Текст книги "Пороги безмолвия (СИ)"

Автор книги: Рэйя_Гравис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)

По крайней мере, у них появилась новая зона для исследования, куда можно отправить авроров. Директор как раз собрался пригласить руководителя поисковой группы, как неожиданно тишину в кабинете разорвал громкий хлопок и у ног Тома материализовался убитый горем домовой эльф.

– Виви не смог пробиться! – вцепившись в штанину юного слизеринца, всхлипнул он. – Виви чувствовал хозяина где-то далеко, но не смог попасть к нему.

– Он звал тебя? – встрепенулся подросток. – Он в сознании?

– Виви не знает, – домовик замотал головой, – Виви только чувствует.

– По крайней мере, он жив, раз ты его чувствуешь, – Том прикрыл глаза и медленно выдохнул, ощущая, как его покидает часть раздирающего сознание ужаса. До этого мгновения его почти сводил с ума страх, что уже ничего нельзя изменить и исправить.

– Любопытно, – произнес Директор, разглядывая домовика. – Виви способен перемещаться в Хогвартс, игнорируя защитные чары колдунов, но, тем не менее, не может преодолеть барьер, отделяющий его от Гарри.

– А ведь такое уже случалось, – Арчер посмотрел на директора, – в прошлом году, помните, сэр? – он обернулся к Снейпу.

Зельевар кивнул.

– Тогда дом тех магглов окружил барьером другой домовой эльф.

– Выходит, домовики способны преодолевать защитные чары волшебников, но не могут пересекать магические преграды других домовиков? – уточнил Том.

– Полагаю, им не под силу перемещаться за барьеры любых волшебных существ, – ответил директор. – Это в своём роде защитная способность магических созданий, не позволяющая другим видам вторгаться на их территорию.

– Получается, у того, кто похитил Гарри, есть домовик? – продолжил размышлять Том, пока не очень понимая, что им даст эта информация.

– Или какое-то другое магическое существо...

Тут голос подал Виви:

– Если бы барьер установил другой домовой эльф, Виви смог бы услышать хозяина и переместиться поближе к нему.

Северус долго смотрел то на эльфа, то на директора, то на Арчера.

– Итак, – подытожил он, – Мы имеем дело не только с колдуном, но и с неким волшебным существом, достаточно могущественным, чтобы создать весьма незаурядный магический барьер. Просто замечательно.

Все промолчали.

*

Холод. Это было первое, что почувствовал Гарри, приходя в себя. Он лежал на чем-то жестком и холодном. Камни. Нет. Скорее, каменные плиты. Твёрдые, гладкие и невыносимо ледяные. По мере того, как к нему возвращалось сознание, подросток различал всё больше звуков и запахов вокруг себя. Пахло плесенью, сыростью и какими-то горькими травами, словно он находился где-то посреди болота. Это было странно, очень хотелось понять, где же он, но глаза открывать мальчик не спешил, опасаясь, что как только он это сделает, головная боль, сейчас лишь слабо пульсирующая, сожмет виски и затылок стальными тисками.

Где-то над ним, очень близко, послышалось учащенное, сиплое дыхание, будто стоящий рядом человек был сильно напуган или взволнован и вдруг...

– Какого чёрта ты творишь, ничтожество?!

От резкого окрика Гарри едва не вздрогнул. Этот голос был ему невероятно знаком, но он никак не мог понять, кому он принадлежит.

– Я-я-я подумал, что вам нужен мальчишка... – второй голос дрожал и звучал очень жалобно.

– На кой чёрт он мне сдался?! Что, по-твоему, мне с ним делать? В шашки играть?! – гаркнул знакомый голос. – Недоумок! Ты хоть понимаешь, сколько от тебя проблем? Хочешь сдохнуть?

– Нет! Нет! Простите! Прошу, не убивайте... я подумал, что это ведь Гарри Поттер! Он был бы доволен.

– О, так ты ради Него так старался? – голос первого волшебника теперь буквально сочился ядом. – Какая преданная маленькая крыса. Только вот ЕГО ЗДЕСЬ НЕТ! Здесь только я! Я просил тебя тащить сюда мальчишку?!

– Возможно, он понадобится позже...

– А пока в застенках его держать до нового пришествия?!

– До чего?

– Неважно, заткнись, – волшебник немного помолчал, и Гарри услышал, как кто-то шагнул ближе. Потом раздался тихий шорох ткани, и мальчик скорее почувствовал, нежели услышал, как некто опустился возле него на колени. – Пора просыпаться, Гарри, – куда мягче сказали возле самого уха слизеринца. – Я знаю, что ты нас подслушиваешь. Хватит притворяться, это неприлично.

Чуть помедлив, мальчик поднял веки, встретившись взглядом с внимательными льдисто-голубыми глазами. С минуту он в полнейшем ступоре рассматривал знакомое лицо, не веря тому, что видел.

– Вы? Не может быть, – потрясенно прошептал подросток и тут же поморщился, когда в голове гулким колоколом отозвалась пульсирующая боль.

Волшебник сочувственно скривился.

– Прости, Гарри, похоже, когда тебя оглушили, ты неслабо стукнулся головой при падении, хочешь обезболивающее? – участливо поинтересовался мужчина.

Поттер во все глаза смотрел на него, стараясь игнорировать боль и холод и думая о том, как удивительно непохож на себя этот человек, когда на его обычно бесстрастном лице отражается такая гамма противоречивых эмоций от презрения, до жалости.

– Почему? – выдохнул он. – Вы же... профессор Айскальт, целитель в святом Мунго. Зачем вы помогаете ему? – он в презрении посмотрел на Петтигрю.

Мужчина с улыбкой покачал головой.

– Гарри-Гарри, – протянул он, – милый, наивный, мальчик. Во-первых, я здесь никому не помогаю. А во-вторых, кто сказал тебе, что я Клаус Айскальт?

– Но... разве нет? – растерялся подросток.

Разговаривать, лежа на холодном полу, было неудобно, Гарри сел, приподнявшись на локтях, и мельком огляделся по сторонам. Оказалось, они все находятся в маленькой комнатушке с голыми каменными стенами и низким потолком. У Поттера возникло неприятное ощущение, что это нечто вроде тюремной камеры. Тем временем “Айскальт” снова привлек к себе внимание слизеринца:

– Жаль расстраивать тебя, но нет, – он развел руками, словно извиняясь.

– Кто вы? Что... что вы с ним сделали? – подросток попытался отодвинуться от мужчины, но тут же уперся в холодную каменную стену у себя за спиной.

– Что? – незнакомец с лицом профессора по целительству мгновение смотрел на мальчика так, словно не совсем понимал, о чём речь. – А, убил конечно же.

– Зачем? За что? – Гарри прижал руку ко лбу, стараясь унять дрожь и справиться с головной болью. – За что?!

– О, не спеши оплакивать своего любимого учителя, Гарри, – утешающе улыбнулся «Айскальт», – ты ведь даже его не знал.

– Что?

– Это с самого начала был я, мой юный друг, – мужчина пожал плечами.

– А как же... настоящий Айскальт?

– А что с ним? – вежливо уточнил мужчина.

– Почему вы убили его?

– Ну а что мне с ним еще было делать? – удивленно спросил незнакомец. – К тому же мне нужно что-то есть.

– Есть? – Поттер смотрел на этого человека со смесью ужаса и отвращения. – Да кто вы такой?

По тонким губам Клауса Айскальта скользнула недобрая усмешка:

– Тот, кто обычно поедает падаль.

Слизеринец почти минуту молчаливо хмурился, гадая о чём вообще говорит этот сумасшедший, и, наконец, его зеленые глаза распахнулись в осознании.

– Шакал! Ты Велиар Гравис!

– Ну, уже не Велиар Гравис, конечно, теперь я Клаус Айскальт, приятно познакомиться, мой юный друг. Но да, ты угадал! – он широко ухмылялся. – Рад снова видеть тебя, Гарри! Признаться, это твоё похищение всё испортило, – он свирепо глянул на притихшего Петтигрю. – Я не собирался устраивать рандеву с тобой так скоро, хоть меня и расстроило немного то, что моё письмо осталось без ответа. – Гравис обижено нахмурился. – В конце концов, ты мог хотя бы написать мне коротенький ответ.

Гарри молча разглядывал этого человека и бесконечно задавался вопросом, как это вообще возможно. Он видел его на Карте Мародеров, видел его имя. Он не мог быть Грависом. Разве что Айскальт это его настоящее имя... но нет. Невозможно. Айскальт был целителем, работал в св. Мунго, он не мог быть Шакалом. От всех этих мыслей голова у подростка пошла кругом, он даже почти не слушал, что тем временем говорил Гравис:

– Честно говоря, личность Айскальта мне даже нравилась. Уважаемый целитель, профессор Хогвартса, Наставник Гарри Поттера. Прекрасное прикрытие. И надо же было этому недоумку пустить всё коту под хвост!

От резкого окрика мальчик вырвался из своих мыслей и с преувеличенным вниманием уставился на Грависа. Теперь он был совсем непохож на Клауса Айскальта, которого Гарри знал в школе. Вспыльчивый, импульсивный, непоследовательный и почти безумный. Да. Таким Поттер запомнил Шакала. Но как же ему удалось так легко всех одурачить? Он ведь стал совсем другим человеком – спокойным, сдержанным, рациональным. Словно взял себе не только внешность, но и саму личность... только что за магия на такое способна?

– Что ж, я бы с радостью ещё поболтал, но время не ждёт, так что вынужден тебя оставить, – вздохнул Шакал. – А тебе теперь придется погостить у меня, пока я не закончу свои дела. Надеюсь, ты не возражаешь?

Гарри промолчал, понимая, что его мнения тут не спрашивают. Гравис в это время задумчиво водил пальцем по губам, разглядывая мрачного подростка.

– Чтобы нам такого придумать, чтобы ты не заскучал, а? – мужчина на миг прикрыл глаза в мимолетных раздумьях и тут же просиял: – Придумал! Ты знал, что наш уважаемый целитель Айскальт был блестящим учёным? Он исследовал формы и проявления магии у волшебников и пытался определить, насколько глубока связь тела физического и магического.

Поттер затаил дыхание – в мгновение ока Велиар Гравис совершенно изменился, снова превратившись в собранного Клауса Айскальта, будто одна личность полностью растворилась в другой. А Шакал продолжал размышлять:

– Так вот, одной из теорий дражайшего Клауса было предположение, что волшебник способен существовать без еды, так как магия нивелирует естественную потребность физического тела в пище. Интересно, правда? Выдвинув эту теорию, я... Айскальт, сам же её опроверг, заявив, что из-за недостатка питания, физическое тело вынуждено будет поглощать магическую энергию, а этот процесс непредсказуем и в итоге ослабит или даже убьёт волшебника. Увы, провести практический эксперимент он не мог, – тут Шакал медленно улыбнулся, глядя в зеленые глаза своего пленника. – Но мы-то с тобой, Гарри, можем проверить какая из двух теорий верна, да? Пусть это будет нашей с тобой данью уважения к погибшему целителю. В память о нём, так сказать. Что думаешь?

Поттер молчал почти минуту.

– Вы сумасшедший.

– Возможно. Но, говорят, все мы немного безрассудны.

Гравис усмехнулся, поднимаясь с колен. Теперь он смотрел на подростка сверху вниз, и в его холодных голубых глазах мерцало алчное предвкушение грядущего эксперимента.

– Меня найдут, – уверено сказал Поттер.

– Конечно, найдут, – не стал спорить Гравис, пожав плечами, – рано или поздно, – он направился к выходу из камеры, но на самом пороге остановился и с улыбкой, больше похожей на дикий оскал, обернулся к подростку: – И вот ещё что, – медленно проговорил он, в голубых глазах на мгновение проскользнуло объятое яростью безумие, пожирающее разум этого человека, – если ты хотя бы подумаешь о побеге, Гарри, я сломаю тебе обе ноги, – он задумчиво помолчал, – или просто их отрежу. Тебе понятно?

Мальчик вжался спиной в стену. Пожалуй, впервые в жизни он так сильно испугался. И дело было даже не в самом Грависе или его угрозах, а в исступленном бешенстве, которым он был опутан, как паутиной, и которое могло в любое мгновение вырваться в мир неконтролируемым чёрным вихрем. Гарри не понимал этого человека, не понимал, что им движет, и что им управляет. Лишь одно он знал наверняка – Велиар Гравис излучал угрозу, опасность и едкую ненависть ко всему, что его окружало, и эта ненависть почти отравляла подростка, вселяя в него парализующий ужас. Он неотрывно смотрел на Шакала широко распахнутыми зелеными глазами, теряясь в той буре чувств, что бушевала в душе до той секунды, пока за мужчиной с грохотом не захлопнулась тяжелая, железная дверь. Камера погрузилась в кромешную тьму, и лишь тогда Гарри позволил себе сделать глубокий вдох и закрыть глаза.

“Меня найдут, – снова сказал он самому себе, – обязательно найдут. Том ни за что меня здесь не бросит”.

С этими мыслями он лёг на пол и уставился в непроглядный мрак, ни о чем больше не думая и ничего не чувствуя, кроме пульсирующей головной боли, бьющейся в висках.

*

Со дня исчезновения Поттера прошло почти две недели, и за это время никто не обнаружил ни единой зацепки, которая вывела бы на след подростка. Авроры дежурили в Хогвартсе, прочесывали местность, которую вычислил поисковик Хельги, продолжали опрашивать учеников и беспомощно бродить по кругу, словно слепые котята. Тому их безрезультатная деятельность перестала быть интересной. От министерских ищеек толку было не больше, чем от Снейпа, Дамблдора или любого другого волшебника. Никто ничего не делал. Они только переживали, волновались, опасались, терялись в догадках и строили разнообразные теории одну глупее другой. Арчер презрительно скривился.

“Самонадеянные, бесполезные ничтожества, – думал он, – воображают себя великими магами, но как только дело доходит до реальных действий, они тут же превращаются в стадо баранов. Ненавижу”.

Слизеринец лежал на снегу, совсем не чувствуя холода, и рассматривал блекло-голубое небо, которое постепенно затягивали грязно-серые облака. Ему всё опротивело. Его тошнило от бессмысленных лекций, от пустоголовых сокурсников, преисполненных собственной важностью, от профессоров, от унылой бесцветной зимы, от толпы учеников, которые, позабыв о Гарри, продолжали жить, как ни в чем не бывало. От этого лишенного логики чужого мира, которого Том не понимал и который искренне ненавидел. Почему-то всё вдруг лишилось цветов, запахов, ощущений. Арчер не чувствовал вкуса еды и не испытывал голода, он не мог заснуть и во сне не нуждался, его не беспокоил холод, не терзал страх. Всё стало пустым и бессмысленным. Ненужным. Разум заполнился миллионами планов, мыслей, образов, желаний, каждое из которых побуждало мальчика к немедленному действию и одновременно не давало ему сосредоточиться хоть на чем-то. Он будто сходил с ума и сам не понимал из-за чего именно, без конца блуждая во тьме, где со всех сторон слышался шепот собственного голоса, разобрать который было невозможно.

– Ты простудишься, если так долго будешь валяться на снегу.

Арчер скосил глаза на девчонку с каштановыми кудрями. Она сидела рядом с ним на корточках, глядя на него с искренним беспокойством. Её карие глаза казались усталыми и воспаленными, словно она не спала всю ночь, а лицо осунулось и было почти белым. Он хотел ответить, что раз ему не холодно, то он и не простудится, но вместо этого почему-то сказал совсем другое:

– Ты похожа на привидение.

– А ты – на умирающего от переохлаждения, – парировала она. – Глупый способ самоубийства.

– Когда я решу спросить твоего мнения о том, как лучше расстаться с жизнью, сразу дам тебе знать, Грейнджер, – постно бросил он и снова уставился в небо.

– Том, не терзай себя так, – неожиданно несчастным голосом сказала гриффиндорка. – Мы найдем его. Обязательно.

– Да, спасибо за пустое обещание.

– Нужно надеяться, Том.

– Прекрасно, тогда оставь меня, пожалуйста, одного и я сразу начну усердно надеяться, делать-то больше нечего.

– Твой сарказм неуместен.

– Как и твоя глупая болтовня.

– Ты думаешь, ты один переживаешь?! – неожиданно резко осведомилась девочка. – Снова возомнил себя центром вселенной и упиваешься своим горем? Гарри и мне очень дорог, но я не считаю нужным возносить свою боль выше небес.

– Да, вместо этого ты великодушно раздаешь окружающим свои мудрые советы, – скучающе протянул он.

– Ты только и можешь, что без конца винить всех вокруг в том, что они не могут найти Гарри! – сердито выпалила она. – Попробовал бы сделать хоть что-нибудь сам!

Арчер опалил её свирепым взглядом:

– Ты думаешь, если бы я мог что-то предпринять, то валялся бы тут? – зашипел он.

– Я уже не знаю, что думать! – крикнула Гермиона. – Ты так спокоен, будто ничего не случилось! Словно тебе плевать! Но я вижу, что это не так! Ты ведь почти не ешь, не разговариваешь, сидишь, уткнувшись в книги, или бродишь по школе в одиночестве, как привидение! И только и делаешь, что стравливаешь между собой собственных сокурсников, чтобы хоть как-то развлечься! Это ненормально, Том!

– Тебе-то что?

– Я просто хочу помочь...

– Тогда, раз ты такая умная, изобрети способ найти Гарри, а не лезь ко мне со своей благородной гриффиндорской жалостью, – голос слизеринца был преисполнен ядовитого презрения.

Гермиона молчала некоторое время, и подросток чувствовал на себе её осуждающий взгляд. Только вот ему было плевать, даже если бы она начала осыпать его проклятьями. Наконец, Грейнджер вздохнула и поднялась.

– Дурак, – прошептала она, разворачиваясь, чтобы уйти.

Арчер не стал отвечать или останавливать её и вновь остался один. Откуда ей было знать, что он уже перепробовал все доступные ему способы поиска? Зачем было признаваться ей, что собственную беспомощность он ненавидел куда сильнее, чем всё остальное?

*

Несколько дней назад в Хогвартс вернулся Айскальт, который почти неделю провел на какой-то целительской конференции. Практически сразу же после приезда он неожиданно заявился в кабинет директора и положил на его стол волшебную палочку, сообщив, что обнаружил её в своей аудитории. После непродолжительного изучения Дамблдор выяснил, что палочка принадлежит Гарри Поттеру, а ещё через несколько минут стало известно, что в последний раз из этой палочки было выпущено парализующее заклинание.

Снейп долго рассматривал собственность своего ученика и хмуро косился на коллегу.

– Где вы обнаружили её? – холодно уточнил он.

– За одной из парт у стены, – безразлично бросил целитель.

– Любопытно, – декан Слизерина обжег Клауса подозрительным взглядом, – простите моё недоверие, но подобные, хм, случайности меня настораживают.

– Могу понять, – его собеседник не казался взволнованным или хоть отчасти заинтересованным разговором. – Но это всё, что я могу вам сказать, – он вопросительно взглянул на молчаливого директора. – Могу я теперь идти? У меня ещё есть дела.

– Конечно, – отвлеченно кивнул Альбус, – благодарю за вашу помощь, Клаус.

Мужчина кивнул и, не сказав больше ни слова, покинул кабинет. Снейп проводил его враждебным взглядом.

– Хотел бы я знать, какие у него могут быть дела, – процедил он.

– Оставь, Северус, – вздохнул Дамблдор, – я уже проверил его.

Мастер зелий удивленно взглянул на своего начальника.

– О?

– Профессор Айскальт работает в школе недавно и я, конечно же, в первую очередь выяснил, где он находился в день похищения Гарри и с кем встречался. Поверь, здесь всё кристально ясно. Его действительно вызвали в клинику святого Мунго и он полторы недели провел на конференции, никуда не отлучаясь.

Декан Слизерина разочарованно вздохнул. Это был его последний подозреваемый.

– Мы ходим по кругу, – глухо произнёс он.

– Я знаю, Северус, знаю, – директор отвернулся, обратив задумчивый взгляд на своего феникса, который чистил золотые перья на своём насесте. – Мы подводим его каждый день, – Альбус посмотрел на волшебную палочку Поттера, которую зельевар продолжал держать в руках. – По крайней мере, теперь я понимаю, почему Фоукс не смог найти его. Всё это время палочка была в Хогвартсе, – заметив непонимающий взгляд профессора, старик устало пояснил: – одна из составляющих ядра этой палочки – перо Фоукса. Будь она у Гарри, феникс нашел бы его за любыми защитными чарами.

Северус досадливо поморщился. Ну почему каждый раз, когда дело касалось этого мальчишки, всё становилось таким безнадёжным? Профессор убрал собственность своего студента во внутренний карман мантии, клятвенно пообещав себе, что обязательно вернёт её Поттеру и сделает всё возможное, чтобы это произошло как можно скорее. Он уже собрался уходить, когда раздался стук в дверь. Дамблдор мимолетно взглянул на зельевара, безмолвно велев ему остаться, и Снейп снова угнездился в своём кресле. Как только директор произнёс негромкое “Войдите”, в его кабинет шагнул Арчер. Северус смерил мальчика нечитаемым взглядом, скрывая своё беспокойство. Состояние этого третьекурсника пугало его. В глазах подростка изо дня в день разгоралась неистовая буря, и его декан начал опасаться, что рано или поздно это выльется в грандиозную проблему. В отличие от Поттера, который в моменты глубочайших переживаний становился совершенно безразличен ко всему вокруг, Арчер сейчас, напротив, буквально излучал неиссякаемый поток эмоций и порывов, но все они, увы, были окрашены в чёрный цвет убийственной ненависти, совершенно ненормальной для мальчика тринадцати лет.

Впрочем, надо признать, Том прекрасно держал себя в руках, был учтив, вежлив и терпелив, как аристократ, в отличие от многих слизеринцев, которые в последнее время только и делали, что грызлись как между собой, так и с другими факультетами, доставляя своему декану лишние проблемы. Снейп даже не предполагал, что исчезновение Поттера так выбьет из колеи его флегматичных змей. Даже неразлучные Драко и Блэйз уже пару дней были на ножах и почти не разговаривали друг с другом.

Арчер тем времен приблизился к директорскому столу и, вежливо отвергнув предложенный стариком чай, произнёс:

– Я вспомнил кое-что ещё, – сказал он и с этими словами положил на отполированную столешницу помятый конверт. – Гарри получил это письмо несколько месяцев назад. Я, кажется, догадываюсь, кто помогает Петтигрю.

Северус наблюдал, как Дамблдор берет в руки конверт и разворачивает желтоватый лист пергамента. По мере того, как Альбус просматривал послание, лицо его постепенно застывало, а голубые глаза заволакивала пелена сильнейшей тревоги. Закончив читать, директор протянул письмо слизеринскому декану и пока тот изучал, что там было написано, задумчиво разглядывал Арчера. Некоторое время в кабинете висела тишина, наконец, зельевар отложил в сторону пергамент и в бешенстве посмотрел на своего ученика.

– Почему мы узнаем об этом только сейчас? – почти шёпотом осведомился он.

– Потому что я только об этом вспомнил, – без тени испуга ответил Том.

– Нет. Я спрашиваю, какого дьявола вы, пара малолетних недоумков, не сообщили, что Поттеру пишет Велиар Гравис сразу же, как только это письмо попало к вам в руки?

– О! – мальчишка выдал обворожительно ядовитую улыбку. – Гарри отправился к вам, чтобы всё рассказать. Вы тогда были в больничном крыле. Как раз в тот день, когда открылась правда о разрушении его магической коры. Помните, сэр?

Снейп чуть было не подавился собственной злостью. Этот щенок явно наслаждался моментом, обвиняя сейчас своих профессоров не только во лжи, но и в последующем исчезновении Поттера. Мастер зелий злобно оскалился:

– Попридержите свои претензии на другой случай, мистер Арчер, – ледяным тоном отозвался профессор. – Вы хоть осознаете, что означает это письмо? – он постучал пальцем по лежащему на столе пергаменту, подросток ответил ему вежливо-недоуменным взглядом.

– Глупец! Разве вам неизвестно, что школу окружают защитные чары? Они распространяются не только на физическое вторжение, но и на корреспонденцию. Послание от Велиара Грависа никогда бы не пересекло их! А раз Поттер получил письмо, значит, оно было отправлено с территории Хогвартса!

– Ну, как выяснилось, попасть на территорию школы не так уж и сложно, – дерзко ответил мальчишка, красноречиво взглянув на Дамблдора, словно обвиняя в этом его лично.

– Два года назад на замок были наложены дополнительные защитные чары, – произнёс старик, ничуть не задетый намеками юного волшебника. – Они были направлены на известного вам человека, Велиара Грависа, чтобы он не смог даже приблизиться к ней.

– И, тем не менее, он был в Хогвартсе, раз смог прислать письмо, – напомнил Том.

– Именно! – ощетинился Снейп. – Это означает, что ему каким-то образом удалось обмануть защиту Хогвартса. И если бы мы знали об этом, то приняли бы меры. Вместо этого вашего друга похитили.

Мстительная усмешка сползла с лица подростка и в его глазах сверкнула сталь.

– Гарри вам доверял, а вы обманули и подвели его. Не смейте упрекать его! Если здесь и есть чья-то вина, то только ваша.

– Вы забываетесь, мистер Арчер, – прошипел зельевар.

Слизеринец с издевкой смотрел на своего декана. В его взгляде читалось злорадное: “А мне наплевать!”

– Я сообщу о письме аврорам, – вмешался Дамблдор, не обращая внимания на поведение мальчика и его колкие замечания в адрес профессоров. Лицо старика выражало крайнюю степень беспокойства и, как ни удивительно, гнева: – Необходимо поставить их в известность о том, что Велиар Гравис до сих пор может находиться в Хогвартсе.

Это заставило Снейпа и Арчера взглянуть на директора с одинаковым выражением недоумения на лицах.

– Вы полагаете, у него хватит наглости скрываться в школе после похищения Поттера? – с сомнением уточнил зельевар.

– Исходя из этого письма, можно предположить, что господин Гравис крайне азартен, – директор был удивительно серьёзен. – Если за исчезновением Гарри стоит именно он, то я больше чем уверен, что этот человек не станет отсиживаться в укрытии.

– Он захочет понаблюдать за поисками своими глазами, – прошептал Том, его голос дрогнул от гнева. – Смотреть на то, как мы носимся по кругу в попытке укусить себя за хвост и от души поразвлечься этим зрелищем.

– Полагаю, так оно и есть, Томас, – Альбус вяло улыбнулся слизеринцу, но в ответ получил только враждебный взгляд.

– Но зачем он похитил Поттера? – задумчиво протянул Северус и вопросительно глянул на своего студента: – Вы отдали ему тетрадь, о которой он просил?

– Нет.

– Быть может, он планирует шантажировать нас, чтобы заполучить её?

– А почему тогда он до сих пор не объявился?

– Тянет время?

– Или тетрадь ему не нужна.

– Хотел бы я ещё знать, что в ней такого особенного, – прервал диалог двух слизеринцев Дамблдор. – Чтобы спланировать похищение ради выкупа, должен быть серьезный мотив.

– Ну, тетрадь была мощным артефактом, – начал размышлять подросток, – возможно, он надеется извлечь из неё какую-то выгоду.

Директор промолчал, то ли не зная, что предположить, то ли не желая посвящать в свои мысли окружающих.

– В любом случае, нужно известить авроров, – решил Северус, поднимаясь из-за стола.

– Да. Я сейчас же займусь этим, – ответил старик. – Будь добр, пригласи ко мне Минерву.

Мастер зелий кивнул и вышел из кабинета.

– Скажите, мистер Арчер, – окликнул мальчика Дамблдор, когда тот уже собрался уходить, – а где сейчас эта тетрадь?

Том пожал плечами:

– Понятия не имею, – признался он. – Кажется, Гарри забросил её в какой-то ящик и оставил у магглов.

– Понятно, – директор обратил задумчивый взгляд в окно и больше ничего не сказал.

Поняв, что на этом разговор окончен, Том оставил старого волшебника наедине с его мыслями.

*

Гарри потерял счет времени.

Сначала он изо всех сил старался не терять связи с реальностью. Пытался каким-нибудь образом вычислить, где находится, или хотя бы расслышать, что творится за стенами его камеры. Но вокруг было темно, холодно и тихо, как в могиле. Иногда мальчику мерещились какие-то блики и звуки, но очень быстро он понял, что тьма и одиночество играют с ним злые шутки. Его словно заживо похоронили в этом каменном гробу, откуда не было выхода. Несколько раз подросток обходил по кругу своё узилище, ощупывая влажные каменные стены, пытался найти дверь, определить, насколько она прочная, но та словно испарилась. Вокруг был только голый камень и оглушительная тишина.

Гарри невольно усмехнулся, думая о том, что так, должно быть, чувствовал себя Тот-Кто-Говорит. Волшебник из легенды, что рассказала ему Луна. Человек, живущий во тьме и тиши, но способный разговаривать с самим мирозданием. Этот маг пожертвовал слухом и зрением ради великого дара. Размышляя об этом, Гарри прекратил свои бесплотные попытки выбраться, сел на пол, привалившись к стене, и закрыл глаза, размышляя о том, что будь у него такая способность, он наверняка бы смог выбраться.

По-настоящему голод и жажда начали терзать его только через несколько дней. Подросток больше ни о чем не мог думать, не мог связно мыслить, почти не мог дышать. Иногда ему казалось, что тьма наваливается на него огромной массой и душит, одновременно сдавливая горло и рёбра. Тишина сводила его с ума. Но, несмотря на весь этот хаос в душе мальчика, стихийная магия по-прежнему никак себя не проявила. Слизеринец решил, что так даже лучше. Чтобы он делал, вырвись она из под контроля сейчас? После приступов он был еле живой, вряд ли он смог бы сбежать в таком состоянии.

Чтобы только окончательно не сломаться, Гарри без конца бормотал что-то себе под нос, слушал собственный голос и убеждался в том, что ещё жив. Ему казалось, что он здесь уже целую вечность, запертый в этом застывшем мгновении. Что каменные стены вот-вот истлеют от времени, и он выберется на волю в совершенно иной мир, которой о нём даже не помнит и которого он сам уже не знает. Его измученное сознание рождало перед ослепшими в темноте глазами дикие, страшные картины чужой реальности за стенами этой камеры, и тогда Гарри снова и снова повторял, что этого не может быть, что это просто фантазии и скоро всё это закончится, потому что он либо окончательно лишится рассудка, либо умрёт.

Никто так и не пришел за ним. Ни друзья, ни враги, словно он остался один во всем мире. Слизеринец постепенно терял надежду на спасение. Терял веру в то, что выберется отсюда. Все стало бессмысленным и безнадежным.

Бледно-желтый огонек, парящий под потолком, мальчик заметил не сразу. Он был совсем крохотным и слабо подрагивал, двигаясь из стороны в сторону, пока подросток отрешенно следил за ним. “Ну вот, я схожу с ума, – расстроенно думал слизеринец, наблюдая за странным явлением. – Или умер... тогда почему мне до сих пор так холодно?”

Постепенно маленькая искра света спускалась все ниже, росла, меняла форму, приобретая пока неясные, размытые очертания. Заинтригованный, Гарри сел, привалившись к стене, стараясь не обращать внимания на слабость и головокружение. Он цеплялся за безумную надежду, что всё это ему не мерещится, что объятый мягким светом силуэт, парящий в воздухе – реален. Мальчику вдруг подумалось, что именно так, должно быть, и выглядит та самая Светлая Тень.

Стоило ему помыслить об этом, и мерцающий силуэт вдруг ярко вспыхнул, ударив по отвыкшим от света глазам подростка резкой болью, а на месте безликого фантома оказалась юная девушка, с ног до головы окутанная серебристым мерцанием.

Гарри часто заморгал, привыкая к исходящему от неё сиянию и когда наконец глаза перестали слезиться, смог как следует рассмотреть свою необычную гостью. В первое мгновение подросток решил, что это призрак, но те были бесплотны, а эта девушка совершенно точно обладала неким подобием физической оболочки, хотя бы потому что не просвечивала насквозь. Она была сказочно красива, словно фея с картинок детских книг, но вместо невесомого причудливого платья, в которых обычно магглы изображали фей, она была закутана в широкую белую ткань, которая ниспадала до самого пола и будто состояла из шелковистого, мягкого света. Длинные серебристые волосы свободно струились по спине и плечам и плавно развевались, словно под водой. Небесно-голубые глаза в обрамлении белоснежных ресниц созерцали мир с всеобъемлющим, абсолютным спокойствием. Жемчужная кожа, казалось, светится изнутри, придавая девушке совершенно нереальный образ. Потрясенный её обликом, мальчик позабыл про холод и слабость, не в силах оторвать взгляда от прекрасного лица.