Текст книги "Ключи от Хаоса (СИ)"
Автор книги: Rex_Noctis
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
– Мы химеры, между прочим, – напомнила Рес, обращаясь к Андрэ. – На одной памяти крови далеко здесь не уедешь, ибо в противовес опыту предыдущих инкарнаций имеется мятущаяся человеческая душонка. Дедушка слегка так сморозил чушь и прочесал под одну гребенку все наследия без разбору. Знаешь в чём тут основная неправильность? – Андрэ качнул головой, показывая, что не знает. – Чистокровный хиаре – дитя Тьмы, отмеченное печатью Стихии. У дитя Тьмы не может быть души, ведь изначально душа – творение Света, его дыхание…
– …и без малейшей искры Света существовать никак не может, – подхватил Рик. – Следовательно, у демона нет души только до первой капли человеческой крови. А потом начинается… – он вздохнул.
– …начинаются метания на тему «быть или не быть» с уклоном в голимую диалектику. Потому что вот тут, – Рес коснулась лба согнутым пальцем, – ты демон. А тут – человек, – тем же движением она указала куда-то под левую ключицу. – Вот так и получается химера. Существо противоестественной природы.
– Эти научные диспуты просто прекрасны и жуть как познавательны, но, может быть, отвлечемся? – поинтересовался Лекс мрачно. «Диспуты?» – тут же фыркнула Дара, обожающая подкалывать его на тему положенного воинской фракции словарного запаса. Да и за мной иногда водилось; дурной пример заразителен. – Андрэ, дружище! Ты, кажется, обещал рассказать о своем загуле, если я не стану ломать тебе нос? И каким боком здесь приблудились вон те двое? – Демонстративный кивок в сторону близнецов. До чего же он порой вредный, а?
– Мы его кровники, – безмятежно сообщили близнецы. Лекс поперхнулся, Дара выронила карандаш, а я беспокойно завозилась у Рес на коленях. Андрэ вздохнул.
– Надеюсь, мы недолго останемся кровниками. Что ж, дело в том, что я – Анкавис из Иосхельма. А вот эта парочка – кровь Розы и Грифона, Скъёльдунги из Скаэльды.
В довершение столь прекрасного дня Эвклид был вынужден наблюдать концерт в исполнении женщин Валента (словно бы их стенания могли что-то изменить). Если Илайя, сидящая напротив него с закованными руками, не выражала никаких эмоций, то ее старшие родственницы подрастеряли весь свой нешуточный апломб. Жанин предпочитала культурную и сухую истерию, а вот Ирма лила слезы без всякого стеснения.
Эвклид не любил слез, истерик и прочих уродливо-глупых привычек, на какие богаты нынешние дамы. Просто терпеть не мог. Он был убежден, что уважающая себя женщина не станет добиваться желаемого таким жалким (и неэстетичным) способом. Впрочем, у Ирмы здесь и сейчас иного способа не было.
– Эвклид, я прошу тебя! – голосила она, хлюпая красным от рыданий носом. Темные волосы растрепались, и заместо очередной модной прически благородная элте Валента заимела кучерявую лохматую гриву, какая больше подошла бы заправской ярнвидской ведьме. – Умоляю, помоги нам уладить это дело! Это ведь такой позор, Эвклид… Илайя – гордость нашей семьи; у нее могло быть такое блестящее будущее! Ты же знаешь, ты… ты не можешь ее погубить!
– Вот именно, что может. – Жанин глянула на свою племянницу как на идиотку. Что примечательно, племянница старше тетки на добрых сорок лет.
«Жанин замужем за ее дядей, кажется? Ну да, Диоген – брат Ореста, – подумал Эвклид отстраненно. – Следовательно, она приходится отцу Ирмы двоюродной племянницей, а матери – кузиной. Бездна! Поди-ка, разберись, кто кому здесь тетушка. Валента не помешала бы свежая кровь. На их родовое древо скоро без слез не взглянешь».
– Я возлагал на тебя большие надежды, Илайя, – он намеренно проигнорировал стенания ее матушки. – Ты эти надежды жестоко обманула. Можешь что-нибудь сказать в свое оправдание?
– Никаких оправданий, господин иерофант, – проговорила Илайя. – Я пошла на поводу у собственной злости и понимаю, что должна понести наказание. Такое же суровое, как и все остальные.
– Что такого сделал Гро, чтобы ты его так возненавидела?
Илайя молчала. Эвклид давно знал ответ на этот вопрос, но всё же неторопливо повернулся в сторону своего менталиста – красноволосой белоликой девы туманных лет, наблюдающей всю эту семейную драму с ядовитым весельем. Ее обязанностью как раз и было расшифровывать многозначительные паузы во время допросов.
– Я тебя слушаю, Эль.
– Давний знакомый, – с усмешкой прокомментировала Эль. – В годы юные девчонка шибко о себе воображала (да и сейчас недалеко ушла), и чуть ли не в первом же рейде попыталась показать себя во всём блеске. Ну что ж, не получилось. Гро мог бы ее убить, но вместо этого великодушно всыпал плетей. Зря старался, всё равно впрок не пошло…
– Захлопни свою клыкастую пасть, нечистое отродье! – не выдержала Илайя. По красивому лицу заходили желваки, ей наверняка хотелось вбить химере в «клыкастую пасть» все вскользь оброненные оскорбления.
– Кто из нас отродье, – ощерилась Эль, – зависит от точки зрения. Что на это скажешь, жертва инцеста?
– Пусть она замолчит! – Жанин вспылила тоже. – Ей полагается делать работу без комментариев!
– Я лучше знаю, что и как ей полагается! – в речи Эвклида зазвенел металл, мгновенно остудивший ее пыл.
– Прошу прощения, я…
Он устало потер переносицу двумя пальцами и сердито бросил:
– Вы обе – уходите. Сейчас же. Я вызову вас завтра.
Они подчинились, даже не думая спорить. Эвклид подумал, что он, должно быть, выглядит сейчас отнюдь не всеобщим благодетелем.
«И ладно».
– Господин иерофант, – позвала Илайя. Он отнял руку от лица и внимательно посмотрел, кивком побуждая продолжить. – Я не понимаю, зачем мы здесь. Разве не следует судить меня, как остальных инквизиторов? Моя вина несомненна, оспаривать приговор не стану…
Эвклид покивал со скорбным видом. Казалось, у девчонки гипертрофированное чувство долга… но достаточно было легкого ментального толчка, чтобы она пошла на поводу у собственных эмоций. Что ж, люди слабы перед магией. А эмоции для его нужд вполне поправимый недостаток. Сила, воля и преданность ему лично – вот что необходимо.
«И со всем этим я не прогадал. Она подойдет идеально».
Он встал из-за стола и, обойдя его, освободил руки удивленной девушки.
– Встань. – Она нерешительно поднялась. – Я не хотел бы доводить дело до Запрета, Илайя. Я ведь желаю тебе добра – как друг вашей семьи, прежде всего. И, грубо говоря, не хочу лишаться ценного воина и мага. От твоего изгнания ни мне, ни тебе… никому не будет толку. Ты ведь готовилась посвятить жизнь служению Империи?
– Да, господин иерофант.
– И сейчас готова?
– Но я…
– Да или нет?
– Да, господин иерофант!
В ее глазах снова загорелся огонек фанатичной преданности. Тот самый, так нужный Эвклиду… Сам бы он предпочел умереть, нежели быть покорным и зависимым. Воля к власти всегда была в нём сильнее, чем воля к жизни.
– И ты будешь, – заверил он с максимальной теплотой, к которой располагала ситуация. – Но уже в другом качестве. – Тут, напротив, его голос стал сплошными льдами Нифльхейма. – Ты должна отдаться этому служению без остатка, и ты отдашься – выбора не будет. Готова ты на такие перемены, Илайя? Готова безоговорочно, без лишних вопросов оставить прежнюю жизнь? Оставить родных, близких…
– Вполне, – отчеканила Илайя. Эль из своего угла выразительно хмыкнула, но промолчала. К счастью для нее. – А даже если и не готова, выбор у меня невелик.
«Невелик? – цинично удивился Эвклид про себя. – Да у тебя его нет, уж об этом я позаботился».
Вслух же он изрек пафосное «Да будет так!» и велел двум призракам проводить Илайю вниз, в полуподвальные Белые комнаты.
– Первый меч говорит, у тебя нет армии, – захихикала Эль, ничуть не впечатленная грозными взглядами своего господина. – Такой наивный в своей непрошибаемой уверенности… ах, знал бы он! И знали бы эти две курицы, что девчонку ты подставил! С моей посильной помощью.
– Что-то осмелела ты, милая моя, прекрасная, чудесная Мориэль, – ласково отозвался иерофант, заправляя локон цвета крови за ее изящное, чуть заостренное ушко. Мориэль вздрогнула, но не отшатнулась. – Лучше бы тебе замолчать. Или хочешь дать повод?..
Обычно Эль была более осмотрительной, не желая нарваться на очередное наказание. Но сейчас медные глаза химеры смотрели нагло и презрительно, едва ли не с превосходством.
– За тебя вскоре могут взяться всерьез, мой господин, – прошипела она. – До чего же приятно увидеть на горизонте черные крылья Скъёльдунгов!
Эвклид лишь покачал головой и провел кончиками пальцев по гладким прядям ее волос. Ему нравились волосы Эль, их мягкость и необычный цвет.
– Не нужно этих пустых мечтаний, Эль. Я истребил Белую корону по эту сторону Морей Хаоса. Если понадобится – истреблю и Черную.
====== ЧАСТЬ III. СОНМ ТЫСЯЧИ ДУХОВ ======
– Как много вопросов! Скоро ты начнешь задавать правильные.
За улыбками скрываются кинжалы!
Линн Флевелинг, «Луна предателя»
Глава 29
Что я знаю о своем лучшем друге? Да всё! Зовут его Андриас Энг, ему в начале весны минуло шестьдесят девять; маг-универсал с явным уклоном в Свет, без наследий, неплохо владеет криатской саблей. Парень простой и вообще свой в доску, пусть даже мы разные, как Свет и Тьма. Он целитель до мозга костей и добр до идиотизма – из тех блаженных, что не только никому не откажут, но и сами везде лезут со своей помощью. Андрэ лечит чуть ли не задаром, хотя магистр Скаэльды может заламывать цену не в пример самоучкам; этим же самоучкам показывает правильные методы исцеления; помогает с храмом старому склочнику Карлу… воспитывает зарвавшихся упырей и тащит в дом бешеных пятнистых котят, опять же.
Всё, что я услышал сейчас – это разве об Андрэ? Быть не может. Это не о нём. Нет и всё тут.
Вот Бездна. Судя по всему, всё-таки о нём.
И еще раз – так что же я знаю о своем лучшем друге? Да ни черта, как выяснилось.
– Мой отец был герцогом Иосхельма до того, как подвергся Запрету; мать была дочерью одной из его кузин. Оба урожденные Анкавис, оба же в свое время погибли при странных обстоятельствах.
Андрэ смотрел перед собой отстраненным, чужим каким-то взглядом. Хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но момент как-то не располагает. Да и не умею я. Да и кто бы мне самому мозги вернул на место!
– Примерно два месяца назад я узнал, что мама больна, и отбыл на южную границу. Если бы только сообщили раньше… – Он до белизны стиснул кулаки и чуть заметно качнул головой. В матери Андрэ души не чаял, это точно. – Простейшая магическая проверка выявила, что ее целенаправленно травили почти полгода. Местный целитель – парень-самоучка лет тридцати, он и не знал толком, как это делать. Да и я… возможно, не будь во мне самом от целителя одно название…
– Не нужно себя винить. Ее бы убили рано или поздно из-за одной лишь фамилии. – Рес разглядывала его с хмурой сосредоточенностью. – Ты говорил, когда мы только встретились, что тебя тоже пытались убить. Расскажи.
Ловлю себя на мысли, что этот покровительственный тон начинает подбешивать. На месте Андрэ я давно вспылил бы, а он смотрит на эту тощую вредину с невесть откуда взявшимся почтением. Ну да, ему-то о ней побольше моего известно. Такое впечатление, что только я здесь ничего ни о ком не знаю.
– Что ж, история занятная. Вначале неизвестный доброжелатель изъявил желание помочь с кремацией мамы – в ночь перед похоронами дом вспыхнул ко всем чертям. Я в этот момент чудом оказался в подвале. Повезло, отделался ожогами и парочкой шрамов, когда выбирался наружу. Я по дурости решил, что это несчастный случай… мало ли… Но потом была таверна в фошт-амте Элькоры. Какие-то добрые ребята дали мне по башке и сбросили в море с ближайшего обрыва. Ну, я и сделал вид, что потонул.
Вот так всегда. Он любую историю рассказывает так, будто это что-то веселое и совсем не проблемное; нарочито добродушным тоном и с улыбкой.
– Сделал вид? Повезло тебе, Андрэ. – Я и забыл, что Дара рядом сидит. – У целителей воздушные маски и манипулирование теплообменом входят в обязательную программу, так ведь? Я наметить плетение сходу не смогу. А ты, Рес?
– Тебя просто ни разу не пытались утопить. Да и меня тоже, – пожала плечами Рес. – К тому же, на случай склероза есть Рики. Он всегда всё помнит.
Рик покивал с отсутствующим видом. Надо же, как расстроился. Неужто в самом деле из-за Ники?
– В чём ему повезло, – возражаю неохотно, – так это в том, что на него натравили тамошних костоломов. Заказчик либо сам из местных – ты ни с кем там не ссорился? – либо не слишком заинтересован и, значит, попросту халатно отнесся к делу. Во всех прочих случаях обращаются в Гильдию.
Очевидно тут всё до идиотизма, уж я-то понимаю. Но чтобы подметить странности ситуации, не нужно быть профессионалом. Убийца нипочем не станет кидать в воду еще живого человека, к тому же с полным магическим резервом. Ну да откуда в Элькоре взяться нормальным наемникам? То еще захолустье, хоть и недалеко от Лоттари – портового города людишек.
– Везло мне во многом; ну просто неправдоподобно, – покачал головой Андрэ. Он вроде как и не верит, что до севера живым добрался. – Топить меня надумали чуть ли не в Центральной трибе: я как всплыл – парень из тамошнего магистрата меня отлевитировал наверх. Он, правда, за трупом полез… а я ожить надумал. Ну, пошли мы в Магистрат, а там один из архимагов выдает – в ауре твоей, мол, следящие чары неясного рода. Снять, разумеется, не могут – в их захолустье спецов по аурам не водится. И он же предложил решение…
…от воспоминаний отвлекло появление Стефана, с пытливостью поглядывающего то на меня, то по сторонам. Вот только его сейчас и не хватало.
– Всё своих гоняешь? – спрашивает на удивление мирно. – Время к обеду.
С удивлением отмечаю, что на моих внутренних часах и в самом деле поздно. А ведь мне бы еще не помешало кое-куда сходить…
Видят боги, как же неохота мне к ней идти.
– Как видишь, уже не гоняю, а сижу в гордом одиночестве.
Да, в одиночестве. Адепты разошлись четверть часа назад, изрядно мной потрепанные и оттого недовольные. Я же болтался неподалеку от ристалища и судорожно пытался вспомнить о каких-нибудь неотложных делах.
Ничего-то у меня не вышло.
– Ну, чем обязан?
– Скажу «мимо проходил» – так всё равно не поверишь. – Стефан развел руками. У него каждое движение так вычурно, что я порой думаю – не отрабатывает ли всю эту канитель перед зеркалом, скотина манерная? Утром и вечером, и еще, может быть, в обед. Окинув Эссельну подозрительным взглядом, примечаю на его одежде белесые крупинки, напоминающие сахар… да нет, это и есть сахар. А также ссадину, красующуюся слева на бледной недовольной физиономии.
– Зарядила в тебя сахарницей? – усмехаюсь недоверчиво. Стефан жутко скривился и отряхнул плечи; после нервным движением пригладил без того прилизанные волосы.
– Черненое серебро, ручная работа. – Таким тоном обычно говорят «ты будешь сдыхать долго и мучительно», а не посудные красоты расхваливают. – Меч не слушается нашу драгоценную госпожу, и она… слегка не в настроении.
Я кивнул, принимая к сведению. Именно Бальмунг использовался Бёльверком в ритуале Четырех врат – для управления беспорядочными потоками Хаоса. Артефакт этот известных аналогов не имеет, а прорицатели ясно заявили – для ритуала нужен проводник демонов. Так что опасения Высшего Круга очевидны.
– В ненадежное предприятие меня втянул дядюшка, – проговорил Стефан, глядя перед собой и будто ни к кому не обращаясь. Надо же… на моей памяти он впервые выказывает неодобрение в адрес Марсаль, этого своего дядюшки и культа в общем. – Бёльверк сам выковал это оружие в колдовских кузницах Сварталфхейма и назвал в честь легендарного меча, небезызвестного даже тугодумам. – Выразительный взгляд в мою сторону. – Бальмунг – фамильная реликвия Скаэльды, если ты понимаешь, о чём я. И полноценно использовать этот артефакт без помощи Шёльдов никак не получится.
– Хочешь сказать, Аникам еще не попытался подъехать к Шёльдам с обещаниями вечной дружбы и признательности?
– Да это само собой! – отозвался Стефан сварливо. – Герцог его послал к троллю в… ну, далеко и надолго. Эрол Шёльд обожает строить из себя невесть какого недоумка, о его паясничестве легенды ходят! Говорит: «Я, может, и согласен, да герцогиня моя отказывает наотрез! А без общего одобрения никак, магия родовая не откликнется! Где ее искать? О, понятия не имею, удачных вам поисков!»
Я снова кивнул. Герцогиней может быть лишь женщина, в жилах которой течет кровь рода – стало быть, сестра или дочь нынешнего герцога. Но его сестра не может претендовать на титул и майоратное имущество в соответствии с неким договором. Титул носит невесть откуда взявшаяся дочь. Незаконная, зато принятая в род с полным правом наследования. Видимо, Деметриус Шёльд ну очень не хотел жениться.
Нет, это не я такой умный, это Андрэ поведал. Ну, когда мы протрезвели и худо-бедно смогли делать вид, что ничего не изменилось. Я много нового узнал за последние дни, о да! Жаль только, радости особой эти новые знания не вызывают.
– Так что, у нас проблемы? – переспрашиваю, будто оно не очевидно.
– Надо искать герцогиню. Но я не думаю, что она согласится. Аникам было вспылил, но дядя доходчиво объяснил ему, как опасно переходить дорогу Шёльдам. К счастью для нас, Аникам всегда был трусом.
Надо же, какие смелые заявления. Стефан зыркнул туда-сюда с этаким заговорщицким видом и добавил негромко:
– Гро, ты мне до Бездны не нравишься. Но… всё происходящее не нравится еще больше. Такое впечатление, что Высший круг водит всех за нос. Вот скажи, почему они раньше не спохватились, что девчонка ни на что не годится?
– Возможно, надеялись на лучшее. На другие какие-нибудь артефакты. Почём мне-то знать?
– Да неужели тебе побоку?!
Я пожал плечами. В общем и целом… да! Чем жрецам хуже, тем лучше.
Хотя в словах Стефана и есть определенный резон. И неприятности он чует за версту – при условии, что эти самые неприятности касаются его высокородной персоны.
– Даже если всё так, как ты говоришь – что тут можно сделать? – интересуюсь скучающим тоном. – Не мне бодаться с Высшим кругом, и уж конечно не тебе. Так или иначе, мы оба с клеймом.
– Без толку с ними бодаться, – мрачно проговорил Эссельна. – Назад уже не повернут. А насчёт клейма… ну что ж, при надобности вспомни, что клин клином вышибают. Лично я – вспомню.
Одарив меня многозначительным взглядом, он резко развернулся и заспешил прочь от тренировочного сектора. А я хмуро глядел ему вслед. Клин клином, значит? У меня есть уникальная возможность в этом убедиться.
…как выяснилось, архимаг велел моему другу отправляться в Лоттари и там сесть на драккар. Ну, от драккара в нынешних судах одно лишь название, но всем лень переходить на обширную западную классификацию. Плавает? Плавает. С парусом? Так точно. Значит, будем звать драккаром. И не важно, что на драккарах ввиду их древности ни штурвала не было, ни кормовой надстройки с каютами, сидишь себе на именной лавке и веслом шуруешь. Зато слово красивое, как Ника любит говорить в таких случаях.
Так в чём заключалась идея? Все знают, что море, как остров Шлотсюрт или Железный Лес, воплощает силы Хаоса. Телепортация и прочие чары общего применения в море не работают. Совет архимага вполне разумен и закономерен. Только вот…
– Складно получилось! – Рес дернула сонную рысь за кисточку на ухе. Ника тут же в неудовольствии зашевелила ушами. – И когда же ты понял, что никакой следилки в помине нет?
– А никак. Меня на борту просветили.
Тут уж я проявил чудеса сообразительности.
– Вестергор взял тебя на борт, не так ли?
– Да, к нему меня и отправил тот магистр… как же его? Имя на языке вертится.
Я равнодушно пожал плечами. Имя какого-то там магистра лично мне до фонаря.
– Ну да, там больше и не на кого положиться, кроме как на Вестергора. Его малахольный сынок наверняка тебе что-нибудь мутное поведал…
Порталы – дело хорошее, но большие грузы через них не переправить; только то, что можешь унести. Торговых суден у магов не так уж много – опасное это дело, даром что нынче плавают чуть ли не на мелководье. Время от времени обязательно кого-нибудь утянет в открытое море и потопит. Йонас Вестергор, мой хороший знакомый, – самый живучий из всех морских чертей. В чём его секрет – никто не знает, но я предполагаю, что сын его играет здесь не последнюю роль. Уж больно у Тао дар необычный.
– Тао не малахольный! – тут же бросился на защиту Андрэ. – Он просто воспринимает мир несколько иначе… издержки дара. Да и потом, где бы я сейчас был, если бы не Тао?
Ну ладно, Тао можно верить. До того момента, когда кончаются связные предложения и начинается невнятный пророческий бред.
– И что же он?
– Велел высаживаться в Вальдесе, а в Иосхельм и близко не соваться.
– Тебя наверняка ждали в Иосхельме, – пожал плечами я. Закусив губу, Андрэ резко сорвался с места и отошел к окну.
– О да, и я даже знаю, кто! Когда я еще был в Элькоре – получил истеричное письмо от эрола Орбана, где тот винил во всём «коварные происки Скаэльды». Тао потом из письма сделал кораблик – лишь на то оно, по сути, и годилось. А мне велел отыскать в Вальдесе розу на крови грифона в окружии розовой стали.
– Чего? – невольно фыркаю. – Что это за бредятина?
– Ты что, герба Скаэльды никогда не видел? – Дара закатила глаза. – Так там, чтоб ты знал, роза и грифон. Это кеннинги, обозначающие скаэльдских герцогов, – Кровавая роза и Черный грифон.
– Роза «кровь грифона», – пропел Рик. – Результат отличной селекции!
– Результат отличной селекции, – мрачно повторила его сестра. – И сколько ты нас искал?
Андре рассеянно пригладил волосы и продолжил:
– Две недели вслепую шатался по городу, пытаясь нащупать магическую нить нашей кровной связи. Если бы еще я понимал до конца, как это сделать и что такое Тао сморозил насчет стали! Только ободрав руку о цветочный орнамент на ограде вашего дома, я понял. И тогда же нить связи натянулась. Я вдруг осознал с уверенностью, что ты там, внутри. И… всё. А потом… ну, сама понимаешь, моя внешность располагает к проклятию от кровника, а не к приветствию.
– А что не так с твоей внешностью? – поинтересовалась Дара.
– Я почти копия великого Рамира. А при желании и от «почти» ничего не останется.
Кое-как избавившись от рысьей баррикады, Рес подошла к Андрэ и потянула его за плечо, побуждая повернуться к ней. И он послушно обернулся.
– Сам ведь понимаешь, что тебя провоцировали на конфликт со Скаэльдой?
– Ну, я всё же не дурак. У Скаэльды было несколько лет, чтобы меня прикончить, я там учился!
Рес кивнула, соглашаясь. Я вдруг отчетливо понял, что эти двое станут как минимум хорошими друзьями. И меня сама мысль об этом почему-то совсем не обрадовала.
– Эвклид весьма изощрен в убийстве. Садизм, изобретательность и собственный стиль… он во многих отношениях ничем не лучше какого-нибудь маньяка.
– Думаешь, за этим стоит Эвклид?
– Я не думаю – знаю. Его почерк узнаваем – стравить кровных врагов, чтобы один убил другого, а самому тем временем сидеть в белом балахоне умному-красивому. Он… как бы сказать… видит в этом иронию. Считает себя большим ее ценителем. Когда он мстил нашему прадеду за ментальную ловушку в Резиденции – обездвижил его и заставил так же сгореть несколько раз подряд. А уж потом, когда Бёльверк уже не отличал иллюзию от реальности, поджег по-настоящему.
Даже меня пробрало, стоило представить такую смерть. Изощренность в убийстве – не по моей части; есть в этом что-то постановочное, несерьезное и чересчур жестокое. Не одобряю, короче. Но Эвклид! Да чтоб меня молотом Тора! Этот пресветлый праведник с благообразной рожей!
– Какой-то иерофант совсем не пресветлый получается, – озвучиваю наболевшую мысль.
– Он таким никогда и не был. – Вернувшись в человеческое обличие, Ника сгорбилась в недрах освободившегося кресла, обняла коленки и устало прикрыла глаза. Спутанные волосы наполовину скрывали лицо, осунувшееся то ли от излишнего волнения, то ли от усталости. – У меня от него мороз по коже. От него и от его якобы светлых храмов. Даже порог их переступить не могу.
Рик одарил озадаченным взглядом ее белобрысую макушку, будто взвешивая сказанные слова и пытаясь найти в них что-то важное. Потом кивнул собственным мыслям и снова принял отрешенно-угрюмый вид.
– Но зачем Эвклиду убивать тебя? – задал я вопрос, вызывающий бурю непонимания. – Ты же сидел себе в приграничье, не отсвечивал. Подумаешь, целителишка с комплексом всеобщего благодетеля.
На миг он, казалось, растерялся.
– Я… Знаешь, я и вправду сидел да не отсвечивал. До недавнего времени. А потом по дурости ляпнул лишнее.
– За такое «лишнее» статья предусмотрена, – любезно сообщил Рик. – Запрет Огня и Воды с формулировкой «попрание величия Магической империи, да воссияет в бесконечности столетий ее нерушимая сила».
– Меня нечего лишать. Разве только жизни… Но за что? Разговор ведь начал сам граф, не я.
– Да ни за что. Эвклид просто вспомнил, что ты существуешь, и решил поразвлечься.
Честно говоря, не до конца понимаю, о чём речь.
– О чём вы говорите? – Ника, видимо, тоже не понимала. – Что такого ты сделал, Андрэ?
– Да, – присоединился я, – как именно ты умудрился попрать честь Магической Империи и чего-то там…
– Да воссияет в бесконечности столетий ее нерушимая сила! – продекламировал Рик на одном дыхании, после чего сделал глубокий вдох. – Проще сдохнуть, чем выговорить. И что за полоумный скальд писал наши законы?
Законов я благополучно не знаю, но если там все формулировки такие же – то тоже не прочь узнать, что же это за гений пафосной словесности. Искренне надеюсь, что он уже отморозил задницу на просторах Хель.
====== Глава 30 ======
– Мы с графом обсуждали ситуацию в Империи. И возможность выдвинуть на рассмотрение вопрос о смене председателя, – будничным тоном сообщил Андрэ. – Это прописано в законах. Если больше половины голосует «за» – происходит переизбрание. А переизбрание осуществляется народным голосованием. Выдвинуть кандидатуру может любой житель Империи, имеющий титул магистра и сдавший в ходе обучения экзамен по имперскому законодательству.
– И ты решил?.. – недоверчиво таращусь на него, не в силах выговорить нечто, кажущееся настолько нелепым.
– Не я решил, мне лишь предложили. Но я подумал, что… ты знаешь, я хочу помочь стольким людям, скольким смогу. И согласившись на то предложение, я не думал о последствиях. Лишь о том, какую пользу это принесло бы!
– Значит, возжелал облагородить Империю, подсидев Эвклида. Твою мать! Да ты вконец свихнулся, светлый!
– Ну почему ты так категорично настроен, Лекс? – Рес откуда-то призвала нож и яблоко и теперь с невозмутимым видом вырезала розочку. У заклинателей нервные руки, это я давно заметил. Сам заклинатель может часами просидеть в одном положении, но его руки почти всегда подвижны. – Политическая сфера, прежде всего, зависима от общественного мнения. Можно было здорово разыграть историю о несправедливом изгнании герцогской четы Иосхельма, да и после Эвклида многие даже Белую корону вспоминают с ностальгией. Твой друг очень умен. – Она отсалютовала яблоком в сторону Андрэ. – Ему просто не хватает жизненного опыта, он всех судит по себе.
– А у тебя этого опыта, конечно, в избытке! – Ну, не удержался. Снисходительность от девчонки вдвое младше тебя – не самое приятное, что может быть на свете. – В двадцать пять-то лет!
Рик глянул на меня с этакой ласковой ненавистью, и я понял, что удержаться следовало.
Не отрываясь от вырезания розочки, Рес заговорила почти нараспев:
– Я задам тебе один вопрос. Можно?
– Рискни, – разрешил со снисходительной уверенностью, какой на самом деле не чувствую.
– Что такого выдающегося ты сделал за свои – х-ха! – немалые годы, чтобы твое самомнение разнесло до таких размеров? По мне, так ты ничтожество.
Возможно, я бы ответил что-нибудь столь же убийственно-хлесткое. Возможно. Если бы где-то в глубине души, под дюжиной слоев брони из самоуверенности, наглости и цинизма, уже не поселилась мыслишка о собственной никчемности. Нелегко из себя что-то корчить, когда на руке знак подчинения.
Но окружающим знать всё это не обязательно. Особенно ей.
– Само собой, – выдавил из себя усмешку, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, – кем еще я могу быть с точки зрения вашей светлости? Пылью под ногами, или, быть может, неудачным предметом мебели?
Закончив с яблоком, Рес вручила его тревожно хмурящемуся Андрэ – он машинально протянул руку ладонью вверх. А потом подошла ко мне. Сразу же захотелось встать, чтобы смотреть с высоты собственного роста, а не снизу вверх, как сейчас.
– Ты думаешь, титул – это что-то из ряда «офигеть, как здорово»? Обычное заблуждение для мужлана, который горазд лишь трепаться, снимать дешевых потаскух да мечом размахивать.
У нее потрясающая просто способность – выискивать уязвимые места. Ну да, сам нарвался. Пойти, что ли, на попятный? Хоть за умного сойду в кои-то веки.
– Ладно, я понял и…
Я не договорил – малость отвлек нож, вонзившийся в высокую спинку дивана аккурат возле моего левого уха. На полинялую обивку цвета мха упала тонкая прядь волос; я проводил ее равнодушным взглядом.
– Заткнись и слушай. Герцогство – это нескончаемая рутинная работа без права на увольнение; это ответственность за благополучие нескольких десятков тысяч людей, что проживают на моих землях. Круто звучит, правда? О да, принять титул – это такое безудержное веселье, когда тебе пятнадцать, когда ты затюканная, некрасивая девочка-зубрилка, рожденная вне брака; когда твоему девяностолетнему папаше не помешала бы нянька; когда весь герцогский двор настроен против тебя любезной тетушкой! Но самым любимым моим развлечением, разумеется, было избегать покушений раз за разом, а затем казнить виновников – собственноручно, как и полагается женщине из рода Скъёльдунг. И я казнила. И убивать с каждым разом становилось всё легче, легче! – ты же знаешь, как это бывает? Ты знаешь.
Я лишь кивнул, несколько выбитый из колеи этим потоком откровений. Я знаю.
Я знаю.
Спрашивали только меня. Но всё же подумалось, что из всех нас на последний вопрос лишь я и мог дать утвердительный ответ. И оттого вдруг ощутил некую близость с этим странным, чуждым мне существом – пафосным, претенциозным и таким обманчиво-хрупким.
Рес схватилась за рукоять ножа, склоняясь ниже. Близость стала нефигуральной.
– Может быть, хватит корчить из себя великого воина? Ты ведь даже собственной жизнью распорядиться не можешь.
Ее глаза холодны, но взгляд обжигает. «Лёд плавит огонь, от огня тает лёд», – вспомнилось вдруг, зашумело в ушах голосом Люцифера. Говорил он о чём-то другом… но ей подходит донельзя.
– Я пытаюсь.
– У тебя на одной руке Звезда Хаоса, а на другой ты по доброй воле таскаешь знак Высшего Дома. Ты хреново пытаешься! – Ее улыбка – белозубая, счастливая; речь – отрывистая; каждое слово ритмично, с одного маху вбивается в мозги. Как гвозди в мягкие сосновые доски дешевого гроба. – За знак Дома я вправе требовать с тебя что угодно. Но к чему требования, когда на тебе клеймо подчинения? Перешибить одну нить силы, привязать куда надо – и готово!
