Текст книги "Нарциссы (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
Жанры:
Современные любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)
Она не помнила, как дошла домой. На следующее утро она не могла встать с постели, и мать померила ей температуру – 39,6. Так Юля слегла на две недели с подозрением на пневмонию.
Тогда она впервые по-настоящему захотела умереть.
*
Они стали созваниваться все реже. Саша благополучно прорвался через свою первую зимнюю сессию, а потом наступила и летняя. Он отдавал учебе очень много времени и сил, намного больше, чем его товарищи. Ребята часто подшучивали над ним, называя его то «занудой», то «ботаном», то еще как-нибудь в этом духе. Конечно, потом, когда их отчислят, они забудут про свои шутки, но тогда будущее еще было радужным, ведь они были студентами-первокурсниками, у которых мир расстилался под ногами, и каждый новый день дарил миллионы возможностей.
Его приятели частенько выпивали и приглашали девушек на свою съемную квартиру. Но Саша жил один, почти не пил и никого не приглашал. Он помнил Катюшины слова о том, что может найти себе девушку, что она даже будет рада этому. Но не мог. Он все еще надеялся, что, возможно, в следующем году Катюша бросит работу и попробует снова поступить в университет. Он и сам понимал, что Катюша права, и все это глупые надежды. Но кроме них, этих зыбких юношеских надежд и математики, у него больше ничего не было.
И он надеялся. Даже когда Катюша по три недели не звонила и не писала ему, он все равно надеялся. Он уговаривал себя: «Она же работает. У нее много дел. Она не забыла меня, она обязательно позвонит».
И она всегда звонила или писала письмо. В своих письмах она была более разговорчивой.
Но в июле после окончания сессии Сашины надежды разбились. Он всерьез подумывал о том, чтобы после экзаменов съездить в Катюшин поселок и навестить ее. Им было о чем поговорить, они не виделись целый год. Он действительно хотел этого.
Он выбрал ясный прохладный летний вечер, чтобы позвонить ей и рассказать о своем желании. Саша вышел на балкон с телефонной трубкой в руках и ожидал заката. Он перенес телефонный аппарат поближе к балкону, потому что разговаривать на свежем воздухе было приятнее всего.
Катюша ответила не сразу, как обычно, а после шестого или седьмого гудка. Оказалось, что она только что вернулась с прогулки. Так она сказала. Ее голос был странным. Саша не мог объяснить, что в нем было такого странного и непривычного, но он сразу же, с первой ее фразы ощутил, что что-то между ними изменилось. До этого они не созванивались три недели и только переписывались, причем, последним письмо отправил Саша и уже две недели ждал ответа.
– У нас чудесная погода, я гуляла! – сказала Катюша звонким голосом. Слышно было, как в замочной скважине гремят ключи.
– Вот как… – Саша смотрел вниз с балкона на то, как мальчишки гоняют на велосипедах. – А у меня тут сессия закончилась. Вот решил тебе позвонить.
– Здорово! – искреннее обрадовалась Катюша. – Значит, ты у нас теперь полноправный второкурсник?
– Ну, в общем-то, да, – Саша смущенно закашлялся. – Слушай, я тут кое-что хотел тебе сказать.
– Надо же, я тоже хотела кое-что рассказать тебе! – ее голос был слишком звонким, он даже как будто резал слух.
– Ну ладно, тогда давай ты первая рассказывай.
– Я? – она даже растерялась. – Ну хорошо…
Видно было, что Катюше трудно дается говорить и подбирать нужные слова. На какое-то время в трубке повисло молчание.
– Да в чем дело? – не выдержал Саша. Под его балконом снова с криками проехали мальчишки.
– Помнишь, ты говорил, что не будешь против, если я начну с кем-нибудь встречаться?
Сердце пропустило удар. Саша перестал дышать. Нет. Только не это. Господи, только не это. Только не сейчас.
– Помню, – ответил Саша глухо.
– Так вот… – она вздохнула, и голос ее вдруг потускнел. – Это случилось. Я познакомилась с одним хорошим парнем, и кажется, я действительно нравлюсь ему.
В ее голосе не было такого уж энтузиазма, свойственного влюбленности, и Саша ухватился за это:
– А он? Он тебе нравится?
Она ответила слишком быстро, поспешно, как будто ждала этого вопроса и готовилась к нему.
– Да-да. Он очень хороший, – повторила Катюша, словно эта его «хорошесть» была всему оправданием и объяснением. – Он окончил железнодорожный техникум, сейчас работает на железной дороге диспетчером. Старше меня на три года.
Катюша говорила все это будничным спокойным голосом, а Саша чувствовал, как по телефонным проводам утекает его жизнь. Его любовь, его юность, все то, на что он надеялся и что берег больше всего. Путается и теряется в бесконечных телефонных проводах. В тот момент он осознал, как далека от него Катюша. Его милая разумная Катюша, которая раньше него поняла, что жизнь продолжается, течет неумолимо. И которая нашла в себе силы и мужество принять эту жизнь.
– Хорошо, – сказал Саша, когда Катюша закончила перечислять достоинства своего нового парня. – Хорошо. А ты уверена, что он… ну не псих какой-нибудь? Уверена, что он не обидит тебя?
Он все еще надеялся. Но Катюша усмехнулась:
– Я уверена. Он совершенно обычный нормальный человек. Но если что-то вдруг пойдет не так, я обязательно позвоню тебе.
– И тогда я приеду и оторву ему голову! – усмехнулся Саша в ответ.
Она рассмеялась.
– Не сомневаюсь. Но я уверена, что он понравился бы тебе. Конечно, мы пока встречаемся всего месяц, и трудно о чем-то судить, но… думаю, у нас с ним могло бы все получиться.
– Хорошо, – повторил Саша, прислонившись лбом к пыльному, нагретому солнцем балконному стеклу, и закрыл глаза.
Они помолчали немного. А потом Катюша спросила, опомнившись:
– А ты? Что ты хотел мне рассказать?
Саша сглотнул, словно пытался проглотить свою боль:
– Да так. Ничего особенного.
– Уверен?
– Абсолютно.
Они поговорили еще минут пять, но это был вялый, вымученный разговор из вежливости. Что еще они могли сказать друг другу? Ведь все закончилось. Им не о чем было говорить. Их жизни больше не были похожи, как раньше. Саша учился в университете, Катюша – работала на какой-то скучной выматывающей работе. Саша жил в большом городе, Катюша – в крошечном богом забытом поселке. Саша был одинок, Катюша – встречалась с парнем. С хорошим парнем. Их больше ничего не объединяло, не связывало, кроме того одного-единственного лета, когда они оба были по-настоящему счастливы. Но то лето прошло. Ускользнуло.
А потом они попрощались, и Саша вполне искренне пожелал Катюше счастья.
Через много лет он подумал, что в тот вечер должен был сесть на поезд, поехать за ней и забрать ее с собой. От той жизни, от того «хорошего» парня, привезти к себе и просто попытаться. И он знал, что она бы поехала с ним. Потому что, несмотря на всю свою рациональность, она любила его.
Но ему было всего девятнадцать. А в этом возрасте парни часто думают, что «любовь всей жизни» будет встречаться им на каждом шагу. Поэтому он никуда не поехал. Он просто положил трубку и смотрел, как мальчишки под окнами гоняют на своих велосипедах. Счастливые и беззаботные.
В тот момент больше всего в жизни Саша мечтал оказаться на их месте.
========== 23. И мертвый мир бывает тесен ==========
В то утро Саша опять проснулся раньше Юли. А ее, наверное, разбудил шум душа. Еле разлепив глаза, Юля посмотрела на часы на своем мобильном – половина девятого. Марина все еще сладко спала на диване, укрывшись одеялом чуть ли не с головой. Ох уж эти подростки. Кажется, они могут спать в два раза больше обычных людей, подумала Юля. И ничто их не будит по утрам и не мешает заснуть по ночам. Их сон почти детский, безмятежный и прекрасный.
Юля какое-то время смотрела на спящую Марину и сама не заметила, что улыбается. А потом она тихо ушла на кухню, где на столе ее ждал фирменный омлет Саши и горячий чайник. Зевнув, Юля отправила в тостер два кусочка хлеба и как раз собиралась заварить себе чай, когда из ванной вернулся Саша.
– Утро доброе, – провозгласил он.
– Доброе… – ответила Юля и осеклась, заметив, в каком виде Саша вернулся из душа.
Он стоял в одних трусах и в улыбке до ушей. Трусы были красными, и на них крупными буквами было написано: «Большие возможности не скроешь!». Те самые трусы, о которых он вчера ей рассказывал.
– Круто, да? – Саша буквально светился от счастья.
– Очень круто, – ответила Юля мрачно. – Возможности и правда большие. Но… не мог бы ты их немного скрыть от меня, а? Я тут, видишь ли, позавтракать пытаюсь.
– У меня есть еще одни крутые труселя, – Саша как будто и не слышал ее. – На них написано: «Осторожно! Голодное животное».
– Саша! – взревела Юля.
– Ладно-ладно! Иду одеваться, – усмехнулся Саша.
Когда он ушел, Юля опустилась на стул и покачала головой. Усмехнулась. Она подумала, как круто и внезапно может измениться человеческая жизнь. Еще недавно она жила совсем одна, хотя на улицах были тысячи людей. А сейчас улицы пусты, мир пуст, но зато у нее по квартире разгуливает полуголый парень, который пытается рассмешить ее надписями на своих трусах.
– Неисповедимы пути Господни, – прошептала она с улыбкой, глядя на падающий за окном снег.
После завтрака, когда Саша и Юля уже оделись, чтобы отправляться в оранжерею, Марина только проснулась. Она стояла все еще сонная и немного потерянная в дверном проеме и смотрела, как Юля обувается, а Саша натягивает шапку.
– Завтрак на столе, – сказала Юля, застегнув сапоги и распрямившись. – Ничего, что мы тебя опять бросаем? Я бы, конечно, сходила одна и оставила с тобой Сашу, но этот упертый придурок…
– Да ничего страшного! – воскликнула Марина с улыбкой. – Мне пошло на пользу сидеть одной. Если бы я пошла тогда с вами, мы не узнали бы про Владимира Николаевича. Кстати, я тут подумала, что после завтрака, возможно, пойду зайду к нему в гости и подожду вас там.
Юля и Саша с озадаченным видом переглянулись.
– Что? – не поняла Марина. – Почему у вас такие лица?
– Да так… – Юля покачала головой. – Мы ведь уже вроде бы убедились вчера, что этот человек не представляет никакой опасности.
– Конечно не представляет! – Марина прищурилась и посмотрела на взрослых, как на полных идиотов. – Вы что, боитесь, что он может сделать мне что-нибудь?
– Нет, – сказал Саша серьезно. А серьезен он бывал довольно редко. – Мы просто хотим сказать, что еще плохо знаем этого человека. И хотим, чтобы ты была осторожна.
– Вы прямо как мои мама с папой! – возмутилась Марина и сложила руки на груди в обиженном подростково-детском жесте. – Между прочим, вас я тоже плохо знала, когда встретилась с вами в парке. И тем не менее, я даже осталась у вас ночевать и до сих пор здесь живу! А вы могли бы оказаться и маньяками какими-нибудь!
– Да нет, это совсем другое! Это же мы! – сказала Юля так, словно это все объясняло.
– Ну да, – Марина хмыкнула. – Так значит, вы не хотите, чтобы я ходила к нему одна?
Юля и Саша снова переглянулись.
– Иди, – сказала, наконец, Юля, за которой всегда было последнее слово. – Просто будь осторожна.
– Да ладно-ладно! Я поняла уже.
– Ну и хорошо тогда. Мы пошли, – Юля открыла дверь.
– До свидания, мама! Папа! – Марина, ухмыляясь, помахала им рукой.
А Саша и Юля, отчего-то смущенные, вышли на лестничную площадку.
– Вот так всегда, – с досадой пробормотал Саша, когда они спускались. – Ты живешь себе и чувствуешь себя молодым, вечно семнадцатилетним, а потом вдруг какая-нибудь малолетка обзовет тебя папашей, и ты понимаешь, что твое время проходит.
– Это точно, – хмуро отозвалась Юля. – Подростком себя ощущаешь только до тех пор, пока не повстречаешься с реальным подростком. И сразу понимаешь, какая между вами пропасть…
Юля замерла, собственные слова застыли у нее в горле.
Вот теперь. Теперь она наконец-то понимала его. Все то, что он говорил ей тогда про разницу в возрасте. Все то, что в то время казалось ей полным бредом, пустыми отговорками от страха быть вместе. Тогда она не могла прочувствовать разделяющую их пропасть времени. Но сейчас она ощутила ее рядом с Мариной. То же самое, должно быть, ощущал когда-то и Виктор Валентинович рядом с ней.
– Что с тобой? – спросил Саша, с тревожным любопытством рассматривая ее лицо.
– Да ничего. Задумалась вдруг, – Юля тряхнула головой, словно так можно было вытряхнуть все ненужные навязчивые мысли. – Все в порядке. Пойдем.
*
«Все-таки, взрослые – довольно странные люди, – размышляла Марина, одеваясь после завтрака в теплую уличную одежду. – И почему им везде мерещатся какие-то психи, маньяки и извращенцы? Почему взрослые привыкли во всем видеть плохое?».
Марина не видела ничего плохого в их новом знакомом. Наоборот, она чувствовала какое-то единение с ним. Ведь он тоже был новеньким, как и она совсем недавно. Он тоже долгое время прожил один, не подозревая о существовании других людей, как и она.
Марина хотела еще поговорить с ним. Юля и Саша почти с самого начала были вместе, и Марина всегда ощущала себя лишней рядом с ними. Она была третьей, и этим все сказывалось. Но теперь у них появился четвертый. И Марина больше не будет чувствовать себя такой одинокой.
Владимир Николаевич тоже несколько выбивался из их компании по возрасту. Юля и Саша были почти ровесниками, они лучше всего понимали друг друга. Марина была слишком юной, а Владимир Николаевич – слишком старым. Но Марина нисколько не жалела о том, что они нашли именно его, а не какого-нибудь подростка. Все равно отношения со сверстниками у Марины не складывались, а Владимир Николаевич был, по крайней мере, очень интересным и умным человеком. Он много знал. А Марина любила людей, которым есть что рассказать.
Пока Марина раздумывала обо всем этом, она сама не заметила, как покинула квартиру, перешла через двор, зашла в подъезд и теперь стояла в нерешительности перед дверью Владимира Николаевича. Не рассердится ли он, что она пришла на час раньше условленного срока? Может, он вообще еще спит?
Ну ладно, не стоять же теперь здесь до двенадцати. Марина выдохнула и нажала кнопку звонка. Она представила, как должно быть, этот звук напугал Владимира Николаевича. Ведь когда весь мир исчезает, ты перестаешь ждать звонков в дверь.
Он открыл дверь довольно быстро. Марина даже не успела пожалеть о том, что сделала.
– Марина! – обрадовался Владимир Николаевич, и лицо его осветилось улыбкой. – Проходи, пожалуйста!
Марина переступила порог и произнесла смущенно:
– Простите, что так рано. Надеюсь, я Вас не разбудила.
Он усмехнулся.
– Да разве ж это рано? Когда люди стареют, они начинают просыпаться все раньше. Я, например, уже не могу спать после восьми. И дело здесь не в работе. Я даже в воскресенье просыпаюсь в пять минут девятого и рассматриваю потолок.
Марина улыбнулась.
– Да, мой дедушка тоже всегда просыпался рано, – она сняла куртку и повесила ее на крючок.
– Вчера ты не рассказывала про дедушку.
– Он умер. Два года назад.
Владимир Николаевич кивнул и спросил с грустной улыбкой:
– Ты очень любила его, да?
– Да. Дедушка был добрым. Самым добрым из всех, кого я знала.
На этом разговор про дедушку, казалось, был исчерпан. Владимир Николаевич пригласил Марину в комнату, предложил ей чаю, но она вежливо отказалась.
– А где твои друзья? – спросил Владимир Николаевич.
– Пошли в оранжерею. Юля не была там вчера, и очень переживает из-за этого. А Саша пошел вместе с ней. Он не любит оставлять Юлю одну, потому что от этого она всегда становится очень грустной.
– Саша – хороший человек, да? Я сразу понял это.
– Да! – с готовностью подтвердила Марина. – Он веселый и добрый. Юля тоже хорошая…
– Но есть «но», да? – спросил Владимир Николаевич, заметив ее замешательство.
– Да. Мне кажется, ее что-то мучает все время. Саша что-то знает, но не говорит. Но может быть, у Юли просто тяжелый характер. Дедушка всегда говорил, что есть просто люди с трудным характером, которым сложно общаться с другими, сложно жить. Но Юля всегда заботится обо мне. Она бывает веселой. Особенно когда Саша ее смешит. Мне было хорошо с ними, я не чувствовала себя такой одинокой, не так тосковала по семье. А теперь мы нашли Вас, и будет еще лучше!
Владимир Николаевич широко улыбнулся.
– Я тоже страшно рад, что вы нашли меня! Жить одному в целом мире довольно тоскливо, правда?
Марина рассмеялась. Она снова подумала, какие же все-таки Юля и Саша придурки, что допустили любые подозрения относительно этого человека. Сама она чувствовала лишь исходящий от него свет. Грустно, что такой хороший человек был таким одиноким.
– Кто знает, может, мы найдем кого-нибудь еще, – сказал Владимир Николаевич. – Я тут как раз делаю объявления. Они уже почти готовы, осталось только распечатать и расклеить по столбам.
– Здорово! А можно посмотреть?
– Конечно! – обрадовался Владимир Николаевич. – Пойдем в мою комнату! Правда… – он как будто смутился и почесал затылок. – Там немного не убрано…
– Ничего страшного! – улыбнулась Марина. – Если хотите, я как-нибудь помогу вам с уборкой. Убираться одному довольно скучно.
Он остановился и посмотрел на нее. Марина подумала, что его взгляд очень теплый.
– Спасибо, Марина. Ты добрая девочка. Даже не представляешь, как давно уже никто не предлагал мне свою помощь. Наверное, последний раз я слышал это от своего сына.
Теперь смутилась уже Марина. Она не знала, что сказать. Но Владимир Николаевич, кажется, и не ждал от нее ответа.
В его комнате действительно был небольшой беспорядок, но не такой страшный, как Марина думала. Какие-то вещи были разбросаны на кровати, да и на письменном столе почти не было свободного места от нагромождения каких-то предметов. На полу лежали стопки старых довольно пыльных книг. На экране компьютера был открыт документ с объявлением.
– Садись, пожалуйста, – Владимир Николаевич пододвинул Марине еще один стул и сел сам. – Вот что я тут насочинял, – он кивнул на экран.
Марина прочитала текст объявления:
«Привет всем выжившим! Если Вы читаете это объявление, значит, утром 18 ноября Вы тоже проснулись в вымершем мире. Но Вы не одиноки. Нас четверо, и мы нашли друг друга. Присоединяйтесь! Вместе мы придумаем, что с этим делать! :)».
Далее было два адреса, первый Юлин, второй – самого Владимира Николаевича. А внизу была маленькая приписка: «Если вдруг никого из нас не окажется дома, оставьте записку с информацией о том, как найти Вас».
– Отлично! – похвалила Марина. – Я тоже так все себе и представляла.
– Значит, я распечатываю? – спросил довольный Владимир Николаевич.
– Ага. Я думаю, хватит пока штук пятьдесят. Все равно больше мы не расклеим, потому что нам еще дома обходить.
– Да, я тоже так думаю.
Пока принтер гудел и выдавал отпечатанные листы бумаги, Марина вновь разговорилась с их новым знакомым, на этот раз об учебе. Марина расспрашивала Владимира Николаевича о том, в каком университете он преподает и нравится ли ему его работа.
– Иногда нравится, а иногда не очень, но, наверное, так со всем в жизни. Я люблю студентов. Даже лентяев иногда люблю, – он усмехнулся. – В них тоже что-то есть, просто чаще всего они увлечены какими-то другими делами. Но мне нравится передавать знания. Я люблю химию. Еще в школе я понял, что хочу связать свою жизнь с этой наукой. Правда, в старших классах я представлял себя эдаким гениальным ученым, который работает на благо общества в собственной лаборатории, а уж никак не учителем. Но, как видишь, гениального химика из меня не вышло. Первое время я преподавал в школе, а потом окончил аспирантуру и начал читать лекции в университете. Я продолжал заниматься наукой, но вся моя наука оставалась в кандидатских и докторских работах на повышение степени. И вот теперь я профессор, и дальше двигаться как будто некуда. Особенно теперь… – он вздохнул. – А что насчет тебя? Ты уже знаешь, чем хотела бы заниматься в жизни?
– Думаю, что знаю, – кивнула Марина. – Я хочу заниматься математикой.
– Математика! – воскликнул Владимир Николаевич одобрительно. – Математику я тоже очень уважаю. Правда, разбираюсь в ней не так хорошо, как в химии.
– У нас отличный учитель математики в школе! – сказала Марина с энтузиазмом. – Мне кажется, я во многом благодаря ему так полюбила эту науку. Он умеет заинтересовать. Поэтому сейчас это мой любимый предмет, и я всерьез подумывала о том, чтобы поступать на математическую специальность.
Владимир Николаевич кивнул с задумчивым видом.
– Это хорошо. Очень хорошо. Когда учитель может заинтересовать. Здесь главное понимать и различать – что тебе нравится больше: учитель или сама наука. Потому что бывает так, что без этого учителя сама наука кажется тебе скучной и непривлекательной. У нас, например, был ужасно вредный и занудный учитель химии в школе, поэтому я точно знал, что люблю химию, если уж даже с этим преподавателем она казалась мне увлекательной!
– Да, я понимаю это, – согласилась Марина. – И все же, я люблю именно математику. Люблю читать математические книги. Поэтому, даже если бы Виктор Валентинович ушел из школы, и на его место пришел бы какой-нибудь зануда, я не разлюбила бы этот предмет.
– Виктор Валентинович? – переспросил Владимир. – Знал я в свое время одного Виктора Валентиновича, лучше которого никто не преподавал математику. Хоть он и был моложе меня на десять лет, но я завидовал его преподавательскому таланту.
– Ну тогда это точно он! – воскликнула пораженная Марина. – Наш Виктор Валентинович тоже преподавал раньше в университете.
– У него есть маленькая дочка, да?
– Да!
– Поразительно! – изумился Владимир Николаевич. – Вот это совпадение!
– Вы даже не представляете себе, какое это совпадение! – и Марина рассказала о том, что Юля тоже знала Виктора Валентиновича, потому что когда-то он преподавал у нее в университете математику.
– Вот это да! – Владимир Николаевич всплеснул руками. – Как тесен мир! Не знал, что Юля тоже изучала математику…
– Не очень долго. Насколько я поняла, она бросила то ли после первого, то ли после второго курса и стала флористом.
– Ну что ж, у нее тоже замечательная профессия, – улыбнулся Владимир Николаевич. – Какая же все-таки интересная у нас компания подобралась!
Как раз в этот момент принтер выплюнул последний лист и возвестил свистящим звуком о том, что печать окончена. Владимир Николаевич взял стопку, поделил ее на две части, и они принялись вырезать объявления.
В процессе они болтали. Марина поражалась, как легко ей общаться с этим человеком. Обычно со взрослыми у нее были довольно натянутые отношения – Марина никогда не знала, о чем с ними можно поговорить, а о чем – нельзя. Особенно с родителями. Саша с Юлей не в счет, потому что их и взрослыми-то назвать сложно. А вот с дедушкой Марине всегда легко было разговаривать. Они прекрасно понимали друг друга, заканчивали друг за друга фразы. И с Владимиром Николаевичем она тоже совсем не ощущала эту разделяющую их разницу в сорок с лишним лет. Ей казалось, что с ним она могла бы поговорить о чем угодно, несмотря на то, что они познакомились только вчера.
И еще. Она наконец-то начала осознавать, кого напоминает ей этот человек. Ну, конечно. Странно, что она еще вчера не поняла, как сильно он похож на ее дедушку.
Время пролетело незаметно, они уже вырезали все объявления и обсуждали проблемы выбора специальности, когда пришли Саша и Юля.
– Ну как вы тут? – поинтересовался Саша.
– Отлично! Мы уже сделали пятьдесят объявлений! – похвасталась Марина.
– Ого, да вы просто молодцы, – похвалила Юля с улыбкой. – Не то что мы – черепахи. Особенно я… Саша чуть не застрелился, пока я обработала все растения, и то мы чуть не опоздали.
– Юля, представляешь, оказывается, Владимир Николаевич тоже знал твоего учителя! – объявила ничего не подозревающая Марина. Ей просто хотелось поделиться этим странным совпадением.
Улыбка увяла на Юлиных губах, а руки застыли на пуговицах пальто, которое она пыталась расстегнуть.
– Что?
– Виктора Валентиновича! – продолжала Марина. – Они когда-то вместе преподавали в одном университете, а потом Виктор Валентинович ушел к нам в школу.
Юля ничего не отвечала. Она даже не моргала и как будто не дышала. Марина уже понимала, что сказала что-то не то, но не могла сообразить, в чем дело.
Зато Саша, кажется, все понимал. И как всегда он попытался перевести разговор в шутку.
– Ну надо же! – воскликнул он притворно веселым тоном. – Сдается мне, что все знали этого Виктора Валентиновича, кроме меня! Такое чувство, что я упустил в жизни что-то очень важное!
– А может, ты тоже знал его? – спросил Владимир Николаевич. – Ну, или хотя бы видел, просто не помнишь. Потому что это довольно необычное совпадение, может здесь есть какое-то связующее звено между нами?
– Нет, – Саша покачал головой. – Я бы такое не забыл. Я не знал этого человека.
– Извините, я на минутку, – прошептала Юля, повесила пальто и быстро прошмыгнула в ванную.
Саша проводил ее тяжелым задумчивым взглядом. А Владимир Николаевич и Марина только непонимающе переглянулись.
========== 24. Неизлечимые болезни ==========
Юля смогла вернуться к занятиям в университете только в середине мая. Хотя предпочла бы не возвращаться никогда, закрыться в своей комнате, завесить шторы и больше никогда не видеть солнечные лучи.
А солнце палило вовсю. Деревья обещали зацвести со дня на день. Но никогда еще эти деревья и это солнце, этот весенний запах не вызывали в Юле такого отвращения. Омерзительная весна, слишком яркое солнце, слишком глупая жизнь.
В то утро она пошла на пары только потому, что идти было больше некуда. Какая-то ее часть нестерпимо соскучилась по математике, по Виктору Валентиновичу, но другая часть мечтала никогда больше его не видеть. Но Юля несла в папке контрольную работу, которую должна была сдать еще неделю назад, и которой занималась во время болезни.
В то утро она впервые опоздала на пару Виктора Валентиновича.
Юле казалось, что за спиной у нее волочатся неподъемные гири, когда она открывала дверь аудитории. Она слышала его голос еще из коридора. Ее мучило безумное желание остаться снаружи, прижаться ухом к двери и слушать, слушать, как он говорит, жадно вылавливая каждое слово.
Но Юля все-таки открыла дверь и застыла на пороге. Он обернулся со своей кафедры. И Юля встретилась с ним взглядом.
С того момента прошло много лет, и многие детали сгладились, стерлись из ее памяти. Но этот его взгляд, то чувство, которое он выражал, Юля так и не смогла забыть.
Его взгляд вспыхнул. Он засиял. Она ясно осознавала это, когда смотрела на него. Взгляд Виктора Валентиновича осветился такой радостью и надеждой, которую он даже в присутствии потока из восьмидесяти студентов не мог скрыть. Не мог скрыть при всей своей сдержанности.
– Юля… – выдохнул он, делая шаг вперед.
И Юля смотрела ему в глаза и понимала, как сильно, черт возьми, она любит его. И как сильно он сам любит ее.
– Простите за опоздание, – сказала она тихо, усилием воли заставляя себя вернуться к реальности.
– Как… – он запнулся. – Как Ваше здоровье?
– Все отлично, – соврала Юля. Конечно, ее легкие снова были в порядке, но вот сердце, пожалуй, уже никогда не сможет прийти в норму. – Я снова готова учиться.
– Хорошо… Очень хорошо, – он продолжал безотрывно смотреть на нее. – Садитесь, пожалуйста. У нас сегодня как раз новая тема.
Позднее Юля часто думала о том, какую большую роль сыграла в их отношениях ее болезнь. Возможно, что если бы не эта продолжительная разлука, между ними так ничего и не изменилось бы. Но эти недели, когда они не видели друг друга, когда они смогли подумать обо всем, очень изменили Виктора Валентиновича. Возможно, он понял, как сильно скучает по Юле. В любом случае, его отношение к ней изменилось. Юля чувствовала это на протяжении всей пары, когда он то и дело ронял на нее взволнованные взгляды. Он просто скучал по ней. Очень сильно. И ничего не мог с собой поделать.
Когда прозвенел звонок, а студенты потекли к выходу, моментально оживившись, Юля нарочно замешкалась на своем месте. Она хотела сдать свою контрольную, когда они останутся наедине. И студенты не заставили ее долго ждать.
И только когда захлопнулась дверь за последним из них, Юля спустилась по ступенькам и с контрольной в руках подошла к столу Виктора Валентиновича. Он поднял на нее взгляд.
– Вот, – Юля положила стопку бумаги в файле на стол. – Контрольная, которую я не смогла сдать во время болезни.
– Юля… – прошептал он. – Ты так сильно похудела.
– Болеть воспалением легких не очень-то весело, – сказала она с горечью. – Я едва в больницу не загремела.
– Мне жаль… – выдохнул он. И ему действительно было жаль. Юля видела это в его взгляде. – Я не могу избавиться от чувства, что в этом есть часть и моей вины тоже.
– Ну что Вы… – Юля отмахнулась с натянутой улыбкой. – Я просто заболела, вот и все.
Он кивнул. Прошло еще несколько долгих секунд, а потом Юля сказала:
– Ну ладно, я пойду.
Он молчал. Юля сделала несколько шагов в сторону двери. Виктор Валентинович остался у нее за спиной. Она знала, что он смотрит на нее. Смотрит с той же надеждой, с какой смотрел, когда она вернулась. Она знала, что если сейчас просто уйдет, то все между ними закончится.
Поэтому Юля собралась и сделала то, на что, ей казалось, она была не способна. Она обернулась, в два быстрых шага пересекла разделяющее их расстояние и обняла своего учителя. Обвила руками его шею, уткнулась носом в плечо и закрыла глаза. Она мечтала об этом слишком долго. Она могла бы запросто умереть за одно только это объятие. И ей было все равно, что случится после. Если он захочет отказаться от нее и снова сделать вид, что между ними ничего не происходит, это объятие навсегда останется с ней. А больше ей ничего и не нужно.
– Юля… – снова выдохнул он ее имя.
Он не стал говорить, что их могут увидеть в любую минуту, что дверь открыта или еще какую-нибудь разумную глупость в этом духе.
И он обнял ее в ответ. Юля не сразу поняла, что это за невероятное ощущение, что с ней происходит. А потом осознала, что это его руки легли ей на спину. Он крепко прижал ее к себе и выдохнул, с шумом выпустил воздух, который сразу защекотал ей волосы.
Им обоим было все равно. В тот момент они не видели в своем объятии ничего предосудительного. Наоборот – это казалось самой естественной в мире вещью.
– Я так скучала по тебе, так скучала, – прошептала Юля.
– Я тоже скучал по тебе, Юля… – шепнул он в ответ. И Юля улыбнулась. Слезы счастья защипали ей глаза. Она подумала, что еще никто с такой нежностью не произносил ее имя. Так мягко и немного нараспев: «Ю-ю-ю-л-ля». Она подумала, что никто и никогда ее так крепко не обнимал. – Прости меня. Прости меня, пожалуйста, – шептал он беспомощно. – Прости за все, что сказал тебе тогда. Прости, я… не могу больше.
Слезы потекли по ее щекам. Она вдыхала его запах, ставший таким родным и любимым. И ей хотелось теребить пальцами его волосы, хотелось никогда-никогда его не отпускать.
