Текст книги "Пороги безмолвия (СИ)"

Автор книги: Рэйя_Гравис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 39 страниц)

====== Глава 1. Дожди на Тисовой Улице ======

Холодная октябрьская ночь навалилась на изломанную, провалившуюся в нескольких местах крышу тяжелым чёрным полотном. Луна и звезды скрылись за грязно-серыми облаками, и силуэт дома стал казаться искореженным и неправильным. В окнах первого этажа горели огни. Отбрасывая подрагивающие желтые квадраты света на землю, они выхватывали из сумрака цветочные клумбы, усеянные битым стеклом, осыпавшейся черепицей и обломками карнизов. Второй этаж тонул во мраке и глухой, мертвой тишине. На улице не было ни души, даже ветер смолк, из-за чего мир казался совершенно неподвижным, замурованном в одном кошмарном мгновении, которое грозило длиться вечность. Но вот где-то вдалеке послышался рокот, а в небе появилась светящаяся точка, которая приближалась к дому. Если бы в этот момент кто-нибудь оказался рядом, то увидел бы, как постепенно эта точка приняла очертания мотоцикла, летящего по воздуху, как необыкновенный летающий транспорт с ревом приземлился на усыпанную гравием площадку во дворе, и как на землю, заглушив мотор, соскочил высокий молодой мужчина. Но мир вокруг был тих и безлюден. Не было слышно голосов или музыки, никто не выглянул из окна сумрачного дома, не вышел на крыльцо, чтобы встретить позднего гостя. Серые глаза мужчины, не отрываясь, смотрели на то, что осталось от дома, волнистые волосы, доходящие до плеч, были спутаны, а красивое лицо побледнело. С минуту он не двигался с места, словно всё ещё ждал, что пугающая картинка перед ним изменится. Что раздастся знакомый, звенящий весельем голос, призывающий его скорее заходить в дом, ведь ужин уже готов, или послышится беззлобное, ворчливое требование «сделать что-нибудь, чёрт побери, с этой рычащей штуковиной, пока она не перепугала всех соседей». Но ничего не происходило. В серых глазах полыхнуло отчаяние, смешанное с ужасом осознания. Спотыкаясь и поскальзываясь на влажной траве, он бросился к дому и, взлетев по ступеням на крыльцо, рывком распахнул дверь, шагнув в помещение.

В пяти шагах от порога лежал мужчина, глядя в потолок пустым, безжизненным взглядом, его правая рука до сих пор сжимала волшебную палочку. Волшебник замер над покойником, всматриваясь в мертвенно-белое лицо. Тонкие губы искривились, и с них сорвался короткий стон, переходящий в хриплый смех, который мгновенно оборвался. Очень медленно мужчина опустился на колени возле мертвеца и дрожащей рукой закрыл карие глаза, потом поднял с пола разбитые очки, что лежали рядом, и надел их на него, долго и тщательно поправляя их так, чтобы они ровно сидели на переносице. Серые глаза лихорадочно горели, а с лица все это время не сходила полубезумная улыбка. Ещё несколько минут волшебник, словно в оцепенении, сидел возле покойника, не в силах сдвинуться с места и отойти от него, но вдруг откуда-то сверху раздался приглушенный детский плач. Мгновенно придя в себя, мужчина резко вскинул голову, его глаза расширились, и в них безумие уступило место слабой надежде. Он вскочил на ноги, чуть пошатнулся и замер, как будто пытался вспомнить, как работает его собственное тело. Через мгновение он бросился вверх по лестнице. Он уже не видел, что деревянные ступени были покрыты белой крошкой, осыпавшейся с потолка, что перила были переломлены, а окна разбиты. Оказавшись в тёмном коридоре второго этажа, мужчина вслепую побежал к детской.

На полу лежала сорванная с петель дверь, почерневшая и покрытая трещинами, а в комнате царил страшный беспорядок. Освещая свой путь волшебной палочкой, он шагнул в детскую, пытаясь понять, откуда доносится плач. Луч света выхватил из мрака валяющиеся на полу детские игрушки и обломки какой-то мебели, мужчина прошел вперед, осторожно их переступая, и остановился, когда магический огонёк осветил женщину, лежащую на полу. Её красивое лицо обрамлял ореол огненно-рыжих волос, а удивительные зеленые глаза остекленели и погасли. Он прошел мимо неё не в силах больше смотреть на неподвижное, будто восковая маска, лицо, не в силах прикоснуться к холодной коже, заглянуть в мёртвые глаза. Детские всхлипы смолкли, и в доме вдруг стало так тихо, что мужчина начал ненавидеть собственное дыхание, ему уже казалось, что никакого плача он не слышал, что это всего лишь плод его воображения, он ничего не мог разглядеть, не мог понять, откуда доносился звук, но тут послышался шорох и всхлип. Вздрогнув, волшебник вскинул вверх волшебную палочку, осветив детскую кроватку, в которой очень тихо плакал темноволосый мальчик с глазами, такими же зелеными, как и у его матери. Мужчина поспешно шагнул к ребенку и взял его на руки, прижав к своей груди.

– Привет, сохатик, – шёпот был срывающимся и хриплым, – смотри-ка, ты измазался, – поудобней перехватив мальчика, он вытащил из кармана носовой платок и стер кровь, с болью глядя на воспаленный зигзагообразный шрам на лбу ребенка. Мальчик захныкал, и волшебник покрепче прижал его к себе. – Ну-ну, – мужчина попытался улыбнуться, – всё хорошо. Пойдем отсюда, малыш.

С мальчиком на руках он спустился на первый этаж и вышел на улицу, стараясь не смотреть больше на темноволосого мужчину, что лежал на пороге, неподвижного и бездыханного.

Он уже стоял возле своего мотоцикла, когда позади раздались тяжелые шаги и бледно-желтый свет фонаря выхватил из мрака силуэт очень высокого человека. Волшебник нервно оглянулся, но, увидев кто идет к нему навстречу, чуть успокоился, инстинктивно покрепче прижав к себе ребенка.

– Хагрид, – хрипло окликнул он великана, тот поспешил подойти к нему, глядя на мальчика на руках волшебника с сочувственной заботой. – Где директор?

– Скоро здесь будет, – голос великана был низким и походил на рокотание грома. – Я как понял, что неладное что-то творится, сюда поспешил, – он глянул на дом, – опоздали мы, да?

– Да, – прошептал маг, не отрываясь глядя на мальчика, – там спасать уже некого.

Хагрид протянул руки, пытаясь взять мальчика, и мужчина безропотно передал ребенка великану, заворожено глядя в зеленые глаза малыша. Хагрид говорил что-то еще, но мужчина его уже не слушал. Он разглядывал ребенка с жадным отчаянием и напряженно размышлял о чем-то, в глубине серых глаз разгоралось безумие.

– Эй, Сириус? Чего это с тобой? – беспокойно спрашивал великан, с опаской глядя на искаженное побелевшее лицо мужчины.

– Отдай, – прохрипел Сириус, протягивая руки к мальчику, – отдай его мне.

– Подожди, ты... ты ведешь себя странно, – Хагрид отступил на шаг. – Директор велел дождаться его, ты же понимаешь, что с ним Гарри в безопасности будет.

– Отдай, – прорычал волшебник, глядя на ребенка как на последний путь к спасению, – пожалуйста!

– Прости, я не могу, Дамблдор...

– К дьяволу Дамблдора! – заорал Сириус, Гарри вздрогнул и захныкал. Весь гнев мужчины мигом испарился, он резко выдохнул, запустив пальцы в волосы. – Хорошо. Ладно. Отнеси его Дамблдору. Все правильно. Да. Дамблдор его защитит. Дамблдор поможет. Да, – он продолжал что-то бессвязно бормотать, Хагрид обеспокоенно хмурился, не решаясь что-либо говорить. Тут волшебник, наконец, оторвал помутившийся, зачарованный взгляд от мальчика и посмотрел в глаза великана, – знаешь, возьми мой мотоцикл.

– Что?

– Возьми, – твердо велел Сириус, – так лучше. Так быстрее. Да. Он легок в управлении... впрочем, ты и сам помнишь, – он отступил на шаг, и на губах его заиграла пугающе ледяная улыбка, а в глазах вспыхнуло пламя ярости. – Я заберу его позже.

С этими словами мужчина аппарировал, и вокруг вновь наступила холодная тишина, окутывающая непроницаемым полотном бесконечной ночи, растерянного великана, держащего на руках маленького зеленоглазого мальчика.

*

На памяти Гарри это было самое дождливое лето в его жизни, а если и не самое, то предыдущие он все равно не помнил. Часы злорадно сообщали, что сейчас без десяти два ночи и почему-то положение стрелок напоминало мальчику некую искривленную ухмылку, что невероятно его раздражало. Хотелось выкинуть их в окно. Поттер вздохнул и, подперев голову рукой, принялся водить пальцем по прохладному стеклу, за которым, освещенная бледно-желтым светом фонарей, мирно спала Тисовая улица. Уже не впервые Гарри неожиданно просыпался посреди ночи с чувством кошмарной потери и одиночества и потом долго лежал в кровати, глядя в потолок и пытаясь уснуть. Сегодняшняя ночь не была исключением. Самым обидным было то, что мальчик никогда не мог вспомнить, что же ему снилось, в сознании сохранялись лишь тьма и холод, смешанные со страхом и отчаянием. И как бы он ни старался, вспомнить хотя бы отрывок сна не удавалось.

За стеной мучительно скрипнула кровать, видимо, Дадли перевалил свое крайне объемное туловище на другой бок. Поттер вообще начинал удивляться, как кузена еще не раздавила масса собственного тела. Дадли все больше и больше напоминал кита, что весьма беспокоило заботливую тетю Петунью, которая решила посадить своего «малыша» на диету, а за компанию и всю остальную семью. В итоге вот уже три недели Гарри жил на грейпфрутах и если бы не лучший друг, у которого мальчик проводил большую часть времени, то судьба его закончилась бы голодной смертью. Впрочем, не один он тайком таскал в карманах сандвичи, потому что дядя Вернон, к примеру, стал уходить на работу с исключительным энтузиазмом и раньше ужина не возвращался, а Петунья была пару раз замечена Поттером на заднем дворе в кампании тарелки с полноценной едой. В итоге по факту голодал один только Дадли, что вполне устраивало Гарри.

В целом эти каникулы мало чем отличались от предыдущих, только в этот раз были еще и бесконечные дожди с редкими прояснениями и призрачными намеками на солнце. По крайней мере Том был рядом, и мальчики всегда могли скоротать время вдвоем. Опекуны Тома уехали к родственникам до середины августа, оставив его на попечении няни, но с ней Арчер умудрился довольно быстро договориться, и в итоге женщина приходила только по вечерам, чтобы проверить, не сгорел ли дом, и порой готовила еду. Тома такой расклад вполне устраивал, тем более за те четыре года, что Арчер провел на Тисовой улице, он не смог ужиться ни с одной сиделкой. Они либо боялись его, либо ненавидели. Так что целыми днями ребята были предоставлены сами себе. Арчер, правда, все время что-то читал и конспектировал, в отличие от лучшего друга, который несколько охладел к бесконечной зубрежке, ограничившись домашними заданиями на лето. На ворчание Тома по этому поводу мальчик всегда отвечал что-нибудь вроде: «Зачем читать нудные книги? Ты ведь и так все мне пересказываешь, Том, а слушать тебя гораздо интереснее».

На этой ноте Арчер раздувался от гордости и переставал третировать Поттера предложениями почитать и поучить. Был, к слову, у Гарри и еще один козырь – когда Арчер становился излишне требовательным, он всегда мог беззаботно заметить, что в этом амплуа друг смахивает на Грейнджер. Подобные сравнения приводили Тома в священный ужас, и он, обиженно насупившись, тут же замолкал, уткнувшись в книгу, чем еще больше напоминал Поттеру Гермиону.

Лето протекало вполне спокойно, разве что Дурсли с трудом переносили присутствие своего племянника и разговаривали с ним сквозь плотно сжатые зубы, отчего их речь походила на рычание. Ничего удивительного в этом Гарри не видел. Каждое лето с его одиннадцатилетия к ним в дом заявлялись все эти странные, ненормальные волшебники и бесконечно угрожали им, требуя, чтобы магглы лучше относились к своему нелюбимому подопечному, которого эти самые пышущие праведным гневом маги оставили на пороге дома Дурслей, как ненужную вещь, тем самым свалив им на голову заботу о ненормальном ребенке. Тут было на что злиться, он бы и сам озверел. Только вот своей вины в этом Гарри не видел. Было бы справедливее, если бы недовольство родственников ограничивалось общением со взрослыми волшебниками, а не сваливалось на него одного. Хотя, с другой стороны, на ком еще могли сорваться эти напуганные, озлобленные магглы? Уж точно не на сильных, могущественных волшебниках, которые Бог знает что могли с ними сотворить.

Гарри сиротливо вздохнул и покосился на часы. Стрелка издевательски медленно ползла к отметке три. Впереди была вся ночь, половину из которой Поттер валялся без сна, а вторую половину изучал теорию зелий, ошибочно решив, что нудные статьи помогут ему уснуть. Увы, содержание учебника так его увлекло, что Гарри смог оторваться от книги только к восьми утра, когда серая дождливая ночь сменилась не менее серым дождливым днем. Наскоро умывшись, Поттер помог тетке с завтраком (очистив и разложив по тарелкам грейпфруты), после чего с трудом проглотил свою скромную порцию и, прихватив куртку, выскочил на улицу.

Ровно в девять часов утра невысокий тощий мальчишка с изумрудно-зелеными глазами стучался в дверь дома номер восемь по Тисовой Улице, и стучался он так уже десять минут с завидным упорством. Наконец где-то на втором этаже послышался грохот, возвестивший о том, что хозяин дома проснулся, скатившись с кровати на пол. Потом раздались шаги на лестнице, и наконец дверь распахнулась, являя взору Гарри мальчишку лет тринадцати в темно-зеленой пижаме с веселеньким узором. Он был немногим выше Поттера, с черными, как вороново крыло, волосами, которые сейчас торчали во все стороны, не хуже чем у самого Гарри. И выглядел бы этот мальчик очень даже привлекательно, если бы его так не перекосило от злости.

Тёмно-карие, а при таком освещении почти черные, глаза мрачно взирали на раннего гостя, что стоял на пороге, и в сочетании с бледным лицом придавали своему обладателю пугающее сходство с вампиром из маггловских ужастиков. Впечатление портил только отпечатавшийся на щеке след от подушки.

– Доброе утро! – бодро проскандировал Гарри, Том проигнорировал приветствие.

– Сейчас девять чёртовых утра, Гарри, – почти по-змеиному прошипел лучший друг, умудрившись произнести имя Поттера так, словно это было ругательством. – Какого черта тебе не спится?

– Ну ты же знаешь, я ранняя пташка, – весело чирикнул мальчик, заслужив от Арчера ядовитый взгляд, – ну... почти всегда, – справедливости ради добавил он.

– В следующий раз я не стану тебе открывать, – твердо заявил Том, – будешь торчать тут под дождем, пока у тебя жабры не вырастут. Это пойдет тебе на пользу.

– Лучше просто дай мне запасной ключ, – невозмутимо предложил Поттер, просачиваясь мимо друга в прихожую.

– Вот ещё, – фыркнул Арчер, закрывая дверь и поворачиваясь лицом к Гарри, – чтобы ты шлялся сюда каждое утро, как к себе домой, и опустошал мой холодильник?

– Но я же голодаю, – гнусаво заскулил Гарри.

Том прошел мимо него на кухню и тот засеменил следом за ним, продолжая ныть:

– У Дурслей в холодильнике одни грейпфруты! Я на них смотреть уже не могу! Ты когда-нибудь ел грейпфрут?! Это хуже, чем... – они вошли на кухню, и Гарри задумчиво помолчал, усаживаясь за стол и подбирая достойное сравнение, – вообще-то я не знаю, что может быть хуже, – наконец объявил он и, сложив руки на столе, выжидательно уставился на Арчера.

Тот раздраженно дернул плечом и принялся буравить Поттера угрожающим взглядом.

– Что на завтрак? – невинно поинтересовался Гарри.

– Кофе и тосты? – мурлыкнул Арчер тем самым тоном, от которого вздрагивал даже непробиваемый Забини, Поттер поморщился:

– Терпеть не могу кофе, – невозмутимо сообщил он, словно и не замечал медленно расползающуюся по кухне смертоносную ауру, исходящую от Тома, – а чая у тебя нет?

Арчер зашипел.

– А яда крысиного не хочешь?

– Я как раз читал сегодня про яды. Ты знал, что от большинства простых ядов существует универсальное противоядие? Кстати очень легко делается... – он поймал испепеляющий взгляд друга, и плавно продолжил: – ...но так как у меня его нет, я пожалуй все-таки выпью чаю, спасибо, – и он лучезарно улыбнулся.

Том скрипнул зубами и на выдохе выпустил все свое раздражение, потому что пока Гарри находился в таком настроении, злиться на него было бессмысленно, любые колкости, пущенные в адрес друга, даже не достигали адресата. Подросток отвернулся и открыл холодильник, продолжая для вида ворчать и фыркать, загремели стеклянные контейнеры с едой и пластиковые ящики с фруктами и овощами.

Минут через десять на столе стояла коробка с медовыми хлопьями, графин с молоком, крекеры, сыр, нарезанный тонкими ломтиками, и тарелка с сэндвичами.

– Итак, – Арчер зевнул и сделал глоток кофе, – как там поживает китенок?

– Страдает, – Гарри пожал плечами, – просит, требует, скандалит... перепробовал на любящих родителях все – от угроз до лести, – мальчик хихикнул, – даже кусты в саду пытался подстричь вчера вечером.

– Ого, – удивленно протянул Арчер, – не думал, что он знает, с какой стороны нужно браться за садовые ножницы...

– А он и не знает, – Гарри закатил глаза, – этот идиот через пару минут чуть не отхватил себе палец.

– А что Дурсли?

– Чуть не рехнулись от умиления, – Поттер поморщился, – решили поощрить его трудолюбие и записали на бокс.

Теперь пришла пора Арчера скривиться.

– Зачем? Чтобы ему там последние мозги вышибли?

Гарри меланхолично вздохнул.

– Почем мне знать? Но я догадываюсь, кого он будет использовать в качестве боксерской груши.

– Если этот тюлень тебя тронет, можно сообщить...

– Ага, как тогда, да? – раздраженно перебил Поттер. – В девять лет!

– Ты просто повел себя, как дурак, – тут же начал возражать Том, – этот идиотский морж переломал тебе все ребра, а ты молчал!

– Да не ломал он мне ничего! – уперся Поттер. – Он просто меня толкнул, я неудачно упал, вот и все! И если бы ты тогда не поднял на уши всех учителей, меня бы не заперли в чулане на неделю!

– Я надеялся, что этих жалких людишек накажут! – обиделся Том. – Кто же знал, что все переломы так быстро заживут!

– Но я-то не виноват, это магия! – Поттер хмыкнул. – И не было там переломов...только пара синяков.

– Ты иногда баран бараном, – вздохнул Арчер, наблюдая, как друг уплетает хлопья, – тебе бы умных людей слушать.

Гарри что-то неопределенно промычал, этот спор всегда заканчивался одинаково.

– Кстати, я все забываю спросить, ты получил письмо про Хогсмид? – поинтересовался Том, желая перевести разговор на более веселую тему, но Гарри окончательно скис.

– Угу... получил, – пробормотал он.

– Да я смотрю, ты просто вне себя от счастья, – заметил Том и проницательно взглянул на друга. – Они его не подписали?

– Дядя Вернон сказал, что подпишет разрешение только при условии, что они останутся мной довольны.

– Ну так веди себя тихо и мило, – Том зевнул, – это ты умеешь делать блестяще.

– Угу, – Поттер сник.

– Так в чем проблема? – не понял Арчер.

– Мардж приезжает, – уныло сообщил Гарри, Том разразился злобным шипением и всем арсеналом ругательств, которым обладал. Гарри с мрачной иронией глянул на друга. Если Дурслей тот просто презирал, то тетушку Мардж, родную сестру Вернона, Арчер искренне и бесконечно ненавидел.

– Когда? – наконец, выдавил он.

– Тридцать первого, – с горькой усмешкой сообщил Поттер, – так что все наши планы по поводу моего дня рождения отменяются, я у них буду исполнять роль домовика.

– Пошли их к дьяволу! – рявкнул Том.

– Ага, и забудь про Хогсмид, – едко заметил друг.

– Подпись можно подделать, – задумчиво протянул Арчер.

– А вдруг это разрешение как-то зачаровано? – предположил Гарри. – Нас мгновенно вычислят.

– Идиотское Министерство, – заворчал Том, – как можно издавать такие безмозглые законы?

Друг продолжал что-то еще бурчать себе под нос, но Гарри его уже не слушал, погрузившись в какие-то свои мысли, плавно перетекающие в сон с открытыми глазами. Заметив, что друг выпал из реальности, Арчер оборвал поток невнятного бормотания и тряхнул его за плечо, заставляя смотреть себе в глаза.

– Если ты сейчас уснешь, – опасным шепотом заговорил он, – я задушу тебя подушкой.

– Ладно-ладно, – Гарри зевнул, – так чем мы займемся?

Том пожал плечами.

– Ну, в этой дыре не такой уж большой выбор, – протянул он. – Предлагаю пойти покончить с домашним заданием и заняться кое-какими заклинаниями, которые я обнаружил вчера ночью.

– Так я и думал, что ты всю ночь читал, – насмешливо бросил Гарри. – Вот поэтому ты такой сонный постоянно... и злой.

– Если бы кое-кто не будил меня ни свет, ни заря, я бы не был ни сонным, ни злым, – парировал Том.

В итоге все утро ребята просидели за учебниками в тишине и спокойствии, довольные, что им никто не мешает. К полудню, расправившись с эссе по чарам, Гарри распрямился, потянулся и покрутил головой, разминая затекшие мышцы, на глаза ему попался Ежедневный Пророк, и мальчик подтянул газету поближе к себе, с любопытством разглядывая фото на первой странице.

– А-а-а, ты же не видел новый номер Пророка, – Арчер зевнул, отрываясь от чтения книги, – нашел своих Уизли на первой странице, да?

– С каких это пор Уизли стали моими? – весело спросил Гарри, разглядывая большое фото, почти на всю страницу. Он мельком глянул на статью, где говорилось о том, что Уизли что-то там выиграли... или их за что-то наградили, и теперь все они грелись на солнышке Египта, мальчик даже разглядел пирамиды за спинами улыбающихся волшебников на фото.

– Мерлин, да сколько их всего? – прошептал он, разглядывая рыжеволосое семейство. Поттер взглянул на счастливых Джинни и Рона, у последнего на плече сидела потрепанного вида крыса. Гарри чуть слышно фыркнул, не желая себе признаваться, что где-то в глубине души у него шевельнулась зависть, хотя он и не мог понять, чему здесь завидовать. В Египет он определенно попасть не хотел, дождливая Англия была ему больше по душе. Крыс он с детства терпеть не мог, а при мысли, что вся эта толпа народу толкается в одном доме, становилось тошно, одних только Фреда с Джорджем было слишком много, даже для Хогвартса. Так откуда эта тяжесть в груди? Взгляд мальчика остановился на полной женщине, которая то смотрела в объектив фотокамеры, то поворачивала голову, с любовью глядя на своих младших детей. Ее руки обнимали Рона и Джинни за плечи, и во всей ее позе сквозила материнская забота. Такая большая семья. Семья. Гарри поморщился, отдавая Тому газету. Отчего-то ему захотелось сказать какую-нибудь гадость, но на ум ничего не приходило.

– Драко, наверное, ядом изошел, – наконец, ехидно заметил он и, закинув руки за голову, улегся на ковер.

– Еще бы, – Арчер хмыкнул, – ты же знаешь, у Малфоев врожденная нетерпимость к рыжим.

Поттер прыснул.

– Спорим уже сегодня вечером от него придет злое письмо, в деталях описывающее все, что он думает об этой статье, – он кивнул на «Пророк», который Том по прежнему держал в руках. – И по поводу всех Уизли вместе взятых.

– Я думаю, он даже эту дефектную крысу из внимания не упустит, – со смешком согласился Арчер, – потом еще целый сентябрь жаловаться будет, – он закатил глаза.

– Ха! – Гарри весело сверкнул глазами, а потом задумчиво почесал затылок. – А почему крыса дефектная?

– Н-да, твой коэффициент внимания как обычно не превышает нулевой отметки, – Том ткнул пальцем в крысу на фото. – У нее что-то с лапой.

– Хм? – Гарри пригляделся и застонал. – Мерлин, ну сколько нужно было таращится на это фото, чтобы разглядеть чертову лапу?

– Секунд пять, не больше, – высокомерно бросил Том, Гарри не стал спорить.

На следующий день, разобравшись с делами по дому, мальчик добрался до лучшего друга только к трем часам и тут же накинулся на овощную запеканку, найденную в холодильнике Арчера. Том неодобрительно фыркнул, наблюдая, как Поттер поглощает его еду, и милостиво подложил ему добавки, тот благодарно заурчал в ответ. Потом оба мальчика развалились перед телевизором, решив для разнообразия побездельничать. Некоторое время Арчер уныло переключал каналы, надеясь наткнуться на какой-нибудь фильм, но в итоге остановился на выпуске новостей, где как раз передавали погоду.

– Если им верить, то нас затопит еще до конца каникул, – пожаловался Арчер, выслушав неутешительный прогноз, со стороны Гарри послышалось сонное бормотание. – Эй, если ты вздумал спать, то вали к себе! – возмутился Том.

– Я не сплю, – Поттер зевнул, – и потом, у Дурслей мне спать никто не даст.

Мальчик хмуро уставился в экран, прогноз погоды закончился, и ведущая перешла к основным новостям дня, слушать ее было скучно, тем более Поттер не особенно понимал, о чем она толкует – маггловская политика и экономика его не интересовали.

– Как тоскливо быть магглом, – прокомментировал Том, – серый однообразный мир, где... ого!

Последнее замечание заинтересовало Гарри, и он прислушался к словам ведущей. Оказалось, из какой-то маггловской тюрьмы сбежал серийный маггловский маньяк.

– А может и не так скучно, – со смешком заметил Том, глядя на фото беглеца. Им оказался худощавый мужчина с всклокоченными черными волосами и лихорадочно горящими глазами, тонкие губы кривила полубезумная ухмылка.

– Ну и тип, – Том хмыкнул, – интересно, многих он убил?

Гарри безучастно пожал плечами, разглядывая мужчину на фото, его не покидало странное чувство, что он его где-то видел, только никак не мог понять где.

«Наверное, похож на кого-то», – подумал мальчик, потеряв интерес к происходящему на экране.

*

Тетушка Мардж, любимая сестра дяди Вернона, была грузной, мужеподобной дамой с тремя подбородками и басистым голосом, мало походящим на женский. Она пользовалась ужасными духами и носила твидовые костюмы мерзкого цвета и покроя. В добавок ко всему она нещадно завивала свои короткие седеющие волосы, от чего напоминала Поттеру старую, толстую пудилиху. Арчер, напротив, ехидно замечал, что будь у нее усы, Мардж можно было бы спутать с Верноном.

А еще она разводила бульдогов. Толстых, кривоногих и склочных, как и сама Мардж. Гарри порой даже не знал, кто ему противнее – собаки или их хозяйка. В детстве Поттер часами сидел на дереве, спасаясь от проклятых тварей, норовящих его покусать, а Мардж их всячески поддерживала. С появлением Тома ситуация мало изменилась, разве что Арчер пару раз пытался потравить злобных псов, в чем, увы, не преуспел.

Когда Том говорил, что ненавидит Мардж, он не преувеличивал. Эта женщина была одной из немногих людей, способных вывести Арчера из равновесия, порой от ее выходок по отношению к Гарри Том, казалось, готов был вцепиться в собственные волосы и заорать. Чувство это появилось не на пустом месте.

Знакомство Арчера с тетушкой Мардж состоялось, когда им с Гарри было по девять лет. Сам Поттер уже не помнил, в чем именно тогда провинился, но в наказание родственница выставила мальчика из дома, оставив во дворе на всю ночь. Оглядываясь назад, Гарри понимал, что Дурсли вряд ли добивались того, чтобы он замерз насмерть, скорее всего про него просто забыли. Но дело было на Рождество, и одетый в одну только рубашку и джинсы, брошенный в холодную декабрьскую ночь мальчик чуть было не подхватил воспаление легких, сидя на крыльце дома и надеясь, что его все-таки впустят. Лишь несколько часов спустя, дрожа от холода, Поттер наступил на горло своей гордости и попросил приюта у Тома. Гарри до сих пор помнил побелевшее от негодования лицо друга, когда тот понял, что к чему. С тех пор ненависть Тома к Мардж только росла, потому что ни один ее визит не обходился без какой-нибудь трагедии. Гарри только надеялся, что в этот раз все обойдется малой кровью.

Ужин был в самом разгаре, Мардж перебрала вина и без умолку рассказывала о своих бульдогах, Вернон, дорвавшись до нормальной домашней еды, был доволен и сыт, Петунья искренне пыталась поддерживать беседу, изредка вставляя разные междометия вроде «Ах!», «Ох!» и «Да что ты говоришь!», а Дадли молча страдал над своей порцией грейпфрутов. Гарри исполнял роль официанта и уборщика. Все вроде бы даже шло хорошо, пока Мардж не переключила свое внимание на него. Посыпались бесконечные оскорбления и придирки, его тут же обвинили в нахлебничестве, испорченности и ненормальности. Вернон тихонько поддакивал сестре, злорадно поглядывая на Гарри, Петунья сделала вид, что ее невероятно заинтересовало какое-то телешоу, и уставилась в экран телевизора, а Мардж все больше и больше распалялась. Пропуская все ее оскорбления мимо ушей, Поттер напустил на себя вид безобидного идиота и только бестолково улыбался, порой отвечая «Да, мэм» или «Нет, мэм». Его почти не задевали ее слова, он даже смог, стиснув зубы, промолчать, когда таким же градом помоев облили его родителей. Он лишь побледнел от ярости, когда Мардж заявила, что его родители умерли, как пара безродных дворняг, и почти не услышал презрительно брошенного: «Туда им и дорога, они – отбросы общества». Только в груди вдруг все похолодело, словно его легкие покрылись изморозью. Гарри стало тяжело дышать. Ему нужно было уйти, ему просто необходимо было уйти, но тут до него долетели слова Мардж.

– А этот дерзкий щенок, что постоянно таскается с мальчишкой, до сих пор вам докучает?

– Томас Арчер? Да, да, все такой же несносный бездельник.

– Странно, что его еще не посадили в тюрьму! Таких, как он, сразу видно, эти отбросы общества всегда заканчивают жизнь за решеткой, он ведь, наверное, еще и умственно отсталый, как и этот, – красноречивый кивок в сторону Гарри.

– Да-да, отсталый, бездарный и наглый, – соглашался Вернон.

– С собаками в этом плане проще, – размышляла она, – таких лучше усыплять или сдавать в лаборатории для опытов. Знаете этих бешеных псов, представляющих угрозу для общества? Их отстреливают и сжигают в мусорных кучах, с такими, как этот мальчишка, только так и нужно.

Гарри чувствовал, как холод становится все сильнее. Он мог вытерпеть все, мог закрыть глаза на оскорбления и клевету в свой адрес, на дикую, несправедливую ложь, которой эта женщина осквернила память его погибших родителей,... но Том. Тома не смеет оскорблять никто! И уж тем более эта толстая бульдожиха с тупыми поросячьими глазками и грязным ртом, полным помоев! Гарри дрожал от холода, сковывающего его тело, и гнева, затмевающего голос разума, который кричал: «Нет! Нет! Постой! Не надо!» На лбу мальчика выступил холодный пот, а где-то в районе солнечного сплетения змеей свернулась ледяная боль. Острая, как лезвия ножей, она раздирала его изнутри, норовя вырваться на волю. Лед полз по телу, обращаясь в огонь, в ушах ревело пламя, превозмогая мучительную боль, Гарри медленно поднял голову, остановив пылающий яростью взгляд на Мардж. Сестра Вернона продолжала разглагольствовать, не обращая внимания на мальчика, Дурсли поддакивали ей, хотя их обеспокоенные взгляды все чаще и чаще обращались к Поттеру. Тут Петунья остановила на нем взгляд и застыла, но ее племянник смотрел только на Мардж.