Текст книги "Власть любопытства (СИ)"

Автор книги: QQy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

–Но зачем вы… танцевали? – Драко не смог подобрать более подходящее слово.

–Это же религиозная церемония, Инсанель должен быть в ее центре. Таким образом мы выражаем собственные эмоции на понятном языке, при этом значительно возбуждаем общий психический фон и запускаем нечто вроде цепной реакции, ведущей к повышению наслаждения и ощущения счастья у всех, кто присутствует в зале.

–А зачем вам нужны эти кровавые руны?

–Положим, «кровавые» они больше для антуража и из сложившейся традиции, а нужны они для защиты.

–То есть вы боитесь собственных людей? – усмехнулся Драко. – Зачем тогда доводите их до такого полубезумного состояния?

–Я не говорил, что руны защищают нас с Гермионой, – Гарри внимательно разглядывал удивленное лицо Драко. – Скажем так, люди еще не готовы принять Инсанеля во всем его величии, по крайней мере, не все. Да и в Боге должна быть сакральная тайна, о которой все знают, но не могут сказать.

–Почему не могут сказать?

–Не все в этом мире можно выразить словами, Драко. Язык очень несовершенный механизм для описания чувств и эмоций. Ты ведь тоже почувствовал это?

Малфой знал, что это правда. Записанные его собственной рукой воспоминания того вечера не отражали и сотой доли его тогдашнего состояния.

–Но там были маглы…

–Люди, Драко, люди, – со вздохом произнес Гарри и его взгляд стал каким-то совсем печальным.

–Да что это за Легион Справедливости такой? – вспылил Драко. – Сколько же сейчас человек в Легионе?

–Сейчас около семисот сорока трех тысяч человек. Магов из них примерно тридцать пять тысяч, – спокойно сказал Гарри, будто сообщал о количестве котлов, произведенных за последний квартал. – Но это, конечно, только активные члены, а так данные меняются каждый час.

Драко изумленно уставился на него и чуть слышно прошептал:

–А как же величие магической Британии? Ты нас всех обманул! Ты же говорил о превосходстве магов и все верили! А как же жизнь моего отца? Ты сломал его и подчинил фикции!

Драко вскочил, не сдерживая себя, его бледное лицо покрылось некрасивыми красными пятнами. Он бессвязно кричал, не помня себя, выплескивая всю желчь, накопившуюся за семь лет, а Гарри становился печальнее с каждым словом.

–Да, я лгал, – тихо произнес Поттер, когда Драко выдохся и умолк. – Вот только моя ложь стала теперь правдой, как я тебе и говорил. А вот та ложь, которую вы придумали себе сами, так и осталась ложью. Я никогда не говорил только о магах или маглах, всегда только о людях.

Драко опустошенно посмотрел на него, теперь он даже не представлял, кого ему нужно ненавидеть.

–Зачем? Зачем ты это все сделал?

Гарри сочувственно улыбнулся, посмотрел на часы и подошел к нему.

–Пойдем, Драко, я тебе кое-что покажу.

Малфой, ничего не говоря, встал, почувствовал, как на его плечо легла тяжелая рука и его куда-то потянуло. Они с Гарри оказались в широкой и длинной галерее, освещенной через прозрачный куполообразный потолок лучами заходящего солнца, отчего все вокруг казалось желтым или оранжевым. Гарри тащил его куда-то по казавшимся бесконечными лестницам и переходам. Драко следовал за ним безвольной куклой, ни на что не обращая внимания.

–Ты когда-нибудь был в музее, Драко? – наконец остановившись, спросил Гарри. Малфой ничего не ответил, только покачав головой, ему всегда хватало картин и статуй в мэноре.

–Посмотри на эту картину, – тихо произнес Гарри. – Ее написал один безумный художник в конце позапрошлого века. Иногда мне нравится приходить сюда, чтобы подумать.

Драко всмотрелся в полотно, выполненное хорошо заметными мазками масляной краски. В неровных и не всегда ясных контурах четко угадывались деревенские дома, мощеная камнем дорога с плетеной оградой, спокойная река, почти черные деревья и кустарники, темное ночное небо. К искусно вырезанной деревянной раме была прикреплена небольшая табличка, на которой на английском и французском языках было написано: «Винсент ванн Гог. Домики в Кордевилле».

–Ты не замечаешь недосказанности за художественным образом, – утвердительно сказал Гарри. – Но посмотри на картину в целом, не задерживая внимания на деталях. Посмотри, как ванн Гог изобразил изменчивость человеческой натуры, единство с природой в вечном движении жизни. Он будто случайно уловил ту тайну, о которой мы говорили с тобой. Ее не выразить словами, но она здесь, прямо перед тобой, именно в ней заключена сила и слабость человечества. Ты видишь? Видишь?

Драко не понимал, чего от него хотел Гарри. На холсте он видел только несколько небрежно, возможно, в спешке выполненную картину.

–В конце концов, важно не то, что написано, а то, что прочитано, – несколько разочарованно сказал Гарри.

–Зачем ты привел меня сюда? Какое это имеет отношение к твоим замыслам? – раздраженно спросил Драко.

–Самое прямое, Драко, самое прямое. Можно сказать, эта картина и есть мой замысел, – в наступивших сумерках Малфой не видел лица Гарри, когда он все-таки отвел взгляд от картины и повернулся к нему. – Вот скажи мне, Лорд Малфой, где же прекрасные произведения искусства, созданные магами? Где эта замечательная музыка невиданной чистоты и глубины, сыгранная на магических инструментах? Где безумная архитектура, нарушающая законы природы и здравого смысла? Куда делись магические скульптуры, созданные из теней, света и магии? Где средства выражения, воздействующие на все пять чувств сразу? Почему не существует искусства игры на эмоциях человека напрямую? Ответь мне, Драко Малфой, что дала ваша цивилизация человечеству, кроме бульварных романов Локонса, песен «Ведуний» и портретов созданных, чтобы продлить существования мага? А что вообще есть хорошего в вашей цивилизации? Иногда мне кажется, что есть в вас только ненависть, грязь и этот ваш идиотский расизм напополам с высокомерием и лживым лицемерием.

Драко был ошеломлен неожиданным напором Поттера. Ему вдруг показалось, что в тени на лице Гарри блуждает хищная улыбка, а в глазах горит безумный яростный огонь. Драко выдержал небольшую паузу, чтобы хоть немного успокоиться, и гордо ответил:

–Мы изучаем искусство магии, совершенствуем свои возможности, сберегаем и приумножаем знания, накопленные предками.

–Исследования, которые стыдно назвать наукой, топчутся на месте уже несколько веков. Отсутствуют какой-либо систематический подход и стремление к познанию, а сокрытие информации не знает никаких пределов. Что еще, кроме жаждущих власти безумцев, могут породить ваши «знания, накопленные предками» с таким подходом?

Драко промолчал, а Гарри уже более сказал:

–Ваша цивилизация умирает, потонув в рутине и серости. И это относится ко всем магическим мирам, просто в Британии деградация зашла гораздо дальше.

–Раз ты так ненавидишь магов, то зачем мы тебе? Дай нам спокойно прожить остаток наших жизней! – выкрикнул Малфой.

–Я не ненавижу вас, Драко. Вы такие же люди, как и все, иногда добрые и милосердные, а иногда жестокие и безжалостные. И самое главное, вы ведь и сами не ведаете, что творите, когда презираете, ненавидите, не понимаете, что опуская в грязь, сами оказываетесь там же. Как вас таких можно ненавидеть? Напротив, сердце мое полно жалости. Когда-нибудь вы оглянитесь на себя прежних и, устыдившись, ужаснетесь. Но это будет потом, а пока вы похожи на детей, которых нужно направлять и воспитывать. Я не могу просто так отступиться. Я укажу вам путь и заставлю сделать первый шаг.

–Сколько же в тебе высокомерия, Поттер, – презрительно бросил Драко. – Почему ты так уверен, что тебе позволено решать, что правильно, а что нет?

–Потому что я могу и делаю это, – с хищной улыбкой сказал Гарри. – Вам же остается только смириться.

Драко уже хотел возразить, сказав что-нибудь о свободе выбора и этичности, но Гарри положил руку ему на плечо и произнес:

–Свобода – это прежде всего самоограничение. Нам пора, Драко, ты должен увидеть еще кое-что, – и снова аппарация, снова момент дезориентации, и они оказались в просторном зале, наполненном деловой суетой. Около сотни человек работали за компьютерами в разделенных легкими перегородками секциях, постоянно сверяясь с какими-то данными из объемных папок. В зале стоял негромкий гул голосов, но в целом была заметна деятельная атмосфера.

Они прошли вдоль стены и вошли через неприметную дверь в просторный кабинет, единственным украшением которого был явно старинный стол с витиеватыми лакированными ножками. За столом сидел Невилл, внимательно читая что-то с большого монитора.

–Здравствуй, что у нас нового? – окликнул его Гарри.

–Все идет по плану, – буркнул Невил и неодобрительно покосился на Малфоя.

–Все нормально, можешь говорить при нем, – улыбнулся Гарри. – В конце концов человек имеет право знать свою судьбу.

–Час назад нападение, наконец, перешло в острую фазу. Организованная группа разрушила главный собор и заняла первые этажи здания правительства.

–Замечательно, выдавливайте их оттуда основными силами и гоните до мэноров и выжигайте подчистую.

Невилл только кивнул, видимо, план уже давно был разработан и не нуждался в подтверждении.

–Невилл, начинаем действовать по сценарию «Крестовый поход», начинай стягивать силы и разошли всем подразделениям официальную информацию с соответствующими комментариями.

Невилл оторвался от экрана, в его глазах не было ни капли сомнений, только целеустремленность, граничащая или уже перешедшая за грань фанатизма. Драко отшатнулся от его взгляда, в котором не было места жалости, именно это его напугало больше всего.

–Что здесь происходит? – почти жалобно спросил он.

–Все очень просто, Драко, – ответил Гарри. – Ты находишься у нас уже больше месяцев, так что слухи о твоей жестокой казни переросли практически в уверенность. В купе с несколькими новыми законами, дискриминирующими неверующих, это привело к восстанию бывшей аристократии.

–Это ты распускал слухи о моей казни? – прошептал Драко.

–Я им не препятствовал, – пожал плечами Гарри.

–И что теперь будет?

–В данный момент они безуспешно пытаются взять под контроль здание бывшего Министерства, поскольку именно там на протяжении последнего месяца дислоцируются лучшие отряды Британской магической ячейки Легиона. Через некоторое время, используя численный перевес в виде многочисленных немагических отрядов, мы возьмем штурмом несколько мэноров. Там мы, конечно, найдем доказательства связи восставших и немагических спецслужб и объявим их предателями Родины.

–Проще говоря, вы их сфабрикуете, – скривился Драко.

–А какая разница? Мы и так уверены в этом. Кто еще мог организовать и спровоцировать восстание, послав тебя к нам? Да и деньги на наемников, тоже не из воздуха появились.

У Драко голова шла кругом от полученной информации. Оказывается, все это время он был частью чьих-то незримых планов. Его стало мутить, ноги подкосились и он упал на удачно подвернувшийся стул. Но как же отец и мать? Что стало с ними?

–А что такое сценарий «Крестовый поход»? – слабо спросил Драко.

–Восставшими был уничтожен значимый религиозный символ – главный собор, построенный в честь битвы в Косом переулке. Это само по себе вызовет сильное недовольство, тем более что под обломками погибло несколько десятков мирных верующих. Связь мятежников со спецслужбами окончательно определит врага, и мы начнем где-то открытую, а где-то тайную священную войну по всему миру.

Драко попробовал сглотнуть, но горло сжал нервный спазм. Спросить, не Гарри ли устроил уничтожение собора, или он просто «не препятствовал» выгодным ему планам, Малфой не решился, хотя и знал, что получит честный и откровенный ответ. Он не хотел верить в происходящее, но внимательный жесткий взгляд Гарри не оставлял ему выбора. Все сказанное было горькой правдой, которую еще нужно было переварить и попытаться как-то жить дальше.

========== Интерлюдия №5 ==========

Лучи жаркого летнего солнца весело играли в спокойных водах Верхней Нью-Йоркской бухты (Upper New York Bay), расположенной в устье Гудзона. Спокойные воды облагороженной и закованной в гранит реки безмятежно питали Атлантический океан, поддерживая незыблемые, несмотря на всю деятельность человека, законы природы.

В летний воскресный денек многие туристы и жители Нью-Йорка не смогли отказать себе в удовольствие прогуляться по набережной Манхэттена, наслаждаясь плодами современной цивилизации и поглядывая на один из главных символов современного мира – статую Свободы. Одним своим видом она вселяла в людей уверенность в будущем, стоящую на незыблемых правилах капитализма западной цивилизации. Несмотря на увеличившуюся в последнее время вероятность терактов и участившиеся случаи массовых беспорядков, каждый мог быть уверен, что сегодня, завтра или через год он сможет прийти в торговый центр и потратить кровно заработанные деньги на, безусловно, нужные и полезные в хозяйстве вещи.

Больше всего за последнее время общество взбудоражила новость, что группа боевиков напала на военную базу где-то в Неваде, но атака, естественно, была успешно отбита и благополучно забыта в угоду повседневным тревогам и заботам. Да и кто в своем уме будет нападать на хорошо защищенный объект армии США? Прямо магия какая-то! Поговаривали, правда, что все происходящее, в том числе и жуткие теракты в далекой Европе – звенья одной цепи, но ни одно серьезное издание не подтвердило подобную чушь.

Хотя прохожих и было много, некоторые из них даже изучали залив через неповоротливые окуляры с небольшим увеличением, но никто так и не смог впоследствии сказать, откуда Он взялся. Однако, неожиданные выкрики сразу приковали к Нему всеобщее внимание, у окуляров выросла очередь, кто-то держал в руках не понятно откуда взявшиеся бинокли, а кто-то пробовал снимать на камеру мобильного телефона или фотоаппарат. Все взгляды, так или иначе, были прикованы к одинокой человеческой фигуре, которая казалась миниатюрной на фоне гигантского монумента. Он был одет в длинный светлый балахон и целеустремленно шел по воде, медленно приближаясь к набережной, где постепенно собиралась взбудораженная толпа. Один раз увидев Его, люди уже не могли отвести взгляд от необычного зрелища.

Когда Он приблизился, стали лучше заметны детали. Длинные темные волнистые волосы спадали красивой волной на плечи, небольшая борода казалась неопрятной и свалявшейся, но по-отечески теплая улыбка и взгляд добрых голубых глаз западали прямо в душу и запоминались навсегда. Его одежда была местами грязная, местами порванная, как после длинной дороги, но это Его ничуть не смущало. Он шел босиком по ребристой от ветра поверхности воды и оставлял едва заметные кровавые следы, растекающиеся бесформенными кляксами. Кто-то даже заметил шрамы от треугольных гвоздей на Его загорелых жилистых кистях и ступнях, но это было неважно, все, затаив дыхание, ждали чуда.

Люди были настолько поглощены вниманием к Его лицу, жадно впитывая каждую черточку, что никто не заметил, как Он оказался на набережной высотой около двух метров. Не останавливаясь и не говоря ни слова, Он продолжил свой путь, оставляя за собой влажные следы босых ног. Завороженная толпа так же медленно последовала за ним, ощущая невидимое благодатное сияние. Многие потом утверждали, что благодаря этому сиянию излечились от болезней и чувствовали себя лучше, а несколько человек заявляли, что смогли победить рак благодаря божественной благодати.

Он шел вперед, привлекая всеобщее внимание, улыбаясь всем сразу и никому в отдельности. На тех улицах, где Он проходил, люди оставляли свои дела и следовали за Ним, даже полицейские не решались его останавливать. Прихожане городских церквей и священники выходили на улицу с благоговейно просветленными лицами. За их спинами здания соборов и церквей складывались, как карточные домики, но никому не причиняли вреда, только поднимая в воздух четко очерченные столбы почти непроглядной пыли. Людей становилось все больше, каждый из них чувствовал необъяснимый благоговейный трепет, кто-то не мог сдержать слез, а некоторые падали на колени и исступленно молились.

Наконец, пройдя вдоль парка, Он остановился на площади перед величественным готическим собором, наблюдая, как из него выходят люди. Человеческие реки продолжали пребывать на площадь, которая не могла вместить всех желающих.

Его глаза стали чрезвычайно печальными, собор начал обрушаться внутрь, увлекая с собой прекрасные витражи и статуи. Он сделал шаг, грянул гром, заставивший всех зажмуриться, а камеры перестать работать. Он исчез, оставив только глубокий след в асфальте площади, счастливое недоумение на лицах собравшихся и город, лишившийся всех церквей, соборов, синагог и мечетей.

***

Бенджамина Грина все знакомые считали крайне удачливым и успешным человеком. Он начал с первых робких попыток игры на американской бирже ценных бумаг, а через каких-то пять лет стал владельцем целых трех серьезных инвестиционных фондов. Его жизнь и карьера были осуществившейся американской мечтой о материальном благополучии и счастье, вот только сам себя Бенджамин никогда не считал счастливым.

Еще в самом начале своего пути он сделал выбор и сознательно пожертвовал личной жизнью ради работы, не редко засиживаясь в офисе за полночь, но не это его волновало больше всего. Еще будучи молодым и перспективным менеджером по инвестициям в банке средней руки он не смог отказаться от предложения, которое определило его жизнь на долгие годы, возможно, до самой смерти.

Тогда Бенджамина не интересовала ничего, кроме денег, и его тщеславие и самоуверенность не знали никаких границ. В один из вечеров, когда он смог себе позволить посидеть на удобном диване со стаканом виски, бездумно переключая каналы, из одного из темных углов его не такой уж и большой квартиры раздался тихий шепот, похожий больше на змеиное шипение. На автомате повернув голову, он увидел два глаза, ярко выделяющихся в темноте. Они были то алые, то насыщенно зеленые, то ярко голубые, то наливались нечеловеческим огнем, скрывающим зрачки. Бенджамин не был трусом и, сделав большой глоток обжигающей горло жидкости, начал переговоры.

Как оказалось, он вытащил счастливый билет. Ему предложили успешную карьеру в обмен на просьбу в каком-то отдаленном будущем. Бенджамин, почти не раздумывая, согласился и тем самым совершил, кажется, самую большую ошибку в жизни. С этого момента ему стало катастрофически везти. На следующее же утро он получил выгодное предложение от британской «G&G». Они, конечно, были не очень крупными игроками на рынке, но уже были весьма и весьма значимы.

Годы работы среди таких же, как и он, молодых и амбициозных людей дали свои результаты. Его инвестиционный портфель увеличивался каждый квартал, доходы росли, как на дрожжах, а двери любых кабинетов открывались, как по волшебству. Даже государственная комиссия по ценным бумагам не обращала на него внимания, и Бенджамин пользовался этим без зазрения совести. Один только раз проверяющие добрались до его кабинета, но, кажется, даже не заметили огромных несоответствий в бумагах. Бенджамин даже не сомневался, кто или что устроило его жизнь. С все большим страхом он ожидал, когда это существо-из-тени появится вновь и потребует плату за свои услуги. С кристальной ясностью Бенджамин понимал, что уже продал душу дьяволу, и остается только ждать. Бежать куда-либо было бессмысленно, просить защиты не у кого. Так что все чаще он закрывался в своем кабинете с так любимым им лакированным паркетом, дорогим винтажным гарнитуром и огромной плазмой в пол стены и напивался до беспамятства дорогим коньяком.

Бенджамин не был дураком, он еще год назад заметил, как начало лихорадить рынок ипотечных кредитов. Все больше фондов не выдерживало давления инвесторов, требующих немедленных выплат, и объявляло о своем банкротстве, что только подогревало панику и усугубляло ситуацию. Это приводило лишь к тому, что все больше кредиторов оказывались неспособными выплачивать проценты по кредитам и лишались своего имущества, а потом все начиналось сначала еще с одним фондом, откуда люди в панике пытались забрать свои инвестиции. Бенджамин был практически уверен, что вскоре наступит пик кризиса, и именно тогда он услышит предложение, от которого не сможет отказаться. Он всегда замечательно делал прогнозы, не ошибся и в этот раз.

Два часа назад ему сообщили, что очередной пенсионный фонд находится на грани и, разделавшись с делами, он, как обычно, заперся в своем кабинете. Бенджамин уже открыл пузатую бутылку, запах коньячных спиртов окутал его, успокаивая нервы, когда раздался голос, который он надеялся никогда не услышать.

–Здравствуй, Бенджамин. Вижу ты наслаждаешься своим успехом? – с некоторым трудом различалось в шипении.

Бенджамин от неожиданности сжал руку и разбил стакан. Не обращая внимания на несколько небольших ранок на ладони, он повернулся к источнику звука. Из непонятно откуда взявшейся в хорошо освещенном кабинете густой тени на него смотрели переливающиеся разными цветами глаза, часто приходящие в его кошмары.

–Пришло время платить по счетам, – прошипел голос, Бенджамин только судорожно кивнул. – Сейчас ты переоденешься, успокоишься, пойдешь к директору Леман Бразерс (Lehman Brothers Holdings, Inc.) и предложишь ему выкупить банк под государственные гарантии.

–Он не согласится! – в панике вскрикнул Бенджамин, от него требовали невозможного. – Нельзя просто так прийти с улицы в Леман Бразерс и попробовать его купить. Тем более под государственные гарантии, которых никто сейчас не даст…

–Ты скажешь, что берешь всю ответственность лично на себя, – настойчиво сказал голос. – Они как раз ищут выход из создавшейся ситуации, и ты его предложишь. Он согласится.

–Но как же мне…

–Ты сделаешь это, – голос затих, а ужасные глаза растворились во тьме, которая начала медленно пропадать.

Бенджамин просидел минуту, приходя в себя, закупорил бутылку и уверенно вышел из кабинета, попросив секретаря назначить встречу. Сейчас, как никогда раньше, он ощущал себя игрушкой в руках судьбы.

________________________________________________________________________________________

Все действия в данной главе весьма условны, финансовая система США, конечно, на порядок более устойчива, чем показано. Я не являюсь специалистом в данном вопросе и не считаю необходимым показывать более подробное развитие кризиса, тем более к основной теме работы он относится весьма опосредовано. За более подробной информацией следует обратиться к специализированной литературе. В моей же работе ответом на большинство вопросов по этой теме будет просто слово магия.

========== Глава 67. Призрачное счастье ==========

Альбус Дамблдор не спал уже третьи сутки, пытаясь хоть как-то организовать творящиеся хаос и анархию. Он уговаривал и умолял, врал так, что самому было стыдно, и говорил чистую правду, и это было еще тяжелее. Альбус делал все это и ощущал себя, наконец, свободным, он помогал запутавшимся людям, и это точно было правильно. Он защищал детей и женщин, и это было справедливо. Несмотря на распухшие и раскрасневшиеся глаза, периодически прихватывающую спину и постоянные боли в суставах, Альбус мог честно сказать, что он был счастлив обычным человеческим счастьем. Дамблдор занимался любимым делом – помогал людям, не требовал ничего взамен и делал это с поэтическим упоением. Самое главное было при нем – он был нужен всем им! И эта нужность поглощала и определяла его существование.

Все началось на дневном заседании Визенгамота в пятницу. Они собирались дважды в неделю полным составом, и ни один человек не пропустил ни разу за последние семь лет. Особой необходимости собираться так часто не было – дела до суда Визенгамота доходили крайне редко, поэтому заседания заключались скорее к обмену новостями. Представители крупных родов, тем не менее, с ужасающей упорностью пытались показать свою значимость и важность. В этот раз громом среди ясного неба стало официальное сообщение, что по решению специального собрания представителями Визенгамота могли теперь быть только те, кто официально был прихожанином церкви Инсанеля, Великого и Благочестивого.

В опустившейся на зал тишине можно было услышать размеренное и спокойное дыхание посланца. Дамблдор попытался сгладить неловкость и уговорить присутствующих не принимать скоропалительных решений, но его уже никто не слушал. Главы родов уже встали со своих мест. Альбус еще просил подумать и попробовать прийти к компромиссы, но они уже молча покинули зал заседаний.

А затем произошло неизбежное, под лозунгом «Спасите Драко Малфоя!» этой же ночью произошли первые атаки восставших. Они почти сразу напали на главный собор, при чем в тот момент, когда там шла какая-то служба. Здание было разрушено, несколько десятков человек погибло, и ничего нельзя уже было отменить. Жестокий ответ последовал немедленно. Мало того, что боевой отряд, который потом попытался захватить здание бывшего Министерства, был разбит и с большим трудом смог сбежать, так еще почти одновременно были атакованы три крупнейших мэнора родов Забини, Паркинсон и Гринграсс. Лонгботомы почти сразу заявили о своем нейтралитете, тем более, что их наследник имел высокий церковный ранг.

Мятежники несли большие потери, но смогли рассредоточиться и укрепиться в оставшихся хорошо защищенных мэнорах, но было очевидно, что долго им не продержаться. Их номинальным лидером был Лорд Нотт, но его положение оспаривали выжившие после осады Гринграссы и Паркинсоны, да и все остальные восставшие рода готовы были перегрызть друг другу глотки в память о старых обидах при любом неправильном взгляде.

Именно в это время Дамблдор, до конца надевшийся уладить конфликт мирным путем, начал переговоры с главами родов. Когда он уговорил несколько семей с маленькими детьми перебраться под защиту Хогвартса, дело пошло на лад. Альбусу пришлось выдержать с десяток неприятных и даже унизительных разговоров, но все было сделано. В Хогвартсе на данный момент находилось около двух тысяч семей волшебников, несогласных с режимом Поттера, которого те называли тираном, диктатором и даже Гарри Кровавым. За всех них Альбус чувствовал серьезную ответственность и со всем рвением пытался устроить их с комфортом и безопасностью. В глазах восставших он вскоре снова стал олицетворением силы и стабильности в противовес тирану Поттеру.

Дамблдор чувствовал, что ему надо поспать, но интуиция подсказывала, что в любой момент может произойти что-то непредвиденное, непредсказуемое и очень важное. Пережив внутреннюю борьбу, он выбрал компромиссное решение и задремал в кресле. Через несколько часов его разбудил ворвавшийся в кабинет Снейп.

–Дамблдор, Вы должны это увидеть!

Альбус тут же вскочил и почувствовал, что совершенно не отдохнул, но это было не важно. Он улыбнулся в бороду и сказал:

–Показывай, мой мальчик.

Они поднялись на одну из башен Хогвартса, с которой открывался прекрасный вид на озеро и предгорье. Снейп молча указал на дальний берег, где рос большой раскидистый дуб. Применив заклинание, обостряющее зрение, Альбус разглядел одинокую фигуру, расположившуюся в корнях дерева. Солнце еще не встало, утренний туман частично скрывал человека от посторонних глаз, но сомневаться не приходилось, это был Гарри Поттер.

–Как давно… – начал Альбус, но Снейп не дал ему договорить.

–Я увидел его в первый раз около получаса назад. Еще никто не знает, поскольку почти все спят, но он сидит на самой границе защитных чар, так что это ненадолго. Представляете, что начнется, когда все узнают?

Альбус очень хорошо это себе представлял. Кто-то обязательно удариться в панику, а кто-то, не раздумывая, пошлет своих людей в атаку, и не будет больше ни одного шанса на победу. Однако, бой, похоже, неизбежен, нужно подготовить людей, а пока…

–Я пойду к нему, – твердо сказал Альбус.

–Что?! Это безумие, Дамблдор! – воскликнул Снейп.

–Он мой ученик, Северус, и я задолжал ему несколько объяснений. Возможно, именно встречи со мной он и ждет.

–И Вы пойдете у него на поводу? Да он просто убьет Вас!

–Ну что ты, мой мальчик. Не думаю, что все будет именно так, – Дамблдор сверкнул очками, уже не слушая никаких возражений. – Сообщи всем, что следует быть осторожными. Успокой людей, а я попробую решить нашу проблему дипломатическими методами, а потом выступлю перед нашими гостями во время обеда.

Альбус не чувствовал той уверенности, что звучала в его словах. С источником такой силы, как Хогвартский, и сделанными запасами продовольствия можно было удерживать замок годами. Вот только источник слабел и, если суждено произойти решающей битве, то пусть она случится сейчас, а не через год.

Дамблдор вышел из замка и направился к озеру. Он шел медленно и размеренно, будто прогуливался, но ощущение того, что он идет на смерть не покидало его. Когда Гарри уже был в пределах видимости, Альбус усилием воли подавил ненужные мысли и сосредоточился на необходимости защитить доверившихся ему людей.

Гарри сидел, немного сгорбившись, и выглядел рассеянно и печально. Альбус попытался не поддаваться на видимость, напомнив себе, что этот человек угрожает целой стране.

–Здравствуйте, Альбус, я ждал Вас. Вы ведь не против, что я буду называть Вас по имени?

–Конечно, не против, Гарри, – Дамблдор, немного кряхтя, тоже сел между корнями и прислонился спиной к стволу дуба, который рос тут и в те времена, когда он сам был первокурсником.

–Альбус, Вы любите Хогвартс? – спросил Гарри после недолгого молчания.

–Да, это волшебное место, – Дамблдор улыбнулся в бороду. – Хогвартс стал домом для очень многих людей.

–И еще символом стойкости и стабильности магической Британии, а для меня еще и символом прошлого. Вот только чаще всего я избавляюсь от символов прошлого.

–Прошлое может нас многому научить. Не стоит отказываться от него, Гарри.

–Я не отказываюсь от прошлого, даже больше, я открываю для него свои объятия, – по губам Гарри пробежала печальная улыбка.

–Но зачем тогда ты уничтожаешь его?

–Для того, чтобы можно было идти в будущее, – Гарри повернул голову и посмотрел в глаза Дамблдору, по лицу которого пробежала еле различимая судорога. – Человек устроен таким образом, что всегда ценит больше прошлое и настоящее, а не будущее. Иногда, чтобы построить новый мир требуется разрушить старый, а иногда нет.

–Зачем? Зачем ты так ненавидишь себя, Гарри? – голос Дамблдора срывался, но он сделал над собой усилие и продолжил говорить. – Я… Я очень виноват перед тобой, Гарри. Я прошу простить меня… и попытаться понять. Не наказывай этих людей за мои ошибки!

–Вы так до сих пор ничего не поняли, Альбус, – как-то по-особенному печально произнес Гарри и надолго замолчал. Дамблдор взял себя в руки и наблюдал, как первые лучи расчетного солнца изменяют заостренные черты его лица.