Текст книги "Just friends (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
– Я и не собиралась с ним встречаться, как и он со мной, – фыркнула Дженна.
– Я бы не был так уверен в этом, – я усмехнулся, кивнув в сторону столика, за которым располагался Майлз. Дженна обернулась, что совсем смутило парня. Он неуверенно махнул ей рукой, а когда девушка проигнорировала жест, пристыженный отвернулся. Когда Дженна обернулась ко мне, встряхнув головой, будто в попытке выбить оттуда даже крошки мыслей о парне, как он снова повернулся к ней, продолжая своё наблюдение.
– Он не мой тип, – строго произнесла Дженна, поставив на этом точку. Я не стал возражать, упрекая её в том, что именно с Майлзом она изменила мне несколько раз, потому что это было совсем неуместно, да и к тому же жестоко. Если мы намеревались оставить багаж этих отношений позади, так оно и должно было быть. Я решил не напоминать ей хоть ненароком о том, что между нами прежде что-то было, хоть и порой казалось, что девушка продолжала обманывать себя в обратном. – А ты дурак. Ко мне на днях подходили поочередно Памела Бриггз и Фрэнсин Финч. Я сказала, что у них нет и малейшего шанса. После этого со мной связалось ещё, по меньшей мере, пятеро девчонок. Наш разрыв сделал тебя популярным.
– Нужно попросить, чтобы кто-то из этих парней избил меня на глазах у всех, тогда они разом и исчезнут, – я усмехнулся, заставив улыбнуться и Дженну, хотя говорил вполне серьезно. Я не стремился ко всему этому вниманию, и причина его повышения к моей невзрачной персоне вызывала недоумение и неловкость. Я старался не замечать на себе чужие взгляды, но всё же немного напрягся после комментария Дженны, что поставил меня на место и заставил немного напрячься.
– И всё же? Почему? – девушка смотрела на меня выжидающе, подняв вопросительно брови вверх. Краем глаза заметил, как она с силой сжимала ладони вместе, ногтем большого пальца разрывая кожу на руке, где выступила первая капля крови. Её нога под столом не могла перестать выбивать нескладный ритм. Её явно волновал мой ответ.
– Всё не так просто.
– Нет, – она резко мотнула головой, выпустив наружу нервный смешок. – Всё проще простого. Ты боишься.
– Чего это я боюсь? – я откинулся на спинку шаткого стула. Вздернул вверх подбородок, будто бросал Дженне вызов, заранее осознавая то, что она уже выиграла. Главное было не дать ей понять этого. Хотя она была более проницательна, чем казалась.
– Ты и сам знаешь, – вот так она и выиграла, оставив меня в дураках. Поразив меня этим, Дженна поднялась с места, бегло попрощалась и ушла. Майлз вышел следом. Я же схватил рюкзак и первым делом пошел в туалет, чтобы покурить, отпустив волнение вместе с ядовитым дымом. Дженна знала, как меня уколоть, и сделала это, хоть и её саму это, похоже, ранило.
И всё же я не мог уже избавиться от этого. Внутри всё зудело от нерешительности перед тем, в чем Дженна меня невольно обвинила, заставив чувствовать себя законченным трусом, которому не хватало решительности для такого пустячного дела, как признания в собственных чувствах. Я ведь, правда, боялся. Опасался услышать в ответ громогласный смех, измывающейся над чувствами, которые я хранил внутри себя, как ничто другое. Ещё хуже жалостливый взгляд, неуверенная улыбка и приоткрытые губы, повторяющие уничтожающее всё моё естество «Прости», отталкивающее от себя навеки. А может, она бы решилась и на лживый ответ, данный во имя сохранения теплых отношений, которых девушка не хотела разрушать, возлагая такую большую цену.
Всё это были глупости. И я думал об этом, сбегая с уроков в который раз, рискнув прибегнуть к тому, чтобы перелезть через окно в мужском туалете, где оставил по себе лишь въедающейся под кожу запах сигарет. Я брел домой медленно, нежась в тепле ранней весны, что была моим любимым временем года. С улицы исчез дурацкий снег. Единственным напоминанием о нем остались лужи и грязь. И я вдыхал полную грудь свежего воздуха, намереваясь заполнить им легкие, забывшие о том, что им предназначалось помогать дышать, что я, кажется, разучился делать.
Оказавшись дома, я, не истрачивая времени на переодевание, уселся за написание дурацкой истории, конец которой был настолько близок, что Нэнси скоро должна была умереть. И всё ещё я не чувствовал упокоения, пока на уме была одна лишь Джо, бесстыдно дразнящая своей непредсказуемостью. И я пытался оттолкнуть её от себя, погрузившись целиком в историю, которая всё больше походила на выдумку по мере того, как память стирала рамки пережитого настоящего, где я представлял себя лишь как безвольного персонажа, подчиняющегося моей изменчивой воли. И я старался проникать в самые потайные места своего сознания, вытаскивая из тени воспоминания, что с такой тщательностью там же и прятал.
Казалось, оставалось немного. Я уже видел конец. Оставалось лишь дойти до линии горизонта, чтобы за ней увидеть его бесконечность. Я намеревался оборвать всё на убийстве девочки, оставив губительные последствия её смерти при себе. Выставлял себя трусом, пряча, как сильно всё же свалила меня с ног гибель Нэнси. Решил утаить, как выпал на время из жизни, справлялся с паническими атаками, страхом и агрессией, был не способен к социализации и проникся паранойей настолько, что решился встретиться с убийцей один на один. Это всё были последствия. Я же сосредоточился на причинах и, наверное, больше того – предупредительных знаках, истолкованных детским умом, как несуразная глупость.
Болели глаза, из головы, казалось, уже шел пар. Так интенсивно мозги не привыкли работать. Я поставил заключительную точку, когда за окном уже была темнота. Мама звала к ужину, и я с внутренним облегчением поднялся наконец-то с неудобного стула. Разговор с Дженной избавил меня своего давления, когда получилось закончить кое-что более важное, что сосредотачивало моё внимание не меньше, чем мысли о Джо.
– Ты не выходил из комнаты с тех пор, как пришел. Чем был занят? – спросила мама, как только я уселся за стол. Она положила передо мной кусок любимого пастушьего пирога, и только тогда я понял, как сильно проголодался.
– Дел, он ведь уже взрослый парень, – отец подмигнул, когда его похабная шутка выдалась мне неудачной и вынуждала лишь раздраженно закатить глаза. Маму же это заставило стиха засмеяться. Это было неловко. Полагаю, они продолжали думать, что я был девственником.
Мне удалось сменить тему, спросив у отца о новой постановке, как он уже не мог остановиться. Мама поддерживала с ним разговор, а я проверял каждые пять секунд телефон на наличие сообщений от Джо, которая как раз была в сети, но вела себя непривычно молчаливо.
Пребывая в хорошем расположении духа, я решил написать ей первым. Спросил, как у неё были дела. И к моему удивлению девушка не медлила с ответом.
«Отлично!»
«Ты можешь прийти ко мне сейчас?»
«У меня есть выпивка!)»
«Быть точнее, уже половина из того, что я сумела достать»
Это был плохой знак. Быть точнее, ужасный. Я едва сдерживался от того, чтобы не бросить всё и бежать к ней домой, спасая от собственного безрассудства, но знал, что это повлекло бы ещё большие проблемы в виде нарочитого упрямства отца, который назло мне же запер бы дома. Поэтому старался есть быстрее, не оставляя на тарелке и крошки. Затем сквозь стиснутые зубы вежливо спросил, не мог ли выйти из-за стола, подозревая, что речь отца ещё не скоро могла закончиться. Бегло сообщил, будто Лив попросила помочь ей кое с чем, что должно было сработать лучше, чем несуразное объяснение того, что, кажется, Джо напилась и могла совершить глупости. И едва переступил порог дома, быстро рванул, словно от этого зависела чья-то жизнь.
Я долго трезвонил в двери её дома. Легкие разрывались, когда я пытался восстановить дыхание после того, как совершил незапланированную пробежку. Прошло достаточно много времени с тех пор, как я от кого-то убегал, и стоило приводить себя в норму. Меня одолевало беспокойство, и я стал кулаками стучать в двери с намерением выбить их, если бы ситуация того потребовала. Затем с силой повернул ручку без надежды на то, что это могло сработать, но ошибался.
Я не спешил врываться в дом, что был намерен сделать прежде, остановившись в прихожей, чтобы прислушаться к странным звукам. Я распознавал на слух ритмичные движения вперемешку с тяжелым дыханием. Скинув с плеч тяжелую куртку и грязную обувь, я усмирил свой пыл и прошел в гостиную, пытаясь сохранить внутри себя терпение, нарушенное сообщениями Джо. Сердце билось учащенно, кровь по-прежнему кипела. Я злился на неё, пока наконец-то не увидел.
Джо танцевала. Неловкие движения выдавали внутреннюю раскрепощенность девушки, достигнутой благодаря выпитому алкоголю, что грозил оказать на неё пагубное влияние. Глаза девушки были закрыты. Музыка играла в наушниках, что лишь чудом держались на голове, которой она резво мотала из стороны в сторону. Наблюдать за ней было забавно, несмотря на то, что она была, похоже, изрядно пьяной, что было плохим знаком. Я прислонился головой к дверному косяку и не смел нарушать её минуты безумия, радуясь хотя бы тому, что навряд ли плохие новости побудили бы девушку позвать меня к себе.
Я громко и безудержно рассмеялся, чем выдал себя. Джо открыла глаза. Сперва, её взгляд был смущенный, а затем она вторила мне громким смехом. Она сняла наушники, оставив телефон на журнальном столике, где я заметил полупустую бутылку красного вина. Как у неё только силы хватило его открыть? И где она сумела его достать?
– С тебя достаточно, – я оказался рядом с ней за считанные секунды, чтобы предотвратить ещё один перекинутый бокал, куда девушка наливала вино, не скупясь в количестве.
– Это для тебя, – Джо обиженно надула губы, когда я с силой выдернул у неё из рук бокал, пролив на стол несколько капель.
– Кто тебе вообще продал это? – я стал причитать, бегло протирая стол салфетками, так удобно оказавшимися рядом. – И какой повод?
– На следующей неделе я улетаю на полгода в Монреаль, – я даже не заметил, откуда в руках Джо появился второй бокал, куда она поспешила отлить себе немного напитка. Девушка присела на край кресла, перекинув ногу на ногу, изучая мою реакцию на её слова, что была, честно говоря, слишком уж заторможенной.
Смысл её слов словно проскользнул мимо меня, вылетев через левое ухо в ту же секунду, как залетел в правое. Сквозь меня будто прошел ледяной поток ветра, который, улетев, оставил меня дрожать от холода. Я слышал всё достаточно ясно, чтобы среагировать, но не мог, убедив себя в том, что это мне лишь послышалось.
В горле пересохло. Я выпил залпом содержимое бокала, что оставался в моих руках, после чего поставил его на стол во избежание того, чтобы с силой разбить его или уронить невзначай.
– Повтори-ка ещё раз, пожалуйста, – моя вежливость была напускной и агрессивной, что не прошло мимо внимания девушки. Она вжалась в кресло, хоть и не отпускала с лица радостной улыбки. Пьяное веселье встретилось один на один с действительностью, что для меня уж точно не представлялась радужной.
– Ещё осенью я заполнила анкету на участие в программе обмена учеников старших школ. Затем сдавала соответствующие экзамены на знание французского, намереваясь уехать во Францию, но сегодня наконец-то пришел ответ, и меня отправляют в Монреаль, – Джо неловко улыбнулась, приподняв в воздухе бокал, прежде чем опустошить его. Я же не мог произнести и слова. – Налей мне ещё, пожалуйста, – она протянула мне бокал, что я проигнорировал.
– Почему ты не сказала мне об этом? – я устало упал на диван. Запутавшиеся между собой мысли создавали в голове хаос. Я думал о многом и ни о чем в то же время. Я задал этот вопрос не потому, что тот был насущным, но он успел вылететь прежде, чем я задумался о том, насколько правильным было бы его задавать. Обманчивые чувства сбивали с толку, толкая меня в бездну необоснованной обиды и эгоистического разочарования. Следом за этим было ощущение отверженности, обрушившееся, как снег на голову.
– Ты первый, кому я рассказала об этом, – с упреком вторила девушка. Она потянулась за бутылкой, но я перехватил её, сделав прямо из горла два больших глотка. – Ладно, первыми были мои родители, но справедливо ли винить меня в этом?
– Я имею в виду, почему ты не рассказала обо всем с самого начала.
– Потому что не была уверена, смогу ли пройти конкурс. Знаешь ли, это не так уж и просто, – Джо выхватила бутылку из моих рук одним резким движением. Вина было на самом дне. Она быстро справилась с этим, после чего упала рядом. – Я думала, ты порадуешься за меня. Хотя бы раз мог бы притвориться, что тебе не всё равно.
– Будь мне всё равно, меня бы здесь не было, – процедил сквозь зубы. – И, прости, если я не радуюсь тому, что ты на полгода исчезаешь, бросая меня здесь одного.
– Да, ладно тебе, Фредерик, прекрати, – моя пламенная речь лишь вызвала у девушки приступ смеха. Она толкнула меня кулаком в плечо, а затем закинула голову назад, наказывая своей несерьезностью. – Мы ведь не в Средневековье живем. Мы сможем переписываться и даже связываться через видео, что позволит нам видеть друг друга. Тебе показать, как это действует? – она паясничала, выводя меня всё больше из себя.
– Перестань. Ты ведь знаешь, что это не то же самое.
– Это многое значит для меня, а ты ведешь себя, как обиженный ребенок, у которого забрали любимую игрушку. Почему ты такой? – Джо, пошатываясь, поднялась на ноги. Её голос таил в себе нотки разочарования, хоть и не столь глубокой, что влекла бы за собой отчаянье. Разум Джо был затуманен, но она продолжала быть осведомленной в том, что происходило. – Некоторое время здесь будет жить другая девушка, которую зовут Габриель. Мы ещё не успели познакомиться, но я добавила её в друзья, что мог бы сделать и ты, как только она приедет, – Джо ушла на кухню, по дороге единожды споткнувшись на ровном месте, что заставило её снова хихикнуть. Там она стала возиться с чем-то, продолжая грузить меня своим непониманием. – Время пролетит, мы даже не успеем заметить. Что бы ты не думал, я оставляю тебя в хороших руках…
Джо не успела договорить. Я услышал из соседней комнаты оборванный крик, а затем чертыханья, что заставило меня резко подняться на ноги и оказаться рядом. Она ранила руку, пытаясь открыть ещё одну бутылку. Всё же получалось у неё это не так хорошо, как я полагал. Ругнувшись под нос, я не стал говорить ей и единого упрека. Схватил резко за запястье и подставил кровоточащую ладонь, по которой скользнул острый край штопора, под поток холодной воды.
– Мне больно, – тихо выронила девушка. Я смотрел на неё лишь до того, как она подняла глаза на меня. Сперва подумал, что дело было в ране, а затем вспомнил о том, что по-прежнему сжимал её запястье. Выпустив его небрежно из рук, я отошел от неё на шаг. Облокотился об один из кухонных шкафчиков, перевел взгляд на вид за окном.
Я во многом ошибался. Я так тщательно пытался не обращать внимания на разрастающуюся трещину между нами, заклеивая её то и дело беспорядочно пластырями, но за ними она разрасталась. И эта трещина была наложена на нас клеймом с самого начала незаурядного знакомства, когда я дал ей сходу понять, что хотел быть оставленным в покое, а Джо своим скоропостижный уходом заявила о том, что изменит это желание, заставив меня только и думать о том, чтобы она никогда не оставляла меня в покое. Мы не распадались на части, но ломались сами по себе, возлагая всё больше сил, чтобы заполнить пропасть, что становилась между нами всё больше.
Похоже, Джо почувствовала это куда раньше. Я понял это в ту самую секунду, когда журчание воды привело мысли в норму. Те кололи стенки сознания, вынуждая принять тот факт, что Джо уезжала. И дело было даже не в том, что она оставляла меня, а в том, что я терял время, что мог посвятить ей. И я злился на самого себя, что испортил всё ещё с самого чёртового начала, прежде чем сделать эти отношения здоровыми и полноценными.
Она выключила воду, погрузив нас обоих в тишину. Снова взялась за дурацкую бутылку. Я сдался и всё же помог ей открыть её, получив в благодарность слабую улыбку. Пока я разливал вино по бокалам, Джо принесла бинт и антисептик. Я привел её руку в порядок. Наши ладони соприкасались, кожа к коже, взывая цветы расцветать внутри моей грудной клетки, а затем убивать легкие из-за аллергии на них же. Джо крепко сжала мою ладонь в своей, не позволив усомниться в том, что она и в этот раз не заметила, как сплелись наши пальцы. Её глаза неотрывно наблюдали за моей реакцией. Казалось, девушка издевалась надо мной.
Джо нарезала сыр. Я сделал салат. Мы уселись на кухне друг напротив друга и продолжили пить вино, не превращая вечер в беспорядок.
– Знаешь, я рад за тебя, на самом деле, – без особого энтузиазма признался я.
– Врешь, – её глаза блестели. Пьяная улыбка украшала красивое лицо. Я должен был бы остановить Джо, если бы сам не испытывал нужды в алкоголе. – Всё ещё злишься.
– Возможно, но уже не так, – признался я, немного приукрасив правду. Я по-прежнему был зол и сбитый с толку. Ударенный в голову алкоголь лишь подпитал воспаленные чувства, дал им большую волю на распоряжение моим уставшим телом.
– Ты ещё привыкнешь к этому, – Джо снова рассмеялась. Я ухмыльнулся, не находя в сложившейся ситуации и капли того, что могло бы меня рассмешить. Находится рядом с ней уже было мучительно. Но мог ли я оставить её лишь из-за чувства обиды за то, что девушка развивалась, двигалась к призрачной цели, шла за мечтой? За то, что она делала что-либо, чтобы её жизнь была разнообразней. За то, что меня ей было недостаточно.
– Мне придется это сделать.
– Господи, – Джо наклонилась над столом. Она набрала полные легкие воздуха и прикрыла глаза, будто ей стало вдруг плохо. Распахнув их, девушка сделала большой глоток вина. Ей всё было мало. Она выпила достаточно для того, чтобы ей было плохо, но девушка топила себя в красном полусладком море, растворяясь в нем, как в обезболивающем.
Я поднялся с места, чтобы сделать попытку вырвать из её рук бокал, в который она незамедлительно подливала вино. Это было уже слишком. Джо не должна была делать этого, потому что это была та крайность, к которой мне не хотелось бы её подталкивать. И после того, как я всё же сделал это, теперь оставалось лишь не потерять её вовсе, пока не случилось чего хуже.
Она не сопротивлялась. Подняла блестящие от повышенного градуса внутри тела глаза и мягко улыбнулась. Моё выражение лица оставалось непроницаемым, хоть меня и переполняли чувства. Они были противоречивыми, и сказать, что одно из них овладевало мной больше, было бы глупостью. Я испытывал боль и радость, горькость и сладость, ненависть и любовь. Равносильны были во мне желания ударить её и поцеловать, уйти и остаться рядом. Понимала ли она это? Понимала ли насколько глубоким было моё чувство? Или насколько слабым делала меня в этот самый момент?
– Тебя так сложно любить, Фредерик, – пролепетала она, подперев одну щеку сложенной в кулак ладонью. Джо продолжала смотреть на меня и улыбаться, когда я застыл на месте от этого заявления. – Ты будто не хочешь, чтобы тебя любили. Или не замечаешь, как другие делают это.
– Ты любишь меня? – ошеломленно спросил я, чувствуя жар внутри грудной клетки. Сказанные невпопад слова взволновали меня, заставили нервничать. Казалось, будто Джо нарочно играла со мной, сбивая с толку громкими выражениями. Мстила за небрежность в поведении с ней, наказывала за все ошибки.
– Я ненавижу тебя, – прошипела она мне в лицо, поднявшись не без труда с места. Джо скорчила злую гримасу, которая обезобразила её милые черты, прежде чем она громко рассмеялась, издеваясь надо мной ещё больше.
Мы стояли достаточно близко друг к другу, чтобы её смех отбивался внутри моего помутненного сознания эхом. Я ненавидел её так сильно, что это доходило до крайности. Она сбивала меня с толку, мучала, медленно убивала.
Я сделал резкий порыв вперед, поддавшись тягостному чувству и поцеловал её. Это заставило девушку умолкнуть и растеряться. Я боялся, что Джо оттолкнет меня, но её ладони совсем невесомо касались моего лица, когда я позволил своим рукам лечь на изгиб талии, притянув её к себе инстинктивно ещё ближе. На её губах ещё оставался алкоголь, как и на моих, но, кажется, поцелуй привел нас обоих в чувство.
И всё же она отстранилась первой. Губы девушки не вытягивались в улыбке, когда я не мог перестать улыбаться, как идиот. Джо даже не смотрела на меня, опустив глаза на уровень моих губы, на которых ещё остался её след. Ладони медленно спустились вниз, остановившись напротив моего сердца, что норовило выпрыгнуть из груди. Я продолжал держать её близ себя, опасаясь того, что она разрушит это, увеличив расстояние между нами.
– Для тебя это всё шутка? Мои чувства для тебя, как шутка? – Джо осмелилась поднять на меня глаза, в которых плескалось беспокойство. Мы будто поменялись местами. Всё случилось слишком быстро.
– Любовь или ненависть? – я не мог перестать улыбаться, что должно быть сбивало её с толку. Ещё минуту назад я сам это проходил.
– Для меня это одно и тоже, – голос девушки дрожал. Она резво замотала головой, закрыла ладонями лицо, а когда открыла, то выпустила тяжелый вздох. И я понимал её, как никто другой. Наши чувства находили отражение друг в друге, и эта минуту должна была продолжаться вечность, застывая в голове болезненным воспоминанием, что положило начало ещё большим страданиям, чем те, которым я предавался прежде.
– Я знаю, – тихо произнес я, словно кто-то другой мог подслушивать нас, что было такой глупостью. И я обхватил её лицо ладонями, чтобы снова поцеловать. Едва мои губы коснулись её, как я почувствовал соль слез, что теперь смешивались с влагой её пьяных губ. И я целовал их, глотал, чувствовал внутри себя.
– Фредерик, – Джо сделала попытку отстраниться, но я не позволил ей этого сделать, завладев её губами снова. – Пожалуйста, – она немного наклонилась, и прежде чем я успел поцеловать её снова, девушку просто вывернуло наизнанку. Она успела наклониться, не задев меня. И даже это не могло испортить момента.
Я придержал её волосы, хоть и пол в кухне был не лучшим местом для очищения желудка. Благо тому, что на нем не было ковра, что был бы безуспешно потерян.
– Прости меня. Прости, пожалуйста. Мне так стыдно, – залепетала Джо, как только закончила.
– Всё в порядке, – я притронулся к уголку её губ, чтобы стереть след рвоты, не испытывая и капли отвращения к этому, в отличии от Джо, которая не на шутку разволновалась из-за этого. Внутреннее рвение к совершенству пристыжало её. – Я уберу. Иди умойся.
– Не стоит… – резво запротестовала она, когда я молча указал ей в сторону ванной. Девушка неловко поблагодарила меня, после чего, в конце концов, послушалась.
Уборка заняла около получаса. Большая часть времени ушла на поиски приспособлений. Всё это время Джо не выходила из ванной, вызывая опасения. Оказавшись у двери в комнату, я прислонился ухом, но не услышал журчания воды, что подразумевало бы, что девушка решила принять душ или ванную. Легонько нажав на ручку двери, я приоткрыл её и тихо вошел, шепотом позвав Джо. Она по-прежнему не отвечала, что и не смогла бы сделать, так как уснула прямо в ванной.
В преподнесённом настроении я даже находил это милым. И я смотрел на неё, как дурак, ещё некоторое время, поражаясь тому, не было ли всё это сном. Затем перенес девушку в комнату, нисколько не побеспокоив её сна. Сел на полу рядом и слушал размеренное дыхание, испытывая счастье в его самом чистом виде, которого, казалось, не смог бы когда-либо постигнуть. Я чувствовал облегчение, когда все точки над «і» были расставлены, все сомнения и страхи развеялись.
Я долго думал о природе чувств Джо и пытался понять, в какой момент всё изменилось для неё. Не с первой ли встречи, как это случилось со мной? Или совсем недавно?
Едва ли услышав скрип входных дверей, свидетельствующий о возвращении мистера и миссис Дойл, я выпрыгнул через окно её комнаты, оставив на щеке девушки прощальный поцелуй. Я был достаточно счастливым идиотом, чтобы вспомнить об оставленной обуви и куртке, лишь когда оказался на улице. Но это не казалось большой проблемой после всего.
Джо заполнила меня доверху собой. Я был болен ею. Одержим. И не сомкнул ни разу глаз, думая всё о ней до самого утра. Не впервые ли эти мысли не угнетали, заставляя испытывать злость по отношению к себе. Джо любила меня, как и я её. И я был убежден в этом в той же мере, как и в том, что имя моё было Фредерик Филлипсон.
Стал осыпать её сообщениями с семи утра. Очевидно, Джо ещё спала, но мне было невтерпёж увидеться с ней снова, чтобы целовать, не спрашивая об этом разрешения, не сомневаясь в том, хочет ли она этого, не страшась быть отвергнутым. Спрашивал о её самочувствие, подтрунивая за похмелье, что было после всего выпитого ею неизбежным, вспомнил будто невзначай о забытых вещах, интересовался не было ли у неё проблем с родителями.
Джо объявилась в сети только в половине первого дня, известив о положении дел лишком коротким сообщением:
«Меня наказали. Домашний арест до самого отъезда. Можешь вернуться за своими вещами в любое время»
Я не стал ждать. Нашел старую куртку, обул кеды и направился, не медля дольше, к Джо. Я ощущал внутреннее поднесение. Это было так странно и не привычно, но всё же приятно. Весенний воздух поднимал настроение ещё больше, подавая большие надежды на то, что теперь всё будет не как прежде. Мы стерли границы, стали достаточно близкими, чтобы я не терзал себя сомнениями на счет изменчивых чувств девушки. Подгоняемый теплым ветром, я спешил, словно у нас не оставалось времени. Отчасти так и было. Я вдвое больше жалел об уезде девушки.
Джо открыла передо мной двери, когда я трижды нажал на проклятый звонок. Не терпелось её увидеть. Я стоял с идиотской улыбкой на лице, приветствуя девушку, вид которой свидетельствовал о том, что она была не столь рада меня видеть. Джо была измучена. Под глазами виднелись мешки, на ней по-прежнему была вчерашняя одежда, волосы, будто и не расчесаны после сна.
Девушка молча протянула мне вещи, выдавив из себя лишь слабую улыбку. А затем прислонилась спиной к дверям, подбирая слова, словно собиралась сказать что-то важное.
– Всё настолько плохо? – спросил я, подозревая, что дело было в родительском наказании.
– Нет, могло быть и хуже, – Джо даже не смотрела на меня, что вызывало лишнее волнение. Натянув рукава вязанного свитера, она неотрывно смотрела на сложенные в замок руки. – Я им всё объяснила, но помимо того, что они поняли, что я была пьяной, они ещё и убеждены, будто… Будто мы с тобой… Ну, ты понимаешь?.. – она посмотрела на меня украдкой. Это заняло несколько минут, прежде чем я всё же додумался.
– Да. Я понимаю. Какие глупости… Я бы никогда не воспользовался тобой в подобном состоянии, – ситуация, правда, была неловкой.
– Они поверили мне, – Джо мягко улыбнулась, отчего даже стало легче. – Вчера я, должно быть, наговорила глупостей разных. Прости, если я перешла черту. Это не то, что я о тебе думаю, – она продолжала наблюдать за мной, когда её слова казались мне такой глупостью.
– Всё в порядке. Ты не сказала ничего лишнего, – я сделал шаг ей навстречу, отчего девушка едва ли не вжалась в дверь. Я не стал больше делать резких движений, оставаясь на месте. Кажется, я её пугал, чего не должно было быть в сценарии, уготованном ещё со вчерашнего вечера внутри моей головы.
– На самом деле, я не помню большую часть вечера. И не хочу, чтобы ты напоминал мне об этом, потому что, уверена, что бы это ни было, мне будет ужасно стыдно и… – она стала тараторить, и я едва успевал понять смысл её слов, расставаясь окончательно с прекрасной выдумкой, в которую заставил поверить себя касательно нас двоих. Она заставляла моё сердце болезненно сжиматься.
– Ничего постыдного в этом нет, мы, всего лишь…
– Фредерик! – она повысила голос, убивая последнюю попытку вернуть волшебство вчерашнего вечера, когда я был так близок к её сердцу, будто оно уже вот-вот лежало в моих ладонях, преподнесенное ею, как самый драгоценный подарок. – Мне холодно. Нужно возвращаться в дом. Может, придешь завтра после школы? Родителей как раз не будет дома.
– Да. Ладно. Если будет время, я зайду.
Я не пришел к ней ни на следующий день, ни в течение всей последующей недели. Джо не писала мне, я не писал ей. В один момент я решил, что всё понял, но в итоге не понимал ничего.
========== 25. ==========
Джо заставила меня чувствовать себя растеряно и глупо. Я ненавидел её, но ещё больше – себя. Позволил чёртовой самонадеянности сбить меня с толку, бросить лицом в грязь и выставить себя дураком. Слова девушки, оказавшиеся не больше, чем пьяным лепетом, заставили сперва поверить ей. Стоило пенять на то, что Джо была изрядно подвыпившей, в её глазах играл нездоровый блеск, она едва держалась на ногах, но я поверил ей легко, потому что хотел этого. Ей стоило всего лишь невзначай произнести неуверенное признание в скрытых чувствах, как я нашел в своей душе отклик для них, не задумываясь о том, что с её губ могла сорваться пустая глупость, не таящая в себе и капли правдивости.
Чем большее количество дней разлучало нас, тем больше я думал о случившемся. Боролся с убеждением, что это всё был не сон, и наш поцелуй, желанный или случайный, был реальным, как и мы сами. Кроме того внутренний голос взял за привычку внушать, будто Джо нарочно всё забыла, словно такое было вообще возможным. Память девушки вторила её желанию вычеркнуть наилучшее моё воспоминание из своей жизни, будто она не была соучастницей событий, перевернувших всё с ног на голову. Я почти был убежден, что Джо не хотела вспоминать о нас, заранее решив, что мы сделали ошибку, заставившую расплатиться её стыдом. Заметь я его малейший отклик в красивых глазах девушки, как это убило бы меня окончательно, зарыв глубоко под землю самоистязания. Лучше пусть убеждает себя в беспамятстве, чем помнит о том, что отдалило бы её от меня.
Я жалел о многом в это время. Например, что так легко поддался самообману, самонадеянно решив, что теперь всё будет иначе. Или, что воспринял её слова в другом ключе, допустив одну мысль о том, что любовь Джо была из того же теста, что и моя. Вместо того, чтобы расслышать, как следует, твердое «Я ненавижу тебя», я остановил внимание на слабом и неуверенном «Тебя так сложно любить». И каждое слово из нашего короткого разговора я знал наизусть. Придавал значение каждому вздоху, движению, малейшему взгляду. Джо была слишком убедительна. Это я понял её неправильно.
