Текст книги "Итальянец на службе у русского царя (СИ)"

Автор книги: Sleeping

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Историческая справка к двенадцатой главе

Кромешники (опричники, тёмники)

В реальной истории: кромешники (опричники) – члены опричного войска Ивана Грозного (в рамках романа служба опричников (кромешников, темников) создана Иваном Третьим почти на сто лет раньше, чем в реальной истории).

Иван Грозный позиционировал опричников как «убогих иноков», своего рода монашеский орден, призванный «молиться» и очищать Русь от греха измены.

Символы: метла (вымести из страны грязь, сор, измену) и собачья голова (верность).

Задача: сломить сопротивление старой аристократии и укрепить самодержавную власть царя.

Энтомология:

Опричь – кроме, особо, отдельно. Опричнина – особый земельный удел, выделенный Иваном Грозным лично для себя в отличии от «земщины» – остальной части государства управляемой борской думой. Соответственно «опричник» это человек служащий в особом уделе. Государев слуга, не подчиняющийся никому кроме государя, выполняющий его волю и держащий ответ только перед ним самим и своими старшими товарищами.

Кромешник – более позднее (возможно народное) название опричников. Отсылает к понятию «тьма кромешная» (отсюда и «тёмник») – то есть ночная стража, действующая из тьмы, тени и не подчиняющаяся никому, кроме государя. Кромешник – тот, кто ходит по кромке. Кто защищает закон постоянно балансируя на тонкой грани между законом и преступлением.

Личные измышления автора: в реальной истории с опричниной получилось так-сяк, примерно на три с плюсом. Свою задачу по укреплению государственной власти опричники выполнили, но были сильно замараны в излишней жестокости и, самое главное, показали свою полную несостоятельности при защите Москвы в 1571-ом году против крымского хана Девлета Первого. За что и были упразднены в 1572-ом году.

Однако сама идея некого монашеского ордена стоящего на страже государства и государя остаётся крайне соблазнительной. Она неоднократно обыгрывалась в литературе (см роман «Выбраковка» Олега Дивова и многие другие. Взять хоть тот же орден джедаев из вселенной Лукаса – чем не опричники?). В реальной истории продолжателями дела кромешников можно назвать КГБ (любопытно что комитетчики также жидко обгадились и показали несостоятельность во время контрреволюции и разрушения Советского Союза как и опричники при сожжении Москвы в 1571-ом. Если бы я был на месте высших чинов ФСБ, то я бы явно сделал из этого какие-нибудь выводы) и современной ФСБ.

Лично мне думается, что главная проблема, как и всегда – в людях. В подобную структуру требуется подбирать абсолютно нестяжательных людей, эдаких «рыцарей духа» или «монахов» способных ставить государственные (общие) интересы выше своих собственных. Это должны быть истинные (а не показные) альтруисты. То есть именно тот тип «советского человека» который пытались сделать массовым в Союзе.

Мало набрать нужных людей и предоставить им полное государственное обеспечение чтобы они не думали о том, как прокормить семью. Обязательно также создать механизмы перекрёстного контроля и жёстко вычищать из структуры любые «порченные» элементы, то есть тех, кто начал ставить свои интересы выше общественных, иначе всё кончится как всегда очень плохо.

Такой орган, будучи аналогом иммунной системы для государства должен сам иметь очень сильную иммунную систему для самоочистки от эгоистических и просто вредоносных элементов. Иначе получится так, как уже не раз получалось в реальной истории с опричниками, или комитетчиками, или мало ли с кем ещё.

Глава 13. На земле и в небе

Утро в окрестностях венгерского города Альба-Регия выдалось холодным и туманным. Нехарактерная погода для конца лета, но видимо сказывалась близость осени. Разошедшиеся тучи дали место солнцу. Оно в мгновение ока высушило туман давая возможность увидеть бесконечное поле османских знамён, колышущееся на горизонте. На другом конце поля, под сенью имперского орла и венгерского герба, выстроилась стальная стена объединённой армии Священной Римской Империи и Венгеровского королевства.

На показавшемся из-за горизонта солнце сверкали латы, блестели острия пик и стволы мушкетов. Знаменитая «чёрная армия» венгерских гусар соседствовала с reichsritterschaft Фридриха Третьего. Их отряды перемежали полки и линии обычной пехоты укрепляя её. Это было, необходимо так как ещё не успев толком развернуться, османе выпустили вперёд трубы с «гласом» и принялись обрабатывать объединённую армию волнами ослабленного расстоянием инфразвука. Какими бы храбрецами не были венгерские гусары, но и они чуть было не подались назад, смешивая построение. Только присутствие имперских рыцарей стойко продолжавших держать строй, не показывая признаков волнения удержало объединённую армию от позорного бегства ещё до начала сражения.

Сколько это могли длиться? Не так долго, как могло показаться. Объездные конные отряды уже вступили в сражение между собой. Османам не оставалось ничего иного как отвести трубы «гласа» в тыл войска и наступать на подготовленные порядки.

Верные себе османы пустили вперёд одурманенную ветрами покорности толпу прикрывая их телами выдвинувшуюся следом артиллерию и полки янычар. Технологический уровень противоборствовавших сторон находился примерно на одном уровне, разве только в металлургии германцы заметно опережали осман. Имея лучшую сталь, они сварили более прочные стволы для пушек и огнебоев, что позволило им первыми открыть огонь выбивая бегущих на них безумцев с пустыми, после ветра покорности, глазами.

Чуть позже в дело вступили османские пушкари начав вести встречный обстрел. Волна за волной, легкая турецкая конница обрушивалась на фланги, словно стая голодных волков. Но каждый раз, приблизившись на расстояние выстрела, они натыкались на частокол огненных вспышек – залпы огнебоев, укрытых среди повозок. Дым, запах гари и пороха, визг раненых лошадей – привычные звуки войны сливались в одну нераздельную, омерзительную симфонию.

Следом за брошенными под пули безумцами в бой вступили янычары. Молчаливые, в белых шапках-бёрках, они шли ровным строем, словно железный таран. Залпы из огнебоев сменялись звоном стали, когда воины противоборствующих сторон вынуждены были сходиться накоротке. Пики ломались о щиты, алебарды вздымались и опускались, разя врага. Здесь нет места доблести – лишь только бойня в грязи и крови. Штандарт ландскнехтов качнулся и попятился назад.

Но словно оспины из раскалённого металла протыкающие мягкие тела после близкого выстрела из пушки заряженной картечью, организованные порядки янычар пронзили отряды имперских рыцарей. Казалось, не знающие усталости reichsritterschaft были в своей стихи. Вовсе не бессмертные, то и дело кто-то из элитных воинов Фридриха падал и больше уже не поднимался, но неудержимые в атаке – они разрывали порядки осман в клочья и шли дальше, оставляя добивать тех гусарам и ландскнехтам.

Казалось, reichsritterschaft так и пройдут сквозь янычар увлекая за собой прочих бойцов. Но почему османский военачальник даже не думает свёртывать шатры и отходить? Чего он ждёт? На что надеется?

Конрад Шустер, младший ученик и кандидат в reichsritterschaft занимался тем, что принимал раненных отсылая их в один из трёх развёрнутых госпиталей. Если для венгерских солдат такое внимание к медслужбе было в новинку, то для армии Габсбургов это привычное дело. Император Фридрих, да святится его имя, с самого начала своего правления уделял большое внимание восстановлению раненых бойцов. Оно и не удивительно, если в обучение каждого reichsritterschaft вкладываются огромные средства и время, то любой командир заинтересуется возможностью хоть немного сократить потери ценного человеческого ресурса.

Гусары из чёрной армии венгерского короля Матьяша Корвина только пучили глаза видя, как имперцы обходятся со своими раненными.

Шустер – сын сапожника и для него возможность стать рыцарем значила очень много. Столько, что перевешивала реальную опасность погибнуть во время обучения или остаться на всю жизнь калекой. У его отца семеро детей и ещё трое погибли во младенчестве. Ремесло сапожника не может прокормить всех членов большой семьи и им приходится крутиться как могут. Конраду повезло попасть в набор и пережить первые полтора года, когда отсеивается наибольшее число кандидатов. Ему ещё предстоит долгий путь чтобы достичь звания настоящего reichsritterschaft, но первые шаги на этом пути уже сделаны.

Младших учеников никто не пошлёт в бой. Это всё равно что закидывать пожар золотыми монетами надеясь, что тот погаснет. Но вот на подсобных работах, например в санитарной зоне, их активно используют. Там, куда обычному вояки хода нет, а в присутствии полноценного reichsritterschaft нет необходимости, там применяют труд младших учеников.

Конрад, вместе с товарищами, принимал раненных рыцарей. Он же выполнял первую помощь и сортировал раны по степени тяжести, направляя всех прибывших в один из трёх шатров, где работали медики.

Пригнавший очередную телегу с раненными возница был не знаком Конраду. Само по себе это ничего ещё не значило. Мало ли что могло случиться на передовой. Может быть одного из возниц убили и его заменил другой. Или же просто нашли первую свободную телегу, свалили тела и приказали гнать в тыл.

–Подожди, сейчас позову санитаров, – сказал Конрад собираясь кликнуть в помощь таких же младших учеников, как и он.

Однако раненные, а их было пять человек, остановили его: -Нет нужды малец, мы дойдём сами. Если что, то друг друга поддержим. Скажи только куда нам идти?

Reichsritterschaft значительно крепче простых солдат. Те раны, что выведут обычного человека из строя или даже убьют его лишь только замедлят вошедшего в боевой транс рыцаря. Чтобы вывести рыцаря из строя нужно отрубить ему конечность, а лучше сразу несколько. В редких случаях, неопытный reichsritterschaft может посреди боя упасть без сил, не рассчитав и выжав из своего организма последние капли. Конечно, в бою бывает по-разному. Но чтобы сразу пятеро рыцарей получили ранения, не позволяющие им продолжать бой, но, при этом, имели силы самостоятельно дойти до шатров с медиками – это всё было весьма необычно.

На мгновение Конрада обуяло подозрение. Но тут же рассеялось. Перед ним явно были настоящие reichsritterschaft, он вроде бы даже помнил двоих из них, видел раньше. Рыцарь верен своим собратьям и своему императору. Это даже не обсуждается. Так какие тут могут быть подозрения между ними?

–Первый шатёр сейчас переполнен, поэтому второй или третий, -объяснил Шустер. -Вы точно сможете добраться самостоятельно и без чужой помощи?

–Не бойся, парень, добредём помаленьку, -обнадёжил его старший из раненных. -Кстати, не подскажешь, где сейчас командующий Альбрехт и командующий Отто. У меня есть для них сообщение с передовой.

–Они сейчас во втором шатре, беседуют с ранеными.

–Значит и нам туда, -усмехнулся reichsritterschaft.

Они пошли, поддерживая друг друга. Но что-то цепляло Конрада, не давало ему покоя. Промчавшись несколько минут, он решил всё же доложить старшему ученику о своих неоформленных подозрениях. Не успел Конрад подойти к нему как сначала один шатёр, а затем второй вспухли в облаке огненного взрыва. Взрывная волна подняла младшего ученика разрывая связь ног с поверхностью и мягко толкнула его назад. Он упал спиной довольно удачно, ударившись лишь об утоптанную землю и ни на что не напоровшись. На глазах Конрада Шустера медленно и неторопливо, в клубах густого дыма оседали взлетевшие было в огненном взрыве шатры.

Много позже, когда получится восстановить последовательность событий, станет ясно что османские дервиши всё же нашли способ захватить несколько рыцарей в плен и взболтать им мозги. Отправив их под видом раненных. Хотя они действительно сильно пострадали при захвате. Двигаться измождённые тела заставлял лишь внедрённый дервишами приказ. При себе одурманенные зомби принесли пороховые гранаты, начинённые шрапнелью. Очень не повезло что оба командующих пришли пообщаться с раненными бойцами вместе. Таким образом одним подлым ударом армия Габсбургов оказалась временно обезглавлена и в отсутствии единого руководства фронт постепенно посыпался. Венгерский король Матьяш ничего не мог сделать. Османе захватили Альба-Регию и превратив в мощный опорный пункт теперь продолжали экспансию в соседние регионы. Для Венгерского королевства наступили тёмные времена.

***

На киевских улицах собирал толпы самозванный пророк. Он был лыс, грязен, одет разнородно, но хорошо. Видимо одежонку ему давали благодарные слушатели, но каждый по отдельности, кто штаны, кто кафтан.

Происхождения он был неизвестного. Одинаково хорошо говорил на польском и на русском. Когда конкретно появился и откуда пришёл – неизвестно. Речи его были темны, но образны. Каждый находил в них что-то своё, отчего слушателей у самозванного пророка только прибавлялось.

Киевский воевода сначала не обращал на уличного пророка внимания. Но когда тот сделался знаменитым, приказал записать его речи и отправить в Москву. Через какое-то время пришёл царский приказ «Порока задержать и препроводить в столицу. Чрезмерной жестокости не чинить, но охранять строго».

Приказ есть приказ и отряд стрельцов выдвинулся на площадь, где проповедовал предсказатель.

Он прохаживался по деревянным доскам торгового прилавка куда залез чтобы его лучше было видно и слышно.

–Падшие звёзды! -громко произнёс, скорее даже выкрикнул, уличный оратор, повторяя с разными вариациями одну из своих лучших историй. -Звёзды пали на землю! В разные города, в разные страны! Одна упала и к нам, прямо под царский венец. Но каждая звезда – своего цвета. Каждая сорвалась со своего собственного неба и нет больше тех небес и тех цветов. Только звёзды остались! Падшие звёзды!

Выкрикнув «звёзды», уличный пророк развязал на груди шнуровку словно ему не хватало тёплого, вечернего воздуха наполненного городскими запахами сгоревшего угля, свежего хлеба и давленных яблок так как на помосте, где он сейчас ходил, недавно торговали яблоками.

Как будто что-то резко переключилось в паровом механизме, пророк сменил тему и принялся рассказывать слушателям о дивных деревьях, что растут из единого корня, но каждая веточка суть повторение самого дерева и каждая веточка на веточке тоже и так далее. Что деревья эти одновременно и целый лес и всего одно дерево так как восходят к общему корню.

–Мы все живём на таком дереве, -вещал оратор успевший видимо позабыть о звёздах, о которых говорил совсем недавно. -Живём на одной из веточек! А имя дерева – великий фрактал!

Последнее слово никто из собравшихся послушать безумного дурачка не понял, но и не удивился. Он часто вставлял в своей речи странные слова. На то и дурачок. Хорошо ещё что большая часть слов всё же понятна.

Без сомнения, с высоты деревянного прилавка, пророк видел пробивающихся к нему через толпу стрельцов, однако даже не попытался сбежать.

–А ну слезай, балагур! -приказал командир стражи, когда стрельцы наконец прошли сквозь толпу и окружили прилавок с выступающем на нём пророком.

Толпа заволновалась. Послышались крики «произвол», «божьего человека» и совсем уж крамольное «московский нехристь опять правоверных хватает!».

Стрельцы подняли было огнебои с насаженными на них штыками, но пока развернули в сторону толпы прикладами готовые дать по зубам любому, кто посмеет оскорбить царскую власть словом или делом. Но разве поймёшь кто выкрикнул крамолу? Уже несколько лет как царь Иван отвоевал у поляков Киев, а всё одно недобитая шляхта никак не успокоится и пытается взбаламутить народ.

–Если ты пророк, то должен точно знать, что будет дальше, -с улыбкой сказал командир стрельцов уличному оратору. Но ответ его удивил.

Вместо попыток оправдаться, угрожать или попытаться выдать себя за кого-нибудь другого, пророк согласно наклонил голову: -Конечно я знаю.

–Может быть ты и это предвидел? -рассмеялся один из стрельцов отвешивая самозванному пророку крепкий подзатыльник.

–Николай! – одёрнул его командир.

Упавший было пророк поднялся, доставая что-то из кармана. Командир напрягся, предполагая, что это может быть оружие. Но нет, в руке у убогого лишь сложенный в несколько раз клочок бумаги который он сунул в руки командиру стрельцов.

–Уводите его! Расходитесь!

Толпа довольно быстро поредела и исчезла как не было. Городская площадь зажила своей привычной жизнью.

–А ну подойди сюда, Николай, -приказал командир. -За самовольные действия лишаю тебя жалования за день, понятно?

–Понятно, -хмуро кивнул стрелец.

–Вот ещё, посмотри, -командир протянул стрельцу замызганный листок с надорванным краем, где довольно умело нарисовано как стрелец в красном кафтане, в окружении других стрельцов, отвешивает оплеуху человеку похожему на взятого ими в плен пророка.

–Так это… -растерянно протянул стрелец. -Он ведь специально сам мне под руку полез! А таких рисунков у него, наверняка, ещё штук десять на все случаи жизни по карманам распихано. У-у-у, шельма!

–Может и так, -согласился командир, рассматривая оторванную пуговицу на кафтане подчинённого, третью сверху. И вот что удивительно: на рисунке у стрельца, распустившего руки, тоже не хватало чёрных точек, изображавших крупные деревянные пуговицы. Пробел имелся как раз на месте третьей с верху. Какое удивительное совпадение.

–На два дня тебя жалования лишаю, -добавил командир. -За то, что своим расхристанным видом порочишь гордое звание стрельца. Пуговицу наконец пришей!

–Сегодня же пришью! -отрапортовал ещё сильнее погрустневший стрелец.

***

Великая небесная армада – целых пять боевых дирижаблей готовилась к дальнему боевому походу.

Вести полномасштабную войну с Мехмедом Вторым на земле у царя Ивана не оставалось ни людей, ни сил, ни средств, ни времени. Великое благо что османе сейчас погрязли в войне со Священной Римской Империей и временно вынужденно забыли про Русь. Но Царь Иван ничего не забыл.

Задумка с дирижаблем, единственная что полностью, без всяких оговорок, удалась и прекрасно показала себя, была отмасштабирована и размножена. Единственный опытный образец воспроизвели ещё несколько раз и сейчас, на фоне более крупных собратьев в конструкции которых учтены все выявленные в ходе эксплуатации недостатки, дирижабль-первопроходец смотрелся бедным родственником, которому вечно не хватало каши и потому он вырос самым хилым и маленьким в семье.

Ивану Третьему удалось меньше чем за год, почти на пустом месте, создать новую отдельную отрасль. Центром авиастроения стал ремесленный городок Переславль-Залесский. Почти все городские ремесленники так или иначе работали на создание воздушного флота. Там же открыли училище для небесных стрельцов, где их тренировали прыгать в пустоту имея за плечами лишь ладно сидевший парашют да веру в русского царя и, немного, в господа бога. В Переславль-Залесском тренировались ракетчики, снаряжая и пуская огненные стрелы. Пушки были слишком тяжелы, да и избыточны так как почти с тем же успехом, вместо того чтобы метать ядра, можно был сбрасывать бомбы прямо на вражеские головы. Основным вооружением небесных ладьей решено сделать ракеты. Они относительно лёгкие, не слишком точные, но выпущенные в достаточном количестве не требуют тщательного прицеливания. Предвосхищая что рано или поздно что-то подобное его боевым дирижаблям появится и у других стран, Иван Третий заранее искал оружие пригодное для воздушного боя. Огненные стрелы или ракеты, как следом за царём повторяло его ближайшее окружение, виделись в моменте лучшим из возможных решений и для войны в воздухе и для уничтожения целей на земле.

Пять воздушных кораблей готовились отправляться в поход. Командующим назначен цесаревич Иван Молодой. Он как с самого начала влюбился в летающий корабль, так и не собирался изменять своей всепоглощающей страсти. Новые дирижабли названы по городам: Новгород, Тверь, Киев и, наконец, красавица Москва. Теряющийся на фоне превосходящих его размерами младших братьев, первый экспериментальный дирижабль «Перст Судьбы» продолжал нести службу. Всего, суммарно, небесные корабли вмещали около трёх сотен небесных стрельцов. Вроде бы немного, но неожиданно появившийся из ниоткуда, буквальным образом «упавшие с неба», они могли захватить любой город, где не были размещены дополнительные войска, а надеющаяся на крепкие стены стража не готова к нападению изнутри.

Целью собранной воздушной армады царь объявил Кафу, Солхат, Судак и Ак-Мечеть – важные города Крымского ханства, ставшего вассалом Османской Империи.

Понимая, что без поддержки с земли небесные корабли смогу разве что отбомбиться по чужим городам, по следам воздушной армады вышло наземное войско в три тысячи конных и пять тысяч стрельцов. Чтобы ускорить движение из артиллерии были только ракетные конки для запуска огненных стрел. Пушки с собой взяли только самые лёгкие. Такими серьёзную крепостную стену не разбить. Но их и не планировалось разбивать пушками.

Получив от отца подробные инструкции в зависимости от того, как обернутся дела, Иван Молодой повёл воздушную флотилию на Крым. День их вылета обернулся стихийным праздником. Узнав об этом, царь приказал выкатить на площади городов бочки вина и раздавать всем желающим с условием чтобы перед тем, как пить каждый желал бы цесаревичу удачи или проклинал поганого султана Мехмеда Второго. В тот день, да и почти в каждый последующий, во всех трактирах провозглашались здравницы в честь отважного цесаревича и пожелания ему воинской удачи. Появилось даже устойчивое выражение «пожелать здоровья цесаревичу», что означало выпить за его здравие не менее одной чарки и обаятельно только креплённого вина.

***

В день, когда бесконечную синеву осеннего неба разрезали серые громады поднимающихся воздушных шаров, под которыми болтались вытянутые, будто настоящие речные галеры, гондолы небесных кораблей, царица София изволила принимать в личных покоях тайную гостью.

На улицах, вокруг выкаченных из царских запасов бочек дармового вина, ломались кружки от сильных ударов и не утихали здравницы в честь молодого цесаревича. А в женском крыле дворца отведённым под личные покои царицы Софии было покойно и тихо. Горели свечи. Тускло блестело золото на иконах. Слёзы богородицы падали серебряным дождём. Тяжёлое золотое блюдо, дурно сделанное, словно расплющенный горшок с непропорционально толстыми ручками, стояло на столе. На блюде лежали нарезанные фрукты, но царица не смотрела на них. Ожидая гостью, она отдыхала, прикрыв глаза.

Гостья вошла незаметно и тихо. Но всё же приоткрытая на мгновение дверь заставила дёрнуться огни свечей от внезапного, пусть и лёгкого, сквозняка.

Софья спросила: -Тебя кто-нибудь видел?

–Никак нет, я была осторожна, -закутанная в платок так, что видны только глаза, гостья покачала головой.

–Хорошо, садись. Ты голодна?

–Принять еду из рук царицы честь для меня. Но я не голодна, -отказалась гостья.

–Тогда рассказывай, -подобралась София. -Что тебе удалось узнать?

Гостья помедлила, собираясь с мыслями. Затем начала рассказывать. Её речь текла словно горный ручей, бегущий между камней – больших и малых, таких прочных, но вода всегда сумеет найти себе путь.

–Он действительно отличный мастер. Но не единственный. В Приказе Дивных Дел таких несколько десятков, и никто не уступит итальянцу. Царь-отец совершил великое деяние собрав вместе столько удивительных мастеров. Точнее: собрав и обучив. Итальянец молод и умён, но он не один такой. Тебе должно быть известно госпожа, что Джан Батиста постоянно в разъездах и часто привозит новых людей. Число мастеров растёт, также как и растут их знания и умения, передаваемые им царём.

Итальянец работал надо огненными стрелами. И заплечный мешок, распахивающийся в небесный купол тоже его придумка. Сейчас он занят огранкой стекла для труб приближающих удалённое и делающих крохотное большим. Прости, госпожа, но я не смогла понять почему царь-отец выделяет итальянца из остальных и относится к нему с большим трепетом чем к другим мастерам.

Софья сжала пальцы на подлокотниках кресла: -Продолжай искать. Должно быть нечто, что отличает его. Я бы подумала будто этот Леонардо да Винчи его внебрачный сын, но такое совершенно невозможно. И всё же какая-то связь между ним и моим возлюбленным супругом существует. Я обязана понять, что это за связь и в чём она заключается.

–Ваша верная служанка, царица, -низко поклонилась девица Марья Петровна и пообещала: -Я продолжу поиски.

***

С какого-то времени Ибрагим, как некоторые старые люди, научился довольно точно предсказывать погоду. Старые кости ныли перед дождём и к смене ветра. Спину ломило если предстоящий день будет жарким. Разрубленная лет двадцать назад казацкой саблей нога саднила и тянула если небо выдалось низким и облачным, словно купол над Кафой. И совсем по-другому нога ныла если облаков не планировалось вообще, а вместо купола над Кафой расстилалась бесконечная синева.

Хочешь узнать погоду? Иди к старому Ибрагиму. Он поворчит, пожалуется на жизнь, расскажет, что раньше было лучше, и степные батыры храбрее и полон они брали больше. А если сумеешь всё это вытерпеть, то в самом конце Ибрагим очень точно расскажет какая погода будет сегодня, завтра или на три дня вперёд.

С приходом старости, любимым занятием Ибрагима стало курение трубки. Его любимая трубка была сделана из жасмина и ещё одна, запасная, из ореха. Каждый день, после утренней молитвы, Ибрагим закуривал трубочку и, поджав ноги, сидел у печи грея старые кости. Потом он долго курил с серьёзным лицом и лишь к обеду выбирался из своего дома на окраине Кафы на улицу. Большой дом опустел. Раньше вместе с Ибрагимом жили его дети со своими жёнами, но тех забрал в войско хан, готовя вместе с османами большой набег на Русь.

О, это должен быть великий набег!

Собранное войско занимало так много места, что заберись на стену вокруг Кафы и не увидишь его конца и края. А ночью – сплошные костры. Их было столько, сколько звёзд на небе и ещё немного больше.

Вот только войско давно ушло и с тех пор о нём нет вестей если не считать глупых грязных слухов о победе руссов. Ибрагим не верил слухам и ждал возвращения сыновей с богатыми трофеями. Он был уверен, что такое великое войско нельзя было победить.

–Эй, старый Ибрагим! -окликнула его Зейнеп, жена старшего сына. Своевольная и вздорная девица с самого начала, не отличавшаяся должным почтением к старшим, а теперь, после ухода сына в поход на руссов, и вовсе ставшая практически несносной. -Посмотри, старик, ты ошибся! Тучи наползают с востока. Того и гляди дождь пойдёт, а я только развесила сушиться бельё!

Пожевав обветренными губами трубку, Ибрагим не спешил оборачиваться или даже отвечать вздорной женщине.

–Старик, это ты виноват! Только и делаешь, что куришь целыми днями! -продолжала возмущаться Зейнеп.

Вкус табака во рту сделался горьким. Всё удовольствие испортила.

Ибрагим посулил неучтивой невестке: -Подожди, вот вернётся мой сын Темир. Привезёт с собой десять русских наложниц с белыми руками и стройным саном. Да и погонит тебя прочь за то что на меня, его отца, голос свой подлый поднимала!

–Не сможет он меня прогнать, -ответила Зейнеп. -Я ему старшего сына родила. Я – первая жена и значит буду старшей. Если привезёт наложниц, то они моими работницами станут. Не придётся мне тогда портить руки развешивая и сразу снимая бельё потому, что глупый старик разучился отличать тучи от ясного неба!

Стерпеть последнее было уже никак не возможно.

–О чём ты говоришь, женщина! -раненным львом взревел Ибрагим разворачиваясь.

Уперев руки в бока Зейнеп нисколько не испугалась его разгневанного взгляда. Она знала, что время, когда Ибрагим ещё мог назвать себя грозным батыром давно прошло. Сейчас он просто вздорный ленивый старик, проедающий остатки когда-то в молодости скопленного богатства. Конечно, будь дома Темир, её муж, она бы не посмела так нагла разговаривать с его отцом. Но где сейчас Темир? Если правда то, о чём говорят на рынке и король руссов разбил великое войско учинив над османами жестокую расправу, то её дорогой муж никогда больше не вернётся домой. И она останется одна, в старом доме, с ребёнком и стариками. Совсем не такого будущего ожидала Зейнеп когда выходила за храброго Темира, старшего сына известного батыра Ибрагима некогда замеченного самим Менгли-ханом.

Но всё-таки она ещё надеялась на возвращение мужа. И чем больше проходило дней, тем слабее становилась надежда и всё более раздражительной и несдержанной на язык становилась Зейнеп.

–Разуй глаза, старик! Тучи идут с востока. Смотри какие они огромные!

Прищурившись, Ибрагим всматривался в сторону куда она указала. Там и правда что-то было. Серые громадины с неторопливой изящностью небесных тел закрывали край неба.

–Неужели мои старые кости в первый раз подвели меня? -удивился Ибрагим. -И правда, как будто грозовые тучи, но такие странные. Подождём пока они подлетят поближе, там и посмотрим.

–Ты подождёшь, а мне бельё снимать которое я только развешала, -продолжала яриться дурная баба.

Чтобы не слушать её, Ибрагим ушёл в дом, где заново набил трубку отменным табаком и закурил.

Мыли его снова текли неспешно, как дни на закате жизненного пути. Он уже было и забыл о необычных облаках надвигающихся на благословенную Кафу, как послышавшиеся с улицы крики заставили старика вынырнуть из дымного мира грёз.

–Что такое?! -ворчал Ибрагим, ковыляя к двери. -Стоило старому Ибрагиму один раз ошибиться и прохлопать дождь, как все тут же начинают кричать и беспокоиться. Как будто никогда не бывали под дождём. Чего они там так раскричались?

У самой двери Ибрагим столкнулся с вбежавшей в дом Зейнеп. В руках дурная невестка тащила кипу одежды, а лицо её выражало крайнюю степень изумления и страха. Едва не сбив старика с ног, она бросила свежепостиранную одежу на пол, а сама побежала вглубь дома, где располагалась детская комната. Извиниться перед Ибрагимом она, конечно, даже не подумала.

–О, дурная женщина! -бросил ей вдогонку старик. -Видно Аллах совсем лишил меня разума, когда я согласился чтобы ты стала женой моего сына!

Крики и шум на улице не стихали, и старик всё же вышел во двор. Вышел, поднял голову, да так и застыл. В небе, отчётливо видимые, плыли пять больших кораблей, прикреплённых к огромным серым шарам, которые он, издалека, сначала принял за тучи. Небесные корабли постепенно снижались над перепуганным городом. То, что в этот момент вдалеке показалась чужая армия и передовые конные отряды во весь опор гнали к городским воротам и уже преодолели половину пути, никто толком и не заметил. Разве только поставленная охранять ворота стража. Но и они, закрыв ворота, со страхом наблюдали за снижающимися над городом небесными кораблями.