Текст книги "Ключи от Хаоса (СИ)"
Автор книги: Rex_Noctis
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
– Уж не клановое ли имечко? Припоминаю, припоминаю…
Я скривился, не желая поднимать эту скользкую тему. К тому клану никакого отношения не имею, кто бы из них ни приходился мне папашей. Там наверняка обо мне и не слыхали, иначе либо связались бы, либо убили. Просто чтобы не позорил имя славное своим существованием.
– Какая умненькая девочка, – всё же съязвил в ответ. – Жаль только, что такие долго не живут.
– Знал бы ты, как мне жаль.
И снова она сбила меня с толку. Терпеть не могу чего-то не понимать.
====== Глава 19 ======
Треклятая хибара встретила нас неуютной, мертвой какой-то тишиной. Мертвой. Впервые за долгое время я задумался о Вороне. Роуэн, что и на футарке и на всеобщем созвучно с «ворон» – так его звали. Благополучно скопытившись, он оставил меня жить… вот только не моей, а его жизнью. И загадочная заклинательница Антарес была изрядной частью той жизни, я в этом почти уверен. Даже скрипучую первую ступеньку на лестнице она перешагнула машинально, будто бы пришла в этот дом не в первый раз. И не во второй.
Я всегда говорю «этот дом». Никогда не называл дом на отшибе Беркана своим, потому как не мой он. Нет у меня дома. Давным-давно уже нет.
– Парень…
– …в дальней комнате, – оборвала Рес. – Я чувствую.
– Каким это, интересно, образом?
– Любопытные мальчики, Гро, живут не намного дольше умненьких девочек, – отрезала Рес с ехидцей. – Такое вот равенство полов. Так что не задавай лишних вопросов и радуйся уже тому, что притащил меня в эту лачугу, век бы ее не видать…
– Ты ведь здесь бывала раньше.
В меня молча швырнули плащом. Рес решительно прошествовала по коридору до крошечного алькова и свернула налево. Недовольно хмыкнув, поспешил следом. Свою так называемую гостью застал стоящей над Люком и уже не зябко, испуганно как-то обхватившей себя худыми руками.
– Бедный ты, бедный, – услышал я сдавленный шепот. – Это куда больше, чем ты мог вынести, не так ли? – и куда более твердое: – Но тебе придется.
Я опрометчиво подошел ближе в тот момент, когда Рес подцепила удлинившимся ногтем одну из тоненьких цепочек, что окольцовывали худые запястья Люка. Э-э… упс. Тут будет уместно вспомнить, что химеры не любят кандалы Маркоса. Мягко говоря.
– Рес, это не…
– Закрой дверь с той стороны, Гро, – процедила она, щуря зловеще вспыхнувшие глаза – яркая медь на фоне льдистой зелени. Демон, как есть.
И еще раз упс. Сейчас меня будут потрошить живьем. Сглотнув, попытался было призвать заклинательницу к здравому смыслу:
– Я его, между прочим…
Дальше слушать не стали. Зашипев, будто кошка (вполне себе буквально, люди таких звуков не издают), Рес сощурила глаза в две узкие щелки. Меня буквально вынесло в коридор и хорошенько впечатало в стену мощной магической волной.
Поморщившись, ощупываю затылок. Ну вот зачем так делать? Кто бьет придурков по голове?! Только такие же чокнутые, м-мать их! И даже знать не хочу, что за демоническая дрянь порезвилась с предками этой мегеры! Я много всякой пакости повидал, но шипящие кошкоподобные девицы – это что-то новенькое. Радикально новенькое.
Проклиная демонов, истеричек и всех баб без разбору (от них, как известно, все беды; начинаю в это искренне верить), я сполз по стенке вниз и набросил себе на плечи легкий плащик. Фасон, конечно, не мой, зато руки свободны. После чего призвал из комнаты стратегический запас успокоительного, то бишь початую бутыль сливовицы. Думаю, с Люком не управиться за пару минут, так что Рес хватит времени остыть до прежней кондиции, то бишь холоднее некуда.
Насчет времени я порядком преувеличил, о чём красноречиво сообщал почти не изменившийся уровень жидкости в бутылке. Прошло даже меньше получаса, когда дверь напротив скрипнула.
– Эй, хватит пить! – услышал я раздраженный оклик. – На кой черт вы, кровопийцы, добро переводите?
– Мы это… сублимируем, – припомнилось очередное мудреное словечко.
Рес лишь вскинула бровь – на моей памяти больше никто не мог одним лишь выражением лица излить на собеседника такую прорву сарказма. Я попытался передразнить, но левая бровь упорно подымалась вместе с правой. Пришлось бросить это заведомо провальное дело и радоваться уже тому, что тема браслетов не подымается и меня, следовательно, не макают мордой в грязь.
– Тебе налить?
– Благодарю покорно, я не пью ничего крепче вина.
– Сочувствую. Что с Люком?
– Жить будет.
Пожав плечами, Рес прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Я всё это время продолжал сидеть на полу, подпирая стену, и теперь безумно разглядывал попавшие в поле зрения шнурованные сапоги с тяжелой толстой подошвой – надев такие, жутко хочется кого-нибудь пнуть. Обувка кажется шибко тяжелой для такого супового набора с узкими коленками… но куда там. У трепетных беспомощных дев зачастую не бывает такой сильной голени, а также ловких рук и склонности хвататься за нож при повышенной настойчивости ухажеров. Если вспомнить случай с Аланом, ко мне Рес отнеслась очень даже снисходительно.
– Ты выглядишь еще хуже того Люка, – проговорил я с некоторой долей озабоченности. Она не ответила, лишь прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Недолго думая, скинул прямо на пол плащ вместе с собственной курткой, пересек коридор одним широким шагом. Нерешительно положил руку на плечо Рес, торчащее из широкого ворота мешковатого одеяния, больше напоминающего свитер мелкой вязки; удивился неожиданному жару кожи, от белизны которой, казалось, веет холодом. Я еще горячее, но я-то нечисть.
И как можно мерзнуть при такой температуре тела? Вот что непонятно.
– И я жить буду. – Ее голос оказался неожиданно тусклым, как и распахнутые глаза в обрамлении неестественно длинных ресниц. Возможно, именно из-за этих огромных глаз осунувшееся, усталое лицо Антарес показалось неожиданно юным; впервые я задумался о том, сколько же ей лет на самом деле. – Иногда мне кажется, что нет на свете того, чего я не смогу пережить.
– Весьма самонадеянно. В лучшем моем духе, сказал бы я.
Рискуя повторить судьбу Алана, притянул Рес к себе и обнял. Она напряглась, но вырываться не стала. И правильно, приставать я пока не собирался. Никакой голод не может стать оправданием для некрофилии, ибо разве бывает у живых девушек такой синюшный цвет лица?
Не очень убедительно, Лекс, – тут же вздохнул мысленно. Даже в полудохлом виде эта неопознанная нечисть продолжает меня привлекать, хотя я даже не уверен, что она в моем вкусе. Грешным делом думаю, не затесались ли в роду Рес суккубы? Неубедительно как-то звучит – суккубы такой магической мощью не обладают, да и не действует на меня их магия.
– Так значит, всё в порядке? – я занервничал. – Что за сложные чары ты применила, если от них так скрючивает?
– Ты не представляешь, насколько эти чары просты, – хрипло проговорила Рес куда-то мне в ключицу. Она всего на полголовы ниже… высокая, в шею кусать будет удобно… А, ну да, самое время напомнить себе, что я не некрофил. Наверное. – Абсолютную Тьму можно вытравить лишь абсолютным Светом. На какое-то время происходит взаимная нейтрализация. Так что для Кьенвэйа существует одно единственное противодействие – Сельв’анэр.
– Огонь неба? – блеснул скудными познаниями демонского языка.
– Небесный огонь, – поправили меня. – Если в кои-то веки используешь мозги по назначению – догадаешься о природе названия без особого труда.
Природа названия меня сейчас не занимает. А вот сами чары – еще как. Никогда о таком не слышал.
– Если это просто, то скажи, почему мне от твоего вида хочется пойти и заказать погребальный костерок?
– Сказать об этом можно многое, но главного ты не поймешь. – Рес медленно отстранилась. – Проще показать.
В сложенных лодочкой узких ладонях забрезжила крошечная искра. Я неотрывно следил за тем, как искорка превращается в охапку бело-золотого пламени; оно притягивало и одновременно обжигало взгляд. Хотелось протянуть руки и вместе с тем убежать сломя голову, потому что… Бездна, да это же чистый Свет! До невозможного чуждый и… прекрасный.
«Гро, ты ж вроде старательно корчишь из себя брутального мужика, – фыркнула бы Дариус, – что это еще за “прекрасный”?»
Будучи темным по самое дальше некуда, я едва не отпрянул от метнувшегося ко мне сгустка Света, но, видимо, расстояние не помеха. И белый огонь разгорается пожарищем где-то внутри меня. Боли нет… но так хорошо, что почти больно. Внятно не описать мучительно острое ощущение того, что ты живой, что ты еще можешь испытывать кучу всяких эмоций помимо тех немногих, что емко выражаются словом «хреново».
– Какое-то странное чувство, – мой голос чуть ли не ходил ходуном; чувствую себя несколько шокированным, выбитым из колеи. – Будто бы я сухое треснутое бревно, решившее по весне обзавестись всякими там веточками-листочками.
– Вот видишь? Сразу дошло, – кивнула Рес.
При взгляде на нее чувство эйфории как-то резко схлынуло.
– Ты что, откинуться тут решила?! Вот этого не надо! Эй!
Ответа не последовало. Поминая попеременно Бездну, демонов рогатых и Эвклидову бабушку, буквально в охапке отволок несопротивляющуюся Рес в ближайшую комнату – оказалось, в свою – и неуклюже толкнул на постель. Сам уселся напротив, прямо на пол.
Это, суповой набор, чтобы лучше тебя видеть.
– Рес! Ну же, Рес! – потряс ее за плечи, не на шутку психуя. Издевательскую фразу про погребальный костерок не хотелось воплощать в реальность.
– Отцепись ты! – сердито процедила Рес, поводя плечами в попытке сбросить мои руки. – Я не гребаная яблоня, чтобы меня трясли. И так штормит… три Огня за неделю – это, знаешь ли, серьезный перебор. Если я похудею еще немного, братец устроит истерику, привяжет меня к стулу и будет заботливо кормить с ложечки, пока не лопну.
Ха, я бы на это посмотрел. Как и на братца, способного привязать Рес к стулу.
– Так не нужно было! – воскликнул я с раздражением. – Мне-то помощь ни к чему!
– Серьезно? – и снова это раздражающее выражение лица – «я умнее всех, и тебя особенно». – Лекс, ты по уши в дерьме.
– Не буду спорить, – отвечаю, подавив вспышку гнева. – Вот только тебе не по силам это исправить.
– Это по силам тебе. При условии, что ты хотел бы этого по-настоящему, а не упивался собственной никчемностью, играя в благородного разбойника и для отрады душевной шпыняя гвардейскую школоту.
Я уже открыл рот, чтобы огрызнуться, но… что такого, по большому-то счету, можно возразить? А ничего. Примерно этим мы последние годы и занимаемся.
– А это заклинание здорово мозги прочищает, – в итоге говорю совсем не то, что собирался. – Но как? Это же чистый Свет, а ты не менее темная, чем я сам.
Какое-то время Рес отстраненно разглядывала мое лицо, прежде чем ответить.
– Да, у меня светлой магии так же мало, как у тебя. Сельв’анэр – призыв Света. Мощнейшая положительная энергетика. Может снять любое проклятие, если оно с привязкой на физическом уровне.
– И что, любой может взять и призвать Свет? – усомнился я. – Уж больно здорово звучит.
– Ты бы точно не смог, не имея соответствующего наследия и будучи махровым эгоистом, – заверила она. – Да и толкового заклинателя из тебя не вышло бы.
Сам всегда подозревал, что не вышло бы. Но вот что интересно: почему? Мне тут же любезно пояснили.
– Высшая магия требует сжигать себя по маленьким кусочкам; грубо говоря, торговать собой на добровольной основе. И ты должен хотеть этого, хотеть со всей дури. Чтобы сотворить несокрушимо мощное, абсолютно действенное заклинание, нужно помнить одно: за всё абсолютное ты понемногу отдаешь душу. Иначе никак.
Да уж, на такие извращения я бы по доброй воле не пошел. И кто пошел бы? По крайней мере, для какого-то хамоватого полукровки, выползшего невесть откуда. Нет, это в самом деле звучит дико: «сжечь себя» ради незнакомца. Нечто совершенно дикое, безумное… и оттого привлекательное. Непонимание каким-то образом граничит с восхищением. Так можно восхищаться лишь тем, чего не только сделать никогда не сможешь, но даже и не поймешь.
– Как можно хотеть этого?
– Сделав это однажды, сложно не хотеть, – ее усмешка вышла чуть болезненной. – Не важно, кому ты жертвуешь себя, важно лишь то, что это всегда идет во благо. Пострадать во имя великой цели – лучшая пища для тщеславия.
– Странная ты какая-то, – проговорил я сокрушенно. – Я этого не стою!
– Так мы и не на рынке, чтобы вникать в условия купли-продажи. У тебя внутри такая кошмарная свалка, что положительная энергетика не будет лишней. Поблагодари да забудь.
Я устало провел ладонью по лицу. Голод возвращался – рука об руку со своими извечными собутыльниками: отвращением, скукой и бессильной злостью на всё подряд. С моей души эта небесная штуковина и на искорку бы не наскребла, уж это да.
– Знаешь, я не чувствую благодарности.
– А что чувствуешь? – вопрос задан с искренним любопытством. Я задумался.
– Вину. Досаду, – выдал наконец. – Недоумение, Рес! Начиная тем, что я как-то не могу врубиться, откуда ты вся такая на мою голову свалилась. Почему мы раньше не встречались у Бражника? Он твой горячий поклонник, как погляжу.
От оценивающего взгляда чувство опасности снова взбунтовалось, призывая не соваться во всё это дело. Но мое общение с интуицией обычно протекает на уровне: «Гро, ты щас до Бездны круто влипнешь! – Отлично, мне как раз жить надоело!»
– Я веду уединенный образ жизни и не задерживаюсь долго на одном месте. И уж точно не ошиваюсь в вампирских забегаловках без крайней нужды.
Ясно. Ткну пальцем в небо и предположу, что дело в ее необычном даре. Инквизиторы совсем свихнулись на этой почве: предлагать такую кучу золота за одаренных, когда те и так уже сидят по темным углам и не отсвечивают. Суммы такие, понятно, не от большой щедрости: нужно отвалить гордой приграничной нищете целое состояние, чтобы та что-то сделала для Инквизиции.
– Откуда ты родом?
– О, я из Скаэльды. На благо ее положена вся моя жизнь, – ответили мне с сардоническим смешком.
Угу, с акцентом, значит, угадал. Скаэльда – благополучный домен с крайне дурной репутацией, этакая темная столица Империи. Многие годы жители приграничья наивно полагали, что эрол Шёльд пойдет по стопам Бёльверка – своего деда, – и выступит против Ковена… Увы, Деметриуса не вдохновила безвременная кончина знаменитого предка. Да и понимал я его – на кой черт связываться с Ковеном и рисковать собственным благополучием? Не по-нашему это, не в духе темных.
– «Не в духе темных»! – презрительно передразнила Рес, когда я выложил ей часть своих мыслишек. – В духе темных – лишь честь и ярость; всё остальное – излишества, условности и отговорки! Да только не осталось нынче ни ярости, ни чести. Этот треклятый культ эгоизма превратил нас в кучку жалких себялюбивых трусов.
Секунда – и я уже не сижу на полу мирной ветошью, а нависаю над оторопевшей от таких финтов девушкой, прижимая к кровати гибкое, излишне хрупкое тело. Такие субтильные девочки напоминают птенца или двухмесячного котенка: сожмешь слишком сильно – и нет ее. Странно и страшно… и – как ты ни отнекивайся! – приятно будоражит.
– Знаешь, детка, я многое могу вынести,– цежу сквозь недоброжелательный оскал, – но трусом меня обычно называют первый и последний раз в жизни.
– Знаешь, шельма, один великовозрастный мужлан пытался поучить меня хорошим манерам, потащив в койку, – очаровательно улыбаясь, Рес подалась ближе и, обняв меня за шею, едва ли не с кокетством протянула: – Я собственными руками подвесила этого ублюдка на дереве, проткнула копьем и оставила болтаться вниз головой положенные девять дней.
Как-то позабыл я, что в руках моих не котенок и не птенец, а долбаный боевой грифон. По описанию узнаю древний ритуал поклонения Одину, «дань великой мудрости». Северные храмы давно перешли на животных, но в Скаэльде всё еще практикуется человеческое жертвоприношение (с той оговоркой, что жертва заслуживает смерти). Деметриус Шёльд именуется «хранителем старых традиций» – как иерофант призывал уничтожать идолов, так и герцог Скаэльды не допустил бы возведения Небесного храма на своих землях. Не то чтобы кто-то пытался… отнюдь.
– Не стоило принимать на свой счет. Я вовсе не считаю тебя трусом. – Неожиданно Антарес коснусь легкой ладонью моих волос. – Придурком, но не трусом.
Как ни странно, мне приятно это услышать. На придурка не обижаюсь, ибо правда.
– Если не уйдешь в ближайшие пару минут – посчитаешь, что я буду хорошо смотреться с копьем промеж ребер. Это предупреждение.
– Запоздалое, – протянула Рес скучающим тоном. Вот уж не думал, что услышу скучающий тон от девушки, находящейся со мной в постели; так и самому впасть в уныние можно. – И весьма сомнительное, учитывая, что отпускать ты меня не собираешься.
– Так ты сопротивляйся.
Угу, призыв тоже какой-то сомнительный. Говорю «сопротивляйся», а сам прижимаюсь вплотную, уже до неприличия, до очевидности; зарываюсь чуть дрожащими пальцами в длинные густые волосы Рес, сдавленно дышу куда-то в висок; чувствую, как жилка под моими губами пульсирует быстро-быстро.
Гладкость кожи на виске сменилась обветренной шероховатостью губ. Рес вовсе не сопротивлялась. Наоборот, ее тело отвечало на каждое мое прикосновение, выдавая с потрохами истинный темперамент, зачем-то упрятанный под маской я-заморожу-тебя-одним-взглядом-умри-ничтожество. Меня накрыло еще больше, еще хуже; я в шаге от того, чтобы наброситься на нее по-настоящему, разрывая когтями одежду и оставляя на коже длинные кровавые полосы. Я еще даже не пил крови, а озверел: есть что-то донельзя крышесносное в неожиданной покорности и ласке, какой не ждешь от резкой, язвительной девчонки, напоминающей один сплошной острый угол и справляющей Одину кровавые ритуалы.
– Знаешь, в первый раз может быть не очень приятно, – хрипло прошептал, уверенный, что ей не доводилось бывать донором. Быть первым вампиром донора куда приятнее, чем первым партнером истерящей по пустякам девственницы.
– Кажется, где-то я это уже слышала, – недовольные интонации Рес не обманули бы и полного дебила (а я всё же претендую на проблески ума). Слова лгут, правду говорят ее шалые, бликующие в темноте глаза, влажный, чуть приоткрытый яркий рот, румянец на высоких скулах…
Рес дофига забавно слушать. На Рес почти больно смотреть.
Со сдавленным смешком я покачал головой – ну что за невозможная вредина? После чего медленно очертил языком плавный изгиб шеи, нашел губами привычное местечко вблизи ключицы и без лишних проволочек выпустил клыки на всю длину. Наконец-то…
====== Глава 20 ======
– …как считаешь, стоит его разбудить? – отдаленно знакомый голос доносился будто бы сквозь толщу воды. Пробуждение принесло ощущение непонятного, дикого какого-то дискомфорта и раздражения.
– Сам проснется с минуты на минуту. – Дару я опознал безошибочно, как иначе. – Хочу увидеть его физиономию, когда обнаружит…
– Обнаружу что? – сам я скрипел похлеще какого-нибудь древнего энта. Помнится, когда-то еле ноги унес от этих деревяшек… подумаешь, коры немного отодрал для Амарис. Им ведь даже не больно! – И какого иерофанта вы здесь толпитесь? Любовались моим прекрасным безмятежным лицом, пока я спал? Валите отсюда, пока, клянусь Четырьмя, я не позавтракал кем-то из вас!
Не без труда приподымаюсь на локтях, сажусь на постели. Ощущения напоминают сотрясение мозга – многие скажут, что сотрясать в моей бедовой голове нечего, но всё же! – только еще хуже. Чувствую себя на редкость отвратительно, и даже практически исчезнувшая жажда не помогла делу.
Жажда…
– Ни черта не помню, – пожаловался я, вперив испытующий взгляд в Люка – он не только снова ходил ножками, но и имел вид на удивление злорадный. Как и Дара. – Нигде тут не видели худосочную девицу малахольной наружности? Она ж мне не приснилась…
Определенно нет: я пахну чужой кровью и травянисто-свежей горечью, даже сейчас продолжающей будоражить нервы. Так пахли волосы и одежда Рес. И почему же, Бездна пожри, мне кажется, что вырубился я после нескольких глотков? Вот ведь позорище. Боюсь представить восторги обескровленной девушки, на которой вырубилась перевозбужденная и капитально обожравшаяся вампирская туша под две сотни мин веса.
– Она, видимо, и оставила тебе это чудес… хм, эту записку, – сказала Дара. Ее вечно равнодушное лицо оживилось просто до ужаса. – Левая рука, Лекс!
Недоуменно вскинув брови, я выдернул из-под браслета сложенный вдвое огрызок бумаги; на колени мне упало перо, пальцы машинально его сцапали.
Сложно описать мои эмоции в тот момент, когда я с круглыми глазами вчитывался в корявые, смазанные буквы, накарябанные не чем-нибудь, а кровью. Что касательно содержания… да, это тот самый момент, когда ни одно ругательство не кажется достаточно крепким. С каждой строчкой моя физиономия всё больше стремилась к лошадиной. Вытягивалась, проще говоря. Самое ужасное, что мои так называемые соседи уже явно сунули в эту бумажонку носы!
«Шельма!
Я склонна утверждать, что минувшим вечером меня вероломно продинамили. И чуть не лишили любимого свитера. К тому же, знаешь, нехорошо иметь на руках (ты оценил каламбур, правда?) скверные вампирские артефакты. В общем, вот моя маленькая месть. Подумай над своим поведением. Полюбуйся на себя, так сказать, сквозь призму реалистического опыта.
Люк должен очнуться, но его состояние нельзя назвать полностью стабильным. Жди в гости моего младшего братца, он доведет дело до ума. По итогам сочтемся позже, а как именно – догадайся сам. Даже подсказку прилагаю, так уж и быть.
С наилучшими пожеланиями добрейшего и прекраснейшего утра, Рес»
Честно говоря, в остроумии Рес не откажешь: чтиво местами даже повеселило. Пока не сообразил, о каком таком каламбуре идет речь. Вот тогда у меня, кажется, начался нервный тик. Да быть того не может! Они попросту не могли на меня сработать!
С перекошенным лицом я рванул один из парных браслетов, пытаясь разодрать тонкие звенья. Без толку.
– Ради всех богов! Как?! – взвыл я. Ответом мне стал чуть ли не истерический хохот: вечно унылая Дара и неудавшийся покойник потешались надо мной едва ли не в обнимку. – Да хорош ржать! Вот черт, у меня ж занятие с декурией!..
– …началось три с лишним часа назад, – отметила Дара обычным сухим тоном, но тут же прикусила губу, чтобы не засмеяться снова. За все годы нашего знакомства она так радовалась от силы пару раз! – Адепт Аксель мной предупрежден по связи, что командир пошел по ба… очень занят.
Всё веселее и веселее. Без магии, как оказалось, толком не чувствуешь времени. Да и в принципе ощущения отвратительные. Не только физические, но и моральные: ужас от этой кошмарной, немыслимой слабости, сковывающей по рукам и ногам, изнутри и снаружи. Ни щитов, ни боевых заклятий, ни Пяти Чувств… никакого ощущения всемогущества.
Что ж, теперь подумаю дважды, прежде чем хвататься за этот артефакт. Отличный урок. Спасибо огромнейшее, зеленоглазое ты чудище! Уж по итогам мы сочтемся, это я тебе обещаю.
– У меня после полудня встреча с Десяткой, да и Аникаму надо на глаза показаться, – свирепо гляжу на несчастный клочок бумаги, зажатый в побелевших от натуги пальцах. – Дара, ну сделай что-нибудь! Это же по твоей части!
– Как тебе сказать, – хмыкнула она, опираясь спиной о дверной косяк. – Тут я бессильна. И он тоже, – кивок в сторону Люка. Тот неловко откашлялся, пряча усмешку.
– Я затрудняюсь определить, как твоя подружка изменила магические свойства артефакта, но такой вопрос: ты законный владелец?
– Не-а. Это побрякушки Бражника.
– Славно. Значит, тебе нужен этот самый Бражник, – кивнул Люк. – Думаю, он может снять с тебя это. Если захочет, конечно.
Я со злостью прикусил губу. Захочет ли? От рыжего подонка можно ожидать любой пакости, а у меня на всё про всё полтора часа. Но хоть надежда забрезжила.
– Спасибо за подсказку, – со вздохом бормочу, подымаясь на ноги. – Ты сам как, в порядке?
– Наверное, – тщедушные плечи Люка поникли. – Ты эту магичку для меня разыскал, так ведь? Полагаю, я должен быть тебе благодарен…
– Но ты не чувствуешь благодарности, я понимаю.
Да, прекрасно понимаю. Моя благодарность сейчас и вовсе ушла в минус.
– Уж извини.
Снова пожатие плеч; ощутимо скиснув, парень спешно скрылся в коридоре. Негромко хлопнула дверь.
– И близко не в порядке, – проговорила Дара. – Нам бы Никиного дружка-менталиста. Но ты, Гро, тоже везунчик! Где откопал узкопрофильного заклинателя, да еще и в такие короткие сроки?
– У Бражника под крылышком, – проворчал я, сдергивая со стула куртку и широкий алый шарф, бывший едва ли не моей визитной карточкой. Следовало хотя бы умыться и сменить рубашку, но я не на шутку взвинчен. А потому предпочел не красоту наводить, а вооружиться как следует; паранойя победила брезгливость в кровопролитной схватке. – Она у него, видите ли, личный магистр заклинаний! Антарес звать, не слыхала про такую?
Справедливо полагаю, что такое пафосное и старомодное имечко в приграничье не встретишь.
– А выглядит как?
Я не донес руку до облюбованного мной старого-доброго тесака и задумчиво поскреб в затылке, думая, как бы в сжатом виде описать это стихийное бедствие.
– Ну… такая, знаешь, нервная брюнеточка. Худая и бледнющая. Глазищи как у кошки, в темноте светятся. На вид – лет двадцать человеческих. Или нет, – засомневался я. При большом желании Рес можно дать как семнадцать, так и все двадцать пять. – Девица с прибабахом, это как-то сразу бросается в глаза. Зато ножом неплохо орудует! – последнее сказано с невольным одобрением. Повторюсь, Алан мне никогда не нравился.
– Кто о чём, а ты о железках, – хмыкнула Дара, хмуря тонкие мышастые брови, тут же скрывшиеся за широкой оправой очков. – Познакомишь со своей девицей?
– Дариус, иерофант тебя возьми, она не моя ни разу, – огрызаюсь и заматываюсь в шарф поплотнее. – Я вообще сюда баб не таскаю, ты это прекрасно знаешь! Но так или иначе, а встретиться с ней я просто обязан. Мы не рассчитались, да и…
– М-м?
– Я думал… – едва ли не мямлю, – возможно, она поможет Нике…
Дара с прохладцей взглянула на меня. Она не считает, что Нике можно помочь, и это буквально сводит меня с ума. Вот уж не желаю отдавать своих друзей какой-то там Хель, будь она хоть триста раз богиней.
– Может быть. Иди-ка, умойся, у тебя всё лицо в крови. Да и руки не чище. Потом спускайся вниз, фокус покажу.
С этими словами она вышла из комнаты. Я растерянно глянул вниз, на свои руки в разводах и крапинах запекшейся крови; брезгливо поморщился. Запоздало отметил, что всё это время перо, выпавшее из записки, оставалось зажатым между указательным и средним пальцами.
«…сочтемся позже, а как именно – догадайся сам. Даже подсказку прилагаю, так уж и быть».
Рукав закатан на четверть, мой самопальный амулет незаслуженного везения болтается над выступом шиловидной кости. Перо на нем почти идентично тому, что оставлено в качестве «подсказки».
Разумеется, я догадался, что ей нужно. Роуэн Макадэ.
Досадливо хмурюсь, сжимая перо в кулаке. Эта Рес в самом деле мне приглянулась, если уже сейчас готов ревновать ее к своему безвременно скончавшемуся командиру.
Утренний воздух – влажный, заметно отдает прохладцей. Высокая трава поблескивает росой, охотно оседающей на моей шерсти. Недовольно фыркаю – вся эта влага нам с рысью не по душе, хоть и красиво блестит на солнце. Интересно, бывают заклинания для высушивания мокрой травы, да чтобы сама трава осталась невредимой? Нам, магам с детства внушают, что магия может всё (и даже немного больше).
Ярнвид – обиталище ведьмаков и разномастных оборотней. И пристанище Железного Леса, вот уж действительно живая природа. Железный Лес, пожалуй, притягивает меня как ничто иное. Наследие мое от альвов, вот и откликается на зов своей стихии. Лекс раньше здорово ругался: мол, опасное это местечко, коварное, застрять можно на добрую неделю, или вообще сгинуть к Эвклидовой бабушке. Но Рино и Эйс – приятели Лекса из оборотней, славные ребята – подняли его на смех: она, мол, из наших, а зверушек Лес не обижает. Как и любого, в ком есть толика демонической силы; «тьма с легкой ноткой хаоса», как выражается матушка Лекса – забавная молодая женщина, совсем не похожая на чью-либо мать. Невольно пришло в голову, что и о ней Лекс тоже заботится, как умеет… угу, чтобы потом орать на каждом углу о том, какой он эгоист и как он плевал на весь этот мир. Мой друг – личность гораздо более сложная, чем о себе думает.
Рысь упорно убеждала, что ее голод – самый что ни на есть звериный, и призывала порешить какую-нибудь мелкую живность. Сожрать зайца – голубая мечта любой порядочной рыси. Ага, разбежалась! А потом я неделю буду голодать, вспоминая кровавые ошметки, что были внутренностями бедного пушистого зайки. Знаем, проходили. Я всё же не настоящий оборотень, это просто остаточный след нечистой крови. Такое встречается нечасто, но и редкостью не назовешь. Иногда эта способность даже через поколения передается; многие и по сей день с гордостью носят гербы, украшенные «фамильным» животным.
Эх, а есть и вправду хотелось. Я снова вызвала гнев Мойры, не позавтракав и сбежав якобы на занятия. Что угодно, лишь бы не видеть Жанин лишний раз. Но, говоря по чести, мы и так не видимся: у нее сейчас порядком работы в Магистрате. В редкие встречи между нами повисают неловкие паузы; Жанин только и делает, что мнется, будто бы что-то хочет сказать. В итоге не говорит. Слов, видимо, нет. Только смотрит так, как смотрят на тело покойного родственника. Каким я, по сути, и являюсь. Заведомо.
Чихнув (в кошачьей форме звук получается презабавный), потрясла ушастой башкой и резко ускорилась. В таких ситуациях лучше всего мозги прочищает бестолковая беготня куда глаза глядят. И никаких зайцев. Нет, говорю! Только несварения и паразитов мне для полного счастья не хватало! Рысь страдальчески опустила уши, не одобряя такой переборчивости. Уж в чём главный плюс и мое отличие от настоящих оборотней: в своей голове я безоговорочная хозяйка!
«Это временно», – раздался знакомый ехидный голос.
«Рик? – тут же затормозила и глупо завертелась на месте, будто бы гоняясь за собственным коротким хвостом. – Или я попросту начинаю сходить с ума?»
– Это хорошо, если есть, с чего сходить, – послышалось откуда-то сверху. – Да и психом быть в этом мире не накладно. Не будешь психом – всё равно сойдешь с ума. От скуки.
Рик обнаружился на одном из деревьев, высившихся чуть поодаль от полуголой прогалины, где меня застала телепатическая издевочка. Шикарная такая ива, будто с картинки, хлесткие понурые веточки достают почти до самой земли. Вездесущий менталист удобно устроился на одной из толстых нижних веток, свесив вниз ногу в высоком шнурованном ботинке, и глазел оттуда на мою пятнистую особу с обычной своей развеселой ухмылкой.
