Текст книги "Нарциссы (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
Жанры:
Современные любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)
– Приходи сегодня в парк после занятий, – сказала Юля. – В тот парк, где проходило мероприятие для первокурсников. Встретимся в шесть у главных ворот, хорошо? – она немного отстранилась и посмотрела ему в глаза. Больше всего она боялась, что он откажется. Испугается и пойдет на попятную. Она была уверена, что не сможет этого пережить.
Но Виктор Валентинович кивнул.
– Хорошо. Я приду.
Когда в тот день Юля выходила из университета, она ощущала себя самым счастливым человеком во Вселенной. Никогда еще солнце не светило для нее так ярко, не грело так сердце. Никогда еще запахи весны и пробуждения природы не радовали ее так сильно. Никогда еще она не чувствовала себя такой наполненной и цельной.
Никогда раньше она не думала, что способна любить кого-то так сильно.
В тот день кокон в ее груди сиял особенно ярко.
*
На следующий вечер после того как Саша узнал, что Катюша завела себе парня, его приятели Толик и Мишка позвали его отмечать окончание сессии в клуб «Хамелеон». Саша ни разу там не был, зато его друзья стали там завсегдатаями, утверждая, что это самый крутой клуб в городе.
Но, как бы там ни было, именно в этот клуб Саша ходил до сих пор по выходным, когда хотел познакомиться с какой-нибудь девушкой, согласной на секс без обязательств.
Однако в тот вечер приятели еле уговорили его пойти. Саше было не до праздника, ему было плевать на то, что он теперь второкурсник, ведь некому было разделить с ним эту радость. Он скорее чувствовал себя предателем, который предпочел учебу Катюше.
– Да хорош страдать по этой девчонке! – уговаривал его Мишка по телефону, а Саша слушал и с мрачным видом рассматривал балконное стекло. – Это всего лишь девчонка, их миллионы! Давай же, Санёк! Она нашла себе другого и радуется жизни, а ты нюни распускаешь! Не будь бабой!
И Саша подумал, что, наверное, Мишка прав. В конце концов, Катюша сама давала ему зеленый свет. Может, поход в ночной клуб действительно поможет ему почувствовать, что жизнь продолжается?
– Хорошо. Уговорил, – вздохнул Саша.
– Отлично! Наш мужик! – похвалил Мишка.
Но Саша начал жалеть о том, что пришел в «Хамелеон», сразу как только переступил порог. Все это шумное веселье, кривляние молодежи, цветные коктейли, сумасшедшая цветомузыка – сильно действовало ему на нервы.
Мишка и Толик выпили по стакану какой-то сомнительной бурды и ушли танцевать. А Саша с кислым видом сидел за барной стойкой. Он попросил себе виски со льдом, потому что это всегда казалось ему крутым. Сидеть в баре и пить виски. Так делали все крутые парни в кино.
Но в жизни виски ему совершенно не понравился, и Саша чувствовал себя полным идиотом, что, конечно, не прибавляло ему настроения.
– Такой симпатичный и такой грустный… почему? – услышал он сладкий голос над ухом и едва не подпрыгнул от неожиданности.
Девушка была довольно симпатичной. Можно даже сказать, красивой.
Позднее Саша не раз пользовался этим приемом, чтобы привлечь девушку. Он понял, что грустные парни у барной стойки вызывают в женщинах любопытство. Женщины любят мужчин, которых можно пожалеть.
В тот вечер Саша поведал новой знакомой печальную историю своей любви. Девушка оказалась очень доброй, слушала его внимательно и, казалось, искренне ему сочувствовала.
Потом она рассказала немного о себе. Саша не поверил, когда узнал, что ей двадцать пять лет, потому что выглядела она так, словно недавно окончила школу. Ее звали Оксана. В тот вечер она сказала ему:
– Ты отличный парень, Саша. Таких как ты сейчас мало. В основном одни недоумки, помешанные на сексе. Уверена, ты еще встретишь свою любовь. Жаль, что это буду не я, к сожалению, для тебя я слишком старовата. Да и постоянные отношения – это не моя сильная сторона. Поэтому говорю сразу – если ты хочешь просто отвлечься этим вечером, забыть свою Катюшу, в этом я могу тебе помочь. Но я не люблю встречаться с одним и тем же парнем дважды. Не подумай, что я шлюха какая-нибудь. Хотя, возможно, это именно так сейчас и называется. Просто мне не нужны отношения, у меня слишком много работы. А вот расслабиться иногда так хочется… понимаешь?
И Саша понимал. Кажется.
– Если ты откажешься, я пойму. Но если ты все-таки хочешь, то можем продолжить у меня дома. У меня есть хорошее вино, – и она улыбнулась, как бы говоря, что кроме вина у нее еще много чего есть.
В тот момент у Саши в голове возникло улыбающееся лицо Катюши. Вот она звонко смеется и запрокидывает голову, а Саша целует ее в ямочку между ключицами. Отголоски ее смеха до сих пор звучали в его сердце.
Но Саша усилием воли прогнал Катюшин образ. Он сказал:
– Хорошо, пойдем к тебе. Только учти, что любовник я не очень-то опытный.
Она рассмеялась:
– Ты невероятно милый. И это мне нравится. Возможно, я смогу научить тебя каким-нибудь штучкам? – и она подмигнула Саше. Он улыбнулся, и улыбка даже вышла искренней.
Вот так и получилось, что Саша впервые переспал с женщиной, ничего к ней не чувствуя. Тогда он понял, что это очень даже неплохо. Конечно, он и раньше понимал, что чувства и секс – вещи довольно разные, но наивно полагал, что к нему это не относится, ведь у него есть Катюша, с которой он может прожить всю жизнь.
Оксана в тот вечер показалась ему идеальной женщиной. Понимающей и ничего не требующей. Позднее Саша будет искать себе девушек, похожих на нее. Старше себя или хотя бы не сильно моложе. Он не терпел женщин, которые требовали от него того, что он не мог им дать. Того, что он давно уже отдал одному человеку.
Они выпили вино, и лицо Катюши больше не возникало у Саши перед глазами. Оксана была невероятно сексуальной и женственной, а Саша был молодым парнем, у которого не было девушки целый год. Поэтому проблем у них не возникло.
На следующее утро Саша думал о том, что, оказывается, все не так плохо, как ему казалось. В то утро он почувствовал, что жизнь действительно продолжается.
– Ты был молодцом, – похвалила его Оксана, обнимая Сашу за плечи сзади и целуя в плечо.
– Спасибо тебе, – улыбнулся Саша. – Мне было хорошо с тобой.
– Я очень рада, – она усмехнулась. – Ты так молод. Живи дальше. Найди девушку, которую сможешь полюбить так же сильно. Поверь мне, это реально. Сердце человека огромно, намного больше, чем ты думаешь. Его возможности не ограничены. Наше сердце может вместить в себя бесконечно много любви.
– Возможно, ты и права, – вздохнул Саша.
– Конечно, права. Ты и сам это поймешь, – убежденно сказала Оксана. – Когда отойдешь немного, когда пройдет время. Однажды ты вспомнишь мои слова, будь уверен.
Но время шло, и ничего не менялось. Саша не влюблялся и не хотел влюбляться. И с каждым годом он все больше убеждался, что тот момент, о котором ему говорила Оксана, так никогда и не наступит.
========== 25. Ничто не умирает навсегда ==========
Они сидели в машине Владимира Николаевича. Марина попросила, чтобы сначала они заехали к ней домой, чтобы она смогла, наконец, забрать кое-какие необходимые вещи и прекратить носить одежду Юли.
Также они решили начать расклеивание объявлений с того района, где жила Марина, постепенно двигаясь к собственному району.
Марина сидела на переднем сидении рядом с Владимиром Николаевичем, и они с энтузиазмом обсуждали, как объявления помогут им найти других людей, которые наверняка есть. Должны быть. Просто обязаны быть.
Юля и Саша устроились сзади. Саша внимательно наблюдал за Юлей, но она, похоже, этого не замечала. Она смотрела в свое окно, сложив руки на груди, будто мерзла.
– Ты думаешь, это значит что-нибудь? – спросил Саша тихо, когда Владимир Николаевич завел мотор.
Юля покачала головой.
– Не знаю. Но это довольно странно. Почему Марина его знала? Почему Владимир Николаевич его знал? Не представляю… В любом случае, это ты у нас не веришь в случайности, а для меня все это вполне вероятно. В конце концов, я привыкла полагать, что жизнь – это сплошной хаос. Когда-то я тоже считала наш мир устоявшейся системой, но потом, когда вся моя система полетела к чертовой матери, я перестала в это верить. Я просто не понимаю, почему именно мой учитель? За что каждый встреченный мной человек в вымершем городе напоминает мне о нем?
– Не каждый, – осторожно поправил Саша. – Я в самом деле не знал твоего учителя.
– Да… Что еще раз доказывает, что мир – хаос. Если бы в этом был хоть какой-то смысл, закономерность, то ты тоже знал бы его.
– Не торопись… Может быть, благодаря объявлениям, мы найдем еще кого-нибудь, кто был с ним знаком.
– Боже упаси, – проворчала Юля.
– Кто знает, – не сдавался Саша. – Возможно, мы даже найдем его самого. Ты не думала, что твой учитель тоже мог выжить?
Юля даже отвернулась от окна и посмотрела на Сашу. Похоже, такая мысль даже не приходила ей в голову, потому что вид у Юли был чуть удивленным.
– С чего бы это?
– Ну, не знаю, – Саша покачал головой. – В конце концов, почему нет? Ты же здесь. Ты разве не хотела бы это проверить?
Юля усмехнулась.
– Чего ради? Я не встречалась с ним восемь лет, когда он был жив-здоров. Так зачем мне искать его после смерти мира? Разве ты стал бы сейчас искать ту девушку, которую любил в школе?
Саша задумался. Попробовать найти Катюшу, поговорить с ней… О чем? О том, что весь мир исчез? Пожалуй, это была бы единственная тема, которую они могли бы обсудить, и то эта тема довольно быстро иссякла бы.
– Вот именно, – сказала Юля. – Судя по твоему лицу, ты тоже не горишь желанием встречаться с ней.
– Да. Пожалуй, ты права.
– Ты сам говорил, что прошлое умерло, – сказала Юля. Ее голос был холоден и тверд, словно она пыталась убедить себя в собственных словах, придать себе решимости поверить в них. – И я не хочу больше вспоминать о нем. Никогда не хочу.
Саша кивнул. И подумал: «Юля не понимает. Она не может понять, что расстаться с прошлым – не значит изгнать кого-то из своего сердца. А она пытается изгнать, именно потому, что расстаться никак не может. Она думает, что если остановить поток мыслей, если представить, что ее учителя никогда не существовало, то так и будет. Но это самообман. Проститься с прошлым – значит перестать испытывать боль. А пока рана болит, а ты упорно пытаешься отмахнуться от этой боли, то ничего не изменится».
И Саша не стал говорить ей об этом. Потому что она все равно не поверила бы ему. Юля сама поймет это, когда боль уйдет.
Сашина рана перестала болеть, когда он повидался с Катюшей. С замужней Катюшей несколько лет спустя. Только тогда он смог осознать, сколько прошло времени. В его памяти Катюша жила совсем другой. Но той девушки, которую он знал и любил, больше не было. Человек меняется. Меняется в каждую секунду своей жизни. И через год – это совсем другой человек. А через пять лет – это совершенно другая вселенная.
Они оба изменились. И оба поняли это при встрече. А когда они простились, Саше больше не было больно. Что, впрочем, не мешало ему иногда меланхолично жалеть о том, что он не был более решительным в свои восемнадцать лет. Но для него эти сожаления о прошлом никогда не были столь болезненными, как для Юли.
*
Пока Марина забирала вещи из своей квартиры, Саша, Юля и Владимир Николаевич решили осмотреть все квартиры в соседнем подъезде. Чтобы ускорить процесс, они разделились, и каждый осматривал по одной квартире.
Юля и сама не знала, зачем она делает то, что делает. Но когда она услышала, что Саша уже поднялся на следующий этаж, она вошла в квартиру, которую исследовал Владимир Николаевич. Он как раз выходил из комнаты и перепугался, увидев Юлю в прихожей.
– Ух! – выдохнул он. – Ну и напугала же ты меня! Я думал, ты в соседней квартире!
– Извините, – прошептала Юля.
– Ничего страшного, – он улыбнулся. – Что-нибудь случилось?
Его голос сделался по-отечески мягким. Юля смутилась. Она успела десять раз пожалеть о своей идее, но отступиться уже не могла. Потому что не знала, когда им еще представится случай поговорить с Владимиром Николаевичем наедине.
– Я хотела спросить у Вас кое-что… – Юля понизила голос и подошла ближе к пожилому преподавателю. – Сегодня Вы сказали, что работали вместе с Виктором Валентиновичем…
– Именно так, мы преподавали в одном университете. А ты значит, тоже там училась?
– Да, – Юля впилась в него глазами. – А вы не помните, когда Виктор Валентинович ушел оттуда? Когда он бросил преподавать и ушел в школу?
– Так это была ты, да? – спросил Владимир Николаевич с грустной улыбкой. – Я подумал об этом еще когда Марина сказала, что ты расспрашивала ее о нем.
Юля отшатнулась, чувствуя, как на лицо наползает краска. Господи, этого не может быть! Неужели он все знает?
– Не надо! Не пугайся! – Владимир Николаевич примирительно поднял руки. – Если хочешь знать, я был единственным, кому он смог рассказать обо всем. Я был старше, и однажды он спросил у меня совета, как ему поступить. Он не называл твоего имени. Просто сказал, что… – он вздохнул. – Сказал, что полюбил свою студентку.
Юля поднесла одну руку к губам, а вторую крепко сжала. Она чувствовала, как в тишине этой мертвой квартиры ее сердце начинает бешено колотиться, и его стук разносится по пыльным пустынным комнатам.
– По правде говоря, я уже думал, что забыл об этой истории. А сейчас, сам не знаю почему – вспомнил, – продолжал Владимир Николаевич. – Может, присядем. Я вижу, ты не очень хорошо себя чувствуешь. Я знаю, как все это ударило по вам обоим тогда…
Юля кивнула. Они прошли в зал и сели на чей-то большой синий диван, который теперь был обречен покрываться пылью и гнить, съедаемый сыростью.
– Я помню, каким потерянным он был той весной, – начал Владимир Николаевич. – Как-то раз я спросил, не болен ли он. Возможно, он почувствовал, что я искренне переживаю за него. К тому же, у нас всегда были хорошие отношения. И однажды он зашел на кафедру химии, когда все уже разошлись, и рассказал мне о своей любви к тебе. Я не очень удивился.
– Почему? – опешила Юля. – Разве он был похож на человека, который вот так запросто влюбляется в своих студенток?
– Нет-нет, конечно же не был! Но я не удивился потому, что знал – он давно не ладит со своей женой. Я знал, что все у них закончится разводом, как и у меня. Я сам недавно это пережил, поэтому чувствовал развод за версту. И я не удивился, что он полюбил другую. Он сильно страдал из-за этого. Он боялся, что испортит тебе жизнь. Он едва не плакал тогда на кафедре, помню, у меня просто сердце разрывалось, когда я смотрел на него.
– И… что Вы ему посоветовали? – спросила Юля помертвевшим голосом.
– Для начала я посоветовал ему развестись с женой.
– Правда? – глаза Юли загорелись.
– Да. Я сказал, что нехорошо это, когда женатый мужчина встречается с молоденькой. Я посоветовал ему развестись и… быть с тобой.
Юля смотрела на Владимира Николаевича во все глаза.
– Вы так и сказали ему?!
– Так и сказал, – он усмехнулся. – Я сказал ему: «Почему нет, девочка совершеннолетняя. Если она действительно так любит тебя, дай ей шанс». Но я посоветовал не вступать с тобой ни в какие отношения до окончательного развода с женой. Все-таки мало ли что. Я сказал, что «если она любит тебя, то подождет, пока с разводом все не уляжется». Но… насколько я знаю, он не смог ждать. Ты действительно вскружила ему голову.
Юля снова смутилась. Опустила глаза.
– Да. Я помню, он говорил мне, что нам лучше подождать. Но я не могла ждать ни секунды. Я была слишком эгоистична… Я хотела, чтобы он сразу же и навсегда стал только моим.
Владимир Николаевич покачал головой.
– Ты была такой юной. Естественно, что ты хотела именно этого и не могла ждать. В юности дни намного длиннее. В юности даже полгода кажутся вечностью.
Они помолчали несколько секунд, а потом Юля прошептала:
– Господи… Я сломала ему жизнь.
– Главное, что ты сама осталась жива, – Владимир Николаевич положил свою руку Юле на плечо. – Конечно, ты перегнула палку тогда. Не стоило всего этого делать. Но и жалеть теперь об этом… не стоит тоже.
Юля закрыла глаза. Ее губы дрожали. Как тогда на остановке, когда она сдерживалась изо всех сил, чтобы не заплакать при Викторе Валентиновиче.
– Должно быть, Вы ненавидите меня, – сказала она надтреснутым голосом. – Я сама себя ненавижу.
– Ну что ты! – воскликнул Владимир Николаевич, качая головой. – Не нужно так! Я и сам бывал близок к тому, что совершила ты. Когда погиб мой сын, я не знал, зачем мне жить дальше.
– Но Вы все равно продолжали жить, бороться! – Юля уже не могла сдерживаться. Из-под ее зажмуренных век потекли горячие слезы.
– И он тоже не ненавидел тебя! Виктор любил тебя, всегда любил, даже после того, как ты… Я уверен, он до сих пор не забыл тебя. Такое не забывается. Такие чувства не растворяются бесследно, – с жаром убеждал ее Владимир Николаевич.
– А… что… – Юля вытерла слезы и открыла глаза. – Что было после того как я бросила учебу?
– Он еще какое-то время работал в университете. Во всяком случае, пытался, – Владимир Николаевич вздохнул. – Они с женой попытались начать все сначала, и только я понимал, что ничего у них не выйдет. Пути назад не было. Но Виктор обманывал себя, он думал, что рождение дочери сможет примирить их…
– Дочери? – голос Юли снова дрогнул.
Владимир Николаевич кивнул.
– Да, у них родилась девочка. Ее рождение преобразило Виктора. Дочь стала для него спасением. Однажды я приходил к ним домой. И видел, как он держит свою дочурку на руках. Представляешь, я даже заплакал тогда, так расчувствовался! – глаза Владимира Николаевича увлажнились при воспоминании об этом. – Я сам вспомнил, как впервые взял на руки своего Мишу. Тогда моя рана еще была совсем свежей. Я даже завидовал Виктору, у которого все было впереди, у которого появилось самое большое в жизни счастье. Да… Я никогда не видел его таким счастливым. Ты же знаешь его… Его мало что радовало, кроме математики!
Юля улыбнулась.
– Это правда.
– Тогда-то он и решил уйти из университета. После рождения дочки ему хотелось начать с чистого листа, понимаешь?
Юля кивнула. Она понимала. Какая-то часть ее сердца, которая еще была жива, даже радовалась за него. Могла радоваться.
– В университете ему многое напоминало о тебе, – продолжал Владимир Николаевич. – И он сказал мне, что хотел бы поработать в школе. Что ж, таков был его способ забыть.
– И что, что же было дальше? – спросила Юля с жадным интересом. – Вы продолжали с ним общаться после того как он ушел?
– Да, мы общались довольно долго. Несколько лет. Я знаю, что он все-таки развелся с женой примерно через год после рождения дочки. Они так и не смогли наладить свои отношения, да это и не удивительно. Они разъехались, и жена забрала дочку к себе. Виктор тогда сильно страдал, ведь он остался совсем один. Жена ограничивала их общение, ну… ты же помнишь, она была той еще стервой, прости Господи!
Юля кивнула. Она помнила.
– Так продолжалось год. Виктор урывками виделся с ребенком, а потом выяснилось, что Татьяна заболела. Рак груди, – он покачал головой. – Его жена сгорела за несколько месяцев.
– Она… умерла? – внутри у Юли все похолодело. Такого развития событий она никак не могла вообразить.
– Да, – Владимир Николаевич кивнул. – Дочка осталась с Виктором. Мы с ним общались еще год или около того, а потом наши телефонные разговоры постепенно сошли на нет. Я понимал, что являюсь для него очередным напоминанием о прошлом, о годах преподавания в университете, обо всем, что он предпочел бы не вспоминать. Так что меня не удивляет, что со временем Виктор захотел отдалиться от меня. Я на него не в обиде. По крайней мере, от Марины я узнал, что с ним все в порядке, что он до сих пор преподает, и что его дочка уже учится в первом классе.
– Поразительно… – выдохнула Юля. – Я и представить себе не могла, что встречу человека, который так близко общался с ним!
– Я тоже очень удивился! Ну что ж… Я рад, что смог хоть что-то рассказать тебе о нем. Очень жаль, что ваша жизнь не сложилась иначе. Он всегда так рассказывал о тебе! С таким воодушевлением.
Юля улыбнулась и шмыгнула носом.
– Но все равно не так, как о математике! Математику он любил больше, чем меня!
Владимир Николаевич рассмеялся.
– Не думаю! Ты не представляешь, как много значила для него. Мне действительно жаль, что у вас ничего не получилось. Хотя, кто знает! Возможно, все это к лучшему.
Юля покачала головой.
– Уж точно не для меня. А для него – возможно. Хорошо, что он не связался с такой чокнутой, как я!
– Да ладно!
Юля думала, что Владимир Николаевич начнет убеждать ее в том, что никакая она не чокнутая, но он сказал:
– Виктор и сам был чокнутым! Вы были прекрасной парой сдвинутых математиков!
Юля искренне засмеялась, и Владимир Николаевич засмеялся вместе с ней. А в следующее мгновение в коридоре послышались чьи-то шаги, а следом за ними – Сашин голос:
– Так вот вы где! – его голос явно был недовольным. – Болтаете тут, да? Прохлаждаетесь, пока я бегаю как идиот по всем этим пустым квартирам?
– Ну-ну, не шуми, – сказал Владимир Николаевич. – Это я во всем виноват. Болтливый старикан!
Юля ответила ему благодарной улыбкой. Они покинули квартиру. Саша и Владимир Николаевич пошли наверх, осматривать оставшиеся квартиры, а Юля вышла на улицу. Ей требовался воздух. Ей хотелось вдохнуть полной грудью. Хотелось в одиночестве осмыслить обрушившуюся на нее информацию.
Она стояла на крыльце в расстегнутой куртке, и холод касался ее голой шеи. Юля смотрела, как падает снег. Она чувствовала, как бьется ее сердце, и это чувство казалось ей таким странным, даже непривычным. Она ощущала в себе движение жизни, ощущала себя живой. Она чувствовала холод, и холод напоминал ей о том, что сама она состоит из теплых живых клеток.
Она думала о том, какое счастье принесла Виктору Валентиновичу его маленькая дочка. Юля снова и снова рисовала в воображении эту картину: он улыбается и держит свою дочурку на руках. И Юля улыбалась тоже.
Она ощущала, как по ее венам течет жизнь. В застывшем коконе ее грудной клетки еще теплилось что-то. И Юля дышала полной грудью, радуясь этому чувству и одновременно боясь спугнуть его.
Ей хотелось улыбаться.
Ей хотелось плакать.
========== 26. Переступая черту ==========
Увидеть в толпе лицо человека, которого любишь – это особенное, ни с чем не сравнимое чувство. Они договорились встретиться в парке после занятий, и Юля как всегда пришла раньше. Ей было не привыкать ждать его, она делала это почти каждый день на протяжении года.
Она с жадностью вглядывалась в людскую толпу. Этот – не тот, и этот – снова не он. Ее сердце замирало при виде любого хоть немного похожего на него мужчины, но в следующую секунду – снова продолжало биться. Это были мучительно сладкие секунды. А потом она действительно увидела Виктора Валентиновича. И лица всех остальных людей вмиг расплылись у нее перед глазами, словно ее зрение было фотоаппаратом, фокусирующимся на его лице. Он тоже заметил Юлю и смотрел на нее безотрывно. Он был бесконечно грустным, но его глаза светились, и Юля верила, что все у них будет хорошо. Никогда и ни во что она так искренне не верила. Ей хотелось обнять его вновь, прямо сейчас, но она не хотела, не могла смутить его. Она знала, чего ему стоило прийти сюда.
– Привет, – выдохнула она, удивляясь, откуда в груди берется воздух, если она перестала дышать.
– Привет, – ответил он тихо. – Не знаю, правильно ли я поступил, что пришел сюда.
– Я очень рада, что ты пришел! – выпалила Юля, краснея.
– Юля… – прошептал он и улыбнулся.
Его улыбка переворачивала весь ее мир. Он улыбался так редко. Задавленный грузом проблем, к которым прибавилась еще и Юля, Виктор Валентинович как будто перестал жить. Но сейчас он снова улыбался, и жизнь возвращалась к нему.
Они углублялись в парк, подальше от людей, которые могли увидеть и узнать их. Им просто хотелось побыть вдвоем на нейтральной территории, перестать чувствовать себя преподавателем и студенткой, отношения которых обречены с самого начала. Виктор Валентинович рассказывал о том, что давно не ладит с женой. Он сказал, что на прошлой неделе сам предложил им развестись, и что жена посчитала эту идею разумной.
– Она знает, что у меня никого нет. Просто понимает, что наши отношения исчерпали себя. Но если она узнает про тебя, все может сильно осложниться, поэтому…
– Поэтому мы не должны торопиться, да? – спросила Юля.
Он кивнул.
– Да. Ты просто не представляешь, какой она сложный человек. Я прожил с ней много лет, но до сих пор часто не знаю, чего от нее можно ждать. Поэтому… Юля, у тебя есть время подумать. Действительно ли ты хочешь этого? Ты умная девушка и понимаешь, как подобные отношения могут усложнить тебе жизнь.
Юля покачала головой.
– Мне все равно. Я ничего не боюсь, – и она взяла его за руку.
Он вздрогнул от ее прикосновения. Как же он боялся тогда… Наверное, даже больше чем сама Юля. Но он не стал вновь отдергивать руку, как в тот раз, когда их пальцы случайно соприкоснулись. Он сжал ее ладонь. Они остановились под раскидистой ивой, прячась в ее ветвях. Это была самая тихая и пустынная часть парка, где они могли немного расслабиться.
– Время сыграло с нами злую шутку, – сказал Виктор Валентинович. – Если бы я родился на двадцать лет позже, или ты на двадцать лет раньше, все могло бы сложиться иначе. А сейчас я не могу отделаться от мысли, что гожусь тебе в отцы… Что скажут твои родители, когда узнают об этом? Думаю, я даже не смогу посмотреть им в глаза.
Он снова стал совсем потерянным, на лбу пролегли глубокие морщины. Юле хотелось касаться его морщин кончиками пальцев, хотелось, чтобы он забывал про свой возраст. Потому что она не видела его возраста, она видела только его самого.
– Мне все равно, что скажут родители. Их никогда не волновало, буду ли я счастлива. Их волновало только собственное удобство. И ты тоже не волнуйся о них. Я совершеннолетняя и сама могу распоряжаться своей жизнью.
Он покачал головой, и в этом жесте было недоверие, словно он говорил: «Юля, ты не понимаешь, какой же ты еще ребенок…».
Но Юля не хотела, чтобы ее считали ребенком. Сама она давно чувствовала себя взрослой, даже слишком взрослой. Поэтому она привстала на цыпочки и сняла его очки, коснулась кончиками пальцев морщинок в уголках его глаз, коснулась чуть колючих щек, сухих губ, шеи. Он закрыл глаза, вздохнул. Он больше не мог сопротивляться. И Юля чувствовала, что в тот момент он принадлежит только ей и больше никому в этом мире.
Она быстро и крепко поцеловала его теплые губы, боясь, что в последний момент смелость откажет ей. Этого короткого поцелуя Юле хватило, чтобы едва не грохнуться в обморок.
– Юля… – снова прошептал он. Ей хотелось, чтобы он произносил ее имя бесконечно. Он взял ее лицо в свои ладони, и по спине у нее пробежали мурашки. Никогда еще она не чувствовала себя такой защищенной. Никому в своей жизни она не доверяла так абсолютно.
– Прости… – выдохнула она. – Я никогда ни с кем не целовалась, я совсем не умею.
Он улыбнулся.
– Глупая.
– Поцелуй меня, – попросила она серьезно. – Поцелуй так, как надо.
Он колебался одну долгую секунду, а потом поцеловал. И если секунду назад они еще могли повернуть назад, то в тот момент, после этого поцелуя, все пути были для них отрезаны. Все разумные доводы, которые они приводили, стали пылью, превратились в ничто. Эта была черта, переступив которую, жить дальше и делать вид, что ничего не было, просто невозможно. Ты либо живешь, либо умираешь.
А они хотели жить.
*
Оказалось, что обходить дома – занятие довольно утомительное. Они обошли десять домов и расклеили все объявления, когда поняли, что жутко хотят есть. Больше всех ныл Саша, поэтому, чтобы добраться до дома живыми, они заглянули в ближайший киоск, где Саша взял себе пачку чипсов, а Марина – шоколадку. Юля и Владимир Николаевич не взяли ничего.
В машине они обсуждали свой безрезультатный день.
– Интересно, сколько времени у нас уйдет на то, чтобы расклеить объявления по всему городу? – с тоской спросила Марина.
– Сколько бы ни ушло, мы должны попробовать, – сказал Владимир Николаевич.
– А мне все равно почему-то кажется, что кроме нас больше никого нет, – вздохнула Юля. – Не знаю, откуда такая уверенность. Возможно, это из-за того, что сегодня я обошла столько мертвых квартир, что сама не верю в собственное существование.
– Не раскисай, – сказал Владимир Николаевич с улыбкой. – Нас уже четверо, вместе мы обязательно решим эту задачку.
Юля хмыкнула про себя.
«Такую задачку мне никогда не решить. Даже Виктор Валентинович вряд ли бы с ней справился. Это заведомо ложное уравнение».
– Мы должны продолжать искать связи, – не сдавался Владимир Николаевич. – Нас должно что-то связывать, всех нас. Ну, кроме того, что все мы оказались в этой ситуации… Говорите, вы не видите снов?
– Не видим, – отозвалась Марина. – Я первая обратила на это внимание. С той ночи мне не снятся сны. Всем нам не снятся.
– А я вот, хоть убейте, не помню, снились мне сны или нет… – сказал Владимир Николаевич. – Я никогда не обращал на них внимания. Мне и в лучшие времена никогда не запоминались сны. Но вчера и сегодня снов точно не было. Возможно, так продолжается уже две недели, просто я не обращал внимания. Но даже если так… Я все равно пока не могу понять, как это связано с тем, что происходит с миром.
– Вот и мы тоже. Не можем этого понять, – сказал Саша, отставляя пакет с недоеденными чипсами. – Мы все надеялись найти человека, который стал бы ключом к происходящему. Но никак не получается.
– Возможно, мы просто плохо смотрим, – возразил Владимир Николаевич.
– В каком смысле? – нахмурился Саша.
– Любой из нас может быть ключом. Просто он сам не знает об этом. Возможно, нам стоит приглядеться друг к другу и к самим себе получше.
Они помолчали. Слова Владимира Николаевича казались разумными. Но что такого есть в них? Как заглянуть внутрь себя без страха? Заглянуть внутрь себя и обнаружить, что причина смерти мира – в тебе. Мало кто хотел бы этого.
– А может… ключ в каждом из нас? – прошептала Марина. – Просто мы не знаем, какие двери открывать. Не зря же все-таки нас четверо.
– Интересная мысль! – похвалил Владимир Николаевич.
Они остановились перед домом Юли, и она позвала Владимира Николаевича к ним на ужин.
– Я приготовлю жаркое в сливочном соусе, – сказала Юля с заговорщической улыбкой.
– О Боги! – простонал Саша, хватаясь за живот, и все рассмеялись.
Тяжелое настроение прошедшего дня постепенно рассеивалось. Они снова были все вместе, их ждал приятный вечер, вкусный ужин и вино. В такие моменты невольно забываешь, что мира больше нет. И что, возможно, ты к этому причастен.
Пока Юля занималась приготовлением ужина, на улице окончательно стемнело. Юля слышала, как из комнаты доносятся голоса и смех – Марины, Владимира Николаевича, Саши… Людей, которых она еще недавно совсем не знала. Удивительно, но когда мир был жив, ее собственная жизнь была пустой. А стоило миру опустеть, как ее жизнь наполнилась присутствием людей, с которыми ей по-настоящему хорошо.
