Текст книги "Just friends (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Я не хотел уезжать. В этом городе наконец-то появился кто-то, кто подобно якорю удерживал меня на пристани этого скудного города. И всё же отправляясь в Лондон, я не думал, что найду в нем то, что так долго и усердно искал – мечту, исполнение которой хотелось разделить с той, в которой уже нашел смысл, превративший жизнь в менее скучное времяпровождение.

========== 14. ==========

Элла соврала родителям о цели нашей поездки в Лондон, умело завертев сюжет этой истории так, будто ей позарез нужно было посетить лондонский архив для проведения заданного исследования, а я ей нужен был для поддержки. Отец фыркнул в ответ на подобное заявление, мол какая от меня могла быть польза, и точно уж какая поддержка, на что я закатил глаза, получив от матери подзатыльник. Мужчина вызвался поехать с Эллой, а кроме того захватить и меня только ради «старых хороших времен», что навеки остались увековеченными на фотографиях и памяти, чего уже нельзя было никак вернуть. Мама аккуратно напомнила ему о предстоящем представлении среди восьмиклассников, и это заставило его сдаться, а кроме того расстроиться, что премного меня развеселило. Если бы он только знал истинную цель нашей поездки… Его бы его снедало изнутри чувство зависти, граничащее с гордостью. Это заставляло бы отца терзать себя изнутри из-за неправильности чувств, противоречащих друг с другом, что делало бы слабее, что превращало бы его в человека хуже меня. Я подозревал, что мама знала о нашей затее. Время от времени замечал, как они с Эллой пересматривались между собой, хоть к нашему делу это и могло не иметь отношения.

Я не пребывал в сладостно томительном ожидании предстоящей поездки, что Элла сумела организовать уже спустя неделю после обсуждения перспективы согласиться на предложение о постановке спектакля накануне Рождества по сценарию сестры, что без особых надежд испытала судьбу, и та соизволила ей ответить любезностью. Даже не стал рассказывать об этом Джо, не говоря уже о Дженне, которая, как я почти был уверен, сумела бы увязаться за мной следом. Джо же, кажется, находила любого рода занятия, только бы те занимали её и отдаляли от моего назойливого общества. Словно поражение в моих глазах многого ей стоило. Словно этот проигрыш стал более значимым для неё, чем она сама того хотела.

Я решил испытать судьбу и пришел к девушке накануне отъезда, как раз в то время, что обычно посещал её для написания дурацкой истории, что, кажется, заходила в глухой угол. Всё чаще воображение выдавало образ Джо вместо Нэнси, от которой в моей памяти осталось одно лишь имя. Я перестал о ней думать, напрочь забыв и черты лица, и голос, и привычки. От неё осталась лишь пустая оболочка, наполненная сущностью другой девушки, которую я безответно хотел узнать получше, чего она мне не позволяла сделать.

Погода стояла мерзкая. Шел мелкий дождь, вызывающий простуду у людей вроде меня, которым плевать было на зонт, капюшон или что-либо, что могло бы их защитить. Стоял, как дурак, у её дверей, трезвонил полчаса к ряду, но двери так и остались запертыми. Впервые я почувствовал к Джо злость из-за её пренебрежением моими чувствами и мной. Я старался, заботясь о ней, будто девушка из хрусталя была сделана и любое неаккуратное движение или слово могли сломить её. Я оставался для неё не больше, чем другом, и даже с этой ролью я не мог справиться лишь потому, что девушка с каждой неудачей воздвигала вокруг себя всё большую стену, а я карабкался по ней неизменно вверх, пока хватало сил. Но я чувствовал, как те были на исходе. Одним чувством нельзя было довольствоваться. Мне не нужна была моя симпатия, я нуждался в самой Джо, за что начал её ненавидеть, не скрывая от себя это чувство.

Обошел дом, в её окне горел свет. Я сжал кулаки посильнее, чувствуя жар крови, приливающий к щекам. Мне срочно нужно было выпустить пар, и окажись поблизости хоть кто-нибудь, в этот раз я бы не стал испытывать чужое терпение, когда собственное было подвергнуто подобной пытке. Постучал резво в окно, показалось, будто Джо притихла. Музыка из проигрывателя продолжала играть, но её фигура не маячила перед глазами, выдавая себя лишним шумом или неосторожным движением. В конце концов, громко произнес вслух, как сильно ненавидел её, и ушел, успокаивая себя мыслью о том, что совсем скоро меня в этом городе уже не будет.

– С ней сложно, да? – спросила Элла. Девушка сидела на кровати в моей комнате и наблюдала за тем, как я бегло бросал в сумку немногочисленные вещи, которые, был уверен, могли бы мне пригодиться. До отправки оставалось два часа, а я всё ещё не отошел от несостоявшегося визита к девушке, которая позволяла себе запираться внутри собственных переживаний, не разделяя тех с другими.

Я был таким же. Скорее всего, это больше всего меня в ней и раздражало. Среди немногих вещей, что нас объединяли, это не должна была оказаться в их числе. Ошибочно мне казалось, будто девушка должна была разделять свои печали со мной, оголяя перед недавним незнакомцем душу, чего я бы сам ни за что не сделал, опасаясь ещё большего сближения и привязанности. Я хотел, чтобы Джо была лучше меня, а она постоянно выходила со мной на равных, становилась со мной в один ряд. И всё же я не переставал рисовать нимб вокруг её светлой головы, представляя девушку той, которой она была лишь отчасти. И я не боялся видеть правды, хоть та несколько угнетала. Будто бы я хотел изменить это в Джо, почувствовав собственную важность в этой перемене, хоть и сам едва ли смог бы сломить себя.

– О ком ты?

– Ты знаешь о ком я, – сестра лукаво улыбнулась, а я ещё сильнее разозлился. Элла улеглась посреди моей кровати, на животе, подперев голову руками, и всё время наблюдала за мной. – Ну же, Фред, не может всё быть настолько плохо…

– Насколько? – раздраженно выпалил я, резко обернувшись к девушке. – У меня есть девушка, Элла. С Джо мы всего лишь друзья, для чего много усилий прилагать не обязательно.

– Надо же, до неё у тебя-то и друзей не было, – обиженно фыркнула девушка, будто это я задевал её чувства, а не она действовала мне на нервы, задавая нелепые вопросы, на которые у меня не было ни желания отвечать, ни самих ответов. – Тем не менее, я не называла имени Джо. Может, я имела в виду Джемму, или как там её зовут, – из этого состояли все девушки. Явно имея в виду Джо, Элла ретировалась, стоило мне вспыхнуть от злости из-за заданного вопроса, что пришелся совсем некстати. «Я имела в виду именно то, что ты подумал, что я имела в виду, хоть и могла иметь в виду другое». Слишком много запутанных механизмов, не имеющих между собой хоть малейшей логической связи, вместо обычного «Прости, мне не стоило об этом спрашивать», от которого у сестры, наверное, язык бы отсох.

– Во-первых, у меня были друзья, – по крайней мере, я мог использовать имя Найджела, как аргумент, что привносило хоть какой-то смысл в нашу так называемую дружбу. – Во-вторых, ты сама прекрасно знаешь, кого имеешь в виду, – я бросил последнюю вещь в свою дорожную сумку и принялся закрывать её, прилагая небольшие усилия к чёртовой сломанной отцом молнии во время одной из его последних поездок.

– Ладно. Так что между вами происходит? – сестра сделала попытку ещё раз осторожно задать тот же вопрос.

– Кажется, я уже ответил. Между нами не может ничего происходить. Мы друзья, – застегнув дурацкую сумку, я небрежно бросил её на пол, а сам улегся на кровати рядом с Эллой, которая теперь наседала надо мной, словно стервятник, ожидающий добычи. – Не больше и не меньше.

– Значит, с Джеммой у тебя всё серьезно?

– Её зовут Дженна, – пробурчал недовольно под нос. – Нет. Я бы не сказал. Не большее, чем у тебя с Сэмом, – я попытался уколоть сестру замечанием об её несерьезных отношениях с парнем, который рискнул ради неё начать будущее в этом захудалом городке, когда сама девушка едва ли сделала бы нечто подобное для него, уехав куда подальше. Краем глаза я наблюдал за сестрой, которая проглотила тяжелый ком. Если Сэм не возражал их несостоявшимся отношениям, у которых не было будущего, то хотя бы я мог это свободно делать, не утаивая правды, что лежала на поверхности.

– Мне жаль, что ты стал не лучше меня. На тебя я полагала большие надежды, – Элла устало упала рядом. Её попытка потревожить мои чувства обратилась против неё, когда я решил обороняться наболевшим для сестры вопросом.

– Так, значит, я разочаровал тебя?

– Я думала, ты способен любить по-другому. Была в этом уверена, когда увидела, что с тобой стало, когда… Когда Нэнси умерла, – девушка взглянула на меня с опаской, но имя Нэнси не пошевелило во мне прежнего страха, что снедал меня, где бы я ни был. Чудным образом это прошло. Меня поразила другого рода болезнь.

– Я был ребенком. Элла, это совершенно не то…

– Не имеет значения взрослый ты или ребенок. Я никогда не испытывала и капли любви к людям, которые меня окружали. Иногда мне кажется, если хоть один из них уйдет в небытие, исчезнет из моей жизни навсегда, ничего не измениться. Ты чувствуешь по-другому, Фред. Поэтому я разочарована, что ты дурачишь не только других, но и самого себя, имея эту чудную способность.

Я и сам в себе был разочарован. Это для меня было не впервые. Я пытался понять, что чувствовала Элла, и всё же это нас и отличало. Сперва я хотел спрятаться от Джо, изолироваться от неё, не думать и не видеть, а затем сам стал находить причины для ещё одной встречи, ещё одного разговора. Мы сталкивались случайно, и всё же не случайно я оказывался на улице в то же время, что и она. Ходил кругами, запутанный в мыслях, и одурачивал всех вокруг в собственной неспособности чувствовать, хоть и чувства переполняли меня.

Я не знал наверняка, что было не так в отношениях Эллы и Сэма, потому как меня это не касалось, а потому участвовать в этом я не находил смысла. Это казалось странным, иметь отношения с человеком, к которому не испытываешь и доли привязанности, и всё же всё чаще ловил себя на мысли о том, что мои будущие отношения навряд ли могли бы отличаться от этого. Долгое время я находился в режиме сна, блуждая сложными лабиринтами собственного сознания, откуда не было выхода. Я потерялся и не был уверен в чем-либо. И теперь едва что-то прояснилось, и на горизонте замаячил выход, я будто нарочно опустил голову вниз, игнорируя это, будто оставаться на том самом месте казалось лучшим выбором.

Джо не нуждалась во мне так сильно, как я нуждался в ней. В этом я находил не главную ли проблему. Я рисковал стать Сэмом, ослепшим от яркой вспышки чувства, которое, как я надеялся, должно было пройти, не укрепленное взаимностью. Я не хотел терять себя, отдавая будущее в дырявые руки девушки, которая даже не удосуживалась открыть передо мной двери в свой дом, как бы сильно я в ней не нуждался. Это всё был вздор. Гораздо проще было оставаться любимым, как бы любовь Дженны не обременяла, но зато трезвым, чем пьяным дураком, оставленным на обочине задыхаться в непонятных чувствах. Если у Эллы выбора особо не было, то я свой сделал.

Я так решил, смирившись с положением дел. Может, осень на меня так действовала, а, может, я просто сдался. У меня не осталось прежнего желания вернуть всё в то русло, в котором я успешно двигался по жизни. Как бы сильно я не пытался избавиться от Дженны, по привычке называя её чужим именем, как бы сильно не пытался не думать о Джо, это не вернуло бы меня к истокам. Моя жизнь изменилась, и обратного пути не было. Я мог лишь испортить всё ещё больше либо же сделать лучше. Первое пока что получалось лучше. И всё же я чувствовал будто бы физическую усталость из-за всего этого, а потому решил поставить жизнь на паузу. Поездка в Лондон представлялась наилучшей возможностью остаться в стороне от собственной жизни.

Услышал, как мама на прощанье пожелала Элле удачи, убедился лишний раз в том, что был прав, на счет её осведомленности в расположении дел. Мне она велела лишь хорошо себя вести, будто вдалеке от неё я мог найти на свою голову неприятности, которых и здесь было полно. Отец не смог провести нас, что было к лучшему, ведь видеть его ухмыляющееся лицо, слышать ядовитые комментарии на счет того, стоило ли Элле обращаться за помощью ко мне, и терпеть одно лишь его присутствие задало бы совершенно не тот тон предстоящей поездке.

Сперва мне казалось совершенно неловким то, что мне придется несколько дней провести с Эллой один на один. Мы мало времени проводили вместе ещё до того, как она уехала. Мы оставили нашу привязанность друг к другу в далеком детстве, когда мне казалось, будто без старшей сестры я с легкостью потеряюсь в этом мире и ни за что не найду дороги обратно, дороги домой. У каждого из нас появились друзья, которые избавили нас обязанности дружить друг с другом. Мы по-прежнему оставались семьей, хоть и не были столь близки. Редкими были моменты, когда я мог чувствовать в Элле заботливое старшинство, особенно после смерти Нэнси. Это она отвезла меня в тюрьму для такого нужного разговора с мистером Греем, могла выгораживать перед отцом, сочиняя небылицы о совместных похождениях, поддерживала в редкие минуты отчаянья. Я старался быть надежным братом, прикрывая её ночные вылазки из дома, терпя её совершенство, огораживая изредка перед Сэмом, когда у девушки не было желания с ним видеться. И вот теперь мы ехали вместе в Лондон навстречу безумной мечте Эллы, что скоро обещала стать реальностью.

Половину пути я проспал, пока меня не разбудил звонок Дженны. Неумело соврал девушке о том, что был слишком занят для встречи с ней, не объясняя большего из-за укоренившегося глубоко внутри нежелания это делать. Не сказать, что я не доверял ей, ведь по большей мере я не хотел делиться с Дженной большим, чем она уже обо мне знала. Словно всё это было не важно, невзирая на то, что я невольно знал о девушке гораздо больше, чем сам хотел бы.

– Твоя подружка тебе проходу не дает, – Элла бесцеремонно смотрела в экран моего телефона, где на фотографии застыло улыбающееся лицо Дженны рядом с моим недовольным, что девушка без спроса поставила на звонок. Обычно не добавлял фотографий, скрашивая список имен лицами их владельцев, потому что кроме милых пейзажей моя галерея не была переполнена чем-то ещё. Я не был любителем фотографироваться самому и более того фотографировать других. – На днях она и меня перехватила.

– В смысле? – я спрятал телефон в карман куртки, надеясь, что в ближайшее время никто не побеспокоит меня снова. Хотя в то же время думал о том, чтобы это рискнула сделать Джо, на которую я хоть и злился, но в то же время ждал, когда она бы соизволила объявиться, когда помимо прочего был уверен, что она знала о моем визите.

– Спрашивала у меня на счет вечеринки в честь твоего дня рождения, – Элла достала из сумки большое красное яблоко и предложила мне. Я отказался, будучи не прочь съесть пачку соленых чипсов вместо этого.

– Надеюсь, ты отговорила её от этой безумной идеи, – мне стало не по себе от одной мысли о том, чтобы Дженна устроила в мою честь вечеринку, пригласив всех тех, кого я в последнюю очередь желал бы видеть у себя дома. Для неё мог подвернуться отличный повод проявить себя, о чем она давно мечтала. Устроить вечеринку у меня дома, а не у себя, куда, как девушка сама ненароком созналась, ей было стыдно в детстве приводить друзей, пригласить её так называемых «друзей», некоторые из которых навряд ли помнили её имя, к тому же «порадовать» меня, устроив подобного рода сюрприз. Подобное я встречал лишь в своих самых кошмарных снах. Меня не на шутку перепугали слова Эллы, а потому я даже задержал дыхание в ожидании ответа.

– Конечно, я же не идиотка. Знаю, что ты не поклонник подобного. Шарики, хлопалки, разноцветные свечи в торте, на котором написано твоё имя… Лишь безумцы обрадуются подобному, – я закатил глаза в ответ, когда Элла расхохоталась. – В самом деле тебе не стоит беспокоиться. Я отговорила её от этого.

– И что же ты ей посоветовала?

– Милый уютный вечер без официоза и ежеминутного упоминания того, что это твой день. Остальное зависит от того, как она это восприняла, поэтому дать тебе точное расписание не могу. Прости, – Элла виновато пожала плечами, иронизируя на этот счет. Я не любил неожиданностей, потому что в моей жизни те не были безоблачно благоприятными. Каждая из них влекла за собой некий груз, который мешал мне жить по уставленным нормам, которые я с такой тщательностью подбирал и складывал.

Оказавшись, наконец, в Лондоне, мы поселились в милом семейном отеле, где останавливались и раньше, приезжая в город с отцом. Вернуться в подземные лабиринты метро, видеть на дороге чёрные кэбы и красные двухэтажные автобусы, чувствовать влажный загрязнённый городским смогом воздух оказалось для меня намного увлекательнее, чем я ожидал.

Полдня мы с Эллой отсыпались в отеле, прежде чем вечером выйти на прогулку по старому городу, карту которого я уже давно успел позабыть. Я чувствовал себя несчастным насекомым, блуждающих меж высоких построек, что премного возвышались надо мной не только своим ростом, но и мудростью, приобретённой с годами, которые ждали меня впереди, но от которых я сам и не подозревал, чего мне стоило ждать. Мы ели сладкую вату, а затем рыбу с чипсами, шумели в тихих кварталах, подпевали уличным музыкантам. Сперва, я чувствовал себя полнейшим идиотом, поддаваясь провокациям сестры, но затем даже смог расслабиться. Может, на меня так подействовала бутылка выпитого пива, а может дух города, что дарил мнимое чувство свободы.

В отель мы вернулись в половину третьего и провалились в сон. Мне неизменно снилась Джо, преследовала меня даже во сне. Она спрашивала, был ли я счастлив, а я стал уверять её в том, что счастье моё было не в ней, что заставило девушку высмеять меня, ведь спрашивала она и не об этом. И я злился на неё всё больше, отмечая кроме того более сильную привязанность к ней, чем было до этого.

Проснулся в половину седьмого, не выдержав гнусливости Джо, смех которой раздавался в голове совсем, как настоящий. Сперва лежал, рассматривая потолок. Когда отголоски смеха продолжали эхом отбиваться от стенок уставшего разума, читал журналы, оставленные горничной для таких бессонных, как я. Это помогало не сильно, но всё же было лучшей перспективой провождения времени, чем зацикливания на том, что я пока не мог исправить.

Элла проснулась через полтора часа и была чрезвычайна удивлена, что я не спал, ведь обычно случалось всё совершенно по-другому. Сестра не хотела терять времени и стала прихорашиваться, когда мне хватило не больше получаса для того, чтобы принять душ, почистить зубы, одеться и пригладить волосы, что не нуждались в лишнем уходе. Элла много суетилась, и наблюдать за ней оказалось смехотворным зрелищем. Она спотыкалась о воздух и всё время ругалась, выпуская из рук вещи, что, в конце концов, захламили маленькую комнатку. Я решил же ей просто не мешать, проверяя Фэйсбук, где по-прежнему не было сообщений от Джо. Пришлось переписываться с Найджелом и вяло отписывать Дженне, уклоняясь от встречи, что было бы невозможной из-за ряда обстоятельств, главным из которых было хотя бы то, что меня не было в городе.

Прошло ещё около часа, прежде чем мы выбрались из душной комнаты, оставив на попечение горничной апокалипсис. Чтобы наверняка не опоздать, мы поймали кэб. Элла бормотала себе что-то под нос, репетируя каждое слово, а я рассматривал городские пейзажи, в которые продолжал влюбляться всё больше и больше. В суете внешнего мира, казалось, было легче дышать. Мне хотелось выпрыгнуть из тесной машины и прогуляться этими улочками, стать частью общего движения, потеряться среди высоких домов.

Время замедлило свой ход, когда мы оказались на пороге небольшого здания, что оказалось тем самым театром, что внешне вовсе не было на то похоже. Серое здание, изувеченное цветными граффити посреди спального района города. Я вспомнил, как давно мы посещали с отцом и это место. Самым запоминающимся оказалось то, что в главном зале не было возвышенной сцены, откуда актеры вещали бы заученные на память речи. Они находились на одном уровне с людьми, что казалось неудобным, но в то же время потрясающим решением. Мне нравилось здесь, как и в других театрах, до того самого времени пока отец не выбросил меня, как рыбу на берег, на сцену школьного театра, заставив сыграть в одном из его дурацких спектаклей, где я оплошал, заставив его разувериться во мне раз и навсегда.

– Смелее, – я положил ладонь Элле на спину, подталкивая её слегка вперед, когда она остановилась на месте, не став двигаться.

– Это должно быть ошибка. Это всё не на самом деле происходит, – я не мог узнать собственную сестру, которая сразима неуверенностью в собственных силах больше напоминала мне себя. Элла была другой. Она умела постоять за себя, если ситуация того требовала, а кроме того неплохо справлялась с тем, чтобы вставать и на мою защиту (конечно же, не против отца), до момента когда я перестал в этом нуждаться. Девушка всегда всё делала с расчетом на результат и не боялась рисковать, чего я почти никогда себе не позволял, ограничившись бездействием. Элла была сильна духом, но теперь на ней будто лица не было. Она сильно изменилась, и сложно было понять, что обосновало эту перемену – большой город или переживание об отце.

– Так, мы возвращаемся? – я сложил руки на груди, став перед девушкой. Элла недовольно посмотрела на меня, ожидая совершенно иного ответа, что должен был скорее мотивировать её, чем разозлить.

– Да, идем, – сдалась она и ударила меня в плечо, проходя мимо. В этом была вся Элла.

Я посеменил за сестрой. Она набрала скорость, но, к счастью, я был выше неё ростом, а потому удачно поспевал за ней без лишней спешки. Резко притормозив у входа в главный зал, девушка задержала дыхание. Я не стал торопить её в этот раз, поэтому стал оглядываться по сторонам, изучая большие фотографии с представлений, что как нельзя лучше раскрывали такие важные, но мало замечаемые детали, в которых и была та неосязаемая человеческим разумом сполна сила искусства. Мне нравилось то, что я видел, и внутри вдруг появилось сиюминутное желание увидеть это вживую. Хотя бы одно представление. Стать прототипом главного героя, который хоть и не был бы мной, но всё же отображал бы привычки, незамечаемые мной, в грустных монологах вывернул бы мою душу наизнанку, освободив от тяжести бремени, стал бы тем, кем я боялся стать.

У меня пересохло в горле, стоило лишь задуматься об этом на короткое мгновенье. Элла же уняла внутри себя борьбу и толкнула вперед двери. Услышав их скрип, я вернулся в реальность и ступил вперед вместе с сестрой.

Похоже, мы нарушили репетицию. Небольшая группа актеров сидели на полу, поджав ноги, и читали по очереди реплики. По смущенному выражению лица сестры я понял, что это был её текст. Она даже не оглянулась на меня, полетев вперед, как бабочка на свет. Режиссер-постановщик, женщина с чудной прической в мешковатой одежде, сразу заметила её. Поднявшись с места, она шагнула навстречу девушке, поставив репетицию на паузу.

Я сел чуть поодаль сестры, оставаясь, тем не менее, на виду. Элла с женщиной-режиссером, о которой позже я был достаточно много наслышан, чтобы запомнить на всю жизнь, что её имя было «просто Бэт», уселись в глубинке зала, подальше от посторонних ушей. Я чувствовал себя сторожевым псом, оставленным во время прогулки у магазина, привязанным к дереву. Элла время от времени оборачивалась ко мне, словно убеждалась, оставался ли я на месте, а я утешающе ей улыбался, мол «куда я могу подеваться».

– Она твоя девушка? Так мило, что ты пришел её поддержать, – я переглядывался с Эллой и не заметил, как возле меня появилась одна из актрис, явно не смущаемая тем, что мы были незнакомы. Она появилась будто из ниоткуда, и у меня едва сердце из груди не выпрыгнуло из-за её неожиданного появления.

Она не стала ждать приглашения и уселась рядом, поджав к себе ноги. Я оглянулся вокруг, удостовериться не шутки ли ради она затеяла этот разговор, как удостоверился в том, что эта птичка отбилась от стаи. Никто не смотрел в нашу сторону, будто и вовсе нас не замечали. Кто пил кофе из стаканчиков (заметив у выхода столик с кофе-машиной, мне и самому захотелось немного выпить, чтобы взбодриться), кто просто о чем-то разговаривал, кто перечитывал наново сценарий.

– Очень милая история. Она о вас? – никак не унималась девушка, привлекая моё внимание.

– Я её брат, – прочистив горло, ответил. В ответ девушка нахмурилась, состроив грустную рожицу, что за секунду озарилась яркой улыбкой. Я улыбнулся краешками губ, пытаясь понять была ли резкая смена эмоций актерской игрой, или же она в действительности была такой незадачливой. И хотя это даже показалось мне милым, отдавало некой искусственностью.

– Да, вы немного похожи, – она стала рассматривать Эллу, сравнивая её черты лица с моими. Было у нас некоторая схожесть, и всё же мы премного отличались даже внешне. Я же стал рассматривать её, пока было время. На хрупкие плечи был наброшен тяжелый грубой вязки свитер, в котором, казалось, она могла утонуть. Короткая юбка оголяла ноги, обтянутые чёрными колготами. Она была похожа на маленького эльфа, с большими карими глазами и оттопыренными ушами, что привлекали больше всего внимания. Темные волосы были собраны в беспорядочный хвост, откуда выбивались пряди, которые она постоянно поправляла, что было тщетно. Все её движения были резкими, будто она и секунды не могла просидеть на месте. – Меня зовут Сидни, – девушка протянула вперед свою маленькую ладонь, спрятанную в длинном рукаве свитера.

– Фредерик, – вырвалось невзначай, как нелепое упоминание о Джо, которая так и не соизволила дать о себе знать. – Прости, Фред. Обычно, меня называют так, – я выглядел совершенно нелепо, из-за чего кровь прилила к щекам.

– Приятно познакомиться. Откуда ты, Фред? – мельком взглянув на Сидни, понял, что она не стеснялась не отводить от меня взгляда. Она полностью развернулась ко мне, заняв мной всё своё внимание.

– Из Хантингтона. Ты навряд ли знаешь, где это.

– И, правда, не знаю. Но я имела в виду, где ты учишься? – улыбка не спадала с её лица, словно её туда приклеили.

– О, в школе. Я учусь в школе. Мне шестнадцать, – похоже, это окончательно расстроило Сидни, заставив её отвернуться от меня. Она опустила голову вниз и принялась рассматривать свои руки, когда я снова смог смотреть на неё.

– Ты выглядишь немного старше, – девушка грустно улыбнулась, мотнув головой в мою сторону. Наши взгляды встретились. Я скучал по Джо. – Мне не намного больше. Мне девятнадцать. Многие считают, что мне очень повезло, что меня сюда взяли, но… Я думаю, они меня ненавидят, – последние слова девушка прошептала, приблизившись ко мне немного ближе. Она кивнула в сторону остальных актеров, что по-прежнему были слишком заняты, чтобы замечать нас. – Это будет моё первое представление. Это уже наша третья встреча, и я… Я не могу найти с ними общий язык.

– Всё, как в школе.

– Да, – едва не воскликнула девушка. – Вся наша жизнь это старшая школа, – она грустно улыбнулась своим словам, будто те несли много смысла. – Я ненавижу это. Не хочешь прогуляться? Ты, наверное, и города ещё не видел, – меня продолжало поражать, как быстро эта девушка меняла настроение. Я не успевал проследить за сменой выражения её лица, голоса и поведение, так ловко она это делала. Это было вроде, как забавно, но в то же время странно. С подобным мне ещё не доводилось встречаться.

– Нет, спасибо. Я не могу, – неловкая улыбка вырвалась вместе с нервным смешком. Я чувствовал себя неуютно рядом с Сидни, но её, похоже, ничего не сковывало, словно я был для неё всего лишь старым другом, встретившимся посреди улицы невзначай.

– Прости. У тебя есть девушка? – она наклонила голову набок, продолжая изучать меня, что заставило поежиться. Я не привык к столь щепетильному вниманию, к тому же со стороны девушки (Дженна не в счет).

– У меня есть Джо, – сорвалось с языка прежде, чем я осознал, насколько глупо это прозвучало. Стало ещё жарче. Щеки горели, голова шла кругом. Я неловко улыбнулся, но Сидни теперь смотрела на меня, как на сумасшедшего, как отчасти и было.

Я не мог долго злиться на Джо. Это было против моей природы. Её образ застыл в памяти, имя засорило мозг, и я никак не мог справиться с этим. Позже я стал думать о том, что Сидни была вполне милой девушкой, хоть и немного странной. Отбросив в сторону разницу в возрасте, она вполне могла бы быть в моем вкусе, если таковой у меня был. Мне не нравились ни брюнетки, ни блондинки, ни рыжие. Я не замечал цвета глаз девушек, мечтая однажды встретиться с ними вновь однажды. Я не предпочитал худышек или пышек, не обращал внимания на грудь или задницу. Мне всё было не важно, если этой девушкой не была Джо. И это вряд ли можно было считать нормальным.

Я не мог обращать внимания на других. У меня это просто не получалось. И сорванное с языка имя девушки, на которую я некоторое время злился, проклиная её безразличие, заставило меня затаить вдруг дыхание, будто кто другой произнес его вслух.

– О, прости. Так ты гей? – Сидни продолжала терроризировать меня. Я даже предположить не мог, что творилось в голове у этой девушки, и меня это мало интересовало, но это предположение заставило меня вдруг рассмеяться вслух, что привлекло внимание и остальных. Сидни засмеялась следом за мной, словно я рассказал ей смешную шутку, и теперь мы оба непринужденно хохотали над ней, но она просто повторила за мной, и в глазах остальных, наверное, в этом было больше смысла.

– Нет, Джо – это сокращение от Джозефина, – наверное, во избежание подобных казусов девушка использовала своё полное имя, раздражаясь каждый раз, когда кто-то употреблял его сокращение. – Она не моя девушка, но…

– Я понимаю, – Сидни перебила меня, не дав договорить. Я и сам не знал, что было бы уместней сказать, хоть и наверняка ответил бы, что мы были всего лишь друзьями. И не больше. По правде говоря, я не был уверен и в том, были ли мы друзьями, потому что и дружба была чем-то большим, чем-то, что было между нами. – Я понимаю, – ещё раз произнесла девушка, грустно улыбнувшись.

– С тобой было что-то похожее? – будто она знала, что происходило со мной. Об этом было глупо спрашивать, но мне хотелось услышать положительный ответ, чтобы удостоверится в том, что я был не единственным в своем роде идиотом, вложившим в одного человека так много значения и смысла.

– Наверное, – Сидни поморщила нос. Мы оба понятия не имели, о чем имел в виду другой, но умело притворялись, что речь шла именно о том, что каждый из нас имел в виду. Я думал о Джо, а Сидни, кажется, утонула в угрюмых мыслях о ком-то другом, кто был мне неизвестен, почти как она сама. И всё же мы согласились с тем, что поняли друг друга, не зная истории в целом, что было бы лишним. – Знаешь, что я тебе скажу? – вдруг девушка снова полностью обернулась ко мне, остановив пристальный взгляд. Я не стал отводить глаз и без доли иронии принялся внимать каждому её слову, будто в них могла быть хоть какая-то панацея от этой болезни. – Ты должен жить в Лондоне. Большой город лечит разбитые сердца. Это я знаю наверняка, – она подбадривающее улыбнулась, я сделал то же неуверенно в ответ.