Текст книги "Омут (СИ)"

Автор книги: novel2002

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Еще он довольно веселый мужик, когда у него, конечно, есть настроение, – продолжил рассказ Крайт, глядя в окно. – Он очень классно рассказывает на пальцах анекдоты этим своим языком жестов. Я его почти не понимаю – язык то есть, – но когда Тони берется что-то объяснять, тут и ежу сразу становится понятно, что он хочет сказать…

На этом месте Крайт улыбнулся и даже порозовел щеками.

– Еще он офигенно сосет и делает всякие интересные штуки ртом. Правда, это вы наверно уже и так знаете… Вы что, запали на него? – резко переключился в режим вопросов любопытный змей.

– С чего бы? – удивился Егор, не позволяя ему подловить себя.

– Почти все клиенты на него западают, – с непонятной досадой буркнул Крайт. – Это как бы его личная фишка. Я думал, что Максим Александрович вас предупредил…

Крайт осекся и резко вскинул ладонь, чтобы заткнуть рот, но так и не донес ее до места назначения. Расстроено уронил руку и скривился, явно проклиная свою болтливость. От Егора, естественно, не ускользнула его реакция. Он сдвинул брови и потребовал демонстративно спокойным тоном:

– А вот отсюда, пожалуйста, поподробнее.

Змей молчал.

– Крайт! – растеряв спокойствие, рыкнул Егор.

– Он умеет влюблять в себя! – бухнул тот с таким отчаянным видом, будто выдавал врагу военную тайну. – Ненамеренно!

– Что значит «умеет влюблять»? – в недоумении уточнил Егор. – Приворотные зелья и заговоры – это все бабкины сказки.

– Да он и без приворотного зелья справляется, – уныло произнес Крайт. – Раз вы были у него на сеансе, то должны понять, о чем я говорю. Тони… идеальный любовник. Для всех и каждого… Ну!.. Я мужчин имею в виду.

– Объяснись, – попросил Егор, который прожил на свете всяко больше Крайта и прекрасно знал, что идеала не существует. – Хочешь сказать, что Тони – отличный актер, и стоит ему разыграть перед клиентом безумную влюбленность, провести пару эффектных приемов в постели, и тот сразу же ему поверит и влюбится в него?

Крайт замялся, подбирая слова.

– Он не играет, – попытался объяснить он. – В том-то и дело. Он действительно любит. (Назовем это так, потому что по-другому я это его отношение к людям назвать не могу.) Тони любит каждого из тех, с кем он хоть раз оказывается в постели. Никаких скрытых мотивов. Он просто не может что-то скрывать, когда занимается с кем-то любовью. В такие моменты он совершенно не думает о себе, только о том, с кем он трахается. Тони, как зеркало, отражает все пожелания своего клиента и выполняет их… Но эта его влюбленность длится лишь до конца сеанса, и когда за клиентом закрывается дверь, раз! – Крайт щелкнул пальцами. – И Тони как будто забывает о своей влюбленности в него. Если же они опять встречаются, в следующий раз Тони как бы влюбляется в него снова.

Егор нахмурился, с трудом понимая его слова. Перебрал каждое из них и сделал вывод:

– Значит, то, что он делает, то, как он это делает – целует, гладит, отдается – это все очень хорошая игра и качественная иллюзия. И как только сеанс заканчивается, он перестает играть свою роль, и иллюзия прекращает свое существование. Все просто! Это обычное человеческое двуличие, как его не приукрашай.

Крайт смотрел на Егора с сожалением.

– Это не иллюзия… Правда.

Он покачал головой, проворчал, растрепав волосы на макушке: «Вот черт! Максим меня убьет!» и сказал:

– Я могу сказать вам только одно. Тони не виноват в том, что он такой. У него… не совсем все в порядке с головой, и от этого все его беды.

– Ладно, пусть так! – согласился Егор, заметив, что Крайт все сильнее расстраивается и путается в словах и мыслях. – Пусть это не иллюзия. Тогда объясни, что с ним? Объективно. Что заставляет его так себя вести?

Крайт свел брови печальным домиком:

– Я не могу сказать вам. Поймите. Я поклялся Максиму, что никому не скажу.

– Опять Максим! – прорычал, мгновенно разозлившись, Егор. – Везде Максим! Ты, между прочим, работаешь на меня, а не него, и должен сообщать мне информацию, которую я от тебя требую и незнание которой может нести мне вред… И кстати, с каких это пор ты держишь клятвы?

От обиды и без того расстроившийся Крайт насупился еще больше.

– Я, чтобы вы знали, всегда держу свои клятвы! – воскликнул он. – Потому и не раздаю их налево и направо и никому не рассказываю чужие тайны без разрешения. Про вас же я Максиму не рассказываю! Поймите, это не моя тайна и даже не Максима. Я не имею права выдать ее вам.

Егор прожег упрямого Змея гневным взглядом и сердито раздул ноздри. Посопел, как раздразненный тореадором бык, потом вздохнул и сказал уже более мирно:

– Хорошо! Не можешь – не говори! Но объясни тогда, о чем Максим должен был предупредить меня.

Крайт отвел взгляд.

На столе зазвонил телефон. Егор, не глядя, поднял и тут же опустил трубку. Он чувствовал, что нашел зацепку. Где-то рядом был ответ на вопрос: во что решил втянуть его Максим, и выяснить все скрытые обстоятельства спора было для него в этот момент важнее всего остального.

– По-хорошему он должен был предупредить вас, что когда спишь с Тони, надо быть очень осмотрительным и не брать больше одно сеанса в месяц. А во время встреч с ним надо держать себя в руках и не давать себе слишком сильно прикипать к нему сердцем.

– А что будет, если эти условия не соблюдать? – похолодев, спросил Егор.

– Если не соблюдать, человек, который слишком много времени проводит с Тони, вскоре сильно привязывается к нему. Начинает думать, что красивый ласковый итальянец по-настоящему его любит и что только со ним ему – клиенту – будет по-настоящему хорошо… Но на самом деле это не так. С Тони действительно хорошо, но это «хорошо» – не любовь с его стороны. Вернее, не настоящая любовь, а только кажущаяся.

– А если кому-то не нужна любовь? Если кому-то откровенно наплевать на нее? – мрачно поинтересовался Егор. – Такие люди могут просто спать с ним, и все.

– Таких людей не бывает, – пожал плечами Крайт. – По крайней мере, так считает Максим… И в последнее время я даже начинаю с ним соглашаться… Те, кому кажется, что им не нужна любовь, на самом деле просто прячут желание найти ее даже от самих себя. Глубоко в душе все хотят найти человека, который будет понимать их и принимать такими, какие они есть. Бескорыстно и беззаветно, прямо как Тони. Да даже отъявленные садисты и маньяки ищут свою идеальную жертву, а что уж говорить про обычных людей, которые по сути своей не могут оставаться вечно одинокими и никем не понятыми.

– Это все глупости, – с усмешкой отверг его теории Егор. – Психологическая эквилибристика. Заявления как раз в духе Максима.

Крайт грустно улыбнулся.

– Я рад, что вы не верите в это. Я тоже когда-то не верил… – он в рассеянности погладил уголок журнала. – Вы и правда очень сильный человек. Но даже так… На всякий случай… Постарайтесь не ходить к Тони слишком часто. А то как бы не вышло чего-то такого, что вы совершенно не планировали.

– Я приму твое предупреждение к сведению, – кивнул Егор.

– В принципе, зная вас, могу сказать, что особо переживать нечего, – хмыкнул посветлевший лицом Крайт. – Я предлагаю вам пока что расслабиться и начинать реально паниковать только тогда, когда вы станете думать о совместных с Тони поездках на отдых и завтраках в постели.

– Уж такими глупостями я точно не собираюсь заниматься, – окончательно успокоил его Егор.

– Вот и славно!

Крайт улыбнулся во всю ширь своего змеиного рта и собрался уходить, но Егор положил ладонь ему на бедро, удерживая на месте.

– Еще один вопрос, – сказал он. – Ты сказал, что у Тони не все в порядке с головой (хотя мне он показался вполне нормальным и адекватным, но пусть так). И как я понимаю, его поведение и его влияние на людей – это последствия его болезни. Максим что – принуждает его заниматься проституцией? Принуждает не совсем психически здорового человека спать с клиентами ради своей выгоды?

– Нет! – усиленно замотал головой из стороны в сторону Крайт и примолк.

Поморщился, подбирая правильные слова, чтобы не выдать ненароком что-то запретное.

– Не совсем заставляет! Он… контролирует, с кем спит Тони.

– Тони спит с клиентами за деньги и только с теми, на кого укажет ему Максим, – отметил мрачный Егор. – Это то же самое, что и принуждение к проституции.

– Тони спит только с теми, с кем он согласен спать, – ответил Крайт. – Но да! Максим указывает ему на предполагаемые кандидатуры.

– И все равно это значит, что Максим, мразь такая, пользуется его болезнью! – разозлившись, отрезал Егор. – И не надо меня убеждать, что это не так!

– Максим беспокоится о нем! – воскликнул Крайт, заступаясь за бывшего босса и любовника, чем ненамеренно разозлил Егора еще больше. – У Тони напрочь отключен инстинкт самосохранения. Если не уследить за ним и оставить его со случайным партнером наедине, Тони добровольно позволит тому делать с собой все, что угодно. Например, позволит искалечить себя. Да что там! В такой момент он позволит даже убить себя. Говорю же вам, он идеальный любовник! Для всех! Даже для конченых моральных уродов.

– Понятно! – выдохнул Егор после того, как Крайт проорался и замолчал, хотя на самом деле последние слова Змея еще больше запутали и озадачили его.

Перевел взгляд на окно и долго смотрел на движущиеся по проезжей части муравьи-автомобили.

Получалось, что он не зря опасался предложения Максима. С его-то чувством самосохранения все было в порядке, и оно кричало ему не поддаваться на уговоры, но Егор был тогда слишком уставшим и расстроенным, чтобы услышать его крик, и попался, как дурак, на вовремя заброшенную удочку. Правда, теперь, благодаря болтливости Крайта, Егор смог вовремя понять, куда ведет его эта дорога, и не успел наделать непоправимых глупостей.

– Хорошо, я узнал все, что хотел, – кивнул он снова погрустневшему Змею. – Иди работай. Я почитаю документы, подпишу и верну их тебе к обеду.

– С вами все будет в порядке? – тихо спросил Крайт.

– Со мной все будет в порядке, – подтвердил Егор.

– И вы не поедете сейчас сгоряча убивать Максима Александровича?

– Сейчас! – сделал ударение Егор. – Сейчас не поеду.

– А потом? – занервничал Змей.

Если бы у него был хвост с погремушкой, он уже начал бы греметь ею от волнения.

– И потом тоже! – буркнул Егор. – Меня уже достали его игры, и я не хочу видеть его в ближайшие сто лет, не то что руки об него марать.

– И то радость, – вздохнул Крайт. – Лучше дурной мир, чем хорошая война.

Он оторвал зад от стола и пошуршал в приемную. Егор окликнул его, когда Крайт был уже у самой двери.

– Тебе бы в любом случае ничего не грозило, – сказал он. – Тебя и твоего Змеелова я бы не тронул.

Крайт опустил уголки губ.

– Вы-то может меня и не тронули бы, но ваша с Максимом драка задела бы меня в любом случае. Я все еще слишком привязан к вам обоим. Несмотря на то, что уже давно работаю только на вас.

Помолчал и спросил:

– Вы что, и правда можете причинить реальный вред Максиму Александровичу?

Егор сложил ладони на столе перед собой и, не отводя взгляда, ответил предельно честно:

– Если сложившаяся ситуация будет затрагивать мои интересы… Не колеблясь!

Крайт с унынием опустил плечи, покрутил в кулаке дверную ручку, будто забыл, как та открывается.

– Максим говорил мне, что вы очень опасный человек, но я никогда ему не верил. Наверное, зря.

– Твой любимый Максим, между прочим, тоже не пальцем делан. Он очень хитрый и беспринципный, но ко всему прочему он еще и умный, опытный бизнесмен. Он раздавит меня так же безжалостно, как и я его, если один из нас покусится на то, что принадлежит другому. Это бизнес, Крайт. Здесь нет друзей. Только враги. Явные и скрытые.

– А ваши дружеские споры?

– Я никогда не спорю там, где могу потерять слишком много. Лишь там, где я могу себе это позволить.

Крайт передернул плечами, открывая дверь.

– Два бездушных расчетливых бизнесмена! Тьфу на вас! – фыркнул он и оставил Егора одного в кабинете.

Тот потянул один уголок губ вверх в безрадостной усмешке.

– Чтоб ты не сомневался, Змей, – проронил он в тишину кабинета.

Вернувшись к работе, Егор продолжил перебирать документы, пытаясь сосредоточиться на цифрах, но в голову, отвлекая, лезли беспокойные мрачные мысли, выуживающие из закромов отдельные фразы Крайта и трудолюбиво перетирающие их в тяжелых жерновах раздумий.

«Глупо влюбляться в человека, которого ты купил, как вещь», – думал Егор, рисуя подпись.

А ведь в его случае все еще проще, потому что он даже не видел толком, что покупает. Нормальные люди обычно не влюбляются мгновенно и навсегда в массажиста, какой бы хороший массаж тот не делал, а тут ведь ситуация примерно такая же. Тони обслуживал его по высшему разряду – это да! – но неужели стоило тут же влюбляться в него из-за хорошо проделанной работы?

Видимо, клиенты, которых отбирал Максим, не дружили с головой, раз позволяли себе так расслабиться и опуститься. А тот просто пользовался их слабостью и глупостью, чтобы выкачать побольше денег. Черт! Да ведь даже тогда, когда Максим навязывал Егору эти сеансы, он тоже напирал на слабость. Уговаривал поддаться ей, а Егор развесил уши и слушал его сладкие песни. Но тогда он был непростительно, смертельно рассеян и невнимателен, а теперь вполне мог здраво оценить всю сложившуюся ситуацию в целом и найти из нее выход. А выход был прост до безобразия – ему стоило полностью отказаться от следующих сеансов. Не приходить в Клуб, не встречаться с Тони и даже не вспоминать о нем.

– Ты – хитрый лис, Мальцев, но со мной этот номер не пройдет! – пробормотал Егор и нажал на кнопку селектора. – Ваня, забери документы и закажи на час столик в «Ренессансе».

– Хорошо, – буркнул тот и зашуршал записной книжкой.

Егор решил на время отложить размышления о Тони, Максиме и Клубе и спокойно пообедать. Долгая вдумчивая трапеза всегда приводила его в хорошее настроение и давала время на то, чтобы немного отдохнуть и собраться с мыслями для новой борьбы.

В обед Егор прогулялся пару кварталов пешком и зашел в здание ресторана, в котором всегда обедал и даже ужинал, когда допоздна задерживался на работе. Радушный администратор сразу проводил постоянного клиента к столику, а подскочивший молоденький официант с улыбкой подал ему меню и винную карту. Егор не стал в этот раз выискивать что-то новое – заказал то, что уже пробовал раньше: на первое взял рыбный суп, а на второе – нежное печеное мясо с картофельным гарниром. Красное вино стало отличным аперитивом, да и суп был великолепен и, когда пришло время второго блюда, Егор уже был в достаточно миролюбивом настрое.

Он даже улыбнулся официанту, когда тот ставил перед ним тарелку, но стоило ему укусить первый кусочек мяса, как его миролюбие вместе с хорошим настроем начало медленно, но неуклонно испаряться. Егор еще боролся с собой, пока ел следующих два куска, но уже на третьем он плотно закрыл глаза, положил мясо в рот и стал очень медленно его пережевывать.

Мясо было приготовлено совсем по-другому, соус был совсем иной, но вместе они подтолкнули воспоминания о последнем «праздничном» сеансе всплыть со дна памяти.

Пальцы Мастера были такими нежными, когда кормили Егора. Они так мягко поглаживали его подбородок и скулы, будто уговаривали капризное, но любимое дитя скушать еще одну ложечку каши. А какими податливыми, открытыми для поцелуя были его губы, когда тот скармливал Егору сочные ягоды.

За свою долгую жизнь Егор перепробовал, наверно, целую сотню разных блюд, но когда он жевал мясо, поданное Мастером, ему казалось, что ничего вкуснее он не пробовал. Конечно, этому ощущению сильно способствовала необычная обстановка, а вовсе не само блюдо, но весь этот антураж – музыка, свечи, еда – все это было создано для него Мастером. Создан чокнутым, неспособным себя контролировать человеком, которого нещадно эксплуатировал Максим.

Егор не был глуп и догадался – пусть Крайт и не сказал этого прямо, – что у Тони сатириазис в какой-то совсем уж запущенной форме. И Максим точно знал это с его-то любопытством и любовью к тщательным проверкам сотрудников. Естественно, он знал, что такие вещи надо лечить, но позволял своим клиентам иметь Тони в хвост и в гриву, прекрасно понимая, что тот элементарно не может отказать им.

Должно быть, именно поэтому Тони до последнего отказывался от секса с Егором. Хватаясь за остатки здравомыслия, понимал, что тот всего лишь клиент, под которого его положил Максим. И тогда картина складывалась совсем уж неприглядная. Получалось, что Егор, сам не зная об этом, как и Мальцев, тоже воспользовался болезнью и слабостью Тони. Надавил на него, заглушая тихий протест, и взял, удовлетворяя лишь собственный потребности и ни капли не заботясь о его желаниях.

– Что за черт! Я что, теперь все время буду вспоминать его, когда буду садиться за обеденный стол? – возмущенно пробормотал Егор и нахмурился.

Улыбчивый официант, бросившийся было к нему, чтобы уточнить, чего хочет клиент, испугано замер на половине шага, заметив, каким мрачным стало его лицо.

Егор махнул пальцами, чтобы тот не тормозил и наполнил бокал. Сосредоточенно сделал глоток, пытаясь распробовать вкус вина и насладиться ими, а его воображение в это время уже вовсю рисовало картину того, как Мастер точно так же набирал в рот шампанское, прежде чем погрузить член Егора в свою глотку. Еще подлое воображение не вовремя напомнило, как Егор вздрагивал от плескавшегося в нем возбуждения, когда ствол ласкали умелые сильные губы, и тот чуть не подавился новым глотком из-за мелькания в голове этих ярких картинок. Сердито утер рот салфеткой и с досадой отставил бокал в сторону. Определенно, теперь еда приносила ему гораздо меньше удовольствия, чем прежде, причем в этом Егор не мог винить никого, кроме самого себя. Станислав был прав. Воображение у него и правда оказалось чрезвычайно развитым.

Когда дело дошло до десерта, Егор сначала хотел заказать воздушный шоколадно-кремовый мусс, но вовремя вспомнил, каким именно образом подавал ему десерт Мастер, и, отвергнув все кремообразные сладости, заказал кусок обычного яблочного пирога. Уж чего-чего, а теста и яблок Мастер точно на себя не цеплял и, значит, во время поедания пирога воображение Егора могло максимально расслабиться.

Но не тут-то было. На золотисто-коричневом куске пирога, который ему подал услужливый официант, красовалась веточка мяты, элегантно возлежащая в позе Данаи в самой сочной золотистой середине.

– Издевательство! – пробормотал Егор, разглядывая эту нагло развалившуюся зелень, чем заработал еще один испуганный взгляд официанта.

– Если вам не нравится это блюдо, мы сразу же заменим его на другое, – пролепетал тот и нервно затеребил пустой поднос. – У нас есть прекрасное клубничное суфле…

– Не надо!

– Малиновое желе со взбитыми…

– Нет.

– Медовое полено! – почти истерично выкрикнул бедный парень.

– А вот этого точно предлагать не стоило, – буркнул Егор и потер резко потеплевшую скулу, вспоминая, как он лежал, что то полено на кровати, а сверху на него лили душистый липкий мед. – Нет! Спасибо, меня все устраивает. Пирог так пирог.

Официант едва слышно выдохнул с облегчением и отошел от стола, стараясь держаться подальше от переборчивого и определенно чокнутого клиента, а Егор нехотя придвинул тарелку ближе. Ложкой грубо столкнул веточку мяты с ее ложа, и та, упав на белый фарфор, развратно раскинула свои листики и ехидно обдала Егора приятным успокаивающим ароматом.

Ментол и мята. Запах, безоговорочно царивший в комнате с приходом Мастера до тех пор, пока тот не начинал активно двигаться – тереться всем телом, нетерпеливо ерзать и жадно ласкать. Во время ласк этот расслабляющий свежий запах сначала резко усиливался, достигая своего апогея, а потом медленно отступал, давая дорогу сочному соленому запаху пота и сильному терпкому, заставляющий рычать от похоти, запаху мускуса. Во внешне спокойном элегантном Мастере, каким видел его Егор в залах Клуба, в постели было столько незамутненного излишней цивилизованностью чисто животного желания, сколько тот не наблюдал ни в одном из своих любовников, даже в обожающем секс Крайте.

За годы интимных отношений с мужчинами и женщинами Егор хорошо выучил все варианты любовных игр и прекрасно знал цели, которые мог преследовать тот или иной любовник. Все они были людьми – плохими или хорошими, но все они желали Егора лишь как источник исполнения своих собственных желаний. Некоторые из них были настолько артистичны, что он порой даже верил их игре, если хотел обмануться хотя бы на время. Но никто из них не желал быть с ним рядом ради него самого, а не ради его статуса, денег или каких-то иных, нужных им качеств.

Мастер же, в силу болезни и вызванной ею неспособности победить взбесившееся либидо, бесстыже наслаждался Егором на каждом сеансе. Это чувствовалось по тому, как жадно тот ласкал его ртом, по тому, как тот без малейшей брезгливости, наоборот, с явным удовольствием, облизывал Егора с головы до пят. Даже тогда, когда Мастер посасывал пальцы ног, он делал это с такой чувственностью, будто это не пальцы, а вкуснейший сладкий экзотический фрукт. Сдерживаемая дрожь, которую Егор чувствовал в каждом его прикосновении, не была дрожью отвращения. Это была дрожь нескрываемого желания, и она не была обманом. Пусть разум Мастера был затуманен, его тело желало Егора и ни разу не обмануло его.

Да, возможно клиентов для Тони подбирал Максим, но в постели Мастер однозначно руководствовался лишь собственной волей и ничьей другой. Вел себя так, как будто это он купил Егора за деньги и теперь мог позволить себе все, что угодно по отношению к нему. Делал с ним лишь то, что хотел сам, и явно получал от этого колоссальное удовольствие, разом отбрасывая все, что не касалось их общего удовлетворения и оставляя весь алчный материальный мир за пределами пространства ограниченного шириной кровати.

Если бы когда-нибудь кто-нибудь относился к Егору столь непредвзято и собственнически, он бы действительно ценил такого человека превыше всех остальных своих ценностей. И искал бы любые способы, чтобы обезопасить его от враждебности и жадности других людей. Искал бы способы, чтобы удержать его рядом с собой любой ценой. И завтраками в постель он бы точно не ограничился.

– Это еще откуда всплыло? Что за бред? – с возмущением пробормотал Егор, проглотив последний кусок пирога и заработав в свою копилку еще один нервный взгляд официанта. – Какие завтраки в постель? Я даже лица его ни разу не видел ближе, чем за двадцать метров.

Егор всегда считал себя волевым человеком. Сильным и несгибаемым. Старался никогда не руководствоваться эмоциями и не поддаваться страхам и сомнениям. Поэтому в тот же момент, когда он озвучил идею с завтраками вслух и до него резко дошло, что прогнозы Крайта начинают сбываться, Егора сначала прошиб холодный пот, но он почти сразу крепко взял себя в руки, угрожающе заиграл желваками и, стрельнув в официанта угрюмым взглядом, потребовал:

– Счет!

Бледный официантик стрелой метнулся к кассе, и буквально через минуту перед Егором уже лежала кожаная папочка. Тот бросил мимолетный тяжелый взгляд на цифры, округлил в уме сумму так, чтобы паренек получил чаевые чуть больше, чем обычно за свои потерянные за этот час нервы, и, рассчитавшись, покинул ресторан.

Вернувшись в кабинет, он усиленно занялся работой. Вызвал Крайта и выдал ему кучу новых зданий. И пока Егор говорил, тот смотрел на мрачного начальника скорбно и сочувственно. Так смотрел, будто жалел убогого дурака, попавшегося в сачок Максима, и уже мысленно представлял, как того, словно бабочку, прикалывают булавкой к куску картона, чтобы повесить в рамочке на стену кабинета и потом гордо демонстрировать свою добычу гостям.

– Что ты на меня так смотришь? – спросил сердитый Егор, прервавшись на полуслове.

Крайт пожевал губу, глядя на него все тем же жалостливым взглядом.

– Я так и знал! Мои предупреждения запоздали. Вы уже влюбились в Тони, – произнес он так горестно, будто сообщал больному о смертельном диагнозе.

– Не выдумывай лишнего! – отрезал Егор. – Ни в кого я не влюблялся!

– Да мне бы фантазии не хватило такое выдумать. Я по вашему лицу все вижу, – скривился Змей.

– Тогда нечего на меня пялиться, Крайт, потому что говорю тебе: твои домыслы выеденного яйца не стоят!

– Я их и не за деньги домысливаю, а совершенно бесплатно! – огрызнулся Крайт. – Развиваю наблюдательность и аналитические способности.

Егор громко и угрожающе побарабанил пальцами по столу, приходя в тихую ярость.

– Я смотрю, что ты у меня мало загружен работой, и у тебя еще есть время отвлекаться на всякую ерунду, – холодно проронил он. – Знаешь что? Отложи пока документы и съезди-ка за кофе в «Седьмое небо».

Крайт сначала ошеломленно вытаращился на отвернувшегося к экрану ноутбука начальника, а потом сделал обиженное лицо.

– На другой конец города? – уточнил он. – За кофе? Своим ходом? Серьезно? Егор Максимович, вы что, издеваетесь? Конец рабочего дня скоро. Ко мне как раз должен был Тоха заехать.

– Как заедет, так и уедет. Потерпите! Дома вечером поебетесь, – ровно ответил Егор, следя глазами за бегущей строкой последних биржевых сводок.

– Нечестно! Я вас жалею, а вы…

Крайт запыхтел, пытаясь подобрать более-менее культурные слова.

– Честно! – парировал Егор. – Не стоит сотруднику в рабочее время использовать свои аналитические способности в нерабочих целях. Особенно при руководстве. Чревато наказанием. Тебе не за это платят.

– А! Я понял! Не можете отыграться на Максиме и отыгрываетесь вместо него на мне! – прищурив глаза, сухо констатировал Крайт.

– Твои аналитические способности сейчас снова не идут на благо. Ни тебе, ни компании.

Егор демонстративно посмотрел на часы, показывая, что время уже близится к концу рабочего дня, а кофе все еще нет. Крайт фыркнул, резко развернулся и пошел к двери. Уже взявшись за ручку, обернулся.

– Раз я все равно наказан, то скажу, – быстро вдохнул побольше воздуха и протараторил: – Вы такой же, как все, и тоже хотите любви, поэтому и попались на уловку Максима! Никто, кроме вас, в этом не виноват! Ни Тони, ни Максим, ни тем более я! И знаете что? Так вам и надо! Может, Максим правильно делает, и если вы хоть немножко пострадаете от неразделенной любви, вы превратитесь в нормального человека!

– Все сказал? – уточнил Егор.

– Все! – буркнул Крайт.

Егор взял со стола тяжелое позолоченное пресс-папье и задумчиво взвесил его на ладони. Нехорошо прищурил глаза, глядя на Змея. Тот заметил его явные намерения, ойкнул и выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Егор шумно выдохнул через нос и аккуратно поставил пресс-папье обратно на его законное место.

– Бунт на корабле! – насупившись, пробормотал он. – Уволю ко всем чертям!

Сардонически хмыкнул и покачал головой.

– Тоже мне, великий герой-любовник! Сам полгода от Змеелова бегал, а теперь будет меня учить, чего я хочу, а чего нет.

Он бездумно поразглядывал пару минут биржевые графики и решил, что все же был не прав, когда сорвался на Змее. Тот жалел Егора в своей особой манере и желал ему добра от чистого сердца. Извиняться в очередной раз он, конечно, не стал, потому что Крайт лез в чужие дела – за что, собственно, и получил нагоняй, – но подумал, что стоит немного смягчить наказание, и поднял трубку телефона.

– Григорий, там сейчас Иван должен спуститься. Я его в «Седьмое небо» послал. Отвезешь? А то, не дай бог, надорвется или в транспорте кого-то кофе обольет… Спасибо. Привезешь его в офис и на сегодня можешь быть свободен. Я сам машину поведу… Благодарю. До связи.

Позаботившись о комфорте ядовитого правдолюба, Егор встал из-за стола и надолго замер у окна. Глядел вдаль на катившееся по насыщено-голубому небу не по сезону яркое солнце. Издалека светило казалось ему ласковым и нежным. Грело кожу мягким спокойным теплом. Но Егор прекрасно знал, что пожелай он приблизиться и дотронуться до светила – в полной мере ощутил бы его неудержимую, смертоносную, испепеляющую силу. Прикоснувшись, сгорел бы дотла в тот же момент, а ведь солнце, какой бы разрушительной ни была его природа, не было виновато в том, что один дурак из-за желания получить чуть больше тепла, надумал приблизиться к нему. Похоже, так и Тони ненамеренно, бесконтрольно обжигал своей любовью всех, кто прикасался к нему, но сам он не был виноват в том, что так сильно воздействовал на ждущих его ласки людей.

Тони был не виноват, а вот Максим был виновен по всем статьям. Он нещадно пользовался слабостью Тони, подбрасывал его своим клиентам, как приманку диким зверям, и вызнавал таким образом слабости других. И если Егор планировал мстить, ему стоило начать не с Тони, а с Максима.

А Тони… Егор прекрасно помнил ту нежность, которую дарил ему чокнутый итальянец, и искренне желал избавить его от кабалы, в которую того загнал беспринципный хозяин Клуба. Хотел дать ему настоящий, полностью самостоятельный выбор – уйти, вылечиться и жить нормальной жизнью или же остаться и продолжать продавать себя ради выгоды других. В общем, тот выбор, который вряд ли давал ему Максим.

– Хороша паутина, Макс. Ох, хороша! – восхищенно пробормотал Егор и холодно оскалился убегающему за неровный городской горизонт светилу. – Но я не дам тебе сожрать меня. Будь уверен, мы с тобой еще поборемся.

Чтобы отвлечься от подобных гневных мыслей и мстительных планов, время которых еще не пришло, он решил заняться насущными делами. Работа не работалась, но было еще кое-что, что он должен был сделать.

Егор вернулся в кресло, взял мобильный телефон и позвонил Виолетте.

– Здравствуй, Ви! – улыбнулся он трубке, когда вызов был принят.

– Здравствуй, Егор. Неужели у тебя появилась свободная минута между совещаниями, и ты наконец-то вспомнил обо мне? – с лукавым возмущением поинтересовалась та.

Егор хмыкнул.

– Прости! На меня в последние дни навалилось столько дел, что я не имел ни малейшей возможности повидаться с тобой после того, как ты вернулась в страну.

– Не прощу! – гневно бросила та и проронила со слезой в голосе: – Я, между прочим, скучала по тебе!

«И моим деньгам», – добавил про себя Егор, а вслух произнес:

– Ну что ты, Ви, не стоит так на меня сердиться. Обещаю, я заглажу свою вину при первой же возможности.

– Ты придешь на следующий спектакль? – воодушевилась Виолетта.

Егор представил, как азартно засверкали ее большие красивые глаза.

– Приду, конечно, если ты настаиваешь, – ответил он. – За тем я, собственно, и звоню. Знаю, что уже поздно просить, ведь спектакль будет завтра вечером, но не могла бы ты помочь мне получить нашу обычную ложу. Ко мне приехал очень важный гость из Австрии, и я хотел бы дать ему возможность насладиться твоим прекрасным пением.