Текст книги "Власть любопытства (СИ)"

Автор книги: QQy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

Ох! Одновременно открывать глаза и пробовать встать с кровати было стратегически неверным решением. Голова гудела, как будто по ней промчался поезд. Немного посидев, я встал и пошел умываться.

Сразу выполнить задуманное не удалось, поскольку за окном было еще темно, а будильник показывал только четыре утра, так что я позавтракал и погрузился в незаконченную вчера книгу. Только в девять утра я встретился с необычно задумчивой Гермионой и мы отправились в Библиотеку. Рассказывать о визите Дамблдора и своем необычном состоянии я ей не стал, не то чтобы я не доверял своей подруге, скорее не хотел зря беспокоить, ведь фактов особо не прибавилось, опять только размышления. Где-то в глубине сознания появилась мысль о неправильности такого поступка, Гермиона была достойна доверия, она всегда была рядом со мной и, если я не могу доверять ей, то кому вообще я могу доверять. Усилием воли я задавил эти мысли, сейчас были более серьезные проблемы, а такое положение вещей безопаснее и для нее и для меня. Я всегда смогу ей все рассказать, когда мы сможем защитить свое сознание и я буду уверен, какую сторону она примет. Дамблдор имеет на нее большое влияние, пусть она и замечает ошибочность его решений, Гермиона ему сильно доверяет. Я не могу быть сторонним наблюдателем и, как бы это мне не казалось неправильным, я должен помочь ей расставить правильные приоритеты, если не хочу ее потерять.

За размышлениями я не заметил, как мы добрались до совершенно невзрачного пустыря на окраине Лондона. Покосившиеся редкие дома с облупленными стенами и заколоченными окнами окружали небольшую площадь, покрытую местами потрескавшимся и поросшим травой асфальтом. Кое-где из-под покрытия проглядывали полуразрушенные бетонные плиты и проржавевшие куски арматуры. По середине площади располагалась гора сломанной полуистлевшей мебели, к которой мы и направились, было видно что ее не раз пытались поджечь, но не достигнув успеха, оставили это начинание.

После того, как Гермиона постучала палочкой по спинке условленного сломанного кресла, пространство вокруг нас посветлело и расширилось. Перед нами открылась чистая и просторная площадь, мощеная серым кирпичом. Единственное здание, возвышавшееся над нами, можно было назвать только величественным. Строгие прямые линии, облицовка светлым камнем, широкие ступени, анфилада высоких мраморных колон, поддерживающих крышу, надпись «Главная Магическая Библиотека Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльса», выполненная на огромной мраморной плите – все говорило о важности и серьезности этого места, о его большом значении для общества.

Неуверенно друг другу улыбнувшись, мы с Гермионой начали подниматься по широким ступеням к высоким деревянным дверям, украшенным резными массивными ручками. Внутри нас встретил одинокий библиотекарь, который рассказал нам, что Библиотека является скорее архивом и разделена на три части: архив прессы, где хранятся подшивки всех значимых Британских и мировых газет и журналов за последние сто лет, более ранние хранятся в специальном хранилище в подземельях и выдаются только по специальному разрешению; архив решений Визенгомота и указов Министерства Магии, в том числе и сборники законодательства; архив магических родов, в который входят записи всех официальных событий, а так же так называемые Кодексы Крови. Неприятно удивило отсутствие каких-либо исторических источников, кроме архива магических родов, но моя сумка с личной библиотекой всегда со мной. И пусть по магической истории у меня имеются только конспект учебника и несколько поверхностных обзоров, зато по магловской истории есть несколько хороших книг, помимо учебников.

Спустя час поисков среди высоченных книжных полок мы сидели в небольшом читальном зале с уютными диванами и креслами, освещенным мягким приятным светом магических светильников. Нам очень повезло, что волшебники крайне редко заходят в Библиотеку, а архив решений Визенгомота продублирован в здании Министерства Магии для служебного использования. Система каталогизации была крайне неудобна, но за счет отсутствия посетителей тома стояли почти по дате поступления, что существенно облегчало поиски нужных книг.

Гермиона, обложившись подшивками газет, начиная с 1940 года, сидела, поджав под себя ноги, и записывала в большую общую тетрадь интересные факты недавней истории, мило хмурясь и покусывая нижнюю губу. Я же сидел в соседнем кресле, наслаждаясь уютной тишиной и домашней обстановкой, и разбирал основные вехи истории наиболее значимых магических семей, пытался найти истоки традиций, а так же просматривал Кодексы Крови. Решения Визенгамота и Министерства мы решили оставить на потом, как наиболее объемный и запутанный раздел.

Несмотря на то, что мы проводили в библиотеке почти все время, начиная с утра и до вечера, прерываясь только на час, чтобы поесть где-нибудь в магловском Лондоне, причем Гермиону приходилось чуть ли не насильно отрывать от ее записей, особого продвижения за первые несколько дней не наблюдалось. Гермиона разобралась лишь с периодом начала событий Второй Мировой Войны, систематизировала события, попробовав отбросить неизбежную пропаганду. Каких-то итогов или выводов она пока не озвучивала, но неизменно загадочно улыбалась, обещая рассказать, когда окончательно во всем разберется. У меня успехов было еще меньше. Большинство книг были наполнены явно приукрашенным жизнеописанием отдельных особо выдающихся членов магических родов. По итогам поверхностного исследования я мог по-настоящему гордиться своей работой – аккуратно и красиво оформленное генеалогическое древо родов магической Британии, начинающееся примерно с тринадцатого века, в большой степени достоверное благодаря главам родов, скрупулезно и точно описывающим свою родословную. Работа была проделана качественно, но была по сути бесполезна в практическом плане, разве что на этом древе было удобно отмечать наиболее одиозных личностей и указывать их деяния. Кодексы Крови, которые я просмотрел в первую очередь, оказались крайне неструктурированными и сложно переводимыми на человеческий язык сборниками полу законов-полу традиций, по какой-то причине обязательных к выполнению, хотя наказания за их нарушение указано не было. Расплывчатые формулировки давали большой простор для трактовки, но я не отчаивался и занимался систематизацией.

Большой удачей стал случайно найденный список профессиональных гильдий с краткими пояснениями, включая гильдию ментальных магов. Лорд Блэк середины девятнадцатого века записал его в летопись своего рода, желая оставить в истории момент, когда более семидесяти процентов глав гильдий принадлежали именно роду Блэк, пусть некоторые и побочным ветвям. Так же была указана полезная ссылка на летопись самих гильдий, в которой, продираясь сквозь пространные описания достоинств каждого главы, я выяснил несколько интересных фактов о гильдии ментальных магов.

Как оказалось сейчас в Англии вовсе не было подобной гильдии, из-за малого количества магов с ментальными способностями она была закрыта в середине века, как и многие другие подобные организации. Вообще многие национальные гильдии объединились в общеевропейские после Второй Мировой Войны по причине малочисленности. Так, например, в французской гильдии боевых магов, обескровленной во время Первой Мировой Войны, остался лишь один мастер и два ученика. Однако, медленно, но верно шел обратный процесс отделения национальных гильдий во всех странах Европы. В Британии же образование национальных гильдий застопорилось на фоне общего падения уровня образования, многие мастера предпочитали уехать на континент и вступить в местные гильдии, чем бороться с бюрократами и учить нерадивых учеников. В целом ситуация была крайне удручающей для страны, и мы решили найти хоть какое-то разумное объяснение сложившейся ситуации.

Тем временем «Магия разума» была прочитана, но полезной информации она несла самый минимум, в ней в большей степени содержались невразумительные и мало понятные описания своих и чужих мыслей и чувств, необходимые видимо на достаточно высокой ступени мастерства, а также красочные и доходчивые описания судьбы недоучившихся магов, заблудившихся в своем или чужом сознании, причем состояние комы было чуть ли не самым мягким последствием. Нередко бывало, что маги по неопытности, незнанию или злому умыслу блокировали или изменяли одно или несколько составляющих мышления у себя или кого-то другого с совершенно непредсказуемыми для окружающих последствиями, включая кровавую резню или массовый суицид в честь неизвестного бога под Империо. В любом случае такие экспериментаторы чаще всего оперативно погибали от естественных причин, ведь в таком случае смертельное проклятье или нож в сердце от своих коллег по гильдии никак по-другому назвать нельзя. Проникнувшись таким душеспасительным чтивом, мы с Гермионой отказались от каких-либо самостоятельных экспериментов в ментальной магии.

Не откладывая дело в долгий ящик, было написано письмо в Европейскую гильдию ментальных магов с просьбой об обучении окклюменции. Идея была наивна, и всерьез нас сначала никто не воспринял, учитывая, что мы были из Британии, уже прославившейся своим не самым лучшим образованием в этой области, но другого пути не было. Несколько дней мы вели напряженную переписку через Добби и сов из почтовых отделений по всей стране. Исключительно благодаря потрясающей настойчивости Гермионы, тянущейся к знаниям, нам выделили молодого мастера, согласившегося на Обливиэйт после каждого занятия, которые будут проходить по три раза в неделю сразу для нас двоих до конца лета. Обучение было совсем не дешево, предстояло отдать за двоих почти все оставшееся содержимое моего детского сейфа за этот квартал.

Правда мне пришлось пережить длительный спор с Гермионой, желающей оплатить свою половину, но на аргумент, как она собирается доказывать родителям, что ей это необходимо и не запугать их окончательно, она не нашла, что ответить. С моей точки зрения, которую я не стал озвучивать, лучше иметь дополнительный шанс, что Дамблдор не узнает о наших занятиях. Он, конечно, получит в конце квартала отчет из Гринготтса, но, во-первых, тогда уже будет поздно, а, во-вторых, он будет точно знать, сколько я потратил, но не будет знать, на что именно, и ему придется строить догадки. Я не обольщался тем, что смогу обмануть директора таким простым трюком, но замедлить его действия смогу, а это сейчас самое важное.

В общем, не самая легкая и точно одна из самых нервных недель в моей жизни заканчивалась, большинство насущных проблем постепенно решались с той или иной степенью успеха, а мне предстоял еще один разговор с доктором Лектером ближайшим вечером.

========== Глава 11 ==========

Я стоял перед знакомой дверью в кабинет доктора Лектера и нервничал, сам не понимая почему. Зелье, отсекающее от следилок я принял, можно было ничего не опасаться, по крайней мере, чего-то радикального. В библиотеке в таких мерах смысла не было, вряд ли нам удалось бы скрыть свои действия, а ничего особо крамольного мы не обсуждали, в основном обменивались найденными фактами. И все равно я стоял и нервничал, разглядывая резьбу на двери.

Я глубоко вздохнул и, постучавшись, вошел. Лектер стоял у окна и смотрел на парк. Он снова был в костюме-тройке, на этот раз светлом.

– Здравствуйте, Гарри. Присаживайтесь. Я не заметил, как Вы проходили по улице, – его цепкий взгляд задержался на моем лице, и мне стало не по себе.

– Добрый вечер, – я скованно улыбнулся и сел в кресло. – За мной могут следить, приходится быть осторожным.

В этот раз Добби перенес меня прямо в прихожую, а я на всякий случай опять надел контактные линзы. Я пробовал придумать еще что-нибудь, но ничего путного не вышло, палочку и мантию-невидимку я принципиально не брал с собой уже давно.

Лектер отошел от окна, элегантно сел в кресло и перевел на меня вопросительный взгляд.

– Итак, о чем бы Вы хотели сегодня поговорить? Может Вас что-то беспокоит?

– Я не знаю о чем говорить, приступы необъяснимой ненависти больше не возникали, всю неделю я общаюсь с Гермионой. Кстати, спасибо за совет, суп ей очень понравился, и большое спасибо за книгу, – я положил на стол «Маленького принца», а Ганнибал слегка улыбнулся.

– Что ж я вижу, Вы смогли отвлечься от мрачных мыслей. Боюсь, это лишь первый шаг на Вашем пути, Вам необходимо не только отстраниться, но и примириться с реальностью. Давайте поговорим о Вашем крестном. Каким он был?

– Сириус, – я невольно улыбнулся от воспоминаний, – он был очень веселым, заводным, всегда хотел что-то делать, хотя его жизнь никак нельзя было назвать легкой. Сначала он рассорился со своей семьей и жил дома у моего отца до окончания школы, а потом сразу по окончанию войны его обвинили в предательстве моих родителей и он провел двенадцать лет в Азкабане, волшебной тюрьме, где условия очень далеки от идеальных. Потом он сбежал, чтобы поймать настоящего предателя и оставшиеся годы был на нелегальном положении. Когда мы впервые встретились, он сразу предложил мне жить у него, было очень приятно, ведь он, по сути, был первым взрослым человеком, кто проявил ко мне такое участие, но не сложилось. Мы не очень много общались, мне кажется, он воспринимал меня скорее, как друга, постоянно говорил, что я похож на отца, ему всегда хотелось быть ближе ко мне. Он даже расстроился, когда я не вылетел из школы за нарушение Статута Секретности в прошлом году, ведь Хогвартс – интернат. Тогда бы он смог бы проводить со мной гораздо больше времени. И вот он побежал спасать меня от собственной глупости и погиб у меня на глазах. Он был хорошим человеком, и, наверное, я любил его, несмотря на то, что мало его знал.

Я подавленно замолчал и уставился в пол, пытаясь подавить собственное непрошеное раздражение.

– Самое главное – понять свою ошибку и для себя решить больше не совершать подобного. Даже из такой ситуации можно извлечь пользу, чему-то научиться.

– Да, пожалуй, Вы правы, я уже сделал выводы о собственном неразумном поведении, хотя последнее время мне кажется, что на мое сознание как-то влияют, и я не могу правильно оценить свои поступки. Ведь Гермиона меня предупреждала! А я, дурак, не послушал! – в запале я вскочил на ноги и стал ходить из стороны в сторону, Лектер спокойно наблюдал за мной, откинувшись на спинку кресла.

– И что же Вами двигало, когда Вы совершили свою ошибку?

– Я уже говорил Вам, что у меня с Лордом есть какая-то связь непонятной природы, никто не знает, как она образовалось и что из себя представляет. Но с помощью этой связи он может посылать мне видения, иногда специально, иногда просто проецировать свои мысли и чувства, вероятно случайно. Весь год Лорд посылал мне галлюцинации во сне, а один раз я увидел, как нападают на отца моего друга, и благодаря этому его удалось спасти. А в тот раз он показал, как пытает Сириуса, при чем это было в продолжение явно наведенной галлюцинации. И я поверил в этот бред!

Я все никак не могу успокоиться и злобно глянул в окно, заламывая руки.

– Иногда моим пациентам бывает сложно отделить реальность от бредовых видений. Ваш случай иного рода, но есть метод, который может Вам помочь. Каждый раз, когда Вы чувствуете, что перед Вами стоит выбор, спокойно сядьте и прокрутите в голове свои действия, поделитесь ими с кем-нибудь или просто проговорите их вслух, ищите любое отклонение от Вашего нормального поведения.

Я кивнул, рухнул в кресло и закрыл глаза, предложение было на удивление разумным и простым, в следующий раз так и поступлю, и уж точно буду больше слушать Гермиону.

– Следующий шаг после признания ошибки – это понять, почему возникла ситуация, когда Вы ее совершили. Нет ничего удивительного, что у Вас возникло желание спасать Сириуса, пусть Вы и действовали не самым разумным способом. Что же Вами двигало, когда Вы решили спасать его сами?

– Я пробовал позвать на помощь, что было, как я думал, совершенно бесполезно. Хотя, как оказалось, помощь пришла, только сильно позже, но благодаря этому нас всех там не поубивали.

– Ладно, оставим эту тему пока. Расскажите мне о Ваших родителях, мне кажется это важным, и поможет Вам разобраться в своих поступках.

Я удивленно посмотрел на Лектера, но он не отрывал внимательного взгляда от моего лица. Немного помявшись, я начал тихо говорить:

– Я совсем не помню своих родителей. Единственное воспоминание о том, как погибла моя мама. Лорд пришел к нам в дом, сказал ей отойти от моей кроватки, она отказалась, и он убил ее, потом помню только высокий холодный смех и вспышку зеленого света – смертельное заклятье, которое он выпустил в меня. И как итог для меня, шрам, звание национального героя и праздник в мою честь в день, когда убили мою семью.

Я смотрел на свои руки и понемногу приходил в себя, рассказывать это все было на удивление тяжело, хотя я думал, что давно смирился со смертью родителей. Ганнибал не пытался прервать моих размышлений и через некоторое время я также тихо продолжил:

– Большинство людей говорят мне, какими они были хорошими и замечательными, как со всеми дружили и всем помогали. Но всем этим друзьям было совершенно все равно на судьбу их единственного сына, когда меня отправили к Дурслям, которые ненавидят и, как я недавно понял, боятся меня. Моя жизнь у них была невыносима, но я уже привык к этому, они не скрывают презрения к волшебникам и больше всего ко мне и моим родителям, хотя тетя Петунья родная сестра мамы.

– Люди очень часто боятся того, чего не понимают. Иногда это бывает даже полезным.

– Вы правы, сейчас наши отношения натянуты, но стабильны, потому что у меня получилось их немного запугать. Еще другого мнения о моих родителях Снейп, он профессор в Хогвартсе. Я недавно узнал, что он был влюблен в мою маму, а отец и его друзья над ним за это жестоко издевались. В итоге Снейп ненавидел моего отца и перенес это чувство на меня с первого моего дня в Хогвартсе, ведь мы с ним так похожи.

– Мне кажется, Вы слишком идеализируете людей, в частности, Ваших родителей, поэтому Вам сложно слышать о том, что на самом деле они не были такими идеальными. Может Ваш отец и совершал в детстве ошибки, может даже жестоко с кем-то обращался, например, с этим профессором Снейпом. Может Ваша мать и не была горячо любима всеми подряд, и были люди, которые ей завидовали или ненавидели. В любом случае, Вам необходимо смириться с их смертью, принять и понять их такими, какими они действительно были и учиться на их ошибках, а не тянуться к заведомо недостижимому идеалу.

– Я даже ни разу не был на их могилах, а от Сириуса даже тела не осталось, – шепотом проговорил я.

– Почему это для Вас так важно? Человек – это не его физическая оболочка или место захоронения. Человек – это, прежде всего, его мысли и поступки, осознание себя, то, что он принес миру, как он изменил его. А самое главное, что принесли в мир Ваши родители – это Вы сами. Вы помните о родителях здесь и сейчас, так зачем идти куда-то, чтобы вспомнить их еще раз. Чтобы удовлетворить запрос общества? Память о Ваших родителях и крестном исключительно Ваша и ничья больше.

Я с некоторым недоверием поднял взгляд на Лектера, он по-прежнему оставался спокойным, хотя сказал сейчас далеко не очевидную и в чем-то логичную вещь. Многие могли бы назвать кощунством такие мысли о могилах родителей, но внутри я уже согласился с ним. Я знал, что поступки родителей и Сириуса, их желание спасти меня, их самоотверженность в войне гораздо важнее холодного и безжизненного памятника на могиле, именно об этом стоило помнить.

Ганнибал все так же внимательно смотрел на меня, казалось его взгляд захватывает каждую деталь моего лица. Он положил ногу на ногу, сложил пальцы домиком и сказал:

– Я сейчас скажу Вам, возможно, не очень приятную, но полезную вещь. Вы любопытны, сильны, способны поменять мир, сделать его таким, каким Вам захочется его видеть. Единственное, чего Вам не хватает, так это амбиций. В Вас есть желание, Вы хотите чего-то, но не знаете чего, Вам нужны понимание и цель, к которой стоит двигаться, а для этого необходимо быть чуть эгоистичнее и признаться себе в том, что Вы достойны своих желаний.

– Но…, но это ведь черты Слизерина!

– Простите, что?

Кажется, Ганнибал был впервые удивлен за время нашего общения. Его взгляд перестал быть таким колючим и оценивающим, и он весь слегка подался вперед, как будто готовясь к прыжку. Я слегка улыбнулся его реакции и поспешил объяснить:

– В Хогвартсе всех учеников при поступлении распределяют по внутренним качествам, в Гриффиндор – храбрых и благородных, в Рейвенкло – умных и творческих, в Хаффлпафф – трудолюбивых и верных и на Слизерин – хитрых и амбициозных. Именно со Слизерина вышло большинство сторонников Лорда и именно оттуда выходят темные маги. Я же на Гриффиндоре и мы всегда враждуем с ними.

Лектер еще раз посмотрел на меня с совершенно непонятным выражением и слегка улыбнулся.

– Вам удалось меня позабавить, спасибо. Мало того, что распределять детей одиннадцати лет, если я ничего не путаю, по внутренним качествам глупо. Это скорее черты характера, которые хочет в них кто-то воспитать с помощью нужного окружения. Так еще совершенно очевидная искусственная вражда, которая прививается с детства и заведомо маргинализирует четверть общества в глазах всех остальных. Это же все равно, что поделить людей на две группы, одних назвать красными, других синими, а потом начать среди красных говорить, какие синие плохие и как они не любят красных. Ничего удивительного, что они начали гражданскую войну, особенно, если имеется источник финансирования. К тому же в этой части общества собрались все самые целеустремленные и амбициозные, а, значит, самые активные члены общества.

Я пораженно смотрел перед собой, не веря собственным ушам. Мы сами создаем себе врага из слизеринцев и еще удивляемся, почему они нас не любят. Вряд ли это единственная причина такой активной вражды, но понять одну из причин тоже не плохо. Ганнибал, наконец, обратил внимание на мой удивленный, если не сказать шокированный, вид.

– Запомните, Гарри, в каждом человеке есть полный набор качеств, главное, как человек их развивает и применяет, направляясь к своей цели, ведь не являются же все нехаффлпаффцы поголовно лентяями и предателями. В любом действии важна цель, без нее, чтобы Вы ни делали, все будет бессмысленно. А найти ее проще и правильнее всего с помощью основной отличительной черты каждого человека – эгоизма, что и выражается в наличии амбиций. Попробуйте рассмотреть свои или чужие поступки с точки зрения эгоизма и собственной выгоды, и Вам сразу станет гораздо понятнее мотивация, по крайней мере, Ваша.

Он глубоко вздохнул, посмотрев на мою явно озадаченную физиономию, и закончил:

– Ладно, я думаю, на сегодня мы закончили, жду Вас через неделю, у Вас есть время все обдумать.

Я все так же в несколько заторможенном состоянии, попрощался с Ганнибалом, вышел в приемную и вместе с Добби переместился в свою комнату. Сидя на кровати и смотря в окно, я долго размышлял и думал, какие свои поступки я могу назвать правильными, а какие нет, какие из них я совершил сам, а какие по чьей-то чужой воле.

========== Глава 12 ==========

Утро принесло мне облегчение, нужно было спешить в Библиотеку к Гермионе, и совсем нет времени предаваться бесполезным размышлениям, из-за которых я на протяжении последних дней засыпаю сильно после полуночи. К каким-то определенным выводам я так и не пришел, но принял историческое решение быть еще осторожнее и стараться дистанцироваться от Дамблдора, по возможности не привлекать к себе внимания. Также я много думал о родителях и Сириусе, но опять же не пришел ни к каким конкретным выводам. Хотелось обсудить все с Гермионой, спросить у нее совета, как раньше, но я себя останавливал. Сначала окклюменция, по которой нас сегодня ждет первый урок.

За последнее время мы с Гермионой вошли в устоявшийся привычный ритм. День мы начинали заседанием в Библиотеке до ленча, который совмещался с небольшой прогулкой по Лондону, чтобы развеяться. До вечера мы обычно опять приходили в библиотеку и завершали чтения только, когда становилось совсем темно. После мы нередко гуляли по Кроули, обсуждая интересную информацию, найденную за день или просто болтая ни о чем. Мне нравились эти прогулки, наполненные тем самым домашним уютом, который я почувствовал в больничной палате. Иногда, но далеко не всегда, он витал в гостиной Гриффиндора, но мне всегда хотелось иметь что-то только мое, что нет необходимости обсуждать с кем-либо, что-то очень личное. И вот, кажется, я нашел это чувство там, где никак не ожидал. Нашел его рядом с подругой, тихой беззвездной ночью, где-то среди похожих друг на друга домов, когда становится немного прохладно от легкого ветерка, а единственный плед уже укрывает Гермиону.

Очнувшись от приятных воспоминаний о прошлой ночи, когда мы забрались на крышу старой школы и долго молча смотрели на звезды, пока окончательно не замерзли, я обнаружил себя на знакомом месте в ожидании того, когда Добби доставит Гермиону. Стояла на удивление неприятная погода, небо было полностью затянуто белыми облаками, местами меняющими цвет на стальной, влажный воздух над пустырем пропах затхлостью и старостью. Настроение было где-то на уровне выбоины в старом асфальте, вскоре собирающейся стать немаленькой лужей, когда начнется противный мелкий дождь.

– Привет, Гарри! – сияющая Гермиона возникла рядом со мной, и я не смог не улыбнуться, глядя на ее по-утреннему растрепанную прическу. Хотя небо, как в сказке, совсем не расчистилось при ее появлении, и на лицо упали первые холодные капли, внутри стало тепло и хорошо.

– Привет,– тихо ответил я, желая еще ненадолго удержать иллюзию сказки.

– Что у нас сегодня по плану? – бодро начала она. – Я начинаю просматривать решения Визенгамота, начиная хотя бы с 1970, там должны быть хоть какие-нибудь намеки, почему началась первая война.

– А я продолжу разбираться с историей родов, осталось понять еще несколько моментов. Я углубился в историю завоевания Британии Вильгельмом, и у меня складывается вполне стройная картина. И не забывай про наши дополнительные занятия, они начинаются сегодня после обеда.

– Как я могу такое забыть! – надула губы Гермиона, пока мы направлялись к уже ставшему родным читальному залу.

– Точно! А то я уже чуть не забыл, с кем разговариваю! Скорее небо упадет на землю и звезды погаснут, чем ты забудешь про дополнительные занятия, – слегка рассмеялся я.

Первая половина дня прошла быстро. Мои труды начали давать хоть какой-то результат, и я, кажется, нащупал что-то очень важное, но пока рано было говорить что именно. Гермиона тоже что-то усиленно строчила в тетради, по своему обыкновению скинув легкие босоножки и подогнув ноги.

Спустя несколько часов мы сидели в арендованной комнате в Дырявом котле и ждали нашего учителя ментальной магии. Между мной и представителем гильдии был заключен магический контракт, подтвержденный кровью, так что запретить нам изучать окклюменцию нельзя даже теоретически, контракт должен быть выполнен. По крайней мере, так говорят Кодексы Крови, иначе откат в виде проклятья, в том числе родового, получит нарушитель или тот, кто вынудил его нарушить сделку. В итоге получалось, что так уж сильно скрывать наше обучение особого смысла не было, Дамблдор все равно узнает рано или поздно. Так зачем создавать себе дополнительные сложности, помимо уже стандартного очищения от следящих и подслушивающих заклятий при помощи Добби.

От невеселых мыслей меня отвлек вошедший в комнату мужчина лет тридцати приятной наружности с широкой улыбкой на лице. За ним в комнату проследовал невзрачный молодой человек и, не произнося ни слова, прислонился к ближайшей стене и скрестил руки на груди. Оба были одеты в одинаковые черные брюки и просторные светлые рубашки из легкой ткани.

– Добрый день, – начал первый, мягко пожав мне руку,– позвольте представиться, меня зовут Нил, моего коллегу можете называть Дэн.

– Здравствуйте, – улыбнулся я. – Меня зовут Гарри…

Нил поднял обе руки, остановив меня.

– Стоп, стоп, стоп. Сразу запомните и не забывайте, что обучение ментальной магии предполагает большую степень доверия между учеником и учителем, так что мы будем всегда называть друг друга только по имени и обращаться только на «ты». А как зовут тебя, юная леди? – он галантно поклонился, весело ухмыльнувшись.

– Гермиона. А зачем нужно доверие между учеником и учителем? А что будет, если доверия нет? – Гермиона, как всегда, оставалась собой и не могла не использовать источник полезной информации.

– О, замечательно, что ты сразу задаешь вопросы, очень полезное качество, – девушка очень мило порозовела от такой похвалы. – Доверие – очень важное условие обучения, иначе либо ученик, либо учитель будет стараться ненамеренно слишком сильно защищать свое сознание или соответственно нападать на сознание противника. К тому же потребуется частично или полностью открыть сознание, причем это относится к обоим, поэтому мы говорим о взаимном доверии.

Пока Нил говорил, расхаживая по комнате, Дэн спокойно сел на один из стульев, все также не произнеся ни слова.

– Сейчас я расскажу вам немного теории, практикой мы займемся только на следующем занятии, – Гермиона испустила горестный вздох, на что Нил только улыбнулся.– Как я понял, вы совсем не образованы в этой области, а некоторые основы знать просто необходимо, применить полученные знания вы еще успеете. Начну, пожалуй, с того, что я защитил звание Мастера Ментальной магии несколько лет назад, выдержав довольно сложное испытание. Дэн же на данный момент имеет статус подмастерья и только готовиться стать Мастером. Если вы будете успешно заниматься и самосовершенствоваться в течение нескольких лет, у вас тоже появится шанс получить это звание. Сейчас же перед нами с Дэном стоит задача научить вас простейшим манипуляциям с сознанием и указать путь, которым вам нужно будет следовать.

Гермиона слегка подпрыгивала на стуле, нервно перебирая пальцами. Зная свою подругу, я протянул ей запасную чистую тетрадь и ручку, которые Добби никогда не забывал положить в сумку на всякий случай. Она благодарно мне улыбнулась и принялась усиленно конспектировать под одобрительным взглядом Нила.

– Итак, ментальную магию можно разделить на два условных направления,– Нил продолжил лекцию, расслабленно усевшись на стул, балансируя на задних ножках.– Первое можно назвать атакующим. К нему относится, например, известное заклинание Обливиэйт. Оно не стирает память, как многие считают, а только заставляет не думать о чем-то и частично обрывает ассоциативные цепочки, ведущие к какой-либо информации. Естественно, от мастерства атакующего будет зависеть, насколько трудно будет преодолеть такой блок, но часто это крайне сложно, поскольку атакуемый даже не подозревает, что на него кто-то воздействовал. Еще одним представителем атакующей ментальной магии является легиллименция – способность проникать в чужое сознание и как-либо его изменять. Существует специальное заклинание, звучащее, как «Легилименс», которое облегчает процесс проникновения в сознание оппонента. Большинство магов, владеющих легиллименцией, не нуждаются в нем и способны проникнуть в чужое сознание при взгляде глаза в глаза. Самым сильным магам достаточно просто зрительного контакта с человеком. Защитные умения в ментальной магии имеют общее название окклюменция, которая включает в себя защиту сознания от легиллименци, сокрытие своих истинных чувств, методы противодействия таким заклинаниям, как Обливиэйт и Конфундус. Потенциально возможности окклюменции настолько велики, насколько вы будете способны расширить свое сознание и познать себя. Напротив, потенциал легиллименции упирается в то, насколько ваш противник плохо контролирует себя и свои мысли.