Текст книги "Ключи от Хаоса (СИ)"
Автор книги: Rex_Noctis
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
– Стой-стой, я сам. Потому что ты могла!
– Нет, шельма! Потому что так интереснее.
И она радостно, заливисто так рассмеялась. Я тоже выдавил из себя нечто, напоминающее улыбку. Со стороны, наверное, походит на предсмертные судороги, ну да с Рес и впрямь помереть недолго. От бешенства.
Боги, помилуйте! Меня не было здесь несколько недель. Несколько бесовых недель! А всё вокруг такое чуждое, какое-то даже дикое… будто и не жила здесь почти двадцать лет. Ну хоть время удачное выбрала: служанки ушли домой, Жанин еще не вернулась из Магистрата.
Глаз судорожно выискивает, цепляет по верхушкам реальности знакомые штрихи. В углу гостиной высятся часы, отсчитывающие каждый час мелодичными колокольчиками, на их лицевой поверхности наведенная иллюзия искусных картин – всего их триста шестьдесят, по одной на каждый день в году. Мой дед любит мастерить артефакты из механических игрушек, эта – одна из немногих, которую Жанин ценит по достоинству. Столовая украшена изящными шкафчиками из латуни, ореха и стекла; внутри красуются дорогущие чайные сервизы – пожизненная любовь моей бабки (сразу после господина иерофанта). Не раз в приступе обиды или злости мне хотелось толкнуть со всей дури один из этих шкафчиков, чтобы он обрушился на сияющий паркет с оглушительным звоном… но я, разумеется, никогда бы такого не сделала. Потому что не могла расстроить Жанин, даже злясь на нее; потому что душонка моя светлая – она ноет и болит от одной лишь мысли, не понимая, как это – разрушать.
– Пафосная такая обстановочка, ничего не скажешь. – Илси возникла над моим плечом – внезапно и не вовремя, как всегда. – Может, выпьем? Есть чего?
Я едва удостоила взглядом эту доставучую алкоголичку.
– Катись отсюда.
Как ни странно, Илси без возражений испарилась. Я помотала головой, отгоняя странное оцепенение, и шагнула к лестнице.
Моя комната встретила меня не так угрюмо, как остальной дом. Так привечают далекого, но в общем приятного знакомца. Здесь чисто: кровать аккуратно застелена, пыли нигде не видно. Меня ждут. Эта мысль пронзила нутро странной смесью вины, признательности и раздражения. Стараясь успокоиться, беру с письменного стола книгу – «Магия архитектуры. Введение», давно пора сдать ее в библиотеку. Рядом унылой кучкой высятся мои учебники, тоже не мешало бы вернуть… в гвардейку. Их благоразумно не трогаю!
Шагнула к окну, отдернула занавеску. Рама с некоторой неохотой, но всё же поддалась: легкий сквозняк ворвался в комнату, разгоняя спертый воздух. Облокотившись на подоконник, постояла так некоторое время, а затем упихала в сумку найденную книжку. Думала забрать кое-какие вещи, памятные безделушки, – в прошлый раз ушла налегке. Но сейчас поняла с обреченностью, что мне ничего здесь не нужно.
Таверна «Две чайки» примечательна тем, что ее хозяин, Хольгар, – маг. Соответственно, удобства здесь на привычном уровне, хоть и заточены кое-как под обычных людей. Ключи вот металлические, у нас такими уже и не пользуются. Проще защитный контур сотворить да на амулет присобачить открывалку… но вот поэтому мы носим столько колец, браслетов и прочего барахла. А людишки нас большими модниками считают.
У входа нас встретила дочка хозяина – до неправдоподобия красивая девушка с длинными рыжевато-русыми волосами. Магии в ней маловато – отец этим не блещет, мать вообще человечка, – но зато всегда найдется доброе слово. Бывают люди, с какими поговоришь – и настроение уже не такое паршивое.
– Здравствуйте, – Вана улыбнулась – как мне показалось, слегка натянуто. – А где ваш большой меч?
По привычке подумал какую-то пошлятину, но потом устыдился. Может, я и не образец нравственности, но на чужих жен не заглядываюсь даже в мыслях. У нечисти чужая женщина – табу, если тебе жить не надоело.
– И тебе привет, – с затаенной опаской оглядываю ее фигуру. В прошлую нашу встречу, месяца четыре назад, Вана не была настолько беременна. Бедняжка, я с таким необъятным животом тоже был бы не в настроении. Круглые сутки. – А что, грохнуть кого надо? Так для этого меч не нужен!
– Давай без трупов, пожалуйста, – едко попросила Рес. – Нам и так внимания хватает.
– Это верно, парочка вы приметная! – тут Вана всплеснула руками. – Ой, что я, вы проходите, проходите! – она снова попыталась изобразить радушную улыбку и, повернувшись, тяжело зашагала внутрь таверны. – Только гости у нас тут… не самые приятные. Вы с ними не связывайтесь!
Мы с Рес переглянулись и пожали плечами – оно нам и даром не надо, и с доплатой тоже.
– Снова ты. Опять какой-нибудь богатей у пристани всплывет? – мрачно осведомился Хольгар вместо приветствия. Да, меня тут уже неплохо знают.
– Да нет, – смеюсь, – я временно с этим завязал!
Перекинувшись парой фраз с Хольгаром, я заметил, что Рес нервно косится куда-то.
– Должно быть, эти гости? – тихо спросила она. Я проследил ее взгляд: за дальним столиком сидели две девушки, на вид ее ровесницы, и еще одна помладше. Похожи между собой, будто сестры: загорелые, широкоскулые, с огромными миндалевидными глазами. Одна – кучерявая брюнетка, у двух других, наоборот, волосы до белизны выгоревшие, прямые как палки. Эти восточные красавицы с нечитаемым выражением лиц глядели на Рес, а потом тихо затараторили между собой. Я со скрипом опознал шаобанский язык. Да уж, гости пренеприятные.
– Полагаю, ты для них возмутительно бледная, – успокоил я. – Позагораешь, может, раз на юг-то занесло?
Рес натянуто улыбнулась и качнула головой.
– Я никогда не загорю, хоть полдня на солнцепеке…
Тут она вдруг охнула и прижала пальцы к висками.
– Что такое? – вцепляюсь в ее плечи, сам не понимая, почему так взвился.
– Голова немного разболелась. Не-ет, не делай такое лицо, будто я озвучиваю тебе свою последнюю волю!
Разумеется, Рес тут же задрала нос к потолку, всем своим видом показывая, что в беспокойстве не нуждается. Я отнесся к демонстрации скептически, но спорить не стал. Попросил у Хольгара ключи и увел свое чудище в сторону лестницы, подальше от недобрых взоров. Руки к оружию тянутся прямо-таки в обход сознания.
Сдается мне, не в бледности тут всё-таки дело.
В холле послышался шум. Я запаниковала, но тут же до боли укусила губу и шагнула к двери. Нечего бояться, дурында. Никто тебя здесь не удержит, особенно теперь.
Жанин стояла, сгорбившись, возле портального прохода. Ее бледное лицо казалось старше, чем когда бы то ни было; обрюзгло, под запавшими глазами залегли синяки.
– Б-бабушка? – слово, крайне редко звучащее из моих уст, вырвалось само по себе.
– Ника? – она вскинулась с явным недоверием – и тут же на нетвердых ногах заспешила ко мне. – Ника! Бедная моя девочка!
Я едва не отшатнулась, когда она стиснула меня в объятьях и тяжело задышала в макушку.
– Я так виновата перед тобой, – забормотала Жанин. – Но ты вернулась и… Ох, нет. Нельзя, нельзя тебе возвращаться!
– Почему? – хмурясь в недоумении, я чуть отстранилась от нее. – Что случилось, Жанин?
– Тебе рядом со мной опаснее, чем где-либо еще. Он… он что-то делает со мной. Вырывает душу по маленьким кусочкам. Он забрал нашу чудесную Илайю, ты ушла от меня… я будто очнулась после долгого сна, Ника!
По изможденному лицу Жанин заструились слезы, она явно близка к истерике.
– Не плачь, – глажу ее по бессильно склоненной голове, – не надо, пожалуйста. Ты ведь сильная, ты беды встречаешь, не дрогнув…
– Я так доверяла ему! Никого вокруг не видела, кроме него, – ни детей, ни мужа… никого! Он внушал мне такие мерзости, а я… всё принимала на веру, даже не сомневаясь! Боги, я продала джинну свою внучку! Никогда, Ника… никогда бы я так не поступила в здравом уме!
У меня нет сомнений, о ком она говорит. Как и удивления. Одно лишь беспокойство.
– Тебе лучше прилечь.
Стараясь подражать извечному спокойствию Рес, я отвела Жанин в ее комнату. Та не сопротивлялась, но продолжала глухо ронять слова:
– Ты в порядке, Ника? Тебе есть, где жить? Нельзя возвращаться… этот человек нас всех погубит…
Надо же! Ни разу не назвала Эвклида по имени. Возвращаться нельзя, верно, но как оставить Жанин одну в этом доме? Она явно не в своем уме!
– Я в порядке, – отвечаю машинально. – Жилье есть, и приличное. Не волнуйся за меня!
А вот я за нее волнуюсь. Так, что придется рассказать Рику про свою отлучку. Иначе снова пожалею о своем молчании, притом крупно.
Как-то так получилось, что комнату нам выделили одну. Неужели и вправду выглядим со стороны эдакой парочкой? Рес, впрочем, ничего не возразила, а я не настолько благороден, чтобы уточнять. Да что там, мои помыслы вообще не благородны. Кроме того, Рес после встречи с шаобан явно не хочет оставаться одна.
– Всё в порядке? – спросил, запирая дверь на засов. Рес кивнула, но выражение ее лица мне совсем не понравилось.
Такой взгляд был у Кастора Айвери, когда он осознал со всей ясностью, что ему крышка.
– Позволь тебе не поверить. Ты этих девиц знаешь?
– Наверное. Я… не помню.
Отличный ответ, ничего не скажешь.
– Как это?
Рес прошлась по периметру комнаты. Я, несмотря на раздражение, зачарованно уставился на нити магии: они тянулись от кончиков ее пальцев, растекались по стенам тончайшими ветвистыми потоками, сплетались в сложный защитный узор. Без жестов, без заклинаний… впечатляет.
Ну, защита – это правильно. Я и сам бы без охранки спать не лег.
– Как бы тебе сказать, – наконец, заговорила она. – Они меня знают – это понятно из их трескотни, я ведь сама шаобан на четверть. До шести лет мы с Риком прожили в Аль-Шаобан, но помню я то время лишь урывками. И не сожалела бы об этом, ведь жизнь там была кошмаром! Но…
– Но?
– Мне кажется, я забыла что-то важное. Очень важное. А как только пытаюсь вспомнить – голова болит невыносимо, вот как сейчас… Боль – лучший стимул, это нам внушали перво-наперво. – Отдернув занавеску, Рес с усталым вздохом прижала лоб к стеклу. – Ну и в Бездну их всех. Надеюсь, не полезут с приветствиями. А если и полезут, ты ведь поможешь от трупов избавиться?
– Куда я денусь?
Несмотря на самоуверенный тон, внутри как-то паршиво. От собственной же правоты – правильно предположил, Рес в детстве колотили нещадно, вот и шарахается. И от ее подавленного, испуганного вида.
– Ты скажи мне, – осторожно сжимаю пальцы на ее остром плече; отвожу с шеи длинные тяжелые волосы. Рес вздрогнула, но не отстранилась. Ее кожа под моими руками – грубыми, без оружия даже неловкими лапищами мечника, – невероятно мягкая и нежная, только вот мышцы как камень. – Скажи, чего так боишься?
Она вскинулась: во взгляде засквозила злая, отчаянная неуверенность в себе.
– Не знаю. Должно быть, есть чего бояться, при таком-то соседстве.
– Рядом со мной – нечего. Так что перестань трястись!
– Я не трясусь!
– Нет, трясешься! – насмешливо возражаю, склоняюсь ближе. – Если так боишься этих фанатичек, то предоставь их мне. Я в любом случае никому не дам тебя обидеть.
– Сгони-ка с физиономии это самодовольное выражение, защитничек, – огрызнулась Рес. Но когда я поцеловал ее, лишь дернулась да разок въехала кулаком в грудину. Для проформы. А затем прижалась ко мне – тесно, близко, душно, – вцепилась в рубашку костлявыми пальцами, будто боясь, что уйду. Но разве я могу? И понимаю ведь прекрасно, что меня используют; что она хочет прогнать свой непонятный испуг. Мне бы прекратить, ведь я, чтоб меня, весь из себя гордый…
Сложно, знаете ли, думать о гордости, когда хочешь женщину до дрожи в конечностях и мутной пелены перед глазами. Будто тебе пятнадцать чертовых лет.
– Платье не порви! – Ну да, кто о чём, а девчонки о своих тряпках.
– Так сними его! – смеюсь немного нервно, но тут же затыкаюсь под ехидным прищуром.
К ее чести, даже для виду не ломалась. Отпихнула. Сняла. Пытается скрыть смущение, казаться этакой соблазнительницей; кутается в длинные волосы, будто в плащ, в почти обнаженном виде ей стыдно. Хотя стыдиться тут вовсе даже нечего: она чуть угловатая, но хорошо сложена, изящная, кожа в темноте сияет безупречной белизной.
Красивая, – решил мой внутренний зверь. Да, очень, – согласился я.
– Почему ты так смотришь? – спросила Рес, глядя исподлобья. – Хотя ты почти всегда так смотришь…
– Как? – невольно улыбаясь, откинул волосы ей за спину.
– Будто сожрать хочешь.
Вот как? Почти угадала.
– Без «сожрать».
Прижимаюсь губами к пульсирующей жилке на виске; к влажному чуть приоткрытому рту. С несвойственной мне медлительностью оглаживаю острые лопатки, тонкую талию, стройные бедра. Замечаю не без злости, что руки дрожат, а челюсти так и норовят сомкнуться на чужом горле. Рефлекс, чтоб его.
«Красивая», как же! Тебе лишь бы крови нажраться.
– Не нужно сдерживаться. – Рес прекрасно поняла мою заминку. – Кусай.
– Больно же будет, дурища!
Теперь-то знаю, что демоны не получают удовольствия от наших знаменитых укусов. Как, впрочем, знаю и то, что инстинкт не сдержать. И не смешно ей было в прошлый раз, когда я с самоуверенным видом обещал «немного больно»?
Рес не спорила, лишь прижалась ко мне снова – так тесно, как только могла. Обняла за шею, прошептала в самые губы:
– Ну тогда я хочу эту боль, – и выгнулась назад, открывая беззащитное белое горло.
Контрольный. В голову.
Умеет же на своем настоять, чудище зеленоглазое.
====== Глава 38 ======
Поворачивая ключ в замке, уже ощутил за спиной чужое присутствие. И кто бы это мог быть в такую рань? О, прямо-таки ума не приложу!
– Что тебе нужно? – обернувшись, выжидающе гляжу на шаобанку – белобрысая, та, что постарше. Она вперила немигающий взор… не в меня – в дверь.
– Драуг, – отчеканила на всеобщем. Они ведь билингвы, шаобан-то. – Драуг, – повторила снова, кивнув самой себе.
Во времена викингов была придумана целая куча легенд об оживших мертвецах, и там-то эти самые драуги фигурировали. Кровожадные, мстительные, злобные твари. Нежить небось вдохновила; в ту пору и слова «маг» не было, о какой некромантии можно говорить?
– Уверяю, красотка, я вполне живой и страстный.
– Да не ты, бестолочь! – поморщилась девушка. – Подружка твоя.
Она тоже далеко не мертвая, уж за это могу ручаться. Хотя шаобанке наверняка плевать на мое веское нечистое слово. Стоит, смотрит. Взгляд неприятный, презрительный; глаза похожи на мои собственные – черные, сплошной зрачок; жизнь в них едва теплится, будто огонь в камине поутру.
– Драуг… в нашем языке даже нет ничего подобного. Странная, неправильная, чуждая всему живому темная сила. Наши мертвецы остаются мертвецами, а не лезут из могил, чтобы мстить. А эта бледнолицая как была чужой с самого рождения, так и после смерти страннее некуда.
Вот я так и знал, что чудище им расцветкой не угодило. Но что за чушь городит эта чокнутая сектантка?
– Кому мстить-то?
– Да всем. Всему домену. Ее там никто не любил, а главная жрица и вовсе на тот свет отправила. Но то был несчастный случай!
Я нахмурился. Чушь или нет, а мне эта беседа с каждой секундой доставляет всё меньше удовольствия.
– Слушай, иди куда шла. Ты нас явно с кем-то спутала!
Незнакомка вскинула белесые брови. Оценивающий взгляд ее черных глаз мне совсем не понравился.
– В самом деле? Не убедил. Почему-то мне не расхотелось отрубить голову этой противоестественной твари.
– А вот это через мой труп, красотка, – ласково улыбаюсь, а сам уже прикидываю с расчетливой злостью, не зарубить ли ее прямо здесь. Впрочем, полоумный треп никому не навредит. Да и убивать шаобан, кроме как на дуэли, – не самый разумный поступок. Сразу троих – вовсе дурость. Их милейшие земляки тут же начнут рыть носом землю, а у меня и так Батори на хвосте сидят. Сомнительная такая популярность.
– Разойдемся по-хорошему? – предлагаю, но с явной неохотой. – Или дуэль? Готов выйти сразу против троих, это сэкономит мне время.
Меня снова оглядели с ног до головы – как бы прикидывая, настолько ли хорош, насколько треплюсь? Более чем, дорогуша, я и против дюжины выходил.
– Не сегодня, – наконец, изрекла белобрысая. – Где мне с драугом справиться? Сила из нее во все стороны хлещет, даже сквозь четырехслойный щит. Да и ты смотришь на меня как на чокнутую; горло перегрызть готов за это чудовище. Не веришь. Зря! Как ее там теперь зовут? Впрочем, не важно, ты передай привет от Интисар и Джезерит, ее любимых кузин. Передай непременно!
Не отнимая пальцев от рукояти изогнутого короткого клинка, эта Интисар (ну, или Джезерит) эффектно развернулась на каблуках и зашагала по направлению к лестнице. Какое-то время озадаченно глядел ей вслед, потом сердито тряхнул головой. Чокнутые шаобанские фанатики. Не буду я ничего передавать!
Когда спустился вниз, Хольгар был уже тут как тут, волок какой-то мешок от двери подсобки.
– Ч-чтоб тебя… Видар, где ты шлялся столько?.. А, это ты, – он небрежно махнул рукой и отер лоб краем измятого рукава. – Слава богам милосердным, спровадили шаобанских ведьм! Отродья пустынные! Они вам с девушкой не досаждали?
– Нет, – отмахнулся, не вдаваясь в подробности. – И что им на своих землях не сидится?
– Уж чего не знаю, парень, того не знаю. Что-то да не сидится!
Может, они вербовкой занимаются? Типа, примкните к последователям Амона, у нас вы найдете духовное просветление, а еще выпивку и женщин. Ну да, это я загнул… но на одно лишь просветление в наше время уже никто не поведется.
– Не знаешь, «Леди Ран» сегодня в порту будет?
Подумав, Хольгар кивнул.
– Уже должны быть, Йонас не любит под ночь грузиться. Сходи, проверь, если заняться нечем.
В порту корабля не оказалось – к моей досаде и недоумению шапочных знакомцев, встреченных по пути.
– Драконы с нагорья косяками валят. А русалок нынче расплодилось – уж больше-то некуда, – хмуро бормотал капитан Йорген. – У бедняжек день зря пройдет, если корабль на скалы не погонят! Как будто мы без них мало рискуем!
По нашим морям плавать – работа опасная, это верно.
– Думаешь, что-то случилось? – спросил я.
– Нет… не думаю. Только не с Вестергором.
Йонаса Вестергора не утопишь, уж кто только не пытался. Неудивительно, ведь он повсюду таскает за собой сынка-провидца! Хотя, сдается, Тао ему такой же сынок, как мне. Сходства между ними никакого, да и силы несоизмеримы. У Йонаса маговской крови четвертушка, а из полукровки Тао сила так и прет. Разве что матушка его была невесть какой сильной да из благородных… опять же, такая с Вестергором не свяжется.
Ладно, мне-то что за дело? Надо бы вернуться за Рес, к полудню даже она должна проснуться… с грехом пополам. Будто подгоняя, с рынка пахнуло сырой рыбой; всё мое нутро содрогнулось от ненависти. Кривясь, поспешно сбежал обратно в «Две чайки». Прилично по времени, кстати, ходить из одного сектора в другой. В сумме больше часа вышло. Пройтись-то я не прочь, но неспокойно как-то после утренних бесед с сектанткой. Бугаи из дневной стражи провожают меня подозрительными взглядами, а я даже не думаю по привычке, под каким углом можно разрубить хлипкий казенный нагрудник и куда потом бить, чтобы центр тяжести сместился… нет, всё-таки думаю.
С прежней нервозностью добрался до таверны, по счастью целехонькой и нигде не обгоревшей. Вытащил ключ, открыл дверь, неуклюже возясь с непривычным и неудобным замком. Войдя, немигающим взглядом уставился на пустую кровать. Затем на приоткрытое окно – там легонько трепетала узорчатая занавеска и разгуливал, помахивая крохотным хвостом, кошак-демон.
И где?..
В голове пронеслась целая туча непередаваемых по содержанию мыслей, прежде чем сбоку скрипнула дверь-ширма. За ней притаился крошечный закуток, куда хозяин – явно не без помощи заклинателей – умудрился впихнуть ванную комнату.
Я почувствовал себя таким дебилом – слов нет.
– Гро, ты куда сгинул в такую рань? Я вот возьму и обижусь, – Рес отжимает полотенцем мокрые волосы, хотя их легко можно высушить магией. – Что-то произошло?
– С чего ты взяла? – собственный голос доносится будто издалека. Подошел, зачем-то отобрал полотенце, отбросил за ненадобностью.
– Ну, у тебя такой вид, будто случилось нечто страшное.
Гляжу на ее лицо – бледное, немного озадаченное, всё еще сонное и со следами подушки на щеках. Пытаюсь улыбнуться, выходит скверно.
– Вовсе нет.
Случилось, чудище. Я, кажется, влюбился до драной одури, сам того не заметив.
Дожидаясь Рика, я умудрилась уснуть прямо в гостиной. А Рик, как назло, вернулся только утром. Выслушал меня со спокойным лицом. Кивнул, взлохматил волосы.
– Молодец, что сказала.
И рванул вверх по лестнице. Ничего не понимая, всё же поспешила следом.
– Послушай, – начал он, открывая двери чуть ли не пинком, – я ведь не требовал от тебя чего-то невозможного.
Мэй села на постели, отложив книгу. Лицо южанки выразило эдакое высокомерное изумление нашим визитом.
– Чем я расстроила сиятельных господ?
– Ты сама знаешь, чем, – в голосе Рика прорезались рычащие нотки – не в новинку, но до сих пор странно и непривычно. – Тебе ли было не знать, куда она пойдет и что там увидит?!
Честно говоря, не поняла, в чём проблема. Как будто у близнецов и Мэй существуют некие договоренности, о которых я и понятия не имею.
– С чего ты взял, что я…
– У меня для тебя плохие новости, Мэй. Я, видишь ли, телепат высокого уровня.
В словах Рика звучало нечто сродни предвкушению. Мэй же, стиснув кулаки, вскочила на ноги.
– Это незаконно! – воскликнула она то ли испуганно, то ли гневно, то ли всё сразу. Рик с трагичным видом приложил руку к груди.
– Ужас-то какой, а я и не знал. Только не подавай жалобу в Инквизицию, прошу, умоляю! Всё равно ведь проигнорируют.
– Так в себе уверен? – прошипела Мэй. Гримаса бессильной злобы исказила ее лицо, до этого казавшееся таким очаровательным. Рик же, напротив, развеселился: его заливистый, чуть издевательский смех не прибавил Мэй доброты.
– Тамошним идиотам известна прописная истина, которую я тебе сейчас озвучу: не переходи дорогу Скаэльде. Да что там Инквизиция – даже ваш иерофант, долбани его Торовым молотом, это знает! И ты тоже, просто признать не хочешь. Удивительное самомнение для дочки мелкого аристократа…
– Рик, – позвала я. Он осекся и внимательно глянул в ответ. – Что вы на этот раз от меня скрыли?
Казалось, он подбирает наиболее уместную формулировку, чтобы дать мне ответ, и понимает – уместно не выйдет. Никак.
– Только ляпни, – прошипела вдруг Мэй. И это, кажется, возымело обратный эффект.
– Рес не хотела ее на порог пускать, но я подумал, что так будет правильнее. И знаешь, что? Я неверно подумал! Кто бы мог предположить, что твоя сестрица окажется такой завистливой, подлой дрянью?
Я непонимающе перевела взгляд с Мэй на Рика. И обратно. Моя… кто?
– Твоя старшая сестра, – пояснил менталист, нехорошо щурясь в сторону упомянутой… сестры. Твою ж Инквизицию. – Та, которой ты передашь посох. Уж она постаралась разыскать тебя пораньше! Разумеется, чтобы убедиться, что ты недостойна такой чести. В отличие от нее-то, распрекрасной…
– Ублюдок, – процедила Мэй, явно мечтая надавать ему пощечин, но не рискуя это сделать. И правильно, Рик сам девчонку не ударит, но дать сдачи может.
– Так точно, кайта Мария. Бастард-с-севера! – Он взглянул на нее снова – с таким зашкаливающим презрением, что мне – всего на миг – стало ее жаль. И добавил чуть злорадно:
– Общайтесь, девочки. А у меня тем временем свидание с вашей бабкой.
Рик ушел. Мы некоторое время глядели друг на друга – я и Мэй – с чувством, явно далеким от симпатии и родственной, блин, любви.
– Ушам своим не верю, – говорю наконец. – И ты всё это время молчала? Хотела втереться ко мне в доверие, чтобы потом… вот так вывалить мне на голову всё это!
– Что-то вроде того, – пожала плечами Мэй, снова садясь на краешек постели. – Только ты мне не спешила доверять. Потому что, видите ли, грифонша меня невзлюбила. Очень трогательно! Она явно хотела бы иметь сестренку заместо брата, а? Как считаешь?
– Не смей говорить о Рес! – Теперь-то я не церемонилась. – Ты ей и в подметки не годишься!
– Конечно-конечно! – демонстративный зевок. – Во мне грязной крови непростительно мало. Но достаточно, чтобы заполучить Оурахан.
– Случится это через две недели после Самайна – и ни днем раньше. Слышишь? Ни единой чертовой секундой, сестричка!
Уже в коридоре меня нагнало удивленное:
– Это всё, что ли? В голову ничем не кинешь? И никаких душещипательных бесед о нашей семье?
Вздрагиваю. Укладкой вытираю ладонью повлажневшие глаза.
– Близнецы – моя семья. Другой нет и не было, да уже и не нужно.
После обеда их занесло на плоскую крышу какой-то ночлежки близ портовой бухты. Сидеть там оказалось жарко: солнце всё палило, воздух всё накалялся, а Гро, возомнивший о себе невесть что, всё никак не желал держать руки при себе. Ну, о последнем Рес старалась думать именно в таком ключе. Хоть кому-то из них следовало.
– Ну где он там? – устав отпихивать Лекса, она со вздохом уложила голову ему на плечо. – Мне зелененький нравится.
– Нет, это драккар Йоргена, – отозвался Лекс. – Нам нужен алый парус.
– Сколько можно всё плавучее обзывать драккаром? – затянула Рес занудным тоном, каким так любит говорить ее брат. – Драккары давно списаны и отправлены на помойку анахронизмов. Это же этот, как его… галиот!
– Да знаю я! У Йоргена галиот, у Вестергора флейт. Но я у мамы тупенький, поэтому зову драккаром и то и это.
Рес прошлась взглядом по морской глади, переливчатой и необъятной, обманчивой своей бесконечностью уходящей за горизонт. Что-то внутри нее взывало к буйству водной стихии, эхом отвечало на каждый требовательный удар волны о берег. Должно быть, то память крови, привет от повелительницы льда… ведь огненному созданию в пучине – смерть.
– И о чём ты думаешь с таким донельзя унылым видом? – Уж что-что, а сказать приятное Гро умел.
– О смерти.
– А не рановато?
– Поздновато. Смерть дышит мне в затылок, куда бы я ни пошла. – Рес уставилась на свои руки, на след от скрытого чарами кольца герцогини. – Я ведь уже давно должна быть мертва, и порой отделаться от этой мысли просто невозможно. Иногда мне снится, что гнию заживо, все двадцать лет своей новой жизни… иногда снится земля. Четыре локтя рыхлой шаобанской земли над головой – и никакого тебе гроба.
– А сегодня?
Впечатлить Лекса не удалось. Именно ему пришлось просыпаться каждый час от ее криков, чтобы успокоить и убедить: поджигать шторы и наволочу на подушке – плохая идея. И он всё это делал со спокойствием и пониманием человека, прекрасно знающего, что такое кошмары.
– Что-то из прошлого… – Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. – Женщина, которая нас воспитывала.
– Мать?
– Нет, мать умерла родами. И она была блондинкой, а эта женщина – брюнетка. Лицо ее прекрасно, но глаза как у мертвой рыбины. Большая любительница наказывать! Мы с братом были само ослушание, оттого наши спины никогда не заживали. За провинность Рика секли меня, а за мою – уже нас обоих. Меня она ненавидела чуточку больше! – Смешок вышел фальшивым, донельзя жалким. – Меня вечно кто-то да ненавидит.
Лекс ничего не сказал, но руки вокруг нее стиснул крепче. Это успокаивало, как ни одно снадобье из тех, что варит Фид у себя в землянке.
Плохое, дурное, неразумное спокойствие.
– Да за что тебя можно ненавидеть? – спросил вдруг Лекс с искренним непониманием. Рес захотелось его то ли поцеловать, то ли по голове огреть, да чем-нибудь потяжелее.
– Иногда людям хватает самого факта твоего существования. Или ты попросту не спешишь оправдать их ожидания. Герцогский двор меня на дух не выносит: я не даю им вволю развлекаться и наказываю за провинности наравне с плебеями. Они привыкли пользоваться добротой моего беспутного папаши и расточительностью тетки, за всю жизнь не работавшей ни дня. Я же, по их мнению, правлю стальной рукой, убиваю за всякие глупости, а вместо сердца у меня кусок ведьминой скалы…
– Ну и наплюй! – велел Гро сердито. – Меня тоже полощут в хвост и в гриву, так я давно не слушаю. Я-то, может, заслужил, но ты нет!
– Уверен? – огрызнулась Рес.
– Ну конечно уверен! Ты слишком добра ко всем без разбору. За всю жизнь двух таких дурней повстречал: Андрэ и тебя вот. Интересно, лечится ли такая редкая форма слабоумия?
«По голове огреть хочется больше», – решила Рес не без облегчения. Но прибегать к членовредительству поленилась.
Когда глаза закрыты – окружающий мир становится слышно по-настоящему. Хотя, конечно, сомневаюсь, что глас вселенной звучит как стрекот миниатюрных крылышек.
– Нет, ну согласись, пренеприятная личность! – голосила Илси где-то наверху. Я лежала на животе, спрятав в ворохе подушек зареванное лицо. – Вся в папашу: этот Комненос, имея клочок фамильной земли размером с песочницу, задирает нос повыше, чем какой-нибудь Скъёльдунг, что их!..
– С ней ты тоже занимаешься, не так ли?
Илси не ответила, а я чуть слышно усмехнулась. Да, не один Рик бывает проницателен. Порой и на чужую долю выпадает это сомнительное счастье.
– Я прекрасно понимаю, – всё еще обращаюсь к подушке, – что близнецам просто выгодно держать котят в одной корзинке. Не знаю всех причин, ну да оно мне и не нужно.
– В самом деле, не нужно, – отозвалась Илси. В ее голосе не слышалось привычного развязного веселья. Крылья застрекотали совсем близко; приподняв голову, я обнаружила фею сидящей на спинке кровати. – Ни к чему тебе было это знакомство. Лежишь теперь, подушки мочишь…
– Уже не мочу.
Я села на постели, скрестив ноги, и опасливо потрогала кончиками пальцев распухшие глаза. Рик моему виду точно не обрадуется.
– Это хорошо. – Вспорхнув и зависнув на уровне моего лица, Илси подула себе на ладони. Ее магия, похожая на горстку зеленоватой сверкающей пыли, взметнулась в воздух. Моргать стало не в пример легче. – Так-то лучше, бешенство кошачье! А то похожа иерофант знает на кого!
– Чего ты вдруг такая добрая? – проворчала я. – Спасибо, конечно…
– Какая-никакая, а всё-таки Натиссоу. Для моего прайда это не просто дурацкая фамилия, знаешь ли!
Вскоре вернулся Рик. И тут же мне стало ясно – что-то пошло не так. Перепуганный и бледный, он сошел бы за пятнадцатилетнего мальчишку.
– Что с ней?
– Ника… – он глубоко вздохнул и повторил уже тверже: – Ника, я ей ничего не делал, клянусь! Когда я пришел, уже… там оставалось только отправить ментальный вызов дежурному телепату!
– Ты… Рик, ты что такое говоришь? Что с Жанин?!
– Она мертва.
Мерт… ва?! Мертва, мертва, мертва, – зазвучало в сознании на разный лад.
– Я уже ничем не мог ей помочь, поверь! Если бы я только мог!..
Я не переспрашивала. Не рыдала, не ломала руки, не устраивала погром. Просто рухнула на колени, больно ударившись о деревянные половицы, и уставилась перед собой невидящим взглядом. В голове бился один-единственный вопрос, порожденный разумом бессознательно.
Это была одна из самых верных твоих соратниц, Эвклид. Так зачем ты убил ее?
