Текст книги "Власть любопытства (СИ)"

Автор книги: QQy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

Я родился снова, еще раз и еще, десятки, сотни, тысячи жизни проносились сквозь сознание. Миллионы раз я умирал, не дожив до старости, иногда кладя свою жизнь на алтарь веры или победы в войне, иногда по стечению обстоятельств или из-за своей ошибки. Миллиарды раз я видел вокруг себя детей, внуков и правнуков или не видел никого. Каждая жизнь была разной, другой, непохожей на остальные. Я был ученым, исследующим вселенную, вором, который грабил, не отличая бедных и богатых, мучеником, возведенным в ранг святого и грешником, проклятым всеми, кого я знал. Великий тактик войны и ничем не примечательный обыватель, мудрый аскет и непревзойденный гедонист, поэт, восхищающийся платонической любовью, и извращенный насильник слились в гремучий неестественный сплав. И все это я! Я помню все эти жизни, я прожил и прочувствовал их, но не могу и боюсь осознать.

Но всегда было что-то неизменной в моей судьбе. Несмотря на то, каким я был и что делал, рядом всегда была Она. Не важно, как Она выглядела и как Ее звали, Она всегда была на расстоянии вытянутой руки. Единственное, что меня волновало сейчас, где же Она сейчас, куда Она могла деться. Я звал, не проронив ни звука, бессознательно метался, замерев от подступающего ужаса, но не мог найти Ее. Почувствовав, что около меня кто-то есть, я потянулся к ощущению почти осязаемой преданности и незамутненной наивной любви. Едва я коснулся его, как оно растаяло и сгорело, словно легкий лепесток красивого цветка в всепоглощающем пламени пожара.

Сознание медленно осознавало и осваивалось с все большим объемом воспоминаний. Или правильно говорить жизней? Личностей? А, не важно! Главное, где же Она? Усилием воли заглушив появляющиеся сомнения, я погрузился в поиски знакомого и родного чувства. Я здесь главный! Все будет так, как я скажу! Нащупав тонкое, едва заметное ощущение, потянулся к его источнику. Это Она! Я точно в этом уверен!

Радость затопила мое сознание, нежность стала моей второй натурой, ведь рядом была Она. Что еще, помимо всеохватывающего счастья, я мог чувствовать! В ответ мне пришли ощущения любви, счастья, домашнего тепла и уюта. Не помня себя, я потянулся к этим ощущениям с удвоенной силой, будто с начала времен не испытывал ничего подобного. Ко мне пришли новые, но такие родные глубокие и непознанные чувства, лишь тени которых я мог испытывать прежде, и я пытался дарить в ответ то же. Неожиданно для себя я понял, что знаю все Ее мысли, чувства и переживания, в моем распоряжении появились новые и новые воспоминания. Каким-то образом я знал, что с ней происходит то же самое, и Она знает обо мне все. Я почувствовал Ее неуверенность, но моя искренняя радость смела все сомнения, несмотря на некоторые неприятные воспоминания. Но разве они важны в сравнении с вечностью! Мы разделили наши жизни, и это было прекрасно, но сладостный экстаз, пришедший в момент единения, медленно отступал. Что-то сдерживало нас, что-то материальное, нужно было еще подождать, притушить пылающие чувства, чтобы не сгореть в их непривычном пламени и не сойти с ума. Хотя бы ради Нее и будущего блаженства. Надо было просто очнуться.

Я открыл глаза, чувствуя напряженные до боли мышцы своего тела. Теперь я точно знал, кто я. Меня зовут Гарри Поттер, и я стою в комнате с источником Блэков. Расслабив правую руку, я стряхнул набранную в ладонь кровь на самый обычный серый камень, на котором виднелось маленькое бурое пятнышко. Обернувшись, я увидел Гермиону с затуманенным взглядом. Я сделал два быстрых шага и прижал ее к себе, испачкав ее спину кровью из уже затягивающейся раны. С облегчением, я почувствовал, как она зашевелилась и посмотрела мне в глаза. В словах не было смысла, я сразу понял, что она пережила тоже, что и я. Ее множественная личность была еще не такой развитой, как у меня, но я надеялся, что сознание справится с потоком информации. Что теперь делать? Единственный вопрос занимал меня, в ответ я получил взгляд карих глаз, полный любопытства и интереса, которые воспринимались в ее эмоциях, как в моих. Я увидел молчаливое понимание и принятие своих невысказанных планов.

Я подхватил Гермиону и закружил по комнате, мы рассмеялись беззаботным легким смехом, с пониманием пришло облегчение. Только сейчас я почувствовал на губах солоноватый вкус крови и сладковатый запах воздуха. В замешательстве оглядевшись, я увидел около одной из стен маленькое тельце. В изуродованном, выпотрошенном существе с трудом угадывался Добби. Его голова свисала на шее, выгнутой под неестественным углом, большие глаза были наполнены удивлением. Грудная клетка вспорота чем-то острым от живота до горла. Маленькие липкие на вид внутренности вывалились на пол, а на стене остался хорошо заметный след крови, сложившийся в абстрактный узор.

Я поставил Гермиону и посмотрел на свою левую руку. На каждом пальце вырос острый почти прямой черный коготь. Я провел ими по груди, чувствуя, как затягивается только что нанесенная рана. Усилием воли я заставил свою руку стать нормальной и подошел к Добби. Подняв то, что осталось от его тела на руки, я повернулся к Гермионе.

Она сидела на камне, который мы по ошибке считали алтарем рода, на ее лице отразилась моя хищная улыбка. Положение сразу показалось до безумия карикатурным, резким движением я оторвал голову Добби, откинув остатки тела в сторону, улыбка Гермионы стала еще шире.

–Кричер, мелкий уродец, где тебя носит? Быстро сюда!

Около меня раздался холопок и я, не глядя, кинул туда голову домовика, не переставая разглядывать обнаженное тело Гермионы.

–Убери тут все, а голову высуши и повесь в коридоре. Добби хорошо послужил роду Блэк, тебе бы следовало у него поучиться. Пошел отсюда.

Последние слова я гаркнул, снова отрастив когти и вспоров податливую теплую плоть Гермионы. Она запрокинула голову и с наслаждением улыбнулась, вонзив тонкие когти в мою руку. Размазывая кровь из затягивающейся раны по телу, я схватил ее за затылок и впился в теплые губы. Мир вокруг закружился, и все потеряло значение, кроме опьяняющего бесконечного наслаждения.

========== Глава 49 ==========

Солнечный луч скользнул по гладкой стене, напоминая о похожей ситуации в другой комнате в какой-то другой далекой жизни, которая принадлежала какому-то совсем другому человеку. Чувствовалась слабость, немного болела голова, но в целом все было весьма терпимо, пока я не решил изменить свое положение в пространстве. Движение руки отразилось во всем теле острой болью, которая медленно сменялась расходящимся волнами гудением в мышцах. Открыть глаза было выше моих сил, я хрипло втянул затхлый воздух и протянул руку вперед. К счастью, получилось нащупать флакон с каким-то зельем, по запаху похожему на восстанавливающее. Подумав, что хуже уже быть не может, я осушил флакон одним глотком. Последствия моего ужасного заблуждения не заставили себя ждать, отвратительный вкус вызвал рвотные позывы, меня всего скрутило, но спустя несколько секунд стало гораздо лучше.

Я смог открыть глаза, свет, приглушенный плотно задернутыми занавесками, резанул по нервам. Оглядевшись, я обнаружил себя сидящим голым на огромной кровати в одной из неиспользуемых спален. Рядом, лежа на животе, мирно посапывала Гермиона. Ее дыхание было спокойным и ровным, так что я особо не беспокоился. Внимательно осмотрев комнату, я с радостью обнаружил на полу еще несколько восстанавливающих зелий и тут же выпил одно. Слабость, наполнявшее тело, постепенно уходила, и я решил, что готов отправиться на поиски ванной. Я чувствовал себя до отвращения грязным.

Стоя под теплыми струями, я, наконец, решился попробовать разложить по полочкам свои воспоминания. Я не мог сказать, сколько точно прошло времени с тех пор, как поцеловал Гермиону, сидящую на камне. После этого воспоминания были отрывочными и больше походили на сон, наполненный сладостными неясными образами.

Вздохнув, я обратился к более ранней памяти, и мое сердце сжала ледяная рука. Бедный Добби. Как я мог с ним так поступить? Нужно будет обязательно похоронить его останки. Но что заставило меня так сделать? Я помню, как решился подчинить себе источник Блэков. Какая глупость и самоуверенность! Тем более, «подчинить» не то слово, теперь это понятно, но сейчас не об этом. В самый ответственный момент в зал с камнем вбежала Гермиона, это даже хорошо, без нее я бы, наверное, сошел бы с ума окончательно. Она стала для меня точкой опоры и, вероятно, я для нее. Прислушавшись к себе, я попытался восстановить воспоминания прошлых жизней. Или параллельных? Или вообще гипотетических? Да, собственно, какая разница, я не вспоминал их, я проживал эти жизни, как свои собственные. Вспомнить я смог только несколько. Ужасно страшные моменты рождения и не менее отвратительные мгновения смерти. Меня передернуло, когда я вспомнил, как меня подхватила возбужденная религиозным экстазом толпа. Даже к лучшему, что сознание заблокировало опасные воспоминания, я даже читал о подобном психологическом феномене. Не уверен, что могу осознать их все сразу, но постепенно я приду к этому.

Натянув халат и тапочки, я спустился в гостиную и обнаружил посреди комнаты большой искромсанный камень, покрытый почти ровным слоем субстанции неопределенного цвета и состава. От пола по камню шла весьма значительная трещина, а в стенах торчали неровные куски величиной с кулак. По полу были раскиданы осколки то ли бутылок, то ли склянок от зелий, некоторые из них окружали лужи крови. Другой мебели в комнате не было, она, вероятно, была выброшена в разбитые окна. Гобелен с семейным древом Блэков был наполовину оторван от стены и свисал до пола неровными частично подпаленными лохмотьями. В камине мирно тлел увесистый фолиант, на обложке которого еще можно было прочитать «Чистокровные семьи Британии», он был подозрительно мокрый и явно не подлежал восстановлению. Мне неожиданно вспомнилось, как неожиданно мне стало холодно из-за разбитого окна, и пришлось растопить камин первым, что попалось под руку.

Немного посмотрев на это великолепие, я решил, что вечер явно удался, и мы славно побузили. Закрыв немного потрепанную дверь в гостиную, я пошел по коридору к входной двери. Мне нужно было срочно убедиться, что небо еще не рухнуло на землю, и локальный апокалипсис ограничивается только одним домом. Настроение постепенно улучшалось. Добби, конечно, жалко, но, учитывая обстоятельства, это можно назвать минимальными потерями. На его месте могла быть Гермиона или я, или вообще кто угодно.

В коридоре на полу обнаружились растерзанные в клочья портьеры, которые закрывали портрет Вальбурги Блэк. Отделить портрет от стены мы так и не смогли, зато наложили на него качественные заглушающие заклятья, так что пожилая дама нас обычно не особо беспокоила. Переведя взгляд на стену, я обнаружил, что портрет, в отличие от фамильного гобелена, почти цел. Парочка незначительных подпалин и кусок рамы, торчащий из стены прямо через картину, можно не считать. Сама Вальбурга тоже выглядела потрепанной, но вполне живой, если можно про нее такое говорить.

–Доброе утро, – вежливо поприветствовал ее я, поразившись собственному охрипшему голосу.

–Доброе. Как Ваше самочувствие, господин? – настороженно спросила она, прижавшись к одному из краев картины.

–Замечательно, – я слегка удивился обращению, но не стал вдаваться в подробности, по крайней мере, она больше не раздражает мой слух. Этим утром я был до невозможности беспечным.

Открыв дверь, я вышел на крыльцо и сладко потянулся в лучах теплого утреннего солнышка. Было позднее утро, стремившееся к полудню, но свежесть пока еще чувствовалась. С наслаждением вдохнув, я каким-то образом почувствовал, что Гермиона скоро проснется. Прислушавшись к себе, я понял, что могу узнать все, что происходит в доме. Еще одно подтверждение удачного завершения авантюры.

Вбежав по лестнице, я увидел ворочающуюся в ворохе постельного белья Гермиону. В ее глазах пока не было полной осмысленности, так что я влил в нее несколько восстанавливающихся зелий, понимающе усмехнулся на обалдевшее выражение лица и довел до душа.

Спустившись на кухню, я, наконец, осознал, что не только я знаю о всех ее мыслях и чувствах, но и она о моих. Сейчас я не испытывал хорошо запомнившейся радости, которая охватила меня в момент единения. Я был несколько не уверен, как она отреагирует на некоторые мои мысли, но ее поддержка была мне необходима.

–Кричер! – пока я решил сделать наше существование более приятным.

–Да, господин? – появившийся домовик так же, как и портрет, выглядел несколько пришибленным и настороженным, будто общается с буйно помешанным. Хотя почему будто?

–Принеси завтрак мне и Гермионе, есть будем здесь. Потом приберись в гостиной и наверху. Если надо купи новую мебель, деньги возьми в моем сейфе.

–Да, господин, – Кричер низко поклонился, не выказывая никакого пренебрежения. Это меня немного нервировало, я уже успел привыкнуть к его постоянному брюзжанию.

–И не зови меня так, зови меня Гарри.

–Конечно, Лорд Гарри.

–Хорошо, пусть будет так. И еще, куда ты дел тело Добби?

–Как и приказал Лорд Гарри, голова домовика Добби высушена и готова к тому, чтобы ее выставить на достойное место. Остальное тело, как и положено, лежит в силосной яме во дворе.

–Так, достань тело и приготовь его к погребению.

–Погребению, Лорд Гарри? – Кричер явно не понял, что от него требуется.

–Я хочу похоронить Добби, он был не только домовиком, но и моим другом. Вымой его, зашей раны на теле и одень полагающимся образом.

–Будет исполнено.

–Все, выполняй, – я махнул ему рукой и стал сосредоточено ждать Гермиону, пытаясь успокоить свои мысли.

Она вошла, когда я допивал вторую кружку крепкого кофе. Гермиона тоже одела мягкий теплый халат, ее волосы были еще мокрыми после душа, а тело источало приятный банный аромат. Я широко улыбнулся ей и хотел обнять, но она только через силу ответила мне улыбкой и, не глядя на меня, села за стол.

–Что-то не так? – спросил я, когда она доела свой завтрак.

–Ты сильно сердишься на меня?

Вопрос поставил меня в тупик, и я нахмурился, пытаясь понять, что она имела в виду. Сознание подсунуло мне воспоминания Гермионы, в которых она на протяжении первых лет в Хогвартсе часто разговаривала с Дамблдором обо мне. В словах директора, на первый взгляд, не было ничего предосудительного, лишь забота обо мне, но с высоты прожитых лет, можно было увидеть картину сдержек и противовесов, направляющих Гермиону и через нее меня. Она рассказывала Дамблдору не все, но именно она доложила ему о Ганнибале, хотя может быть и не первая. Но после смерти родителей, Гермиона больше не испытывала желания общаться с директором и тщательно игнорировала все его попытки сближения. Как реагировать на такое открытие, я совершенно не представлял, так что просто пожал плечами.

–Не могу сказать, что я рад этой информации, но ничего плохого не произошло, так что все нормально.

–Правда? – с надеждой спросила она. – Но я ведь предала тебя!

–Ты, как и Рон, делала то, что считала правильным на тот момент. Глупо обижаться на желание помочь.

–Но я так на много закрывала глаза! Еще на первом курсе я могла догадаться, что Дамлбдор делает что-то не то.

–Мы были детьми, Гермиона, – с улыбкой сказал я. – Не нужно требовать от себя невозможного. Самое главное, что ты признала свои ошибки. Да и то, что не убивает, делает нас сильнее.

Я подошел к Гермионе и мягко обнял, чувствуя, как ее отпускает напряжение. Как же ты переживала, родная моя. Неужели ты думала, что маленькая ошибка оттолкнет меня?

–Почему ты не относишься ко мне так же, как к Рону?

–Потому что ты не он, – просто ответил я. – Пойми, нет ничего плохого в том, что человек без задней мысли заходит к Дамблдору и советуется, как лучше поступить. Всем нам свойственно заблуждаться, почти весь наш Легион ходит к директору на чай, сама же помогала разрабатывать наиболее эффективные следящие рунные цепочки на значках. Я не вижу в этом ничего плохого, просто учитываю в своих планах.

–А в чем же тогда виноват Рон? Он тоже был твоим близким другом, как и я, почему от него ты отдалился?

–Я не доверяю ему и его мотивам, они слишком простые, им слишком легко манипулировать. Вот простой пример. Когда ты узнала о моих первых подозрениях о Дамблдоре, ты оставила их при себе и попробовала меня переубедить. Ты проявила разумную предосторожность и перед тем, как встретлась с директором после того лета, хоть немного обучилась ментальной магии.

–Тем летом я вообще думала только о том, как тебя из депрессии вытащить, а не о Дамблдоре, – покраснев от похвалы, сказала она.

–Вот именно. А чтобы на твоем месте сделал бы Рон? Особенно, если бы ему ненавязчиво посулили славу или деньги? Рон совсем не плохой человек, не думаю, что бывают искренне плохие люди. Но он слишком прост, хотя одновременно и важен для меня. Я не доверяю ему, я вообще никому не доверяю, даже тебе, как ты могла заметить.

Я прервался, ожидая ее реакции, от этого зависело очень многое. Я был практически уверен, что она, как и я, поддастся власти любопытства, того самого чувства, что горело ярким пламенем в ее глазах и эмоциях. Я не считал нужным скрывать свои мысли и знал, что она может их узнать, если пожелает.

–Ты прав, твои планы действительно звучат очень интригующе. Да и нам еще нужно понять, что с нами произошло и как это использовать, но…

–Но действия, которые нам придется совершить, аморальны и безнравственны?

–Да! По сути, нам нужно будет переступить через жизни и желания множества людей из-за собственной прихоти.

–Человек создан для страдания, – философски заметил я. – Да, ты и сама знаешь, к чему это может привести, если нам немного повезет. К тому же тебе известны аргументы доктора Лектера, с ними сложно спорить.

Я напряженно посмотрел ей в глаза, ожидая окончательного решения.

–Его слова крайне логичны и рациональны, и ты прав, я не могу оставить без внимания свой первый подсознательный порыв. Я чувствую, что так будет правильно.

Она не уточнила, для кого будет правильно, но все было и так понятно. Гермиона не заметила, как перешла на другой уровень общения, подкрепляя нестройные фразы наполненными чувствам образами. Я улыбнулся и взял ее за руку.

–Мы будем вместе, – послал я ей эмоциональный эквивалент фразы.

–Мы будем вместе и пойдем той дорогой, которую ты укажешь, – получил я в ответ.

Хотя и было произнесено всего несколько ничего не значащих слов, мое сознание расшифровало их эмоциональный смысл. Я подскочил с кресла и нежно поцеловал ее.

–Теперь обычные слова кажутся сухими и безжизненными, не хочу к ним возвращаться в общении с тобой, – в ответ я только утвердительно кивнул.

========== Глава 50 ==========

После завтрака мы перешли к печальным обязанностям. Похоронить Добби я решил в небольшом саду на территории особняка, который так же был укрыт защитными плетениями. Кричер смог как-то присоединить засушенную голову к туловищу и одел Добби в чистую наволочку. Хмыкнув, я усилием воли приманил из дома пару носков и одел их ему на ноги. В качестве надгробия мы использовали остатки бывшего алтаря, вырезав из них небольшую плиту. Говорить не хотелось, услышать могла только и Гермиона, а ей хватало и моего молчания. Вздохнув, я вырезал на плите:«Ты был частью меня, друг».

Хотя палочками мы не пользовались, усталость совсем не чувствовалась, что могло значить, что силы у нас действительно прибавилось. Пройдя обратно на кухню и взяв еще по кружке кофе, я постарался изгнать грустные мысли и спросил Гермиону:

–Так, как ты думаешь, что же случилось?

–Очевидно, что мы каким-то образом смогли установить связь с источником, если так можно выразиться. И на нас обоих каким-то образом отразились наложенные на него проклятья, составляющие основу знаменитого безумия Блэков.

–Только думаю, что проклятья были наложены на алтарь, – задумчиво проговорил я. – Я все больше прихожу к выводу, что мы неправильно понимаем, что такое источники магии. Мы всегда уверены, что это какое-то конкретное место силы, от которого маги питаются энергией. Но, кажется, все не так просто.

–И что же тебя не устраивает в этой теории? – с интересом посмотрела на меня Гермиона.

–Для начала, я не понимаю тогда, как в действительности работают палочки, да и странно, что у энергии есть какой-то источник, привязанный к конкретной точке пространства. Если уж смотреть с точки зрения физики, то магия – это некие переносящие энергию волны, которые воспринимаются нашим телом с тем или иным успехом. А так называемые алтари и палочки, это просто резонаторы, которые настроены на строго определенную длину волны, которая как-то соответствует нашему организму.

–Но ты же сам говорил, что палочка может поменять хозяина и источник, по большому счету, может «подчинить» любой маг.

–Да, но при этом обязано что-то измениться, или резонатор или сам маг. Вероятно, с палочкой все проще, или они работают на близких длинах волн с узкими спектрами, и тогда изменения в организме мага незначительны, или сами могут подстраиваться. А вот с теми же алтарями хуже, они, вероятно, заставляют мага воспринимать гораздо более широкий спектр магических волн и, соответственно, получать больше энергии.

–Ага, а алтари, вероятно, находятся на местах, где интенсивность магического поля максимальна, чтобы резонанс был больше. Вот только, как так получается, что у нас резонатор явно сломан, а привязка все равно есть?

–Это, наверное, эффект так называемого «подчинения», наши организмы были изменены и мы сами уже способны воспринимать более широкий спектр волн, заметь мы делаем это без палочек. Готов поспорить, что при использовании палочки сила наших заклинаний не изменится, тем более с чего бы. А вот при «подключении» к источнику, которое практикует большинство, как более безопасный способ, уже, наверное, нужен алтарь-резонатор.

Мы немного помолчали, приводя восприятие к изменившемуся описанию реальности, которое казалось на порядок более реалистичным.

–Я чувствую, что мое сознание как-то изменилось, но очень тонко, – наконец, сказал я. – Не могу сказать, что именно изменилось, но у меня чувство, что что-то дремлет внутри меня. Интересно, это влияние проклятий на алтаре и можно ли этим управлять? Мы, кстати, избавили дом Блэков от безумия, теперь в любом случае для подключения нужен будет новый резонатор.

–А ты не хочешь обсудить кое-что существенно более важное, чем алтарь дома Блэк! – вспылила Гермиона, фонтанируя резкими эмоциями.

–Ты имеешь ввиду то, что мы оба были чем-то большим, чем просто человек, увидели свои реальные или гипотетические жизни?

–Да! – Гермиона даже не потрудилась хоть как-то вербализовать свой ответ.

–По-моему, это несущественно, – флегматично заметил я.

–Но это же совершенно меняет наше представление о Вселенной! Мы должны исследовать нашу память!

–Безусловно, необходимо постепенно изучать наши новые воспоминания, но не слишком спешить с этим, чтобы держать свою психику под контролем, особенно учитывая возможные проклятья рода Блэк. К тому же, не знаю, как тебе, но самой запомнившейся мне эмоцией была радость от того, что ты рядом.

–Да, пожалуй, ты прав, – немного приуныла Гермиона. – Тогда все казалось таким естественным, но сейчас это вряд ли будет так.

–Остается только систематизировать и исследовать ту информацию, которую мы получили.

Обмен информацией, подкрепленной эмоциональными посылами был не только объемнее и глубже, но и гораздо быстрее. Прошло не больше пары минут, когда наш диалог был прерван негромким хлопком.

–Кричер верно служит роду Блэк, – гордо сказал домовик. – Кричер послужит новому Лорду Блэк.

Он протянул мне серебряный медальон со змейкой на крышке. После этого Кричер, заливаясь слезами, рассказал нам историю Регулуса Блэк, осознавшего свои ошибки, и попытки уничтожения крестража Лорда.

Пока Кричер всеми правдами и неправдами умолял помочь ему исполнить приказ любимого хозяина, Гермиона старалась его успокоить, а я напряженно размышлял, разглядывая медальон. Нужно было срочно решить, что с ним делать. Оставлять у себя глупо, для еще одного витка шантажа Лорда медальон не подойдет, слишком уязвим, это может спровоцировать Лорда на необдуманные действия. Надо будет отдать Дамблдору, он же вроде коллекционирует крестражи, порадуем старика. Вот только стоит ли его уничтожать? Это откроет в некоторой степени мои возможности и косвенно привяжет к Тайной комнате. Только это уже не важно, да и вряд ли является таким уж секретом.

Усилием воли я призвал небольшой сундучок, на котором мы тренировались наносить руны. В конце концов, мы смогли установить в нем состояние стазиса, но расширить пространство удалось только незначительно. Открыв его, я достал из одного отделения перчатки из драконьей кожи и одел их. Аккуратно выудив один из припасенных клыков василиска, я резко ударил по медальону. По комнате разнесся пробирающий до мозга костей вопль. Гермиона и Кричер синхронно вздрогнули, а я, готовый к таким эффектам, не обратил на него должного внимания. Клык, к сожалению, был одноразовым, так что я медленно превратил его в пыль и бросил в камин.

–Хороший подарок для Дамблдора, при случае отдам, – проговорил я, осматривая медальон с обугленной дырой по центру. – Кричер, молодец, можешь идти. Приказ твоего прошлого хозяина ты выполнил, крестраж уничтожен.

В последний раз бросив на меня взгляд, полный обожания, домовик исчез. Везет мне на любовь этих нескладных существ. Я обратился к Гермионе на нашем более объемном языке:

–Так на чем мы остановились?

–Как ты можешь с ним так обращаться? – раздраженно кинула Гермиона. – Ты даже не проявил ни капли сочувствия к Кричеру! Ты же видел, к чему приводит плохое отношение к домовикам!

–Если я буду относиться к нему мягче, он может перестать меня слушаться, к тому же он и так меня обожает. И я не доверяю ему.

–Это твой ответ на все!

–Кричер – часть моего дома, не больше и не меньше, – пожал плечами я. – Ты, кстати, чувствуешь дом? Я могу прямо сейчас даже перечислить все книги, стоящие в библиотеке и назвать все охранные круги.

–Да, я тоже чувствую, а книг удивительно немного. Библиотека, конечно, была скрыта от нас, но я надеялась, что Блэки скопили больше знаний.

–А я совсем не удивлен. Думаю, уж Беллатрикс не побрезговала изъять несколько томов ради своего обожаемого Лорда, да и Дамблдора вряд ли могли сильно задержать чары, он все-таки великий волшебник. Интересно другое, последние семь дней дом был полностью изолирован от мира. Это объясняет, почему мы не нашли нескольких распятых на стенах человек и жалобно скулящего Малфоя в ошейнике.

–Гарри! – возмущению, Гермионы не было предела.

–Да, ты, конечно, права скулящий Малфой – это не эстетично, но кто знает, что бы нам пришло в голову в не совсем адекватном состоянии. Но ты права, пора возвращаться к реальности. Кричер, сегодняшний «Пророк» сюда быстро!

Как только я закончил фразу, у меня в руках появилась газета. Статьи в основном напоминали сводки с фронта, за неделю нашего отсутствия война каким-то образом переросла в горячую фазу. Лорд в основном использовал излюбленную тактику террора власти и населения, а Орден пробовал отбиваться. Я показал газету Гермионе и задумался о том, кто кого и зачем спровоцировал.

–И что мы будем делать? – озабоченно спросила она.

–Ну конкретно сейчас я предлагаю выпить еще кофе.

–Ты понял, что я имела в виду!

–Кричер, еще кофе и «Пророк» за последние семь дней, – сказал я в пространство. – Не вовремя мы выпали из жизни. Вероятно, Легион стоит на ушах и не может нас найти.

–Точно! – Гермиона в расстройстве схватилась за голову

–Инициатива упущена, но она не так уж сильно и была нам нужна. А сейчас наши действия очевидны.

–Я свяжусь с Невиллом или Луной, чтобы никто не совершил никаких глупостей.

Я только кивнул, наблюдая, как Гермиона ищет наши модифицированные галеоны, а точнее небольшие металлические пластинки, способные передавать довольно длинные сообщения. Еще немного и мы сможем передавать звук. Я задумчиво отпил горячего кофе, крепко задумавшись. Важно было понять подоплеку начавшегося конфликта, понять расстановку фигур. Кто-то начал действовать, но вот зачем. Хрупкое равновесие последних полутора лет было выгодно обеим сторонам, противостояние переместилось в политическую сферу, где противники имели большой опыт. Лорд, не торопясь, вербовал сторонников и ставил метки, а Дамблдор перетягивал под знамя Борьбы со Злом все больше маглорожденных и представителей бедных слоев населения.

–Так что же мы будем делать? – наконец оторвалась от переписки Гермиона. – Война ведь началась!

–Для начала мы, а точнее ты, успокоишься, – я быстро просматривал появившиеся на столе старые выпуски «Пророка», – и начнешь рационально анализировать ситуацию. Чем наше положение отличается от того, что было в начале Первой войны?

Я прямо видел, как Гермиона успокаивается и переключается на анализ нашего положения.

–Пожалуй, главное отличие в наличии тебя и Легиона. Мы можем внести дисбаланс в расстановку сил.

–Точно, у нас есть почти полностью независимая от Дамблдора организация, которая имеет ресурсы вступить в войну.

–Наша идеология слишком схожа с идеологией Ордена, чтобы безболезненно выступить против Дамблдора.

–А зачем нам воевать с директором? Он, между прочим, очень качественно обрабатывает наших будущих легионеров. Нам только нужно показать преимущества Легиона перед Орденом.

–Что мы будем делать? – в третий раз уже растерянно спросила Гермиона.

–Для начала навестим Гринготтс, я приму наследство, а потом будем воевать. Главное сейчас вдруг неожиданно не выиграть.

Я, наконец, нашел то, что искал в газетах. Обозвав себя дураком за то, что не догадался сначала просмотреть первые страницы всех выпусков. Я передал Гермионе выпуск газеты двухдневной давности и откинулся в глубокую спинку кресла.

Провокация была выполнена картинно идеально, она не могла не сработать. Дамблдор просто не мог закрыть глаза на такое, это бы означало бы конец Ордена. Он и ответил жестким ответным ударом, война началась. Единственное, что волновало меня так это то, что именно такая провокация была выгодна только одному заинтересованному лицу – мне. Кто же из игроков играет в поддавки? Неужели Дамблдор пошел на такой радикальный шаг? Зачем?

Пробежав глазами по первой странице, Гермиона бросила газету на стол. Мне стала видна качественная, пусть и черно-белая колдография мерцающего черепа с высунувшейся изо рта змеей над Косым переулком. Прямо под ним на мощеной мостовой толпилось множество людей, закрывая собой место преступления. Рядом находилась колдография жертвы и заглавие статьи крупными буквами: «Жестоко убит сотрудник Министерства Магии Артур Уизли. Неужели это начало войны?»