сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 105 страниц)
— Ты окружена очень умными людьми с неограниченным доступом к информации, Элис. Джонсоны уже знают все о тебе и всех, кого ты знаешь, — просто ответил Питер, прежде чем прочистить горло. — Когда меня выпустили из тюрьмы, главным моим желанием было познакомиться с тобой поближе… Я узнал от твоей бабушки, что ты будешь в Квебеке, и попросил о встрече. К сожалению, ты ушла прежде, чем я успел представиться.
— Значит, бабушка пригласила нас на ужин, чтобы я могла встретиться с тобой? — спросила Элис все еще тихим голосом. Она чувствовала легкое головокружение, как будто не могла поверить, что внезапно оказалась именно в такой ситуации.
— Да, — просто ответил Питер.
— В блюде были грибы, у меня аллергия… так что мне пришлось вернуться домой, — объяснила Элис, будто оправдываясь, хотя отчасти она убежала из-за того, что увидела его. Питер откинулся на спинку стула и вздохнул, делая вид, что ему это известно.
— Да, похоже, что твоя бабушка не очень-то хотела, чтобы ты со мной познакомилась, — пробормотал Питер, глядя направо, прежде чем снова посмотреть на Элис.
— Вы разве… не в одной лодке? Потому что в то время мне было немного неловко видеть тебя там после того, как тебя выпустили из тюрьмы, и казалось, что бабушка почти ничего не знала обо мне, и как себя вели остальные… Они были очень странные.
Питер внимательно прислушивался к словам Элис, стараясь понять, что она пытается сказать, хотя и не слишком красноречиво.
— Эта часть твоей семьи не очень-то меня любит. Да они никогда и не любили. Они были, скажем так, счастливы, что меня не было в жизни твоей матери, когда меня отправили в тюрьму, — начал объяснять Питер. — Когда твоя бабушка узнала, что Софи беременна от меня… Если бы твоя мать не была такой волевой женщиной, то тебя бы здесь не было, проще говоря.
Элис слегка сглотнула и заерзала на стуле, услышав эту информацию. Значит, это правда… Ее биологический отец не Ричард. И она не знала что думать, ведь ее настоящий отец — убийца. И, скорее всего, психопат. В его глазах действительно была какая-то пустота, хуже чем у Магнуса, и это ее пугало.
— Мысль о том, что ты наполовину моя, а наполовину Софи, сводила ее родителей с ума. Они делали все возможное, они хотели, чтобы Софи бросила тебя. Твоя мама посылала мне письма, в которых все объясняла, пока тебе не исполнилось восемь. Поэтому твоя мать решила отгородить тебя от них. С тех пор я ничего не слышал.
— Но… — начала Элис. — Мама снова вышла замуж вскоре после того, как родила меня, и у меня есть сестра, — она опустила тот факт, что ее мама опять беременна, и предположила, что Питер в конце концов узнает об этом.
— Ричард. Я знаю. Мы были друзьями, — ответил Питер напряженным, но пустым голосом, и Элис увидела, как в его мертвых глазах промелькнула искорка жизни. Новость о том, что Ричард и Питер были друзьями, потрясла ее до глубины души. — Жизнь продолжается, я и не надеялся, что Софи будет меня ждать.
Тяжелый вздох сорвался с губ Элис, она потерла лоб.
— Почему я ничего этого не помню? Я не помню, чтобы бабушка и дедушка были такими. Я почти не помню своего детства. Я не помню, чтобы навещала тебя.
— Ты навещала меня только, когда была совсем маленькой, — тихо ответил Питер.
Он полез в карман пиджака, достал бумажник, через несколько секунд открыл его и вынул фотографию. Он показал ее Элис, подвинув ее через стол, она увидела свою детскую фотографию. Светло-русые волосы, большие голубые глаза и та же самая милая улыбка.
— Твоя мать регулярно присылала мне твои фотографии в письмах.
— Почему вы перестали общаться? — тихо спросила Элис, никогда раньше не видев эту фотографию.
— Я думал, что Ричард узнал об этом. Не знаю, — Питер коротко откашлялся, а Элис глубоко вздохнула и подвинула фотографию обратно на стол. Она вспомнила, как Питер говорил о Ричарде, и удивилась, почему инстинкт подсказывает ей сосредоточиться именно на этом.
— Я… У меня много вопросов, — прошептала Элис, и ее губы зашевелились прежде, чем она успела собраться с мыслями. Питер молча ждал, когда он заговорит, потом положил фотографию на место и убрал бумажник. — А почему тебя выпустили? — спросила она, глядя в яростные голубые глаза своего биологического отца.
— Неубедительные доказательства, — просто ответил Питер, его голос был спокоен.
— Они продержали тебя шестнадцать лет на неубедительных уликах? — тихо выдохнула Элис, и Питер усмехнулся.
— Ты бы удивились, узнав, что судебная система может сделать без доказательств преступления, если захотят, — ухмыльнулся Питер, и Элис широко раскрыла глаза, потому что у нее была такая же ухмылка, когда она пыталась скрыть свой гнев. — Мне было всего двадцать пять, когда меня посадили. Я учился в отличном колледже, мои родители были очень богаты, но мне с детства поставили диагноз «расстройство личности», я был идеальным преступником. Поэтому, когда судья наконец получила шанс посадить меня, она это сделала.
— Ты думаешь, кто-то тебя подставил? — спросила Элис.
— Так и есть, — тихо ответил Питер. — Но я не буду обсуждать это с тобой, Элис, — продолжал он родительским тоном.
Она откинулась на спинку стула и на мгновение пожалела, что рядом с ней нет Магнуса. Она знала, что ему нравятся секреты, и он был так очарован историей ее семьи, что был бы рад услышать о таком повороте сюжета. Но через несколько секунд она отбросила эту мысль, вернувшись к столу и внимательно наблюдая за Питером.
Она вспомнила, как ее бабушка говорила Магнусу, что легко может упрятать его за решетку так же, как вытащить.
— Если бабушка ненавидела тебя, то почему вообще подпустила к своему дому? Почему она сказала тебе, что я в Квебеке? — спросила Элис, заправляя за уши несколько прядей волос, прежде чем положить обе руки на стол.
— Я могу быть очень убедительным, — спокойно ответил Питер, но от смысла его слов по спине Элис пробежал холодок. — И у меня всегда было такое чувство, что твоя бабушка любила меня больше, чем показывала, — добавил он, сохраняя на лице пустое выражение.
— Хорошо, — тяжело вздохнула Элис, чувствуя, как ее голова слегка пульсирует в висках, она продолжала пытаться обработать всю информацию. — Значит, ты знаешь Джулию, — продолжила она, и теперь ее голос звучал немного тише.
— Ну не то чтобы знаю, — ответил Питер.
— Но она же сама назначила тебе эту встречу, — сказала Элис. Она не чувствовала ни злости, ни предательства, вместо этого ее охватило чувство замешательства, как будто она должна была что-то заметить, но никак не могла понять, что именно.
— Да.
— И ты тоже участвуешь в этой организации? — спросила Элис, и Питер сделал осторожный глубокий вдох. По тому, как слегка изменилось выражение его лица, по едва заметной морщинке на брови и по тому, как застыло непроницаемое выражение его лица, можно было догадаться, что это не та тема, которую он хотел бы обсуждать.
Прошло несколько мгновений тишины, и, словно по сигналу, по небу прокатился громкий раскат грома. Проливной дождь начался, каскадом обрушившись на остров, и звук тихих визгов курортников эхом разнесся по направлению к вилле.
— Мне пора идти. У меня рейс обратно в Квебек, — пробормотал Питер, вставая и поправляя пиджак.
— Оу, — удивленно сказала Элис, выглянув наружу и увидев размытое пятно тяжелой дождевой воды, мчащейся мимо окна. — Мы еще увидимся? — спросила она, когда Питер отошел в сторону, как будто он был не тем человеком, с которым можно долго прощаться или что-то подобное.
— …Да, — осторожно ответил он, роясь в кармане и доставая белую карточку. Он положил ее на стол и снова посмотрел на Элис, окинув ее взглядом на секунду или две, отвернулся и направился в заднюю часть виллы. Элис открыла рот, чтобы возразить, но сдержалась, наблюдая, как он исчез под ливнем, не оборачиваясь.
* * *
Саммерленд, Британская Колумбия
Вторник, 16 апреля, 6:45
Звук телефонного звонка эхом разнесся по всему дому Мерфи, когда в воздухе повисла тишина нового утра. Софи осторожно спустилась по лестнице, держа руку на животе, одетая в халат и тапочки. Она была измотана, почти не спала, и это было видно по ее лицу. Полли спрыгнула с лестницы и последовала за ней, пока она поднимала трубку домашнего телефона.
— Алло? — спросила она, заправляя свои светлые волосы за уши.
— Миссис Мерфи? Это офицер Стаментс из Саммерлендского полицейского участка, я звоню, чтобы сообщить вам, что шериф Уилсон едет к вам, чтобы передать вам некоторую информацию об Элис, — раздался молодой мужской голос с другой стороны телефона.
— Оу, — ответила Софи, проснувшись и чувствуя, как щиплет ее грудь от волнения. — Хорошо, — выдохнула она. — Спасибо, — добавила она, прежде чем повесить трубку и провести рукой по волосам.
— Ричард?! — крикнула она, и из-за ее паники Ричард вскочил с постели и быстро спустился вниз. — Ричард! — снова крикнула Софи.
— Я здесь, — ответил Ричард, шагнув с последней ступеньки, как раз в тот момент, когда раздался внезапный, тяжелый стук в парадную дверь. — Что? — быстро спросил он, пока Софи пыталась успокоиться, чувствуя, как внутри все сжимается от нервного напряжения, а Ричард быстро натянул свитер, висевший слева на спинке одного из барных стульев, и направился к входной двери.
Он огляделся, чтобы посмотреть, кто это был, Софи застыла на кухне, испугавшись, что они вот-вот услышат плохие новости.
— Это Шериф, — пробормотал Ричард, открывая дверь.
— Извините, что так рано мистер и миссис Мерфи, но я решил покончить с этим до официального начала рабочего дня, — сказал шериф Уилсон грубым тоном. Ричард отступил в сторону, пропуская шерифа Уилсона, который стоял, положив руки на пояс и громко стуча ботинками по деревянному полу.
Полли внезапно залаяла, и Софи быстро заставила ее замолчать, подхватив под мышку и не сводя глаз с шерифа Уилсона, который подошел к Ричарду и встал между ним и Софи на кухне.
— Один из ваших офицеров позвонил и сказал, что у вас есть новости об Элис, — выдохнула Софи, ее сердце бешено колотилось в груди.
— Мы ужасно волновались, — добавил Ричард, подходя ближе к шерифу и с нетерпением ожидая новостей. — Мы почти не спали с субботы.
Шерифа вспыхнул, сердито вздохнул, скрестив руки на груди.
— Я не спал уже полгода, — сказал он резко, удивив Ричарда и Софи. — Шесть проклятых месяцев. У меня офицеры увольняются каждый день. На прошлой неделе мне пришлось уволить двух офицеров за то, что они не смогли выполнить простейшую задачу, взять заявление. Похоже, что никто не может выполнить даже самую простую из проклятых задач в условиях кризиса.
Напряженная тишина повисла в воздухе, когда шериф Уилсон остановился на минуту.
— Как родитель, это ваша чертова работа — знать, где находится ваш ребенок. Это не моя работа следить за тем, куда сбегают ваши дети со своими бойфрендами, — сплюнул он, сунул руку в карман пиджака и швырнул на стойку несколько фотографий. — Она, блять, на Карибском море.
— Что? — выдохнула Софи, когда Ричард поднес руку ко лбу и глубоко вздохнул.
— У меня дел об убийствах по самые уши, десятки дел о пропавших детях, которые я должен раскрыть. А это заняло у моих парней пять чертовых минут, — сплюнул шериф Уилсон, сердито указывая на распечатки социальных сетей и телефонных записей Элис, показывая, что она все это время посылала себе фотографии.
— В следующий раз проверьте ее ебучие социальные сети, прежде чем накидывать мне работы. И займитесь дисциплиной своей дочери, — сплюнул он, и, не сказав больше ни слова, вышел, хлопнув входной дверью.
— Она… на отдыхе? — медленно произнес Ричард, Софи осторожно обошла стойку, села на один из высоких табуретов и обхватила голову руками.
Она ничего не сказала, Ричард подошел и взял фотографии. Она сияла от уха до уха, ее кожу целовали солнечные лучи, а волосы выгорели из-за солнца. Прекрасный вид из виллы, фото ее дорогого на вид платья, а рядом с ней — Магнус в смокинге.
— … Да вы издеваетесь надо мной, — осторожно и тихо сказал Ричард, видя бесконечные фотографии своей дочери, избалованной роскошью семьи Джонсонов, в то время как он сидел тут и волновался.
Он ничего не ответил, подошел к телефону и набрал номер приемной школы.
— Кому ты звонишь? — спросила Софи, чувствуя, как внутри у нее все сжимается.
Ричард снова ничего не сказал, и заговорил только тогда, когда кто-то поднял трубку на другой линии.
— Я бы хотел, чтобы вы немедленно предоставили мне контактную информацию родителей Магнуса Джонсона.
~
Сент-Люсия, Вест-Индия
— Магнус, дорогой, а как насчет этих? — сказала Джулия, держа в руках жемчужное ожерелье. — О, неважно, что это подделка, — пробормотала она, постукивая ногтем по белым шарикам.
— Ей семнадцать лет, мама, а не сорок. Она не носит жемчуга, — пробормотал Магнус, засунув руки в карманы шорт.
В то утро он быстро оделся и пошел вниз, чтобы поговорить о прошлой ночи. Но до сих пор все, что они делали, это ходили по магазинам вокруг курорта пуже около часа.
Джулия вздохнула, услышав его тон. — В восемнадцать лет у меня уже был первый жемчужный набор, — ответила она, и Магнус пожал плечами, нахмурив брови, как бы давая понять, что ему на самом деле все равно. — О, ради всего святого!
— Что? — защищаясь, ответил Магнус.
— Джулия, может быть, нам стоит просто поговорить с ним о прошлой ночи, — перебил его Ханс, когда снова подошел к ним. Он купил себе новые часы и уже надевал их на запястье. Кассирша все еще смотрела в шоке после того, как увидела, что кто-то потратил такую большую сумму денег в один щелчок.
— Ладно, — вздохнула она и пошла на выход из магазина.
Магнус последовал за ней, они нашли небольшое кафе, и сели за столик.
— Итак, дорогой, у тебя есть какие-нибудь вопросы? — спросила Джулия, когда Ханс встал из-за стола, чтобы заказать им кофе.
— Нет, — просто ответил Магнус.
— Нет? — удивленно спросила Джулия, слегка приподняв шляпу, как будто это могло улучшить ее слух.
— Ну… — Магнус пожал плечами. — Мне просто интересно, зачем.
— Вот видишь, у тебя есть вопрос, — ответила Джулия, и Магнус тупо уставился на нее.
Она вздохнула и решила снять свою большую шляпу и положить ее на стол, как раз когда Ханс вернулся с кофе. Он поставил две чашки на стол и снова отошел, чтобы взять третью, когда Джулия начала объяснить.
— Давным-давно я работала в Федеральном бюро расследований в Нью-Йорке, — начала Джулия, когда Ханс подошел и сел рядом с ней. — Когда ты работаешь в таком месте, Магнус, ты все больше и больше осознаешь масштабы коррупции. Чем больше у тебя денег, чем больше ты имеешь влияния, тем больше тебе сходит с рук.
— Впрочем, я и сам это знал, — ответил Магнус, и лицо Джулии посуровело.
— Ты это знаешь, потому что я тебя защищаю. Без меня или отца, дорогой, ты бы уже давно сидел в тюрьме, прекрати высокомерничать, — предупредила Джулия, и Магнус откинулся на спинку стула и сжал губы, она пристально посмотрела на него.
— Итак, — продолжила она, потянувшись за чашкой кофе и откинув волосы назад через плечо. — С каждым годом в ФБР я всё больше расстраивалась, что я не могла выполнять свои обязанности в качестве специального агента, я люблю делать свою работу, независимо от того, какая она. И меня раздражало то, что когда я была близка к раскрытию дела, у меня его отбирали, и никого не привлекали к ответственности.
Ханс внимательно наблюдал за Магнусом, пока Джулия делала паузу, чтобы сделать глоток кофе.
— И я ушла, — продолжила она. — И мне предложили работу торговли оружием на черном рынке, а их дело я раньше расследовала, — объяснила она, посмотрела на Ханса и улыбнулась.
Их руки соприкоснулись, и Магнус понял, что слушает историю о том, как встретились его родители.
— Может быть, если бы я не был подвержена коррупции или… если бы мой разум не работал таким необычным образом, я бы никогда не согласилась на это. Но в конце концов осознаешь, что если играешь по всем правилам игры — ты ничего не выиграешь.
Магнус облизнул губы и внимательно слушал, пока его мать продолжала говорить. Он знал, что Элис с удовольствием послушала бы эту историю, учитывая, что она обожала его родителей.
— Мое увлечение темной стороной человеческой натуры никогда по-настоящему не расцветало, но в той среде, которую создал твой отец, я, наконец, увидела, что я могу сделать со своей информацией и опытом, и ресурсами, которые мог предоставить твой отец.
— И ты так решила… — протянул Магнус.
— Я решила сделать самую темную и умную штуку, которую только могла, Магнус. Просто потому что могу. Почему люди делаю то, что могу? — спросила Джулия, мило улыбаясь, что заставило Магнуса передвинуться, так как он знал, что она говорила не с обычной своей материнской легкостью, к которой он так привык.
