Текст книги "Омут (СИ)"

Автор книги: novel2002

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

– Угу! – буркнул сердитый Егор в потолок. – То-то у него со Змееловом сейчас самые что ни на есть нежнейшие отношения. Ругаются чуть ли не каждый день, да так, что аж стекла звенят.

Он тихо вздохнул, перевернулся на бок и стал смотреть в развернувшуюся за окном темноту.

Егор редко задергивал шторы в спальне. Ложился он обычно, когда на дворе была уже глухая ночь, и вставал чуть ли не с первыми петухами, так что солнечный свет никогда не мешал ему отдыхать. Засыпал он быстро и спал всегда крепко, как спят утомленные, но удовлетворенные своим трудом люди. И даже навязчивые яркие огни неспящего города не смели тревожить его сон.

Но этой ночью глаза и не думали закрываться, чтобы отослать утомленный разум в сонное небытие. Заключенное с лукавым дьяволом пари беспокоило Егора даже больше, чем отказ совета директоров. Он чувствовал себя настоящим параноиком, когда несколько раз, внимательно, буковку за буковкой перечитывал предложенный ему Максимом договор на обслуживание. Чувствовал себя мнительным идиотом, когда подписывал его. Он и сейчас, находясь в безопасном уединении собственной спальни, чувствовал себя точно так же, потому что знал, что не поддастся на все те чувственные глупости, которые обещал ему Максим, знал, что тот ничего не сможет поиметь с этого спора, но все равно на душе у него было как-то муторно и неспокойно.

В искреннее желание помочь, исходящее от Максима, он не верил. Искренность и Максим были, по его мнению, взаимоисключающими величинами. Тот, очевидно, снова выстраивал какую-то ему одному ведомую комбинацию. Плел паутину, как делал это и раньше, но в этот раз заманивал в нее не каких-то чужих, безразличных Егору людей. В это раз он заманивал самого Егора, и тот нервничал, справедливо опасаясь возможных последствий этой скрытной игры.

Так какого черта он согласился на все это? Какие секреты он столь необдуманно посулил выложить в случае проигрыша этому насмешливому паяцу?

Легко было догадаться, о каких именно тайнах мог спросить у него Максим. Конечно, тот знал официальную биографию Егора. Знал, что из родных у него осталась только мать, и что Егор никогда не был женат, хотя всегда появлялся на публике рука об руку с очередной женщиной. В общем, Максим знал то, что лежало на поверхности, но его, естественно, интересовало то, что Егор всеми силами пытался скрыть от посторонних. Вернее, не скрыть. Просто забыть, как дурной сон, и не вспоминать. Никогда. Ведь у каждого человека были в жизни такие моменты, одни лишь воспоминания о которых ранили, заставляли захлебываться кровью сердце и через пять, и через десять, и даже через пятнадцать лет.

Заснуть просто так все не получалось, и Егор решил обратиться к проверенному средству для снятия стресса. Включил лампу над прикроватной тумбой. Достал пачку сигарет и зажигалку. Прикурил, наблюдая за тем, как оранжевый свет лампы отражается от оконного стекла.

Там, на этой невидимой, туго натянутой пленке, защищающей спальню от пустоты, Егору виделись, будто в призрачной дымке, точно такая же комната и он сам, сидящий на кровати. Складывалось ощущение, будто на краткий миг соприкоснулись две параллельные реальности, и в чужой, нечеткой, туманной действительности жил его туманный двойник, возможно, более удачливый и счастливый.

Егор усмехнулся ему, и этот счастливец ответил тем же.

– Ну и что мы будем врать Мальцеву, когда тот возьмет нас за зад? – спросил у двойника Егор.

Раскрыл губы, выпуская струю дыма в потолок, и тот, как легкий газовый полог, начал медленно опускаться на одеяло. Егор не спеша затянулся еще пару раз и затушил окурок. Лег на бок и пробормотал:

– А ничего мы врать не будем, потому что нам не придется врать. Мы просто выиграем это идиотское пари и спросим у него, как так получилось, что он стал такой беспринципной коварной блядью. А? Как идея?

Двойник не ответил. Он тоже лег на бок и, нахмурившись, глядел на Егора. Тот улыбнулся ему, чтобы хоть как-то взбодрить, выключил свет и сомкнул тяжелые веки. Положил руку на соседнюю, пустую подушку и сжал ее упругий бок пальцами так, будто обнимал невидимку, который лежал на ней.

Максим мог выдумывать про Егора что угодно, но в одном он оказался чертовски прав. Наедине с самим собой тому ни к чему было отрицать, что ему действительно не хватало гибкого вертлявого тела под боком и его крепких змеиных объятий. Но благодаря этому глупому пари Егор был намерен очень скоро отыграться за причиненное душевное расстройство на том, кого он считал виновным в его возникновении.

***

Максим, конечно же, не собирался подсматривать. Если бы Дальский не оговорил заранее свои условия, то тогда он бы пялился на его забавы с Тони без зазрения совести, но тот действительно знал своего конкурента и смог загнать его в определенные этические рамки. Поэтому за тридцать минут до часа «икс», когда у Дальского должно было состояться свидание с Мастером чувственных удовольствий, Максим спокойно разобрал бумаги в своем кабинете, постоял минут десять под душем, тщательно растирая кожу мочалкой, и в принципе собирался ложиться спать.

Сбросив с плеч длинный тяжелый халат, он улегся в постель. Зная Тони, Максим понимал, что сеанс мог растянуться на целую ночь, и не собирался бодрствовать все это время, чтобы потом не радовать получившего полное удовлетворение Дальского красными глазами и помятым лицом.

После принятия водных процедур кожа приятно пахла едва уловимым ароматом ментола и мяты. Запах освежал и успокаивал, помогал настроиться на долгий целительный сон.

Максим уже улегся на бок и накрывался одеялом, когда мобильник начал грозно жужжать и прыгать по тумбочке, сообщая о срочном вызове. Тот досадливо замычал, глядя на этого прыгуна, и нажал на кнопку.

– Да, Станислав! Что случилось?

В трубке молчали. Уже из-за одного этого молчания Максим готов был поклясться, что всегда невозмутимый Мастер слегка нервничал.

– Тони сильно заболел. Грипп в тяжелой форме. Он остался в моей квартире и вряд ли сможет сегодня вернуться в Клуб, чтобы провести сеанс с вашим гостем.

– Вот черт!

Максим перевернулся на спину, подложил руку под голову, чтобы ненароком не заснуть прямо во время разговора, и начал усиленно думать.

Десять минут назад охрана доложила ему, что Дальский приехал в Клуб и, скорей всего, уже ждал Мастера в его комнате. Если бы ему сообщили, что сеанс откладывается на неопределенное время, Дальский мог с чистым сердцем свалить домой, и никакая сила уже не смогла бы потом снова затащить упрямца на этот аттракцион.

– И что нам делать? – спросил Максим. – Никто из наших сходу, без подготовки не сможет заменить Тони. Ни у кого из них нет таких навыков, фантазии, да и таланта, если честно. Тони так и не выбрал другого ученика после Крайта, хотя уже полгода прошло с тех пор, как тот бросил сцену. А я тоже, дурак деликатный, не посмел настаивать и вот теперь пожинаю плоды собственной мягкости. Ну, Станислав? Что посоветуешь делать в такой ситуации?

В трубке снова помолчали.

– Есть один человек, который мог бы заменить Тони, – тихо сказал Станислав.

– Крайта Змеелов из своего домашнего террариума не выпустит, – сразу предупредил Максим. – Он не так давно в очередной раз очень четко дал мне это понять. К тому же Гор слишком хорошо знает Змея и не воспримет его как учителя. Не позволит управлять собой какому-то мальчишке, пусть даже одаренному. Да и Крайт не настолько хорош, а теперь, судя по всему, уже никогда и не будет. Какая пустая растрата таланта, ей-богу!

– Я не про Крайта.

– А про кого? – озадачился Максим. – Кто еще у нас может заменить Тони? Тут же даже не столько физическое взаимодействие нужно, сколько психологическое. Надо незаметно повлиять на эмоциональный фон человека, а не просто трахнуться с ним, прочувствовать, что ему нужно, и дать ему это. Ты это все умеешь, но с диаметрально противоположным оттенком. У мальчиков Филиппа, к сожалению, нет такой квалификации, да и Дальский – не дурак, сразу прознает, если к нему пришлют обычную шлюху и та будет обслуживать его, как очередного клиента с общего конвейера. Еще решит, не дай бог, что я ему хочу впарить обычный секс втридорога вместо уроков чувственности. Не-не! Мне такой антирекламы не надо.

Станислав молчал, и Максим насторожился.

Поторопил:

– Ну! Говори свое мнение!

– Тони учил вас, – выдал Мастер.

– Нет! – отрезал Максим.

Резко сел, тут же забыв про усталость и сон.

– Даже не думай об этом! Я не могу работать с Дальским! С кем угодно, только не с ним! Это… Это же смешно!

– Тони сказал, что вы один из самых способных его учеников. К тому же вы лучше всех нас знаете Егора Максимовича и сможете точно определить, что ему необходимо.

– Блядь, вы что, все специально это делаете, чтобы поиздеваться надо мной? Сначала Крайт тупо меня кинул, теперь Тони заболел ни с того ни с сего перед важным сеансом, а ты предлагаешь мне поработать на замене… Мне? Очаровательно!

Терпеливый Станислав едва слышно вздохнул.

– Вы ведь занимались этим раньше. Когда Тони… не мог работать. Тогда, помнится, вы показали себя профессионалом, и подобная ситуация, в принципе, не нова для вас…

– Тогда у меня просто не было выбора. Тони валялся в больнице, тебя чуть не посадили, и мне приходилось всем заниматься самому. Но теперь мы не в такой безвыходной ситуации, правда?.. Да и подзабыл я уже все. Понятно дело, что за пять лет новых чувственных извращений вряд ли кто придумал, но я и старые с трудом вспоминаю.

– Если вы отказываетесь от этого варианта, я с вашего позволения пойду сообщу гостю, что сеанс отменен, и принесу ему наши извинения.

Максим с тихим рычанием затеребил край одеяла, напряженно размышляя, как ему выкрутиться. Отпускать Дальского было категорически нельзя, иначе все его долгие уговоры шли коту под хвост, но и участвовать в сеансах самому – это было настолько бредовой идеей, что просто не лезло ни в какие ворота.

– Ну почему все так хреново складывается, а? – застонал Максим. – Ну почему с Дальским никогда ничего не проходит гладко?

– Так что вы скажете, Максим Александрович? – переспросил Станислав, слушая его причитания. – Мне сообщить ему о том, что сеанса не будет?

Максим взрыкнул, решительно отшвырнул одеяло в сторону, вскочил на ноги и подхватил со стула халат.

– Ладно! Ладно, я уже иду! На один сеанс, так и быть, заменю Тони. Но имей в виду, Дальский ни в коем случае не должен понять, что с ним будет работать совершенно другой человек. Так что подготовь его. Сам знаешь, как. Хорошо, что Тони нем, и мне не придется подделывать голос, а с остальным я как-нибудь управлюсь. Сегодня нашего дорогого гостя ждет сеанс сенсорной депривации, и пусть только попробует возразить… Правда, если он все же откажется, у меня просто гора с плеч упадет.

– Через десять минут все будет готово.

Станислав отключился, а Максим нервными рывками натянул на себя халат и повязал вкривь-вкось пояс.

– Господи, во что я ввязываюсь? Зачем я вообще такой способ мести придумал, идиот? Надо было по старинке нагреть его на деньги, и все. И жил бы себе Дальский дальше, не тужил. Нет! Приспичило же мне подложить под него Тони! Научить его, блядь, чувственной любви! И кто это потом оценит? Да никто! А Дальский меня убьет, если узнает, что я его поимел во всех смыслах! Может, лучше не идти, а? Ну его, эту месть, к едреней фене! Пусть полежит в морозилке, пока окончательно не остынет!

Максим всунул ноги в домашние тапки.

– Мда, но тогда он снова спрячется в своей раковине, утыканной шипами, и я уже не смогу выковырять его оттуда в ближайшие два-три года. А если его за это время так расколбасит от неосознанной тоски и одиночества, что он начнет на мне конкретно отыгрываться? Чувственный недоёб, он такой – незаметно на психику давит! Что делать, а? Что делать?

Кое-как одевшись, он в задумчивости поглядел на приоткрытую дверь ванной комнаты, откуда ему с хитрым намеком посверкивал начищенным хромом смеситель со специальной насадкой.

– Так, ладно!

Максим отвел смущенный взгляд и обеими руками взъерошил волосы, приводя их в полнейший беспорядок.

– Я пойду туда и покажу ему класс… Я ведь профессионал! Да? Да!.. Использую всякие трюки из арсенала Тони… И максимум сделаю ему минет…

Снова покосился на насадку. Покраснел. Фыркнул с сарказмом, мысленно обсмеяв самого себя.

– Ну уж нет! – отрезал он со всей строгостью. – Ебаться с ним я не буду! Потому как два актива в одной постели и без посредников – это моветон, совершеннейшее не комильфо и чья-то боль в заднице. А я еще сдуру клятвенно пообещал, что ебать его не будут, а значит, боль однозначно будет моей.

Рывком распахнув дверь спальни, Максим пронесся сквозь кабинет и, покинув его, стремительно пошлепал тапками по служебным коридорам. По дороге ему навстречу несколько раз попадались работавшие в эту ночь сотрудники, которые при приближении высокого начальства застывали на месте с выпученными глазами и недоуменно пялились на обычно такого аккуратного и элегантного Максима Александровича, который почти никогда не снимал деловой костюм и всегда был идеально причесан, но в этот вечер красовался взъерошенной шевелюрой, голой грудью и кубиками пресса, которые, сговорившись, фривольно выглядывали из-под халата, то и дело распахивающегося на ходу. Ко всему прочему, начальник проносился мимо свидетелей его чудного явления, оставляя за собой легкий морозный шлейф ментола и мяты. В общем, им было чему удивляться и что обсудить чуть позже на перекуре. Конечно, некоторые из них видели такого Максима и раньше, правда, только в пределах его личной спальни. Но теперь растрепанно-домашний вид начальника, похоже, становился достоянием всей клубной общественности.

– Ну что я делаю? – бормотал под нос Максим, пока мчался к своей цели. – Ну на кой хрен мне это нужно?

Он ворвался в маленькую темную комнату, меблированную лишь одиноким креслом в самой ее середине и сразу уставился на то, что происходило в этот момент за панорамным окном. Там располагалась элегантно обставленная комната, освещенная мягким, располагающим к интиму светом. Огромная кровать, которая как раз хорошо просматривалась из окна, была застелена бельем, идеально гармонирующим своим пастельно-бежевым цветом с темными обоями. Дубовое изголовье украшал искусный кованый растительный орнамент. Помимо этого поистине царского траходрома в комнате был большой дубовый шкаф «под старину», расписанный золотом секретер с тусклыми латунными ручками, воздушный тонконогий прикроватный столик и такой же тонконогий стул. Все изыскано и выдержано. Все в аристократическом вкусе владельца комнаты – Тони.

Возле стула как раз раздевался Дальский, и делал он это, судя по его надменной невозмутимой роже, с нескрываемым скепсисом. Правда, Максим тут же поставил под сомнение его невозмутимость, потому что разглядел некоторую непривычную резкость в движениях конкурента. То, как Егор сердитым рывком распустил узел галстука, то, как он дернул ремень, расстегивая его – все это говорило о том, что не так уж он был невозмутим, как хотел казаться. Эти нюансы были почти незаметны, и человек, не имеющий опыта длительного общения с Дальским, не разглядел бы их, но Максим все видел и все замечал.

– А Станислав прав! – пробормотал он с удивлением. – Оказывается, я действительно неплохо его знаю.

Станислав тоже находился в комнате. Наблюдал за клиентом, но никак не комментировал его нервное разоблачение.

Надо отдать должное Дальскому, тот хоть и нервничал, но действовал четко. Разделся, повесил пиджак и рубашку на спинку стула. Все остальное, вплоть до трусов, сложил на него же идеальной ровной стопкой. Подошел к кровати и, засомневавшись лишь на долю секунды, забрался на нее. Лег на пастельно-бежевую подушку и с ожиданием уставился на Мастера боли.

Станислав подошел и сел рядом с ним. Расположился так, чтобы не нависать над клиентом и не пугать его своей массивной фигурой. Благо кровать была большая и разместиться там было где.

– Простите, Егор Максимович, но вам придется поднять руки вверх, – произнес он.

Встревоженный Дальский нахмурился.

– Зачем?

– По сценарию необходимо ограничить вас в передвижениях на время сеанса.

Дальский сразу же резко сел.

– Я отказываюсь! Никакого БДСМа! Это же четко оговорено в договоре. Я не позволю себя связывать.

Максим громко фыркнул в тишине темной комнаты.

– Не беспокойтесь, – крайне убедительно и как всегда спокойно сказал Станислав, глядя в глаза строптивому клиенту. – Никакого БДСМа не будет. Мастер не будет делать ничего из того, что указано в ограничениях. Если вам мало договора и слова Максима Александровича, я дам вам свое.

Дальский смерил его взглядом.

– Слово, говорите? – протянул он. – Одному слову Максима я уж точно никогда не поверил бы. Но ваше… Я неплохо вас знаю, Станислав, но очень плохо знаю Антонио. Знаю, что вы не тот человек, который будет врать или делать что-то насильно, если это не оговорено заранее. Так что я поверю вам, если вы скажете мне лишь одно: я могу довериться Мастеру удовольствий, точно зная, что он не преступит границ дозволенного, или мне все же стоит отказаться от сеанса?

Станислав бросил лишь мимолетный взгляд на панорамное окно, притворяющееся с его стороны большим зеркалом, но Максиму показалось, что он смотрит прямо на него.

– Да! – ответил Станислав. – Вы можете довериться нашему Мастеру.

– Хорошо! – кивнул все еще сомневающийся Дальский. – Я доверюсь ему. Надеюсь, что мне не придется потом жалеть об этом.

Он опять лег и поднял руки над головой. Станислав свел его кисти ближе к центру изголовья и аккуратно привязал их к кованому орнаменту черными кожаными лентами, плотно охватившими запястья.

– Не врезается?

– Нет!

Покрутив руками, Дальский покачал головой.

Удовлетворенный его ответом Станислав кивнул и взял с прикроватного столика черный атласный шарф.

– Вы издеваетесь? – спросил по новой напрягшийся Дальский.

– Нет, Егор Максимович. Это необходимо для проведения сеанса.

– Зачем?

– Так спектр ваших ощущений – тактильных, обонятельных, вкусовых и слуховых – станет значительно шире. Вы будете обращать внимание на то, на что обычно не обращаете. С завязанными глазами ваши ощущения станут более острыми, и вы прочувствуете то, что мешает вам прочувствовать ваше собственное зрение.

– Я, вообще-то, визуал и хочу все видеть! – заявил Дальский. – Да и мое доверие все же не так велико, как вам кажется.

– Поймите, Егор Максимович, сегодня вы будете чувствовать, а зрение будет отвлекать вас от ваших чувств.

Дальский поджал упрямые губы.

– Я отказываюсь! Развяжите меня!

Максим даже восхитился его приказному тону. Он еще не видел другого такого обнаженного и связанного человека, более уверенного в своем праве приказывать, чем Дальский.

Выдержанный Станислав вздохнул.

– Егор Максимович, пожалуйста, – стал с серьезным видом уговаривать он. – Не поддавайтесь вашим страхам. Вы – сильный мужчина. Не думаю, что вас может напугать такая ерунда, как временное отсутствие зрения. Я даю вам слово – Мастер будет действовать четко в рамках договора и не причинит вам вреда.

Пару минут Дальский прожигал Станислава взглядом, а тот молча сидел рядом и держал в руках черный шарф. Не спешил развязывать своего пленника, хотя обычно люди, находясь под мрачным предупреждающим взором Егора, тут же начинали выполнять все его требования.

– Ладно! – сдался тот после напряженных гляделок и с нарочитой расслабленностью откинулся на подушку. – Делайте, что хотите. Я пройду этот чертов сеанс и все последующие. Выиграю спор, и Максим заплатит мне за то, что посмел ставить на мне опыты, доказывая свои очередные бредовые идеи.

Максим в соседней комнате опять фыркнул, воскликнул: «Ага! Сейчас!», а Станислав в это время склонился над Дальским, но все еще не спешил завязывать ему глаза.

– Послушайте меня внимательно, Егор. Никто не причинит вам боли. Никто не сделает ничего такого, что может унизить ваше достоинство. Вы не будете видеть, что делает Мастер, не сможете активно участвовать в сеансе, но вы всегда сможете остановить его, если вас что-то не устроит. Вы просто скажете: «Хватит!», и сеанс тут же прекратится. Вы не должны заставлять себя. Если возникнет сильный дискомфорт или что-то сильно напугает вас, не стесняйтесь – говорите об этом. Мастер не сможет говорить с вами, но он даст знак, что услышал вас. Вы понимаете меня?

– Понимаю! – кивнул сердитый Дальский. – Но имейте в виду, что мои страхи – это мое личное дело. Не ваше! Я сам буду преодолевать их без посторонней помощи, и если мне что-то не понравится, я уж точно не буду стесняться и тут же откажусь от продолжения сеанса.

– Договорились! – завершил их спор Станислав.

Обернул голову Дальского шарфом, завязал на затылке так, чтобы ткань накрывала глаза, но не мешала свободно дышать и отчетливо слышать, и лишь после этого повернулся лицом к зеркалу.

– Желаю получить удовольствие! – произнес он, глядя прямо на Максима.

Так смотрел, будто видел его сквозь непрозрачное зеркало. После этого он поднялся с кровати и покинул комнату, оставив Дальского в одиночестве. Сделал пару шагов по коридору и зашел в следующую дверь. Посмотрел на Максима уже без преград. С интересом оглядел его с головы до ног и удовлетворенно кивнул.

– Это плохая идея, – покачал головой Максим.

Невозмутимый Станислав пожал плечами.

– Вы можете отказаться. Время еще есть. Отложим все на пару недель до выздоровления Тони.

Все еще сомневаясь в правильности своего решения, Максим вгляделся в разлегшегося на кровати Дальского. Тот едва заметно шевелился. Напрягал мускулы и поворачивал голову, пытаясь понять, что происходит вокруг него. Зная его, Максим понимал, что в этот момент тот испытывал как минимум сильное нетерпение, а как максимум – уже начинал конкретно раздражаться. А возможно, лишь возможно, Дальский уже вовсю чувствовал легкие уколы страха.

Надо было на что-то решаться. Окончательно и бесповоротно.

В животе как-то неприятно перекатывался ужин, а под ложечкой слегка посасывало, но Максим быстро взял себя в руки и выпятил решительный подбородок.

– Нет, – покачал он головой. – Дальский больше не дастся нам в руки. За пару дней он уже все сто раз обдумает и найдет достойные аргументы для отказа.

Вздохнул с грустью и закончил:

– Я эту кашу заварил, мне ее и расхлебывать.

Двинулся было к двери, но вовремя вспомнил кое о чем. Вернулся к пустому креслу и взял с сидения пластиковую коробочку. Отцепил от нее маленькую пуговку наушника и вложил в ухо, а рацию протянул Станиславу.

– Я понимаю, что это не совсем твой профиль, но, пожалуйста, останься здесь. Я слишком давно не практиковался в любовных изысках и не работал с клиентами лично. Если понадобится, ты сможешь подсказать мне, что делать. Ты ведь видел, как работает Тони, и не раз… Или остановишь меня, если я вдруг буду делать что-то совсем уж неправильно.

– Конечно! – согласился Станислав. – Я помогу вам.

Максим глубоко вздохнул, собираясь с силами, открыл дверь и пошел в соседнюю комнату. Станислав проводил его взглядом и сел в кресло перед окном. Положил руки на подлокотники и стал, не отрываясь, смотреть на разворачивающуюся перед ним сцену.

========== Часть 4 ==========

***

Как только Станислав завязал Егору глаза и вышел из комнаты, в помещении воцарилась полная тишина.

Ощущения были странными.

Вроде бы Егор лежал в обычной комнате на обычной кровати, чувствовал под собой упругость и мягкость матраца, слышал, как шуршит простыня при малейшем движении тела, и вместе с тем у него создавалось какое-то дикое в своей реальности впечатление, что кровать – единственное, что осталось материально в его мире, а вокруг нее, стоило Станиславу уйти, разверзся черный космос. Конечно же, впечатление было обманом, и Егор прекрасно это понимал, но все равно от одной только мысли об этом непригодном для жизни бесконечном пространстве у него по спине начинали маршировать парадом целые толпы мурашек.

Шарф плотно обхватывал голову, не пропуская ни единого лучика света, то есть зрения Егор был напрочь лишен, и, как бы компенсируя этот его недостаток, остальные чувства вдруг резко – до предела – обострились, помогая ему справиться с временной ущербностью.

Слух начал странно искажаться. Складывалось впечатление, будто разум выпустил во внешний мир невидимые тонкие щупальца, которые при соприкосновении с потоками воздуха звенели в голове тихим металлическим звоном. Егор слышал шорох и скрип связывающей руки ленты. На ином, более тонком уровне восприятия чувствовал кожей, мышцами и даже костями, как эта лента гулко вибрирует, словно натянутая струна, стоит ему двинуть рукой. Но громче всех остальных звуков был лихорадочный пульс, который сходящим с ума метрономом стучал все быстрее, буквально проламывая Егору виски.

Вся эта ситуация была для того слишком необычной. Даже неприятной. И если бы не мягкий упрек Станислава, Егор бы уже начал возмущаться и требовать, чтобы его развязали, потому что тот самый страх, о котором говорил Мастер боли и которого «сильный мужчина» Егор не должен был бы, по идее, испытывать, заставлял его против воли нервно дергать руками и упорно сжимать зубы, чтобы те вдруг не надумали, как кастаньеты, стучать друг о друга. Но сказанные проницательным Станиславом слова умудрились сильно задеть гордыню Егора и заставили его из чистого упрямства терпеть эти бесконечные минуты темноты, лежать расслаблено и спокойно внешне, но внутри интенсивно бороться с собой.

А бороться было с чем. Если оценивать всю ситуацию объективно, ему на самом деле ничего не грозило. Договор не позволял Мастеру причинить ему вред, а если бы тот осмелился на что-то подобное, Егор пошел бы до конца, но засудил бы и его, и Максима. Посадил бы обоих и так наказал бы их за возможную боль. Но с другой стороны, чувство самосохранения неожиданно взбесилось и истерично кричало Егору, что он связан, обнажен и слеп, а значит, ослаблен морально и физически и совершенно беспомощен.

Что, если Мастер, войдя в раж, захочет убить его прямо во время сеанса? А ведь Егор не сможет помешать ему. Он даже не увидит этого рокового удара. Будет лежать, как жертвенный баран, и покорно ждать смерти.

Представив эту картину, Егор сдержал накатившую волной дрожь и с беспокойством дернул руками. Вся эта мысленная чехарда, борьба логики и эмоций, все это начинало медленно сводить его с ума.

Он не знал точно, сколько прошло времени до того момента, как дверь открылась с тихим шорохом. Может, одна минута, а может, и целый час. Егор инстинктивно напрягся, пытаясь уловить на слух малейшее движение проникшего в комнату человека. Разум, пытающийся справиться с неспособностью глаз видеть, с появлением Мастера вслед за слухом так же резко обострил обоняние. Новоприбывший все еще стоял у двери так, будто не решался подойти ближе к кровати, но даже на расстоянии Егор почувствовал, что того окутывает призрачный запах успокаивающей свежести.

Мастер потоптался на месте и едва слышно вздохнул. Его легкие неспешные шаги направились к кровати. Когда он приблизился к ней, свежий аромат усилился и разделился на вполне отличимые нотки ментола и мяты. Егор вдохнул глубже и даже ноздрями затрепетал, втягивая в себя этот запах. Выдохнул с шумом, когда успокаивающая прохлада коснулась гортани. Чуть расслабился, на миг усыпленный ее мягкостью, но тут же напрягся, когда его тюкнула в голову очередная неприятная мысль.

Тот, кто вошел в комнату, мог и не являться обещанным Мастером. На самом деле, это мог быть кто угодно из обслуживающего персонала или гостей. Как это нередко происходило, клиент мог случайно забрести в эту комнату, заблудившись в коридорном лабиринте Клуба, и увидеть перед собой располагающе обнаженного и безотказного связанного человека. И при большом желании этот клиент мог сделать с ним все, что угодно, пользуясь отсутствием яростного сопротивления со стороны так удачно обездвиженной жертвы.

Из-за этой тревожной мысли Егор дернулся, пытаясь освободиться, а когда это ему не удалось, максимально напряг слух и стал насторожено вслушиваться в то, что делал этот незнакомец. Каждый незначительный звук, издаваемый им, вдруг стал чрезвычайно важен для беспомощного крепко привязанного пленника.

Судя по гулкому, основательному отзвуку шагов, Егор сразу определил, что проникший в комнату человек был мужчиной. Он распространял аромат мяты и ментола, двигался неуверенно и легко, но чего-то более конкретного сказать о нем пока нельзя было.

Незнакомец прошелся по комнате туда-сюда, некоторое время чем-то шуршал у шкафа, потом, как будто замешкавшись в нерешительности, тихо вздохнул и приблизился к кровати. Остановился около нее, и Егор сразу повернул голову в ту сторону, откуда, как ему казалось, слышалось спокойное дыхание мужчины.

– Вы Мастер?

Он все же не сдержался и задал вопрос, чтобы развеять свои опасения. И тут же понял, что спрашивать о чем-либо было чистейшей воды глупостью, ведь Антонио был немым, а значит, не мог ответить ему. Да и вряд ли Егор смог бы по голосу определить, что это именно он, ведь они не были знакомы и никогда до этого не общались.

После секундного колебания незнакомец сел на кровать. Матрац заметно прогнулся под его весом.

Когда обнаженной груди коснулись теплые пальцы, Егор невольно вздрогнул и сжал губы, чтобы не дать возгласу испуга сорваться с них. Пока он мысленно успокаивал себя, пальцы скользнули к животу и стали чертить на нем какую-то фигуру.

– Не понимаю! – хрипло выдохнул Егор, когда пальцы закончили рисовать и пропали.

Оказалось, что голос сел. Егору пришлось кашлянуть, при этом он сделал вид, что горло пересохло от долгого молчания. На самом же деле его затопило смесью предвкушения и опасения, которые Егор испытывал в ожидании следующего прикосновения.

Пальцы опять коснулись его живота и один из них медленно начертил знаки, в которых Егор, напрягая фантазию, определил буквы «Д» и «А».

На миг остановившись, пальцы собрались с силами и начали выводить новую вязь. В этот раз Егор сразу понял, о чем его спрашивают.

«Страх?» – поинтересовались у него.

Он покачал головой.

– Нет!.. Я не боюсь!

Ладонь с одобрением погладила его грудь, цепляя пальцами тонкие волоски, покрывавшие ее, и исчезла.

Странно, но Егор чуть не потянулся за ней следом. Он уже желал, чтобы она вернулась, и как можно скорее. Желал, чтобы она не оставляла его в пустоте, потому что неизвестность пугала, пусть он никогда не признался бы в этом вслух, а так, когда теплая ладонь касалась его, Егор мог с уверенность сказать, что делает хотя бы одна из рук Мастера.