Текст книги "Ключи от Хаоса (СИ)"
Автор книги: Rex_Noctis
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Не будь дурой, Ника, – твержу себе, кое-как восстановив ментальную защиту.
Не. Будь. Дурой.
А ссадину всё-таки лизнула, не удержалась.
– Дара, – я уселась на ковер рядом с ней; столы и прочие стулья Дара использует лишь для складирования неровных книжных стопок. – А что в левой угловой комнате?
– Лекс не говорил? – откликнулась она, не отрываясь от очередного чертежа. – Там живет парень. Точнее, хранится. Или обретается. Или захламляет пространство… А, не важно.
– Хм?
– Ну, слово «живет» здесь не вполне уместно. Он окаменел от горя чуть ли не в буквальном смысле. Эти хиаре такие проблемные, честное слово. – Она задумчиво возвела очи к потолку; очки поползли с кончика носа на переносицу. – И я вот сижу, гадаю: виноват наш придурочный рубака, напяливший на парня запрещенный артефакт, или же тот парень просто не выдержал и слил заблокированную магию через нервный срыв…
– А что с ним стряслось? – я нахмурилась.
– Его брата убили жрецы Хаоса. Кастор Айвери был одним из четырех Наследников.
Снова-здорово! Дара, конечно, тоже знает обо всей этой истории больше меня!
– Мне хоть кто-нибудь объяснит, почему за этими Наследниками ведется охота и… и что за Наследники, кстати?
– И чему вас только учат? – пробормотала Дара с легким оттенком недовольства. – Стихии – четыре первоэлемента, порожденные Хаосом, как и Диада, то бишь Свет и Тьма. Используя этот базис в совокупности с теорией противодействия, Асмодей из Дома Велиар создал ритуал Четырех Врат. В ритуале участвовали четыре химеры Высшей крови: Йорам Фалаэда, Альвар Гоуди, Альрикс Велиар – сестра Асмодея – и Диана Натиссоу, внучка Джеммы. Наследники – их потомки с демоническим наследием, принадлежащие одному поколению.
– А почему одному поколению? – спрашиваю чуть заторможено, переваривая услышанное.
– Да бес его знает. Те, предыдущие, были одного поколения. По мне, так это ничего не решает, но создателю ритуала виднее. Наверное.
– Наверное, – эхом откликаюсь, после чего спрашиваю невпопад: – Меня тоже убьют, да?
– Полегче на поворотах, блондиночка, – послышался низкий голос Лекса, нежданно-негаданно явившегося домой. Он стоял, опершись спиной о дверной косяк, и глядел на меня с мрачной усталостью. – Пока я жив, никто тебя не тронет, так что выкинь из головы эту глупость. Максимум, что я позволю – руку тебе порезать. Этого хватит.
И вечно этот самоуверенный тон. Будто Высший круг Хаоса ему подчиняется, а не наоборот.
– Блондиночка? – пытаюсь скопировать высокомерно-язвительный тон Рес. – С Блэйдом переобщался?
Потуги на ехидство не остались без внимания. Меня одарили оценивающим взглядом и откровенно вымученной усмешкой. Кажется, кто-то не в духе.
– Я с ним еще не общался. А как доберусь до их притона – буду крайне немногословен!
– Ты уж доберись, любезный, доберись, – поддакнула Дара. – Кровищи хоть хлебни, а то смотреть на тебя противно.
– Противно? Да тебе плевать на всех, даже на себя саму, – едко бросил Лекс. В интонациях, да и в выражении лица, я уловила злость и глухую тоску.
Если Гро начинает без причины кидаться на всех – значит, его вконец достали. А потому появилось у меня смутное такое подозрение, что в культе Хаоса всё очень плохо. Не для жрецов, для всех остальных.
– Мне – да. Но тут, кстати, помимо меня имеется экзальтированная светлая девочка. Ей не плевать.
– У девочки, кстати, имя есть, – процедила я, подымаясь. – И не такая уж девочка и светлая, вполне себе химера!
Лекс нахмурился, но на Дару эта демонстрация независимости не произвела ровным счетом никакого впечатления.
– С каких это пор?
– С рождения, и ты это прекрасно знаешь! Я превращаюсь в рысь, меня слушается демонический артефакт – Оурахан!
– И что?
– Не притворяйся дурой! – завопила я, не на шутку взбесившись.
– Вижу, тебя просветили насчет наследий. Знать бы, кто… – Дара в задумчивости повертела двумя пальцами широкую короткую линейку с какими-то загадочными единицами измерения. – Многие полагают, что одного лишь наследия достаточно. Хиаре с пеной у рта горланят, что их великая кровь несет в себе законы и традиции. Эти высшие – ужасные снобы, знаешь ли. – Она поморщилась; в этой фразе словно бы прозвучало что-то личное. – Я, увы, не их высокой породы. И считаю, что кровь кровью, а передо мной светлая магичка. Мелкая, идеалистичная, не видевшая толком худшие стороны жизни и в целом ни на что не годная…
– Не перегибай, – осек ее Лекс. – Хамить не обязательно, учитывая, что это моя прерогатива.
– Рубака не должен употреблять слов типа «прерогатива», Гро. Это ну попросту неприлично.
Он лишь фыркнул – таких самоуверенных типов обидеть почти невозможно. Я же еще недавно убежала бы в слезах, получив такого морального пинка от кого-то, кого считаю другом. Не из-за грубости даже, а из-за того, что собственную никчемность оспаривать не могла.
Никчемная. Никчемная.
Но теперь… теперь в моем сознании что-то переломилось. Я будто глядела на себя прежнюю со стороны и никак не могла состыковать все эти «вчера» и «сегодня».
– Я не никчемная, – говорю тихо, но зло, с неожиданной твердостью. – Не моя вина, что всем хочется так думать. Не моя вина, что мне всю жизнь внушали именно это; внушали так назойливо, словно от этого зависят их жизни! Ох, Дара, да наплевать мне, что ты там считаешь!
Лекс малость опешил от этой тирады, а Дара теперь разглядывала меня с отстраненным любопытством.
– Говоришь, тебя спасла парочка незнакомцев?
– Они с ней что-то сделали? – Лекс не дал мне ответить.
– Я никак не могла поверить, но теперь это очевидно.
– Поверить во что?
– В менталиста, – она усмехнулась, – который по доброте душевной немного прибрал помойку в твоей голове. Уж очень заметные перемены за такой короткий промежуток времени. Вы часто видитесь?
Киваю, растеряв весь пыл. Снова вспомнилась просьба не болтать направо и налево; не стоило ли и сейчас всё отрицать?
– Вот и славно, – эти слова сопровождены небрежным кивком и не менее небрежным: – Да, и не обижайся. Доля правды в моих словах есть, но я… нарочно.
Это «извини, я нарочно» – звучит так нелепо и так в духе Дариус, что я не удержалась от смешка. Само собой, просто спросить она не могла!
– Не вижу ничего смешного! – в несколько шагов Лекс оказался рядом и с силой тряхнул меня за плечи. – Ника, ты вляпаешься в какую-нибудь передрягу, если и дальше будешь такой беспечной! Не смей ошиваться рядом со странным типом, способным внушить любую гадость! Ясно?
– Нет, это ты не смей мне указывать, ясно?! Параноик треклятый! – тут же огрызнулась я, отпихивая его руки. У Лекса сразу сделался трагично-обиженный вид, но я не дрогнула. Тоже мне, опасность! Ни бабка (та еще паникерша), ни даже Эвклид слова не сказали на этот счет. Близнецы – те вовсе велели забыть. Один Лекс беснуется, будто гарпия над кладкой яиц!
– Гро, ты всё-таки жуткий солдафон, – пожаловалась Дара, грызя и без того увечный карандаш. – Запрет в данном случае – это такая завуалированная просьба сделать наоборот. А внушить «любую гадость» сложно даже обычному человеку, а уж магу… Сознание мага – штука сложная. Не менее сложная, чем сильный дар и его использование.
– А чем сильный дар отличается от слабого?
– Слабым даром владеет маг, но сильный дар сам владеет магом. Слабый дар не требует от обладателя много. Сильный – тяготит, а то и вовсе сжигает. Подумайте, если даже рядовые маги то и дело погибают от нестабильности, не дожив до трехсот?.. Ковен пичкает всех сказками об опасных и всемогущих захватчиках Империи; на деле же одаренный – обладатель не только могущества, но и ответственности. Дар – не уровень магической мощи; в дар нужно вкладывать душу. И сила воли, конечно же, необходима. Воля и душа – показатели того, достоин ли ты управлять такой огромной силой. Левитировать мебель или зачаровать камешек любой дурак может, а ты попробуй выдернуть духа из царства Хель? создать мертвяка? вторгнуться в чужой разум?
– Я бы и не прочь, – мрачно пошутил Лекс. – Укокошить весь Высший круг, а духов примотать астральными веревочками к алтарю Стихий – и пусть поклоняются Хаосу целую вечность!
– Вот поэтому у тебя нет никакого дара, помимо феноменальной наглости. Одаренный не станет без серьезного повода использовать серьезную магию. Закон баланса даже тебе должен быть известен. И в случае с одаренными этот самый закон работает… почти всегда.
– Да ну, брось. Думаешь, все эти типы с даром такие паиньки? Я б на их месте точно не упустил случая отжечь!
– Не все, но большинство. Но да, некоторых могущество нравственно разлагает. Тебе ли не знать, Лекс? – медленно проговорила Дара, втыкая карандаш в пучок тусклых, явно нуждающихся в помывке волос.
Лекс чуть поджал губы; тонкие ноздри раздулись, а мрачные черные глаза сверкнули алым.
– Я изменился.
– Да мне-то что? Изменился так изменился.
Он, судя по выражению лица, хотел выдать гневную тираду, но в итоге круто развернулся и вышел в холл. Чуть слышно скрипнула коварная первая ступенька лестницы, но после всё стихло. Вампиры пугающе бесшумны.
– Дара, ты не права, – сказала я с мягким укором. – Он и вправду изменился.
– Он изменился когда-то, – отрезала Дара. – А сейчас снова играет в непобедимого-бессмертного-всесильного, притом ничем из перечисленного не являясь! Взгляни сама: стоит появиться неразрешимой проблеме – и у него тут же съезжает крыша. Лекс – игрок, боец и при всём этом безумец, как и прочая нечисть. Его вот-вот снова занесет, а Андрэ – извечная нянька – исчез. Нашему самовлюбленному мальчику необходимо чем-нибудь тяжелым снести корону с хромающей на все извилины вампирской башки. А то вообразит, что ему это вполне по силам – с мечом наголо идти против всей Империи. Ты же знаешь, с него станется.
Я вздрогнула; было нечто пророческое в последних ее словах. Это так в духе Лекса – очертя голову бросаться на врага. С него и вправду станется.
– Я попробую с ним поговорить.
– Он не станет слушать. Точнее, слышать. – Дара нервным движением дернула к себе один из вороха свернутых в трубку чертежей. – Пойми правильно и без обид: ты еще не доросла до того, чтобы вправлять мозги великовозрастному мужлану, не ущемляя при этом его непомерного самолюбия. Да и я не гожусь. Моральная, знаешь ли, инвалидность. Из нас троих на такие чудеса способен лишь Андрэ.
Я кивнула, принимая к сведению. На правду глупо обижаться.
Рес захлопнула шкаф. Подумав, снова дернула хлипкую дверцу на себя. На внутренней стороне висело зеркало: прямоугольное, без рамы, почти четыре локтя высотой, с микроскопическими трещинками по краю и парой косых разводов на поверхности. Примечательное лишь тем, что куплено в Копенгагене за смешные бумажные деньги, эквивалентные паре серебряных монет. Или даже горстке медяков.
Зеркало из другого мира. Зеркало из Зеркала Мидгарда. Оно прекрасно помнило проделанный путь, что при надобности значительно облегчало изготовление сквозного портала, ведущего сквозь ткань миров в параллельную вселенную. Неисповедимы пути сандактов, режущих эту ткань, будто масло.
«Какое там масло, – подумала Рес с досадой. – Если бы! Всё равно что кромсать резину пилочкой для ногтей».
– Перегибаешь, – вслух отозвался Рик, по обыкновению пасущийся в ее мыслях. – Может, и не масло, но не резина же! Режется как миленькая!
Как и все телепаты, с годами он всё больше ценил звук голоса, пресытившись мыслеречью по самое дальше некуда.
– Так я и резину перепилю, не обломаюсь.
Рес вскинула голову, с подозрением разглядывая собственное отражение. Скривила уголок рта и дернула худым белым плечом, торчавшим из ворота черного мешковатого свитера.
«Кожа да кости! Надо набрать хотя бы две-три мин веса, срочно», – вяло принялась она за самоедство. Вяло – потому что ее колдовство сжирало вес куда быстрее, чем Рес поправлялась.
– Для старого пройдохи могла бы и приодеться. Не ври, что тебе не нравятся хорошенькие нарядные платья! – хмыкнул Рик, поглаживая ладонью обложку лежащей у него на коленях книги. Рес одарила себя очередным кислым взглядом и снова хлопнула дверцей.
– Почему не нравятся? Под юбками очень удобно прятать набедренные ножны, – пожала она плечами, усаживаясь на подлокотник кресла. – Май любит всё красивое и изящное… Увы, у меня нет настроения потакать придурочной вампирской эстетике.
– Ты этому подонку в любом виде кажешься красивой и изящной, знаешь ли. – Рик, как это часто бывает с братьями, терпеть не мог поклонников своей сестры. – Как и мне.
Рес поморщилась.
– Сам знаешь, эти вампиры – жуткие бабники. Но Май-то достаточно умен, чтобы держать руки при себе.
– Ему же лучше, если хочет эти самые руки сохранить, – проворчал Рик, наугад открывая справочник артефактного оружия. Неуемный менталист, казалось, норовил изучить всё и сразу: он жизни не мыслил без новой порции книжных премудростей. И не ради знаний, не ради подъема самооценки за счет невероятной эрудиции… Рику просто интересно всё и сразу. Быть неравнодушным – дело нехитрое, когда любишь жизнь.
Рик вправду любил жизнь. Рес же так и не оправилась после… визита в Хельхейм. У нее интерес к жизни если и был, то холодный и расчетливый. Ты меня сломаешь или я тебя? Да и слишком многое пришлось взвалить на себя за последние годы. Удовольствие жить и мучиться представлялось Антарес всё более сомнительным.
«Не смей жалеть себя, – мысленно процедила она. – Сама выбрала – сама и расхлебывай!»
– Дурища, – протянул братец, вскидывая голову и укоризненно глядя на нее нечеловечески желтыми глазами. – Глупо играть в одиночку, когда нас двое. Я же никуда не денусь.
– Заткнись, лохматик, – беззлобно огрызнулась Рес, ероша его темные волосы. – Фактически мы одно целое.
– Дельное замечание. Я-то это помню, а вот ты запиши на бумажку и приклей на видное место! – получив затрещину, Рик оскалился и попытался цапнуть сестру за руку. Без особого рвения, впрочем.
– Не запишу, мне лень. И вообще, брось эту пакость, – кивок на книгу. – Ничего нового ты тут не отыщешь!
– Да, но…
– Просто «да».
– Не знаю. – Высокий гладкий лоб Рика рассекла идущая от переносицы вертикальная морщинка. – Дит уже бегал бы как укушенный по всему герцогству и вопил, что меч надо стырить у ворюги.
– Откуда ты знаешь, что он не бегал и не вопил? Мы не в Скаэльде, милый.
– Резонно.
– Очевидно, Аларик. Всё это шито белыми нитками.
С неохотой отцепившись от брата, Рес встала и задумчиво повертела в руках плащ Вёльвы.
– Забавная вещица, да? Ты ведь тоже?..
– …не вижу истинную суть этой тряпки? Да. Такой качественной динамической иллюзии не создать ни одному магистру. Вещь уникальная. Слишком настоящая даже для настоящей. Джинны порой превосходят самих себя, не правда ли?
– Джинны, – пробормотала Антарес, качая головой. – В нашем мире люди путают их с банальными ифритами, а уж про Землю вообще молчу. Облачная хреновина, живущая в лампе, – ну это ж надо?! Что за богатая фантазия у тамошних жителей!
Она накинула плащ на плечи. Плотная ткань взметнулась в воздухе и легла по фигуре черным шелком с подкладкой, спадая до щиколотки красивыми складками. Взглядом открыв шкаф, Рес снова оглядела себя с ног до головы. Несмотря на слабость к удобным мужским шмоткам, она всё же женщина. Весьма тщеславная женщина, что не добавляло прелести ее и без того дурному характеру.
– До чего вредная старушенция, – Рес ковырнула ногтем застежку-брошь под горлом – серебряный кругляш с «глазом Одина». Пряжка мерцала зеленым выпуклым камушком в середине. – И на что это она намекает?
– Скажи спасибо, что старушенция за плащик не затребовала твою душу в качестве обеденного блюда.
– Вёльва не пожирает души. У нее особая диета по рецепту Северного пантеона, – не осталась в долгу Рес.
====== Глава 15 ======
Невысокая симпатичная вампирша одарила Рес почтительным кивком. Мелис в доме Бражника была кем-то вроде экономки; на деле же представлялось не совсем понятным, кто кому хозяин. Оно и правильно, без твердой руки Бражник на пару со своим малолетним братцем разнес бы весь дом и парочку соседних в придачу. Сдержанность среди нечисти встречалась еще реже, чем среди жителей столицы – искренность.
– Май здесь? – деловито поинтересовалась Рес, распахивая плащ.
– Господин Майрид ожидает вас в комнате господина Блэйда.
– Благодарю.
Оглаживая кончиками пальцев вычурные кованые перила, Рес неторопливо поднялась по винтовой лестнице и свернула налево, в слабо освещенный холл. Домик у Бражника симпатичный и гораздо менее пафосный, чем можно ожидать от обиталища двух разбитных вампиров.
«Ах, да: двух разбитных вампиров и госпожи Мелис», – подумала она с легким злорадством.
Бражник сидел на стуле возле постели братца, озабоченно хмуря брови. Похоже, дело плохо.
«В меру плохо», – поправилась Рес, когда Бражник расцвел приветливым оскалом и в один миг подскочил к ней.
– Сладенькая! Неужто дождался?
Бражник то и дело метался из крайности заботливого дядюшки в крайность навязчивого ухажера: эти два пограничных состояния психики, судя по всему, объединились в мерзком прозвище. «Сладенькая» предсказуемо скривилась, но руку протянула. Бражник с готовностью запечатлел поцелуй на внутренней стороне запястья. Это считалось знаком доверия и близкой дружбы – дать кровопийце ощутить биение пульса и магии под кожей.
– Руку верни, старый проходимец! Она мне еще пригодится.
Руку с неохотой выпустили.
– Вот так ты радуешься встрече спустя целых полгода? Столько времени не появляться! Совсем стыд потеряла! – вампир укоряюще покачал головой.
– Извини, Май. Дел невпроворот, – честно сказала Рес. – Ты сам как?
– Да не жалуюсь, – охотно откликнулся Бражник. – Вот еще бы будущий властитель всего Мидгарда не докучал своими милыми причудами – было бы просто прекрасно.
– Который именно властитель? Их что-то развелось…
– Да Аникам же! Обычно старый подонок присылает ребят, а тут лично притащился. Вот ведь помесь гоблина с шакалом, твою ж его да налево! Пожри их всех проклятая Бездна!
Подлость и беспринципность Аникама известна всем. Да и жрецы Хаоса считаются оппозицией не столько нынешней власти, сколько всему живому. У всего живого, в общем-то, имеется повод для неприязни, ведь устремления жрецов могут грозить Рагнарёком. Каноничным таким мифическим Рагнарёком, а не одноименным ежегодным турниром.
– Сочувствую! – Рес села на освободившийся стул. – Старикашки вроде Аникама бывают утомительны и упорны в своем маразме.
– Это как раз про него. В твоих же, говорит, интересах подсуетиться с наследничками! Угу, в моих. Четыре раза! Нет, не выношу я Высший круг Хаоса, они там все сплошь невменяемые! Предпочитаю молодняк… ну, тех, кто дожил до получения полномочий, конечно. Ты же знаешь, их силовики то сдохнут, то сбегут. – Она кивнула, подтверждая сказанное. – С дочкой Торкеля-то дело иметь завсегда приятнее – умная, воспитанная девушка. – На физиономии Бражника нарисовалось хищное выражение, точно относящееся не к уму и воспитанности упомянутой девушки. – Ну, полукровка Гро – тот тоже мужик толковый, хоть и не без дури в голове. Молодой и без клана, меры совсем не знает.
– Гро? Это Первый меч Хаоса? – уточнила Рес.
– Преемник Аникама, как говорят. Формально – главнокомандующий Легионов.
– И как он тебе?
– Рубака. – Бражник чуть поморщился и сопроводил это витиеватым жестом. – Молодой и наглющий. Чуть что – тут же идет на таран; никакого, так сказать, изящества мысли. От природы неглуп, но самомнение имеет размером с резиденцию Ковена. Сразу видна школа Аникама. Думает, что острая железяка решает все проблемы!
– Хм. А ведь ты опасаешься Гро и его острой железяки, – выразительно вскинула брови Рес.
– Чушь, – огрызнулся вампир, но в итоге неохотно проговорил: – Не за себя боюсь, за брата: этот идиот напал на девчонку, которую опекает Гро. А тот до первой крови обычно не дерется, добивает – и правильно делает. Что я смогу сделать, если он вызовет Блэйда? Будет в своем праве.
«Мечник Хаоса опекает Нику? Очень интересно».
– А обидчик-то доживет до сего момента?
– Доживет, – пробормотал Блэйд слабым голосом. Из-под ресниц тусклой зеленью сверкнули глаза. – Скорее всего.
– О, очнулся, – констатировала Рес. – А я по твою душу. И кто же тебя так отделал?
– Какой-то тип… лица я не видел. Помню, пахло от него странно – кровью, землей и чем-то вроде формалина. От его магии прямо воздух искрил…
– Выкачал из Блэйда всю кровь! – перебил Бражник. – Можешь себе представить?! Обескровить вампира! Смешно даже!
Рес хватило нескольких секунд, что сопоставить вампирскую кровь и запах земли и формалина.
– Везунчик! – воскликнула она с искренней завистью. – Встретил настоящего некроманта!
– Везунчик?! – возмутился Бражник. – Моего брата чуть не убили!
– Ну так не убили же. Я его сама убью, как оклемается. Какого хрена к девчонке полез, недоумок? Эту не троньте!
За Блэйда снова ответил его старший братец.
– За девочку он хороший втык получит, не переживай. Блэйд хотел как лучше; другое дело, что вышло как всегда. Думать надо, прежде чем делать!
Под грозным взглядом брата Блэйд попытался раствориться на просторах пододеяльной вселенной, но в итоге понял всю бессмысленность начинания и со вздохом сложил руки на животе.
– На будущее сообщаю: Ника Айрэн Натиссоу отныне находится под моей защитой, ибо сама магия признала наш Дом ее наставниками. Кроме того, она отнюдь не единственная химера в их семействе.
Бражник, до этого переминающийся с ноги на ногу посреди комнаты, пораженно застыл.
– Защищаешь девчонку из Дома предателей? Ты серьезно?!
– Без комментариев, – отрубила Рес, после чего невозмутимо повернулась к Блэйду. Тот даже в полуобморочном состоянии попытался принять наиболее приглядный вид. – Некрос хорошенько тебя приложил Кровавой Изморозью – одно из фирменных проклятий некромантов. Воздействует на разум, подпитывается из потоков проклятого; следовательно, вырубается при магическом истощении проклятого. Премерзкая вещица, вредная для ауры… не понравилось ему, видать, что ты маленьких обижаешь. – Ее глаза недобро сузились.
– Антарес, дорогая… я всё понял и осознал!..
– Руки прочь от моей сладенькой! Бестолочь! Пороли тебя в детстве мало! – прорычал Бражник.
– Кто его порол, ты, что ли? Свежо предание, да верится с трудом. – Рес прекрасно знала, как Бражник (да и вся его семейка) трясся над маленьким братиком с самого его рождения, безбожно того избаловав. – Блэйд, тебе повезло, что маг ты, прямо скажем, очень средненький. Даже по вампирским меркам. Вот и откат получил слабый.
– Слава Тьме, – выдохнул с облегчением глава приграничных вампиров. – Видела бы ты, в каком состоянии его притащили ребята! Краше в гроб кладут.
– Ой, да один бес, не помер бы, – отмахнулась Рес. – Вы живучие. Да и некромант просто крови откачать хотел. Мог бы и словами попросить, конечно, – она передернула плечами и протянула: – Он такой стеснительный, ну просто прелесть! Напоминает одного моего знакомого…
Братья переглянулись; Бражник тяжело вздохнул.
– Рес, ты неисправима!
– Меня даже могила не исправила. На что в таком случае надеяться?
Она пристально изучила ауру Блэйда.
– Пожалуй, не буду мешать и подожду тебя в «Мертвой голове». Ты же выпьешь со мной? Нет-нет, не разбивай старику сердце!
«Можно подумать, “старик” оставил мне какой-то выбор», – подумала Рес почти весело.
*
Лекс стоял в дверях левой угловой комнаты. На мое появление отреагировал косым взглядом, но и только. Замерев рядом, уставилась на парня, который, по словам Дары, захламлял тутошнее пространство.
Оглянулась на Лекса. Правильно истолковав мой взгляд, тот лишь равнодушно пожал плечами – иди, мол, развлекайся.
Вблизи парень оказался симпатичным и смазливым – этакий повседневный типаж моей столичной жизни. Волосы темно-русые, сравнительно короткие, едва закрывают уши. Кожа чуть загорелая, похоже, не тронутая еще бритвой. Глаза под тонкими синеватыми веками не мечутся туда-сюда, как это бывает во сне.
– Он… – надсадно кашляю, – он вообще жив?
– Жив, жив. Сердцебиение слабое, но прослушивается. Магию надо было блокировать полностью, но кто бы знал, как это сделать, – проговорил Лекс с мрачной задумчивостью. – Облажался я с браслетами… Он взял и оцепенел.
– А что, так бывает?
– А что, не видишь?!
Я резко выдохнула и – так бы поступил Андрэ – попросила спокойно и чуть строго:
– Не надо кричать.
– Извини, – тут же осекся мой друг. – Ты знаешь, я ненавижу жаловаться, но… у меня это всё уже знаешь где? Порой некогда поспать и пары часов; Аникам почти полностью свалил на меня воинскую фракцию – проблем куча, организованности никакой, а ответственность в списке моих достоинств никогда не значилась. Да если бы все проблемы заканчивались внутри Легионов! Стычки с гвардейцами пока не доходят до крайности, но ожидание… оно выматывает еще больше. А ведь это только начало, Ника. Я… – Догадываюсь, что именно не прозвучало: он, как и всегда, споткнулся на слове «боюсь». Сглотнул. Упрямо сжал губы. – Мне не хочется думать, что будет дальше. Типичное такое «не думай о злобном драконе», правда?
Внутри всё сжалось. Подавив порыв броситься на друга с утешениями, я ограничилась одной лишь фразой:
– Вот этому парню тяжелее, как мне кажется.
– Твоя правда, – кашлянув, Лекс слегка смущенно продолжил: – Это, кстати, Люк. Точнее, Поллукс… дурацкое имя.
– Кастор и Поллукс? Кастор… и Поллукс.
Знакомо же звучит… Что-то из южного пантеона, встречалось в книжках с мифологическим уклоном. С раздражением дернула себя за косичку, проклиная собственную дырявую память в юбилейный стотысячный раз. Память устыдилась ровно настолько, чтобы подкинуть парочку разрозненных кусков текста.
«Диоскуры… утренняя и вечерняя звезды… один смертен, другой бессмертен…»
Один смертен, другой бессмертен. Иронично, но всё-таки странно: они ведь…
– Близнецы, – охнула я.
Надо же, какое совпадение.
Какое ужасное совпадение.
Попыталась представить, как Рик живет без Рес, или наоборот. Не получилось. Всё равно как убить половину тела, а другой сказать «Иди, погуляй!» Как жить без половины себя?!
– Это ужасно, – говорю сдавленным голосом, судорожно принимаясь тереть глаза. – Лучше бы убили меня!
– Не говори ерунды! – предсказуемо вспылил Гро. – Как мы без тебя?
– Да уж получше, чем этот парень без брата-близнеца! Ты… да ты даже не пытаешься понять! Какой же ты невыносимый эгоист, Лекс!
– Ну… да, – отпираться он и не думал.
Сколько я ни пыталась держаться и всячески храбриться, по щекам катились слезы. Сентиментальность – вещь отвратная. Принимаю близко к сердцу любую ерунду, которую стоило бы пропустить мимо ушей…
Но это, само собой, не тот случай. Не ерунда.
– Их связь ослаблена, – неловко кашлянув, сообщил Гро. – Его брат умер еще и затем, что надеялся сохранить ему жизнь. Я зачем-то предложил помощь. Видимо, эгоизм проиграл идиотизму в неравной схватке!
Сказано это, вопреки всему, смешливо. Свой эгоизм Лекс воспринимал неотъемлемой частью себя любимого. «Тьма – вечный спутник эгоизма», и всё такое.
– Нет, серьезно. Глупо вышло. Как помогать тому, кто сам себе помочь не хочет? Убить было бы милосерднее.
– Бездна! Да он еще хуже тебя, – выдыхаю сквозь сжатые зубы. – Боги дали ему шанс, а он… что сказал бы его брат? Разве Кастор такой судьбы пожелал бы тому, за кого умер?!
– Понятное дело. Только ты не мне, ты вот ему говори!
– А я и говорю. Надеюсь, он всё слышит, – склонившись над Люком, я вцепилась в его ледяную руку и с силой сжала. – Эй, Люк. Живи, слышишь? Была бы я твоим братом – никогда бы тебе не простила такой глупости! Поэтому ты живи! Я вот не смогу, даже если очень захочу. Поэтому всё, что я могу, – хотеть изо всех сил, чтобы ты жил… Живи, пожалуйста!
Лекс мягко, но настойчиво выволок меня в коридор. Во избежание потопа.
– Эй, ты насквозь промочила мне рубашку из-за какого-то незнакомого типа. Ну как так можно, а? Надо было заняться твоим воспитанием, а не обучать ближнему бою, – ворчал он, неловко гладя меня по голове. – Хорошо хоть, что ты светлая. Не сравняешь с землей эту хибару!
– Не вижу связи.
– Чтобы видеть связь, нужно иметь представление о том, как буйствуют темные девы, – охотно пояснил мой друг. – Орут, швыряются мебелью, метают ножи, посуду и проклятия средней тяжести… А потом Амарис еще интересуется с ехидным видом, почему это я не желаю становиться образцовым отцом и мужем? Да потому что мне нервы дороги, вот почему!
Давно заметила, что Лекс становится необычно болтливым, волнуясь или испытывая неловкость. Определить его настроение можно сходу – по количеству слов в первых сказанных тебе фразах.
– Скотина! – всхлипнула я где-то в районе широкой груди Гро. – И женоненавистник!
Разводить сырость я и сама терпеть не могу, но реветь принимаюсь чуть ли не по любому поводу. Жутко злюсь на себя за это – и реву пуще прежнего.
– Да, скотина, но мне почему-то ни капельки не стыдно. Не расскажешь мне доступно, что такое стыд и где его приобрести, а?
Еще и издевается. Не то чтобы от него стоило ожидать чего-то другого.
– И потом, я люблю женщин! Ну, сугубо в горизонтальной плоскости, но это так, хм, детали…
– Кобель и пошляк! И скотина!
– Я понял. Я скотина. А у этой пародии на труп от твоих откровений сердце скакнуло, кстати говоря. Сейчас снова замедлилось. Нас услышали, счастье-то какое… Выпьем за это? Или просто выпьем?
– Циничная, невозможная, невыносимая скотина! – окончательно придя в себя, я вырвалась из утешающей хватки и от души двинула ему кулаком в плечо. А рука у меня тяжелая, хоть и хлипкая на вид.
– Да, да, да! – закатил глаза Лекс. – Я циник и кобель, и трижды скотина, это мы выяснили. Зато ты умница, бьешь хорошо… для такой малявки! – схлопотав еще разок – уже в солнечное сплетение, он согнулся, но больше для виду, и тут же возмутился:
– Ника, я тебя не понимаю! За себя переживать надо! А то отделаешь тебя шестом до багровых синяков, в грязи изваляешь – ты еще и рада. А Люк этот – он же никто! Просто пацан; не самый приятный в общении, кстати.
– Себя мне не жалко. Себя жалеть – дело дохлое, – искренне отвечаю. – Да и синяки пройдут, а тут… он же… Боги, неужели у всех темных такое извращенное восприятие мира?! Всё себе и ничего другим?
– У светлых такое же. Это не от источника силы зависит. Ты просто всех судишь по себе, ну и по Андрэ тоже, – вздохнув, он неловко потрепал меня по волосам. – Нет, малявка, кое в чём Дариус права: жизни ты совсем не видела. Я до недавнего времени и рад был, что у тебя мозги лишними условностями не загажены, но теперь…
– Это не важно. Мне знание жизни ни к чему.
Сказав это, натянуто улыбаюсь. Знаю, очередное напоминание его разозлило. Лекс и в этом случае с обычным своим пижонством говорит себе и окружающим – «Я разрулю это». И сам себе верит. Кого он только не донимал с моим так называемым проклятьем! Даже ныне покойного Акима Болотника. Старикан только и сказал, что всё безнадежно, но разве Лекс услышал? Не умеет он проигрывать. Да и не научится, как я думаю.
