Текст книги "Пороги безмолвия (СИ)"
Автор книги: Рэйя_Гравис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)
– Ты можешь сказать, что это из-за меня.
– О, Гермиона, – застонал он, – успокойся ты ради Мерлина! Том сам принял решение взорвать свой котел, он знал, чем это закончится. То, что ты как-то его на это вдохновила, совершенно не имеет значения. Он не тот человек, на которого кто-либо способен повлиять, если он сам того не хочет. Прекрати обвинять себя.
Она кивнула, но особенно убежденной не выглядела. Гарри решил оставить её в покое. В конце концов, она была достаточно умна, чтобы самостоятельно сделать все необходимые выводы касательно манипуляций Тома. У Поттера не было никакого желания обсуждать с ней мотивы поступков его лучшего друга. Поэтому, он оставил гриффиндорку раскаиваться в одиночестве, отправившись в подземелья, где его поджидал Слизеринский декан.
Гарри постучался и заглянул в кабинет зельеварения. Снейп сидел за столом и проверял какие-то работы, но, когда мальчик открыл дверь, профессор поднял голову и взглянул на него.
– А, Поттер, заходите, – несколько отвлеченно велел он, откладывая перо и убирая пергаменты в стол.
Гарри подошел к рабочему столу своего декана и остановился, ожидая первой реплики профессора.
– Как мистер Арчер?
– В порядке, сэр. Мадам Помфри сказала, что завтра его выпишет, – отрапортовал мальчик.
– Хорошо. Есть догадки, зачем он взорвал свой котел? – будничным тоном поинтересовался Снейп.
Гарри мысленно усмехнулся. Ну конечно, Снейп сразу понял, что это было сделано умышлено.
– Он опровергал мою теорию, сэр, – Гарри решил придерживаться своей легенды.
– Какую теорию? – поинтересовался зельевар.
– Я подумал, что если заменить полынь мятой, но сократить само количество мяты в зелье, можно избежать побочных эффектов зелья и взрыва.
– Всё ясно, – кивнул декан Слизерина, он выглядел на удивление спокойным, хотя по подсчетам Поттера уже должен был начать на него орать. Впрочем, как выяснилось, он не так уж и ошибся, потому что буквально через секунду Снейп, неторопливо сцепив пальцы замком, пристально взглянул ему в глаза и спросил: – Вы идиот, Поттер?
Гарри моргнул.
– Эм...что?
Декан Слизерина испустил тяжелый вздох.
– Просьба на будущее, Поттер, – ровно произнёс он, – если в вашу гениальную голову с легендарным шрамом забредет ещё какая-нибудь кретиническая мысль... Например, поэкспериментировать с зельями из школьной программы во время урока, потрудитесь предупредить меня заранее, чтобы я вовремя эвакуировал класс.
Подросток удивленно изучал хмурое лицо своего учителя, после чего его губы дрогнули в еле заметной улыбке:
– Конечно, сэр, – кивнул он и в некотором смущении принялся ковырять пол носком ботинка: – то есть, вы меня...ну не накажете?
– Если бы за глупость полагались отработки, Поттер, вы бы драили у меня котлы весь оставшийся год, – сухо заметил Слизеринский декан, – но полагаю, травмы вашего друга итак стали для вас весьма познавательным уроком.
Мальчик согласно кивнул, помрачнел на мгновение и вдруг вновь улыбнулся.
– Спасибо, сэр.
В душе Северус, конечно, готов был оторвать мелкому недоумку голову за эту выходку, но слабая улыбка на губах мальчика совершенно его обезоружила. Впервые за долгое время холодная отстранённость, сопровождающая Поттера, каждый раз когда он так или иначе вынужден был общаться со своим деканом, отступила и в изумрудных глазах зажегся слабый отголосок того расположения с которым Гарри смотрел на него до той отвратительной сцены в больничном крыле. За это проклятое расположение Снейп готов был простить ему все его глупости на год вперёд.
После того как мальчишка ушел, Северус ещё какое-то время провел в размышлениях об их разговоре, снова и снова убеждая себя в том, что поступил правильно, не став устраивать разнос Поттеру, пока до него не дошла одна кошмарная истина – Гарри ему соврал.
Этот мелкий изворотливый паразит со своими щенячьими глазками-бусинками опять обвел его вокруг пальца! Этот мальчик был лучшим учеником на потоке и блестяще разбирался в зельях. Он всегда обращал внимание на все мелочи и детали, никогда не упускал нюансов, по сто раз перепроверял все данные и до сих пор писал эти свои психоделические эссе, разбирая каждое новое зелье по пунктам. Даже Снейпа поражала эта его дотошность, хотя он сам был мастером зелий. Этому ребенку просто не могла прийти в голову такая чушь, как добавление в зелье взрывоопасного ингредиента. Для Поттера такая халатность была бы святотатством.... Если только он не пытался намеренно испортить зелье. Точнее, спланировать взрыв вместе со своим приятелем. А вся эта ересь, которую наплел тут паршивец, была придумана только ради того, чтобы прикрыть своего дружка.
Не ясно, зачем Арчеру понадобилось устраивать взрыв, но Поттер из кожи вон лез, чтобы взять всю ответственность за случившееся на себя. Но что эти маленькие маньяки опять задумали? Обиднее всего было то, что Снейп “повелся” на эту блажь словно хаффлпаффская первокурсница. Мальчишке достаточно было только принять нужное выражение лица и пару раз печально вздохнуть, и его, по логике безжалостный, деспотичный и хладнокровный, декан тут же распустил нюни и простил ему всё на свете.
Северус серьезно задумался, не догнать ли ему лохматого гаденыша, чтобы вытрясти из него весь дух и всё-таки назначить каких-нибудь особенно жутких отработок до конца года, но потом решил, что шанс упущен и преследовать Поттера с криками по всей школе будет ниже его достоинства. Поэтому зельевар остался сидеть в кресле, тихо кипя от ярости и выдумывая разнообразные способы поквитаться с паршивцем.
*
Арчер спал, но мадам Помфри все же нехотя позволила Гермионе зайти к нему на пару минут, чтобы воочию удостовериться, что слизеринцу не оторвало взрывом все конечности. Гриффиндорка крадучись подошла к его кровати и осторожно присела на самый краешек стула, в задумчивости уставившись на спящего мальчика. Это было странно – видеть его настолько умиротворенным. Без своей раздражающей ехидной ухмылки на бледном лице и надменного взгляда Том выглядел совершенно иначе, казался мягче. Пользуясь возможностью, Гермиона внимательно изучала его лицо, с каким-то отстраненным удивлением отмечая, что он был куда привлекательнее, чем ей казалось. Всё это время девочка видела в нём чахлого задохлика, тощего, угловатого, с узким заостренным лицом, тонкими губами и глазами такими черными, что в них, казалось, отражается сама пустота... Но сейчас, пока Арчер спал и не строил из себя невесть кого, Гермиона наконец по-настоящему разглядела его плавные черты лица, высокие скулы, красивый изгиб бровей, прямой узкий нос, густые чёрные волосы, мягкими волнами спадающие на лоб. Кожу, не болезненно-бледную, как ей казалось, а просто очень светлую, словно Том всячески берег её от солнца. Спустя несколько минут, Гермиона вдруг отчетливо осознала, почему даже некоторые гриффиндорки с интересом поглядывали на него. Арчер был красив... если честно, слишком красив для такого паршивого характера. Возможно, Гермиона заметила бы это и раньше, если бы он так сильно её не раздражал.
“О чём я вообще думаю?” – девочка тряхнула головой, отгоняя странные мысли, когда со стороны Арчера послышался язвительный голос:
– Если ты пришла порыдать над моим бездыханным телом, то можешь уходить, я всё ещё жив.
Гермиона вздрогнула от неожиданности, а через мгновение осознала, что Том уже не спит, а она смотрит в его обсидиановые глаза, словно завороженная и никак не может вспомнить, зачем вообще пришла в лазарет. Щеки девочки вспыхнули от смущения. Разозлившись на саму себя за такое глупое поведение, она фыркнула и поспешно отвернулась. Надо сказать, что Том её реакцию воспринял с недоумением, явно не понимая, что это вдруг на неё нашло.
– Если ты не спал, то так бы и сказал, зачем притворяться? – с укором заметила Гермиона, скрестив руки на груди.
– Я не притворялся, – Том пожал одним плечом и зевнул, – просто ни один нормальный человек не сможет спать, когда у него так назойливо и громко сопят над ухом, – он нахмурился. – Что ты вообще здесь делаешь?
– Пришла узнать, как ты себя чувствуешь, – пробормотала девочка.
– Зачем? – он подозрительно сощурился.
Гермиона сделала глубокий вдох:
– Затем, что ты болван! – рявкнула она, Том удивленно моргнул, но ответить она ему не дала, тут же продолжив развивать мысль. – Зачем ты всё это устроил?! Я знаю, что много чего тебе наговорила, но тебе не нужно было мне что-то доказывать, Том! Ты же мог серьезно пострадать! – она запнулась, – ты и так пострадал! А Гарри? О нём ты подумал? На нём же лица не было, когда с тобой это случилось. Почему ты никогда не думаешь о других, когда принимаешь решения? Да, я была не права, и мне очень жаль! Я не хотела говорить тебе, что ты посредственность, но зачем так реагировать?! Не нужно было доказывать мне ошибочность моей теории таким образом, Том, это не честно!
Пока она говорила, недоумение на лице Арчера постепенно сменялось пониманием и злорадством.
– Так вот что тебя сюда привело, – медленно протянул он с приторной улыбкой на губах, когда Гермиона, наконец, замолчала: – нашу правильную, благородную девочку замучило чувство вины?
– Но я не...ведь я не могу врать самой себе, отрицая, что это я отчасти виновата, – забормотала гриффиндорка, – только я не понимаю, зачем ты так поступил...
– Всё просто, – он развел руками, словно фокусник, исполняющий замысловатый трюк, – Ты права, Грейнджер, это полностью твоя вина.
– Что? – Гермиона растеряно посмотрела на него, почему-то она не ожидала, что он так легко начнет её обвинять.
– Ты возомнила себя самой умной. Пришло время спуститься с небес и перестать мерить людей по критериям твоего идеального мирка. Пойми одну простую истину, твоя навязчивость и неспособность принимать людей такими, какие они есть однажды может навредить тем, кто тебе действительно дорог. Людям не нужна твоя деспотичная правильность и твои бессмысленные советы. Друзья нужны не для того, чтобы вечно отчитывать их и поучать, – он презрительно хмыкнул, – впрочем, почем тебе знать, у тебя ведь нет друзей.
Гермиона молча открывала и закрывала рот, не в силах выдавить из себя хоть слово. Он был прав. Он был до обидного прав. И это самое отвратительное во всей этой ситуации. Покачав головой, гриффиндорка медленно поднялась со стула:
– Поправляйся, Том, – прошептала она и торопливо оставила слизеринца в одиночестве. Сейчас ей было все равно, что он смотрит на неё с насмешливой улыбкой, улыбкой человека выигравшего в споре. Больше всего она боялась, что расплачется прямо у него на глазах.
Когда гриффиндорка скрылась за дверью, Арчер закинул руки за голову и медленно улыбнулся: “Какая же ты дура, Грейнджер” – почти с жалостью подумал он.
*
Со всеми событиями этого дня, Гарри допоздна засиделся в гостиной за домашним заданием и опомнился лишь когда часы на стене уже показывали полночь. Потерев глаза, подросток зевнул и потянулся, разминая затекшие от долго сидения в одной позе мышцы. Пора было ложиться спать. Гарри собрал разбросанные по столу книги и исписанные пергаменты, закинул на плечо сумку и поплелся в спальню. Драко и Блэйз уже спали, поэтому он на цыпочках пробрался к своей кровати и, стараясь не шуметь, свалил школьные принадлежности на тумбочку, придавив все это сумкой, чтобы ничего не рассыпалось. Уже собравшись переодеваться в пижаму, Поттер замер, хмуро глядя себе под ноги. В спальне было темно и очень тихо. Пустующая кровать Тома у противоположной стены давила на нервы, воскрешая в памяти сегодняшний урок зельеварения. Гарри практически физически ощущал отсутствие друга, и это внезапно так испугало его, словно он остался совершенно один во всем мире, запертый где-то глубоко под землёй в абсолютной темноте. От этих мыслей по спине подростка пробежал холодок, и он тряхнул головой, отгоняя это пугающее видение. Понимая, что уснуть в таком состоянии он определенно не сможет, Гарри, помедлив, залез в тумбочку и вытащил оттуда альбом с фотографиями, который подарил ему Люпин на первом курсе. Мальчик надеялся, что снимки родителей развеют его мрачные настроения хотя бы немного. Скинув ботинки и бросив мантию и галстук на спинку стула, Гарри забрался на кровать прямо в школьной форме, совершенно не заботясь о том, что она может помяться, и задёрнул полог, чтобы беспрепятственно зажечь слабый огонек на конце волшебной палочки, не мешая спящим однокурсникам и не привлекая к себе внимания, если кто-то из них вдруг проснется. Какое-то время подросток бездумно листал альбом, разглядывая смеющиеся лица родителей и забавляясь бесчисленным множеством деталей, которых он раньше не замечал. К примеру, на одном из снимков Гарри заметил хмурого молодого человека, одетого в форму Слизерина. По-видимому, он попал в кадр случайно, просто проходил мимо, когда Джеймс кривлялся перед камерой для фотографии, и лишь мельком глянул в его сторону, но мальчик мгновенно узнал его. Потому что только профессор Снейп мог вложить в один единственный взгляд такую бездну презрения. Оказалось, он и в шестнадцать лет умел так смотреть. Гарри несколько минут с глупой улыбкой рассматривал фото. Это было так необычно – видеть своего строгого, требовательного декана, который до одури пугал половину школы, всегда такого собранного, сдержанного и надменного, обычным подростком, с немного взъерошенными тёмными волосами, ссутуленными плечами, одетого в школьную мантию, которая явно была ему немного коротковата. До этого мгновения Снейп всегда казался Поттеру в какой-то степени недосягаемым, будто он сразу родился хмурым взрослым в длинной черной мантии со званием мастера зелий, исключительно невыносимым характером и способностью ответить на любой вопрос. Гарри даже не задумывался, что его декан когда-то тоже был сопливым подростком. Это внезапно заставило мальчика пересмотреть своё отношение к профессору. Раньше Гарри почему-то находился под впечатлением, что его декан непогрешим, безупречен и просто не способен допускать ошибок в силу своего блестящего ума и исключительной выдержки, но сейчас, глядя на тощего мальчику с болезненно-бледной кожей, худым, некрасивым лицом и спутанными, грязными волосами, он вдруг впервые увидел живого человека. Со своими страхами, предрассудками, неуверенностью, мечтами и желаниями. И это так потрясло его, что Гарри вдруг совершенно перестал на него злиться. Да, Снейп скрыл от него правду, да он пошел на поводу у директора, но он ведь обычный человек. Разве люди не имеют права на ошибки? Профессор ведь даже хотел всё рассказать ему... Скорее всего, Слизеринский декан был растерян и сам не знал как поступить и, тем не менее, он пытался помочь, как мог, как считал правильным. Может ли Гарри винить его за это? Он ведь и правда нарисовал в голове некий идеальный образ, искренне поверил в него и страшно разозлился, когда этот образ разлетелся на части. Мальчик задумчиво почесал бровь и перевернул страницу альбома. Возможно, ему не стоило так реагировать? Возможно, пора было по-настоящему узнать, что за человек его профессор, а не обижаться на него за то, кем он не является? Поттер медленно выдохнул и улыбнулся. Холодный ком, застрявший где-то в груди после того случая в больничном крыле постепенно таял и исчезал, оставляя после себя лишь слабое покалывание.
Гарри листал альбом, выискивая на фотографиях другие знакомые лица, отчего каждый снимок вдруг оживал, приобретал особую неповторимость и ценность. Вот Флитвик, читает лекцию, в то время как кто-то тайком сфотографировал спящего Джеймса и Ремуса, рисующего какие-то закорючки на полях тетради. МакГонагалл отчитывает какого-то студента на заднем плане в то время, пока Джеймс с заговорщицкой улыбкой подсовывает Лили какую-то записку и та мрачно смотрит на него в ответ. Мадам Помфри в дверях больничной палаты с опасным блеском в глазах угрожающе хмурится, пока Джеймс, сидящий к ней спиной на больничный койке с ватными тампонами в разбитом носу, левитирует по комнате огромное количество перышек из разорванной больничной подушки и широко ухмыляется. А вот ещё один лучший друг Джеймса, который почему-то был запечатлен только на одной фотографии. Одной рукой он обнимает старшего Поттера за шею, а во второй держит гриффиндорский шарф, размахивая им словно флагом. Гарри так и не узнал, как его зовут, он даже не знал, что с ним случилось. Возможно, он тоже погиб? Мальчик все смотрел на его красивое улыбающееся лицо и пытался понять, где он мог видеть этого человека раньше, когда внезапное осознание буквально вышибло весь воздух из его легких. Гарри сделал судорожный вдох и поднес альбом ближе к глазам, словно мог ошибиться. Да, на фото в “Ежедневном пророке” он был старше и выглядел изможденным и больным, но это определенно был тот же самый человек.
– Сириус Блэк, – сипло прошептал подросток, вцепившись в альбом с такой силой, что обложка тихонько затрещала под его пальцами, – это же Сириус Блэк.
Мальчик застыл на мгновение, а потом дернулся, словно кто-то с размаху влепил ему пощечину. Чуть не разорвав страницу, слизеринец порывисто вырвал фотографию Блэка из альбома. Отшвырнув его в сторону, Поттер вскочил с кровати, попутно пытаясь запихнуть снимок в карман и, запутавшись в балдахине, чуть не рухнул на пол. Позабыв обо всем на свете, не задумываясь о том, сколько сейчас времени, он не глядя натянул на себя ботинки, схватил мантию-невидимку, почти бегом выскочил из спальни и уже через пять минут шагал по коридору в сторону кабинета ЗОТИ, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Ему нужно было поговорить с профессором. Ему необходимо было сделать это прямо сейчас. Он готов был стучать в дверь кабинета хоть всю ночь, пока Люпин не откроет дверь. Он не уйдет, пока не получит ответы. И эти ответы ему даст только Ремус. Гарри ускорил шаг, попутно прислушиваясь к тишине коридоров и надеясь, что он не наткнется сейчас на Филча, Снейпа или ещё кого-нибудь. Но Хогвартс, на счастье, был тих как никогда. Молчаливая ночь взирала в узкие стрельчатые окна замка бесчисленным множеством звезд в иссиня-чёрном небе, разливая на укрытую снегом землю холодный свет полной луны, что расчерчивала сумеречные окрестности школы блеклыми тенями.
*
Джошуа Ренклифт тихо выругался, чуть не угодив в ловушку на лестнице, пока спускался в собственное общежитие, и вот уже который раз за вечер тихо проклял идиота Эвирсона, который уговорил его подежурить в коридорах вместо него. И какого дьявола он вообще согласился? Мог бы уже видеть десятый сон, а вместо этого он вот уже час блуждает по стылым коридорам замка в поисках нарушителей. Эвирсон, конечно, хорошо устроился. Светит на каждом углу своим значком старосты, клеит девчонок, а потом игнорирует свои прямые обязанности. Ренклифт скрипнул зубами. Если бы не проклятый Поттер, то он мог бы стать старостой в этом году. А вместо этого он застрял на шестом курсе, словно какой-то тупой неудачник. И ещё этот змеиный гаденыш никак не желал подыхать. Сколько можно выкручиваться? Ему же тринадцать лет всего! Давно пора было сыграть в ящик. Так в итоге чертов щенок даже от дементоров сумел избавиться. Рейвенкловец досадливо поморщился. И какого чёрта он вообще поверил, будто стражи Азкабана – это слабость Поттера? Мальчишка умудрился избавиться от них всех разом и даже бровью не повел. И что теперь? Как долго он будет отравлять их существование, прикидываясь невинной овцой? Как скоро директор поймет, что этот змеёныш не спаситель? Нет. Джошуа знал, что должен избавиться от него пока не поздно. Он должен спасти школу. Спасти их всех. Мальчишка может обмануть кого угодно, строя глазки сокурсникам и профессорам, но Джошуа видел его насквозь. Видел все его лживые уловки, видел, как он отравляет всех в этой школе своими приторными речами и льстивыми улыбками. Этот ребенок лишь казался невинным. Ренклифт знал, что однажды Гарри Поттер погубит их всех. И он не позволит этому продолжаться. И если потребуется раздавить дьяволенка своими руками, он с радостью это сделает.
Ход мыслей Ренклифта оборвался, когда навстречу ему из тени выступила высокая фигура. Юноша вздрогнул от неожиданности и на мгновение напрягся, но, увидев, кто стоит перед ним, быстро взял себя в руки. Мимолетный испуг и недоумение тут же сменились презрением.
– Ты? – злобно выплюнул он. – Какого чёрта ты тут забыл? Хочешь нарваться на проблемы? – он самодовольно указал на значок старосты у себя на груди. – Выходить из общежитий после отбоя запрещено, или ты решил, что ты у нас исключение из правил?
Волшебник напротив него глумливо усмехнулся:
– Каких правил? Меня здесь даже нет...
Прежде чем Джошуа успел хоть как-то среагировать, его собеседник молниеносным движением, выхватил из рукава волшебную палочку и через долю секунды в рейвенкловца ударил бледно-фиолетовый луч заклинания.
====== Глава 19. Виновные и ложно обвинённые ======
Дверь в аудиторию ЗОТИ оказалась не заперта и Гарри, помедлив, шагнул в полутемное помещение, озираясь по сторонам. Надо признать в такое время суток здесь было страшновато. Тихо ступая по каменному полу, мальчик пересек класс и остановился возле двери в кабинет профессора. Он пару раз глубоко вздохнул и тихонько постучался. Ответа не последовало. Подросток нахмурился и постучал громче. Из щели под дверью лился слабый свет, Гарри был уверен, что Люпин там, но почему он не отвечает?
– Профессор? – позвал Поттер. – Профессор, вы там? Я могу зайти? Профессор! Мне очень нужно с вами поговорить! Профессор, можно я зайду?
Так и не получив ответа, слизеринец шумно выдохнул и решительно открыл дверь. На первый взгляд в кабинете никого не было. На столе горела пара свечей и лежала раскрытая книга, всё выглядело так, словно кто-то вышел из комнаты буквально мгновение назад и вот-вот вернется.
“Возможно, он дежурит сегодня?” – подумал Гарри, оглядываясь по сторонам. Неосвещенная половина кабинета тонула во мраке, но мальчик знал, что в том углу стоит книжный шкаф и громоздятся различные клетки и ловушки для волшебных существ, вроде пикси и боггартов, поэтому он безо всякого интереса скользнул взглядом по тёмным очертаниями предметов обстановки и отвернулся. Застыв посреди комнаты, подросток пару минут задумчиво переминался с ноги на ногу, чувствуя себя до крайности глупо.
“И чего я не взял карту мародеров? – обругал себя он. – Я бы уже давно знал, где искать Люпина”.
Нужно было уходить. Одно то, что он без разрешения вломился в кабинет профессора, тянет на пару лет отработок... для полного комплекта ему не хватало ещё испортить отношения с Ремусом. Единственное, что не давало Гарри покоя, это странное, неприятное ощущение, будто в кабинете он все же не один. Ему казалось, словно кто-то очень пристально наблюдает за ним, но... откуда? Здесь было не так много мест, где можно спрятаться. Взгляд Поттера остановился на рабочем столе Люпина.
“Да быть не может! – убеждал себя слизеринец. – Кто в здравом уме станет прятаться под столом? Это же самое очевидное место!” – он сделал маленький шаг по направлению к столу, продолжая уговаривать себя, что это просто глупо. Потом остановился, воровато обернулся в сторону двери, словно опасаясь, что кто-нибудь может зайти, и снова шагнул вперед. Постепенно, шаг за шагом, мальчик почти подобрался к своей цели, когда испод стола послышался еле различимый шорох. Гарри замер. Теперь он был совершенно уверен, что не один в кабинете. Только вот он не совсем представлял, что теперь делать. Мальчик отчего-то очень сомневался, что это профессор Люпин прячется от него под столом в собственном кабинете. Поттер, конечно, понимал, что был чересчур навязчив со своим желанием поговорить, но не настолько же... Решив, что это, скорее всего, какой-нибудь мелкий пикси или другое безобидное волшебное существо, сбежавшее из своей клетки, подросток выдохнул и смело заглянул под стол.
Из темноты на него смотрела пара янтарных глаз.
Гарри понял, что не ошибся.
Это и правда, в каком-то смысле было волшебное существо.
Только вот совсем не пикси.
Огромный волк оскалился и низко зарычал, предостерегающе опустив голову. Густая рыжевато-коричневая шерсть на загривке встала дыбом, а тело было напряжено, словно зверь изготовился к прыжку, и вот-вот бросится на легкую добычу.
– О-ого... – вырвалось у слизеринца, пока он с немым восхищением и ужасом одновременно рассматривал зверя.
Он впервые в жизни видел живого оборотня только, похоже, этот собирался с минуты на минуту его сожрать – не самый удачный опыт знакомства с волшебными тварями. Гарри не знал, что ему теперь предпринять. С одной стороны зверь отчего-то медлил, никак не решаясь напасть, а с другой, его сейчас может спровоцировать малейшее движение, вряд ли волк так просто позволит ему уйти...или позволит? Очень осторожно мальчик перенес вес тела так, чтобы у него была возможность быстро вскочить на ноги, и одновременно успокаивающе улыбнулся раздраженному зверю:
– Извини, – мягко сказал он. Бархатистые уши шевельнулись, когда подросток заговорил, словно оборотень внимательно прислушивался к его словам. – Я не хотел так врываться, я уже ухожу...
Волк следил за каждым его движением, пока мальчик медленно поднялся с колен и отступил назад. Когда зверь не последовал за ним, Поттер сделал ещё несколько осторожных шагов, потом ещё, и так до тех пор, пока не уперся спиной в дверь.
“Вот теперь можно паниковать”, – решил мальчик и, круто развернувшись на каблуках, рывком распахнул дверь, выскочив в пустующую аудиторию, после чего захлопнул дверь кабинета и привалился к ней спиной. Только когда между ним и волком оказалась толстая деревянная дверь и каменная стена, Гарри позволил себе шумно выдохнуть.
– С ума сойти, – пробормотал он, зажмурившись, – профессор Люпин – оборотень? – слизеринец неодобрительно цокнул языком: – хоть табличку бы на дверь вешал что ли.
Ему тут же представилась эта картина – аккуратная белая табличка и на ней, красивым почерком Ремуса выведено: “Просьба не беспокоить, профессор ЗОТИ в данный момент временно озверел”.
Поттер тихо засмеялся и глянул в окно, за которым мерцал серебристый диск полной луны.
“Ну, это по крайней мере многое объясняет, – решил он, и, накинув на себя мантию-невидимку, отправился в Слизеринское общежитие. – Том меня придушит, когда узнает”.
*
Историю магии, которая на следующее утро выпадала первым уроком, Гарри благополучно проспал, велев Забини катиться к дьяволу, когда тот попытался его разбудить. В итоге утро мальчик провел, валяясь в кровати в общей спальне и наслаждаясь одиночеством. В голове у него небольшим небоскребом громоздились вопросы, но Поттер даже не представлял, как к ним подступиться. Он, конечно, мог пойти к Снейпу, но все же лучше сначала попытаться поговорить с Ремусом... Если тот, конечно, вообще захочет с ним разговаривать после вчерашнего. Гарри скорбно вздохнул. И что только теперь о нём думает профессор? Самым странным было то, что Поттера не особенно беспокоила истинная сущность учителя ЗОТИ, куда больше его интересовало, знает ли ещё кто-то в школе, что Люпин оборотень? Знает ли директор? Вероятно, знает, ведь он одобряет эти ежемесячные “отгулы” Ремуса. Но что его сподвигло взять на работу вервольфа? Мало кто согласился бы принять к себе такого сотрудника, будь он хоть трижды одарён и талантлив. К зараженным ликантропией в волшебном мире относились так же презрительно, как и к остальным волшебным существам. Мальчик мрачно засопел. Неудивительно, что в прошлой войне многие из них поддержали Волдеморта, если он пообещал им лучшую жизнь. Разве виноват, например, Люпин в том, что он не способен контролировать? Или способен? Все-таки странно, что он не напал вчера. Насколько было известно Поттеру, оборотни опасны и кровожадны, их цель – разорвать жертву любой ценой. Так что же удержало Люпина от нападения? Так ли опасны на самом деле оборотни, как о них пишут? Или это очередная ложь? В любом случае, Дамблдор, должно быть, принял какие-то меры предосторожности, раз за последние три года в школе никого ещё не съели и не покусали. Не мог же директор просто предоставить дикого зверя самому себе и каждое полнолуние надеяться, что всё закончится мирно. И почему старик вообще пошел на такой риск? Гарри задумчиво почесал нос. Неужели даже у директора все-таки присутствовало такое качество, как сострадание? Ведь для зараженного ликантропией волшебника найти работу в магическом мире было практически не возможно, и то, что профессор, невзирая на предрассудки волшебников, принял Ремуса на работу, значит, что директор все же не так плох, как кажется? Ведь правда?
Размышления подростка прервал звук открывшейся двери, Поттер чуть отвел в сторону полог кровати, за которым прятался и расслабленно выдохнул.
– А тебя рано выпустили, – с улыбкой заметил он, выбираясь из своего укрытия.
Том обернулся к нему, удивленно подняв брови:
– Прогуливаешь?
– Ага, – слизеринец широко ухмыльнулся, – я вчера поздно лег спать.
– О? – Арчер уселся на свою кровать. – И чем же ты был занят?
– Том! Ты не поверишь! – Поттер подскочил к лучшему другу. – Я рассматривал альбом с фотографиями родителей и нашел там вот кого! – он порывисто сунул снимок Блэка под нос Арчеру, тот нахмурившись чуть отстранился, и мгновение непонимающе смотрел на изображение, пока, наконец, в его глазах не появилось узнавание.
– Блэк? Он был другом твоего отца?
– Я не знаю точно, – торопливо принялся рассказывать Гарри, запихнув фото в карман.– Я когда это увидел, чуть не рехнулся от любопытства.
– Могу понять.
– И решил спросить у Люпина, он же хорошо знал моих родителей, – мальчик замолчал, заметив, как посерело лицо лучшего друга, – эм... Том? Ты чего?
– Ты ходил прошлым вечером к Люпину? – очень тихо спросил тот.
– Прошлой ночью точнее, – поправил его Гарри, с легкой обидой глянув на друга: – ты мог бы рассказать мне, между прочим, что уже всё знал.
– Я не думал, что тебе когда-нибудь приспичит тащиться к нему посреди ночи в полнолуние, – сдавленно сообщил Арчер, и раздраженно добавил: – да ты мог бы и сам догадаться, если бы хоть через раз включал мозги.
– Кстати, я его там встретил, если тебе интересно, – самодовольно сообщил Поттер, игнорируя едкий комментарий друга.
– Он не покидает школу? – поразился Арчер. – Я думал, они его изолируют на время превращений.
– Ну, похоже, что нет.
– Недоумки. Ты... он не... не напал на тебя? – Арчер окинул друга цепким взглядом, словно искал признаки укусов или оторванных конечностей.
– Что произошло?
– Ну он порычал на меня и я ушел, – Гарри легкомысленно пожал плечами, – все закончилось хорошо.
