Текст книги "Итальянец на службе у русского царя (СИ)"

Автор книги: Sleeping

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

–Не вмешивайся в дела военных мужей, мастер. Ты ловок в обращении с механизмами, но чтобы управлять войсками на поля боя нужна иная ловкость.

Леонардо не оставалось другого выхода кроме как смириться. Пока остальные члены команды сосредоточили внимание на наступлении танков выдавливающих степняков всё дальше от городских стен будто неумолимый поршень, движимый силой пара, Леонардо продолжал наблюдать за таинственными приготовлениями осман.

Решивший утешить друга Мишка предложил: -Может быть они так сигналы подавать собрались? В смысле: большие длинные трубы – громче и дальше слышен звук. Или хотят вдохновить своих солдат громогласной молитвой этому их аллаху?

–Громкий звук? -повторил Леонардо. -Пожалуй ты прав. Но как звук может помочь им против паровых танков?

Тем временем крохотные фигурки осман на краю леса закончили устанавливать и соединять между собой фрагменты огромных труб, расположенных на телегах и смотрящих открытыми горловинами в сторону продолжающего сражения. Всего таких конструкций у них получилось четыре. И если три смотрели на город или идущую под его стенами битву, то одна уставилась точно, насколько это возможно, на дирижабль.

–Вот теперь уже и мне это совсем не нравится, -признал Мишка.

С высоты прекрасно видно, как сотни маленьких человеческих фигурок облепили исполинские трубы, горящие огнём на выступившем из туч солнце. Они принялись вращать лебёдки, передающие момент вращения чему-то внутри гигантских конструкций.

–Царевич! – позвал мастер, не скрывая тревоги. -Да посмотри ты сюда!

–Подумаешь, трубы! Ну даже если огромные. Что они нам сделают? Песню сыграют? -отмахнулся Иван Молодой.

***

Мурад-паша решил лично поприсутствовать при знаковом моменте. Тем более что в творящемся вокруг столпотворении и множестве людей его должно быть невозможно отличить от них с высоты. Да и последние часы небесный корабль всего лишь наблюдал и больше не бросал бомбы. Похоже они у него закончились, но садиться и набирать новые он не хотел, предпочитая оставаться наверху и наблюдать за каждым шагом османской армии. Чёртов Иблис!

Собранные для обслуживания гигантской армии рабы, под руководством имамов, собирали фрагменты медных труб между собой. Внутрь вставлялся огромный поршень чьё движение регулировалось через хитрую систему шестерёнок и передаточных механизмов. Именно в этом механизме и заключался секрет так как поршень должен двигаться плавно и с заданной скоростью, насколько Мурад-паша понял из объяснений султана Мехмеда и его дервишей, придумавших в знаменитом «саде големов» эту чудесную вещь.

Он прикоснулся рукой к медному боку. Холодная, несмотря на яркое солнце. Насколько утро было прохладным и хмурым, настолько полдень выдался ярким и солнечным. Это хороший знак, предвещающий османам победу. Заметив верховного муфтия, приглядывающего за сборкой «гласа Аллаха», Мурад-паша подозвал его к себе.

–Что хочет верховный от недостойного? -склонился муфтий.

–Расскажи ещё раз как работают эти штуки.

–Гений мудрейшего из султанов (да продлятся его дни до бесконечности) открыл нам, недостойным слугам, тайну что кроме звука, который мы слышим ушами есть ещё другие звуки, не слышимые нами. Те что выше по тональности различимого человеком диапазона называются ультразвуком, а те, что ниже – инфразвуком. Но даже если человек не слышит этот звук, он всё равно есть и действует на него вызывая резкий приступ беспричинного страха. В зависимости от силы и тональности звуковой волны начинают дрожать конечности, оружие валится из рук, в глазах становится темно, лопаются кровеносные сосуды начиная с самых мелких и даже может остановиться сердце.

Инфразвук расходится гораздо лучше ультразвука. От него плохо защищают и стены, и расстояние. Разве одна толстая земляная стена способна ослабить его. Затычки в ушах помогут лишь отчасти даже если кто-то из неверных догадается их использовать.

Уже слышавший данное объяснение, Мурад-паша кивал и, в конце, спросил: -Эти трубы создадут звук, который невозможно услышать?

–Ты полностью прав, умнейший! Усилие сотен рабов, крутящих валы, сольётся в передаточном механизме и передастся поршню что будет сжимать огромные объёмы воздуха внутри трубы создавая неслышимую звуковую волну. Вырвавшись наружу, она будут направлена в сторону неверных и без особых потерь долетев до них возбудит приступ беспричинного страха. Союзные нам степняки тоже попадут под воздействие, но заданный «ветром покорности» приказ на какое-то время пересилит воздействие «гласа». Тогда как неготовые к применению «гласа Аллаха» русские не смогут сражаться и будут перерезаны как свиньи.

–Стальные огненные драконы не защитят сидящих внутри?

–Ни в коем случае, лучезарный. Наоборот, невидимый и неслышимый звук заставит металл дрожать в унисон со своей частотой и сидящие внутри самодвижущихся доспехов получат больше тех, кто находится снаружи.

–Отлично, -одобрил Мурад-паша. -Приступай. Во славу истинного бога, величайшего из султанов и меня, скромного проводника его божественной воли!

***

Они явно побеждали. Басурмане отступали, а степняки бессмысленно гибли, бросаясь на стальные колоссы паровых танков и подставляясь под огонь следовавшей за ними пехоты. Конечно, степняков ещё оставалось более чем предостаточно, но если они не отступят, то это только вопрос времени, когда все дети степей лягут в сырую землю.

Пока руки привычно выполняли боевую работу, Семён позволил себе отвлечься, подумав о своих мальчишках доверенных ему, когда он был сотником. Многие ли из них сумели выжить? Где они? Как они? После боя надо будет непременно отыскать их и посмотреть на месте. Всё-таки он до сих пор чувствовал ответственность за них, хотя уже больше, формально, не был их командиром.

Бойцы его десятка, собранного из опытных ветеранов, двигались наравне с командиром. Никто из них не погиб и даже не был серьёзно ранен. Они – надежные боевые товарищи. За них нет смысла волноваться. А вот мальчишки, для которых эта война стала первым и, поистине, ужасным опытом, могли сломаться. Сломанный человек на войне долго не живёт. Или погибнет от рук неприятеля или струсит, попытается сбежать и закончит жизнь под топором палача. Ломаться нельзя. Вот гнуться можно, но только с тем условием, что потом обязательно выпрямишься снова.

Неожиданно стало тихо. Семён даже не понял, как это произошло. Вроде вот только вокруг гремели выстрелы, взрывы, крики, свист, стоны. И вдруг тишина. Мгновение ослепительной тишины. Всего одно мгновение. А после она взрвается ужасающей болью. Выронив огнебой Семён схватился за голову и сам не заметил как упал. Ноги больше не держали его. Нахлынула волна страха, беспросветного ужаса.

Окружающие звуки вернулись, но долетали будто через вату. Семён сжал зубы, но заметил, что те, против воли, выбивают чечётку. Картинка в глазах окрасилась алым, но он всё же увидел, как из остановившегося на месте танка пытаются вылезти окровавленные танкисты. Их движение неточны, дёрганы. Кто-то и вовсе падает, едва сумев выбраться из гудящей, как колокол, брони.

Семёну сейчас не до того, чтобы оглядываться. Но что-то невольно попадает в поле сузившегося зрения. Вот солдат его десятка катится по земле зажав голову руками и совсем забыв про выпавшее из рук оружие. Вот пытается встать танкист, видно крепкий мужик, всё лицо у него в крови, кровь течёт из глаз и ушей.

На непонимающих что происходит людей набрасываются степняки. Видно, что их тоже задело. У кого-то из глаз или рта, без видимой раны, течёт кровь. Однако, в отличии от почти всех стрельцов, степняки способны стоять на ногах и их руки сжимают оружие, а лица искривлены в жажде убийства.

Нащупав лежащий рядом огнебой Семён, не пытаясь встать, с колена, стреляет в набросившееся на него степняка. Тот падает, но за ним следующий. И снова выстрел. Благослови господь многозарядные огнебои.

Пока он действует, а не думает, вроде немного легче и ощущение ужаса уже не такое беспросветное. К Семёну понемногу возвращаются силы. Как будто самое главное преодолеть первый, самый страшный порыв и дальше уже будет немного легче. Опираясь на огнебой он встаёт. Пытается идти. Спотыкается об лежащего на земле солдата из его десятка и не придумав ничего иного пинает его и продолжает пинать пока тот наконец не начинает отмахиваться и не делает попытки встать.

–Возьми свой огнебой! -кричит ему в лицо Семён. Окружающие звуки по-прежнему приглушены, но от собственного крика становится немного легче. -Возьми и стреляй!

К счастью, подчинённый слушается его и вместе они отстреливаются от троих степняков нацелившихся на пытающихся с трудом стоять стрельцов.

Дрожащими пальцами Семён пытается перезарядить огнебой. Патроны падают на землю из неловких рук. Он садится на колени и упорно их собирает. Наконец огнебой перезаряжен. В это время товарищу, которого он поднял пинками, сносит голову подобравшейся со спины степняк. Семён неловко, но сильно, как он делал почти всю свою жизнь, колет штыком насаживая степняка на трёхгранное остриё и затем, привычным движением, сбрасывает тело.

Вокруг побоище. Степняки колют и режут русских солдат. Мало у кого получается встать на ноги и оказать сопротивление. Большая часть лежит на земле скорчившись в позе эмбриона и так принимает свою смерть.

Семён отходит к группе стрельцов пытавшихся держаться на ногах, поддерживать друг друга и даже целенаправленно отходить к Венёву. Городские ворота до сих пор стоят распахнуты и некому закрыть их. Охраняющая ворота стража, пушкари на стенах, оставленные в запасе стрельцы – все лежат оглушённые дьявольским колдовством, убивающим звуки вокруг.

***

Поток внезапно нахлынувшего страха похож на пропущенный удар. Стоявший на самом краю и державшийся за поручень матрос внезапно падает, переваливается через поручень и с криком летит вниз, но этого никто не замечает.

Секунду назад Леонардо вглядывался в непонятные приготовления осман, а сейчас едва способен стоять, вцепившись в один из канатов, испытывая безотчётный ужас и чувствуя, как невероятно быстро, словно пойманная дикая птица в руках, забилось в его груди сердце.

–Что? Что происходит? -кричит внутри черепной коробки его разум пока сам мастер задыхается от нахлынувшего ужаса: -Чего именно я боюсь? Почему мне вдруг стало так сильно страшно?

Губы пытаются шептать слова литании: -Страх – убийца разума. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю ему пройти через меня и сквозь меня.

Но страх не проходит! Страх не проходит!

Перехватывая руками, чтобы не упасть, Леонардо хватается за сплетённый из тонкой металлической проволоки канат и чувствует, как сильно тот вибрирует под пальцами.

Вибрация?

Звук?

Мастер открывает рот и, что есть силы, кричит, захлёбывается, но не прерывается и кричит ещё сильнее. Отчасти помогает. По крайней мере хватает сил оглянуться и увидеть всю команду небесного корабля лежащих на палубе и дрожащих крупной дрожью.

–Кричите! -требуется Леонардо пытаясь тормошить их. -Пойте! Или молитесь! Вслух! Громко!

Его потуги увенчиваются успехом. Царевич начинает читать молитву, остальные присоединяются к нему, повторяя слова.

–А теперь песню! -требует Леонардо. Как назло, на ум не приходит ни одной русской песни. А ведь слышал и не раз и даже пел вместе со всеми, но вот так, сходу, пока раскалывается голова, вспомнить не удаётся. Хотя, кажется, вспомнил одну.

–Ох вы гусли, мои гусли! -орёт Леонардо.

Остальные смотрят на него как на умалишённого. Но тиски страха разжимаются ещё маленько и этого хватает чтобы перерезать верёвки удерживающие мешки с песком и заставить дирижабль резко подняться, выходя из фокуса звуковой волны.

–Что это было? -мотает головой царевич.

–Звук!

–Какой звук?

–Неслышимый звук из этих труб вызывает страх и помутнение, -объяснил Леонардо.

Немного придя в себя и подобрав чудом не улетевший за борт клинок, он смотрит на поле боя и увиденное совсем не радует. Ни о каком хоть сколько-то упорядоченном сражении говорить не приходится. Тёмные точки степняков, причём пеших, лошади не выдержали страшного звука и разбежались. Точки степняков полностью поглотили ряды, где раньше стояли стрельцы. Стальные кружки танков стоят и не двигаются. Видно, что некоторые стрельцы пытаются организоваться и дать отпор или, хотя бы, отступить в сторону города, но их мало и получается у них ужасно.

На месте стоянки осман оживление. Вовремя отступившие отряды янычар двигаются обратно к городу, но по широкой дуге, словно обходя что-то невидимое – широким конусом исходящее из направленных на город труб.

–Как остановить звук? -спрашивает сам себя Леонардо. -Тем более если он невидим и, похоже, легко проникает сквозь стены и прочие препятствия? Только с помощью другого звука. Надо бить во все колокола, стрелять из всех пушек. Но как сказать об этом тем, кто внизу?

Он с силой суёт цветные флажки в руки одном уз матросов и требует: -Передавай вниз чтобы били в колокола. Что есть сил били во все колокола.

Матрос слушается. Флажки мелькают, но видимо некому в пострадавшем городе смотреть в это время наверх.

–Нужно спустится, срочно, -требует Леонардо. -Пока янычары не подошли к Венёву, а степняки не захватили открытые ворота.

–Дирижабль не умеет летать быстро. Ты сам прекрасно это знаешь, -огрызается царевич. -И я не могу посадить единственный воздушный корабль у города, который скоро может быть захвачен. Мы возвращаемся в Тулу.

–Город будет захвачен если никто не догадается ударить в колокола, -спорит Леонардо.

–Но как?! Как мне так быстро доставить тебя на землю? -переходит на крик Иван Молодой. -Корабль не может спускаться быстро, а человек не умеет летать самостоятельно!

–Может быть всё же умеет, -говорит Леонардо и достаёт хитро сложенную кипу ткани.

–Что это?

–Крылья!

–Для полёта?

–Не совсем. Чтобы спрыгнуть, но не разбиться.

Леонардо начинает застёгивать на себе десятки ремешков.

–Безумец! -качает головой царевич. -Ты хотя бы уже испытывал его? Уверен, что этой ткани хватит чтобы удержать человека в воздухе?

–Не испытывал, -признаётся Леонардо. -Но я считал и цифры сошлись. Как раз планировал, при случае, привязать к свинье и испытать. Похоже хрюшке не стоит опасаться, на этот раз первым пойду я.

–Стой! Царь голову мне свернёт если ты пропадёшь, -признаётся Мишка.

–Тогда идём вдвоём, -предлагает Леонардо. -У меня этих штук две.

–Ты же хотел одну свинью запустить?

–Сначала мешок с песком, чтобы проверить расчёты. Потом уже свинью.

–Так ты в них не уверен?!

–Уверен! Просто ещё не проверял, -Леонард протягивает второй тюк со свёрнутой тканью Мишке. -Так ты будешь прыгать или нет?

–В город, который вот-вот захватят османы? С борта летающего корабля? С угрозой разбиться в лепёшку? Конечно буду! Черти тебя побери, Леонардо. Если ты где-то ошибся, то я пробью землю и попаду прямо к ним в котёл. С доставкой и прямо на место.

–Уверен, ты там быстро прищемишь хвост самому главному чёрту.

–Запомни, – наставлял Леонардо. -Оказавшись внизу мы снова попадёт под воздействие невидимого звука. Чтобы противостать ему нужно кричать или громко говорить. Поэтому пока будешь летать вспоминай молитвы, песни, бранные слова наконец.

–Я тебе прямо сейчас могу сказать очень много бранных слов, -признался Михаил.

–Отлично, друг! Так держать! Главное, чтобы их не выдуло из тебя ветром. И помни – самое главное это начать бить в колокола. Звук против звука. Только так есть шанс.

Он подошёл к краю гондолы. За краем – пустота.

Леонардо отстегнул крепящий его к страховочному канату карабин. Выпавший за борт матрос, его только сейчас втянули обратно, смотрел на него совершенно круглыми, расширенными от ужаса глазами.

–Ты безумец! -сказал царевич.

Мастеру сейчас показалось или в голосе Ивана Молодого проскальзывали нотки… зависти. Как будто он тоже хотел бы спрыгнуть с летающего корабля, отдавшись на волю ветра, положившись на разворачивающееся куполом полотнище лёгкой ткани за спиной да на господа бога, который, как известно, никогда не выдаст настоящего смельчака даже если тот не слишком-то в него верит. Неужели царевич хотел бы прыгать в осаждаемый османами Венёв и только чувство долга и ответственности за небесный корабль не позволяет ему забрать запасной комплект у дрожащего как осиновый лист Михаила?

–Я всё рассчитал, -произнёс Леонардо. Кого он хотел подбодрить? Может быть мнущегося за спиной друга? Царевича? Судьбу? Или всё-таки самого себя?

Шаг в пустоту. Свист ветра ушах. Сердце в пятках и всё-таки развернувшийся купол из ткани над головой. Сильный рывок вверх, такой что он на мгновение задохнулся. Превратившееся в полёт падение даёт возможность оценить бесконечную красоту и свободу недоступную ни на грешной земле ни, даже, на борту воздушного корабля. Неужели именно так, каждый миг своей жизни, чувствуют себя птицы? Тогда он точно знает, чего хочет. Он хочет быть птицей.

С диким криком «свят-бог, защити меня грешного!» Михаил прыгает следом за мастером.

На секунду Леонардо испугался что тот забыл оцепить карабин от страховочного троса и его полёт сейчас прервётся, а сам смельчак повиснет словно грузило на леске. Но нет, Мишка не забыл. Купол ткани раскрывается у него над головой. И он кричит. Не поймёшь – от страха или от восторга или потому, что вспомнил наставления Леонардо.

Мастер тоже кричит что есть мочи: -Колокола! Надо бить во все колокола!

Может быть его услышат там, внизу? Нет! Тогда он сам. Главное приземлится осторожнее и ничего себе не сломать. Но осторожнее не получается. Перед самой посадкой он попадет в конус излучения. Несмотря на всю моральную подготовку приступ беспросветного ужаса на секунду выбивает его из себя. Пока Леонардо борется со страхом внутри себя, его тело, безвольным мешком, падает на землю и раздуваемый ветром купол ткани ещё какое-то время тащит и волочит его по главной улице Венёва. Хорошо ещё что в направлении ближайшей церкви. Вот только, чтобы ударить в колокола, надо сначала суметь встать.

Историческая справка к восьмой главе

Хас Мурад-паша

Османский военачальник второй половины XV века, фаворит султана Мехмеда Второго, бейлербей Румелии.

В реальной истории погиб в 1473-ем году в сражении.

Любопытно, что будущий Мурад-паша и его брат Месих-паша были сыновьями Гидоса Палеолога, брата последнего византийского императора погибшего при взятии Константинополя войсками султана. Братья попали в османский плен, обратились в ислам и сделали карьеру в системе «девширме» (обращение в ислам христианских мальчиков и последующий их набор на государственную и военную службу). Мурад-паша был отдельно отмечен Мехмедом Вторым и стал его фаворитом. А, со временем, и одним из любым военачальников.

Таким образом Хаса Мурад-паша возглавивший поход на русское царство в рамках романа является родственником жены царя Ивана Третьего Софии Палеолог. Возможно, они даже были знакомы в детском возрасте в Константинополе до его падения.

Венёв (Венёва) - старинный русский город в Тульской области, чья история неразрывно связана с обороной южных границ государства и освоением Дикого Поля.

Судьба Венёва резко изменилась в середине 15-го века. Для защиты от набегов по реке Венёвке была построена новая деревянная крепость – «Городенск на Веневе», ставшая важным звеном в системе Большой Засечной черты.

В отличие от каменного Тульского кремля, деревянные укрепления Венёва не сохранились

Исторические факты:

Название «танк» как раз и переводится как «бочка» (точнее: бак или резервуар). В реальной истории первые танки действительно напоминали металлические ёмкости на гусеничном ходу. Кроме того, первые танки, в целях маскировки, англичане перевозили по железной дороге в контейнерах с надписью «

tank». Так это название и закрепилось.

Научные факты:

На самом деле Леонардо несколько ошибается и колокольный звон не слишком эффективен в гашении инфразвуковых волн из-за критичной разницы между частотами звуковых колебаний. Какой-то результат всё-таки будет, но в большей степени по субъективным, а не объективным причинам. Для русского человека того времени звон церковных колоколов значил очень многое и он, без сомнения, придаст сил и поможет противостоять внешнему воздействию. Тем более что в городе инфразвуковые волны всё же немного ослабляются стенами и расстоянием по сравнению с тем, что творилось на боле боя.

Глава 9. Падение Венёва

Леонардо очнулся от того, что его довольно бесцеремонно трясли и делал это Мишка. Сам он приземлился чуть более удачно, поэтому избежал потери сознания при ударе об землю.

–Слава всем святым, ты жив! -обрадовался Михаил.

–Ненадолго, если не никто не закроет ворота, то османы просто войдут в город. Нужно бить в колокола! -вспомнил мастер.

Помогая друг другу и поддерживая, они похромали в сторону городской церквушки. Венёв довольно маленький городок, но всё же это именно город, а не деревня. Тем более он сильно разросся, готовясь отражать нападение басурман. Имелась в нём и церковь, не слишком высокая, но, как полагается, с куполами и колоколами.

В самой церкви пусто. Оно и понятно – все на стенах. Но где заведующий церковью святой отец и его помощники? Искать их нет времени, поэтому пришлось преодолеть пару узких лестниц чтобы добраться до площадки с колоколами.

–Умеешь звонить? -спросил Леонардо.

Мишка помотал головой: -Нет.

–И я нет. Значит взяли и начали.

Начали с самого большого на вид колокола. Оттянув язычок за привязанную к нему верёвку Леонардо размахнулся и запустил. Колокол звонко загудел. Ему вторил второй, за который взялся Михаил. Так они и били в колокола без всякой системы пока по лестнице не взобрался святой отец со страдальческим и, вместе с нем, грозным видом.

Увидев священника, Михаил стушевался, а Леонардо, наоборот, укорил того: -Где же вы пропадаете, святой отец? Чтобы перебить басурманское колдовство надо бы в колокола бить без перерыва, а здесь пусто. Немедленно беритесь и начинайте звонить.

Ошарашенный священник его послушал и начал звонить уже упорядоченно, как положено.

Серебряный перезвон плыл над стиснутым в тисках беспросветного ужаса городом и тиски эти, казалось, слегка разжимаются, давая место надежде.

Мишка спросил: -Куда дальше?

Леонардо пожал плечами: -Пойдём проверим что хотя бы ворота закрыли.

Дойдя до ворот, они нашли из прикрытыми. Осталась только малая щель, через которую в город втекал ручеёк отступающих с поля боя стрельцов. Стоящие на стенах пушки грохнули, залпом отсекая висевших у них на пятках степняков.

Голова всё ещё болела нещадно. И звуки вокруг казались несколько приглушены. Но всё же, колокольный звон помогал людям не думать об оставшемся где-то глубоко в них страхе, не сосредотачиваться на нём одном, а думать и действовать. И чем больше человек шевелился, чем активнее он двигался, тем в меньшей степени властвовал над ним наведённый внешним воздействием искусственный страх.

***

Хас Мурад-паша с довольным видом наблюдал за происходящей на поле боя резнёй. Всё шло по плану. Не готовые ощутить на себе воздействие «гласа» русские стрельцы едва ли могли оказать серьёзное сопротивление, не считая отдельных бойцов, коих было всего ничего. Тогда как изначально превращённые «ветром покорности» в безумных берсеркеров, степняки оставались в целом устойчивы к кратковременному облучению инфразвуковыми волнами. По крайней мере они могли стоять на ногах, держать в руках оружие и применять его по назначению убивая неспособных оказать сопротивление русских.

С чуть меньшим удовольствием Мурад-паша смотрел в сторону спешно удаляющегося небесного корабля. Вопреки его ожиданиям тот не рухнул на землю, не перевернулся, а всего лишь улетал изо-всех сил прочь. Но и такой результат вполне устраивал османского военачальника.

–Мудрость султана Мехмеда Второго Фатиха и дервишей из «Сада Големов» непостижима, -довольно заметил Мурад-паша, поглаживая кончик пропитанной ароматическим маслом бороды как он всегда любил делать в минуты высочайшего довольства. -Не иначе как сам Верховный (Аллах) вкладывает им в головы мысли о новых, чудесных, устройствах подчиняющих неверных и обращающих в бегство и прах все их армии.

–Истинно так, -с поклоном согласился Муфтий. -Но скажи, о великий, как долго нам ещё облучать неверных «гласом»? Его внутренние механизмы перегреваются, а рабы устают и у них не остаётся сил вертеть рычаги.

–Мне нет дела до рабов! Пусть хоть все подохнут прямо на рычагах. В случае необходимости – наловим других.

За разговором Мурад-паша бросил взгляд на русский городок и остолбенел – ранее распахнутые во всю ширь ворота теперь были закрытыми, а на стенах снова появились стрельцы.

–Что происходит? Трубы вышли из строя?

–Прислушайся, величайший, -попросил Муфтий. -Похоже на перезвон колоколов православных церквей. Неверные пытаются бороться колоколами против «гласа».

–У них получится?

–Не знаю, о лучезарный.

–Уже получилось. Ворота закрыты и стража снова на стенах, -отмахнулся Хас. -Пусть будет так. Это всё равно ничего не изменит. Остановите «глас» чтобы мои воины смогли подойти к стенам и начать штурм. Мы сметём их и овладеем городом ещё до заката.

Муфтий низко поклонился: -Да будет так.

***

Венёв не такой большой город, а здесь, против него, собралось слишком много мощных орудий. Стены продержались сколько смогли, но ни одна стена не выдержит столь массивного обстрела. Последние защитники, под плотным обстрелом, покинули стены только когда те начали обваливаться у них под ногами. В это время, с другой стороны, из города выходил нескончаемый поток людей. Тех, кто не мог идти – везли, но не хватало ни телег, ни лошадей. Джан Батиста пытался сохранить царю Ивану если не сам город, то, хотя бы, его армию.

Видя исход русских, янычары пытались обойти Венёв и перехватить их, но оставшиеся в городе стрельцы мешали им огнём со стен. А когда стены рухнули, то они отошли в дома и стреляли оттуда. Османам пришлось буквально раскатать большую часть города и когда они это сделали, то оказалось, что беглецы успели уже отойти на достаточное расстояние.

Османский военачальник рвал и метал, но поддался благоразумию и не стал никого посылать в немедленную погоню. Слишком трудная выдалась битва для обоих сторон. Истощённые за день люди уже просто не могли совершать долгих переходов. Только если османы имели возможность разбить походный лагерь на захваченном ими поле боя, то отходящие к Туле русские пока ещё не знали покоя.

От пятидесятитысячной армии стрельцов осталась едва ли десять тысяч. Одна пятая! И это вместе с жителями Венёва, отступающими сейчас вместе с солдатами.

Потери осман количественно больше, но на фоне их изначально огромной армии смотрятся менее значительно.

От стотысячной орды степняков остались пятнадцать – двадцать тысяч сильно деморализованных после применения на них «гласа Аллаха» воинов. К тому же все их лошади разбежались и поймать их будет не такой простой задачей.

Сорокатысячный корпус янычар потерял где-то треть и составлял сейчас чуть меньше тридцати тысяч воинов. Всё ещё грозная сила, но явно недостаточная для полного завоевания русского царства. Однако, великолепный султан Мехмед Второй Фатих уже знал о сомнительных результатах вроде как победного сражения и слал своему верному Хасу подмогу в лице двадцати тысяч янычар и шестидесяти тысяч на скорую руку набранных рабов, бедняков и наёмников из покорённых османской империей народов. Это была не полноценная армия и боевые качества спешно набранного и обработанного «ветрами покорности» мяса не слишком велики. Но цифра в целых шестьдесят тысяч крайне внушает. Кроме того, этих «бойцов» можно особенно не жалеть и первыми бросать на стены русских крепостей сберегая янычар. Итого, после воссоединения с высланными на подмогу силами, численность османской армии будет составлять не менее пятидесяти тысяч янычар и не менее восьмидесяти тысяч одурманенных ветрами покорности.

Учитывая, что русская армия потерпела поражение под стенами Венёва и царь Иван, как бы он ни изворачивался, не сможет собрать больше сорока тысяч стрельцов даже если полностью оголит другие свои границы – исход кажется вполне себе предрешённым. Оставалось только подождать около месяца пока высланное премудрым султаном пополнение сможет соединиться с войсками Мурад-паши чтобы продолжить наступление. Полное уничтожение русского царства и захват Москвы всё ещё планировалось завершить за одну летнюю компанию.

Царь Иван, не хуже прочих, понимал серьёзность сложившегося положения. Он находится в Тульской крепости, можно сказать почти на переднем крае, и лично принимал входящую в Тулу процессию из раненных и оглашённых поражением солдат и мирных жителей разрушенного города Венёва.

К удивлению тульского люда, царь стоял у ворот всё то время пока через них проходили десятки телег с раненными и уставшие, едва находящие в себе силы чтобы идти, выжившие стрельцы. Чуть дальше от входа специальные люди принимали входящих предлагая им первую медицинскую помощь, горячую еду и место, где они могли бы отдохнуть. Но первым, что видели входящие в крепость, стрельцы были царь, его воеводы и ближники встречающие их с непокрытыми головами. Кто-то из приближённых бояр начал было ворчать, что негоже царю склонять голову перед простыми солдатами. На что царь Иван ответил, что свои ошибки требуется признавать и принимать их последствия.

Когда процессия закончилась и последний вышедший из Венёва и дошедший до Тулы стрелец прошёл в ворота, царь сказал: -Ошибки нужно не только признавать, но и исправлять. Этим мы и должны заняться.

Возможно, его слова поняли не все ближники. Но все послушно закивали.

Задержавшийся и вставший рядом с царём Джан Батиста выглядел серым от усталости и долгого пути.

–Прости что потерял твою армию, -повинился Джан Батиста.

–Ты сохранил солдат, -ответил царь. -А значит ты сохранил армию.

–Много достойных людей погибло. Боярских сыновей… и всех прочих.

–От нас зависит чтобы их гибель не оказалась напрасной, -закончил царь.

Леонардо ушёл из Венёва вместе со стрельцами. Сначала шёл сам, но полёт-падение с небесного корабля и ушиб ноги дали о себе знать и ему пришлось присесть на одну из телег везущих раненых бойцов. За время пути несколько раз останавливались чтобы немного передохнуть и выгрузить умерших от ран освобождая место в телегах для ещё живых, но смертельно уставших людей. Первая проведённая в лесу ночь выдалась ужасной. Еды было мало, но зато, за ночь, смогли вдоволь накипятить воды и заново перевязать раны. К утру ушиб у Леонардо посинел и под кожей надулся здоровенный, с кулак размером, желвак. Ходил он по-прежнему с трудом, поэтому снова пришлось ехать и слушать стоны, крики боли или ярости, произносимые ранеными солдатами в забытьи. Снова останавливались чтобы выгрузить умерших от ран. Но зато получилось найти небольшое село и нормальное поесть. Джан Батиста велел не отнимать у селян еду, а заплатить за неё. Но отнимать всё равно пришлось так как те не хотели продавать, а десять тысяч голодных человек способны объесть не одно такое село. У крестьян, по крайней мере, осталась какая-то сумма денег и указание Джана Батисты как можно скорее переселиться куда-нибудь подальше так как вскоре османы начнут отлавливать людей вокруг захваченного Венёва и обязательно наткнутся на это село.