Текст книги "Just friends (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Отчего-то это краткое письмецо заставило меня пожалеть о том, что я сделал, разрушив наши непрочные отношения ещё хуже. Я не стал временить с тем, чтобы набрать номер девушки, разбив вдребезги свою гордость, что переступала рамки позволенного, разрушая мою жизнь, выталкивая из неё Джо. Но девушка не ответила, и я не придумал ничего лучшего, как заявиться к ней самому с самыми глупыми извинениями и отговорками.

Даже этого я не смог сделать, когда из прихожей послышались голоса родителей, которые спорили о чем-то. Первой на кухне, где я стоял, сжимая в одной руке телефон, а в другой записку, оказалась Элла.

– Быстро же ты управился к нашему возвращению. Спорю, на уборку ушло не меньше двух часов… Клининг-служба так рано не работает… – конечно же, сестра не могла удержаться от иронического комментария. Я только и успел закатить глаза, как следом за ней появился и отец.

– Я не ожидал, что будет так чисто. Джо не врала, когда обещала, что к нашему возвращению от вечеринки не останется и следа, – мужчина даже провел пальцем по поверхности стола, будто впоследствии вечеринки там мог образоваться шар пыли. – Или ты тоже постарался?

– Ещё раз с днем рождения, милый, – а вот и мама. Она сразу подошла ко мне, поцеловав в щеку. От неё веяло холодом улицы, что ещё не успел выветриться, а потому по коже пробежались мурашки. – Джозефина уже ушла? – она осторожно произнесла имя девушки, будто та могла быть где-то поблизости и услышать её.

– Никакой вечеринки не было! – наконец-то заявил я, заставив всех членов моей милой семьи переглянуться между собой. На одну несчастную минуту, что длилась, как вечность, все молчали, не нарушая тишины громкостью мыслей, что водопадом полились на меня, когда ко всем пришло осознание того, что это не была какая-то чёртова шутка.

– Я другого от тебя и не ожидал, – первым заговорил отец. Элла тяжко вздохнула, посмотрев на меня с жалостью в глазах. – Ты ничего другого не умеешь, как портить всё. Что же тебя не устроило в этот раз?..

– Руперт, – строго произнесла мама, всё ещё находясь рядом со мной. Она ступила немного вперед, вступая в оборону, в которой я не нуждался. Я и так знал, что всё испортил.

– Нет, Делайт. Он не умеет ценить того, что другие делают для него. Мы воспитали чёртового эгоиста! – отец рванул вперед, стиснув кулаки, будто намеревался меня ударить, от чего я невольно втиснулся в кухонную поверхность. – Я отправлю тебя в какую-то исправительную школу, где тебя научат быть нормальным! – он сорвался на крик, не шуточно припугнув всех нас.

– Руперт, – мама стала впереди меня, сдерживая отца от непоправимого. – Пожалуйста, успокойся. Фред, иди в свою комнату, велела она мне.

– И ты не выйдешь оттуда до понедельника, а затем я закрою тебя там на все зимние каникулы! – бросил вдогонку отец, когда я сумел проскочить мимо него. Элла хлопнула меня сочувствующе по плечу, когда я поспешил в свою комнату, где заперся. Прислонившись к двери, стал переводить дыхание, собираясь с мыслями, что хаотично разбросались за пределы сознания, изматывая меня с самого утра. Громкий голос отца, который продолжал бранить меня, сбивал с толку. Я не знал, что делать.

Ответ появился перед глазами с телефоном Джо, что лежал на моей кровати, забытый ею. Сперва меня обрадовала глупая мысль, что она не игнорировала мой звонок нарочно, испытывая ненависть к поступку, о котором я и сам отчасти жалел. Затем меня согрела мысль, будто она была в моей комнате. Лежала на моей кровати, просматривала мои вещи, наполняла это пустое пространство собой, думая обо мне. А затем во мне пробудился порыв увидеть её в ту же секунду, невзирая ни на что.

Вытащив из шкафа кеды, чтобы не выглядеть совершенным безумцем, который помимо того, что собирался в такую отвратную погоду бежать через всю улицу без куртки, быть ещё и без обуви, что осталась в прихожей. Голос отца за дверью стих. До меня донесся звук дикторши новостей, которые отец, как по расписанию смотрел каждое утро и вечером. И не испытывая ни капли страха, не вменяемый голосом совести, я открыл окно и побежал.

Я бежал так быстро, будто от этого зависело всё. Мечтал увидеть уставшую расстроенную Джо, которая чувствовала себя виноватой и растерянной. Она непременно расплакалась бы, взвалив вину за мою тупость всецело на себя, но я снял бы его, признав виноватым себя, чего почти никогда и ни для кого не делал.

Я увидел её ещё издали. Стояла перед своим домом, переодетая в джинсы и теплое пальто и болтала с кем-то. Прокуренные легкие дали о себе знать, и я замедлил ход, переводя дыхание, когда, присмотревшись, обнаружил, что Джо была не одна. Рядом с ней стоял мужчина. Он полностью загораживал собой путь. Вытянув руку вперед, он посмел прикоснуться к Джо, грубо взяв её за руку, что взволновало и саму девушку. Её дружелюбный взгляд приобрел некую опаску. Джо оглянулась вокруг и, заметив меня, с облегчением улыбнулась, махнув рукой.

Мужчина обернулся следом за её движением, отпустив руку девушки. Это был Райан, лицо которого, как никогда прежде, так сильно напоминало лицо его отца – мистера Грея. И меня в эту секунду, будто кто-то поджог, как спичку. Я снова рванул вперед, чтобы через пару секунд занести руку перед ударом, сопровождаемым необузданным гневом на человека, которым Райан хоть и не был, но представлял в своем лице всё ту же угрозу. Я ударил мужчину по лицу со всей дури, не рассчитав силы удара и того, что тот быстро оклемается и без лишних раздумий ударит меня в ответ ещё сильнее.

Я потерял равновесие и упал, когда Райан продолжал бить меня, пока я не успел оправиться. У меня стала кружиться голова. Так сильно меня ещё никто не бил. Я схватился за голову, пытаясь остановить картинку, что плыла перед глазами. Ещё один удар, и я почувствовал, как впадал в темноту, где меня встретил испуганный голос Джо, звавший меня по имени.

========== 16. ==========

Не знаю, сколько я пролежал без сознания, прежде чем открыл глаза и обнаружил, что находился в больничной палате. Казалось, будто я всего-то проснулся, вышел из сонного забытья, не припомнив сразу всех подробностей, предшествующих положению дел, что пришлось наблюдать в следующие минуты беспокойного непонимания того, что происходило.

Запах медикаментов неприятно резал ноздри. Казалось, он впитывался под кожу, проникал в кровь, одурманивая разум. Рядом со мной в кресле сидела Джо, сжимая мою ладонь в своей. Её руки были потными, но в этом не было ничего страшного. Больше меня беспокоило то, что девушка сидела с закрытыми глазами и что-то невнятно шептала себе под нос, будто молилась, чего, я почти был уверен, она не делала. Это заставило меня улыбнуться краешком губ, почувствовать себя хоть немного значимым для неё, и лишь за тем ко мне пришло осознание того, что произошло.

Всему виной был Райан. Он избил меня, хоть и первым на него набросился я. Он бил беспощадно и грубо, будто силы наши были наравне. Я бегло осмотрел свои ноги, руки, потрогал нос – переломов не было.

– Он проснулся, – громко произнес третий лишний, которого прежде я не замечал. Повернув голову на голос, принадлежащий Найджелу, я почувствовал резкую головную боль, что прошлась молнией по всему телу. Парень стоял у окна, выглядывая в нем кого-то, как повернулся и заметил меня прежде, чем я успел бы притвориться, как не замечал его.

– Слава Богу, – рука Джо выскользнула из моей. Девушка бросилась обнимать меня, будто я проснулся после затяжной комы, из которой врачи не давали мне шанса выбраться. Я почувствовал её слезы на своих щеках, когда девушка поцеловала меня в обе щеки, а затем теплыми ладонями обхватила моё лицо и смотрела в упор, будто бы убеждалась, что со мной и правда всё было в порядке. Я же смотрел в её красивые небесные глаза и не хотел от них отрываться, отдавая им свою душу. В них растворилось всё то время, что мы истратили на глупое молчание, истерзавшее меня до крайности. В них растворился я. – Прости меня, пожалуйста. Это всё моя вина… – прошептала девушка, прижимаясь разгорячившемся лбом к моему. Я хотел заверить её в том, что всё было в порядке, как не успел этого сделать из-за ворвавшегося в палату отца.

– Это была последняя капля. Собирай вещи – я отправлю тебя в военное училище уже на следующей неделе, – вопил он, остановившись напротив меня. Джо испуганно вспорхнула с места, я едва успел коснуться её ладони, но не смог удержаться за неё.

– Руперт, прекрати! – следом за ним в тесную палатку залетела и мама.

– Пожалуйста, не стоит грузить парня. Он сильно ударился головой, пережив сотрясение, – позади всех я заприметил и доктора Рамбла, беспокойно метавшегося вокруг отца.

– Уверен, головой он ударился ещё раньше, – зло выплюнул отец, заставив маму ещё сильнее воспылать в гневе.

– Руперт! – громко вскрикнула она, чем привлекла всеобщее внимания, заставив всех заткнутся. Из коридора доносились голоса, но в моей палате стало вдруг так угнетенно тихо, что мне даже стало неловко.

– Это всё моя вина, – первой заговорила Джо. Её голос дрожал, руки заламывались. Девушка переводила взгляд от моего отца к матери, изучая из реакции. Они заговорили вместе:

– Не стоит его выгораживать.

– Не стоит, милая.

Затем мама бросила в отца ещё один гневный взгляд, заставив его стиснуть зубы. Свои горящие от жара гнева глаза он направил на меня.

– Фредерик, защитил меня. Хоть мне особо ничего не угрожало, но всё же он сделал это из лучших побуждений. Он не заслуживает наказания.

– Это уж я решу сам.

– Мы со всем разберемся, – родители снова заговорили вместе.

– Не хочу прерывать ваших милых бесед, но вам всем придется покинуть палату. Парню нужен покой, – доктор Рамбл положил ладони на папину спину, подталкивая его обратно к выходу, но тот стоял на месте, как несокрушимая скала. Джо же махнула мне рукой, обдав сочувствующим взглядом. Следом за ней вышел и Найджел, показав знак поддержки.

– Руперт, поговоришь с ним потом, – шепотом произнесла мама, усмирив свой гнев, чего отец не собирался делать, не отрывая от меня яростного взгляда, от которого голова болела ещё сильнее.

– Нет. Оставьте нас на время. Я поговорю с ним сейчас, – мужчина подвинул стул, на котором ещё несколько минут назад сидела Джо и уселся на него без малейшего намерения дать мне покой. Мама закатила глаза, дав отступную. Тронув за плечо доктора, она тихо заверила его в том, что всё будет в порядке, в чем я сам сомневался. Я не хотел, чтобы она уходила, оставляла меня с отцом наедине, ведь я вроде как не только нарушил его запрет, а ещё и оказался в который раз в больнице из-за очередной драки, спровоцированной мной. – А теперь заставь меня поверить тебе.

– Я увидел, как он сжимал её руку. Так сильно, будто не хотел отпускать. Смотрел на неё, не отрывая глаз. Совсем… Совсем, как его отец, – отец нахмурился, пытаясь найти в моих путанных свидетельствах смысл, которого я и сам находил мало. У меня раскалывалась голова, поэтому я не мог собрать и несколько слов вместе.

– Напомни, пожалуйста, это твоя девушка?

– Нет, она моя подруга, но какая разница… – я даже подскочил на месте от возмущения, из-за чего боль лишь усилилась.

– Наверное, в том, что она может встречаться с кем-угодно, и он может смотреть на неё, брать за руку и даже целовать, если она сама не будет против. Ты перешел черту. Первым набросился на человека, только потому, что тот держал девочку, которая тебе нравиться за руку, – мужчина усмехнулся, откинувшись на спинку стула. – Ты не герой, Фред. И никогда им не станешь. Всё, что ты делаешь, это разрушаешь свою жизнь, а вместе с ней и чужие. У тебя нездоровая мания к насильству, и это стоит прекратить.

– Это сын мистера Грея. Того самого, что убил Нэнси, – с вызовом выпалил я, не в силах больше слушать этот бред. Ироничная ухмылка исчезла с лица мужчины. Он снова наклонился вперед, сложив руки в замок впереди себя и озадаченно нахмурился. – Он ничем не лучше отца. Он вообще спит с женой своего кузена. С женой Джонни, – я никак не мог уняться, приводя всё больше доводов тому, почему Райан заслуживал моего удара, и почему я не заслуживал наказания. Я хотел, чтобы отец знал, что был неправ. Чтобы он понял, почему это важно для меня. Но все мои усилия неизменно шли насмарку.

– Ты, наверное, очень сильно ударился головой, – заключил мужчина, поднявшись с тяжелым вздохом с кресла. – Мама была права, ты ещё не оправился после смерти той девочки…

– Что? Причем здесь Нэнси?! – не выдержав, я поднялся с места, отчего голова пошла кругом. – Выслушай меня хоть в раз в этой чёртовой жизни! – в нетерпении вскрикнул я, когда в палату забежала мама, злее обычного. Я подозревал, что она подслушивала весь разговор, и дожидалась поворотного момента, когда не выдержала бы и вбежала посреди нашего разговора, что длился не больше пяти минут. Мне было интересно, слышала ли всё Джо и что думала о происходящем, но эта мысль надолго не задержалась в голове.

– Фред, это правда? – строго спросила мама. Я молча кивнул, сглотнув тяжелый ком, образовавшийся в горле. – Ты не поедешь ни в какую военную школу, но на все зимние каникулы будешь под домашним арестом, – она успела предотвратить возражение отца. – В том, что ты рассказал, я обязательно разберусь. Обещаю, – мама мягко улыбнулась, погладив меня по голове. – Всё будет в порядке, – спокойно произнесла она, поцеловав меня заботливо в лоб, сняв поцелуем головную боль, что превозмогала.

Меня оставили на одну ночь, чему сперва я был не особо рад, пока не сумел провалиться в мертвецкий сон, из которого меня насильно вырвали, велев убираться (конечно, об этом мне сообщили не прямо, но это имелось в виду). Без иронии доктор Рамбл сказал «До скорой встречи», заставив улыбнуться и самых строгих медсестер. Я же втайне надеялся, что следующий визит в больницу у меня случиться не скоро.

Забирала меня мама. По дороге мы остановились перекусить в пабе, где она расспрашивала меня о всяком, пока у нас было время наедине. Она много спрашивала о том дне, что не так ясно отображался в моей голове. Я стал упускать детали, что казались такими важными, например, взгляд Джо, когда мужчина взял её за руку, его выражение лица, когда тот увидел меня, первая мелькнувшая в моей голове мысль, когда я увидел развернувшуюся перед глазами картину. Зато я во всех красках стад рассказывать ей о барбекю, где мы с Джо были гостями, где всё это и началось, а затем всё каким-то невообразимым образом скатилось к Нэнси, которую я продолжал видеть не иначе, как в обличие Джо.

Я не рассказал маме лишь об одном – как Лив изменяла Джонни с его кузеном. Она наверняка могла подслушать это из моего суетливого разговора с отцом, но, похоже, это важное сведение затерялось где-то между остальным, что представляло не меньшую важность. Не знаю, что удержало меня от этого, но я не хотел говорить об этом вслух, будто где-то рядом мог ошиваться сам Джонни. Прежде я думал о том, чтобы посвятить его в правду, но каждый раз, когда мы оставались наедине, что-то останавливало меня от этого. Наверное, я боялся, хоть и неизвестно чего. Точно не Лив, снующую где-то по дому тихой тенью.

Оказавшись дома, я заперся в комнате. Отец был в гостиной, пересматривал прошлогоднюю постановку, снятую Эллой на домашнюю камеру, и что-то записывал в блокноте, будучи полностью поглощенным этим занятием. Его внимание ко мне ограничилось сухим приветствием, хоть я почему-то и надеялся, что он спросит о моем самочувствие. Я удивился даже тому, что мужчина не стал рассыпаться в бесконечно долгих нотациях, выедающие меня всего изнутри.

И всё же он не изменил себе. На столе в своей комнате я нашел целый список правил, касающиеся того, что мне можно было делать и что нельзя. Он даже обозначил время, когда моя нога должна была переступить порог дома, и когда я мог уйти. Настоящее сумасшествие. И всё же это почему-то заставило меня улыбнуться. Отец в который раз сделал попытку запереть меня в этой комнате-клетке, но я всегда находил способ увернуться и сбежать от него и его глупых правил. Без больших намерений попасть, чего бы мне этого не стоило, на вечеринку, откуда прошлый раз я вернулся пьяным, или сбежать на встречу с девушкой, чтобы заняться с ней сексом, или успеть на встречу с дилером, который доставит очередную порцию забвенного удовольствия. Подобные глупости мне были не интересны. Не они были теми самыми причинами, что замыкали меня внутри. Но я сбегал ради того, чтобы сбежать. Делал это назло отцу, побеждая в непровозглашенных битвах между нами. Я выставлял его дураком, заставлял лишний раз злиться, доказывал его беспомощность в соотношении моего воспитания.

Я скомкал лист бумаги и бросил под кровать, на которую незамедлительно упал. Меня клонило к размышлениям о вечности. Не знаю от чего, но вдруг захотелось научиться жить красиво. Не богато, роскошно, изощренно, а красиво. Я пытался представить некоторые моменты своей жизни, как кадры из киноленты. Тянуло только на фестивальное кино. И большая часть кадров хранили память о времени, проведенном с Джо. В ней была моя эстетика, вкус, красота. Крупным планом вырисовывалось её милой лицо, испещренное веснушками, которые я не сосчитал бы и за миллион лет жизни, которых бы не хватило, чтобы она могла меня выдержать. Глаза, в которых плескались холодные океаны, волны которых с силой бились о берег моей земной любви. Её вздернутый к верху нос и широкая улыбка, которую не портили даже несовершенные зубы. С закрытыми глазами я видел, как её светлые волосы развевались на ветру. Спутанные пряди, выбившиеся из несложной прически, закрывали лицо, из-за чего Джо взяла за привычку поправлять их за ухо своими длинными пальцами, виртуозно бьющим по клавишам фортепиано.

Подумалось о том, видела ли что-то во мне и сама Джо, отмечая про себя особенности очертаний моего лица, что казалось мне самым обычным. Будь так, цвета моего видения заиграли бы особенной палитрой, сливавшейся в неповторимый тон, игру света и цвета.

Захотелось, чтобы каждое произнесенное мной слово звучало поэтично, прочувствованное каждой отдельной частью пробудившейся души. Если бы всё сказанное имело смысл, а не таило в себе пустоту, в обмене которой мы преуспели. Обозначить бы ещё, что имело смысл… Иначе на одной мысли никак не сойтись. Получалось же у меня не иначе, как зло, обиженно или возмущенно. Я не умел проявлять теплоты, даже если та была прикрытием лести и обмана. Не умел быть добрым, как бы сильно того не хотел. Не были мне присущи нежность и ласка. И если бы Джо находила хоть каплю прекрасного в этом, я бы ни капли не сомневался, чтобы признать перед ней своё поражение.

Она же казалась мне совершенной во всем. Даже наличие в ней недостатков делало её идеальной, как бы глупо это ни было. Она была красива, и, казалось, что кроме неё мне в жизни всего доставало, так как во многом я и не нуждался.

Её расположение стоило мне всего. Однажды Элла рассказала, что, по её мнению, главным в любой истории (безоговорочно выдуманной) было создать отношения, от которых зависело бы всё – жизнь и смерть, да хоть существование всего треклятого мира. И их разрушение оказывалось бы чем-то самим по себе прекрасным, хоть и надломанным, разрушившимся и утерянным навеки. Я чувствовал себя подобным образом в дни долгого молчания девушки, когда она решала истязать меня своим отсутствием, чем переложила бы на свои плечи груз моей привязанности, что крепла с каждым днем. Без неё было совсем паршиво, и всё же в страданиях этих мятежных было нечто, в чем чувствовалась шоколадная горечь с приправой корицы и молотого перца.

Во времена знакомств с вечной классикой любовной драмы в лицах мистера Дарси и Элизабет, Ромео и Джульетты, Розы и Джека, я находил в их чувствах большую часть преувеличения. Жертвенность, на которую шел каждый из них, была напрасной, и ничего особенного в этом не было. Теперь же в одной лишь противоречивости испытываемых ими чувств я находил отраду тому, что был не един в безумной агонии любовного бреда. «Замкнутый и разбитый» – могло бы стать названием мемуаров, которые я никогда бы не решился написать, без способности придумать и одной строчки о собственной жизни.

Мои раздумья прервал тихий стук в дверь, что я сперва и не расслышал, пока кто-то за ними решил не дожидаться ответа. Почему-то я подумал о том, что это мог быть отец, хоть и с гостиной всё ещё слышались детские голоса, произносящие заученные на память реплики.

– Тебе уже лучше? – голос Найджела почему-то заставил меня с тяжестью вздохнуть, прежде чем пришлось подняться с места.

– Да, – я предложил парню сесть на стул напротив. Мы оба чувствовали себя неловко. Найджел никогда не приходил ко мне домой. Я его никогда и не приглашал. Несколько раз парень приглашал меня к себе, но был так всего дважды на празднестве его дня рождения, где нас обычно было всего двое. Найджел обнадеживающе называл эти посиделки «мальчишниками». Я делал это из жалости, но ему не стоило об этом знать. – Давно не виделись.

– Я для этого и приехал, – парень усмехнулся, опустив глаза застенчиво вниз, будто мы были на свидании. – Как тебе мой подарок? – я округлил глаза от удивления. Неужели Джо ещё и умудрилась где-то припрятать все подарки, что мне принесли. Об этом я почему-то вообще не подумал. Да и было ли это так уж и важно? – Ты всё тот же, – весело проговорил парень, словно вкладывал в эти слова хороший смысл.

– Джо не сказала мне…

– Ты же не называешь её так на самом деле? – Найджел перебил меня, заставив улыбнуться и немного расслабиться.

– Иначе меня бы здесь уже не было, – мы оба расхохотались.

– Вы неплохо сблизились после того вечера, не так ли? – я кивнул (было ли уместным ещё что-либо говорить). – Между вами что-то есть? – внезапно спросил парень. И вот вместе с неловкостью вернулось и волнение. Я глупо засмеялся, мол «как ты об этом мог вообще подумать», но больше меня волновало, с чего он это взял.

– Я встречаюсь с Дженной Малиган. Уже около полугода, – меня и самого поразило, как долго мы с Дженной были вместе, когда я произнес это вслух. Я слишком затянул с этими отношениями. Я полагал, мы расстанемся ещё к концу лета. Было уже начало зимы.

– С той самой, которую ты спас от брата? – Найджел лишний раз дал вспомнить, как я с гордостью рассказывал ему историю спасения Дженны, что должна была стать не больше, чем историей на один раз, а не началом того бардака, что продолжался уже полгода. Если бы я ещё тогда знал, чем обернется для меня та авантюра, не стал бы ввязываться во всё это. Пошел бы другой дорогой, не выходил бы из дома, проспал весь день. Если бы я встретил немного раньше Джо. Хотелось убеждать себя в том, что что-то было бы иначе. – Разве её не Джемма зовут?

Я махнул рукой, мол какая разница. Я так часто называл Дженну другим именем, что и сам начал задумываться о том, не было ли оно её настоящим.

– Так насчет Джо. Она сейчас с кем-то встречается? – осторожно спросил Найджел. Он спрашивал об этом не из любопытства дружеского, ведь иначе мог между прочем спросить об этом и у самой девушки. Он делал это осторожно, будто боялся провалиться сквозь лёд нежелательного ответа, которым я и намеревался его одарить. Мне не нравился тон Найджела, и мне совершенно было плевать на чувства, что он мог испытывать к моей Джо.

– С недавних пор часто замечал её с Риком Дадли. Большой, неуклюжий, тупой… Помнишь такого? – ответил я с некой иронией, сжимая кулаки от осознания того, что Джо, правда, проводила с ним некоторое время, когда я замечал их двоих в супермаркете, а затем парень заявился ещё (по чьему-то особенному приглашению) на мой день рождения.

– Правда? – у него глаза чуть из орбит не вылетели. – Я думал, это ты с ним подружился, что само собой было неожиданно, но это… Они ведь такие разные, – всё ещё с неким восхищением продолжал Найджел. – От неё подобного не ожидал.

– Да уж, я тоже.

А затем пришлось вспомнить, что означало дружить с Найджелом, от назойливого общества которого едва можно было избавиться. Взяв в свои руки инициативу, парень предложил взять на дом пиццу, посмотреть его любимые фильмы, посмотреть фото на телефоне, выслушать в десятый раз историю о том, как в тринадцать его бросила девушка. Я изнывал от скуки и даже рискнул попросить отца вежливо выпроводить моего старого друга (почему-то я рискнул ждать от него помощи), но тот лишь похлопал меня по плечу, рассмеявшись. Стоило ли ожидать иного?

Найджел остыл к Джо быстрее, чем это смог сделать я. Меня не могли остановить ни Дженна, ни Вуди, ни, кажется, сама Джо. Отчасти я ему завидовал, но в тоже время сочувствовал тому, как многое он терял. Противоречиво странным было то, как сильно мне хотелось, чтобы каждый видел в Джо то, что видел в ней я, но равносильно этому я хотел сохранить это для себя.

***

Дни в домашнем заточении тянулись долго. По крайней мере, те следующие три дня, в течении которых я не сделал и малейшей попытки покинуть дом из-за укоренившегося внутри нежелания это делать. Меня заключила в свои теплые объятия лень, что, обычно, к зимним каникулам разрасталась до размеров Вселенной. Она задевала все аспекты моей и без того скучной жизни, не позволяя уснуть раньше трех ночи из-за глупых мыслей в голове, готовиться к занятиям и предстоящим контрольным, разговаривать с Дженной о бесконечных проблемах перед праздниками, поддерживать Эллу в победе над её страхом рассказать всё отцу. Единственное, что я по-прежнему хотел делать вопреки подавленному состоянию, это переписываться с Джо, отношения с которой приходили в норму после всего.

Странным было то, что у меня не возникало даже желания сбежать, хотя бы для того чтобы повидаться с Джо. Я знал её график почти наизусть и ранее выходных мы не могли свидеться, а потому взял с девушки обещание о её дружественном визите к заключенному. «В конце концов, мы когда-нибудь уже закончим эту историю?!» – написала она, заставив вспомнить о том, что некогда нас сплотило. Лучше уж так.

Скучать не было причин, и всё же я скучал. Никогда ещё три дня не длились так долго, удерживая меня в водовороте нескончаемой вечности. В доме было тихо. Наверное, так было всегда, но мне не приходилось замечать этого. Я проводил время, лежа на кровати, читая книгу, играя игры, болтая по телефону с Дженной, переписываясь с Джо, связываясь по Фейстайму с сестрой. Отец время от времени заходил в мою комнату, проверяя был ли я на месте, в чем его трудно было винить после стольких раз, когда я сбегал. Я иронично улыбался ему, махал рукой в приветствии, прежде чем он успевал захлопнуть за собой двери. По крайней мере, мне не довелось ночевать на лавке на крыльце. Ночи теперь стали морозными.

Я погрузился в невообразимую тоску. Застыл в этих трех днях, чувствуя их физическую тяжесть, что повисла камнем на шее. Не хотелось ничего делать, прилагать хоть малейшие усилия к чему-то. Я даже не стал терзать себя параноидальными мыслями о Райане и о том, что он мог положить глаз на Джо. Чувствовал себя совсем как в прежние времена – глупым, обманутым собственными наблюдениями, никчемным. В голову закралась мысль о том, что я мог всё это придумать, основываясь на горьком опыте, что постиг Нэнси, когда я не смог спасти её от того, чего можно было избежать. Я видел знаки, и порой они были слишком явными, но я не сделал решительной попытки, что могла бы обратить необратимое.

Я скучающе листал учебник химии, когда в двери кто-то позвонил. День в школе выдался сложным. Особенно сложно оказалось пересекаться несколько раз на дню в школьной коридоре с отцом, который, кажется, нарочно продолжал следить за мной. Здание средней школы находилось рядом, и это был его единственный недостаток. Хотя со времени, как я перешел в старшую школу, я практически не видел отца, но в тот день он назло стал следить за мной, раздражая этим ещё больше. Я старался по большей мере сидеть в классах, что оторвало меня и от Дженны, которая пребывала в несколько унылом состоянии. Я так и не спросил у неё, что произошло, но девушка и не была расположена к этому, иначе сама бы всё выложила на ладони. В этом была вся Дженна – неугомонная говорушка, от которой в ушах звенело.

Я не спешил идти открывать двери, подозревая, что был дома не один. После третьего звонка пришлось подняться с места и сделать это. Я не услышал, как мама ушла. Когда я вернулся со школы, она была дома, но теперь её сапог не было на месте, что даже несколько озадачивало.

– Привет, сосед, – на пороге своего дома я заметил Джонни, переминающегося неловко с ноги на ногу. В руках он держал пирог, от которого ещё шел пар, растворяющейся в холодном воздухе и, кажется, сам мужчина не мог дольше терпеть, чтобы разделить его со мной. На локте у него был повешен большой праздничный пакет, из которого выглядывала огромная коробка. – Пришел поздравить с запоздавшим днем рождения.

Я пустил его внутрь, хоть и не был настроен на веселое чаепитие с разговорами ни о чем. Джонни вежливо передал мне пирог. Неуклюже он снял верхнюю одежду и обувь. На нем был рождественский свитер, на котором были изображены танцующие кан-кан Санта с эльфами, что премного меня позабавило. Усадив мужчину на кухне, я поставил чайник и разрезал пирог, оказавшейся внутри яблочным.

– Прости, что немного припозднился с этим. Джозефина приглашала меня на вечеринку, но я решил, что буду там лишним.

– Вечеринка всё равно не удалась, – ответил я, пытаясь придать голосу некоторой легкости, чтобы это прозвучало, как шутка. Улыбнулся в итоге я один.

– Я слышал, – угрюмо ответил Джонни, словно именно его отсутствие и было всему этому виной. – Прости, это не большой подарок, но, надеюсь, тебе понравиться. Лив сказала, что это неплохой вариант, хоть я и немного сомневался.

Он передал мне пакет, неловко улыбнувшись при этом. По правде говоря, я и сам чувствовал себя неловко, словно был чем-то обязан Джонни, раз заслужил от него подарок. Пакет я открыл осторожно, будто в нем должно было быть взрывоопасное вещество, а не обычный рюкзак, что я обнаружил. Серый с незамысловатым логотипом компании без излишеств, что пришлись бы мне не по вкусу.

– Спасибо, – я даже заставил себя улыбнуться, чтобы Джонни ненароком не подумал о том, будто подарок мне не понравился. Он был нормальным, как и все остальные. Не вызывал восторга в преддверии неожиданного сюрприза, когда я получил то, о чем я мечтал. Я ни о чем не мечтал, не было у меня даже особых пожеланий, а потому что бы мне не дарили это оказывалось вполне нормальным, сносным, обычным.