Текст книги "Омут (СИ)"

Автор книги: novel2002

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

Максим прекрасно помнил, где он уже видел похожий взгляд, и довольно, чуточку сумасшедше рассмеялся своему сравнению. Таким был взгляд маньяка и палача Станислава, обращенный к нежному Тони. А от Станислава – Максим знал – можно было ожидать чего угодно. Как непривычной палачу осторожной нежности, так и умелого, методичного сдирания кожи с объекта его пристального внимания.

Как будто подтверждая его мазохистские мысли, Егор вдруг рванул всем телом вперед настолько, насколько позволил ему оставшийся приковывающий этого бешеного зверя к кровати наручник. Свободной от оков лапой жестко схватил Максима за шею, притянул к себе и прорычал ему в лицо:

– Освободи меня!

Зажатый тисками Максим замедлился. Бесстрашно фыркнул прямо в его голодный людоедский рот, пробормотал с безумной улыбочкой:

– Помирать, так с музыкой!

И, нащупав кольцо наручника, нажал на тугую потайную кнопку.

Наручник тренькнул, раскрываясь, звякнул пустым разорванным кольцом, ударившись об изголовье.

Дальский резко сел и обхватил Максима руками. Рванул на себя, притиснул к груди, вдавил в нее так, что у того заскрипели ребра. Максим думал, что вот еще немного, и кровь хлынет изо рта, но ее все не было. А Дальский почему-то все не начинал, как обещал его дикий взгляд, сходу рвать Максима зубами. Это были лишь крепкие собственнические объятья. Егор впечатал его в себя, заполнил собой, прижался щекой к щеке и виском к виску, а его темные, взъерошенные, влажные волосы щекотали Максиму сморщенный нос.

Понимая, что душить его вроде бы не собираются, тот вдохнул чуть свободнее и почувствовал знакомый древесный запах. Он чувствовал его и раньше, на предыдущих сеансах, но все никак не мог вспомнить название парфюма. А теперь, когда его жадно тискали, как игрушечного медведя, распознал этот неоднозначный, тяжелый и такой завораживающий аромат. От Дальского пахло древесиной, мандарином, пряным кориандром и немного ванилью.

– «Эгоист», – с улыбкой прошептал Максим, уяснив его суть, и уткнулся носом в мокрую шею. – Ну, конечно! Какой же ты все-таки эгоист, Дальский.

Аромат дорогого парфюма, горький запах пота и навязчивый, тяжелый – мускуса. Должно быть, все эти запахи постепенно свели Максима с ума, потому что он медленно поднял бессильные руки и тоже обнял Егора. Причем намного нежнее, но не менее крепко. И так они застыли на долгие, бесконечные мгновения, отчаянно вцепившись друг в друга.

– Гребанный интриган! – прошептал Егор в висок Максиму и прижался к нему губами.

Проложил тонкую дорожку тихих, сухих поцелуев от уха до самых губ. Остановился на их границе и добавил:

– Чтоб я еще хоть раз сыграл с тобой… Чтоб я еще хоть раз поверил тебе…

Максим усмехнулся, подрагивая от каждого его прикосновения.

– Зато теперь ты точно знаешь, что не можешь полностью мне доверять… И значит, я никогда не смогу причинить боль, отобрав то, что принадлежит тебе.

Он плавно отстранился и вгляделся в глаза своего давнего конкурента. Коснулся нерешительным поцелуем его губ, и Егор с невероятной страстностью ответил ему. Сразу уверенно перехватил управление, не позволяя Максиму вести тяжелый, сносящий все на своем пути грузовик их страсти. Пропихнул язык ему в рот и стал по-хозяйски орудовать там, не забывая попутно перебирать губами то и дело подворачивающиеся Максимовы губы. Руки его тоже не были слишком уж обходительны – крепко сжимали бока, царапали короткими ногтями спину и нахально тискали задницу. А беспардонные пальцы к тому же нагло оглаживали сильно растянутую, натертую до красноты кожу. Пытались даже залезть вглубь вслед за распирающим все внутри членом, и тогда Максим возмущенно рычал Егору в рот, а тот в ответ кусал его и как всегда самодовольно усмехался.

– И все-таки я поимел тебя, Макс! – заметил он между укусами.

– Смотря еще, кто кого поимел! – тяжело дыша, хмыкнул тот. – И не говори гоп, пока не перепрыгнешь!

Тут же жалостливо вскрикнул, потому что Егор крепче сжал в ладонях его ягодицы и сильно растянул их в стороны. Подобрался и начал подбрасывать Максима. Подкидывал его в воздух и рывками насаживать на себя.

Их губы снова сцепились. Играли в салки, догоняя друг друга. Дразнили стонами, зазывали вскриками продолжить эту зажигательную игру.

Максим пытался опереться на плечи Егора, чтобы хоть как-то смягчить удары, таранящие его зад, и не кончить позорно быстро от слишком интенсивного трения. Но его руки все время соскальзывали, были не в состоянии удержаться на взопревшей коже, и эти соскальзывания еще вернее помогали Егору проникать глубоко внутрь него, не оставляя Максиму ни единого шанса на спасение.

– Егор! Пожалуйста! Помедленнее!.. – стонал Максим между ударами. – Я! Не могу! Больше! Слишком… А-ах!

Максима накрыло ударной волной оргазма, контузило, полностью оглушило его мощью. Он, как эпилептик, закатил глаза, вцепился пальцами в подставленные ему плечи и, выстанывая проклятья в адрес Егора, начал часто, конвульсивно вздрагивать, уже совершенно не контролируя свое тело.

А Егор терпел его ругань и корчи. Прижимал к себе все это время. И лишь тогда, когда Максим изгваздал ему весь живот спермой и начал обмякать, решил, что теперь пришло и его время. Максим почувствовал это даже сквозь охватывающую тело негу. Егор мгновенно раскрылся, полностью отпустил себя и уперся лбом в плечо стремительно слабеющего Максима. Издал громкий, какой-то животный горловой стон, от которого у того по телу побежали мурашки, и, сделав несколько сильных и резких толчков, спустил внутрь, не позволяя Максиму отстраниться и избежать этого.

Через пару минут они оба уже лежали на смятой постели. Мокрые и слабые. Тяжело дышали и ни сантиметром кожи, ни взглядами не касались друг друга. Оба приходили в себя. Насильно вытягивали, возвращали собственное «я» из какой-то другой – параллельной, пылающей ярким солнцем реальности. И если бы не вполне материальное, быстро дышащее рядом с ним голое тело, Максим бы никогда не поверил, что та безумная реальность вообще когда-либо существовала. Считал бы, что это все сон, вернее, дикий кошмар, который приснился ему после тяжелого рабочего дня и слишком сытного ужина. Но тело ведь – вот оно. Лежит, дышит, сотрясает малейшим движением кровать, и так боязно смотреть в его сторону и так сильно этого хочется.

Егор, которого, должно быть, обуревали те же сомнения, пересилил себя первым. С немалым трудом перевернулся на бок и стал молча изучать профиль взмыленного, как загнанная лошадь, Максима. Тот чувствовал его взгляд и знал, что он видит. За эти недели он сильно похудел, подурнел и приобрел новые глубокие морщины. А еще – скорбные складки, едва наметившиеся вокруг всегда улыбающихся губ. Их противостояние не прошло для него бесследно. Страхи, сомнения, бессонница и пьянство – все это отразилось на его бледном усталом лице. Но теперь Максим уже просто не имел сил на то, чтобы бояться и сомневаться. Его глаза сами по себе слипались, желая как можно скорее пригласить в гости сон, а про пьянство он и не думал. Он вообще не мог в эти минуты думать о чем-либо, лишь водил по потолку рассеянным взглядом и чуть морщил нос при каждом, самом незначительном движении.

– И что мы теперь будем делать?– спросил Егор, не отрывая от него глаз.

Максим сделал глубокий вдох и едва заметно скривился, потому что даже дышать ему было немного больно.

– Жить! – ответил он, глядя на идеально побеленный потолок. – Просто жить! А что нам еще остается?

Егор потянулся к нему прежде, чем Максим успел сообразить, что он делает. Обхватил загребущей рукой, подтянул ближе, прижал к себе и положил подбородок на его плечо. Закрыл глаза и умиротворенно вздохнул.

Бледный Максим, чья кровь еще не успела полностью отхлынуть из некоторых, весьма удаленных от головы мест, неожиданно залился здоровым румянцем. Скосил растерянные глаза в сторону Егора, но увидел лишь его ухо, изгиб шеи, плечо и скулу. Для того, чтобы рассмотреть все остальное, ему пришлось тоже повернуться на бок – лицом к Егору. Тот, скорей всего, чувствовал, что его рассматривают, но не открывал глаз, позволяя Максиму, не таясь, с любопытством глазеть на него с такого ничтожного – всего в пару сантиметров – расстояния.

Рассматривая его спокойные, расслабленные черты, Максим отметил для себя, что Дальский тоже похудел и подурнел, но, кажется, наконец-то угомонился, а значит, этот ужасный, беспокойный месяц войны, в конечном счете, закончился. И, видимо, в связи с установившимся перемирием ему снова захотелось коснуться этих расслабленных сейчас, но обычно таких упрямых поджатых губ. Захотелось провести пальцем по блестящему капельками пота надменному носу и подуть легонько на подрагивающие, взволнованные его вниманием черные ресницы. Ладони зудели, желая очертить все изгибы этого ставшего знакомым до последней родинки тела. Хотели гладить и гладить до бесконечности кожу, которая оставалась шелковистой и гладкой даже в их далеко не юношеском возрасте.

– Настырная виолончель, вот ты кто! – тихо проворчал Максим, пытаясь подцепить кончиками пальцев сложенное в ногах одеяло. – Настроил на свою голову!

– М-м-м?

Дальский вопросительно приоткрыл сонный глаз.

– Не вздумай сейчас свалить! – предупредил он, когда заметил странные, похожие на змеиные извивания Максима.

– Да куда я денусь? Сам настроил – сам и пользую! – проворчал тот.

И таки умудрился зацепить и подтянуть одеяло выше.

Накрыл им сначала Егора и, пока тот не начал возмущаться, заполз в образовавшуюся теплую нору сам. Егор снова собственнически облапил его и прикрыл сонный глаз, постепенно выравнивая дыхание.

Максим еще немного понаблюдал с интересом за тихо засыпающим Дальским. Лукаво усмехнулся. Просунул коленку между его бедер, накрыл ладонью ягодицу Егора и, продолжая улыбаться, тоже закрыл глаза.

***

– Слышал? – кивнул Станислав на комнату за стеклом. – Похоже, нам пора паковать чемоданы и пускаться в бега.

Тони расслабленно сидел в кресле, закинув ногу на ногу. На реплику Станислава он лишь растянул рот во всезнающей улыбке, покрутил тонкой кистью и промузицировал пальцами.

– Думаешь? – вскинул брови Станислав. – А я бы сказал, что в тот момент он был предельно серьезен.

Тони, ничуть не волнуясь, игриво приласкал воздух. Станислав снова повернулся к стеклу, рассматривая двух мужчин, накрытых одеялом и даже во сне тесно прижимающихся друг к другу.

– Я тоже очень надеюсь, что теперь ему будет не до нас, – согласился он с выводами Антонио. – Иначе это может очень плохо кончиться. И я, конечно, буду стоять за тебя до последнего, но, Тони! Надо же и совесть иметь!

Объятья не стали для Станислава неожиданностью. Он слышал, как скрипнуло кресло, когда Тони поднялся и подошел к нему. Узкие смуглые ладони легли на его живот, успокаивающе погладили длинными пальцами. Станислав медленно и осторожно развернулся, не покидая этого уютного плена, и посмотрел Тони в глаза. Аккуратно обнял его за талию и прижался губами к его смуглому лбу.

– Ты решил, что одного хитреца в «Клубе» явно недостаточно, и сам взялся плести интриги?

Тони плутовато усмехнулся и кивнул.

– А наш главный хитрец, – проворчал Станислав. – Почти заблудился в своем одиночестве.

Тони обозначил свое мнение жестами.

– Да-да! А ты его оттуда вытащил.

Быстро облизав губы, Тони жадно уставился на рот Станислава.

– Хочешь получить свою награду за хитрость до того, как нас приставят к стенке? – ровно поинтересовался тот.

Тони активно закивал и, не дожидаясь согласия, клюнул губами его губы. Станислав позволил ему поцеловать себя и даже немного потереться всем телом, а потом настойчиво отстранил, придержав за плечи.

– Пойдем в мою комнату, – пригласил он. – Твоя, похоже, будет занята до самого утра, так что… Уж как-нибудь перекантуешься на моей узкой спартанской кровати…

Тони недовольно насупился, и Станислав закончил:

– Вместе со мной.

Тони сразу встрепенулся, беззвучно рассмеялся и благодарно прижался лбом к его плечу. Станислав немного подождал, пока тот наобнимается вдоволь с его татуированным рельефным бицепсом, а потом твердо взял Тони за руку и потянул его прочь из темной потайной комнатки.

========== Часть 18 ==========

***

Ссутулившийся Валентин сидел на лавке в одном из тренировочных залов Ориона и мрачно смотрел на активно бесящихся перед появлением учителя детей.

Те ходили на головах. Орали приветствия новоприбывшим соученикам, в шутку мутузили друг друга и громко обсуждали недавние выступления. На присутствующих в зале старших они не обращали никакого внимания.

Серый сидел рядом с Валентином. Опираясь спиной о стенку, вытягивал вперед длинные ноги. Поглядывал на деток из-под полуприкрытых век и лениво улыбался, когда один из этих волчат удачно ронял второго в их шуточной щенячьей возне.

А Валя парился. Причем парился уже не первый день и даже не первую неделю. Как мрачный коршун, пристально следил за восьмилетним сыном и его дружбаном – высоким, недавно начавшим обрастать по-взрослому красивыми мышцами двенадцатилетним Андреем. Эти двое подозрительно быстро для нелюдимого Артема сдружились, и раньше Валентин только радовался, что у сына появился хоть один нормальный друг кроме «дяди Волка». Но сучий Максим Александрович, который портил Валентину кровь одним своим существованием, и тут умудрился ему мелко подгадить.

Мысль, не так давно высказанная этим прожженным пидорасом, сначала показалась Валентину просто идиотской, но потом, по прошествии некоторого времени, он стал замечать за собой, что все чаще присматривается к пацанам, и их тесное дружеское общение начинает ему чем дальше, тем меньше нравиться.

Серый, помнится, сразу отмахнулся от намеков Максима. Но ему-то что? Он же не был отцом, на чьих глазах, возможно, определялся с ориентацией родной сын. К тому же бисексуалу Гордееву, судя по всему, вообще было начхать на чью-то ориентацию. Странно, что он еще отмахивался. Обычно Волк глядел на Максима Александровича, как влюбленная в хозяина собака, внимательно слушал каждое его слово и все сразу и безоговорочно брал на веру.

С другой стороны, Максиму определенно нравилось доебываться до любовника слепо преданного ему Волка. Поэтому он мог вбросить эту дезу специально, чтобы в очередной раз выбесить и подъебнуть Валентина.

С третьей стороны, Валя и сам был бисексуал, а с недавних пор так вообще – чистый породистый гей, поэтому чего-то такого вполне можно было ожидать и от его быстро растущего сына.

С четвертой стороны…

– Кролик, хватит думать, – лениво попросил Сергей и сладко зевнул.

– С чего ты взял?.. – окрысился было Валентин, но тут же осекся.

Волк по-собачьи довольно осклабился.

– С чего я взял, что ты можешь думать? – поинтересовался он. – Действительно! С чего бы такие мысли?

– Хорош стебаться! – буркнул Валентин. – Мне не до твоих шуток.

– Мда? – удивился Волк и почесал пятерней свое поджарое волчье брюхо. – И что же тебя так беспокоит… милый?

– За «милого» сейчас сниму кроссовку и ка-ак дам тебе хорошенько! – предупредил его Валентин. – А беспокоят меня слова Мальцева про Тёму и Андрея.

– Дай мне хорошенько! Дай! – покладисто согласился Волк. – Только, чур, не кроссовкой. А из-за слов Максима беспокоиться не стоит.

– С каких это пор тебя не беспокоят слова Максима? – вскинулся Валентин. – Ты ж его, как церковного пастора, слушаешься.

– А чего они должны меня беспокоить? – усмехнулся Волк. – Даже если он сказал правду, я все равно ничего не смогу изменить. Это не в моей компетенции. Да и не в твоей тоже.

Валентин насупился, понимая, что тот прав. Молча перевел взгляд на разговаривающих на повышенных тонах старших учеников и увидел, как один из спорящих парней вдруг толкнул в грудь своего оппонента. Тот отступил на пару шагов назад и чуть не налетел на невысокого Артема, но Андрюха успел вовремя задвинуть того себе за спину, а сам выступил вперед и наорал на парней, которые были на год старше него и выше на полголовы. Те сразу поджали щенячьи хвосты, получив нагоняй от лучшего ученика группы, и ушли от него подальше, а Андрюха горделиво расправил плечи и улыбнулся Артему, ожидая от того благодарности. Волчонок же на его улыбку не ответил, наоборот, сердито нахохлился. Пробурчал что-то совсем не благодарственное и раздраженно махнул рукой, мол, какого ты меня защищаешь? Андрюха стер с лица задиристую улыбку и явно обиделся. Отвернулся от друга и упрямо сложил на груди длинные мосластые руки. Так они и стояли рядом, отвернувшись друг от друга до тех пор, пока в зал не вошли последние из переодевавшихся учеников, а вместе с ними и их учитель – Назар Григорьевич.

Стоило тому появиться и спокойно глянуть на мальчишек, как щенячий ор тут же прекратился. Парни замельтешили по залу, становясь на свои места, и когда Назар вышел на видное место, они уже все стояли где положено, вытянувшись макушками к потолку, как по струнке.

– Сэнсэй ни-рэй!(1) – бесстрастно проронил Назар.

– Осу!(2) – прокричали мальчишки и дружно поклонились.

Валентин, наблюдавший сердитую пантомиму в исполнении двух друзей, тяжело вздохнул и нервно потер ладони.

– Тяжело быть отцом, – буркнул он. – Чувствую, пройдет еще лет пять, и придется гонять их друг от друга поганой метлой.

– Да ничего в этом тяжелого и сложного нет, – отмахнулся Волк. – Просто не мешай ему жить собственной жизнью.

– Угу, тебе, Серый, легко говорить! – проворчал Валентин. – Ты – птица вольная! Ни забот, ни обязательств! Через пять лет тебя жизнь Артема, может, вообще перестать волновать.

– Так, погоди-ка! – тут же подобрался Волк.

Сел ровно и настороженно уставился Валентину в глаза.

– Ты что, хочешь сказать, что через пять лет пошлешь меня и свалишь?

– Ну-у, нет! – замялся смущенный Валентин, покосившись на разминающихся недалеко от них пацанов. – Меня в нашей жизни все устраивает.

– Вот и меня в нашей жизни все устраивает! – отрубил Волк. – Так что давай не будем так далеко загадывать. Или ты теперь после слов Максима будешь прятать Тёму от всех мало-мальски подходящих ему по возрасту мужиков? Если в нем это есть и ты его с Андрюхой рассоришь, он легко потом найдет себе другого близкого друга, и ты никак не сможешь помешать ему это сделать. Разве что посадишь на всю жизнь под домашний арест, но ты же не настолько параноик, правда? А если ты ничего изменить не можешь, то тут и париться не из-за чего. Резонно?

– Резонно, – нехотя согласился Валентин и снова тяжко вздохнул.

Волк заметил его уныние, быстро пересчитал глазами учеников и легко поднялся с лавки.

– Пойдем, – позвал он. – Не будем им мешать. Пусть занимаются.

Валентин неохотно поднялся, они оба кивнули Назару и вышли из зала, прикрыв за собой дверь.

Как только та отсекла шум светлого зала от сумрачной тишины коридора, Волк схватил Валентина за руку, протащил его чуть дальше и впихнул в открытую дверь раздевалки. Тот, споткнувшись от неожиданности, чуть не упал, притормозил у шкафчиков и, разозлившись, резко обернулся. Пока Валентин, пыхтя от негодования, придумывал, как его послать подальше, Волк уже зашел следом, прислушался к тишине раздевалки и с довольной ухмылочкой прикрыл за собой дверь.

– Ты что себе позволяешь, сволочь? – прошипел Валентин.

Не слушая его шипения, Волк спокойно щелкнул замком, запирая их изнутри, хищно ощерился и стремглав бросился к своей загнанной в ловушку добыче. Прижал Валентина всем телом к предупреждающе лязгнувшим шкафчикам. Тот открыл рот, чтобы возмущенно завопить во всю силу легких, но его губы тут же накрыла большая твердая ладонь, сжала их и заглушила все негодующие звуки.

– Ну что, Кроль, вспомним молодость? – прошептал Волк с улыбкой.

Освободил губы Валентина, желая услышать ответ, и ласково потерся носом о его шею.

– Ты так вкусно пахнешь.

– Серый, ты совсем ебанулся? – прошипел Валентин, с трудом сдерживая рвущиеся на язык матюги. – Трахаться в детской раздевалке? Ничего лучше не мог придумать? А пахнет здесь, между прочим, не мной, а вонючими носками и кроссовками.

– Родной запах! – осклабился Волк. – Навевает ностальгию по Клубу. И чем тебе раздевалка хуже серверной? Тут даже душ есть. Если мы по-быстрому справимся, никто и не узнает.

Договорив свою прочувственную речь, он впился настойчивым поцелуем в губы Валентина. Заглушил его протесы и стал ловкими волчьими лапами вытаскивать его из одежды. Валентин сопротивлялся, как мог, но когда его развернули лицом к шкафчику и положили его ладони на пустую полочку, только раздраженно вздохнул, потом чуть прогнулся и проворчал:

– Давай скорее! Чего ты там возишься? Раз сказал «по-быстрому», так давай уж по-быстрому.

– Даю! – восхищено выдохнул Волк, глядя на его полную лирических воспоминаний позу, и прижался бедрами к голой кроличьей заднице.

В зале шла обычная ежедневная тренировка. Назар Григорьевич прохаживался и негромко руководил, а волчата беспрекословно слушались. А в темной раздевалке тем временем раздавалось довольное рычание и шелестели томные вздохи. Шкафчики подрагивали и позвякивали, стыдливо прикрываясь дверками, но двоим влюбленным придуркам не мешали. Понимали, что спорить бесполезно.

***

– Доброе утро, Егор Максимович! – деловитый Крайт прошуршал к столу и застыл в ожидании приказаний.

Егор отвлекся от утренних биржевых сводок и глянул на помощника. Тот вроде бы был такой же, как обычно – выспавшийся, причесанный и серьезно настроенный на работу. Никаких праздничных особенностей в нем не наблюдалось, разве что в руке Крайт сжимал не блокнот для записей, с которым всегда приходил за заданием, а тонкий матово-черный ломоть айфона.

– Доброе, Ваня! – согласился Егор. – Напомни, что у нас сегодня по плану.

Крайт подтянул айфон к глазам и стал с умным видом что-то там листать. Егор тихо улыбнулся, наблюдая за его сосредоточенным лицом.

– Эм-м-м! – многозначительно протянул Змей. – В обед у вас встреча с австрийским партнером. Этим… Гербертом Зойнером. Затем на три часа производственное совещание по мельницам… Ну и из самого главного вроде бы все!

– Хорошо, – кивнул Егор. – Я вечером еду в оперный, а перед этим… Будь так добр, закажи мне столик в «Ренессансе». На шесть часов.

Крайт начал быстро тыкать пальцами в смартфон. Егор ждал.

– На сколько персон? – для проформы уточнил Крайт.

Егор мягко улыбнулся.

– На двоих.

Крайт вскинул удивленные глаза, тут же опустил и смущенно прокашлялся.

– Кхм… Да… На двоих.

Записал эту новость в свой гаджет и снова посмотрел искоса своими жутко заинтересованными в подробностях глазками.

– Вы обещали, – скромно напомнил он.

– Вот я тебе и сообщаю первому, раз обещал, – кивнул Егор.

– А-а-а кто?

В черных зенках плескалось столько неуемной любознательности, что Егор про себя ехидно хмыкнул.

– Мужчина, – ответил он.

– А я его знаю? – честно-честно смотрел на него Крайт.

– Оказалось, что даже я его совершенно не знаю.

Крайт обиженно насупился.

– Не хотите говорить, так и не надо… Значит, столик на шесть в «Ренессансе». Я закажу.

Он развернулся, чтобы уйти.

– Вань, подожди! – позвал Егор.

Крайт обернулся, и тот поманил его к себе.

– Что уже случилось?

Любопытный Змей обогнул стол и замер рядом с Егором. Даже наклонился. Видно, ждал, что тайну имени прошепчут ему на ушко.

Егор сунул руку в карман пиджака и извлек оттуда новенький, блестящий, многообещающе звякнувший брелком ключик.

– С днем рождения, Вань! – улыбнулся он и протянул ключик Крайту.

Тот опешил, когда разглядел на брелке эмблему с буковками BMW.

– А?.. Вы?.. Это мне?.. – пробормотал он и взволновано облизнул губы.

– Тебе, – кивнул Егор. – За хорошую секретарскую работу и отличные коммуникативные навыки… Бери. Ты заслужил.

Крайт испугано, так будто ключ мог его укусить, взял подарок кончиками пальцев.

– Так я же водить не умею.

– Научишься, – заверил его Егор. – Будет на чем за кофе ездить.

– Тоха меня убьет, когда узнает, что ваш подарок круче, чем его! – печально вздохнул Крайт.

– Так я же и говорю: это благодарность за отличную секретарскую работу, и ничего больше.

Крайт дернул уголком губ.

– Вот-вот! Про отличную секретарскую работу он первым делом и подумает.

Егор сердито нахмурился и протянул руку, чтобы забрать подарок, но Крайт тут же отпрыгнул от него подальше и нежно, как мать своего ребенка, прижал ключик к сердцу.

– Спасибо большое, Егор Максимович. Я очень рад вашему подарку.

Егор усмехнулся.

– Не за что. А Томину скажи…

– А с Антохой я как-нибудь разберусь. Не переживайте! – кивнул Крайт, готовый грудью защищать свой дорогущий подарок перед лицом ревнивого любовника.

– Можешь сегодня уйти в полпятого после совещания, – разрешил Егор. – Все равно я уже в начале шестого уеду.

– Хорошо, – обрадовался Крайт. – Спасибо!

– Сотрудников завтра будешь праздничным тортом угощать?

– Ага! Сегодня у меня романтический ужин с Тохой.

– Понятно. Тогда иди работай.

– Иду. Еще раз спасибо за подарок, Егор Максимович! – поблагодарил Крайт и ушуршал в свою приемную, а тот в очередной раз улыбнулся, снисходительно покачал головой и вернулся к работе.

***

Вечером, попрощавшись с Егором, Крайт спустился на лифте в подземный паркинг. Вышел в большой, заставленный тачками зал и нажал на кнопку брелка. Вдали приветливо пикнуло, и Крайт сразу же посеменил в том направлении. Нашел, что искал, по теплому мягкому свету фар и замер перед агрессивным черным седаном, сраженный наповал его хищной красотой.

– Нет, он меня точно убьет! – решил Крайт, с трепетом заглядывая в узкие глаза своего первого авто.

Помялся в нерешительности, как будто бэха настойчиво приглашала его на свидание, а он стеснялся такой бойкой девушки. Пару раз обошел ее кругом, восхищаясь формами этой уверенной в себе красотки, и, наконец, приоткрыв дверку, скользнул на водительское сидение.

В салоне пахло кожей и новой необъезженной тачкой. Крайт посидел немного, разглядывая огоньки спидометра, погладил руль и коробку передач, потом глянул на светящиеся часы, охнул и выскользнул наружу.

– Извини, красавица! – проворчал он, отказываясь от ее предложения. – Но мне уже надо идти. Меня любовник ждет.

Нажал на кнопку, и машина, недовольно пискнув, наглухо от него закрылась.

– Ничего! Все обойдется! – пообещал ей Крайт. – Мы тебя сразу показывать ему не будем. А потом скажем, что тебя мне дали для работы. Ведь Егор Максимович так и сказал – за кофе ездить. Значит, для работы.

Бэха хранила холодное молчание, но Крайт на нее не обижался. К тому же ему некогда было уговаривать гордую красотку, потому что он мог опоздать, если бы задержался рядом с ней еще чуть дольше.

– Все, пока! – сказал он своенравной девице. – Скоро свидимся!

И пошуршал к выходу из паркинга.

Времени было не так уж и много. Во-первых, надо было спланировать заранее, чем он будет угощать и как развлекать сотрудников на завтрашней вечеринке. А во-вторых, стоило тщательно подготовиться к праздничному ужину с Тохой.

У него были на этот вечер определенные планы, да! Айфон хоть и был в денежном эквиваленте намного дешевле бэхи, но в моральном ценился куда дороже.

Крайт привычно доскакал на маршрутке до дома, в котором Антон снимал квартиру. Поднялся на этаж, открыл дверь своим ключом и, раздевшись, направился в спальню.

Собрал шмотки, разбросанные по всей комнате во время утренней спешки, запихнул этот вещевой ком в шкаф, а чтоб тот не вывалился в самый ответственный момент, придавил его плотненько дверцей. Короче, навел, так сказать, чистоту и порядок. Потом застелил кровать новеньким хрустящим бельем, заказал на вечер пиццу и сбегал в ближайший магазин за бутылкой хорошего коньяка. Взял всего одну и даже пива не докупал, потому что в этот вечер он не собирался нажираться. А вернувшись домой, Крайт разделся, взял банное полотенце и вместе с ним надолго засел в ванной.

Когда в замке заскрежетал ключ, он уже торжественно сидел за праздничным столом и разговаривал по телефону:

– Да, мам! Спасибо большое за поздравление!.. Я тоже тебя люблю!

Покосился на Антона, возникшего на пороге кухни с коробкой торта в руках, и ответил на вопрос:

– Да, я с друзьями праздновать буду… Да, у Антона заночую… Угу!.. Хорошо, я ему передам… Все! Пока, мам! А то гости уже пришли!

Нажал на экран айфона, заканчивая разговор, и улыбнулся Антону.

– Мать тебе привет передавала. Так что ты у нас теперь с приветом! – оповестил он.

– Ага, спасибо.

Усталый Антон зашел на кухню и, наклонившись к Крайту, клюнул его губами в краешек рта. Тот не дал ему сразу отстраниться – обнял за шею и заставил этот наивный чмок перерасти в полноценный качественный поцелуй. Попытался даже затащить Антона к себе на колени, но тот начал активно сопротивляться.

– Крайт, я голодный! Давай не сейчас!

– Что, совсем тебя Максим заездил? – ухмыльнулся тот.

Антон отмахнулся.

– Нет, это не он! Это меня Волк реально загонял сегодня. Три часа с ним в зале друг друга мутузили. Я думал, он мне шею свернет.

– А, ну, Волк это может! – согласился Крайт, вспоминая свои тренировки.

– А Максиму, слава богу, сейчас не до меня. Он в последние недели в подозрительно приподнятом настроении ходит.

– Он всегда в приподнятом, – фыркнул Крайт.

– Да, но сейчас он в еще более приподнятом, чем обычно.

Антон помыл руки и сел за стол.

– Это он продолжает радоваться, что Дальский его до банкротства не довел, – заметил Крайт. – Если бы Егор Максимович еще немного его дожал – все, пиздец котенку!

– Не знал, что все было настолько серьезно, – запоздало разволновался Антон.

– Было, – кивнул Крайт, разглядывая стол и соображая, с чего бы начать скромное холостяцкое празднование. – Но теперь они вроде как все между собой решили и…

Запнулся и обалдело вытаращился на бутылку коньяка.

– Да иди ты! – выдохнул он в ее сторону.

Антон нахмурился и пригляделся к бутылке.

– Чего? Нормальный вроде коньяк! – озадачился он.

– Отличный коньяк! – согласился Крайт, когда снова вспомнил, как дышать. – Такой же Максим с Егором хлещут, когда… йобтвоюмать!.. в кабинете запираются.

Пока тот подвисал, разглядывая с рассеянной улыбочкой сочные ломтики пиццы, голодный Антон решил обслужиться самостоятельно. Налил в два бокала коньяк, положил на две тарелки по куску пиццы.

– Хватит пыриться на еду! – попросил он у сотрапезника. – Давай выпьем!

– Давай выпьем!

Странный в этот вечер Крайт закивал головой так, что та чуть не отвалилась, и, вцепившись в бокал, заметил:

– У нас куча поводов.

– Правда? – удивился Антон. – А я думал только твой Дэ Эр. И кстати, где те гости, о которых ты маме заливал?

Он внимательно оглядел кухню, но ни одного подозрительного, падкого до змеиного тела мужика в ней не нашел.