть галер к одному форту и шесть к другому.

Бомбардировка на дальних дистанциях не дала ничего. Позволив десантным кораблям подойти поближе, османе включили «глас», однако генерируемые им инфразвуковые волны как будто не действовали на рыцарей. Точнее, действовали, но reichsritterschaft могли успешно игнорировать создаваемые инфразвуком трудности путём использования ментальных техник.

Артиллерия фортов открыла беспорядочный огонь. На близком расстоянии он казался уже опасным.

Наблюдающий за ходом высадки десанта командующий флотом только крепко сжал зубы видя, как выпущенные османами ядра перешибают одну галеру фактически пополам, а другой попадают в нос так, что та, на короткий миг, задирает корму и становится чуть ли не вертикально, а потом задранная корма бьётся об воду и галера начинает тонуть. Из двенадцати галер дошли девять. Немного успокаивало то, что reichsritterschaft с разрушенных галер погибли не полностью. Можно было видеть их крохотные фигурки, упрямо плывущие к берегу.

На берегу их уже ждали. Чтобы только дойти до самих фортов имперским рыцарям пришлось прорубаться через толпу обработанного «ветром покорности» боевого мяса, выставленного османскими военачальниками. И они прошли через них как нож через масло. Вооружённая преимущество холодным оружием толпа мало что могла противопоставить сверхсолдатам империи Габсбургов. Они не просто сильнее, быстрее и живучее обычного человека. Большая сила позволяла носить более тяжёлые доспехи без критичной потери подвижности. Их мечи из лучшей стали длиннее, тяжелее и толще обычных что позволяет буквально перерубать чужие клинки сильными отрывистыми ударами. Резко ускоряясь на две или три секунды, имперский рыцарь успевал нанести по пять – шесть смертельных ударов за то время пока противник успевал ударить всего один раз. Они отбивали стрелы мечами, хотя с тем же успехом могли и ловить их. Под попадания редкого огнестрела старались не подставляться или принимали его на небольшой кулачный щит с остро заточенными краями который также использовали как оружие.

Пройдя включенной на полную мощность мясорубкой через толпу боевого мяса, reichsritterschaft начали нести значимые потери только напоровшись на выстроенных для защиты фортов янычар.

В отличии от собранного на берегу боевого мяса каждый янычар вооружён однозарядным огнебоем. Тысяча человек – тысяча стволов. И пусть в одновременном залпе стреляют только двести – триста стволов, пока другие перезаряжаются, это всё равно сотни тяжёлых пуль. Янычары нисколько не боялись задеть «своих» в толпе мяса. А вот скованным боем рыцарям гораздо сложнее. Будучи окружённым со всех сторон вражескими бойцами, особенно не попрыгаешь и увернутся от роя пуль становится совсем непростой задачей. Плотные доспехи, прекрасно защищающие от стрел, в том числе арбалетных, не всегда спасали против пули. И если одну, или две, или три ещё был отбить щитом, мечом или элементарно увернуться, то против залпа из сотен стволов такой приём уже не работал. Тем более что толпа вражеской пехоты вокруг волей – неволей сковывала движения и заставляла отвлекаться.

На входе в форт reichsritterschaft понесли первые серьёзные потери. Лишь только способность на кратное время выжимать из человеческого тела самый максимум, резко ускоряясь, помогла им прорваться вплотную к янычарам и вырезать тех раньше, чем они успели бы расстрелять имперских рыцарей на расстоянии.

Задача десанта – захватить форты позволив кораблям войти в пролив и подойти к городу. Вот они, шпили, башни и полумесяцы бывшего Константинополя, совсем рядом. Можно рассмотреть отсюда, если бы нашлось время отвлечься и бросить взгляд.

Но каменные громады Килитбахира и Седдюльбахира надёжно перекрывают путь с моря. Эти твердыни не разрушить с воды огнём примитивной артиллерии. Их можно только попробовать захватить, что сейчас и пытались осуществить поредевшие отряды имперских рыцарей.

Попытавшись зайти внутрь reichsritterschaft, через дым и огонь, откатились назад. Хитрые османы устроили засаду подрывая бочки с порохом внутри тесных коридоров, где нет никакой возможности спастись от взрыва будь ты хоть трижды рыцарем, сверхсолдатом и сверхчеловеком.

В отличии от боевого мяса осман, reichsritterschaft мыслили ясно. Их разум кристально чист. Они прекрасно осознавали свою роль и свою ценность для армии священной римской империи. Поняв, что их осталось слишком мало чтобы удержать форты даже если получится их захватить, командир reichsritterschaft принял решение отходить.

Янычаре пытаются помешать, но смертельно раненные рыцари остались прикрывать отход основной группы. Смертельно раненные – значит им больше нет смысла сдерживаться. С помощью заложенных в подсознание гипнотических команд такой рыцарь активирует разом все вложенные в него закладки. На несколько минут каждый из них превращается в настоящую машину смерти, не чувствующую боли и способную сражаться даже будучи разрубленным напополам. Введённый в режим запредельного форсажа организм пылает словно факел сжигая самого себя, но даруя на несколько минут поразительную силу и скоростью.

Оставленные прикрывать отход раненные рыцари перемалывают посланных задержать из янычар и затем, исчерпав все внутренние ресурсы до капли, умирают сами – ложась сухими мумиями поверх горы вражеских тел.

В это время основной отряд reichsritterschaft грузится на корабли и спешно отплывает прочь, торопясь миновать простреливаемую зону.

Дерзкая попытка взять Стамбул с наскока не увенчалась успехом. Однако контроль над эгейским морем утрачен. Все базы и порты там захвачены Фридрихом. Османская и Священная Римская империя стягивают войска и готовятся к долгой сухопутной войне на территории Венгрии.

***

Воздух в Лувре был густым как суконное одеяло. Дым свечей, обильно освещавших тронные залы, сменился дымом пожаров и горьким запахом сгоревшего пороха. Ароматы изысканной еды, жаренного мяса и старого вина перебивались запахом крови.

Залы дворца тонули в багрянце и золоте. Огромные гобелены, на которых неуклюжие львы и лилии торжествовали над поверженными врагами обильно забрызганы чёрной кровью так, что их теперь уже не отмыть. Свет факелов в руках идущих по коридорам воинов отбрасывал трепещущие тени на сводчатые потолки. Тени плясали и ухмылялись на ликах святых с фресок. Каменные статуи горгульей вырастали из темноты пустых залов мрачными тенями. Их вытесанные скульпторами морды словно бы скалились и незримо шипели на проходивших мимо людей.

Тела павших защитников главной резиденции французского короля лежали тут и там, вперемешку с телами убитых придворных. Бальные платья изнеженных придворных дам соседствовали с помятыми доспехами солдат. Смятые шлемы, пышные кринолины, выпавшие из мёртвых рук мечи и переломанные пополам декоративные шпаги придворных лизоблюдов, сделанные из посредственной стали, но с богато украшенными эфесами. Совсем недавно вздувавшиеся как паруса, вуали придворных дам опали на их мёртвых, бледных лицах. Исковерканные тела сложены кучей: оторванные руки и ноги, вырванные гортани и обезображенные смертельным страхом лица многочисленных мертвецов.

В залах и коридорах Лувра стояла тишина, прерываемая стуком шагов крупной группы воинов, идущих сейчас по усеянным трупами коридорам в направлении главного зала.

Тишина, она поглотила всё. Замолкли негромкие разговоры съехавшейся на бал французской аристократии. Передаваемые полушёпотом от одной группы к другой слова о сокрушительном поражении маршала Жана де Бодрикура в сражении с испанскими войсками сменились оглушительными криками, когда окна начали взрываться и через них в залы врывались чудовища похожие на оживших горгулий, но обладающие человеческим умом и жестокостью.

Собравшиеся на бал бароны и герцоги в окружении телохранителей и дворцовой стражи пытались организоваться и дать отпор. Но их мечи и пики отскакивали от прочной кожи, нанося лишь глубокие царапины. Великолепнейший боец, второй меч Франции, сеньор Гийом де Монморанси, своим фамильным клинком сумел перерубить одному из чудовищ ногу, но пропустил удар когтистой лапы, полностью сорвавшей ему скальп. Лишившиеся конечности чудовище приставило отрубленную ногу на место и уже через полчаса, пусть и изрядно хромая, спешило следом за ушедшими вперёд товарищами.

Командир королевских аркебузиров Луи де Валуа-Анжу, отвечающий за подразделение внутренней охраны дворца снаряженное новомодными огнебоями, заслышав крики заживо раздираемых людей сумел организовать часть стражи и попытался дать отпор вторгшимся монстрам. Там, где спасовали мечи и шпаги сказал веское слово свинец. Тяжёлые пули не убивали чудовищ наповал, но наносили им глубокие раны, куда более опасные чем след от меча или стрелы.

–Зажигай! Пали! -командовал Луи де Валуа-Анжу, отдалённый родственник короля, но, как мы видим, получивший свою должность отнюдь не по одной только протекции.

Слаженный залп пяти огнебоев в морду выбившего дверь и сунувшего внутрь монстра заставил того отпрянуть назад, тряся окровавленной головой и прикрывая её руками. Чёрная, в свете факелов, кровь чудовища обильно вытекала из ран.

–Заряжай! – повторяет Луи. -Пли!

В этот раз монстр умнее. Он несёт перед собой тяжёлый, такой с трудом поднимут два сильных человека, стол. Впиваясь в дерево, тяжёлые пули выбивают длинные щепы, но само чудовище остаётся невредимым. Бросив стол в стоящих толпой стражников, чудовище бросается на Луи выделив его как командира. Толстые, словно брёвна, руки хватают его за голову, поднимают. Пасть полная острых треугольных зубов распахивается. И Луи разряжает запасной огнебой прямо в надвигающуюся на него утробу.

Затылок монстра взрывается. Луи падает на пол, чудовище выпускает иго. Но он не успевает ничего сделать так как в комнату врываются другие чудовища убивая всех ещё оставшихся в живых стражников.

Их крики быстро вязнут в толстых каменных стенах. Остаётся лишь тишина.

Идущий быстрым шагом отряд воинов входит в главный зал. Руки поднимают факелы выше, чтобы осветить большое пространство.

Король Франции, Карл Восьмой находился на возвышении, под балдахином из парчи. Его трон казался слишком большим для его невысокой, чуть сутулой фигуры. Или дело лишь в том, что Карл Восьмой восседал на своём троне без головы и от того казался ещё ниже ростом чем был в реальности?

Вошедшие в зал воины расходятся, пропуская вперёд фигуру женщины. Это святая королева Изабелла – властительница объединённой Испании, а теперь, похоже, и Франции. В заляпанном кровью и разрушенном из-за происходившей здесь схватки зале она словно призрак в своём белом, без единой чёрточки, платье.

–Вот мы и снова встретились «паучок», -говорит Изабелла, обращаясь к телу на троне. -Всё как я тебе и обещала. Зря ты отверг моё предложение. Потерял корону, но сохранил бы жизнь. Разве это не лучше, чем потерять и жизнь, и корону вместе взятые? Кстати, где же она? Где корона Франции?

–Вот она, госпожа.

Низкий грудной голос заставил воинов с факелами отшатнутся, но Изабелла даже не дрогнула.

То, что казалось кучей хлама и мусора в дальнем углу зала встало с пола превратившись в двухметровое чудовище с серой, будто бы каменной, кожей. Мощные руки и ноги толщиной напоминали стволы деревьев, а грубые пальцы кончались закруглёнными пятисантиметровыми когтями. Рот чудовища выглядел гораздо больше человеческого и хотя оно говорило почти не размыкая губ, там, внутри, шли два ряда прочнейших треугольных зубов с лёгкостью способных перемалывать кости и даже дерево. Изабелла прекрасно знала это так как своими руками создала данное существо, как и многих других улучшая, изменяя и переделывая слабые человеческие тела с помощью ручного управления конструктором наноплоти.

В сузившихся от попавшего на них света факелов глазах блестели и горели искры тёмного огня. Сделав всего лишь пару шагов, монстр оказался вблизи королевы. Припав на одно колено, он протянул раскрытую ладонь, где на серой коже лежал тяжёлый золотой обруч, украшенный драгоценными камнями.

Нисколько не опасаясь сидевшего перед ней, чудовища, Изабелла взяла корону. Её выделявшаяся белизной ладонь выглядела такой крохотной на фоне огромной лапы твари.

–Французская корона, -произнесла Изабелла, рассматривая её в своих руках. Водрузила себе на голову, но рассчитанный на мужчину обруч оказался слишком велик, и корона чуть было не съехала.

–Помпезная и бессмысленная, -заключила королева снимая.

Проведя рукой по морде продолжавшего сидеть перед ней монстра, похвалила его: -Ты молодец. Вы все молодцы. Я очень довольна вами.

–Во имя Господа, -заключило чудовище, бывший священник испанской церкви, добровольно решившийся на благословение и преображение. -Славься святая Мать! Королева Испании и Франции!

Блеск тёмных глаз сфокусировался на стоящих позади Изабеллы воинах. Те поспешили вразнобой рявкнуть: -Славься святая Мать! Королева Испании и Франции!

–То ли ещё будет, -пообещала Изабелла и обращаясь к монстру попросила: -Передай остальным сынам, что сегодня весь Париж: его богатства и его жители в вашем распоряжении. Пусть знают, что Мать умеет быть благодарной и всегда вознаграждает за хорошо сделанную работу.

***

Пассажирская карета лихо катила по тракту влекомая полудюжиной лошадей. Выпуклая, похожая снаружи на здоровенную бочку, до сих пор едва заметно пахнущая свежим деревом и лаком, она вмещала до тридцати человек, включая тех, кто ехал во втором ярусе, на крыше. Вдоль дороги располагались постоялые дворы на таком расстоянии чтобы от одного до другого можно было добраться примерно за полдня и, либо остановиться на отдых, либо, поменяв лошадей, продолжить путь.

Пародвижителей пока категорически не хватало. Их старались делать в виде строительной и сельскохозяйственной техники, сильно облегчавшей труд прокладывающих, дороги рабочих и общинных крестьян. Крепкой крестьянской общине вполне было по силам, на общих началах, приобрести паровой трактор если не целиком, то хотя бы в рассрочку. Или его можно временно нанять для сезонных работ вместе с водителем-трактористом.

После победы над приведённой османами ордой получилось поймать множество бесхозных коней. Желая повысить связанность державы, царь приказал во множестве строить такие вот пассажирские дилижансы и постоялые дворы вдоль главных трактов, где всегда можно было бы сменить лошадей. В будущем, по мере замены лошадиного транспорта на паровой, планировалось часть таких дворов закрыть, а часть перепрофилировать в качестве станций и дорожных вокзалов.

Всё это Леонардо увлечённо рассказывал девице Марье Петровне пока за окном мелькали картины лесов и полей.

Ехавшие вместе с ними внутри кареты пассажиры молчали, занимаясь своими делами. Некоторые с интересом слушали читаемую мастером лекцию. По правую руку от Леонардо сидел серьёзный мужчина в летах с поседевшими волосами и намечающейся по центру головы лысиной которую он безуспешно скрывал шапкой с соболиным хвостом, обливаясь потом, но не снимая её внутри кареты. Щуря глаза и ругаясь на тряску, он пытался читать газету из четырёх сложенных вместе листков которую тоже придумал выпускать царь Иван совсем недавно. В газете описывались главные события державы, иногда помещались короткие истории «из жизни» или приводилось мнение какого-нибудь важного человека по какому-нибудь важному поводу. Стоила газета совсем не маленьких денег и потому была доступна, главным образом, боярам, купцам, разбогатевшим на царских заказах ремесленникам и получавшим царскую пенсию ветеранам, то есть людям отнюдь не бедным. Усилия царя по внедрению грамоты в массы приносили свои плоды и худо-бедно читать умел уже каждый десятый, а в городах и вовсе каждый четвёртый мужчина старше двадцати лет.

Когда газету только начали издавать, и она стоила ещё дороже чем сейчас, бояре раскупали все экземпляры, а после кичились ими друг перед другом даже если сами не умели читать. Позже, когда увеличили количество экземпляров, наладили доставку в другие города, кроме Москвы и при этом немного скинули цену – хвастаться друг перед другом возможностью получать газету стали уже местечковые бояре, купцы и богатые ремесленники.

Вот и сейчас, серьёзный мужчина в собольей шапке с большим трудом продирался через отдельные слова. Зато остальные пассажиры, кроме увлечённых беседой Марьи и Леонардо, уважительно на него посматривали. И даже не на него самого, а на газету в его руках.

Но устав от сражения с буквами и слогами, важный господин убрал газетный листок и со значением оглянулся по сторонам. Видимо он последнее время уже не столько читал или пытался читать, сколько незаметно, прикрываясь газетным листком, слушал рассуждения Леонардо о пародвижителях что когда-нибудь полностью заменят лошадей.

–Ха, пародвижители! -воскликнул господин в собольей шапке отчего оная чуть было не упала ему на живот, и он успел её подхватить буквально в самый последний момент сверкнув лысиной в темноте салона. -Вот здесь пишут…

Он сделал паузу и со значением повторил: -Да-да, пишут: царь-наш-отец задумал железную дорогу строить для большого пародвижителя по ней ходящего, что будет поездом называться!

–Вы полностью правы! -обрадовался поддержке, как он думал, Леонардо. -Поезда смогут перевозить не только людей, но и грузы. Сто человек за один раз или даже все двести! Доехать из Москвы в, например, Тверь станет также быстро как из одного конца Москвы до другого.

–Этим вашим пародвижителям ещё и дороги нужны необычные – железные, -фыркнул господин. -Тогда как простая лошадка и через поле может пройти и через лес.

–И много вы на своей лошадке увезёте?

–Так можно не одну, а целый караван! И ни дров, ни угля им не нужно – они сами питаются!

Леонардо попробовал возразить: -Вы не понимаете: скорость, мощь… Куда вы там со своими лошадями.

–Вот-вот, все куда-то бегут, спешат. Из Москвы в Тверь. Из Твери в Москву. Как будто на месте им не сидится.

–Но вы же куда-то и зачем-то едите, -вмешалась в разговор Марья.

Господин посмотрел на неё так, словно увидел перед собой говорящую лошадь, но всё же ответил: -Я – другое дело. У меня важные дела.

–Так и у других тоже.

–Какие там дела. Девиц своих катаете…

–Я бы попросил вас! – заметил Леонардо.

Тот набрал было воздуха чтобы сказать всё, что он думает о таких вот, охамевших холопах взявших моду ездить в дилижансах вместе с приличными людьми, но наткнулся взглядом на плашку приказа дивных дел, выглянувшую из-под расстёгнутого зипуна, и как-то сразу сдулся. Пожевав губами, недовольный господин достал газету и сделал вид будто снова читает. На следующей остановке пересел от них подальше, а через одну и вовсе вышел.

Леонардо накрыл ладонь Марьи своей и когда она подняла глаза одними губами прошептал ей: -Не расстраивайся.

–Думаешь я буду кому-то нужна в Москве? -шёпотом спросила девушка.

–Мне очень нужна, – признался мастер.

Марья замялась. Её щёчки покраснели, но в глазах по-прежнему таилась тревога. Она вся была словно хорошенькая лесная птица, приманенная из леса куском хлеба и занесённая в комнату, где ей всё был ново и тревожно.

–Знаю, -вздохнул Леонардо. -Тебе этого мало. Ты как сжатая пружина – мощный заряд кинетической энергии если не реализовать который, то ты зачахнешь.

–Митрополит Филипп говорил, что в каждом из нас искра и большой грех эту искру тушить или не позволять ей разгораться в пламя если у той хватает на это сил, -призналась девушка. -Но твоё сравнение с пружиной мне понравилось больше.

Помолчав, она вернулась к наболевшей теме: -Что, если меня не возьмут в московский медицинский?

–Если тебя не возьмут, то даже не знаю кто им сгодится, -постарался успокоить мастер.

–Какой-нибудь боярский сын, -предложила Марья. -Заморский доктор. Мужчина.

–Поверь «заморскому мастеру»: ты уже сейчас знаешь и умеешь гораздо больше, чем любой иностранный учёный, -сказал Леонардо. До приезда в русское царство я не знал половины, что там, четверти от того, что знаю сейчас. И я понимаю: это лишь самые начала. Царь Иван – словно солнце. Бесплатный свет для всех. Ты получишь свою порцию тепла и света даже если не хочешь или просто стоишь рядом.

–Тебя это не пугает? -спросила Марья.

Леонардо не понял: -Что именно?

–То, как быстро и неотвратимо всё меняется. Вчера ещё княжество – сегодня царство. Пародвижители сменяют лошадей. Железные дороги кладут поверх обычных. Из хлебной плесени делается лекарство. Крестьянских детей учат читать. А девушка едет поступать в главный медицинский.

–И поступит, -заверил Леонардо. -Обязательно поступит, вот увидишь!